Мюрреи и их окружение - Прелестная узница

— И что за игру вы ведете теперь? — требовательно Опросила Элла, покончив с едой.

Харриган, пряча улыбку, поторопился пригубить бренди. Он не рассчитывал, что многого добьется приятными разговорами, лестью и улыбками, но, как говорится, попытка не пытка. Забавно было наблюдать, как Элла мечется между подозрительностью и беззаботностью. Но она быстро его раскусила.

Тревожило то, что эта девушка нравилась ему еще больше, когда вела себя непринужденно. Остроумие, которое она использовала не для того, чтобы подкалывать и язвить, доставляло ему истинное наслаждение. Лицо ее, озаренное мягкой улыбкой, поражало открытостью и живым интересом, делая Эллу неотразимо очаровательной. Он желал ее так сильно, что даже сердце ныло. Харриган надеялся, что сумеет не выдать себя. Он подозревал, что Элла постарается сбежать отсюда как можно скорее и как можно дальше, если догадается о его чувствах.

— Игра? — переспросил он, пытаясь придать своему •лицу смущенное выражение. — О какой игре вы говорите?

— Будто не понимаете — вся эта ваша обходительность, улыбочки и учтивые разговоры.

— Вы находите это неприятным? Мне всегда говорили, что милая беседа обязательно должна завершать ужин. Желчность вредит пищеварению.

— Вне всякого сомнения. Никто не хочет страдать несварением желудка, верно?

— Тогда отчего мой юмор кажется вам подозрительным?

— Возможно, оттого, что, получив удар по голове и синяк под глазом, вы как-то уж слишком быстро успокоились. Сначала вы чуть ли не огонь изрыгали и вдруг превратились в пай-мальчика, с приветливой улыбкой предлагающего мне бренди. Поведи я себя таким образом, вы бы глаз с меня не спускали. Если вы думаете, что подобный способ поможет вам уговорить меня отказаться от побега и добровольно отправиться в Филадельфию, то напрасно тратите время. Всего вашего ирландского обаяния не хватит, чтобы убедить меня сунуть голову в петлю, которую уготовил мне дядюшка.

— Я всего лишь пытаюсь немного скрасить ваше пребывание в моем обществе. — Харриган со скорбным видом покачал головой: — Я протягиваю вам руку дружбы, а вы ее кусаете.

— У меня за вас сердце кровью обливается. Махони расплылся в широкой улыбке, и сердце у Эллы действительно екнуло. Харриган был красивым мужчиной, и девушку тянуло к нему все сильнее и сильнее. Элла знала, что именно поэтому она и негодует на его притворное дружелюбие. Умом она понимала, что это лишь искусная игра, но сердце таяло от каждой его улыбки, от очередного комплимента. Кроме того, она не могла выбросить из памяти их поцелуй. Вдруг ей подумалось, что тогда Харриган тоже расточал улыбки и убаюкивал ее сладкими словами. Эллу окатило волной раздражения, и внезапно вспыхнувший страх уничтожил всю привлекательность Харригана.

— Ну уж нет! — воскликнула Элла и стремительно вскочила с кресла. — Не выйдет! В эту западню я больше не попадусь.

— В какую еще западню?

— А вот в такую: будем обходительны и сладкоречивы, пока дурочка Элла сама не упадет нам в руки.

— Что?! — Лишь воспоминание о том, как самозабвенно и горячо откликнулась Элла на его поцелуй, помогло Харригану скрыть обиду: — Мне и в голову не могло прийти, что обычное проявление учтивости вы расцените как попытку соблазнить вас.

— Не понимаю вашего удивления. Этим все, как правило, и заканчивается. — Элла подхватила свой саквояж и шагнула к ширме, отгораживающей угол комнаты. — Полагаю, вы намерены остаться здесь на ночь независимо от моего нежелания.

— Вы не ошиблись, — ответил Харриган и подлил себе в бокал бренди.

— Вас, кажется, вовсе не волнует, что этим вы наносите ущерб моей репутации?

— Элла, нам обоим хорошо известно, что ваша репутация пострадала, еще когда вы сбежали из лому и перебрались жить к тетушке. — Махони говорил очень мягко, искренне сочувствуя девушке в ее невзгодах. — А теперь, с какой стороны кровати вы ляжете?

— Что?! Вы собираетесь спать в одной кровати со мной?! — Нечто подобное Элла и ожидала, но надеялась, что подобающие скромной девушке возмущение и потрясение заставят его передумать.

— Вы не ослышались, именно это я и собираюсь сделать, С тех пор как я выехал из Филадельфии, лишь одну ночь мне удалось поспать на приличной кровати. Весьма возможно, что до возвращения в город такой возможности больше не представится. Так что никакие ваши слова не лишат меня права насладиться одной половиной этой кровати.

— Негодяй!

Элла с вызывающим видом зашла за ширму, открыла саквояж и достала ночную рубашку. Поначалу она решила лечь спать в одежде, но потом передумала. Ночная рубашка, сшитая из плотной белой ткани, была такого фасона, что надежно укрывала все и даже больше.

Раздевшись до панталон, она аккуратно сложила одежду и с удовольствием скользнула в ночную рубашку. Конечно, сомнения у нее были. Харриган, как она заметила, вожделел ее все сильнее, и приготовления ко сну вполне могли подстегнуть его. Меньше всего Элле хотелось, чтобы Харриган принял все это за прозрачное приглашение разделить с нею ложе. Однако, оглядев себя, облаченную в необъятную хламиду, которая полностью скрывала очертания ее стройного тела, Элла решила, что выглядит вполне целомудренно.

Чем дольше она размышляла, тем больше ей казалось, что ведет она себя глупее не придумаешь. В глубине души Элла знала, что Харриган относился к тем людям, которые прекрасно понимают слово «нет», и она может его не опасаться. Девушка криво усмехнулась, признаваясь себе, что дело не в страсти Харригана к ней, а в ее страсти к нему. Если его надо будет остановить, то вполне вероятно, что она не сумеет этого сделать. После того поцелуя ей стало ясно, что любовное влечение к мужчине у нее легко может превратиться в страстную одержимость. Элла недовольно покачала головой, стараясь успокоиться, и, глубоко вздохнув, шагнула из-за ширмы в комнату.

Харриган проводил ее взглядом до кровати. Девушка скользнула под одеяло, и ирландца окатила волна желания. Он едва удержался от усмешки, В широченной белой ночной рубашке, с небрежно прихваченными лентой волосами она выглядела совсем девочкой. Махони решил, что его возбуждает интимность ее ночного облачения, а не прелестный вид самой девушки.

А вот сила страсти сильно его беспокоила. Харриган всегда гордился своим умением держать чувства в узде. Но когда рядом оказывалась Элла Карсон, узда неумолимо ослабевала. Их поцелуй глубоко его потряс и разбудил чувства, до этого момента неведомые. Неожиданное открытие ошеломило и испугало его. Было неимоверно тяжело смотреть па свежее личико Эллы, в ее широко распахнутые глаза и заставлять себя помнить, как опасна эта девушка. Но выхода не было.

Допив бренди, Харриган составил грязные тарелки на поднос и выставил его в коридор. Потом еще раз тщательно проверил запоры на окнах и подергал запертую дверь. Повернувшись к Элле спиной, он расстегнул брюки и засунул ключ в маленький кармашек, в котором обычно прятал деньги. Махони мысленно усмехнулся, подумав, что произойдет, если Элле придет в голову поискать ключ, пока он спит. Девушка окажется в весьма пикантном положении, и ему хватит времени, чтобы проснуться и сорвать попытку к бегству. От мысли, что ее маленькая ручка будет осторожно прикасаться к этому деликатному месту, по телу разлилось приятное тепло.

Харриган сел на кровать и после короткого колебания разделся. Он положил одежду на стоящий рядом стул и лег в постель. Была мысль снова воспользоваться наручниками, но он все же решил, что в этом нет нужды. Из комнаты ей в любом случае не выбраться, а любая ее попытка достать ключ сразу его разбудит. Через окно тоже так просто не вылезти, да и с запорами придется повозиться. Кроме того, есть еще те двое парней, которых он нанял. Харриган закинул руки за голову и решил, что эту ночь может позволить себе выспаться.

Элла вдруг пошевелилась во сне, и ее маленькая ступня легко коснулась его ноги. Харриган досадливо поморщился. Тело на это невинное прикосновение отреагировало мгновенно и неистово. Оказывается, он желает ее намного сильнее, чем убедил себя. Элла была совсем рядом, но прикоснуться к ней он не мог. Выходило так, что впереди ждала бессонная ночь. Харриган закрыл глаза и с глубоким вздохом стал убеждать себя, что в комнате, кроме него, никого нет.

Элла что-то пробормотала во сне и уютно прижалась к чему-то большому и теплому. Солнечный свет лился в окна, пытаясь заставить ее открыть глаза, но она продолжала блаженствовать. Щека ее прижималась к горячей гладкой коже, плечи ощущали какую-то ласковую тяжесть, вселявшую приятное чувство безопасности. Лишь когда загрубелые пальцы погладили ее по щеке, Элла окончательно проснулась и все вспомнила. Несколько раз за ночь она просыпалась от того, что оказывалась под боком у Харригана, — то ли в поисках тепла, то ли невольно поддаваясь своей тяге к нему. И всякий раз с трудом заставляла себя отодвинуться.

Когда Харриган начал ласково перебирать пряди ее волос, а потом осторожно взял за подбородок и повернул к себе лицом, Элла уже знала, что сейчас произойдет. Лучшим выходом было бы решительно высвободиться из его объятий и как можно скорее встать с кровати. Но встретив взгляд его серых глаз, Элла ничего не сделала, чтобы помешать ему склоняться все ниже к ее губам.

За свою короткую жизнь она несколько раз с удовольствием целовалась, но те поцелуи не шли ни в какое сравнение с поцелуем Харригана. От прикосновения его губ тело охватила сладостная дрожь. Она невольно подалась вперед и приоткрыла губы, повинуясь настойчивому движению его языка. Лишь когда его большие ладони легли на ее груди, Элла пришла в себя. Охватившие ее чувства были настолько пронзительными и волнующими, что она испугалась. С губ ее сорвалось невнятное «нет», и Харриган отпрянул от неожиданности.

— Нет! — повторила она громче и вскочила с кровати.

— Я как-то не чувствую в вашем «нет» отказа, — сказал Харриган слегка охрипшим голосом и, сев на постели, нервно провел рукой по взлохмаченной шевелюре. В горле стоял тяжелый ком.

— Мне совершенно все равно, что вы там чувствуете. Повнимательнее прислушивайтесь к тому, что вам говорят, и сразу станет легче жить. Сейчас вам было сказано «нет». Боже мой, ума не приложу, как это я позволила вам еще раз поцеловать меня. Любезничать с тем, кто считает за честь отвезти меня на смерть! И о чем я только думала!

Харригану от злости кровь ударила в голову. Сколько можно бросать ему в лицо одно и то же обвинение!

— Я могу сказать, о чем вы думали, — о том, как бы меня соблазнить.

— Соблазнить? Вас?! — Элла ушам своим не верила.

— Да-да, не прикидывайтесь невинной овечкой! Именно соблазнит. И именно меня. Если это ваш новый план побега, то он не отличается оригинальностью, полное убожество!

Харриган тут же пожалел о сказанном. Его слова были не просто злыми, они были несправедливыми. Застывшее лицо Эллы и вспыхнувшие щеки показали ему, как сильно он ее обидел. Харриган, проклял свой глупый язык.

— Элла, — едва слышно выговорил он, боясь, что безвозвратно потерял ее, — скажите что-нибудь.

— Я просто подумала, что, когда убью Гарольда, смогу добраться и до вас, мистер Махони.

Глава 7

От злости и обиды у Эллы заныло под ложечкой. За все время, пока они укладывались, завтракали, а потом шли к конюшне, Элла не обмолвилась с Харриганом ни словом. Он просто перестал для нее существовать. Джорджу тоже пришлось несладко. Она бросила ему пару холодных слов, и юноша замкнулся в себе.

Элла знала, что больно ей было не только от слов Харригана, хотя несправедливое обвинение и задело ее за живое. Боль причинило совсем другое. Она по-прежнему чувствовала на губах вкус его поцелуя и, более того, знала, что без раздумий с жадностью примет еще один. Под ее холодной злостью скрывалось сознание того, на что уже невозможно было закрывать глаза, прикрываясь здравым смыслом или уязвленной гордостью.

Когда Харриган потянулся к ее саквояжу, она так резко отдернула руку, что саквояж едва не упал на землю. У Харригана был смущенный и виноватый вид. Элла подумала, что это хороший знак. Значит, он понял, насколько безобразно поступил. Но обида была все еще слишком свежа, чтобы это доставило ей радость. Девушка молила Бога, чтобы причиной ее холодного молчания он считал только нанесенное оскорбление и ничто другое.

Вдруг до Эллы дошло, что Харриган настолько погрузился в свои мысли, что уже не обращает на нее никакого внимания. Он сосредоточенно седлал коня и старательно избегал ее взгляда. Джордж в дальнем конце конюшни рассчитывался с хозяином гостиницы. Путь к се уже оседланной лошади был свободен. Сейчас она могла рискнуть — вскочить в седло и попытаться ускакать, прежде чем они сообразят, что произошло. Элла поняла, что теряет драгоценные секунды на ненужные размышления. Она бросилась к лошади и одним прыжком оказалась в седле. Харриган оказался намного бдительнее, чем она думала. Отпустив крепкое словцо, он бросился к ней и получил удар йогой в лицо, который отбросил его назад. Вылетев из конюшни и пустив кобылку в галоп, Элла с удивлением подумала о том, какую ярость вызвал у нее этот человек. Следовало признать, что ударила она его не только потому, что стремилась вырваться на свободу, но и за его несправедливые и оскорбительные слова. Бросив быстрый взгляд назад, Элла убедилась, что не сумела надолго вывести Харригана из строя. Тот как раз вылетел на своем коне из конюшни. Элла решительно пригнулась к шее кобылы и пришпорила ее. Она молилась лишь об одном — поскорее выбраться из города, сохранив ту небольшую фору, которая была у нее сейчас.

— Что случилось? — крикнул Джордж.

— Л ты как думаешь? — рявкнул в ответ Харриган. — Я немного отвлекся, и она опять удрала. Мне до смерти надоело каждый раз получать по физиономии.

Джордж промолчал, и Харриган был рад этому. Ему вовсе не хотелось давать объяснения произошедшему, особенно сейчас, когда надо было догнать Эллу. Он до сих пор никак не мог понять, как у него язык повернулся сказать девушке такую гадость. На один роковой миг он позволил своей досаде и подозрительности выплеснуться наружу и все напрочь испортить. Только что он держал в объятиях пылкую, страстную Эллу, которая совершенно справедливо положила конец их несвоевременному любовному экспромту. А потом несколькими язвительными словами он обратил ее в лед, в холодную разъяренную фурию, для которой Харриган Махони стал пустым местом.

Едва они добрались до окраины городка, как Элла пустила кобылу в галоп, и Харриган, чертыхнувшись, пришпорил свою лошадь. Поймать беглянку будет не так-то просто. Ее лошадка была такой же выносливой и резвой, как и их кони, и Харриган вскоре понял, что если ничего не предпринять, они загонят коней до смерти, но так и не поймают Эллу. Надо было подумать, как испугать девушку и заставить ее остановиться.

Элла взвизгнула от неожиданности. Выстрел прозвучал громко и отчетливо. Пуля впилась в землю прямо перед лошадью, и та испуганно шарахнулась в сторону. Девушка оглянулась назад и ужаснулась: Харриган, приподнявшись на стременах, хладнокровно целился в нее из ружья. Ирландец и его напарник остановили лошадей, Элла тоже придержала свою кобылу.

— За труп Гарольд не даст вам ни цента! — крикнула она, не в силах поверить, что Харриган только что пытался ее застрелить.

— По вашим словам, как раз мертвой он и жаждет вас видеть, — отпарировал Харриган.

Элла тронула было поводья, но тут же в приступе какого-то животного страха с силой натянула их. Харриган не поверил ее рассказу о вероломстве Карсонов и коварных планах ее убийства. Он по-прежнему считал, что Гарольд всего лишь пытается вернуть племянницу в лоно семьи. Она была зла на Харригана, но не могла поверить, что он способен на хладнокровное убийство. Отчего же тогда он стрелял в нее? Элла начала разворачивать свою лошадь, собираясь продолжить путь, когда раздался второй выстрел. На этот раз пуля прошла совсем близко и чуть не подняла кобылу на дыбы.

— Прекратите! — возмутилась девушка. — Вы же ее до смерти перепугаете!

— Сегодня вы с утра почему-то туго соображаете. Могли бы уже догадаться, что я задумал.

— Допустим, я не сумела попять, как низко вы можете пасть ради своих растреклятых денег. Так что просветите меня.

Харриган невольно обрадовался, что се холодное, презрительное молчание сменилось привычными язвительными выпадами.

— Да все очень просто. Я понял, что мы можем вот так скакать, пока не загоним лошадей. Вам от нас не уйти, нам вас не догнать. Так что я решил положить конец этому безумию.

— Мне следует выразить бурный восторг от вашей гениальности?

— Зачем? Просто остановитесь, или я застрелю вашу лошадь.

Харриган молил Бога, чтобы Элла поверила этой беспардонной угрозе, иначе ему придется поставить на кон жизнь ни в чем не повинной кобылы.

Элла с открытым ртом уставилась на него, отказываясь верить собственным ушам. Она нисколько не сомневалась в том, что Харриган не успокоится и продолжит погоню. Но что он способен на такую жестокость, ей и в голову не приходило. На ранчо Луиза и ее ребята могли пойти на то, чтобы пристрелить лошадь, лишь в самых крайних обстоятельствах. Но Харриган горожанин и скорее всего способен выполнить свою угрозу.

Элла быстро прикинула все возможности и, ласково похлопав кобылку по шее, направила ее в сторону Харригана. Она слишком полюбила Полли, чтобы ставить ее жизнь в зависимость от решительности ирландца.

Капитуляция не вызвала у нее таких уж сильных душевных терзаний. Элла прекрасно понимала, что шансов уйти от преследования почти не было, Погоня и вправду могла закончиться загнанными лошадьми и отсутствием победителя. Харриган в любом случае остался бы в выигрыше, угрюмо думала она, подъезжая к своим преследователям. Когда Махони протянул руку и взялся за поводья, Элла вяло обругала его, не обратив никакого внимания на притворно возмущенный взгляд.

— Ну что ж, мы покрыли намного больше миль, чем мне хотелось… — начал Харриган, когда они двинулись в обратный путь.

— А вы не можете заткнуться, а? — устало проворчала Элла, решив, что достойно проигрывать она не умеет.

Харриган и ухом не повел и продолжил:

—…но не в том направлении. Думаю, сегодня нас хватит только на то, чтобы добраться до соседнего города. Послушайте, а вы, часом, не пытаетесь тянуть время в пустой надежде, что ваша безумная тетя нас все-таки догонит?

— Такое мне и в голову не приходило.

В душе Элла пожалела, что как-то упустила это из виду. Харриган, сам не ведая того, подарил ей интересную мысль. Постепенно она начала понимать, почему все ее помыслы были направлены на то, чтобы сбежать. Она бежала отнюдь не от Гарольда, а от Харригана, от жгучей обиды, предательски нанесенной ей, когда она вся трепетала в его объятиях. Теперь Элла знала, что Махони искренне думает, будто это всего лишь одна из ее многочисленных попыток обрести свободу. Девушка испытала облегчение, поскольку боялась, что он догадается о той власти, которую приобрел над ней.

То, что они собирались направиться в другой город, начало ее беспокоить. Новый город, — значит, очередная гостиница, которые разрослись вдоль железной дороги, как сорняки, а Харриган по-прежнему старался держаться поближе к рельсовым путям. Если будет ночевка в гостинице, значит, ей снова придется делить номер с ирландцем.

Элла твердо верила, что нанесенное оскорбление поможет ей устоять перед его чарами. Будет хуже, если Харриган извинится и убедит ее, что искренне раскаивается в случившемся. Она прекрасно понимала, какие гадости можно наговорить в сердцах, когда в глазах темнеет от злости, а потом горько сожалеть об этом. Элла боялась, что искреннее раскаяние Харригана пробьет брешь в ее обороне.

Вот тогда для нее и начнутся настоящие неприятности. Ее страсть к нему лишь разгоралась. Конечно, было неистовое, сводящее с ума желание любовной близости. Но девушку страшило и другое, неизмеримо более глубокое чувство, которое могло свести на нет все ее героические усилия. В душе Элла знала, что, поддавшись страсти, она погубит себя, сдерживаемые глубоко внутри чувства захлестнут ее, и назад пути не будет. Трагедия заключалась в том, что она готова была отдать свое сердце человеку, который был на стороне ее врага.

Элла скорчила сердитую гримаску и устало опустилась в стоявшее у окна кресло. Как и обещал Харриган, к вечеру они добрались до следующего городка и остались там на ночевку. Утренняя скачка у всех отняла массу сил. И хотя было еще светло, никто не высказал желания добавить к пройденному пути еще несколько миль.

Как и в прошлый раз, Харриган снял два соседних номера, заказал ванну и оставил Эллу одну. В ожидании ванны девушка не преминула проверить двери и окна. Все они были надежно заперты. Она также заметила на улице двух подозрительного вида парней, которые явно наблюдали за выходом из гостиницы. Харриган скорее всего нанял их, чтобы со спокойной душой сходить с Джорджем к цирюльнику.

Услышав, как поворачивается в замке ключ, Элла подумала, не рискнуть ли еще раз — это все-таки лучше, чем сидеть и дуться на судьбу. Дверь распахнулась, и Харриган вошел в комнату лишь после того, как увидел, что она сидит у окна. Стало ясно, что второй раз одна и та же уловка не пройдет, не стоит и пытаться. По правде сказать, ей не особенно и хотелось что-либо предпринимать. После стольких неудач она чувствовала какое-то странное безразличие ко всему, похожее на обреченность. Пытаясь спастись, она лишь оказывалась все ближе и ближе к Филадельфии.

В молчании они поужинали, Харриган палил им обоим бренди и лишь после этого решился посмотреть Элле в глаза. Она напряглась в ожидании очередного удара судьбы, мысленно моля Бога дать ей сил. За все это время Харриган не раз безуспешно пытался вывести ее из ледяного молчания, получая в ответ лишь надменные взгляды или несколько сухих слов. Нельзя сказать, что Элла получала от этого удовольствие, но и сдаваться ей не хотелось.

— Элла, нам нужно поговорить, — сдержанно начал Харриган.

— Вот как? Я не знаю, что мы еще можем сказать друг другу, мистер Махони.

Он коротко и сухо рассмеялся:

— Ну вот, теперь я просто уверен, что поговорить необходимо. С самого утра от вас исходит такой холод, что я удивляюсь, как это еще снега нет. — Он взял ее за руку и не выпустил, когда она попыталась освободиться. — Извините меня, Элла.

— Позвольте узнать, за что? — Она оставила попытки выдернуть руку и теперь изо всех сил сопротивлялась желанию поскорее простить его. Одним простым извинением ему не отделаться.

— Элла, не притворяйтесь. Застенчивая глупость, делающая большинство женщин такими привлекательными, в вас откровенно раздражает.

Элла растерянно заморгала, удивляясь, отчего ей так приятны его слова, которые никак нельзя было счесть за комплимент.

— Вы дьявольски медоточивы.

— Элла, поверьте, я горько сожалею; сам не знаю, как мог такое сказать.

— Вы сказали то, что думали.

Она говорила сердито, но Харриган обрадовался тому, что Элла снова начала злиться. С ее гневом ему было гораздо легче справиться, чем с холодным молчанием, к которому ом просто не знал, как подступиться. Вполне вероятно, что Элла не из тех, кто легко прощает, но попытаться получить отпущение грехов стоило в любом случае. Пока она отказывается с ним разговаривать, ему рассчитывать не на что. Харриган молился о том, чтобы ему удалось убедить ее в своей искренности.

— Я так не думаю! Это было какое-то дурное наваждение. Вы имели полное право сказать мне «нет», а я не сумел принять это с достоинством. — Он вздохнул: — Предательство Элеоноры, коварство других женщин привели к тому, что я перестал вообще кому-либо доверять.

— Господи, опять вы за свое! Сколько же можно винить все человечество за проступки двух-трех мерзавцев!

Харриган недовольно поморщился, но согласно кивнул:

— Знаю, что это несправедливо, ведь я был знаком со многими очень хорошими женщинами. Но предательство больно ранит и буквально переворачивает твои взгляды на людей.

— Я вас не предавала.

— Согласен. Вы заехали мне ногой в лицо, били по голове, постоянно пытались сбежать, но не предавали. Чего не было, того не было.

— Вы же думаете, что я лгунья. — По выражению лица Харригана она поняла, что, несмотря на принесенные извинения, он все еще не был готов поверить ее рассказу о Гарольде.

— Я думаю, вы искренне верите в то, что говорите.

— Замечательно сказано, — усмехнулась Элла. Харриган решил пропустить мимо ушей ее замечание.

Он чувствовал, как напряжение постепенно отпускает Эллу. Это вселяло надежду. Его извинение хотя и не отличалось красноречием, было, как ему показалось, принято. Но вид у нее по-прежнему был настороженный, и Харриган терялся в догадках, как вернуть девушке прежнее расположение духа.

— Элла, мы не можем прийти к согласию в отношении Гарольда и правдивости ваших слов о нем. Я хочу вам верить. Черт возьми, я не имею никакого желания отдавать вас в руки душегуба. Но у вас нет доказательств, а без них вам трудно поверить. Если уж быть честным до конца, то мне просто очень нужны деньги, и Гарольд заплатит мне кругленькую сумму за все тяготы нашего путешествия. Из-за моей глупости наша семья лишилась всех средств к существованию. Мы потеряли чертовски выгодное дело! А теперь близкие мне люди вынуждены идти в услужение к богачам, чтобы не умереть с голоду. Единственное, что может вернуть все на круги своя, — это деньги. Но я обещаю вам, что разберусь, где правда, а где ложь, как только мы окажемся в Филадельфии.

Эллу и удивляла, и огорчала искренность Харригана. По сути, она поставила его перед выбором: либо поверить ей на слово и отказаться от денег, которые вытащат его семью из нищеты, либо выполнить поручение Гарольда. Теперь у Эллы не было сомнений в его выборе. Харриган чувствует себя виноватым в несчастье семьи не откажется от денег, если только у него не будет неопровержимых доказательств, что жизни Эллы угрожает смертельная опасность. Так что он был прав, когда сказал, что ответы на вес вопросы можно найти только в Филадельфии. Элле оставалось лишь молиться о том, чтобы Господь вовремя направил его к истине: тогда Харриган сможет ей помочь.

— Надеюсь, что буду еще жива к тому моменту, когда вы отыщете доказательства, — едва слышно проговорила девушка.

По лицу Харригана прошла тень беспокойства.

— Давайте пока на этом остановимся.

— Вы хотите, чтобы я больше не уверяла вас в своей искренности?

— Да, — поморщившись, признал Харриган. — Я не собираюсь сейчас менять свою точку зрения. Так что наши бесконечные споры ни к чему не приведут.

— Надеюсь, вы не собираетесь брать с меня слово не убегать?

— Нет, но мы должны прекратить пикироваться по поводу того, кто из нас говорит правду. Не думаю, что мне по силам убедить вас в своей решимости вернуть моей семье прежнее положение в обществе, которое она утратила из-за моего безумного увлечения Элеонорой Темплтон.

— Возможно, она сравнима с моей решимостью держаться как можно дальше от Филадельфии и Гарольда. — Увидев, что Харриган собирается возразить, Элла предупреждающе подняла руку: — Конечно, неприятно, когда тебя считают лгуньей или, что еще хуже, ненормальной, ну да ладно, бесполезно об этом говорить. Вы правы, что бы я ни сказала, вы все равно будете упорно стоять на своем, потому что вам нужны доказательства, которых у меня нет. Я воздаю должное вашему стремлению помочь своей семье. Я согласна больше не говорить о том, что сделает или чего не сделает Гарольд. Я не отказываюсь от своих слов, но буду молчать, а вы можете верить во что угодно. Харриган так возликовал, добившись столь желанного ему согласия, что не обратил внимания на тон, которым оно было дано. Он прижался губами к сжатой в кулачок руке Эллы и внутренне улыбнулся, почувствовав, как задрожала ее рука. Теперь он был уверен, что его жестокие слова не убили ее страсти к нему.

— А можем мы сойтись на том, что я повел себя по-идиотски…

— С легкостью. — Она украдкой улыбнулась, заметив, что Харриган недоволен тем, что его перебили.

—…когда наговорил вам невесть что, — договорил он. — Клянусь, я всерьез и не думал, что ради своей свободы вы решитесь соблазнить меня. Вы пытались кое-что предпринять, но не это.

— Вполне может быть. Я только не совсем понимаю, отчего эти мысли так быстро пришли вам в голову. Хотя, когда ожидаешь слишком многого, тут и попадешь впросак. Я подчас весьма сильно от этого страдала.

— Меня взволновал наш поцелуй, — тихим голосом признался Харриган, целуя ее руку. — Очень взволновал. Я сам не свой от желания. С того самого дня, как я впервые вас увидел. Всякий раз, прикасаясь к вам, я боюсь, как бы это желание не вырвалось наружу. Я целую вас и думаю о таком, за что наверняка получил бы пощечину, а потом с этими же мыслями остаюсь в одиночестве до рассвета. От этого я буквально лезу на стену. Это не оправдание, а просто правда. Л когда вы положили этому конец, я и выплеснул на вас всю свою злость.

— Весьма откровенно, — заметила Элла, мягко высвобождая руку и поднимаясь из-за стола. Его слова слишком волновали ее, и она постаралась создать между ними хоть какое-то расстояние.

— И это все, что вы можете сказать? Значит ли это, что вы принимаете мои извинения?

— Да. Хотя, признаюсь, ожидала, что вы будете просить прощения более настойчиво…

— Мне казалось, что я был настойчив.

— Но сказанного вами вполне достаточно. С правдой ведь не поспоришь, верно?

Элла ушла за ширму, и Харриган слегка нахмурился. Последние слова девушки неприятно укололи его. Элла словно говорила ему, что поверила его словам, не требуя доказательств хотя он сам и не способен на это.

Мысленно поморщившись, он признал, что в ее словах был мягкий упрек. Харриган был искренен, когда говорил, что очень хочет ей верить. Он уже был готов целиком встать на ее сторону и послать Гарольда Карсона к черту. Харриган знал, что ему следует почаще напоминать себе о том, что он связан обещанием помочь своей семье, которая надеется на него.

Это было почти забавно. Он по-настоящему верил, что у Эллы и в мыслях не было соблазнить его, чтобы перетянуть на свою сторону. И тем не менее помимо своей воли она только этим и занималась. Девушка неудержимо влекла его. Хотелось не только поверить ее словам, но и сделать все и даже больше, чтобы помочь ей. Сила духа Эллы, ее остроумие, упорство, с которым она добивалась поставленной цели, и даже действия ее тети — вое работало на то, чтобы заставить его забыть о деньгах и поступать только по зову сердца.