– Да, так мне легче общаться с другими людьми. А краситься несложно я так поднаторел в этом, что могу это делать во сне, но... Дора, выслушай меня, дорогая. В ближайшие десять лет Зак Бриггс появится в "Долларе ребром", ты видела письма Джона. Еще не поздно отправиться на Секундус, где из тебя вновь сделают молодую девицу, если хочешь, – и ты проживешь еще много лет. Может быть, пятьдесят, а может, и сотню.
Дора не спешила с ответом.
– Лазарус, ты хочешь, чтобы я это сделала?
– Я предлагаю. Но решать тебе, моя драгоценнейшая. Ведь жизнь твоя.
Дора взглянула в окно.
– Ты сказал, больше половины?
– И процентная доля наших потомков все увеличивается. Наши отпрыски размножаются, словно кошки, и их дети тоже.
– Лазарус, мы поселились здесь много-много лет назад, в незапамятные времена. Я не хочу покидать нашу долину, не хочу никуда ехать, не хочу бросать наших детей. И зачем мне возвращаться домой в облике юной девицы? Чтобы увидеть, как родятся наши прапраправнуки? Ты прав: я заслужила свою седину и буду носить ее!
– Да, на этой девушке я и женился! Это моя верная Дора! – Лазарус поднял руку, сжал ее грудь и прикоснулся к соску. Она вздрогнула, а потом расслабилась. – Я знал, что ты так ответишь, но все же решил спросить. Дорогая моя, годы не властны над тобой. Ты всегда такая разная. Там, где другие женщины насыщают, ты возбуждаешь голод.
Дора улыбнулась.
– Я не Клеопатра, Вудро.
– Это ты так полагаешь, девушка. Но мне виднее. Длинноногая Лил, я встречал тысячи и тысячи женщин – гораздо больше, чем ты, – и скажу, что по сравнению с тобой Клеопатра просто домохозяйка.
– Болтун, – прошептала она. – Не сомневаюсь только в одном: ты еще не встречал женщины, которая сумела бы тебе отказать.
– Это верно, но лишь потому, что я никогда не рисковал, опасаясь отказа, и дожидался, когда мне предложат. Всегда.
– Значит, дожидаешься приглашения? Хорошо, я приглашаю. А потом начну готовить обед.
– Не торопись. Лил. Сначала я брошу тебя на постель и задеру юбку. А потом проверю, нет ли с другого конца седых волос. А ежели найду, могу выщипать, чтобы ты не трудилась.
– Животное. Негодяй. Развратный старый козел. – Она восхищенно улыбнулась. – Полагаю, мы больше не будем выщипывать седые волосы?
– Мы говорили о волосах на твоей голове, прабабушка. Но с другого конца ты молода, как прежде, поэтому мы очень тщательно повыдергаем все сединки из этих дивных каштановых кудрей.
– Милый старый козел. Давай, если сумеешь найти. Но здесь я слежу за сединой еще внимательнее, чем за сединой на голове. Дай-ка я разденусь.
– Подожди-ка. Вот это длинноногая Лил, самая горячая девка во всей Счастливой долине, всегда у нее спешка! Раздевайся, если хочешь, а я пойду найду Нортона и прикажу ему оседлать Женишка. Пусть напросится на ужин к сестрам Марджи и Лайл. А потом я вернусь, чтобы выщипать незадачливые седины. Боюсь, что с ужином мы опоздаем.
– Если тебя это не волнует, то и меня тоже, любимый.
– Вот это моя Лил! Дорогая, в долине не найдется мужчины старше четырнадцати лет, который не хотел бы сграбастать тебя и попытаться подыскать другую долину, при малейшем намеке с твоей стороны. Твои собственные сыновья и зятья – не исключение.
– Да ну тебя! Опять болтаешь.
– А хочешь пари? Пожалуй, не будем все-таки тратить время на выщипывание седых волос с обоих концов. Пойду распоряжусь, чтобы наш младший сын исчез на всю ночь, а когда вернусь, на тебе должны быть только рубины и улыбка. Поскольку ужина не будет, мы закусим чем-нибудь холодным, возьмем одеяло, залезем на крышу и будем наслаждаться... зрелищем заката. – Да, сэр. О, дорогой, я люблю тебя! Долго и часто?
– Выбор я предоставляю длинноногой Лил.
(Опущено около 39 000 слов.) Лазарус осторожно приоткрыл дверь, заглянул в спальню и вопросительно посмотрел на свою дочь Эльф, удивительно красивую женщину средних лет с огненными рыжими кудрями, слегка тронутыми сединой.
– Входи, папа, – сказала она, – мама не спит.
И, взяв поднос с ужином, собралась уйти, Лазарус взглянул на него, прикинул, что исчезло после того, как поднос на его глазах унесли из кухни, – и результат, приблизительно равный нулю, его не обрадовал. Ничего не говоря, он подошел к постели и улыбнулся жене. Дора улыбнулась в ответ. Он склонился над женой и поцеловал ее, потом сел туда, где только что сидела Эльф.
– Ну как ты, моя дорогая?
– Хорошо, Вудро. Джинни... нет. Эльф принесли мне вкусный ужин. Мне очень понравилось. Только перед тем, как она стала меня кормить, я попросила надеть мне на шею рубины... Ты это заметил?
– Конечно же, красавица моя. Когда это длинноногая Лил ужинала не в рубинах?
Дора молча закрыла глаза, Лазарус выглядел спокойным. Он следил за ее дыханием и считал сердцебиения, глядя на жилку на шее.
– Ты слышишь их, Лазарус? – Глаза ее вновь открылись.
– Что, Адора?
– Своих диких гусей. По-моему, они пролетают над домом. – Ах да, конечно.
– Что-то они рановато в этом году.
Дора устало закрыла глаза. Он ждал.
– Любимый! Спой мне песню Бака.
– Конечно, Дора-Адора. – Лазарус откашлялся и запел:
Стоит школа у ломбарда, у ломбарда.
Там Дора учит детей.
Возле школы есть стойло, есть стойло.
Там живет приятель Доры Бак.
Дора вновь закрыла глаза, поэтому остальные куплеты Лазарус напевал негромко. Но когда допел, она улыбнулась.
– Спасибо тебе, дорогой. Это было прекрасно, это всегда было прекрасно. Я чуть-чуть устала... Если я посплю, ты никуда не уйдешь? – Я всегда буду здесь, дорогая. Поспи.
Дора снова улыбнулась и уснула. Дыхание ее становилось все тише.
И пресеклось.
Лазарус долго не мог решиться позвать Джинни и Эльф.
ВТОРАЯ ИНТЕРМЕДИЯ
ЕЩЕ ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК ЛАЗАРУСА ЛОНГА
Всегда говори ей, что она прекрасна, особенно если это не так.
Если ты живешь в обществе, которое голосует, поступай так. Может не оказаться ничего такого, за что хотелось бы отдать свой голос, но причина голосовать против всегда найдется. Если сомневаешься – голосуй против. Это правило редко подводит. Если сомнения слишком велики, обратись к какому-нибудь доброжелательно настроенному дурню – обычно поблизости всегда найдется хотя бы один – и посоветуйся с ним. А затем поступи вопреки совету. Это позволит тебе прослыть добропорядочным гражданином – если ты этого хочешь, – не затрачивая много времени на истинно разумное обоснование своего выбора.
Главное условие счастливого брака: плати наличными или довольствуйся тем, что имеешь. Долги с процентами не только съедают домашний бюджет; сознание того, что ты должник, рушит семейное счастье.
Тот, кто отказывается поддерживать и защищать государство, не имеет права требовать у него защиты. С чисто легалистической точки зрения, убийство анархиста или пацифиста не должно считаться убийством. В вину в данном случае должно вменяться "применение оружия в городской черте", или "угроза движению транспорта", или "нарушение безопасности окружающих", или любое другое столь же несущественное деяние. Однако государство может запретить охоту на этих экзотических, нарушающих интересы общества животных, если появляется опасность их вымирания. Истинные пацифисты редко встречаются за пределами Земли: вряд ли они могли бы пережить внеземные неурядицы... Об этом следует пожалеть, поскольку у них самые большие рты и самые маленькие мозги среди всех приматов. Разновидность анархистов с маленьким ртом распространилась по всей галактике вместе с волновым фронтом Диаспоры; защищать их нет необходимости. Но они часто отстреливаются.
Еще одно условие счастливого брака: в первую очередь приобретайте предметы роскоши!
Вот еще одно: сделай так, чтобы у нее был свой собственный стол, – и держись от него подальше.
И еще: если во время семейной ссоры ты чувствуешь, что прав, – немедленно извинись!
"Господь разъял себя на множество частей, чтобы иметь друзей". Возможно, это не так, но звучит вполне достоверно и отнюдь не глупее, чем любой другой пример, взятый из теологии.
Чтобы остаться молодым, следует непрестанно культивировать в себе способность отрекаться от старой фальши.
Разве история сохранила воспоминания о каком-нибудь случае, в котором большинство оказалось правым?
Если лиса грызет тебя – улыбайся!
<имеется в виду история о спартанском мальчике, укравшем лису>Критик – это человек, который не создает ничего, но чувствует себя вправе оценивать работу людей созидающих. В этом есть логика; он судит непредвзято и ненавидит всех созидателей в равной степени.
Деньги не лгут. Если человек говорит о своей чести, пусть заплатит наличными.
Никогда не путай маленького человека. Он убьет тебя.
Лишь негодяй и садист – или дурак – выкладывает истину обществу.
Эта хмурая, маленькая ящерица сказала мне, что по материнской линии происходит от бронтозавров. Я не смеялся: людям, которые хвастают предками, часто больше нечем похвастать. Ничего не стоит их приободрить и добавить тем самым в мире счастья, которого в нем всегда так не хватает.
Когда имеешь дело с жалящим насекомым, двигайся очень медленно.
Реагировать на мир по-деловому – значит впадать в фантазию, к тому же скучную, поскольку реальный мир чудесен и удивителен.
Различие между наукой и ее волосатыми субъектами заключается в том, что науке потребен рассудок, тогда как данным субъектам необходимы только ученые степени.
Соитие духовно в своей сущности... или же представляет собой простое упражнение, осуществляемое друзьями. Хорошенько подумав, можно вычеркнуть слово "простое". В соитии нет ничего простого, даже если оно служит счастливому времяпровождению двух незнакомцев. Но в духовном смысле оно отличается от физического соединения.
Самое грустное в гомосексуальности не то, что эта привычка греховна или неправильна, даже не то, что таким образом нельзя родить ребенка, а то, что в данном случае куда сложнее достичь этого духовного союза. Да что там – невозможно. Однако, к величайшему прискорбию, многие из людей никогда не достигают духовного единства даже в рамках союза мужчины и женщины и обречены брести по жизни в одиночестве.
Осязание – самое фундаментальное чувство, младенец знает его еще до рождения, задолго до того, как начинает видеть, слышать и ощущать вкус. И нет человека, которому были бы не нужны прикосновения. Пусть твои дети не получат карманных денег – но не лишай их своих объятий.
С секретности начинается тирания.
Человеческий эгоизм является великой производительной силой.
Будь осторожен с крепкими напитками. Они могут заставить тебя выстрелить в сборщика налогов... и промахнуться.
Профессия шамана имеет множество преимуществ: она предлагает высокий общественный статус, безопасность и обеспеченность, избавляя от работы тяжелой и скучной. В большинстве случаев шаман обладает легальными привилегиями и иммунитетом, не гарантированными другим людям. Однако трудно себе представить, как человек, получивший мандат от Высочайшего, чтобы нести весть о счастье всему человечеству, может отобрать коллекцию в счет долга. Подобные факты заставляют подозревать, что на моральном уровне шаман ничуть не превосходит простого человека. Однако работа эта привлекательна, если у тебя хватит на нее сил.
Шлюхе следует предъявлять те же требования, что и прочим платным профессионалам, таким, как дантисты, адвокаты, парикмахеры, врачи, водопроводчики и так далее. Профессиональна ли она? Отмеривает ли удовольствие полной мерой? Честна ли со своими клиентами? Не исключено, что среди шлюх честных и компетентных окажется больше, чем среди водопроводчиков, и куда больше, чем среди адвокатов. И уж, бесспорно, во много раз больше, чем среди профессоров. Учись экономить движения, пока не выработаешь автоматизм. Эффективное время твоей жизни удвоится, и ты получишь время радоваться бабочкам, котятам и радуге. А ты не заметил, как они похожи на орхидею? Очаровательны!
Эксперт в одной области не всегда разбирается в другой. Однако сами эксперты считают иначе – чем уже сфера их собственных знаний, тем больше они склоняются к противоположной точке зрения.
Никогда не пытайся переупрямить кота.
Борьба с ветряными мельницами причинит тебе вреда больше, чем самим мельницам.
Покорись искушению. Возможно, в твоей жизни такая возможность больше не представится.
Будить человека без необходимости – не уголовное преступление, но мелкое хулиганство.
"А иди ты к черту!" Будь готов получить подобный ответ на любой нахальный вопрос.
В предложении, начинающемся со слов: "Конечно, это не мое дело, но..." – после "но" следует ставить точку. Однако не стремитесь поставить точку на ханже; перерезать ему горло – мимолетное удовольствие, но вы сделаетесь предметом сплетен.
Мужчина не ищет физической красоты у женщины, которая воодушевляет его. Спустя некоторое время он понимает, что она прекрасна, – просто он не сразу это заметил.
Лучше дружить со скунсом, чем с человеком, который гордится собственной откровенностью.
"В войне и в любви все прекрасно..." Какая жалкая ложь!
Не бойся прослыть "черным лебедем". Дедуктивная логика тавтологична; с ее помощью нельзя постичь новую истину, она манипулирует ложными утверждениями с той же готовностью, как и верными. Если ты забудешь об этом, она может сыграть с тобой шутку, причем идеально логичную. Конструкторы самых первых компьютеров называли это GIGO – "мусор на входе, мусор на выходе". Индуктивная логика куда более трудна, но она позволяет постичь новую истину...
Практикующий шутник заслуживает награды за остроумие в соответствии с качеством шутки. Сойдут и удары палками по пяткам. За особое остроумие можно килевать
<протаскивать под килем корабля в наказание>, но сажать на муравейник следует лишь остроумнейших из остроумных.
Законы природы безгласны.
На планете Транквилла, обращающейся вокруг КМ 849 (G0), обитает маленькое животное, известное под именем "кнаффен". Оно травоядно и не имеет естественных врагов. Подпускает к себе человека и может быть приручено – что-то вроде шестиногого щенка, покрытого чешуйками. Гладить его очень приятно, кнаффен извивается от удовольствия и излучает блаженство на широкой волне, которую улавливают люди. Игра стоит свеч. Настанет время, и какой-нибудь смышленый парнишка вычислит, как записывать эту передачу эмоций, а потом другой мудрец предложит изобретение коммерческому миру – как только все будет урегулировано и обложено налогом. Я подделал номер звезды и номер каталога – планета эта располагается в семи тысячах световых лет в другом направлении. Эгоистично, конечно, но...
Свобода начинается тогда, когда ты посылаешь подальше все условности...
Заботься о яйцах, а цыплята позаботятся о себе сами, Пытайся добыть денег на обратный путь, но не будь при этом фанатиком.
Если "все знают", что так, мол, и так, значит, верно противоположное – можешь ставить десять тысяч к одному, Политические ярлыки, такие, как "роялист", "коммунист", "демократ", "популист", "фашист", "либерал", "консерватор" и так далее, не относятся к числу основных критериев. Человеческая раса политически подразделяется на тех, кто хочет властвовать, и на тех, кто не имеет подобного желания. Первые – это идеалисты, руководствующиеся высочайшими мотивами ради процветания масс. Последние – угрюмые скупердяи, подозрительные и обделенные альтруизмом. Но иметь их соседями куда приятнее, чем первых.
В темноте кошки отнюдь не серы. Бесконечно разнообразие...
Грех – причинять людям боль без необходимости. Все прочие грехи являются надуманной чушью, (Причинять боль себе самому не грех, а глупость.) Благородство – качество врожденное, альтруизм же – ученое извращение.
Нет никакого сходства...
Мужчины не в силах всем сердцем любить свою жену, в какой-то мере не любя всех остальных женщин. Подозреваю, что для женщины верно противоположное.
Впадая в излишний скептицизм, мы совершаем ту же ошибку, когда проявляем чрезмерную доверчивость.
Соблюдать правила формальной вежливости в отношениях между мужем и женой важнее, чем между незнакомцами, Любая свобода стоит того, что ты за нее заплатил.
Не храни чеснок рядом с другими продуктами.
Мы надеемся на климат, а имеем погоду.
Пессимист но разумному предпочтению, оптимист но темпераменту... Возможно ли соединить эти качества? Как? Не прибегая к произвольным случайностям и минимизируя тот риск, которого не можешь избежать. Тогда ты сумеешь к собственному удовольствию доиграть игру, не испытывая беспокойства за ее исход.
Не надо смешивать "долг" с тем, что от тебя ожидают люди; это совершенно различные понятия. Долг – это обязанность, которую ты сам взвалил на себя, обязанность перед самим собой. Выплатить долг ты можешь как угодно: годами терпеливого труда или же готовностью мгновенно умереть. Быть может, выполнить его тяжело, но наградой является самоуважение. А вот награды за то, что обкидают от тебя люди, не будет, и сделать это не просто трудно, а невозможно. Легче иметь дело с татем, чем с занудой, который просит "лишь несколько минуточек вашего времени, ну пожалуйста... на это много времени не потребуется". Время – весь твой капитал; минуты твоей жизни прискорбно немногочисленны. Если ты позволишь себе выполнять подобные просьбы, они быстро превратятся в снежный ком и паразиты будут пользоваться всем твоим временем и требовать еще больше! Поэтому научись говорить "нет" – и не бойся казаться грубым. Иначе у тебя не будет времени, чтобы выполнить свои обязанности, сделать свою работу, и, уж конечно, не останется времени для любви и счастья. Термиты сгрызут твою жизнь и тебе ничего не оставят. (Правило сие не означает, что нельзя сделать из него исключение в пользу друга и даже незнакомца. Но выбирать должен ты сам. Не делай ничего только потому, что "этого от тебя ожидают".) "Пришел, увидел – победила". (В оригинальной латинской версии, похоже, допущена ошибка.) Комитет – это жизненная форма, наделенная шестью или более ногами и лишенная мозга.
Если в маленький загон заткнуть много животных, они могут сойти с ума. Из всех живых существ лишь хомо сапиенс по своей воле соглашается на это.
Не старайся получить последнее слово. Тебе могут его предоставить.
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: XIII
ДОБРАЯ ПРИСТАНЬ
– Айра, – проговорил Лазарус Лонг, – ты видел этот перечень?
Он сидел в офисе главы колонии Айры Везерела в Доброй Пристани, самом крупном поселении на планете Тертиус. В кабинете находился и Джастин Фут 45-й, недавно прибывший из Нового Рима, что на Секундусе.
– Лазарус, Арабелла адресовала это письмо вам, а не мне.
– Эта мерзкая марафетчица меня еще достанет. Ее Крайняя Вездесущность, мадам исполняющая обязанности председателя Арабелла Фут-Гедрик, похоже, полагает, что ее возвели на трон королевы говардианцев. Я уже испытываю искушение вернуться назад и отобрать у нее молоток. – Лазарус передал листок Везерелу. – Глянь-ка, Айра. Джастин, а ты не имеешь к этому никакого отношения?
– Нет, старейший. Арабелла приказала мне передать это письмо и попросила переговорить с вами относительно доставки отложенной корреспонденции различных эпох... Возникают проблемы при датировке событий, предшествовавших Диаспоре. Но по-моему, идея ее непрактична. Если можно так сказать, я знаю земную историю лучше, чем она.
– Не сомневаюсь. Наверное, она выдрала этот листок из энциклопедии. И не нужно беспокоить меня ее идеями. Конечно, ты можешь записать их на кубик, но я не стану играть с ним. Мне нужны твои собственные идеи, Джастин.
– Благодарю вас, предок...
– Зови меня Лазарус.
– Лазарус, официальной целью моего визита является исследование состояния вашей колонии...
– Джастин, – торопливо вмешался Айра, – неужели Арабелла полагает, что Тертиус подчиняется ей?
– Боюсь, что так, Айра.
Лазарус фыркнул.
– Она не имеет над нами никакой власти и находится так далеко отсюда, что нам не повредит, если она провозгласит себя императрицей Тертиуса. Ситуация такова, Джастин: Айра является главой колонии, а я значусь мэром, Айра делает всю работу, однако на собраниях молотком стучу я. Всегда находятся колонисты, полагающие, что в колонии можно жить как в большом городе, – поэтому я председательствую, чтобы вовремя окатить глупцов холодной водой. Когда я буду готов к путешествию во времени, мы упраздним должность главы колонии, и Айра примет на себя обязанности мэра. Так что делай что хочешь: проводи перепись, изучай отчеты, веди себя так, как считаешь нужным. Приветствую тебя на Тертиусе, самой большой из всех крошечных колоний по эту сторону галактического центра. Чувствуй себя как дома, сынок.
– Благодарю вас, Лазарус. Я бы остался, чтобы принять участие в колонизации, но считаю, что не могу отказаться от должности главного архивариуса до тех нор, пока не закончу издание ваших мемуаров. – Ах, эта чушь, – пробормотал Лазарус. – Сожги ее! Срывайте розы, молодой человек!
– Лазарус, не надо так говорить, – вмешался Айра. – Я столько лет собирал ваши воспоминания.
– Ерунда. Я расплатился с тобой, когда взял молоток и тем самым лишил уродливую герцогиню возможности сослать тебя на Счастливую. Ты получил то, что хотел... Зачем же тебе еще и мои мемуары?
– Они мне нужны.
– Ну что ж... Возможно, Джастин сумеет издать их и здесь. Афина! Афина Паллада, ты здесь, моя сладкая?
– Я слушаю, Лазарус, – донеслось ласковое сопрано из громкоговорителя над столом Айры.
– Мои мемуары записаны в твоей памяти, не так ли?
– Конечно, Лазарус. Я запомнила каждое слово, произнесенное с тех пор, как Айра вас спас...
– Не спас, дорогуша, а похитил.
– Вношу поправку... С тех пор как Айра похитил вас из того блошатника. Кроме того, я располагаю всеми вашими более ранними мемуарами. – Спасибо, дорогая. Вот видишь, Джастин? Если ты непременно хочешь рассортировать пуговицы, можешь заняться этой работой здесь. А может быть, у тебя остались дела на Секундусе? Семейные или еще какие-нибудь?
– Семьи у меня нет. Есть взрослые дети, но с женой мы расстались. Работу за меня выполняет моя заместительница, я назначил ее и своей преемницей. Правда, Попечители еще должны одобрить мой выбор. А что с моим кораблем?
– Моим кораблем, ты хочешь сказать. Я говорю не про свою яхту "Дора", а про тот одноместный автопакетбот, в котором ты прибыл, "Почтовый голубь" принадлежит корпорации, которой владеет другая корпорация, где мне принадлежит основная доля капитала. Я забираю его, и это экономит Арабелле половину времени на оформление аренды.
– Да? Мадам исполняющая обязанности председателя не сдавала в аренду пакетбот, Лазарус; она реквизировала его для общественных нужд.
– Ну-ну! – усмехнулся Лазарус. – Возможно, я сумею возбудить дело против нее, Джастин, не найдется ли в статьях контракта на колонизацию Секундуса статьи, разрешающей реквизицию частной собственности государством? Правильно, Айра?
– Технически правильно, Лазарус. Хотя в основном эта статья касается крупных землевладений.
– Айра, я оспорю даже это. Только слыхал ли ты о том, чтобы она применялась к кораблям?
– Никогда. Если не считать "Нью фронтирс".
– Хмм. Айра, я не реквизировал "Нью Фронтирс"; я украл его, чтобы спасти наши шкуры.
– Я припоминаю, что в этом деле участвовал Слейтон Форд, а не вы. Может, это была конструктивная реквизиция?
– Ммм... некрасиво с твоей стороны выкапывать дело через пару тысячелетий после его смерти. Более того, если бы Слейтон поступил иначе, меня бы здесь не было, и тебя, кстати, тоже. Никого из вас не было бы, черт побери, Айра.
– Не петушитесь, дедушка. Я просто хотел сказать, что главе государства иногда приходится делать то, на что он никогда не решился бы в качестве частного лица. Однако, если Арабелла сумела реквизировать "Почтового голубя" на Секундусе, значит, вы можете сделать то же самое на Тертиусе. Каждый из вас является главой автономной планеты. Ей следует преподать урок.
– Айра, не искушай меня. Нечто подобное со мной уже случалось, и, если это войдет в привычку, космические путешествия закончатся. Я не прикоснусь к этому корыту, если дело столь неясно. И все-таки оно, хотя бы косвенно, принадлежит мне. Если Джастин Фут желает остаться здесь, пусть передаст мне это судно, а я возвращу его "Транспорт энтерпрайзис". Но давайте-ка вернемся к списку. Посмотрим, чего хочет старая крыса? О каких это датах и местах я должен ей сообщить?
– Интересный перечень.
– Тебе интересно, да? Тогда ты и сообщай. Битва при Гастингсе... первый, третий, четвертый крестовый походы... битва при Орлеане... падение Константинополя... Французская революция... битва при Ватерлоо, Фермопилы и еще девятнадцать стычек между неотесанными чужаками. Интересно, почему она не попросила меня прокомментировать драчку между Давидом и Голиафом? Айра, я кроток, как цыпленок. Я дерусь лишь тогда, когда не могу убежать. Неужели она думает, что такую долгую жизнь можно прожить иначе?
Кровопролитие – это не спорт. Если история утверждает, что некогда в данном месте в данный день произошла битва, значит, в это самое время я находился далеко-далеко, посиживал в таверне, пил пиво и щипал за мягкое место служанок. А не корректировал стрельбу из мортир, чтобы в будущем удовлетворить мерзкую любознательность Арабеллы.
– Я пытался ей это втолковать, – проговорил Джастин. – Но она ответила, что такова официальная программа Семей.
– Черт бы ее взял. И хоть по натуре я трус, я не стану подлаживаться под нее. Я иду, куда и когда хочу, и вижу то, что хочу, и при этом стараюсь не ссориться с местной деревенщиной. Особенно если они не ладят друг с другом; ведь тогда у них руки начинают чесаться.
– Лазарус, – сказал Айра Везерел, – вы никогда не говорили о том, что хотели бы увидеть.
– Ну... Только не битвы. На мой взгляд, о битвах известно слишком много. А ведь в земной истории столько интересного. Вот о мирных временах известно немногое, потому что эти времена были мирными. Я хотел бы увидеть Парфенон во всем великолепии. Спуститься по Миссисипи... и чтобы лоцманом был Сэм Клеменс. Попутешествовать по Палестине в первые три десятилетия существования христианской веры и попытаться встретиться там с одним плотником, ставшим раввином. Если только он действительно существовал. Джастин Фут удивился.
– Вы имеете в виду христианского Мессию? Многое из того, что рассказывают про него, считается мифом...
– А ты откуда знаешь? Конечно, факт его существования не доказан до конца. Возьми Сократа, жившего за четыре столетия до него, – его существование неопровержимо, как существование Наполеона. Не то было с плотником из Назарета. Несмотря на основательность, с которой римляне записывали происходящее, и не меньшую тщательность, с которой тем же самым делом занимались евреи, тех событий, которые им следовало бы зарегистрировать, нельзя найти ни в одних из современных событию летописях. Но, посвятив этому делу лет тридцать, я смог бы все выяснить. Я знаю латинский, древнегреческий, умею разговаривать по-древнееврейски и немного по-арамейски. Если я его найду, то буду следовать за ним и заносить его слова на микромагнитофон, а потом посмотрю, соответствуют ли они преданию. Но я не хочу давать обещаний. Реальность Иисуса – самый скользкий момент во всей истории, поэтому столько столетий этот вопрос нельзя даже было поднять. За одно это тебя бы повесили или сожгли живьем у шеста.
– Поразительно, – произнес Айра. – Оказывается, мои познания в истории Земли не так глубоки, как я думал. Впрочем, я изучал период после смерти Айры Говарда до основания Нового Рима.
– Сынок, ты к ней даже не прикоснулся. Но даже если оставить эту странную историю... странную потому, что жизнеописания большинства религиозных вождей задокументированы, тогда как этот остается столь же неуловимым, как легендарный король Артур... Но я не собираюсь лицезреть великие события. Я бы встретился с Галилеем, взглянул на Микеланджело за работой, посетил бы премьеру одной из пьес Старого Билла в театре "Глобус" и все такое прочее. Особенно мне бы хотелось вернуться в свое детство и вновь посмотреть, как все это было.
Айра заморгал.
– А если вы нарветесь на себя самого?
– А почему бы и нет?
– Но... это парадокс, разве не так?
– Какой? Если я что-то сделал, значит, сделал. Но существует устоявшееся мнение, что, если подстрелить деда прежде, чем он породит твоего отца, то все потомки его, в том числе и вы оба, сразу исчезнут... Все это ерунда. То, что я сейчас нахожусь здесь, вместе с вами, означает, что я не сделал этого... и не сделаю. Времена в грамматике не годятся для путешествия во времени – но это не значит, что мне нельзя вернуться назад, чтобы разнюхать, как там и что. Мне просто интересно увидеть себя в коротких штанишках. Если я встречу себя молодым, он – я – не узнает меня. Он даже не взглянет на меня, но я-то его узнаю – ведь я был им.
– Лазарус, – вмешался Джастин Фут, – если вы хотите посетить эту эру, я бы предложил вам обратить внимание на одну вещь, в которой заинтересована мадам исполняющая обязанности председателя. Кстати, меня она тоже волнует. Не могли бы вы подробно записать, что произошло и о чем говорилось на собрании Семей в 2012 году от Рождества Христова?
– Это невозможно.
– Минуточку, Джастин, – сказал Айра. – Лазарус, раньше вы отказывались говорить об этом собрании под тем предлогом, что присутствовавшие на нем не смогут оспорить вашего мнения. Но запись – вещь объективная.
– Айра, я не сказал, что не хочу делать этого. Дело в том, что это невозможно.
– Не понимаю вас.
– Я не могу записывать происходившее не собрании, потому что меня там не было.
– Опять не понял. Все материалы – в том числе ваше собственное заявление – говорят о том, что вы там были.
– Мы вновь путаемся во временах, не пригодных для путешествия во времени.
