Святой из Севен-Дайалс (№2) - Мятежная красавица

– А разве я не говорил вам? Лорд и леди Тинсдейл пригласили нас на игру в карты. Конечно, если вы не хотите, мы можем не ходить.

– О нет! – тут же воскликнула Куинн. – Я не возражаю, хотя карточные игры не относятся к моим любимым развлечениям. А там высокие ставки?

Может быть, так она сможет добыть денег для школы?

– За разными столами разные ставки. Всегда можно подобрать подходящие. Кроме того, играют далеко не все. Это обычный прием. Но вы устали. Давайте поговорим об этом завтра. Хотите, я провожу вас в вашу комнату?

Куинн тут же покраснела, вспомнив, что произошло вечером предыдущего дня.

– Нет! Я хотела сказать, это совершенно не обязательно. Оставляю вас с вашим бренди.

Она могла поклясться, что Маркус изо всех сил сдерживает улыбку.

– Тогда до завтра, дорогая.

Он взял ее руку и запечатлел на запястье долгий, слишком долгий поцелуй. Куинн даже не подозревала, что этот участок ее тела такой чувствительный. Когда пламя поцелуя охватило все ее тело, она едва подавила в себе порыв броситься в объятия мужа. Наконец он отпустил ее руку, и она с трудом перевела дыхание.

– Д-до завтра, – заикаясь, сказала она и, быстро развернувшись, поспешила к себе.

Куинн не знала, бежит ли она от него или от своих собственных желаний.

На следующее утро Куинн проснулась довольно рано, несмотря на практически бессонную ночь. Однако когда она спустилась в столовую, ей сообщили, что Маркус уже позавтракал и отправился по делам до полудня.

Несомненно, он был ранней пташкой, что так ценится приверженцами высокой морали, думала она, поглощая завтрак в одиночестве и неожиданно для себя испытывая тоску.

Затем она отправилась на кухню, чтобы узнать, как устроилась Полли. Девочка была занята чисткой большой кастрюли и выглядела намного веселее и чище, чем обычно.

– О, здесь полно работы, миледи, – призналась она, отвечая на вопрос Куинн. – Но это хорошая работа, и мне прилично за нее платят. Меня не бьют. Правда, мне кажется, что не нужно мыться так часто, как требует миссис Уолш.

Куинн едва не рассмеялась.

– К этому ты довольно скоро привыкнешь, – уверила она девочку. – Тебе даже понравится быть чистой. Со временем миссис Уолш найдет тебе другую работу. Думаю, уже скоро ты сможешь работать горничной.

– Вы правда так думаете, миледи? – с надеждой спросила Полли. – Мне так повезло. Я бы хотела, чтобы Энни и другие девочки тоже смогли жить другой жизнью.

– Энни... это одна из девочек мистера Твитчелла?

Куинн понимала, что не сможет нанять такое количество служанок.

Полли кивнула:

– Да. Она говорит, что у нее все в порядке, но я часто вижу, как она плачет. А иногда клиенты бьют ее, и она возвращается к Твитчеллу с синяками.

Желание Куинн сделать что-нибудь для этих несчастных стало еще сильнее.

– Не могу поверить, что так много мужчин интересуются такими маленькими девочками, – в ужасе прошептала она.

– О, их полным-полно, миледи, – махнула рукой Полли. – А некоторые, вы не поверите, настоящие богачи.

– Ты хочешь сказать, джентльмены?

Полли снова кивнула.

– Некоторые девочки становятся их фаворитками. Таким платят намного больше.

Находящиеся на кухне служанки навострили уши, поэтому Куинн быстро перевела разговор в другое русло.

– Ты говорила с братом? – спросила она. – Миссис Уолш обещала выхлопотать для него место на конюшне.

– Да, миледи! Он уже начал там работать. Ему очень нравится, ведь он всегда сходил с ума по лошадям.

– Я рада это слышать. – Теперь оба ребенка были избавлены от ужасного мистера Твитчелла. – Если тебе или ему что-нибудь понадобится, скажи мне или миссис Уолш.

– Обязательно. И еще раз спасибо, миледи.

Полли поклонилась и снова занялась кастрюлей, а Куинн отправилась к себе обдумывать то, что узнала от девочки.

Как могли так называемые джентльмены делать своими фаворитками уличных девочек, еще совсем детей? Если эти мужчины занимали высокое положение в обществе, то должны были представлять собой образец добродетелей. Куинн именно так понимала общественное устройство Англии. Вероятно, настало время напомнить обществу об этом. Во-первых, требовалось напугать этих джентльменов карой Господней, а во-вторых, срочно заняться организацией школы для девочек, чтобы навсегда спасти их от влияния улицы.

– Это было так интересно и познавательно, – сказала Куинн, когда они с Маркусом выходили из египетского павильона. – Благодарю вас за то, что привели меня сюда... Маркус.

Он улыбнулся, довольный тем, что жена назвала его по имени. Маркус был поражен ее знанием египетских древностей, которые они видели на выставке. Он полагал, что американское образование намного уступает английскому, но явно ошибся.

– Я принимаю ваши благодарности, но мне тоже очень здесь понравилось, – ответил он.

– А мне приятно слышать, что вы не зря потратили сегодняшний день.

Куинн выглядела очень счастливой, и Маркус решил, что сделает все, чтобы она была еще счастливее.

– Думаю, что утро точно прошло не зря. Надеюсь, вы согласитесь со мной, когда увидите лошадей, которых я выбрал для вас. Их должны привести домой к трем часам, а это уже совсем скоро.

Домой. Он произнес это слово, которое теперь значило для него намного больше, чем все предыдущие годы, когда он жил в этом доме с Питером и Энтони. Почему это произошло? Видимо, даже за два дня Куинн сумела превратить для него это место в настоящий дом.

– Вы уже продумали, как хотите изменить вашу комнату? – спросил он.

Вопрос, казалось, удивил девушку, но она быстро ответила на него:

– Да. Вчера я отдала кое-какие распоряжения.

– Значит, после ужина вы занимались именно этим, – заключил он.

Маркус не мог удержаться и не подшутить над ней, так как понимал, что она просто избегала его. К счастью, она была занята делом, а не планировала побег.

Их экипаж медленно двигался по дороге к дому.

– Что вы думаете о бездомных, которых так много в Лондоне? – неожиданно спросила Куинн.

– Я считаю, что... – Застигнутый врасплох, Маркус едва не сказал, что считает, этим людям необходима помощь, но вовремя одумался. – Существует множество благотворительных обществ, которые занимаются этой проблемой. Но мне хотелось бы видеть их как можно реже.

Куинн недовольно поморщилась:

– Общества или бездомных?

– Конечно, бездомных. Хотя я редко думаю о них, – сказал он, подражая Роберту.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо заметила она. – Они редко бывают в Мейфэре. А когда случайно забредают туда, их немедленно выдворяют прочь.

Куинн имела в виду тот случай, когда встретила Маркуса, ведущего к себе в дом ватагу уличных мальчишек. Чтобы не вызывать опасных вопросов, он сказал:

– Так безопаснее для всех. К тому же там они меньше привлекают внимание полиции.

Увидев, как укоризненно она смотрит на него, Маркус торопливо добавил:

– Но я вовсе не бессердечный. Мои налоги помогают бедным, а время от времени я жертвую на благотворительность.

– Да, конечно.

Они уже свернули на Гроувнер-стрит, поэтому он поспешил сменить тему:

– У вас еще останется время, чтобы переодеться перед конной прогулкой. Ваша горничная приготовила для вас платье?

– Да, – ответила она, и выражение раздражения мгновенно исчезло с ее лица. – Она переделала одно из моих платьев. Мы будем кататься прямо здесь или отправимся в парк?

– Это зависит от вас.

Экипаж остановился напротив дома, и Маркус помог жене сойти вниз.

– Я отведу лошадей на конюшню. Встретимся прямо здесь, когда вы переоденетесь.

Куинн согласно кивнула и поспешила в дом. Маркус с восхищением смотрел ей вслед, наслаждаясь созерцанием ее стройной фигурки и легкой походки. Если они не будут говорить об Ангеле и заботе о бездомных, то их отношения могут стать просто великолепными. А сегодня ночью, возможно...

Нет, не нужно загадывать. Лучше наслаждаться тем, что есть.

Куинн вышла из дома как раз в тот момент, когда появился торговец лошадьми. Он вел в поводу четырех великолепных скакунов.

– Вы вовремя, дорогая, – улыбнулся ей Маркус, а затем повернулся к торговцу: – Четыре? Но утром я отобрал только трех.

– Да, – подтвердил его слова торговец, – но эта кобылка прибыла к нам как раз после вашего ухода. Она так красива, что я решил показать ее вам.

Гнедая действительно была на редкость хороша. Таких красивых линий крупа Маркус не видел ни у одной лошади, но огонь, горевший в ее бездонных глазах цвета лесного ореха, свидетельствовал о крутом норове.

– Она великолепна! И так похожа на Упрямицу, которая была у меня дома! – восхищенно воскликнула Куинн. – Но остальные тоже очень хороши, – добавила она, не желая обидеть Маркуса.

– Я не знал, хорошая ли вы наездница, поэтому отобрал наиболее спокойных лошадей, – сказал он. – Но право выбора остается за вами.

Куинн внимательно осмотрела всех животных. Когда она подошла к гнедой, та взметнула вверх голову.

– Ну, спокойно! – ласково, но твердо прикрикнула на нее Куинн.

Маркус уважительно приподнял одну бровь: вполне очевидно, что его жена умела обращаться с лошадьми.

Гнедая явно почувствовала, что перед ней достойная противница, и немедленно затихла, хотя ее веки продолжали тревожно подрагивать.

– Ее водили под седлом? – спросила Куинн у торговца.

– Да, но очень мало, – признался он. – Эта лошадь с крутым норовом, миледи. Нам пришлось потрудиться, чтобы доставить ее сюда.

Услышав голос торговца, кобыла взвилась на дыбы, и тот хотел ударить ее кнутом, но Куинн схватила его за руку.

– Нет, не смейте! – закричала она. – Мне совершенно ясно, что с этой лошадью плохо обращались. Побои только ухудшат положение. Как ее зовут?

Торговец покачал головой.

– Тот, кто продал ее нам, называл ее Катастрофой. Должно быть, потому, что она отказывалась подчиняться его жене.

– Я назову ее Упрямица, в память о лошади, которая была у меня в Балтиморе.

Маркус подошел ближе.

– Может быть, стоит сначала испробовать ее или какую-нибудь другую?

Он видел, что с выбранной Куинн молодой кобылой могут возникнуть серьезные трудности. Но ответом ему была лишь снисходительная улыбка:

– Раз вы так настаиваете.

Она подошла к гнедой и с помощью Маркуса села в седло.

– Если вас не затруднит присоединиться ко мне, милорд, мы могли бы отправиться в парк.

В последующие полчаса Куинн показала себя великолепной наездницей, по крайней мере, лучшей наездницей, которую Маркус видел в своей жизни. Она легко управляла гнедой при помощи слов или легкого движения руки, но ни разу не использовала хлыст или каблуки своих сапог. Создавалось впечатление, что она умела разговаривать на лошадином языке.

Похоже, жена никогда не перестанет его удивлять, думал Маркус. Когда они вернулись домой, он купил гнедую не торгуясь, а затем поздравил Куинн с великолепным выбором.

– Признаюсь, я относился к Упрямице довольно скептически, но вы просто созданы друг для друга, – сказал он, когда они вошли в дом. – Надеюсь, она поможет вам быстрее привыкнуть к Лондону.

Куинн, все еще разгоряченная ездой, радостно ответила:

– Да, я тоже так считаю. И благодарю вас от всего сердца!

От этих искренних слов кровь заиграла в его жилах.

– Я просто хотел доставить вам удовольствие, – сказал Маркус, приближаясь к жене.

Она посмотрела на него, ее глаза немного расширились.

– Мне кажется, нам нужно переодеться перед ужином, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Маркус взял Куинн под руку и повел наверх. Она как зачарованная продолжала смотреть на него, и в этом взгляде он не заметил ни сопротивления, ни страха. Теперь оставалось приложить все усилия, чтобы не разочаровать ее.

Глава 12

Когда они дошли до второго этажа, Куинн почувствовала, что у нее кружится голова. Девушке казалось, что она все еще продолжает скакать галопом и не может остановиться. Она не находила в себе сил сопротивляться происходящему, да и не хотела делать этого.

– Мне кажется, вы еще не видели мою комнату, – хриплым шепотом произнес Маркус. – Не хотите взглянуть?

Куинн кивнула в ответ. Маркус открыл дверь и завел жену в комнату, которая была очень похожа на ее и выдержана в таком же чисто мужском стиле. Но серо-голубые тона, мягкие кресла, прекрасные пейзажи на стенах и огромная кровать под балдахином словно манили к себе.

– Вижу, здесь вам нравится больше, чем в комнате Энтони, – сказал Маркус, наблюдая за супругой.

– Да, да, гораздо больше, – еле слышно ответила она. Ее взгляд был прикован к кровати. Неужели он?.. Маркус закрыл дверь и повернулся к Куинн.

– Я хотел бы разделить с вами одно новое ощущение, которое, как мне кажется, должно вам очень понравиться, – сказал он, кладя руки ей на плечи.

Она отвела взгляд от кровати и тут же утонула в его бездонных глазах.

– Это похоже на бренди? – спросила она. Его губы тронула нежная улыбка.

– Намного лучше.

Понимая, что не сможет бороться с неизбежным, Куинн согласно кивнула:

– Хорошо.

Тогда он наклонился к ней, а она прижалась к его груди, потому что в глубине души ждала этого с того момента, когда увидела Маркуса в доках. Безумная страсть захлестнула ее с еще большей силой.

На этот раз Куинн сумела признаться себе, что для ее желания не существует никаких препятствий и что только оно имеет значение.

Маркус начал развязывать ленты на ее платье, одну за другой, а его губы накрыли ее рот. В его объятиях тело Куинн таяло как воск, и когда он потянул платье вниз, чтобы снять его, она приподняла руки, облегчая его задачу.

Затем она начала стаскивать с него сюртук. Это оказалось непросто, потому что он был сшит точно по фигуре, и Куинн пришлось повозиться с рукавами. Когда настала очередь галстука, ее пальцы замерли в растерянности – она не знала, как развязать такой сложный узел. Куинн на мгновение испугалась, что ее мозг снова проснется, и она не сможет больше чувствовать себя такой раскованной, но тут ей на помощь пришел Маркус.

– Давай это сделаю я, – предложил он и быстро, без видимых усилий, освободился и от галстука, и от рубашки.

Еще никогда ее руки не прикасались к обнаженному мужскому телу, и она с наслаждением принялась ласкать его мускулистые плечи. Неожиданно Куинн поняла, почему художники и скульпторы так любят изображать обнаженную мужскую натуру.

– Ты очень красивый, – прошептала она.

– Таким уж я родился, – рассмеялся он. – Но все равно – спасибо тебе. Не припомню, чтобы кто-то говорил мне эти слова.

Куинн улыбнулась, удивляясь собственной смелости.

– Тебе должны были говорить это, потому что это правда.

Неожиданно она заметила, что Маркус слегка покраснел.

– Я тоже хочу насладиться твоей красотой, – немного смущаясь, сказал он. – Пришло время более близко узнать друг друга.

В первое мгновение его слова испугали ее, но она не могла и не хотела противоречить супругу и сама сняла с себя корсет. Тем временем Маркус избавился от остатков одежды, и теперь они стояли друг против друга совершенно обнаженные.

– Наконец-то я могу сказать тебе, что ты прекрасна, жена моя.

Его глаза смотрели на Куинн с жадностью, но она сочла это приятным.

– А ты еще прекраснее, чем я ожидала, мой муж.

Последнее слово далось ей нелегко, но он действительно был ее супругом, и она не могла отрицать, что хочет стать его женой в полном смысле этого слова.

Маркус подошел и поднял ее на руки, а потом нежно опустил на кровать.

– Я хочу, чтобы ты стала моей по-настоящему, – прошептал он, наклоняясь к ее уху. – Но я не сделаю ничего против твоей воли. Куинн, скажи мне, чего ты хочешь?

– Тебя, – ответила она, и собственный голос показался ей диким и незнакомым. – Ты... ты же обещал мне новые ощущения.

– И я сдержу обещание...

Он встал на кровати на колени. Куинн лежала перед ним, такая доступная и такая уязвимая. Она смотрела на него снизу вверх, пытаясь по выражению его лица догадаться, каким будет следующий шаг.

Глаза Маркуса скользили по ее телу, освещенному теплыми лучами полуденного солнца. Куинн казалось, что она физически ощущает на себе силу этого взгляда.

Когда их глаза встретились, он улыбнулся ей странной, какой-то ленивой улыбкой, а потом наклонился и поцеловал в губы. Куинн закрыла глаза, предвкушая продолжение. Кончики его пальцев заскользили по ее щеке, шее, плечу и остановились возле груди. У Куинн вырвался тяжелый вздох, и она немного выгнула спину, чтобы продлить это божественное ощущение. Когда подушечкой большого пальца он потер ее сосок, она застонала.

Маркус оторвался от ее губ и принялся покрывать поцелуями шею девушки, спускаясь все ниже и ниже, пока его язык не коснулся ее второго соска. Куинн схватила обеими руками его голову и прижала к себе, принуждая мужа продолжать эти совершенно невероятные ласки.

Левая рука Маркуса медленно спустилась на ее живот, а затем ниже, к холмику волос между бедер. Куинн вздрогнула, но не от страха, а от удовольствия. Разгорающееся в ней пламя требовало удовлетворения, и она бесстыдно дотронулась до его руки, заставляя опуститься ее еще ниже. Наконец, пальцы Маркуса коснулись того места, которое изнывало от желания.

Куинн почувствовала, как ее словно пронзило молнией, и волна удовольствия пробежала по всему телу. Она судорожно сглотнула, боясь, что не сможет долго выдержать эту сладкую пытку. Каждое движение Маркуса усиливало эти ощущения, поднимая их на все более высокий уровень. Существовал ли предел наслаждения? Она надеялась, что нет, и была готова умереть, но не отпустить Маркуса от себя.

Согнув ноги в коленях, Куинн облегчила ему доступ к самому сокровенному и дала понять, что Маркус может делать с ней все, что пожелает. Она почувствовала, как ее касается что-то горячее и гладкое. Куинн обняла мужа за плечи и притянула к себе. Он поднял голову и посмотрел на нее затуманенными страстью глазами.

– Тебе нравятся новые ощущения?

Она нашла в себе силы кивнуть и снова закрыла глаза. Наконец его возбужденная плоть заскользила по ее животу и проникла между влажными складками лона. Куинн уже ждала его, сгорая от нетерпения. Ей требовалось больше, поэтому она обвила ногами его бедра, не оставляя Маркусу другого пути, кроме как погружаться в нее все глубже и глубже.

Ее тело откликнулось на его проникновение кратковременной ноющей болью, но это было ничто по сравнению с наслаждением, которое она испытывала в эти минуты.

В тот момент, когда Куинн решила, что достигла вершины блаженства, ее охватила новая волна непередаваемых ощущений. Ее тело словно превратилось в горячую сладкую жидкость, похожую на херес, который она пила в день свадьбы. Еще никогда она не испытывала такого удовольствия.

Постепенно ее тело перестала сотрясать дрожь, и мысли начали приходить в порядок. Неужели у нее всегда были такие неуемные желания? Как могло случиться, что она не подозревала о грешной стороне своей натуры?

Нет, Куинн не ощущала себя грешницей и не испытывала ни малейшего раскаяния в том, что совершила.

Все еще лежавший на ней Маркус зашевелился и лег рядом.

– Это было... великолепно, – прошептал он. – Спасибо тебе.

Ее зеленые глаза, все еще мерцающие от счастья, внимательно посмотрели на мужа.

– Такой уж я родилась.

Маркус облегченно рассмеялся. Он видел, что ей нравится заниматься любовью, но не был уверен, как она поведет себя, когда все будет закончено. Постепенно зарождающееся взаимопонимание между ними вдруг оказалось гораздо важнее, чем он мог ожидать.

– Сегодня мы вместе испытали два новых ощущения, – пошутил он.

– Три, если учесть, что мы катались в парке, – уточнила она. – Я сгораю от любопытства и хочу узнать, что еще ты приготовил для меня.

Прежде чем ответить, Маркус приблизился к ней и поцеловал в губы.

– Наверное, запуск воздушных шаров.

– А разве только что мы не летали на воздушных шарах? – рассмеялась Куинн. – Могу поклясться, что всего минуту назад я была на небесах.

Он рассмеялся в ответ и сел, свесив ноги с кровати.

– Думаю, нам нужно одеться к ужину. Или ты предпочитаешь поесть прямо здесь? – Он посмотрел на жену через плечо и подмигнул.

Некоторое время она смотрела на него, слегка нахмурившись.

– Это, конечно, весьма соблазнительно, но мне кажется, что лучше спуститься вниз. Тем более что затем мы собирались пойти на прием к Тинсдейлам.

Маркус едва не застонал: он совсем забыл об этом приглашении.

– Мы сможем использовать эту возможность, чтобы показать всем, что наш брак удачен во всех отношениях, – сказал он. – Кроме того, это хорошо отразится на твоей репутации.

Однако в данный момент Маркус больше всего хотел провести этот вечер наедине с супругой, занимаясь тем, что имело мало общего с хорошей репутацией.

– Раз ты так считаешь, значит, нам нужно пойти, хотя сейчас моя репутация под вопросом, – игриво заметила Куинн, намекая на свою наготу.

Он почувствовал, что снова начинает возбуждаться. Как ей удалось так быстро получить власть над ним?

С огромным усилием Маркус встал с постели и начал одеваться.

– Если хочешь, можешь пройти к себе через гардеробную, – предложил он. – Тогда тебе не придется одеваться и выходить в коридор.

Он услышал, как Куинн поднялась с кровати, но не рискнул оборачиваться, боясь, что вид ее обнаженного тела заставит его забыть обо всех планах на вечер.

– Да, я так и сделаю.

Куинн подняла с пола платье и прикрылась им спереди. Затем прошла через гардеробную в свою комнату, и спустя несколько минут Маркус услышал, как она зовет горничную. Только после этого он позвонил в колокольчик и вызвал слугу. Ему казалось, что когда он снова оденется, то к нему вернется способность думать рационально. Однако когда Кларенс помог хозяину надеть вечерний костюм, Маркус понял, что уже никогда не будет таким, как прежде.

Ужин прошел довольно странно. О, филе палтуса и жареный фазан были выше всяких похвал, но Куинн и Маркус обращали мало внимания на еду: они не могли решить, о чем должны говорить мужчина и женщина, только что занимавшиеся любовью до исступления?

Заметив, что Маркус чувствует себя так же неловко, Куинн почувствовала себя более уверенно. Она догадывалась, что это был не первый его опыт с женщиной, но, видимо, он никогда не ужинал со своими любовницами.

– В котором часу мы должны быть у Тинсдейлов? – первой нарушила молчание Куинн.

– Гости прибывают в течение всего вечера, – ответил он. – Мы можем приехать, когда захотим.

– Да, конечно, – рассеянно промолвила она, не сводя взгляда с его руки, которой он держал вилку. Это была самая красивая мужская рука, которую она когда-либо видела!

– Хочешь еще репы? – спросил он, заметив ее интерес. – Не могу сказать, что это мой самый любимый овощ, но миссис Маккей умеет готовить из него прекрасное пюре.

Куинн заморгала и перевела взгляд на свою тарелку.

– Я... у меня еще есть. Спасибо. А в какие игры там играют? – Чувствуя непреодолимое желание снова заняться любовью, она решила поскорее отвлечь себя разговором.

– В вист, – после некоторой паузы ответил Маркус, – в белот, а на одном-двух столах обычно играют в покер. Все зависит от желания гостей. У тебя есть любимая игра?

– Нет, но я немного играю в вист, – не сразу ответила она.

Неужели ее способность думать осталась в спальне? Маркус может решить, что она какая-то странная, подумала Куинн и принялась сосредоточенно ковырять вилкой в тарелке. Если ему хочется поддерживать разговор, пусть сам придумывает, о чем говорить. Что касается ее самой, твердо решила Куинн, то она не раскроет рта до тех пор, пока не возьмет себя в руки.

Однако Маркус не проявлял особого желания разговаривать, поэтому остаток ужина прошел в полном молчании.

– Мы можем идти? – спросил он, когда было покончено с десертом.

– Конечно, – ответила Куинн, радуясь, что закончился самый длинный ужин в ее жизни. – Я только велю горничной принести накидку и сумочку.

Монетт принесла накидку цвета лосося, которая прекрасно гармонировала с шелковым вечерним платьем Куинн персикового цвета. Маркус взял накидку из рук горничной и сам помог своей жене одеться.

Когда его руки коснулись ее плеч, по телу Куинн пробежала сладкая дрожь.

– Благодарю вас, милорд, – сказала она, одаривая его томной улыбкой.

Маркус улыбнулся и подал супруге руку, чтобы пройти к ожидавшему их экипажу.

В особняке Тинсдейлов собралось не очень много гостей, но Маркуса раздражало даже это незначительное сборище. Это было странно, потому что обычно он чувствовал себя на приемах как рыба в воде. Теперь же он окидывал сидящих за карточными столами и прогуливающихся людей, думая только об одном – как можно скорее вернуться домой и остаться один на один с Куинн.

– Маркус! Не ожидал встретить тебя здесь, ведь ты совсем недавно женился, не так ли? – Лорд Фернуорт бросился к нему навстречу. – А это леди Маркус, я полагаю?

Маркус с трудом подавил в себе желание залепить Ферни пощечину: тот был сильно пьян и еле стоял на ногах.

– Миледи, разрешите представить вам лорда Фернуорта. – После этого краткого представления Маркус тут же переключил внимание жены на других гостей: – Кажется, вы уже встречались у Трамболов с сэром Сирилом Уэзером? А это мистер Тэтчер. Гарри, а Питер уже приехал?

Гарри Тэтчер галантно поцеловал Куинн руку и покачал головой:

– Он занят делами. Возможно, твой брат приедет позже. А что до меня, ты же знаешь, я терпеть не могу опаздывать на приемы.

– И пропускать дармовую выпивку.

В вопросах спиртного Гарри не уступал Фернуорту, но он был ближайшим другом Питера и всегда вызывал у Маркуса симпатию.

– О, чуть не забыл, – вновь вступил в разговор лорд Фернуорт. – Здесь присутствует человек, который очень хотел с вами познакомиться. Наши отцы были друзьями, но мы с ним не виделись со школы. Ноэль, кажется, последние два года ты провел в провинции? Лорд Маркус Нортроп, леди Маркус, разрешите представить мистера Ноэля Пакстона.

Молодой человек среднего роста с приятной улыбкой на лице сделал шаг вперед и поклонился.

– Милорд, миледи, чрезвычайно рад знакомству. Лорд Фернуорт сказал, что вы совсем недавно поженились. Мне бы не хотелось вам мешать своим присутствием.

– Вы совсем не мешаете, мистер Пакстон, – сказала Куинн, любезно протягивая ему руку для поцелуя. – Мы приехали сюда, чтобы пообщаться с людьми.

– Мне тоже приятно познакомиться с другом Ферни, – добавил Маркус.

– Благодарю вас, – снова улыбнулся Пакстон. – Лорд, если вас не затруднит, я хотел бы поговорить с вами наедине.

Фернуорт хохотнул:

– Ах, чуть не забыл предупредить тебя, Маркус. Ноэль приехал в Лондон по личному приглашению сэра Натаниэля в качестве особого консультанта магистрата полиции. Во время войны он работал в разведке, а теперь наша полиция решила использовать его способности и навыки.

– Неужели? – Маркус сделал вид, что все это его не интересует.

Мистер Пакстон кивнул:

– Теперь, когда война окончена, могу признаться, мне не хватает риска и трудных задач, требующих решения. Но, кажется, я нашел такую задачу – поймать легендарного Ангела Севен-Дайалс.

Глава 13

Немного озадаченная тем, что Маркус внезапно замолчал, Куинн приветливо улыбнулась.

– Какое интересное задание, – сказала она. – Я узнала об Ангеле только вчера, когда прочитала о нем в газете, но он кажется мне настоящим героем.

– Так думаете не только вы, но и большинство дам, – заметил мистер Пакстон. – Однако нельзя отрицать, что этот человек – вор, хотя и необычный. Если вам будет угодно, я высоко ценю его ловкость и изворотливость.

Все стоявшие рядом рассмеялись, но Куинн показалось, что смех ее мужа был довольно натянутым. Видимо, его отрицательное отношение к Ангелу Севен-Дайалс было куда серьезнее, чем она думала.

– А почему вы решили поговорить о нем именно со мной? – спросил Маркус. – Я знаю о нем не больше всех остальных.

Мистер Пакстон продолжал улыбаться, но в выражении его лица произошло какое-то неуловимое изменение.

– Возможно, вы знаете несколько больше, чем думаете. Я готов встретиться с вами в любое удобное для вас время и в любом месте. Буду ждать вашего сообщения.

Маркус пожал плечами:

– Хорошо. Однако теперь прошу извинить меня: я собирался показать жене, как у нас в Англии играют в карты.

Мистер Пакстон и все остальные еще раз поздравили новобрачных, после чего Куинн и Маркус направились к одному из игральных столов.

– Ты не хочешь помогать этому человеку в поимке Ангела? – тихо спросила она, чтобы никто не мог их услышать.

– Я сказал, что не представляю, чем могу быть полезен. Но при возможности я без колебаний помог бы схватить этого грабителя, хотя бы для того, чтобы устранить соперника. – Он недвусмысленно подмигнул ей.

Это выражение шутливой ревности польстило Куинн. Воспоминания о том, что произошло между ними всего пару часов назад, тут же всплыли в ее памяти, вытеснив мысли об Ангеле Севен-Дайалс.

* * *

Маркус недоуменно покачал головой, когда Куинн выиграла уже четвертую партию в вист. Либо его жена преуменьшила свой опыт игры, либо ей невероятно везло. Он даже пожалел, что ставки за столом были слишком низкими.

– Дорогая, ты все схватываешь на лету, – сказал он, поздравляя Куинн с очередным выигрышем. – Не хочешь попробовать силы за другим столом?

– Да, мне хотелось бы выучить новые модные игры, если ты не возражаешь, – послушно откликнулась она.