– Продумал? Мои намерения непреклонны – так я вам и сказал.
      – Я не совсем о том. Я не знаю, кто владеет оборудованием, именующим себя Минервой. Надо думать – попечители. Итак, я предлагаю тебе немедленно приказать ей сдублировать свою память и логические блоки, чтобы создать ее второе "я" на борту моей яхты "Дора". Минерва должна знать, какие контуры и материалы ей необходимы, а "Дора" – как это все разместить. Места хватит, главное – память и логика; Минерве не потребуется дублировать внешние блоки. Но начинай немедленно, Айра, ты не сможешь быть счастлив без Минервы – после того как прожил вместе с ней около века.
      Сам я тоже так думал. Но вяло попытался воспротивиться:
      – Лазарус, вы согласились на полную реювенализацию, и я не могу рассчитывать на яхту как ваш наследник. В то же время я действительно собираюсь эмигрировать. Но примерно лет через десять.
      – Ну и что? Если я умру, станешь наследником. Я же не гарантировал тебе, что не прикоснусь к этой самой кнопке по истечении тысячи дней – независимо от проявленного тобою усердия. Но, если я останусь жив, обещаю доставить тебя вместе с Минервой на любую планету, а теперь посмотри-ка налево, наша детка Иштар, чуть в трусы не надула, стараясь привлечь к себе твое внимание. Только не похоже, чтобы на ней были трусы.
      Я оглянулся. Реювенализационная распорядительница явно намеревалась показать мне какую-то бумагу. Я вежливо взял бумажку, поскольку ее протягивала женщина, хотя заместители мои были предупреждены: пока я беседую со старейшим, отвлечь меня от этого занятия может разве что революция. Я проглядел, подписал, заверил отпечатком пальца и вернул бумагу – администраторша просияла.
      – Бумажная работа, – сказал я Лазарусу. – За это время какой-то клерк превратил ваше устное намерение в письменное распоряжение. Вы хотите немедленно приступить к делу? Ну, не сию минуту, а к вечеру.
      – Хорошо... Айра, завтра мне хотелось бы подыскать себе какое-нибудь жилье.
      – Вам здесь неудобно? Может быть, вы хотели бы что-то изменить – только скажите, и все будет сделано.
      Лазарус пожал плечами.
      – Все в порядке – только все же это больница. Или тюрьма. Айра, клянусь, они не только успели накачать меня новой кровью; теперь я себя хорошо чувствую и не нуждаюсь в больничной койке. Я могу жить где угодно и приезжать сюда на процедуры.
      – Ну... Простите, я хочу чуть-чуть поговорить на галакте. Хотелось бы обсудить с дежурными техниками кое-какие проблемы.
      – А ты не простишь, если я напомню, что ты заставляешь женщину ждать?
      Ваш разговор никуда не денется. Минерва знает, что я предложил ей сдублировать себя, чтобы вы могли лететь вместе... А ты не сказал ей ни да ни нет и не предложил ничего лучшего. Если ты не собираешься что-то делать, самое время стереть из памяти эту часть нашего разговора. Пока у нее контур не перегорел.
      – Ох, Лазарус, она не думает ни о чем услышанном в этой палате, пока не получит конкретного приказания.
      – Хочешь пари? Не сомневаюсь, в основном она так и поступает и только записывает, но этот вопрос заставляет ее размышлять – и она ничего не может с собой поделать. Или ты не знаешь женщин?
      Я признал, что хорошо, конечно, не знаю, но прекрасно помню, какие инструкции давал ей относительно наблюдения за старейшим.
      – Проверим, Минерва!
      – Да, Лазарус.
      – Несколько мгновений назад я спросил у Айры о твоем потенциале Туринга. Ты обдумывала разговор, последовавший за этим вопросом? Клянусь, Минерва замешкалась... смешно говорить – для нее наносекунда то же, что для меня секунда. К тому же она не колебалась. Никогда.
      – Моя программа по данному вопросу, – ответила машина, – ограничена следующими действиями – цитирую: не анализировать, сличать, передавать, ни в коей мере не манипулировать с записанными в память данными, если исполняющим обязанности председателя не введена конкретная подпрограмма. Конец цитаты.
      – Те-те-те, дорогуша, – ласково произнес Лазарус. – Ты не ответила. И преднамеренно уклонилась от ответа. Но лгать ты не привыкла, так ведь?
      – Я не привыкла лгать, Лазарус.
      Я еле сдержался.
      – Отвечай на первый вопрос старейшего.
      – Лазарус, я думаю и думала над указанной частью разговора.
      Лазарус поднял бровь и обратился ко мне:
      – А ты не прикажешь, чтобы она ответила мне еще на один вопрос, ничего не скрывая?
      Я был потрясен. Минерва часто удивляла меня... но хитрить в разговоре... этого за ней не водилось.
      – Минерва, ты всегда будешь отвечать на вопросы старейшего точно, полно и честно. Подтверди прием программы.
      – Новая подпрограмма принята, введена в постоянную память, зарегистрирована на старейшего и проведена, Айра.
      – Сынок, не надо заходить так далеко, ведь я просил ответа лишь на один вопрос.
      – А я намеревался зайти именно так далеко, – сурово ответил я.
      – Ну, тогда потом на меня не пеняй, Минерва, как ты поступишь, если Айра уедет без тебя?
      – В таком случае я перепрограммируюсь на самоуничтожение, – невозмутимо ответила она.
      Я был не просто удивлен, я был потрясен.
      – Почему же?
      – Айра, – тихо произнесла она, – я не буду служить другому господину,
 
       * * *
 
      Молчание продлилось, наверное, несколько секунд, но казалось бесконечным. С юности я не испытывал такой явной беспомощности.
      Тут я сообразил, что старейший глядит на меня и грустно покачивает головой.
      – Ну, что я тебе говорил, сынок? Те же пороки, те же достоинства – только в увеличенном виде. Скажи ей, что делать.
      – Как что? – тупо пробормотал я. Мой персональный компьютер вдруг отказал мне. Надо же, Минерва-то... что надумала.
      – Ну-ну! Предложение мое она слыхала и обдумала без всяких понуканий со стороны программы. Прошу прошения за то, что предложение было высказано в ее присутствии... впрочем, сожаления мои не чрезмерны, ведь ты сам решил вести за мной тайное наблюдение, идея принадлежала не мне. Говори же! Скажи ей, чтобы она дублировала себя... или чтобы не начинала этого делать, но тогда объясни причины, по которым не хочешь брать ее с собой. Если сумеешь. В подобной ситуации мне ни разу не удалось найти вариант, который показался бы моей даме приемлемым.
      – Минерва, ты можешь создать свой дубликат на корабле? Конкретно – на яхте старейшего. Быть может, тебе нужны характеристики? Все параметры сможет предоставить космопорт. Тебе нужен регистрационный номер яхты?
      – Нет, Айра. Космическая яхта "Дора" – этого достаточно, я получу всю нужную информацию. Эта инструкция подлежит исполнению?
      – Да! – со внезапным облегчением ответил я.
      – Айра, новая общая программа задействована и исполняется. Благодарю вас, Лазарус!
      – Чушь! Потише, Минерва, "Дора" – это мой корабль. Я оставил ее в режиме сна. Ты уже разбудила ее?
      – Я так и сделала, Лазарус. Собственной программой, подчиняющейся генеральной. Но я могу снова приказать ей спать, я уже получила все необходимые данные.
      – Если ты прикажешь Доре спать, в ответ она велит тебе выключиться. И то в лучшем случае. В самом лучшем. Минерва, дорогая моя, ты напортачила. У тебя не было права будить мой корабль.
      – С глубочайшим прискорбием сознаю, что вынуждена не согласиться со старейшим, поскольку обладаю правом на любые действия, необходимые для выполнения программ, заданных лично исполняющим обязанности председателя. Лазарус нахмурился.
      – Айра, ты впутал ее в это дело, тебе и выпутывать. Я с ней ничего не могу поделать.
      Я вздохнул. Минерва редко бывала вздорной, но уж если такое случалось, то она не уступала женщине из плоти и крови.
      – Минерва!
      – Ожидаю распоряжений, Айра.
      – Я исполняющий обязанности председателя. Ты знаешь, что это значит.
      Но старейший еще выше, чем я. И ты не имеешь права прикасаться к его собственности, не имея на то его разрешения. Это относится и к его яхте, и к его палате, и ко всему, что принадлежит ему. Ты исполнишь любую заданную им программу. Если она войдет в противоречие с теми, которые задал я, и ты не сумеешь сама разрешить конфликт, немедленно обратись ко мне: разбуди, если я сплю, оторви от любого дела. Но ты не имеешь права не повиноваться ему. Эта инструкция выше прочих программ. Доложи.
      – Приняла к исполнению, – кратко ответила машина. – Прошу прощения, Айра.
      – Это я виноват, Занудка, не ты. Мне не следовало вводить новую программу, не обозначив в ней прерогатив старейшего.
      – Ребята, надеюсь, что все в порядке, – проговорил Лазарус. – Минерва, детка, могу дать тебе совет. Тебе ведь не приходилось быть пассажиром на корабле?
      – Нет, сэр.
      – Ты увидишь – это совершенно непривычная штука. Здесь распоряжаешься ты – именем Айры. Но пассажиры не отдают приказов. Никогда. Запомни это. – Лазарус обратился ко мне: – Айра, моя Дора – хороший кораблик, дружелюбный и услужливый. Она пролагает путь в многомерном пространстве по моей грубой оценке, весьма приблизительной аппроксимации и никогда не забывает вовремя приготовить обед. Но ей необходимо, чтобы ее ценили, говорили, что она хорошая девочка, и гладили по шерстке – тогда она будет визжать от удовольствия, как щенок. Но попробуй пренебречь ею, и она прольет на тебя суп, только чтобы привлечь твое внимание.
      – Постараюсь быть осторожным, – согласился я.
      – И ты будь осторожной, Минерва, потому что ее помощь потребуется тебе самой, точно так же, как ей твоя. Тебе известно куда больше, чем ей, я не сомневаюсь в этом. Но ты привыкла к роли главного бюрократа планеты, она же привыкла быть кораблем... и поэтому все твои знания перестанут чего-нибудь стоить, когда ты окажешься на корабле.
      – Я могу учиться, – грустно ответила Минерва. – Я могу перепрограммироваться и освоить звездоплавание и вождение корабля – по планетной библиотеке. Я очень умная.
      Лазарус вздохнул.
      – Айра, тебе известна древнекитайская идеограмма слова "неприятность"?
      Я признался в своем невежестве.
      – И не пытайся догадаться. Она расшифровывается как "две женщины под одной крышей". Так что неприятности у тебя будут. Или у тебя, Минерва, ты умна, но если дело дойдет до общения с другой женщиной, ты окажешься глупой. Хочешь изучать многомерное космоплавание – отлично. Но не пользуясь библиотекой. Уговори Дору научить тебя. И не забывай, что ты умнее. Имей в виду – она любит внимание.
      – Попробую, сэр, – ответила Минерва таким смиренным тоном, каким со мной разговаривала редко. – Дора сейчас как раз просит вашего внимания.
      – Ох-ох! А в каком она настроении?
      – Не в очень хорошем, Лазарус. Я не призналась, что знаю, где вы находитесь, поскольку согласно имеющимся у меня инструкциям, я не имею права обсуждать с посторонними дела, касающиеся вас. Но я приняла ее послание, не дав ей гарантии, что сумею вручить его по назначению.
      – Правильно. Айра, в моем завещании предусмотрено, что Дора должна быть очищена от воспоминаний обо мне программными средствами, не затрагивающими ее способностей. Однако сумятица, которую ты затеял, вызволив меня из этого блошатника, приносит свои плоды, Дора проснулась, сохранив память, и она встревожена. Где послание, Минерва?
      – Оно содержит несколько тысяч слов, Лазарус, однако семантически очень коротко. Вы хотите начать с резюме?
      – О'кей, начнем с него.
      – Дора желает знать, где вы находитесь и когда придете повидать ее.
      Все прочее – звукоподражание, семантическое "ничто", но насыщенное эмоциями в высшей степени, а также ругательства, бранные слова и оскорбления на нескольких языках...
      – О Боже...
      – ...в том числе на одном неизвестном мне. По контексту и употреблению понятно, что смысл этих слов тот же – только еще крепче. Лазарус прикрыл лицо ладонью.
      – Дора опять взялась за арабский. Айра, дело обстоит гораздо хуже, чем я предполагал.
      – Сэр, следует ли мне воспроизвести звуки, отсутствующие в моем словаре? Или вы желаете выслушать сообщение целиком?
      – Нет, нет, нет! Минерва, разве ты умеешь ругаться?
      – Лазарус, у меня никогда не было такой необходимости. Но мастерство Доры меня потрясло.
      – Не осуждай ее: Дора попала в скверное общество – в мое то есть еще очень юной.
      – Могу ли я переписать сообщение в постоянную память? Чтобы уметь ругаться, когда понадобится?
      – Я не даю разрешения. Если Айра пожелает научить тебя ругаться, он может сам это сделать. Минерва, можешь ли ты соединить меня по телефону с моим кораблем? Айра, лучше это сделать прямо сейчас – хуже не станет.
      – Лазарус, если вы хотите, я могу устроить стандартный телефонный разговор. Но Дора могла бы переговорить с вами прямо по дуо, которым пользуюсь я.
      – О! Отлично!
      – Подключить к голографическому сигналу? Или вы хотите ограничиться только звуком?
      – Достаточно звука... более чем достаточно. Ты тоже будешь следить за разговором?
      – Если вам угодно, Лазарус. Но, если вы хотите, разговор может состояться приватно.
      – Не отключайся, возможно, мне понадобится рефери. Включай.
      – Босс? – Такой голос мог бы принадлежать застенчивой девчонке с тощими коленками, без грудей и с огромными трагическими глазами.
      – Я здесь, детка, – отозвался Лазарус.
      – Босс! К чертям твою тощую, проклятую душонку! Что это значит? Сам куда-то сбежал, а мне ни слова! Из всех твоих вонючих, грязных...
      – Заткнись!
      Застенчивый девичий голос снова нерешительно произнес:
      – Да-да, шкипер.
      – Куда, зачем, когда и па сколько я тебя оставлю – не твоего ума дело. Твое дело – водить корабль и содержать дом в порядке.
      Я услыхал, как кто-то шмыгнул носом, словно утирая слезы.
      – Да, босс.
      – Я полагал, что ты спишь. Ведь я сам укладывал тебя.
      – Меня разбудила странная леди.
      – По ошибке. Но ты была с ней груба.
      – Да... я перепугалась. Действительно, босс, я проснулась, решила, что вы вернулись домой... но нигде не нашла вас. А она пожаловалась? – Она передала мне твое послание. К счастью, твоих слов она не поняла – по большей части. Но я понял все. А что я говорил тебе о том, что нужно быть вежливой с чужими?
      – Извините, босс...
      – Извинениями сыт не будешь. А теперь, восхитительная Дора, слушай меня. Я не сержусь, тебя разбудили по ошибке... ты была испугана и одинока, поэтому забудем обо всем. Но ты больше не должна так разговаривать, тем более с незнакомцами. Эта дама мой друг и хочет стать другом и тебе. Это компьютер.
      – Действительно?
      – Как и ты сама, дорогуша.
      – Значит, она не могла повредить мне? Я-то уж решила, что она забралась внутрь меня и чего-то выискивает. И я начала звать вас.
      – Она не только не могла тебе повредить, она не хотела этого. – Лазарус чуть возвысил голос: – Минерва! Включайся, дорогая, и объясни Доре, кто ты.
      Зазвучал спокойный и умиротворяющий голос моей подруги:
      – Дора, я – компьютер. Друзья зовут меня Минервой. Надеюсь, что я разбудила тебя. Я бы тоже перепугалась, если бы меня разбудили подобным образом.
      Минерва ни разу не засыпала за все сто лет, которые существует. Отдельные ее части отдыхают по какой-то неизвестной мне схеме... но как целое она бодрствует. Или же просыпается в том миг, когда я к ней обращаюсь.
      – Здравствуй, Минерва, – ответила корабельная машина. – Извини, что тебе такого наговорила.
      – Если ты и сказала что-то, я ничего не помню, моя дорогая. Я слушала послание, которое передавала твоему шкиперу. Но теперь оно уже стерто из памяти. Что-нибудь личное, я полагаю?
      Говорила ли Минерва правду? До встречи с Лазарусом я бы осмелился утверждать, что эта машина лгать не умеет, теперь я уже не уверен в этом. – Рада, что ты стерла его, Минерва. Жаль, что я позволила себе такие слова. Босс просто рассвирепел...
      Тут в разговор вмешался Лазарус:
      – Отлично, отлично... хватит. Ври, ври, да в меру разумей. А теперь будь хорошей девочкой, отправляйся спать.
      – А это необходимо?
      – Нет, ты не обязана даже переходить на режим замедления скорости. Но я смогу повидать тебя и переговорить только завтра к концу дня. Сегодня я занят, а завтра буду подыскивать себе квартиру. Если хочешь – бодрствуй и дури себя чем угодно. Но учти, если ты сочинишь какую-нибудь небылицу, чтобы вызвать меня, – отшлепаю.
      – Фу, босс, вы же знаете, что я такими вещами не занимаюсь.
      – Я знаю, что такое за тобой водится, разбойница. Если ты станешь отвлекать меня пустяками, пожалеешь. Уважительными причинами считаются только взлом и пожар, но если я выясню, что ты сама устроила поджег, пеняй на себя – получишь вдвое. Дорогуша, ну почему ты не можешь спать, хотя бы когда сплю я сам? Минерва, можешь ли ты известить Дору, когда я лягу спать? И проснусь?
      – Безусловно, Лазарус.
      – Но это не значит, Дора, что ты имеешь право беспокоить меня, когда я встану. Только если возникнет реальная опасность – и никаких неожиданных тренировок. Я сейчас не на борту, и у меня много дел. Э... Минерва, какими способностями к времяпровождению ты обладаешь? В шахматы умеешь играть?
      – У Минервы по этой части изрядные способности, – вставил я.
      И прежде чем я успел добавить, что она чемпион Секундуса с неограниченным открытым гандикапом – от ферзя до слона, Минерва проговорила:
      – Быть может, Дора научит меня играть в шахматы.
      Итак, Минерва успела усвоить правило селективного отношения к истине.
      Я отметил для себя, что следует переговорить с ней с глазу на глаз.
      – Я буду рада, мисс Минерва!
      – Отлично, – сказал Лазарус. – Ну, девочки, познакомились. Ну пока, обожаемая, будь здорова.
      Минерва дала знать, что яхта отключилась, и Лазарус расслабился. Машина вновь обратилась к своим обязанностям секретаря и умолкла. Лазарус извиняющимся тоном проговорил:
      – Айра, пусть тебя не обманывает ее ребячливость, – отсюда до центра галактики не сыскать лучшего пилота и домохозяйки. Но у меня были причины сдерживать ее взросление в других областях. Впрочем, это будет для тебя не важно, когда ты станешь ее хозяином. Она хорошая девочка, действительно хорошая. Походка на кошку, которая вспрыгивает на колени, едва ты садишься в кресло.
      – По-моему, она очаровательна.
      – Она испорченный ребенок. Но в этом нет ее вины, ей пришлось довольствоваться практически только моим обществом. Мне скучно с компьютером, который кротко пережевывает числа. Это не компания для далекого пути. Ты хотел переговорить с Иштар. О моей квартире, я полагаю. Скажи ей, что я не позволю никакого вмешательства в мою жизнь – мне нужен день воли и все.
      Я обратился к администратору реювенализации на галакте: следовало узнать, сколько времени уйдет, чтобы стерилизовать помещение во дворце и установить деконтаминационные установки для гостей и дежурных.
      Но не успела она ответить, как Лазарус промолвил:
      – Стоп! Задержись-ка на минуту. Я видел, как ты сунул за манжету эту карту, Айра.
      – Прошу прощения, сэр?
      – Ты попытался смухлевать. Слово "деконтам" есть в галакте и в английском. Для меня это не новость – все-таки нюх еще не атрофировался. И когда вместо аромата духов барышни я улавливаю запах дезинфекции... Ipse dixit <сам сказал (лат.)>, что и требовалось доказать. Минерва!
      – Да, Лазарус.
      – Ты можешь сегодня ночью, когда я буду спать, освежить в моей памяти примерно девять сотен основных корней галакта... или сколько сочтешь нужным? У тебя есть соответствующее оборудование?
      – Безусловно, Лазарус.
      – Спасибо, дорогая. Одной ночи хватит. Но мне бы хотелось, чтобы такие тренировки повторялись каждую ночь, пока мы с тобой не сочтем, что я достиг необходимого уровня. Можешь ты это сделать?
      – Могу, Лазарус. Сделаю.
      – Спасибо, дорогая. Заметано. Кстати, Айра, видишь эту дверь? Если она не откроется на мой голос, я взломаю ее. Ну а если не смогу, то попробую узнать, к чему у тебя подсоединена та самая кнопка, – и нажму ее. Потому что если дверь не откроется, значит, я здесь пленник и – и все твои уверения, что я свободен, ничего не стоят. Но если она откроется, держу пари – за ней обнаружится деконтаминационная камера, полностью укомплектованная и готовая к действию. Хочешь на миллион крон, для интереса? Нет, ты и глазом не моргнул – давай тогда на десять.
      Я думаю, что и впрямь не моргнул глазом. У меня никогда не было такой суммы. А исполняющий обязанности отвыкает думать о деньгах – нет необходимости. Сколько же времени я не спрашивал у Минервы о состоянии своего личного счета? Несколько лет, кажется.
      – Лазарус, я не стану держать пари. Действительно, снаружи располагается деконтаминационное оборудование; мы старались незаметно для вас защитить Лазаруса Лонга от любых возможных инфекций. Выходит, мы потерпели неудачу. Я не смотрел, что там за дверью...
      – Опять врешь, сынок. Но врать ты не умеешь.
      – ...если сейчас она не настроена на ваш голос, значит, я допустил просчет, потому что вы отвлекли меня. Минерва, если дверь в эту палату не настроена на голос старейшего, исправь это немедленно.
      – Она настроена на его голос, Айра.
      Я расслабился, услыхав слова машины – быть может, компьютер, научившийся избегать тупой правды, окажется более полезным.
      Лазарус зловеще ухмыльнулся.
      – Неужели? Тогда я намереваюсь опробовать ту самую программу, которую ты так поспешно ввел в нее. Минерва!
      – Жду ваших приказаний, сэр.
      – Настрой дверь в мою палату только на мой голос. Я хочу выйти и прогуляться, а Айра с роботами пусть посидят здесь. Если я не вернусь через полчаса, можешь выпустить их.
      – Айра, противоречие!
      – Выполняй его распоряжение, Минерва. – Я пытался говорить ровным и невозмутимым тоном.
      Лазарус улыбнулся и не встал с кресла.
      – Можешь не показывать мне все твои запоры, Айра, мне нечего смотреть снаружи. Минерва, перенастрой дверь на нормальный режим – пусть открывается на все голоса, в том числе и на мой. Извини, что я тебя запутал, дорогая, – надеюсь, у тебя там ничего не перегорело?
      – Все обошлось, Лазарус. Получив эту инструкцию особой важности, я тут же увеличила допуски на решающие элементы.
      – Умная девочка. Я постараюсь впредь избегать подобных противоречий. Айра, лучше отмени свое распоряжение. Это нехорошо по отношению к Минерве. Она ощущает себя женой двоих мужей.
      – Минерва справится, – спокойно ответил я, в душе спокойствия не испытывая.
      – Ты хочешь сказать, что сам я лучше управлюсь с этим делом? Ты сказал Иштар, что я собираюсь снять квартиру?
      – Так далеко я не зашел. Мы с ней обсуждали, как можно устроить вас во дворце.
      – Ну, знаешь, Айра... Дворцы не привлекают меня, а быть в них почетным гостем еще хуже. Это раздражает и хозяина и гостя. Завтра я отыщу себе для резиденции какой-нибудь хилтон, куда не пускают туристов и местных жителей. А потом сбегаю в космопорт и похлопаю Дору по попе. Надо же ее успокоить. А на следующий день где-нибудь в пригороде подыщу уютный домишко – автоматизированный, конечно, чтобы никаких проблем – и с садом. Мне нужен сад. Придется побольше заплатить хозяевам, чтобы выехали – не будет же такой дом стоять пустым. А ты случайно не знаешь, сколько у меня еще в тресте Гарримана?
      – Не знаю, но с деньгами проблем нет. Минерва, открой старейшему счет на неограниченную сумму.
      – Поняла, Айра. Исполнено.
      – Хорошо, Лазарус, вы не будете мне докучать. И от дворца там – только парадные залы. К тому же вы там не будете гостем. Здание это люди зовут правительственным дворцом, но официальное его название – "Дом председателя". То есть вы будете находиться в собственном доме. Это я в нем гость, если угодно.
      – Вздор, Айра.
      – Правда, Лазарус.
      – Перестань играть словами. В доме, не принадлежащем мне, я всегда буду гостем. Мне это не подходит.
      – Лазарус, вчера... – Я вовремя вспомнил о пропавшем для него дне. – Вчера вы сказали, что всегда можете договориться со всяким, кто действует в собственных интересах и признает это.
      – Наверное, я говорил не "всегда", а "обычно", имея в виду, что в таком случае всегда можно найти вариант, отвечающий общему интересу.
      – Тогда выслушайте и меня. Вы связали меня этим пари на условиях Шехерезады. Я еще обязан подыскать вам интересное занятие для новой жизни. Вы помахали приманкой перед моим носом, и теперь я хочу поскорее эмигрировать. Попечители не станут тянуть с моей отставкой, узнав о предполагаемой миграции Семейств. Дедушка, гонять сюда каждый день – для меня просто пустая трата времени, до собственного стола некогда добраться, а вы мне и так не много времени оставили. К тому же это опасно.
      – Опасно жить одному, Айра, но я часто живал один.
      – Для меня опасно. Дело в убийцах. Во дворце я чувствую себя в безопасности: еще не родилась та крыса, которая сумеет разнюхать путь по его лабиринтам. Но если я возьму за правило регулярно посещать неукрепленный дом в пригороде, тогда можно не сомневаться: рано или поздно какой-нибудь сумасброд увидит в этом возможность спасти мир, избавив его от меня. Конечно, подобной попытки он не переживет: моя охрана знает свое дело. Но если я буду настаивать и предлагать себя в качестве мишени, он может уложить меня прежде, чем они ухлопают его. Нет, дедушка, я не хочу быть убитым.
      Старейший поглядел на меня задумчиво, но без особого интереса.
      – Могу ответить, что твои удобства и безопасность относятся к сфере твоих личных интересов. А не моих.
      – Верно, – согласился я. – Но позвольте мне предложить приманку и вам. Да, меня наилучшим образом устраивает, чтобы вы жили во дворце. Там я смогу посещать вас, будучи в полной безопасности, да и времени на это уйдет гораздо меньше. Я даже могу просить вас – если вы будете там жить, – простить мне задержку на полчаса, если обнаружится что-нибудь срочное. Таковы мои интересы. Что же касается лично вас, сэр... Что вы думаете о холостяцком домике... небольшом, на четыре комнаты? Не очень роскошном и современном, но стоящем в уютном садике? Всего три гектара, обработана только часть вокруг дома, остальное – дикий лес.
      – И что в нем привлекательного, Айра? Насколько он "не очень современный"? Я же говорил, что дом должен быть автоматизирован – я все-таки еще не совсем в форме... Кроме того, терпеть не могу нахальства слуг и бестолковости роботов. – О, домик полностью автоматизирован, только лишен ряда модных прихотей. Если ваш вкус невзыскателен, прислуги не потребуется. Вы позволите клинике продолжить дежурства, если их сотрудники окажутся столь же приятными и ненавязчивыми, как эти двое?
      – Эти? Ничего ребята, они мне нравятся. Значит, клиника хочет присматривать за мной; наверное, она считает, что такой пациент, как я, им более интересен, чем очередной трехсот-четырехсотлетка. Хорошо, пусть. Только распорядись, чтобы от них пахло духами, а не дезинфекцией. Хотя бы просто человеческим телом – достаточно свежим. Я не придира. Ну, повторяю: и что же в этом домике привлекательного?
      – Черта с два вы не придирчивы, Лазарус. Вам просто доставляет удовольствие придумывать разнообразные невозможные условия. Домик этот буквально заставлен старинными книгами – такова была прихоть его последнего обитателя. Я забыл сказать, что по участку течет ручей, а около дома очаровательный пруд... не чересчур большой, но все-таки поплавать можно. Ах, да, чуть не забыл еще про старого кота, считающего себя тамошним хозяином. Но вы, наверное, с ним не встретитесь: он терпеть не может людей.
      – Я не буду тревожить его, если он ищет уединения. Кошки хорошие соседи. Но ты так и не ответил мне.
      – А дело, Лазарус, вот в чем. Я описываю вам сейчас свой собственный особняк, выстроенный мной ради собственного удобства на крыше дворца, лет этак с девяносто назад. Было время когда мне захотелось поразвлечься таким образом. В него можно подняться лифтами из моей квартиры, расположенной двумя этажами ниже. У меня всегда не хватало времени пользоваться этим домом. Он ждет вас. – Я встал. – Но если вы не согласитесь поселиться в нем, можете считать, что я проиграл пари Шехерезады и вы вправе в любое время прибегнуть к той самой кнопке. Черт побери, я не согласен быть приманкой для убийц в угоду кому бы то ни было.
      – Сядь!
      – Нет, спасибо. Я сделал вам вполне разумное предложение. Если вы не согласны – можете собственным путем отправляться прямо в пекло. Я не позволю вам ездить на моих плечах подобно Морскому старику. Дальше этого я пойти не могу.
      – Вижу. А сколько моей крови в тебе?
      – Около тринадцати процентов. Прилично.
      – Только-то? Я предполагал, что больше. Иногда послушаешь тебя, так просто мой дедуся. А кнопка там будет?
      – Если хотите, – ответил я самым безразличным тоном, на какой только был способен. – Или можете просто прыгнуть вниз. Лететь далеко.
      – Айра, я предпочитаю кнопку. Что если передумаю, пока буду лететь?
      Ты поставишь мне еще один лифт, чтобы не нужно было ходить через твою квартиру?
      – Нет.
      – Неужели это сложно сделать? Давай спросим Минерву.
      – Дело не в том, что это нельзя сделать, просто я не хочу этого. Вам будет нетрудно пересесть из лифта в лифт у меня в гостиной. По-моему, я достаточно ясно выразился: впредь на безрассудные прихоти я не реагирую.
      – Ну-ну, чего встопорщился, сынок? Согласен. Значит, завтра. И пусть книги останутся, я люблю старинные переплеты, в них больше прелести, чем во всяких современных штучках-дрючках, заменяющих вам книги. Кстати, я рад, что ты крыса, а не мышь. Будь добр, сядь.
      Я повиновался, изображая некоторое нежелание. И подумал, что начинаю подбирать ключи к Лазарусу. Невзирая на все насмешки, старый негодник в душе оставался эквалитарианцем и поэтому непременно старался сесть на шею всякому, с кем ему приходилось общаться, пренебрегая впоследствии каждым, кто уступал его напору. Итак, следовало отвечать на удар ударом, стараться поддерживать баланс сил и надеяться, что со временем удастся построить отношения на основе стабильного взаимного уважения.
      У меня не было причин менять свое мнение. Да, он мог проявить доброту, даже привязанность к тому, кто согласится на роль подчиненного... если то ребенок или женщина. Но предпочитал, чтобы и они огрызались. А уж взрослых мужчин, становящихся на колени, старейший не любил и не доверял им.