1

Если бы тот небритый урод на улице, который на ходу жевал сандвич с куском жирного бекона, смотрел, куда он идет, Эмили не оказалась бы в универмаге «Рафлз», и ей не пришлось бы примерять новую блузку, и она не наступила бы на сонную весеннюю осу, и не выскочила бы из примерочной кабинки в одних розовых трусиках, и не оказалась бы в объятиях Сэма Финча.

Сэм зашел в универмаг, чтобы выбрать подарок на день рождения сестре. Когда Эмили неожиданно налетела на него, Сэм охнул, отступил на шаг назад и невольно обнял ее, прикрыв юбкой, которую держал в руке. Несколько секунд он так и стоял, крепко прижимая Эмили и чувствуя ее горячее дыхание у себя на груди. Сэм опустил глаза и взглянул на обнаженные плечи девушки и ее голову с копной золотистых волос, спрятанную под полой его пальто. Сэм решил, что, пожалуй, будет лучше, если он все же отпустит Эмили, пока она не подумала, что попала в лапы какого-нибудь маньяка или извращенца.

— Извините, — пробормотала Эмили, не расцепляя рук, сомкнутых вокруг талии Сэма, — там в кабинке оса.

— Не думаю, что она примеряет нижнее белье, — улыбнулся Сэм. — У насекомых обычно нет денег на покупки.

— Я не шучу, — обиделась Эмили. — Она ужалила меня.

— Извините.

— И, между прочим, очень больно, — пожаловалась Эмили.

— Я действительно искренне вам сочувствую. Чем могу помочь? Может быть, принести лед?

Лед? Хорошее предложение. Интересно, где он собирается найти в магазине лед?

Эмили замотала головой и, отпустив, наконец, Сэма, попятилась назад к кабинке, но, когда она откинула занавеску, разъяренная оса вылетела наружу. Эмили в ужасе рванулась прочь и выскочила на середину торгового зала. Оса последовала за ней и со злобным гудением зависла в воздухе, дожидаясь, пока ее жертва покажется из-за стойки, на которой висел длинный ряд пальто и курток. Как только Эмили осмелилась выглянуть из своего укрытия, оса вновь ринулась в атаку. Похоже на кадр из боевика, подумал Сэм: полицейский вертолет преследует угнанную машину, которая несется по вспаханному полю, преодолевает вброд реку, на бешеной скорости сшибает ворота и шлагбаумы, и все же несчастному злодею не суждено уйти от погони.

Все еще сжимая в кулаке юбку, Сэм пустился вслед за Эмили в сопровождении толстой, задыхающейся от волнения продавщицы и десятка кровожадных покупателей, которые с любопытством ждали, чем закончится погоня. Загнанная в отдел мужской одежды, Эмили оказалась в углу, где висели клетчатые рубашки из яркой шотландки. Больше отступать было некуда. Зажмурившись и прикрывая лицо одной рукой, Эмили судорожно размахивала другой, пытаясь отогнать назойливое насекомое.

— Помогите же мне, — прошипела Эмили, обращаясь к встревоженной продавщице.

Женщина торопливо порылась на вешалке, выхватила рубашку в черно-красную клетку, сунула Эмили в руки и боязливо отбежала на безопасное расстояние.

— Да нет же! — взвизгнула Эмили. — Оса! Убейте ее кто-нибудь, прихлопните эту дрянь!

Пока Эмили кричала, накрывшись рубашкой, Сэм сделал шаг вперед и кулаком припечатал осу к стене, а затем раздавил каблуком упавшее на пол тело.

Продавщица, восхищенная его смелостью, с восторгом посмотрела на Сэма и кокетливо пригладила растрепавшиеся волосы.

Эмили выглянула из-под рубашки и тоже робко улыбнулась своему спасителю.

— Спасибо, — пробормотала она и, повернувшись к нему спиной, быстро натянула рубашку прямо через голову, потом замерла на мгновение, снова медленно повернулась и внимательно посмотрела на Сэма сквозь упавшие на лицо пряди волос.

— О нет, — тихо застонала Эмили. — Какой ужас! Я… я вас знаю. Сэм?!

Сэм заулыбался.

— Привет, Эмили.

Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

— В этом сезоне в моде розовые трусы, — заметила Эмили.

Сэм захохотал, подумав, что отныне воспоминание об этих розовых трусах будет преследовать его всю жизнь, независимо от времени года.

— Если хочешь, можешь накинуть вот это, — он протянул юбку, которую все еще держал в руке.

Эмили с сомнением посмотрела на предложенную вещь.

— Как твой укус? Принести лед? Здесь где-то наверняка должно быть кафе. Или можно попросить у них аптечку.

— Думаю, мне лучше одеться, — сказала Эмили. — Я опаздываю на собеседование.

— По поводу работы?

— Да, вроде того. Хотелось бы надеяться. Но подозреваю, что деловой разговор скорее будет похож на пустую болтовню.

— Тогда не ходи. Лучше поболтай со мной. Давай пойдем куда-нибудь выпьем кофе.

Эмили секунду колебалась.

— Я бы с удовольствием, но не могу. А вдруг это тот единственный шанс, который выпадает раз в жизни. — Эмили неловко переступила босыми ногами и беспокойно оглянулась на кучку покупателей, которые, похоже, не собирались расходиться и с интересом прислушивались к их разговору.

— Пожалуй, я все же пойду оденусь.

Сэм понимающе кивнул.

— Еще раз спасибо, — поблагодарила Эмили. — Ты вел себя как настоящий герой.

Теперь, когда опасность миновала и Эмили успокоилась, ей хотелось только одного — поскорее одеться и бежать на собеседование. Она повернулась и направилась в примерочную кабинку. Сэм остался стоять посреди зала, глядя ей вслед. Эмили уходит, появившись на короткий миг, она вновь исчезает из его жизни и вновь, занятая своими мыслями и заботами, не обращает на него никакого внимания. Сэму казалось, что он все еще ощущает тепло ее тела, что Эмили все еще доверчиво прижимается к его груди, ища защиты от страшного насекомого. Он стоял, в отчаянии пытаясь придумать какой-нибудь предлог, чтобы остановить ее, удержать возле себя хотя бы на несколько минут.

И вдруг она сама остановилась и обернулась к нему.

— Кстати, у тебя, случайно, нет вестей от Оливера?

Совсем не это ему хотелось от нее услышать. К тому же Сэм видел, каким интересом и нетерпением загорелись глаза Эмили, и почувствовал старое, давно знакомое раздражение, вспыхнувшее в душе при этом вопросе.

Сэм кивнул.

— Ты разве не слышала? Оливер вернулся из Штатов. — Зачем он говорит ей о возвращении Оливера? — Я, собственно, поэтому и приехал из Корнуолла — повидаться с ним.

— Он что, вернулся раньше времени? — в голосе Эмили прозвучало некоторое замешательство, похожее на легкую панику.

— Нет, — Сэм покачал головой, — ровно через год, как и собирался.

— Год прошел так незаметно, — пробормотала Эмили.

Казалось, сообщение застало ее врасплох.

— Да, время быстро летит, — вздохнул Сэм.

— Вернулся, поверить не могу. Надо же, если бы меня не ужалила оса и я бы не выскочила из кабинки и не наткнулась бы на тебя, то так ничего и не узнала бы.

Как удачно, с горечью подумал Сэм. Новость об Оливере в обмен на один маленький укус осы. Стоило потерпеть.

Эмили подошла к Сэму и внимательно уставилась на юбку, которую он, сам того не замечая, комкал в руках.

— Передай ему привет.

Сэм кивнул и равнодушно пожал плечами, прекрасно понимая, что не станет этого делать.

— И, Сэм… — Эмили пощупала материал, — скажи ему, что я уволилась с той работы.

— Хорошо, — он изобразил на лице улыбку, — обязательно передам.

— И еще, Сэм, — Эмили тоже заулыбалась. — М-м-м, атлас. — Она вытянула скомканную юбку из кулака Сэма, расправила и, держа перед собой на вытянутых руках, окинула оценивающим взглядом. — О, да тут еще цветочки и плиссировка.

— Я сначала хотел взять зеленую с белыми ромашками, но потом подумал, что коричневая с желтыми маргаритками лучше. — На лице Эмили промелькнуло разочарование. — Тебе не нравится? — печально вздохнул Сэм. — Ужасная юбка, да?

— Для кого ты ее покупаешь?

— Для сестры. На день рождения. — Сэм с надеждой посмотрел на Эмили.

Она удрученно покачала головой.

— Черт, я в этом плохо разбираюсь. Если бы ты мне посоветовала…

— Зайди напротив в «Джигсо». Они, наверное, уже открылись.

— Но я уверен, что и здесь можно найти что-нибудь подходящее. Если бы ты мне помогла…

— Здесь нет ничего стоящего, поверь мне.

— Но ты же пришла сюда… — Сэм предпринял последнюю отчаянную попытку удержать Эмили. Он слышал заискивающую интонацию в собственном голосе, но ничего не мог с собой поделать.

Она с улыбкой посмотрела на него снизу вверх.

— У меня просто не было выбора — это единственный магазин, который открылся в девять утра.

Сэм проиграл. Она ушла — юркнула обратно в примерочную кабинку. Он повесил злосчастную юбку на ближайшую вешалку и оглянулся по сторонам. Продавщицы, которых до сих пор не было видно, казалось, вдруг слетелись все разом и, окружив Сэма, светились приветливыми улыбками, одаривая его взглядами, в которых читались восторг и восхищение отважным героем, победителем ядовитых насекомых, — и умиление от последовавшей затем романтической сцены.

Сэма так и подмывало сказать: «Извините, девушки, но я вынужден вас разочаровать — это не реалити-шоу со счастливым финалом. Видели, она не оценила мой выбор: Эмили не понравилась юбка, и, похоже, я сам нравлюсь ей немногим больше».

Сэм давно не видел Эмили и уже успел забыть то волнение, которое он испытывал всякий раз, когда ловил на себе взгляд ее карих глаз, успел забыть, как приятно оказаться в центре внимания Эмили, пускай хотя бы на несколько секунд. Сэм подавил тяжелый вздох: она по-прежнему хороша, ничуть не изменилась с тех пор, как он впервые увидел ее, милую шестнадцатилетнюю девушку. Тогда Эмили была подругой Оливера.

Сэм как завороженный смотрел на занавеску кабинки. Нет, думал он, нельзя так легко отступать, будет ли у меня еще шанс — неизвестно. Нет, я не сдамся… на этот раз я должен попытаться…

Он медленно прошелся по залу и, убедившись, что восторженные продавщицы постепенно отстали, метнулся к кабинке.

— Ты должна мне помочь, — горячо зашептал Сэм, ткнувшись носом в складки занавески. — Если ты откажешься, моя несчастная сестра серьезно пострадает.

Последовала напряженная пауза, затем тихое: «Хорошо».

— Я подожду тебя у выхода.

Обрадованный Сэм повернулся и успел сделать пару шагов, когда из-за занавески раздался незнакомый голос:

— Ее что, взяли в заложники?

«О боже, — засмеялся Сэм с горьким разочарованием, — я ошибся кабинкой».

Когда она ушла? Как же он не заметил!

Он бросился к дверям и выскочил из магазина. Поздно — улица была пуста. Эмили исчезла.

Еще десять минут — и она опоздает. Двадцать — и они начнут сомневаться, придет ли она вообще. Тридцать — и они получат ответ на свой вопрос. Сначала укус осы, потом беготня по магазину в одних трусах — подумать только, все это случилось с ней! А в результате вот он — предлог, который она тщетно искала все утро, конечно не самый лучший, скорее последняя соломинка, но достаточный, чтобы сознаться самой себе: не хочется ей идти ни на какое собеседование, особенно после того, как она услышала от Сэма о возвращении Оливера.

Эмили стояла на краю тротуара, поджидая такси, но, когда машина подъехала, она махнула рукой и пробормотала невнятное извинение. Ей некуда спешить. До работы можно дойти пешком минут за пятнадцать, в девять тридцать она будет на месте, и никто не потребует от нее никаких объяснений по поводу опоздания.

Она брела по улице, снова и снова повторяя про себя: «Оливер вернулся. Не могу поверить — он вернулся». Слова звучали у нее в голове, как навязчивая мелодия, от которой невозможно отделаться. Он словно шагал рядом с Эмили, подталкивая ее под локоть и не давая думать ни о чем другом. Но это был не тот Оливер, который уехал из Англии год назад. Ее спутником был другой человек — тот Оливер, с которым она познакомилась восемь лет назад. Тот, кого она впервые увидела летним днем на пустынном, залитом солнцем пляже Корнуолла. Сначала на песке появилась его тень. Эмили смотрела, как тень двигается, постепенно приближаясь к ней, пока не слилась с ее собственной. Она подняла глаза и с замирающим сердцем взглянула на подошедшего человека. Воспоминание было настолько живым, что даже сейчас Эмили вздрогнула и, почувствовав слабость, остановилась посреди улицы.

Она представила, что сказал бы Оливер, окажись он сейчас перед ней, как бы он удивился и даже рассердился, если бы узнал, куда она направляется. «Так ты соврала Сэму! Ты не ушла со своей дрянной работы! Как же так, ведь ты обещала, еще год назад ты поклялась мне, что уйдешь из этой затхлой конторы!»

«Потому что я трусиха и не могу все бросить и уйти в никуда, — ответила бы ему Эмили. — И, черт возьми, я не думала, что ты появишься так неожиданно. Я просто потеряла счет времени. Потому что, видишь ли, мне постоянно приходится выискивать разные причины для оправдания моей нерешительности. Да, меня тошнит всякий раз, когда я подхожу к дверям офиса, но, устраиваясь на эту работу, я сражалась с сотней других претендентов, и надо быть сумасшедшей, чтобы уволиться только из-за того, что начальница оказалась грымзой».

Однако сейчас, когда Оливер вернулся, вся ситуация представлялась Эмили в совершенно ином свете. И она больше не могла закрывать глаза на тот факт, что прошел целый год ее удручающе-бессмысленного существования в театральном агентстве Кэрри Пайпер. Когда Оливер уезжал в Штаты, Эмили только-только начала работать на новом месте. Она вспомнила, как в конце первой недели Оливер заехал за ней, чтобы вместе пообедать, и как он был поражен холодной удушливой атмосферой, царящей в офисе; с каким отвращением и содроганием он слушал рассказы Эмили, когда она делилась впечатлениями о новой работе, и как он поклялся защищать ее от начальницы-садистки и грозился прислать своих «ребят», стоит только Эмили попросить. Но она не попросила. Первые мрачные дни и часы постепенно превратились в долгие недели и месяцы, из которых незаметно сложился целый год. За прошедший год, однообразный и скучный, все в ее жизни осталось по-прежнему — абсолютно никаких изменений, кроме перемен в ней самой: с каждым днем Эмили становилась чуть более унылой, чуть более жалкой и несчастной.

Эмили шла по улице, плотно запахнув пальто и понуро глядя на серый асфальт. Она машинально прибавляла шаг, сердито топая толстыми подошвами кожаных ботинок — все быстрее и быстрее, и все ниже опускала голову и стискивала зубы, изо всех сил пытаясь побороть нервную дрожь и растущее в душе беспокойство. Она понимала: настало время принимать окончательное решение. Казалось, укус злобной весенней осы заставил Эмили очнуться от спячки.

Первые недели, когда Эмили только начала работать в театральном агентстве, она всячески убеждала себя, что пройдет время, Кэрри лучше узнает ее и сменит враждебность на более приветливое отношение. Но вместо этого неприязнь и раздражение начальницы только росли. Еще несколько месяцев прошло в непрерывном ожидании: почему-то Эмили была уверена — вот-вот все изменится, надо просто немного потерпеть, недельку-другую. Ее, к примеру, могут попытаться переманить в другое агентство, или вдруг в газете появится какое-нибудь заманчивое предложение, и именно она, с ее опытом работы в театральном бизнесе, окажется самым подходящим кандидатом на должность. Но время шло, и ничего не менялось. Оптимизм Эмили начал потихоньку таять. Она перестала поддерживать полезные, как ей казалось, знакомства, потому что все усилия оказывались напрасными и никаких заманчивых предложений не поступало. Но теперь, узнав, что Оливер вернулся, Эмили словно воспряла духом — в ней как будто снова зажегся огонь желаний и надежд.

«Сегодня же подам заявление об уходе», — твердо решила Эмили. Непременно, прямо сегодня. И чем дольше она обдумывала свое намерение, тем яснее понимала, что впоследствии не будет жалеть о сделанном шаге. Честное слово, она не сильно расстроится, если никогда в жизни ей больше не доведется прочесть ни одного сценария или пьесы. Все, решено — она уходит. Так вот почему она соврала Сэму! Это была маленькая невинная ложь, такая незначительная, что ее, пожалуй, можно считать правдой. Ее сознательное, глубоко обдуманное и отнюдь не спонтанное решение об уходе давно вызрело и просто ждало своего часа. И было бы абсолютно неверным считать, что известие о возвращении Оливера застало Эмили врасплох и она поспешила рассказать о своих намерениях Сэму, потому что не хотела разочаровывать Оливера.

Но, может быть, она ошибается, и сейчас, когда прошел целый год, Оливеру уже совершенно безразлично, где и кем работает Эмили. Возможно, он даже удивится и недоуменно пожмет плечами, когда Сэм передаст ему слова Эмили, и не сразу поймет, о ком идет речь: «Эмили? Кто это? Я что, знаком с какой-то Эмили?» Но нет, конечно, он так не скажет. Даже если бы после их первой встречи в Корнуолле они никогда больше не увиделись, — все равно, Оливер не смог бы ее забыть. Но они увиделись. Несколько лет спустя, когда Эмили работала на телестудии «Блэк Бокс», она с удивлением узнала, что Оливер работает в той же компании, и еще больше удивилась и обрадовалась, когда выяснилось, что им предстоит участвовать в съемках одного и того же фильма. Это означало, что они будут видеться каждый день, вместе обедать и пить чай в перерывах, и так в течение трех месяцев! Однако Эмили ждал еще один сюрприз — менее приятный: за прошедшие годы Оливер не только сделал головокружительную карьеру в мире шоу-бизнеса, но и обзавелся головокружительно красивой подругой.

Так, в раздумьях и воспоминаниях, Эмили дошла до района, где были расположены дешевые лавки и второсортные закусочные. Сияющие витрины дорогих универмагов, модных салонов и шикарных цветочных магазинов сменились обшарпанными вывесками ломбардов, мелких прачечных и магазинов, торгующих подержанной офисной мебелью. Когда она свернула на Роббинс-роуд, навстречу ей с грохотом выкатился пустой мусорный бак.

Эмили представила, с каким чувством несказанного удовольствия она сообщит Кэрри Пайпер о своем уходе: все те тщательно подобранные слова прощальной речи, которые Эмили уже давно сформулировала и оттачивала не первый месяц, наконец-то будут произнесены вслух. С каким облегчением она покинет ненавистный офис, а вновь обретенное ощущение полной свободы раскрепостит ее сознание, снимет с плеч давящий груз и даст место новым идеям и планам. Радость и полнота жизни, ожидания и надежды, на которые Эмили давно махнула рукой, снова расцветут в ее душе, словно засохшие растения под лучами теплого весеннего солнца.

Эмили захотелось еще немного прогуляться по улицам и еще разок порепетировать свое финальное выступление, но, скорее всего, ее уже успели заметить из окна офиса — так что поздно, отступать некуда.

Она остановилась перед входной дверью и пошарила в сумочке в поисках ключа. На ступеньках соседней прачечной лежал мертвый голубь — несчастная ободранная птица. Эмили попыталась сосредоточиться и, нахмурившись, заглянула в сумочку, однако краем глаза успела заметить какое-то движение — ей показалось, что голубь дышит, но, приглядевшись, она поняла-это ветер перебирает перышки на груди птицы, словно играя с ними, — то в одну сторону, то в другую.

Эмили отыскала ключи и достала их из сумочки, представляя, как сейчас войдет в офис, громко хлопнет дверью, подхватит жиденькую стопку писем и оставит ее на полочке органайзера с надписью «Исходящие», потом пройдет в темную холодную каморку, которая называется офисом, и сядет за свой стол. Прокрутив в воображении эту картину, Эмили не сдвинулась с места.

«Почему ты положила мою корреспонденцию не на ту полочку?» Кэрри Пайпер, с огненно-рыжими волосами и багровым, перекошенным яростью лицом, трясущаяся от ненависти и радостного предвкушения назревающей склоки, ужасная Кэрри Пайпер, чей гнев способен завязать узлом чайную ложку, а горящий бешенством взгляд без труда прожигает дырки в коврике для «мыши», и от чьего злобного голоса вдребезги разлетаются оконные стекла и гаснут лампочки, появится перед Эмили, горя нетерпением начать новую битву. Нет, решила Эмили, я туда не пойду.

«В чем дело? Почему ты так поступила? Что ты пытаешься этим сказать?»

Она остановится за спиной Эмили и, нависнув над ней, будет ждать, пока та повернется, чтобы ответить.

«Эмили, я хочу понять, почему ты относишься ко мне с такой неприязнью?»

Эмили медленно подняла голову и взглянула на окно офиса. Кэрри уже была на месте и, навалившись на подоконник всем телом, пристально смотрела на Эмили сверху вниз.

Эмили опустила взгляд и с отвращением уставилась на связку ключей. Подкинув их несколько раз на ладони, она приоткрыла щелку почтового ящика и принялась заталкивать ключи внутрь — один за другим, чувствуя, как латунная шторка жадно прикусывает ей пальцы каждый раз, когда Эмили просовывала в ящик очередной ключ. Она прислушивалась к звону, с которым ключи падали на каменный пол по другую сторону двери; при каждом новом ударе Эмили казалось, что внутри у нее поднимается горячая волна какого-то радостного озорства, удивительной бесшабашности и буйного восторга, от которого замирает сердце и кружится голова. Она в последний раз взглянула на окно офиса и, прежде чем уйти, осмелилась на прощальный взмах рукой-жест получился робким и едва заметным, — затем повернулась и пошла прочь.

Эмили шагала танцующей походкой, словно летела, не касаясь ногами земли. Она на секунду остановилась возле бездомной кошки, наклонилась, слегка потрепала ее за ухом и, не оглядываясь, пошла дальше, навсегда оставляя эту неприветливую, жалкую и грязную улицу. Повернув за угол, Эмили направилась на автобусную остановку — автобуса номер двадцать девять, который увезет ее к новой свободной жизни.

2

Пирог для Эмили удался на славу — настоящее произведение кулинарного искусства. Но шедевр просуществовал недолго, секунд тридцать, до того момента, когда Холли попыталась вынуть его из формы. Часть пирога вывалилась на стол, а другая, большая, прилипла ко дну формы.

— Отлично, — сказала Холли, обращаясь к Кэтлин. — Некоторое несовершенство только доказывает, что пирог сделан собственными руками, с душой и любовью.

Она принялась энергично встряхивать форму и стучать ручкой ножа по дну.

— Что гораздо ценнее и важнее, — сказала Кэтлин и, отняв у подруги нож, одним ловким движением провела лезвием по внутренней стенке формы и извлекла остатки злосчастного пирога. — Вот, теперь Эмили будет знать, кто ее настоящий, самый преданный, самый добрый и самый заботливый друг.

— Это еще неизвестно, — воскликнула Холли. — Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь подарок, который я приготовила ей на день рождения.

— Ну, поскольку речь идет об Эмили, я не думаю, что это окажется надувной супермен из секс-шопа.

Холли услышала знакомые саркастические нотки в голосе Кэтлин, перестала возиться с пирогом и уже без улыбки взглянула на подругу, с трудом удержавшись, чтобы не выступить с грозным предупреждением: если Кэтлин, которая и так явилась в гости без приглашения, намеревается испортить Эмили вечер, то впоследствии ей придется иметь дело с самой Холли — угроза достаточно серьезная.

Они встретились на пороге дома Холли пару часов назад. Холли шла от метро, нагруженная пакетами с продуктами. Кэтлин поджидала ее у входа, как всегда свежая и румяная, с блестящим от искусственного загара лицом и в прекрасном расположении духа. Сегодня днем она пробежалась по магазинам, купила потрясающие сапоги, а потом отлично выспалась в кресле косметолога, пока специалисты колдовали над ней, накладывая разные чудодейственные маски и питательные кремы. Кэтлин прошла на кухню, покачивая на указательном пальце пакет с продуктами, который ей доверила Холли, и сразу же забралась на высокий металлический стул, где и провела следующие два часа, с восхищением разглядывая свои новые сапоги из мягкой коричневой замши, пока Холли приготовила для нее горячий бутерброд и налила бокал вина, затем освободила место на столе, убрав кипу старых газет и вазу с засохшими цветами, сбегала в прихожую повесить пальто, вернулась в кухню, вынула чистые тарелки из посудомоечной машины, взбила миксером крем, замариновала креветок и быстренько нарезала салат. И все же Кэтлин была забавной и вызывающе откровенной: в бесконечных рассказах о своих ужасных любовниках и просто общих знакомых она порой доходила до грубости, однако Холли с удовольствием слушала болтовню подружки, — до той поры, пока речь не заходила об Эмили.

— Отлично, — одобрительно сказала Кэтлин, наблюдая, как Холли аккуратно складывает расчлененный пирог в единое целое. — Умница. Операция прошла успешно, швов не видно. — Она собрала в щепотку мелкие крошки и закинула их себе в рот. — И на вкус тоже ничего-вполне съедобный.

Кэтлин соскользнула со стула и подошла к огромному, сияющему безупречной белизной холодильнику. Приоткрыв дверцу, она принялась внимательно изучать его содержимое, затем, видимо приняв решение, вытащила непочатую бутылку вина.

— Ты не против?-все же спросила она у Холли.

В ответ Холли подтолкнула лежащий на столе штопор. Жест получился несколько более резким, чем ей хотелось. Кэтлин бросила на подругу встревоженный взгляд. Холли стояла, сложив руки на груди, и наблюдала за тем, как Кэтлин ввинчивает штопор в пробку.

— Что? — Кэтлин зажала бутылку между коленями. — Я только сказала, что мне нравится твой пирог.

— Пожалуйста, я тебя очень прошу, хотя бы сегодня оставь Эмили в покое, — умоляющим тоном сказала Холли. — Она уволилась с работы. Давай сосредоточимся на этом предмете и сделаем его темой вечера.

— Конечно, конечно, я буду мила и приветлива как никогда!

— Я знаю, присутствие Эмили действует на тебя угнетающе, и ты даже не пытаешься скрыть это. Но, по крайней мере, сегодня ты могла бы взять себя в руки.

— Миротворец ты наш, — усмехнулась Кэтлин. — Эмили меня не угнетает, скорее, смущает, — и не меня одну.

Холли не стала реагировать на замечание подруги. Она молча собрала грязные тарелки и миски, сложила их в раковину и щедро залила жидкостью для мытья посуды. Кэтлин выждала некоторое время и, поняв, что ответа не будет, сползла со стула и вышла из кухни. Проходя мимо выключателя, она погасила свет. Холли осталась в полной темноте.

Она включила маленькую лампочку над раковиной и взялась за мытье посуды. Холли улыбалась: странно, она не знает более независимого и уверенного в себе человека, чем Кэтлин, у которой на все есть свое твердое мнение и суждение, и все же в присутствии Эмили она словно теряется и не знает как себя вести.

Холли вытерла и убрала в буфет последнюю тарелку, затем, оглянувшись по сторонам, поискала только что открытую бутылку вина, догадываясь, что, скорее всего, она исчезла из кухни вместе с Кэтлин. Так и есть. Холли достала из холодильника еще одну бутылку, забралась на стул и плеснула себе в бокал немного вина. Подождем, Кэтлин недолго просидит в одиночестве: пять минут — и прибежит обратно.

Холли обвела взглядом кухню — идеальная чистота и порядок: сверкающие хромированные поверхности, на которых нет ни единого пятнышка, сделанная по специальному дизайнерскому проекту мебель — продуманные, чистые и свободные линии, пол из массивных стеклянных плиток, светло-сиреневые обои и кафель с изящным рисунком ручной работы. Холли обожала свою кухню, именно такой — аккуратно прибранной и в то же время готовой к началу вечеринки: пол подметен, посудомоечная машина ждет, когда можно будет приступить к работе, а в холодильнике нет свободного места, потому что все полки заставлены тарелками и салатницами. Холли знала, она допустила немало ошибок, создавая интерьер других комнат, но что касается кухни — тут все было сделано безукоризненно.

Она уловила легкий шорох у себя за спиной. Кэтлин виновато-шаркающей походкой прибрела обратно в кухню, пробормотала себе под нос: «Извини», выдвинула стул и уселась рядом.

Холли окинула ее суровым взглядом.

— Прости, прости, прости, я раскаиваюсь, — слезливым голосом запричитала Кэтлин. — Пожалуйста, не выгоняй меня на улицу, разреши остаться с вами.

Холли расхохоталась.

— Ладно, оставайся.

— Поверить не могу, что Эмили целый год просидела в этой дурацкой конторе, — Кэтлин снова вернулась к нормальному тону и, обхватив руками края сиденья, принялась раскачиваться на стуле. — Она просто не решалась признаться самой себе, что ошиблась с работой.

Холли пожала плечами.

— Обидно, — продолжила Кэтлин, — Эмили предпочитает страдать и мучиться, нежели честно сказать, что была не права. Тебе так не кажется?

— Да, пожалуй, — согласилась Холли и бросила подозрительный взгляд на подругу. — Но тебя-то почему это раздражает?

— Не раздражает, а беспокоит. И заставляет задуматься. Возможно, Эмили стоит спросить себя, а не заблуждается ли она по поводу еще кое-каких вещей. Например, своих железных принципов, от которых она не хочет отступиться.

В воздухе повисла напряженная пауза. Холли молчала, всем своим видом выражая полное несогласие.

— Холли, я очень хорошо отношусь к Эмили, — с нажимом сказала Кэтлин. — Поверь, я говорю искренне. Мне просто не хочется, чтобы лет через десять она сокрушалась: «О боже! И здесь я тоже ошиблась! Какой ужас!»

— Не вижу никаких ужасов. Но даже если она заблуждается, в любом случае тебя это не касается.

— Не понимаю, почему ты всегда уходишь от разговора об Эмили?! — взорвалась Кэтлин. — Почему мы должны ходить вокруг нее на цыпочках? Почему ее личная жизнь — запретная тема? Мы же обсуждаем других знакомых! Ты всегда затыкаешь мне рот, как только я произношу ее имя, а сама даже не знаешь, что я собираюсь сказать.

— Мне нет необходимости выслушивать, что ты собираешься сказать. Я и так прекрасно знаю — ты хочешь убедить меня, что Эмили совершает РОКОВУЮ ОШИБКУ. Но я так не считаю.

Кэтлин сокрушенно покачала головой:

— Надеюсь, если кто-нибудь в твоем присутствии станет осуждать меня, ты с такой же самоотверженностью встанешь на защиту моей чести и достоинства.

— В этом нет необходимости, — усмехнулась Холли. — Кто тот смельчак, который осмелится на тебя напасть?

Холли слезла со стула, включила верхний свет и подошла к холодильнику. Приоткрыв дверцу, она вытащила миску со взбитым кремом, выдвинула ящик стола, выбрала подходящую ложку и придвинула к себе блюдо с пирогом. Кэтлин тоже подсела поближе, обмакнула указательный палец в миску и, как довольная кошка, стала слизывать крем.

— Эмили ошибается, — спокойно произнесла Кэтлин, — самоотречение и целомудрие — не одно и то же.

— Возможно, она переедет в Корнуолл, — сказала Холли, делая вид, что не слышала философского высказывания подруги. — Переберется поближе к брату и откроет свой магазин.

— Тогда может сразу поставить на себе крест. Там она точно никогда не найдет своего Мистера Совершенство… или Полное Ничтожество. Вообще никого.

Холли подцепила ложкой крем и шлепнула его на пирог.

— Она уже и название придумала — «Морская волна». По-моему, отличная идея. Знаешь, мне кажется, у нее бы здорово получилось. Эмили давно разочаровалась в театре и уж точно никогда не любила Лондон. Она хочет открыть что-то вроде художественной лавки. Ну, всякие там картины, скульптуры, поделки на морскую тематику.

— Эмили закончила университет с отличием, — воскликнула Кэтлин с беспокойством в голосе. — С какой это стати ей уезжать в Корнуолл и возиться с какой-то захудалой лавчонкой. И почему она так стремится пропустить все самое интересное и захватывающее, что только есть в жизни? Я так говорю, потому что искренне люблю Эмили, — поспешно добавила Кэтлин, — и желаю ей добра.

Холли размазала крем по поверхности пирога и потянулась за чашкой, в которой горкой лежала клубника.

— Думаю, ты просто не понимаешь Эмили и заблуждаешься на ее счет. Ты изначально предполагаешь, что она несчастна, но это не так. Эмили прекрасно знает, чего она хочет, и четко представляет ту цель, к которой идет. На самом деле, она гораздо счастливее любой из нас.

— Вместо клубнички тебе следовало бы украсить пирог маленькой вишенкой — невинная ягода, как раз для нашей подруги, — вызывающе произнесла Кэтлин и, подхватив клубничину двумя пальцами, сладострастно впилась в нее зубами.

Эмили поднялась по каменным ступеням старинного йоркширского особняка, взялась за блестящее дверное кольцо и слегка постучала. Каждый раз, приходя к подруге и окидывая взглядом тяжелую входную дверь красного дерева, Эмили испытывала нечто вроде сомнения: туда ли она пришла? Ей просто не верилось, что сейчас на пороге появится именно Холли. Она до сих пор не могла осознать сам факт, что Холли живет в шикарном особняке стоимостью в несколько миллионов фунтов, где хватило бы места нескольким поколениям целой семьи, а не то что одинокой молодой женщине двадцати пяти лет. Дом находился в районе Ричмонд-Хилл и был окружен уходящими за горизонт заливными лугами.

Холли была единственной наследницей сказочно богатой бабушки, которая оставила любимой внучке свой особняк, совершенно правильно рассудив, что ее единственной дочери, матери Холли, такие владения ни к чему. На первом этаже была расположена отдельная двухкомнатная квартира, которую Холли сдавала, а на доходы от аренды содержала весь остальной дом. Эмили и Холли подружились еще во время учебы в университете, и с тех пор в жизни Холли не раз происходили удивительные и совершенно невероятные вещи. Однако свалившееся на нее наследство, было, пожалуй, самым грандиозным событием последних лет.

Холли открыла дверь и задохнулась от ворвавшегося с улицы потока морозного воздуха. Она поскорее захлопнула дверь и повела Эмили в гостиную, шепнув по дороге:

— Кэтлин тоже здесь, надеюсь, ты не будешь против?

— Почему я должна быть против? — пожала плечами Эмили, которую гораздо больше интересовало не присутствие Кэтлин, а висящая в прихожей огромная, во всю стену картина.

Она протянула Холли бутылку вина, которую принесла с собой, и подошла поближе к картине.

— Скажи, когда я приходила в прошлый раз, ее здесь не было?

— Не было, — подтвердила Холли.

— И как называется полотно?

— «Обнаженная женщина, выдувающая мыльные пузыри», — объявила Холли, изобразив на лице восторг истинного ценителя искусства. — Как тебе, нравится?

Эмили, усмехнувшись, кивнула.

— Неописуемо прекрасная вещь.

— Да ну тебя, — с искренним возмущением воскликнула Холли, — ты ни черта не смыслишь в живописи.

— Где ты купила эту живопись?

— На Пиккадилли — там была потрясающая выставка.

— В Королевской Академии искусств?

— Нет, нет, прямо на улице! Представляешь, картины были выставлены прямо на тротуаре, начиная от Грин-парка.

Прикинув, насколько весь дом уже успел пострадать от модернистского вкуса Холли, Эмили решила, что пышнотелая дама, окруженная радужным мыльным облаком, не так уж и плоха — по крайней мере, картина прикрывает последствия более ранних экспериментов подруги. Первоначально стены прихожей были выкрашены масляной краской невинного светло-бежевого цвета, но, как только Холли переехала в особняк, она первым делом взялась за создание нового облика своего жилища и начала именно с прихожей: фиолетовые обои с широкими золотыми полосами показались ей идеальным вариантом. Немыслимые обои начинались на площадке первого этажа и ползли вверх к сводчатому потолку, похожему на церковный купол. В сочетании с полом из крупных черно-белых плиток зрелище получилось удручающим.

— Послушай, мы собрались не для того, чтобы обсуждать мое новое приобретение, — сказала Холли, оторвавшись от полотна. — Сегодня мы будем говорить о тебе, — она расплылась в лучезарной улыбке. — Честное слово, Эмили, ты совершила грандиозный поступок — вот так развернуться и уйти — потрясающе. Я горжусь тобой!

— Да, — Эмили со вздохом сняла пальто, — правда, выглядело это не очень красиво. Я собираюсь послать ей официальное уведомление об уходе. Но все равно, спасибо тебе за поддержку и за то, что устроила торжество по такому странному поводу. Ты — настоящий друг.

Холли взяла пальто Эмили и повесила в шкаф возле входной двери.

— Ну что ты, какое торжество, нас будет всего пятеро: ты, я, Рейчел, Джо-Джо и Кэтлин, конечно.

— Замечательно. — Эмили понизила голос: — Я удивляюсь, что Кэтлин пожелала остаться. Наверное, горит нетерпением устроить нравоучительную беседу или небольшую потасовку.

— Нет, нет, ни в коем случае, — горячо зашептала Холли. — Она действительно страшно расстроилась, узнав, что ты теперь безработная.

— О, великолепно, — саркастически хмыкнула Эмили и кивнула в сторону гостиной. — Наверное, пока мы здесь разговариваем, она готовит слова соболезнования.

— Не думаю. Я ей втолковала, что мы собираемся не горевать, а праздновать. — Холли сжала руку Эмили: — Ну как, как тебе на воле? Да что я спрашиваю. Наверное, потрясающе — чувствовать себя абсолютно свободной! Ты, должно быть, счастлива.

Эмили печально покачала головой.

— Счастлива? Да, конечно, это было здорово — первые минут десять. А потом счастье завяло и куда-то испарилось.

Холли уже собралась открыть дверь в гостиную, но при последних словах Эмили замерла и с удивлением взглянула на нее. Невероятно услышать от Эмили нечто подобное! Эмили, которая не имела привычки не то что жаловаться, но даже на вопрос: «Как дела?» — всегда отвечала: «Отлично».

— Я ушла, потому что у меня не было иного выбора. Но это не означает, что я не думаю о будущем и… и не боюсь завтрашнего дня. Именно из-за страха я так долго и не могла принять решение. По крайней мере, у меня было хоть какое-то занятие и было ради чего вставать по утрам и идти в офис, пускай и не в самое приятное место, но все же… А теперь что? Квартирка, такая же мерзкая дыра, как и контора Кэрри Пайпер, за которую к тому же надо платить. Мне нужна работа, но я не хочу снова искать место в каком-нибудь театральном агентстве. Но и ничего другого я тоже не могу придумать. Открыть магазин в Корнуолле — замечательная идея, — откровенно говоря, мне до смерти надоел Лондон. Но я не уверена, что действительно хочу начать свой бизнес, и не уверена, что в мой магазин придет хотя бы один покупатель. А еще у меня есть родители — мама и папа, вроде я не сирота, но мы не виделись почти год…

Эмили говорила с такой горечью и несвойственным ей унынием, что Холли начала волноваться по-настоящему.

— Прекрати, — воскликнула она, — ты просто не привыкла резко менять свою жизнь. Подожди, вот успокоишься, и все встанет на свои места. Считай, что ты в отпуске. Кстати, недели через две я собираюсь в горы кататься на лыжах. Давай поедем вместе.

Эмили от души расхохоталась.

— Умница, отлично придумано! А как насчет платы за квартиру?

— Сними пару тысяч фунтов со счета, который у тебя припасен в «Альянс и Лестер». Не прикидывайся нищенкой.

Эмили качнула головой.

— Я не прикидываюсь.

— Послушай, — снова принялась убеждать ее Холли, — ты только вчера уволилась. Устрой себе небольшой отдых. И умоляю, не кидайся на первую же работу, которую тебе предложат, иначе снова попадешь в лапы очередной ведьме, или еще что-нибудь похуже.

— А как насчет магазина? Думаешь, стоит за это браться?

— Если ты этого хочешь, почему бы и нет. «Морская волна» — классное название.

— Спасибо.

— Но, по-моему, идея с магазином возникает у тебя всякий раз, когда ты оказываешься перед выбором и не знаешь, как поступить.

— Но мне же надо чем-то заняться…

— Эмили, — Холли подошла к ней и обняла за плечи, — поверь, нет никакой необходимости все решать прямо сейчас и с завтрашнего дня начинать новую жизнь. Не думай пока ни о каких магазинах. Поехали со мной. Хочешь, я приглашу Джо-Джо и Рейчел. Все вместе отправимся в горы. Представляешь, как мы повеселимся. И ради бога, — уговаривала ее Холли, — не покидай нас. Ты можешь ездить к брату в Корнуолл, проводить с ним отпуск, но не переселяйся туда насовсем. Нам без тебя будет ужасно скучно.

Эмили заулыбалась.

— Спасибо. Ты не поверишь, я шла к тебе в прекрасном настроении. Сама не пойму, почему я вдруг расклеилась. Не обращай внимания, со мной все в порядке.

Однако Холли была не на шутку взволнована неожиданным срывом Эмили и не собиралась так просто отступать или делать вид, что ничего не произошло.

— Нет, мы еще поговорим об этом, обязательно, но только не сейчас. Кэтлин нельзя надолго оставлять в одиночестве. А то она, чего доброго, решит, что ты расстроена и не хочешь посвящать ее в свои дела. Как так?! Она же помрет от любопытства. Только ответь быстренько: сможешь поехать со мной в горы? Через пару недель.

— Конечно, с удовольствием. Я, правда, записалась на собеседование в двух небольших фирмах…

— Уже?! — поразилась Холли.

— Да, сегодня днем позвонила в агентство по найму — так, ничего особенного. Но вряд ли кто-нибудь из них захочет, чтобы я приступила к работе раньше, чем закончатся пасхальные каникулы. — Эмили смолкла и, позволив себе на секунду расслабиться, прислонилась к плечу подруги. — Я ведь все правильно делаю, да? Сначала небольшая передышка, а там посмотрим… Хотя для меня это будет непросто — неизвестность хуже всего. Я должна точно знать, что и когда я собираюсь делать.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — Холли погладила Эмили по волосам.

Удивительно, подумала Холли, из всех ее многочисленных друзей Эмили — самый мужественный человек, который твердо верит в истинность своих принципов, и поэтому всегда кажется такой сдержанной и спокойной. Неожиданно Холли рассердилась на саму себя: неужели она считала, что такие спокойствие и убежденность легко даются. Интересно, через что еще нам предстоит пройти? А что уже произошло за последние месяцы? Вдруг она не обратила внимания на какие-нибудь важные моменты, говорящие о состоянии Эмили. Может быть, Эмили была не такой веселой и жизнерадостной, как обычно? Стресс постепенно накапливался, и уход с работы стал той последней каплей, которая переполнила чашу. Холли стиснула зубы, ругая себя за то, что до сих пор ничего не замечала.

Она открыла дверь гостиной и мягко подтолкнула Эмили.

— Поговорите тут, а я пока сбегаю на кухню.

Но я не хочу с ней разговаривать, подумала Эмили. Она нерешительно шагнула вперед и остановилась, издали глядя на Кэтлин, которая расположилась на ядовито-зеленом вельветовом диване — таком огромном, что на нем вполне можно было бы проводить чемпионат мира по футболу. Кэтлин сидела в дальнем уголке, поджав под себя ноги и обхватив колени руками. Она была одета в черные джинсы и черный джемпер. Длинные с серебристым оттенком волосы-в наступающем сезоне этот цвет считался особенно модным — рассыпались по плечам и спине. Облик получился загадочным, а на фоне зеленой обивки дивана фигура Кэтлин приобрела странную, почти мистическую таинственность. Взгляды девушек встретились. Эмили приветливо улыбнулась, но внутренне невольно поежилась, подумав, что Кэтлин похожа на эльфа или, скорее, на юную ведьму, с которой надо держаться осторожно. В душе возникло знакомое чувство недоверия, которое Эмили испытывала всякий раз при встрече с Кэтлин.

— Привет, — Кэтлин соскользнула с дивана, подошла к Эмили и легко коснулась губами ее щеки, изображая дружеский поцелуй.

Эмили почувствовала густой аромат духов Кэтлин — цитрусовый бутон. В этот момент дверь приоткрылась.

— Я скоро, — Холли заглянула в гостиную, — только схожу наверх переодеться.

— Нет, пожалуйста, — испуганно воскликнула Кэтлин, обращаясь к закрывающейся двери, — ты нам нравишься в любом наряде!

Эмили растолковала этот вопль по-своему: «Нет, пожалуйста, не оставляй меня с ней наедине!»

Она ни секунды не сомневалась — это была хитрая уловка: Холли давала им возможность поговорить и попытаться преодолеть взаимную неловкость до прихода остальных гостей. Однако Холли, добрая душа, совершенно упустила из виду, что Кэтлин не имеет ни малейшего желания беседовать с Эмили. За все восемь лет знакомства — три года учебы в университете и пять лет с тех пор, как Эмили переехала в Лондон, — они общались друг с другом только в тех редких случаях, когда оказывались в одной компании и кто-нибудь из знакомых втягивал их в общий разговор.

Эмили не ошиблась: с первой же встречи Кэтлин точно определила — и всегда пользовалась случаем, чтобы поговорить об этом с подругами, если находились желающие обсуждать подобные темы, — Эмили очень симпатичный человек, но за ее милой внешностью и приятными манерами кроется натура слишком возвышенная и настолько романтическая, что такое кажется невозможным в реальной жизни. Именно поэтому Кэтлин никогда не решалась познакомиться с Эмили поближе. Нельзя сказать, что Эмили ей не нравилась, — веселая, остроумная девушка, занимается (или, точнее, занималась до вчерашнего дня) интересным делом: театральное агентство, шоу-бизнес — потрясающая работа. Однако каждый раз после разговора с Эмили у Кэтлин появлялась настоятельная потребность выпить рюмочку-другую бренди, чтобы расслабиться и снять напряжение. Ей казалось, что, беседуя с Эмили, она должна тщательно следить за своей речью, не употреблять слишком сильных выражений и ни в коем случае не затрагивать такие предметы, как рок-музыка, алкоголь, наркотики, и уж тем более не упоминать о сексе.

Иногда Холли или другие общие знакомые соглашались с Кэтлин: у Эмили есть некоторые мелкие причуды и странности; да, возможно, ее взгляды несколько старомодны, но не более того. Как бы там ни было, в любой компании Эмили всегда оказывалась в центре внимания. У окружающих само собой возникало желание защищать и оберегать хрупкую девушку, но в нем не было жалости, скорее, уважение, которое удивляло Кэтлин и вызывало легкую зависть. Эмили умела шутить и сама с радостью откликалась на шутки. Друзья могли свободно подтрунивать над ней, посмеиваясь над ее педантичностью и серьезным отношением ко всему на свете. Кэтлин смеялась вместе со всеми, но прекрасно знала, что никогда не сумела бы наедине с Эмили вести такой же легкий и непринужденный разговор.

Кэтлин чмокнула Эмили в щеку, отошла к окну и, откинув тяжелую бархатную портьеру, стала смотреть на улицу. Эмили понимала: Кэтлин вглядывается в темноту, надеясь увидеть Рейчел и Джо-Джо. Затем она опустила занавеску и вернулась к дивану. Эмили присела рядом, почувствовав, как вздрогнула и напряглась Кэтлин.

— Давай я принесу вино, мы с Холли уже открыли бутылочку, — предложила Кэтлин, немедленно вскочив на ноги.

Эмили тоже встала и направилась к двери, чуть опережая Кэтлин. Получилось, что именно она возглавляла их маленькую процессию.

— Я вчера была в Хаммерсмит и забежала в «Рафлз», — сказала Эмили, просто чтобы не молчать.

— Что ты там делала?! — удивилась Кэтлин. Она жила в Хаммерсмит и проходила мимо «Рафлз» каждый день. Магазин для пожилых дам, торгует отличными вязаными кофтами и белыми шортами для дальних путешествий, а по понедельникам предлагает десятипроцентную скидку.

Эмили достала из буфета чистый стакан и протянула его Кэтлин.

— Ну, вообще-то, я бегала по залу в одних трусах.

Кэтлин замерла с бутылкой в руках.

— Шутишь?!

— Нет. Советую как-нибудь попробовать — очень забавно. Отличный способ знакомства с новыми людьми. — Эмили взяла свой стакан и сделала шаг к двери, собираясь вернуться обратно в гостиную. Остановившись у порога кухни, она повернулась к Кэтлин. — Пойдем, расскажу подробности и поделюсь опытом.

И она рассказала.

— Эмили!!! — воскликнула Кэтлин трагическим голосом и схватила ее за запястье. — Поверить не могу. Чтобы ты выскочила из примерочной в одних трусах? Кто угодно, но только не ты!

— Я и сама не верю, — Эмили осторожно вытянула руку из пальцев Кэтлин. — Но ты не представляешь, как она больно укусила — проклятая оса. Мне было не до приличий. Ты бы на моем месте тоже забегала.

Кэтлин неловко поерзала на диване.

— Знаешь, я бегаю нагишом в общественных местах не чаще, чем ты, но для тебя это особенно… э-э… непривычно. Кошмар, ты, наверное, была в ужасном состоянии.

— M-м, да нет, — протянула Эмили, нарочно делая вид, что не понимает намеков Кэтлин. — Не так уж плохо я выглядела. Не хуже, чем на пляже. Все равно никто толком не успел меня рассмотреть.

— Ты хочешь сказать, что ты загораешь на пляже без бюстгальтера?!

— Иногда, — Эмили постаралась придать голосу спокойное безразличие, хотя, глядя на испуганно-недоверчивое лицо Кэтлин, с трудом удерживалась, чтобы не влепить ей пощечину. — Если день очень жаркий и поблизости не видно моих родителей.

Кэтлин округлила глаза.

— Не могу представить тебя без лифчика… то есть я хочу сказать — на пляже.

— Почему ты вообще должна представлять меня в обнаженном виде?

Кэтлин замялась, соображая, что бы такое ответить, но, взглянув в холодные глаза Эмили, растерялась и вовсе лишилась дара речи. Ей показалось, что она погружается в какую-то трясину. Кэтлин отчаянно барахталась, пытаясь выбраться на твердую почву, напрасно — она увязала еще больше. И как это Эмили всякий раз удается загнать ее в угол?

— Ну, я просто сказала — такой оборот речи, — буркнула Кэтлин и, поднявшись с дивана, прошлась по комнате, нарочно сердито цокая каблуками по паркету.

Она почувствовала, как лицо заливает краска — этого еще не хватало! Кэтлин опустила глаза, но тут же разозлилась еще больше, поймав себя на том, что смотрит на бедра Эмили, затянутые в узкие джинсы с ширинкой на крупных блестящих пуговицах. «О, Холли, святая мать-заступница, — беззвучно простонала Кэтлин и с мольбой взглянула на закрытую дверь, — приди же поскорее, СПАСИ МЕНЯ! Вразуми, о чем можно говорить с невинной девственницей. О морских ракушках? О пушистых щеночках? О кружевах и бантиках? О цветочках на весенней яблоне? Нет! Про цветы, яблоки, тычинки и пестики тоже нельзя.

Тем временем Эмили неторопливо поднялась с зеленого дивана, перешла в дальний угол гостиной и уселась в необъятное кресло, обтянутое мягкой светло-голубой кожей.

— Да что ты, Кэтлин, не переживай так сильно — я довольно быстро пришла в себя, и укус был не смертельным.

Кэтлин слабо улыбнулась, в отчаянии подыскивая какую-нибудь безобидную фразу, чтобы сменить тему разговора.

— Ты знаешь, у меня появился новый приятель — Леон. — Вполне нейтральный предмет для обсуждения, решила Кэтлин.

Эмили кивнула.

— На прошлой неделе он пригласил меня в один ресторанчик, где предлагают забавную программу: ужин втроем. — Кэтлин сделала небольшую паузу и добавила небрежным тоном: — Третьим был Берт — шимпанзе.

— Потрясающе, — расхохоталась Эмили.

— Правда, обычно его заказывают для детей. Так что, по-моему, и обезьяна, и официанты были удивлены, когда пришла я.

— Ну и что, я бы тоже с удовольствием поужинала в компании Берта, — успокоила ее Эмили.

— Ты не представляешь, я влюбилась в него с первого взгляда, — подхватила Кэтлин, обрадованная поддержкой Эмили. — После еды я умыла Берти, почистила ему зубы и уложила в постель.

— Да ты что?! Ну и как он в постели, хорош?

Кэтлин не сразу среагировала на неожиданный вопрос. А Эмили вдруг вспомнила, что должна была позвонить по поводу еще одного собеседования. Она взглянула на часы — семь тридцать, — не очень поздно, можно попробовать.

— О, он был великолепен, — рассмеялась Кэтлин. — Я сняла с Берта всю одежду и…

Но Эмили, не дослушав, что случилось дальше, вскочила с кресла и выбежала из комнаты.

Вечно так, подумала Кэтлин, отворачиваясь к окну: стоит на секунду расслабиться и начать разговаривать с ней, как с нормальным человеком, у которого есть здоровое чувство юмора, и на тебе — ляпнешь что-нибудь неприличное, и скромница Эмили, скорчив брезгливую физиономию, в ужасе кидается прочь из комнаты. Кэтлин нервно намотала на палец прядь волос, представив, как ей влетит от Холли, когда та узнает, чем закончилась дружеская беседа. Однако Эмили отсутствовала всего несколько секунд. Кэтлин услышала шорох за спиной и обернулась — Эмили стояла на пороге и, не обращая внимания на Кэтлин, нажимала кнопки мобильника, потом поднесла телефон к уху. Не дождавшись ответа, она защелкнула крышку телефона и положила его на книжную полку.

— Извини, — улыбнулась Эмили. — Совершенно из головы вылетело — мне надо было позвонить насчет работы. Кошмар какой-то, постоянно все забываю. Ладно, завтра позвоню. Расскажи еще про Берти.

Кэтлин пожала плечами и медленно приблизилась к Эмили.

— Если у тебя такая плохая память, возможно, ты все же спала с кем-нибудь и просто немного запамятовала?

«Не надо было говорить это вслух!»

— Верно! — рассмеялась Эмили. — Очень может быть. Я миллион раз занималась любовью. И надо же, ничего не помню.

Занималась любовью!

В устах Эмили это словосочетание прозвучало как-то странно.

— Я думала, ты выбежала из комнаты, потому что тебе стало противно слушать мою болтовню.

— Почему мне вдруг должно стать противно?

— Ну-у, там… — Кэтлин сделала большой глоток вина. — Неважно.

— Мы иногда не очень хорошо понимаем друг друга, — мягко произнесла Эмили.

Кэтлин кивнула.

— Поверь, ты не можешь сказать ничего такого, что заставило бы меня выбежать из комнаты.

— Мне бы не хотелось говорить ничего такого, что могло бы тебя задеть.

«Как же, — упрямо подумала Кэтлин, не желая признаться самой себе, что в течение многих лет ошибалась в отношении Эмили, считая ее ханжой и синим чулком, — мы не понимаем друг друга! Это ты все понимаешь превратно, это у тебя тараканы в голове. Пускай всем кажется, что у тебя есть какие-то свои особые принципы, что ты жизнерадостная, светлая и чистая девушка, такая славная и безобидная — хиппи двадцать первого века. Но меня не проведешь. Знаю я вас, тихих праведниц».

— Где же Холли, чего она там возится? — взорвалась Кэтлин.

— Не торопи ее, — спокойно сказала Эмили. — Она скоро спустится, а пока мы и без Холли прекрасно справимся. Как тебе ее новая картина?

— «Обнаженной женщине, выдувающей мыльные пузыри», не место в этом доме, — жестко заявила Кэтлин.

— Ты так и сказала Холли?

— Я сказала, что у ромашкового чая вкуса больше, чем у нее. А что ты сказала?

— Что картина мне нравится. Не хотелось ее расстраивать.

— Как же так? Мне казалось, что твой девиз — правда и только правда, откровенность по отношению к другим и абсолютная честность по отношению к себе, и, главное, никогда не изменять своим убеждениям и жизненным принципам.

— А что, если ты немного изменишь своей многолетней привычке и дашь мне передышку? Постарайся хотя бы на сегодня забыть о том, что я никогда не занималась любовью.

«Занималась любовью!»

Она снова произнесла это страшное словосочетание.

Девушки одновременно услышали, как в коридоре скрипнула половица, дверь открылась, и на пороге появилась Холли. Обе гостьи старательно заулыбались, однако повисшая в воздухе напряженная тишина заставила Холли насторожиться.

— Она первая начала, — хихикнула Кэтлин.

Холли укоризненно покачала головой.

— Можете продолжать. Я возвращаюсь наверх.

— Нет, нет, оставайся, — рассмеялась Эмили. — Все в порядке. Кэтлин как раз говорила, как ей нравится твоя новая стрижка.

Холли провела пятерней по волосам.

— Странно, почему я тебе не верю?

— Шикарная стрижка, — заверила ее Кэтлин.

Новый облик Холли стал результатом случайного посещения крохотной парикмахерской, находящейся в конце улицы. Удивительно, но заведение действительно соответствовало своему громкому названию «салон причесок». Мастер, обожающий проводить эксперименты над клиентками, убедил Холли сделать короткую стрижку и выкрасить волосы в темно-рыжий цвет, который идеально сочетался с ее смуглой кожей и яркими карими глазами.

— Великолепно, — сказала Эмили.

В отличие от эпизода с «мыльной женщиной», сейчас похвала Эмили была искренней.

— Сколько можно ждать? — нетерпеливо воскликнула Кэтлин. Она подошла к окну и, откинув занавеску, стала вглядываться в темноту. — Где шляются эти две черепахи?

Холли взглянула на Эмили и произнесла почти беззвучно, одними губами:

— Ну как?

Однако Кэтлин услышала и обернулась.

— Не суетись, мисс Наседка, мы не подрались.

Холли, не обращая внимания на выпад Кэтлин, пересекла комнату и подошла к музыкальному центру. Кэтлин неопределенно пожала плечами, скинула туфли и уселась прямо на пол возле кресла Эмили.

— Холли, ты уже слышала потрясающую историю, как Эмили бегала по универмагу в полном неглиже? — вкрадчиво спросила она.

— Да, — сказала Холли, роясь на полке с компакт-дисками.

— Кэтлин страшно волнуется за мою репутацию, — со смехом вставила Эмили.

— И то, что она сшибла с ног Сэма Финча, — продолжала допытываться Кэтлин. — Помнишь его?

— Да, кажется, мы видели его на вечеринке у Оливера Миллза.

— Совершенно верно, — подтвердила Кэтлин. — А я еще кое-что помню: как он смотрел на Эмили.

— Как?

— Как смотрят влюбленные. Эмили, он точно от тебя без ума. А уж когда ты выскочила на него в чем мать родила, бедный Сэм, наверное, совсем рехнулся от счастья.

Эмили собралась было возразить, но подумала, что разубеждать Кэтлин или что-то доказывать не имеет никакого смысла, и промолчала.

— Ну, и как он реагировал? — не унималась Кэтлин. — Предложил высосать жало из ранки?

— Нет. Он бросился спасать меня: сначала от осы, а потом от любопытных покупателей, которые столпились вокруг и ждали продолжения спектакля, как будто я уличный клоун.

— Герой! — фыркнула Кэтлин. — Какая прелесть.

— Да, он был… удивительно мил, — сказала Эмили, вспомнив моментальную реакцию Сэма, когда он прикрыл ее своим пальто. — И очень спокойно отнесся к происходящему, словно такие вещи для него обычное дело и ему чуть ли не каждый день приходится выручать попавших в беду девушек, которые к тому же забыли одеться.

— Он был удивительно мил, — с нажимом повторила Кэтлин. — Сэм показался тебе милым, потому что ты считала мужские объятия мерзостью, а на самом деле это оказалось удивительно приятно? Или тебя удивили мужские объятия, потому что раньше ты ничего подобного не испытывала?

— Нет, — усмехнулась Эмили. — «Удивительно мил» означает, что он вел себя очень мило.

— Интересно, — прищурила глаз Кэтлин, — как он оказался в «Рафлз»? Мне казалось, что Сэм живет в Корнуолле.

— Он покупал подарок сестре, — пояснила Эмили.

«Она никогда не расскажет мне всех подробностей, — подумала Кэтлин. — Всего того, что мне хотелось бы знать». Кэтлин поднялась с ковра, пересела на диван и окинула Эмили внимательным взглядом. Что это такое — быть Эмили? Невинная девушка стоит в одних трусах, прижавшись обнаженным телом к мужской груди, — возможно, впервые в жизни. Она слышит, как бьется его сердце, чувствует его запах и тепло. Понравилось ли ей? Испытала ли она возбуждение? Захотелось ли ей еще раз пережить нечто подобное? Или, может быть, пойти дальше? Само собой, Кэтлин никогда бы не осмелилась задать Эмили мучавшие ее вопросы. А Холли даже в голову не придет интересоваться такими вещами. Увы, сгорающей от любопытства Кэтлин оставалось только строить догадки и предположения. И для себя она твердо решила, что Эмили понравились новые, незнакомые для нее ощущения. Да, да, конечно. Иначе и быть не может. И не просто понравились — она испытала настоящее возбуждение.

— Так ты все же купила блузку? — спросила Кэтлин.

— Нет. Времени не оставалось — я опаздывала на собеседование. Но, честно говоря, мне просто хотелось побыстрее сбежать оттуда. А впрочем, я все равно никуда не пошла. Так что оно и к лучшему — не стала зря тратить деньги.

— Как так — никуда не пошла? — встрепенулась Кэтлин. — Что-то случилось? Объясни поподробнее.

— Ничего не случилось, — Эмили смолкла, вспомнив с каким чувством обреченности она вышла из магазина. — Я знала, что попусту теряю время — никакой подходящей работы они мне не предложат.

— А потом ты приходишь в контору к Кэрри Пайпер и ни с того ни с сего кидаешь заявление об уходе. Почему?

Эмили прикусила губу. Она прекрасно знала, что в присутствии Кэтлин не следует делать никаких признаний или говорить о своих переживаниях. Однако Эмили была уверена: не случится ничего страшного, если она расскажет об истинной причине своего странного поведения. Но самое главное — ей ужасно хотелось произнести вслух заветное имя.

— Потому что Оливер Миллз вернулся в Англию, — тихо сказала Эмили.

3

Рейчел Крофт и Джо-Джо Бичер встретились на улице в Ричмонд-Хилл. Рейчел шагала по тротуару, низко опустив голову и спрятав нос в воротник пальто. Когда она подняла слезящиеся от мороза глаза и увидела знакомую фигуру, идущую впереди нее ярдах в пятидесяти, Рейчел прибавила шаг, торопясь нагнать Джо-Джо. Однако, подойдя ближе, замешкалась — странное чувство, похожее на робость, мешало ей окликнуть Джо-Джо. Рейчел так и плелась чуть позади и, разглядывая спину Джо-Джо, отмечала про себя, какой уверенной походкой та продирается сквозь толпу — твердый шаг, плечи расправлены, голова вскинута. И холод ей явно не страшен: Джо-Джо была одета в мягкое вельветовое пальто цвета хаки, туго перетянутое на талии широким поясом. Густые блестящие волосы собраны в высокую прическу и скреплены на макушке крупной заколкой. Единственной уступкой морозной погоде был длинный полосатый шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи.

Рейчел стало неловко — крадется за человеком, словно шпионка какая-то. Расталкивая людей, она припустила вдогонку за Джо-Джо и нагнала ее уже возле пешеходного перехода, как раз в тот момент, когда включился зеленый свет.

— Привет, — задыхаясь, выпалила Рейчел. — Ты случайно не к Холли направляешься?

— Привет, — Джо-Джо одарила Рейчел лучезарной улыбкой. — К Холли, куда же еще.

Рейчел обратила внимание на ее белоснежные зубы и гладкую чистую кожу. Казалось, Джо-Джо излучает сияние — все в ней дышало силой и энергией. Яркий свет фонарей и прозрачный от холода воздух придавали ее облику дополнительную свежесть. Неожиданно Рейчел пожалела, что окликнула Джо-Джо. Ей захотелось остаться одной и по-прежнему шагать по темной улице, ни о чем особенно не думая и не выискивая фразы, чтобы поддерживать непринужденный разговор.

— Сегодня у Эмили большой праздник, — не очень уверенно начала Рейчел. — Я так рада за нее. Конечно, пока у нее ничего нет на примете… Ну и что. Я уверена, Эмили быстро подыщет какую-нибудь работу.

Джо-Джо промолчала.

— А ты знаешь, как она ушла? — продолжила Рейчел.

— Да. В общих чертах. Холли рассказала, когда звонила мне в офис и приглашала отпраздновать освобождение Эмили.

Рейчел представила Джо-Джо в рабочей обстановке: деловая женщина сидит за большим столом, одной рукой прижимает трубку к уху, а другой перебирает какие-то важные бумаги или жестами дает указания нетерпеливым коллегам, которые то и дело заглядывают к ней в кабинет.

— Эмили была великолепна, да? Так и надо этой ведьме Кэрри Пайпер, — злорадно рассмеялась Рейчел.

Джо-Джо молча кивнула.

— Ты не согласна? — спросила Рейчел.

— Все зависит от цели: собирается ли Эмили строить настоящую карьеру, и если да, то насколько быстро. В принципе, агентство могло стать неплохим началом для дальнейшего роста.

Сама Джо-Джо к своим двадцати восьми годам уже достаточно высоко забралась по карьерной лестнице — она работала вторым ассистентом режиссера сразу в двух крупных сериалах, идущих по общенациональному телевидению, а в настоящее время готовилась к съемкам собственного научно-популярного фильма, которые будут проходить в Тоскане и Южной Африке.

«Нас ждет адская работа, — вздыхала Джо-Джо, — до полного изнеможения. Начинать придется на рассвете, сами понимаете — освещение очень капризная штука, — и до глубокой ночи. И так все семь дней в неделю».

Друзья закатывали глаза и сочувственно качали головами. Джо-Джо делала вид, что страшно устала от круговерти телевизионного мира, но ни у кого не возникало сомнений — она не остановится на достигнутом и со временем станет режиссером мирового масштаба.

Когда-то Джо-Джо и Эмили вместе пришли на студию в качестве стажеров. Однако Эмили была не так проворна, карабкаясь вверх по карьерной лестнице. Именно поэтому работа в агентстве Кэрри Пайпер показалась ей заманчивой: с одной стороны, она остается внутри театрально-киношного мира, но в то же время от нее не требуется выполнять обязанности секретаря и девочки на побегушках, ожидая, пока подвернется призрачный шанс занять более высокое положение, предварительно оттолкнув слабого коллегу. Тогда Джо-Джо одобрила выбор Эмили и помогла ей добиться желанного места. Джо-Джо подготовила Эмили к собеседованию, тщательно разработала список возможных вопросов и отрепетировала с ней все мыслимые и немыслимые варианты ответов. К сожалению, никто из девушек не знал, что крохотное театральное агентство стояло на грани банкротства: за полгода до прихода Эмили партнер Кэрри Пайпер сбежал к конкурентам, уведя с собой всех более-менее выгодных клиентов.

Рейчел и Эмили познакомились гораздо раньше — они учились в одном классе, но после окончания школы потеряли связь и не виделись несколько лет, а потом встретились совершенно случайно. Когда Эмили сняла квартиру в Кланам, оказалось, что Рейчел живет в том же доме этажом выше. Поначалу детушки время от времени забегали друг к другу в гости, но постепенно сдружились по-настоящему и как минимум раз в неделю ужинали вместе.

И Джо-Джо, и Рейчел считали Эмили подругой, но между собой никогда не были близко знакомы. Тихая и застенчивая Рейчел в присутствии Джо-Джо совершенно терялась и не могла толком связать двух слов. А Джо-Джо, не подозревая, какое впечатление она производит на Рейчел, казалось, вообще не замечала робкую девушку.

— Эмили рассказывала мне, как стояла перед дверями и вдруг поняла, что больше ни за что не переступит порог офиса, — заговорила Рейчел. — И тогда она побросала ключи в щель почтового ящика, развернулась и ушла. Представляешь! Вот так — не прощаясь, без всяких предварительных уведомлений и прочей официальной чепухи. Здорово, правда?!

Реакция Джо-Джо оказалась не совсем такой, как ожидала Рейчел.

— Очень жаль, что она действовала сгоряча. И обидно — работа в агентстве давала шанс пойти дальше.

— Да брось ты, — задыхаясь, сказала Рейчел. Она семенила рядом с Джо-Джо, едва поспевая за ее энергичным шагом. — Дыра, и никаких перспектив. Мы должны радоваться, что Эмили наконец нашла в себе силы уйти оттуда.

Джо-Джо пожала плечами и усмехнулась.

— Конечно, ты права — Эмили правильно сделала. И почему я сомневаюсь, сама не знаю. Зато Эмили всегда знает, как лучше поступить. — Она снова улыбнулась, давая понять, что в ее словах нет скрытого сарказма. — Если Эмили считает, что пора уходить, она уходит и не мучается сомнениями по поводу разных глупостей вроде предупреждения начальницы о своих намерениях. Решительный человек, решительней многих из нас.

— Верно, — радостно подхватила Рейчел. — Будь я на ее месте, со мной бы обязательно случилась какая-нибудь ерунда — например, засунув ключи в почтовый ящик, я бы вспомнила, что забыла в офисе сумочку. Пришлось бы униженно скрестись в дверь и просить вернуть мои вещи.

Джо-Джо запрокинула голову и расхохоталась.

— Точно, и со мной бы произошел какой-нибудь казус, я бы тоже выглядела полной идиоткой.

— С тобой? Не думаю.

Рейчел недоверчиво покосилась на свою спутницу, но, заметив улыбку на лице Джо-Джо, почувствовала, как внутри всколыхнулась теплая волна, и сама расплылась в улыбке. Рейчел была довольна — никогда в жизни ей не удавалось рассмешить Джо-Джо. Или хотя бы просто столь долгое время поддерживать легкий и непринужденный разговор.

Приободрившись, Рейчел добавила:

— И все же по отношению к Эмили у меня возникает желание защищать и оберегать ее, причем в гораздо большей степени, чем по отношению к тебе или к Холли, и уж тем более к Кэтлин.

Она снова покосилась на Джо-Джо, ожидая, что та кивнет в знак согласия или улыбнется, но она молча шагала рядом.

— Естественно, ни ты, ни Кэтлин не нуждаетесь ни в какой защите, — уточнила Рейчел. Теперь на лице Джо-Джо читалось явное недоумение. — Ну, я, скорее, просто беспокоюсь об Эмили, только и всего. Ты и сама говорила, что не уверена в правильности ее поступка, — напомнила Рейчел.

— А ты уверена, что Эмили нуждается в твоих заботах? — бросила Джо-Джо.

Рейчел неловко хихикнула и попыталась свести разговор к шутке.

— Очень нуждается. Любому человеку важна поддержка друзей.

— Зачем? Зачем Эмили нужна твоя поддержка?

— Потому что она такая… такая смешная.

— Эмили смешная?!

— Нет! — выпалила Рейчел. — То есть да. Ну, странная, необычная и в то же время смелая, решительная, целеустремленная и… — Рейчел запнулась, подыскивая слово, — ранимая. Да, гораздо более ранимая, чем любая из нас. Ее жизненные принципы, от которых она ни за что не отступит, иногда делают Эмили хрупкой и беззащитной. Именно поэтому у меня и возникает желание оберегать ее, даже присматривать, как за ребенком. Я помню, когда Кэрри Пайпер объявила Эмили бойкот и четыре дня с ней не разговаривала, мне хотелось убить эту старую грымзу. Будь на месте Эмили ты или Холли, я бы пожала плечами и сказала: «Брось, не обращай внимания». Но когда дело касается Эмили… — Рейчел опять смолкла, пытаясь подобрать слова.

— Тебя послушать, так получается, что Эмили постоянно грозит какая-то жуткая напасть, от которой мы все надежно защищены, а она бедняжка — нет. Как будто в детстве ей забыли сделать важную прививку.

Отчасти Джо-Джо была права, но Рейчел не могла толком объяснить, что она имеет в виду.

— Знаешь, — с вызовом сказала Джо-Джо, — не понимаю я вашего трепетного отношения к Эмили. Когда ты говоришь о ней, кажется, что у тебя перед глазами все время маячит надпись — большими красными буквами, как на коробке с ценным грузом: «Обращаться с особой осторожностью».

— Да нет же! — воскликнула Рейчел. — Может быть, со стороны и создается такое впечатление, но на самом деле все совсем не так.

— Тогда как? Объясни.

Но Рейчел молчала. Почему всякий раз, когда надо отстоять свое мнение, ее заклинивает: в голове делается пусто и она не может внятно сформулировать простейшую мысль. Особенно когда Рейчел уверена в собственной правоте и пытается доказать неоспоримую, с ее точки зрения, истину — она теряется, запинается на середине предложения и вслух произносит какую-нибудь полнейшую чушь, совершенно не то, что собиралась сказать. Почему такого никогда не случается, если Рейчел говорит с близкими подругами, с той же Эмили. С ней Рейчел могла быть находчивой и остроумной. Но с Джо-Джо и с Кэтлин — просто кошмар какой-то, словно рядом с ней пристроился невидимый чревовещатель, одержимый безумным желанием заставить Рейчел произносить самые что ни на есть глупые и неуклюжие фразы, от которых ей иногда делалось так неловко, что хотелось вскочить и убежать из комнаты.

Заметив мучения Рейчел, Джо-Джо несколько смягчила тон.

— Эмили не нуждается в наших заботах, у нее нет никаких особых проблем, она не инвалид и не страдает неизлечимой болезнью.

Рейчел хотелось только одного — прекратить разговор и молча дойти до дома Холли. Но Джо-Джо явно не собиралась отступать и терпеливо ждала ответа. Рейчел нахмурилась, старательно соображая, как растолковать свою мысль.

— Дело не в проблемах и не в том, что некоторым Эмили представляется отличной мишенью для язвительных замечаний и пошлых намеков. И плевать на тех идиотов, которые считают ее капризной недотрогой. Меня волнует другое: я не хочу, чтобы она замкнулась в своем одиночестве и в конце концов превратилась в мрачную старую деву.

— Думаешь, существует такая опасность? — усмехнулась Джо-Джо. — Напрасно. Эмили не оголтелая фанатичка, которая придерживается своего незыблемого принципа. Просто так уж сложилось: она, если можно так сказать, случайная девственница.

— Нельзя! — ужаснулась Рейчел. — Что за мерзкое определение!

— Почему? Просто Эмили зашла слишком далеко в своих ожиданиях и теперь не отступит до тех пор, пока не встретит мужчину, который покажется ей достойным, чтобы отдать ему то, что она хранила так долго.

Рейчел задохнулась от возмущения. Да как у нее язык повернулся, как она могла настолько превратно истолковать поведение Эмили! Рейчел была убеждена, что девственность Эмили — абсолютно сознательный шаг. Она считала подругу несокрушимым поборником чистоты нравов, образцом приверженности идеалам. Эмили СЛУЧАЙНАЯ девственница! Нет. Она — девственница по убеждению, она — торжествующее целомудрие, отважно противостоящее натиску современной культуры с ее оголтелым стремлением к дешевым удовольствиям и сиюминутным забавам.

Рейчел совсем растерялась: об Эмили говорят такие ужасные, такие несправедливые вещи; она обязана встать на защиту чести и доброго имени любимой подруги, выступить с гневным опровержением… а у нее язык присох к гортани. «Мне двадцать пять лет, — с горечью подумала Рейчел, — а в присутствии Джо-Джо я чувствую себя бестолковой девчонкой-школьницей».

— За Эмили можешь не волноваться, — махнула рукой Джо-Джо. — Ты лучше подумай о нас. Вот кому действительно несладко приходится. Это нас постоянно обижают, обманывают и бросают. Это мы переживаем страшные душевные муки. Если Эмили наблюдает за нашими бесконечными страданиями, то я очень хорошо понимаю, почему она не торопится идти по нашим стопам.

«Можно подумать тебя когда-нибудь бросали или обманывали, — мысленно хмыкнула Рейчел и украдкой бросила взгляд на свою спутницу: Джо-Джо твердо шагала вверх по холму — энергичная деловая женщина, сама уверенность и спокойствие. — Еще пять домов — и мы у Холли».

— Проблема лежит в иной плоскости, — авторитетно заявила Джо-Джо. — Беда в том, что Эмили исключила общение с мужчинами из своей жизни. Она не встречается с ними, не разговаривает, не знает, как они пахнут, и уж конечно понятия не имеет, каковы они на вкус и на ощупь. Иначе рано или поздно она бы не устояла: тихая звездная ночь, симпатичный парень и — случилось бы неизбежное. А так — никого нет и, честно говоря, я не вижу в ближайшем будущем ни единого кандидата на роль Мистера Совершенство, или Полное Ничтожество, или просто какого-нибудь мистера. И если Эмили не даст себе хотя бы небольшое послабление, долгожданный принц так и не появится.

— Какая же ты неромантичная, — вздохнула Рейчел.

Джо-Джо легко взбежала по ступенькам, несколько раз стукнула тяжелым дверным кольцом и повернулась к Рейчел.

— А ты думаешь, ее принц сейчас рыщет по окрестным лесам в поисках своей принцессы? — Джо-Джо оперлась рукой на одну из белых колонн, украшающих парадное крыльцо дома Холли, и расхохоталась. — Считаешь, что вообще найдется такой отважный герой, который сумеет разбудить нашу Спящую Красавицу?

Джо-Джо услышала за дверью шаги Холли и, отвернувшись от Рейчел, начала разматывать шарф. Рейчел наблюдала, как она медленно, петля за петлей, снимает с шеи длинное, похожее на удава полотнище, раскрашенное в яркие полосы: розовые, бирюзовые и коричневато-оранжевые. Если бы в магазине Рейчел наткнулась на нечто подобное, она бы не задумываясь прошла мимо. Но на Джо-Джо этот безумный шарф выглядел великолепно.

— Когда-нибудь я обязательно попрошу тебя рассказать, какой Эмили была в школе, — сказала Джо-Джо, небрежно перекинув шарф через согнутую в локте руку. — Пай-девочка, примерная ученица. Я не ошиблась?

— Она была такой же, как и сейчас. Точно такой же. — Почему Рейчел не нравилось, как звучат ее собственные слова? — Эмили совершенно не изменилась, — добавила она не очень уверенно.

Неподалеку от крыльца находилась цветочная оранжерея. Внутри горел свет, и оранжерея ярким пятном выделялась на фоне погруженного во мрак сада. За каменной стеной, окружавшей сад, лежал огромный Ричмонд-парк. Где-то в темноте, совсем рядом с домом, послышался отрывистый лай лисицы. И сейчас же в кустах раздалось тихое похрустывание веток — потревоженный олень поднялся из своего укрытия и осторожно ушел в глубь леса.

Оранжерея утопала в пышной зелени таких ухоженных и обласканных заботой растений, что с первого взгляда было понятно — в оранжерее потрудился умелый и любящий свое дело садовник. Крохотные золотисто-желтые цветки зимнего жасмина смешивались с бледно-сиреневыми лепестками орхидей. По углам оранжереи были расставлены горшки с апельсиновыми деревьями, их молочно-белые восковые бутоны красиво выделялись на глянцевой зелени больших овальных листьев. Надо сказать, что к буйному цветению оранжереи Холли не имела никакого отношения. Это была заслуга экономки, которую Холли получила в наследство от бабушки вместе с домом. Пожилая дама уже лет двадцать неусыпно следила за растениями, поливала и подкармливала их разными хитрыми удобрениями, так что только благодаря ее усилиям оранжерея была похожа на маленький тропический лес.

Холли принесла цветную керамическую тарелку, на которой среди салатных листьев было разложено штук сорок отборных тигровых креветок. Пока девушки усаживались вокруг старинного дубового стола, Кэтлин с энтузиазмом футбольного комментатора давала пояснения.

— Обжарить в небольшом количестве масла, добавить чеснок, соус чили и несколько капель лимонного сока, завернуть в листья кресс-салата, перед подачей рекомендуется украсить блюдо цветками ночной фиалки. Простейший рецепт, подойдет для ужина на скорую руку.

— Проще не бывает! — фыркнула Холли. — Возилась с ними несколько часов.

— Потрясающие креветки, — кинулась на помощь хозяйке Эмили. Она представила, как было бы здорово затащить Кэтлин в самую дальнюю комнату и запереть там до конца ужина.

Джо-Джо наклонилась через стол и обратилась к Кэтлин.

— Как поживает Леон? Его все еще преследуют судебные приставы?

— Не шути так, — отрезала Кэтлин.

— Что он натворил на этот раз? — Джо-Джо вскинула бровь.

— Ничего. — Кэтлин подняла свой бокал и сделала большой глоток. — Леон очень порядочный человек, милый и заботливый…

Джо-Джо серьезно кивала на каждый эпитет.

— А на мой день рождения он пригласил шимпанзе, то есть пригласил меня в ресторан, где можно посидеть за одним столом с обезьяной.

— Опасное соседство. — Джо-Джо всадила вилку в сочное тело креветки.

Кэтлин привстала и потянулась через стол к корзиночке с хлебом.

— Почему тебе не нравится Леон? — спросила она, опускаясь на место.

«Она волнуется, — с удивлением отметила Эмили. — Ей небезразлично мнение Джо-Джо».

— А мне Леон очень нравится, — неожиданно вставила Холли. — Он оказывает на тебя положительное влияние.

— Неужели?

— Да, у тебя характер стал лучше — язвительности поубавилось.

Кэтлин согласно кивнула.

— Леон хороший парень, надежный. А теперь, — Кэтлин повернулась к Эмили, — я хотела бы кое-что спросить у тебя. — Она сделала драматическую паузу. Эмили напряглась, чувствуя, как у нее одеревенела шея и плечи. — Надеюсь, мой вопрос не покажется тебе бестактным. Как же так получилось: мы целый год безуспешно пытались убедить тебя бросить эту дурацкую работу в агентстве, но стоило Оливеру вернуться в Англию, и ты немедленно подаешь заявление об уходе. Причем вы даже не виделись — достаточно было одного упоминания его имени.

В первое мгновение Эмили растерялась и, не зная, что ответить, молча смотрела на Кэтлин.

— Хороший вопрос, — она откинулась на спинку стула. — Дело в том, что я увязла в повседневной рутине и перестала замечать, как быстро летит время. Мне нужен был какой-то внешний толчок, повод, который вернул бы меня к реальности и заставил действовать. И таким толчком послужило возвращение Оливера.

— Оливер? — воскликнула Джо-Джо. — Красавчик Оливер из «Прорыва»? Тот самый крашеный блондин Оливер Миллз, с которым вы целовались, когда тебе было лет шестнадцать?

— Неправда, он не красится, — рассмеялась Эмили.

Фильм, на съемках которого Джо-Джо познакомилась с Эмили, назывался «Прорыв». На студии было много разговоров о молодом актере Оливере Миллзе, и Эмили с замиранием сердца ждала его приезда. Она надеялась увидеть прежнего Оливера. Ее тайные надежды оправдались и тут же умерли — примерно через час после его появления на площадке. Оливер почти не изменился: та же обаятельная улыбка, озорные карие глаза на загорелом лице и чудесные золотистые кудри — таким Эмили впервые увидела его на пляже Корнуолла. Казалось, он безумно обрадовался, увидев Эмили, и поспешил выложить всей съемочной группе историю их романтического знакомства, не позабыв упомянуть о страстных поцелуях среди песчаных дюн. После чего плавно перешел к рассказу о своей новой подруге Несси О'Нилл. Надо сказать, что в его поступке не было и намека на предостережение Эмили — дескать, держись от меня подальше. Оливер беспрестанно упоминал имя Несси, о чем бы он ни говорил, так что ни у кого, и в первую очередь у Эмили, не осталось и тени сомнения — он обожает Несси, она единственная женщина в его жизни. Столь явное отсутствие шансов на что-либо большее, чем дружба с блестящим актером, помогло Эмили справиться со своим разочарованием. К счастью, гордость Эмили не была задета, и крушение надежд не причинило ей особых страданий. Да, иногда случалось, что у нее подгибались колени, а в животе холодело, когда Оливер подходил слишком близко, но слабость была мгновенной, и Эмили не составляло труда просто не обращать на нее внимание. А когда однажды Оливер шутливо обнял ее, Эмили не позволила себе расслабиться, вдохнуть его запах и вспомнить вкус его поцелуев.

После работы над «Прорывом» Эмили и Оливер больше на встречались на съемках, но довольно часто виделись на вечеринках у Холли, Джо-Джо, и особенно у Несси.

— Я видела Оливера в прошлые выходные, — сказала Холли. Все трое удивленно посмотрели на нее. — Он отмечал свое возвращение из Штатов. И Сэм был там — он специально приехал из Корнуолла.

— Оливер устраивал вечеринку и не пригласил нас! — воскликнула Джо-Джо.

— Он собирался, — успокоила ее Холли, — но никого не смог найти.

— Не смог, — проворчала Джо-Джо. — Значит, плохо искал. Мы все были в городе.

— Вообще-то, он ничего не планировал, все получилось спонтанно. Оливер пригласил меня в последнюю минуту, сказал, чтобы я привела вас, но я не смогла дозвониться.

— Поразительно, — Джо-Джо, которая привыкла быть королевой на разных банкетах и приемах, возмущенно запыхтела, — ты знакома с Оливером только благодаря мне и Эмили. Ну, и кого еще ты там видела? Несси была?

— Нет.

Холли набрала побольше воздуху, собираясь выложить потрясающую новость. Именно в этот момент Кэтлин случайно бросила взгляд через стол. Она успела заметить, как расширились глаза Эмили и как промелькнувшее на лице удивление сменилось затем напряженным вниманием.

— Нет, — повторила Холли, не ведая, какое впечатление произвело на Эмили ее сообщение. — Несси осталась в Нью-Йорке. Заявила, что в Англии ей делать нечего, и, если Оливер желает, чтобы у них было совместное будущее, ему придется жить в Штатах.

— Какая жалость, — сокрушенно поцокала языком Джо-Джо. — Они казались идеальной парой. Оливер, наверное, ужасно расстроен.

— Я бы так не сказала. По-моему, на вечеринке он веселился от души.

Кэтлин обвела взглядом присутствующих, но, похоже, никто не замечал реакцию Эмили. Она вернулась к своим наблюдениям. «Потрясение, тревога и… надежда», — определила Кэтлин.

Эмили взяла себя в руки и сказала беззаботным тоном:

— Надо будет позвонить ему. А вдруг Оливер сможет помочь с работой. Ой, я же вам еще не рассказала, — возможно, я уже нашла себе новое место.

Кэтлин снова отметила, как неестественно оживленно звучит голос Эмили.

— В следующий четверг у меня собеседование в агентстве «Уильямс» в Блумсбери.

Кэтлин видела, как Эмили постепенно успокаивается, как исчезает вспыхнувший на ее щеках румянец; она даже пошутила по поводу того, как быстро ей удалось найти замену Кэрри Пайпер. Но Кэтлин не проведешь: она не первый год знала Эмили. Сопоставив все свои наблюдения — волнение, нервный смех, блеск глаз, — Кэтлин сделала окончательный вывод, в верности которого она не сомневалась: Эмили по уши влюблена в Оливера Миллза.

Внезапно Эмили заторопилась домой. Не желая признаться самой себе в истинной причине столь резкой смены настроения, Эмили решила, что она безумно устала от нравоучений Джо-Джо, воображающей, будто все вокруг слушают ее раскрыв рот; от трескотни Кэтлин, с ее пошлыми историями о милашке Леоне; от неуклюжей, вечно попадающей впросак Рейчел и, главное, от коллективных восторгов всех четырех подруг по поводу Оливера Миллза. И в то же время Эмили прекрасно понимала: они здесь ни при чем. Эмили любила своих подруг, даже перепалки с Кэтлин доставляли ей удовольствие, а грубоватые рассказы об ужасных любовниках заставляли хохотать до слез. И если все они ни с того ни с сего стали действовать ей на нервы — дело только в ней самой.

Эмили решила ускользнуть домой при первой же возможности; она попробует замечательный клубничный пирог Холли, дождется паузы в разговоре, распрощается с подругами и уйдет. Ей удалось затолкать в рот большой кусок пирога, но проглотить его Эмили не смогла. Она сделала глоток кофе, обожгла язык, поперхнулась и закашлялась. Эмили схватила салфетку и закрыла лицо, вытирая хлынувшие из глаз слезы. Когда она пришла в себя и подняла голову, все взгляды были устремлены на нее.

— Что? — Эмили заставила себя улыбнуться.

— Мы думали, ты задохнешься и умрешь, — сказала встревоженная Холли.

Эмили пожала плечами.

— Ну и чего же вы ждете, «скорую» уже вызвали?

Когда минут пятнадцать спустя Эмили начала прощаться, Рейчел вскочила со своего места и объявила, что тоже уходит. Джо-Джо лениво потянулась и зевнула.

— Я, пожалуй, тоже пойду. Мне завтра вставать ни свет ни заря.

В прихожей, стоя у входной двери, Эмили повернулась к Холли, обняла ее и тихонько шепнула:

— Спасибо, все было замечательно. Извини, что ухожу так рано.

— Что-то случилось? — Холли заглянула ей в глаза. — Важное, чего я не заметила?

— Нет, конечно нет. Я просто устала.

— Позвонишь мне завтра?

Эмили молча кивнула. Она вышла на крыльцо, спустилась по ступенькам и прошла немного вперед по улице, потом остановилась, дожидаясь, когда Рейчел нагонит ее.

4

Холли, Джо-Джо и Кэтлин стояли на пороге, наблюдая за двумя удаляющимися фигурами.

— Мне тоже пора, — Джо-Джо сняла с вешалки шарф, обмотала его вокруг шеи и накинула на плечи пальто. — С Эмили все в порядке? — спросила она, обращаясь к Холли.

Кэтлин, словно кошка, завидевшая легкую добычу, подскочила к Джо-Джо и схватила ее за рукав.

— Я рада, что ты заметила, — сказала она, задыхаясь от волнения.

— Заметила что?

— Сейчас объясню. — Джо-Джо нахмурилась, а на лице Холли появилось паническое выражение. — Не волнуйтесь, ничего страшного. Но с Эмили действительно кое-что происходит. И, кажется, я знаю, в чем дело.

Пока Джо-Джо снимала пальто и разматывала шарф, Кэтлин хранила загадочное молчание, затем повернулась и направилась в гостиную. Девушки последовали за ней. Кэтлин жестом показала им на диван. По-прежнему не произнося ни слова, она пересекла комнату, выключила верхний свет, зажгла настольную лампу и встала перед ними, словно актриса перед притихшим залом. Холли подумала, что они похожи на публику, которая ждет кульминационного монолога главной героини пьесы (или главной злодейки?).

— Говори же, — не выдержала она. — Что случилось?

— Ничего страшного, — мягко повторила Кэтлин, готовясь пустить в ход все свое обаяние и тонкое искусство убеждения. — У меня появились кое-какие соображения насчет Эмили. Думаю, я и раньше это знала, но сегодня, когда внешние признаки были настолько очевидны, меня как будто осенило. И, пожалуйста, не нужно подозревать меня в предвзятости. Я знаю, вы считаете, что у меня с Эмили сложные отношения. Возможно, так оно и есть. Но то, что я собираюсь сказать, никак с этим не связано.

— Подожди, — остановила ее Холли. — Я должна выпить. — Она соскочила с дивана, пробежала через комнату, схватила бутылку и в два прыжка вернулась на место. — Теперь говори, — кивнула Холли, вытягивая пробку из горлышка.

Кэтлин улыбнулась, наслаждаясь вниманием публики.

— Итак, вы знаете, что Оливер вернулся из Штатов без Несси.

— Да, — хором ответили девушки.

— А вы видели, какое впечатление произвела на Эмили эта новость?

— Видели, — нетерпеливо воскликнула Холли. — Узнав о его возвращении, Эмили ушла с работы.

— Я не об этом, — с театральным пафосом произнесла Кэтлин.

— Тогда о чем? — с подозрением спросила Джо-Джо.

«Ага, — подумала Кэтлин, — началось: сейчас мамочки-наседки бросятся на меня и порвут на части».

— Оливер вернулся без Несси. Понимаете? Теперь, когда он свободен, у Эмили появляется шанс!

Повисла напряженная пауза.

— Ты предлагаешь нам попытаться их свести? — недоверчиво спросила Холли.

— Не говори глупостей, — фыркнула Джо-Джо. — Да чтобы Оливер начал ухлестывать за Эмили! — Она запрокинула голову и расхохоталась.

— Почему бы и нет? — с вызовом спросила Кэтлин.

— Потому что в Эмили нет ничего такого, что могло бы заставить Оливера обратить на нее внимание, — Джо-Джо саркастически скривила губу. — И не только Оливера.

— Нет ничего такого! — Кэтлин всплеснула руками. — Да я могу назвать как минимум двоих, троих… пятерых мужчин, которые объяснят тебе, чем таким их привлекает Эмили. И Оливер не исключение. Ты вспомни, как они познакомились. Что может быть романтичнее: пляж, солнце, сверкающее море, поцелуи на горячем песке, страстные объятия… Ну и прочие прелести — рассыпавшиеся по плечам волосы, потрясающе длинные ноги, стройное загорелое тело. Молоденькая шестнадцатилетняя девушка, которую до него никто не целовал. Обалдеть. Он наверняка сгорал от желания продолжить начатое знакомство и при первой же возможности довести дело до логического конца.

— Нет, — убежденно сказала Холли. Она поставила бокал с вином на журнальный столик и откинулась на спинку дивана. — Ничего такого не было, иначе бы Эмили мне рассказала. Поцеловались пару раз, и все. А потом они даже не поддерживали отношения и встретились только через пять лет на съемках «Прорыва».

— Возможно, — протянула Кэтлин. — Но ты не видела лица Эмили, когда она услышала, что Оливер вернулся без Несси. Эмили без ума от него и все эти годы была влюблена, с того самого первого дня на пляже. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… Я знаю, она встречалась с мальчиками, но ни одному из них не удалось вытеснить воспоминаний об Оливере, ни один из них не вызвал у нее ответных чувств, похожих на то, что она испытала, когда рядом был Оливер. Время шло. Ты, я — мы все жили полной жизнью, с нами происходило то, что должно происходить с молодыми девушками: первое свидание, первая любовь, первый мужчина, первое разочарование, ну и все остальное. Нормальные, естественные вещи. Но Эмили оставалась в стороне, она как будто ждала чего-то… или кого-то. Кого? Оливера! И что из этого получилось? Посмотри, к чему она пришла.

— К чему? — спросила Холли.

Однако в ее голосе не было прежней убежденности. Ни Холли, ни Джо-Джо больше не пытались возражать. По воцарившейся в комнате тишине Кэтлин поняла, что заставила подруг слушать, еще немного — и они будут на ее стороне.

Кэтлин выдержала драматическую паузу, чтобы дать аудитории возможность подумать, плеснула в бокал вина, уселась на ковер и продолжила свою речь.

— Вероятно, та мимолетная встреча не имела бы особых последствий. В конце концов Эмили познакомилась бы с каким-нибудь симпатичным парнем и забыла бы об Оливере. Но вот она оканчивает университет, приходит работать на студию и — кого она видит на съемочной площадке? Кто снова появляется в ее жизни? Верно, Оливер Миллз. И это самое худшее, что могло случиться. Вспомни, — Кэтлин ткнула пальцем в сторону Джо-Джо, — ты сама рассказывала, как сближает работа в киноэкспедиции, как за три месяца узнаешь людей лучше, чем за три года: завтраки, обеды, ужины, вечерние посиделки, ранние подъемы — все вместе. И он постоянно рядом. Эмили смотрит на него, вновь и вновь понимая — другого такого нет на свете. Он совершенство: красивый, сильный, уверенный в себе. Оливер, когда захочет, может быть очаровательным, но в то же время он ведет себя достаточно свободно и независимо, что вызывает интерес и желание его завоевать. К тому же он безумно талантлив и безумно сексуален. Боже, да мы все влюбились в него! — Кэтлин перевела дух и продолжила: — Но теперь он не один, с самого начала между ними стояла Несси. С одной стороны, шансы Эмили добиться его расположения равны нулю, но, с другой, она и не рискует получить отказ. Эмили может любить его издалека, молча страдать, но при этом у нее нет необходимости сталкиваться с грубыми реалиями жизни.

Только что изложенная психологически любовная теория для самой Кэтлин была абсолютной новостью, но чем дольше она говорила, тем более убедительными казались ей собственные слова. Каждый аргумент выглядел таким логичным и многое объяснял в странном поведении Эмили.

— И Оливер остается сказочным принцем: он никогда не бросит Эмили, никогда не обманет ее доверия, ей не дано узнать, что такое боль унижения и разочарования. Оливер не поведет ее в ресторан на романтический ужин при свечах, и Эмили не придется наблюдать, как он строит глазки девице за соседним столиком, и она, придя с работы, не застанет его в постели со смазливой соседкой-потаскухой. Оливер никогда не позвонит приятелю на мобильник, чтобы поделиться впечатлениями о том, какова Эмили в постели.

— Оливер не способен на такие подлости, потому что он хороший честный парень. Ведь так? — Глаза Холли наполнились слезами, она шмыгнула носом и, схватив бокал, залпом допила вино. — Бедняжка Эмили. Неужели все эти годы она ждала именно его?

Кэтлин убежденно кивнула.

— Да, — призналась Джо-Джо, — меня всегда поражала та легкость, с которой Эмили отказывает мужчинам. Я часто задавалась вопросом, почему для нее подобный отказ не составляет труда.

Кэтлин снова понимающе закивала.

— Вы, конечно, можете мне не верить, но я была в подобной ситуации и знаю, о чем говорю.

Она порывисто вздохнула и отвернулась.

— Ты?! — усмехнулась Джо-Джо. — Да ты вообще никогда не была девственницей!

— И все же, -упрямо сказала Кэтлин.-Я знаю, что такое чуть свет бежать на работу, потому что ОН рано приходит в офис, но ты старательно внушаешь себе, что совершаешь героический поступок из любви к общему делу, а не к тому идиоту, который начинает работать в семь тридцать утра. Я очень хорошо понимаю Эмили и могу представить, насколько ей тяжело — намного тяжелее, чем мне, — поскольку в ее жизни не было опыта иных отношений и она никогда не знала счастья разделенной любви.

— О боже, — Холли подперла щеку рукой. — Интересно, понимает ли сама Эмили, что с ней происходит? Пыталась ли она разобраться в собственных чувствах?

— Сомневаюсь. Она никогда не признается, что Оливер — причина ее… э-э… ну, почему она не…

— Что не?

— Почему она до сих пор застегнута на все пуговицы, как двубортное пальто. Хотя, я думаю, Эмили понимает: Оливер ей нравится. И теперь, когда ее прекрасный принц вроде бы свободен, она начнет ломать голову: что делать? Бедная, бедная Эмили. Она замрет, как испуганный кролик, и в результате так ничего и не предпримет, — Кэтлин хихикнула. — Теоретически, ожидание Мистера Совершенство — чудесная штука, но на практике это, наверное, превращается в адские муки. Тебе не кажется, — с вызовом спросила Кэтлин, — что, не занимаясь сексом, Эмили страдает гораздо больше, чем мы со всеми нашими любовными трагедиями?

— Не смотри на меня, — отмахнулась Холли. — Я так давно ни с кем не спала. Мне кажется, я и сама превратилась в девственницу.

Кэтлин усмехнулась.

— Неважно. Я говорю о другом: мы счастливы, в принципе счастливы. Разве не так? А Эмили выглядит несчастной и жалкой. И ты глубоко ошибаешься, если считаешь, что, всячески избегая разговоров на эту тему, не заставляя ее подумать, правильно ли она поступает, ты ведешь себя, как хорошая подруга. Ну да, ты полагаешь, что участвуешь в добром деле, этакая покровительница невинной овечки. А еще тебе кажется, что я недолюбливаю Эмили. — Кэтлин покосилась на Холли, словно читая ее мысли. — Но и тут ты не права. Просто каждый раз при встрече с Эмили мне хочется схватить ее за плечи, тряхнуть как следует и сказать: «Очнись, посмотри вокруг, жизнь проходит, зачем лишать себя стольких радостей!» Но сейчас, когда появился такой потрясающий шанс, мы обязаны им воспользоваться. И мы не можем позволить Эмили провести еще лет десять в ожидании чуда, которое никогда не произойдет. Наш долг помочь ей. — Кэтлин отошла к окну, отдернула занавеску и задумчиво уставилась в ночное небо. — Станет ли Оливер ее принцем или нет — неизвестно, но настала пора выяснить это. И без нашего участия здесь не обойтись.

Кэтлин резко обернулась к подругам, ожидая, что они скажут.

— Он ей, конечно, нравится, — начала Джо-Джо. — Помню, когда мы ждали его приезда на съемки, у Эмили только и было разговоров, что о красавчике Оливере. — Она помолчала, видимо подбирая слова. — Раз уж ее заклинило на Оливере, я не вижу иного способа спихнуть этого сияющего идола с его пьедестала, кроме как подтолкнуть Эмили к нему поближе и дать ей возможность разобраться, что к чему. И если при ближайшем рассмотрении он окажется трухлявым пнем, чары развеются и…

Кэтлин метнулась от окна к дивану и плюхнулась рядом с Джо-Джо.

— Так, значит, ты согласна? — обрадовалась она. — Согласна, что мы должны попытаться помочь Эмили?

Джо-Джо бросила взгляд на Холли, но та хмуро разглядывала дно своего бокала.

— Пожалуй, да. Если бы мы могли придумать, как все устроить, я бы сказала: да, нам стоит вмешаться.

Кэтлин расплылась в улыбке и оживленно защебетала:

— Девочки, все, что я предлагаю, — это устроить им парочку свиданий, дать возможность поговорить наедине, поближе узнать друг друга, а дальше пускай решают сами. Или, точнее, решение будет за Эмили: захочет ли она ответить ему взаимностью. А уж в Оливере я уверена — он не подведет. Да и кто на его месте устоял бы перед обаянием нашей подружки.

Холли подняла голову и взглянула на Кэтлин.

— Отличный план, и в успехе можно было бы не сомневаться, если бы не одно маленькое «но» — речь идет об Эмили. А ты, — она обернулась к Джо-Джо, — ты знаешь Эмили не первый год. И ты знаешь, чем она мотивирует свои поступки. Ты же сама всегда говорила, что она абсолютно права, что надо дождаться настоящей любви, а не кидаться под первого встречного. И вдруг ты с такой легкостью соглашаешься: да, за словами Эмили, за тем, что она делала или НЕ делала, нет ничего, кроме болезненного увлечения каким-то Оливером? Смахивает на предательство, тебе так не кажется? Или ты никогда не верила Эмили? Или мы вообще обсуждаем не Эмили, а самих себя и судим о ее поведении, руководствуясь нашим собственным опытом. И те выводы, к которым мы приходим, в нас же самих вызывают чувство неловкости. Извини, конечно, — Холли снова обратилась к Кэтлин, — но иногда у меня складывается впечатление, что ты просто завидуешь Эмили. Возможно, тебе очень хотелось бы избавиться от некоторых неприятных воспоминаний, отмыться от налипшей грязи и начать все с начала. А Эмили одним своим видом напоминает тебе о разной мерзости, которая была в твоем прошлом.

— О нет, вовсе нет, — Кэтлин беззаботно рассмеялась, пытаясь смягчить жесткое заявление Холли. — Причем тут мое прошлое, мы сейчас говорим о будущем Эмили. Поверь, у меня нет ни малейшего желания втянуть ее в какую-нибудь грязную историю. Я даже могу допустить, что после долгих лет терпеливого ожидания нашей голубке в конце концов выпадет счастье пробежать по ржаному полю, где среди золотых колосьев мелькают голубые васильки, держа за руку какое-нибудь столь же романтически настроенное существо мужского пола. Они поженятся, Эмили узнает радости секса, и молодые будут жить душа в душу до глубокой старости. Но прежде, чем это случится, Эмили должна избавиться от «комплекса Оливера», раз и навсегда выкинуть его из головы. А с другой стороны, что, если Оливер и есть ее судьба, единственный и неповторимый Мистер Совершенство? — Кэтлин уперла руки в бока и притопнула ногой: — В любом случае что такого ужасного произойдет, если наша сладкая парочка познакомится поближе и немного побудет наедине?

— Может, для начала стоит поговорить с самой Эмили? — спросила Холли, не обращая внимания на язвительные слова Кэтлин.

— Бессмысленная затея, — отрезала Кэтлин. — Во-первых, Эмили никогда не признается, что ей нравится Оливер. Во-вторых, она до смерти перепугается, тут же сбежит в Корнуолл к брату и спрячется где-нибудь на чердаке. Именно поэтому, в ее же интересах, мы должны так все устроить, чтобы у Эмили не возникло никаких подозрений.

«Увы, ты абсолютно права, — усмехнулась про себя Холли. Зная характер Эмили, она вынуждена была согласиться с доводами Кэтлин. — Кто бы мог подумать, что эта вертихвостка так хорошо поймет проблемы Эмили».

— А я всегда считала, что тебя интересуют только прогулки по магазинам и хороший секс, — сказала Джо-Джо, словно продолжая мысль Холли.

Кэтлин благодарно улыбнулась в ответ.

— Ха, секс! Поверьте мне на слово: наша пугливая овечка тоже не является исключением в данном вопросе. Если бы вы видели лицо Эмили, когда она услышала, что Оливер расстался с Несси. Удивительное выражение — такое печальное и одновременно светлое. Приятно было смотреть на нее. Приятно сознавать, что даже Снежная Королева не всегда умеет владеть собой.

— Ну, предположим. А что будет, если Оливер поведет себя не так, как мы рассчитываем? Ты представляешь, что будет с Эмили?

— Ничего. Уверяю тебя, Эмили не сиганет с моста и не бросится под поезд. Плохо, конечно, но не смертельно. Мы все прошли через это и, как видишь, остались живы.

Кэтлин вскочила с дивана и принялась кружить по комнате. И вновь Холли не могла отделаться от мысли, что перед ней актриса, которая играет точно выверенную мизансцену, старательно убеждая зрителя в искренности собственных переживаний.

Кэтлин остановилась перед Холли.

— Тебе не кажется, что очень важно пройти сквозь страдания? Научиться не бояться расходовать свои эмоции, даже если иногда рискуешь свернуть себе шею или получить удар в челюсть от какого-нибудь подонка. Ну да, в первый момент ужасно больно, но потом ты успокаиваешься и понимаешь — страдания необходимы, они закаляют душу. Эмили нуждается в подобном опыте. — Кэтлин рубанула кулаком воздух и еще быстрее забегала по комнате. — Разве она счастлива? Пресная, лишенная событий жизнь, даже не жизнь — тихое существование, скучное, как глухое болото. Вот она и мечется, ищет, сама не зная чего: то бросает работу, то начинает нести какой-то бред о переезде в Корнуолл. Но мы-то понимаем, в чем дело, — несбывшиеся надежды и бесплодное ожидание — вот причина ее беспокойства. Эмили — бедная, одинокая неудачница! Она разочарована — все ее надежды рухнули, ожидание великой любви оказалось бессмысленной тратой времени — и страшно напугана: она боится, что так и останется в одиночестве со своей девственностью. Да Эмили просто-напросто уморила себя сексуальным голодом. Когда она в последний раз ходила на свидание, уж не говоря о том, чтобы целоваться с кем-нибудь?

— Ладно, прекрати мельтешить перед глазами, — раздраженно сказала Холли. — Лучше сядь и объясни, что мы должны делать.

— Как можно скорее свести ее с Оливером, пока он не нашел себе подружку.

Мысль о том, что Оливера уведет какая-нибудь посторонняя девица, привела Джо-Джо в ужас.

— Нам требуется тихое местечко, пылающий камин, свечи и мягкая постель, — деловито, как на съемочной площадке, перечислила она все необходимое для создания подходящей мизансцены.

Кэтлин хихикнула и заговорщицки подмигнула.

— Я и начну, приглашу ее через пару дней. Эмили придет, а там — бац! — ее уже поджидает Оливер. Все выглядит вполне невинно: случайная встреча, спонтанная вечеринка, Эмили ничего не заподозрит.

— О, тогда и мое альпийское шале вполне подойдет, — воскликнула Холли. — Эмили я уже пригласила. И вы все тоже приезжайте.

Джо-Джо взвизгнула, как восторженная школьница, и захлопала в ладоши.

— Ой, девчонки, айда в горы! Прости, Холли, я все время забываю, что ты у нас из другого мира.

— Я тоже, — смутилась Холли. — Пожалуйста, пользуйтесь, все мои богатства к вашим услугам.

— И воспользуемся! — откликнулась Кэтлин. — Отличная мысль: выдернуть Эмили из привычной обстановки. Она расслабится и немного отпустит тормоза. Горы, снег, катание на лыжах, легкое скольжение, плавный спуск… — томным голосом протянула Кэтлин. — Настраивает на нужный лад.

Холли с сомнением покачала головой.

— А Оливер? Согласится ли он поехать?

— Не волнуйся, уж его-то мы заманим. Можем пригласить ему товарища — для компании. Ну, к примеру, того же Сэма Финча.

— И еще кого-нибудь, — подхватила Холли, которая всегда с радостью открывала двери своего дома, или домов, друзьям, приятелям друзей и знакомым знакомых.

— Как насчет Леона? — предложила Кэтлин.

— Ты вроде бы собиралась от него избавиться.

— Не сейчас. Думаю, он может пригодиться — и не только мне. Возьмем его в качестве приманки: вдруг Оливеру будет неловко ехать в окружении одних девчонок.

— Неужели? — улыбнулась Холли. — Разве девчонки не являются для Оливера главной приманкой?

— Леона обязательно надо пригласить, — горячо принялась убеждать подругу Кэтлин. — Сэм Финч — хороший вариант, но Леон нужен для подстраховки. Что, если Сэм в последнюю минуту откажется ехать? А Леон точно не подведет.

— Хорошо, берем твоего анималиста. Что, в чем дело? — спросила Холли, услышав сдавленный стон Джо-Джо. — Что ты имеешь против шимпанзе?

— Да при чем тут шимпанзе, я не смогу поехать! Черт, мне на следующей неделе надо лететь на съемки в Южную Африку.

— Как же мы без тебя? — испугалась Холли. — Оливер твой знакомый. Как мы его пригласим, если тебя не будет?

— Очень просто, позвоним и пригласим. А перспектива переспать с девственницей, — Кэтлин многозначительно вскинула палец, — станет для него непреодолимым соблазном.

— Фантастика! — расхохоталась Джо-Джо. — Не сомневайся, прибежит со всех ног.

— Тогда надо пригласить и Рейчел, — спохватилась Холли. — Неудобно бросать ее одну.

Однако у Кэтлин не было никакого желания тратить время на Рейчел.

— Я бы не стала ей доверять. Серая мышка, которая воображает себя поборником высоких нравственных принципов. — Кэтлин сморщила нос. — Она никогда не отважится участвовать в нашем заговоре.

Час спустя Кэтлин наконец собралась уходить домой. Уже стоя в прихожей перед зеркалом, она застегнула последнюю пуговицу, натянула шапочку и повернулась к Холли.

— Какова наша цель? — вопрос прозвучал серьезно, вместо обычной насмешки в голосе Кэтлин слышалась искренняя озабоченность. — Что нас ждет, скажем, месяцев через шесть? Надеюсь, мы не будем стоять в церкви, наблюдая, как Эмили вся в белых кружевах плывет к алтарю, где ее поджидает трепещущий от восторга Оливер. Мы же не собираемся снимать диснеевскую мелодраму?

Холли грустно покачала головой.

— И у нас нет лозунга «Счастье навеки до гробовой доски»? — с тревогой спросила Кэтлин. — Мы действуем под девизом «Счастье здесь и сейчас». Эмили просто немного развлечется. Она такая несчастная и одинокая, это же видно невооруженным глазом.

— А я вижу другое, — сказала Холли, — похоже, чужая девственность приводит тебя в бешенство.

— Совершенно верно. Признаюсь, я страшно рада, что нам удалось, наконец, открыто поговорить на тему, которая всех нас давно волновала, и найти общий язык. Согласись, Эмили ждала слишком долго, и слишком многое прошло мимо нее. И наш долг помочь подруге.

— Я знаю: мы стараемся ради счастья Эмили. — Холли тяжело вздохнула. — Но меня бросает в дрожь от одной мысли, что она переспит с Оливером.

Кэтлин пожала плечами.

— А меня трясет от мысли, что она не переспит с ним.

5

Эмили плохо помнила, как выглядят ее родители: как только она окончила школу, родители эмигрировали в Новую Зеландию и, похоже, напрочь забыли, что у них есть дети. Однако Эмили была страшно благодарна маме и папе — несмотря на свою любовь к дальним странам, они все же позаботились о том, чтобы Эмили не осталась одна, и подарили ей замечательного брата. Артур стал для Эмили той уютной жилеткой, в которую можно было выплакать все печали и пожаловаться на неудачи. Он же выступал в роли доброго рыцаря в сияющих доспехах, который в любой ситуации прикрывал ее своим надежным щитом. Артур в свою очередь обожал сестру и всегда готов был прийти ей на помощь. И Эмили знала: что бы ни случилось, она может рассчитывать на Артура.

«Милая сестрица, я весь к твоим услугам», — обычно говорил Артур, когда Эмили звонила ему, чтобы предупредить о своем приезде. И это не было просто формулой вежливости, хотя бы потому, что он практически не покидал Сент-Брайдз — маленький городок в графстве Корнуолл. Тихая провинциальная жизнь, возможность видеть море прямо из окна офиса и по выходным заниматься серфингом вполне устраивали Артура. Он не был угрюмым отшельником, напротив, пользовался неизменным успехом у девушек, но жил один, не встретив пока ту единственную, с которой ему и Карлу — огромному, толстому и ленивому сенбернару — захотелось бы сосуществовать под одной крышей. Поэтому Эмили была уверена: ей не надо спрашивать себя, найдется ли у Артура время и настроение повидаться с сестрой. Она могла свободно приезжать в Сент-Брайдз, ни секунды не сомневаясь, что Артур будет искренне рад и ее визит не нарушит привычный распорядок его жизни.

Эмили нравилось рассказывать друзьям и знакомым о брате. Иногда она ловила себя на том, что несколько преувеличивает эксцентричность его характера, описывая, как Артур одиноко бродит в сопровождении верного пса среди утесов или мчится по волнам на доске под парусом. А когда Эмили упоминала, что он живет в доме на отвесной скале с многозначительным названием Доджер-Пойнт[1] и никогда не выезжает за пределы Корнуолла, ограничивая свое общение с внешним миром редкими походами в местный бар «Зубастый Цыпленок», Артур представлялся слушателям отошедшим от дел пиратом.

Однако когда Эмили пригласила Холли, Джо-Джо и Рейчел в Сент-Брайдз, их мрачные подозрения моментально развеялись, стоило девушкам взглянуть на Артура. Одного дня, проведенного на мысе Доджер-Пойнт, вполне хватило, чтобы даже такая избалованная мужским вниманием городская девица, как Джо-Джо, начала задавать коварные вопросы: а слышен ли шум моря из спальни Артура? — и, задумчиво вглядываясь в розовую полосу заката над горизонтом, тихо вздыхать и бормотать что-то невнятное о любви и прогулках под луной.

Дикая красота мыса Доджер-Пойнт очаровывала с первого взгляда, а незатейливое жилище Артура казалось самым романтичным местом на земле. Дом, расположившийся на краю высокой скалы, напоминал старого моряка — невысокого и коренастого, надежно стоящего на ногах в любой шторм. Скала круто уходила вниз футов на сто, в ней были выдолблены неровные ступени, ведущие на маленький каменистый пляж. Перед входной дверью Артуру удалось разбить крохотный, продуваемый всеми ветрами палисадник; однако главным украшением дома была башенка с остроконечным шпилем. В нее можно было забраться по узкой винтовой лестнице. Когда Артур купил дом, внизу была только одна комната, но через пару лет он сделал пристройку, где разместилось еще две спальни и ванная.

Эмили ничуть не удивилась, когда Джо-Джо, как, впрочем, и все остальные подруги, немного влюбилась в Артура. Он с удовольствием откликался на милые шутки Джо-Джо, оказывал ей всяческие знаки внимания, был неизменно любезен и предупредителен, но дальше легкого флирта дело не пошло. Подобная неприступность Артура, в которой не было никакой наигранности, делала его еще более привлекательным. В тех редких случаях, когда Артур сам приезжал в Лондон в гости к Эмили, с ней неизменно случался припадок невротического страха — Эмили казалось, что стоит Артуру и Карлу выйти на улицу, как пса тут же переедет грузовик, а на брата нападут грабители или похитят террористы. Нет, конечно, Артур большой мальчик и вполне может постоять за себя, просто Эмили безумно любит брата, он — все, что у нее есть, и поэтому она так волнуется и порхает вокруг Артура, словно полоумная наседка.

К сожалению, несмотря на все усилия Эмили, ей не удалось уберечь брата от знакомства с Кэтлин, которая моментально сориентировалась и в тот же вечер пригласила Артура в ночной клуб. Эмили не на шутку испугалась и рассердилась. Но Артур только расхохотался, обнял Эмили за плечи и прижал к себе. «Сестренка, — утешал он взволнованную Эмили, — я пять лет учился в университете и жил в студенческом городке. Честное слово, я умею справляться с девицами, которые предлагают заказать еще по стаканчику, причем за свой счет».

Эмили хотела сказать, что Кэтлин не похожа на тех безобидных интеллектуалок, она — настоящий вампир в юбке, только и ждущий случая, чтобы вонзить клыки ему в шею и высосать всю кровь до последней капли. Но, покосившись на Кэтлин, которая подлетела к ним и одарила Эмили хищной улыбкой, она промолчала.

Тогда Артур благополучно вернулся в Сент-Брайдз. А теперь сама Эмили обдумывала, не перебраться ли ей поближе к брату. Однако в свое время он уехал из Лондона не потому, что бежал от каких-то проблем, — просто там нашлась хорошая работа и, главное, Артур всегда мечтал жить у моря. Для Эмили все было иначе и гораздо сложнее. Именно отличие провинциального города от столицы делало Сент-Брайдз таким идиллическим местом: Эмили могла оценить красоту пустынного берега возле дома Артура, лишь вспомнив вид из окна своей городской квартиры — бесконечные ряды железных крыш, потемневших от дождя и копоти; а для того, чтобы в полной мере насладиться чистым соленым воздухом, достаточно было в час пик пройти по узким лондонским улицам и вдохнуть запах бензина.

Однако дальше так продолжаться не могло — Эмили должна принять решение, и решение гораздо более ответственное, чем просто о смене работы. Настала пора полностью изменить жизнь, она слишком долго ждала и слишком долго безвольно плыла по течению.

На следующее утро — второй день ее безработной жизни — Эмили, не успев толком открыть глаза, нащупала телефон и набрала номер Артура. Слушая гудки, она чувствовала, как внутри все холодеет от напряженного ожидания.

— Я поживу у тебя некоторое время? — выпалила Эмили, едва заслышав голос брата.

— Привет, Артур. Как дела? О, привет, Эмили. Спасибо, все в порядке.

Эмили улыбнулась.

— Привет, Артур. Почему ты так долго не отвечал? Чем ты там занимаешься?

— Не твое дело.

— Я приеду к тебе, ладно? — На другом конце провода повисла тишина. — Сегодня, — уже не так решительно добавила Эмили. — Часов в семь, если ты не возражаешь.

Конечно, не возражает, Артур всегда рад ее приезду.

Пауза затянулась. Наконец послышался сдавленный голос брата.

— Поужинаем вечером в «Пеликане»?

— Что? А как же обычная программа — диван, попкорн, телевизор.

— Отменяется… — Артур смущенно кашлянул и замолчал.

Эмили мгновенно проснулась, села на постели и вцепилась в трубку похолодевшими пальцами, готовясь выслушать продолжение.

— Я хочу познакомить тебя с моей девушкой, — сказал Артур.

Теперь замолчала Эмили.

— Я хочу познакомить тебя с любимой девушкой? — осторожно спросила она. — Или: познакомься, вот моя новая подружка?

— И то и другое, — серьезно сказал Артур.

«Черт побери, ну почему именно сейчас?» — Эмили прикусила губу, но мысли лихорадочно понеслись дальше, подсовывая все новые вопросы: «А что, если она захочет переехать к нему? А что, если они поженятся? А как же я?»

— Как ее зовут?

— Дженнифер.

Ни Дженни, ни Джен, а вот так, официально — Дженнифер! Какая она, эта Дженнифер? В воображении нарисовался зловещий образ: высокая тощая девица, гладко зачесанные черные волосы, бледное лицо, строгий взгляд и тонкие, брезгливо поджатые губы.

— Когда вы познакомились? И где?

— Неделю назад, на пляже. Дженнифер собирала ракушки, и мы… как тебе сказать, ну, мы столкнулись, совершенно случайно.

«Совершенно случайно, — мысленно передразнила его Эмили. — Что б ей провалиться!»

— Не похоже на тебя, — процедила она в трубку.

Артур расхохотался.

— Прекрати, мисс Марпл, из моей истории детектива не получится — встреча абсолютно случайная. По-моему, и в твоей жизни было нечто подобное: девушка бродила по пляжу в поисках красивых камушков и на нее кто-то там налетел.

— Да, только мне было шестнадцать, и потом, он на меня не налетал.

— А Дженнифер налетела.

«Ведьма!»

— Надо же. Она, должно быть, малость перебрала в «Зубастом Цыпленке» и нетвердо держалась на ногах.

— Э-эмили!

— Или ее толкнули — пляж-то был переполнен, ступить некуда.

— Пуст, ни души.

— Ну, тогда «случайно столкнулись» не годится, — безапелляционным тоном заявила Эмили. — Она специально все подстроила, чтобы познакомиться с тобой. А разве не так?

— Надеюсь, что так. Она… она такая красивая, — размякшим голосом протянул Артур.

— Ладно, убедил, — Эмили устало вздохнула. — Дженнифер — совершенство. Придется и мне ее полюбить, всем сердцем.

— А если не полюбишь? — Артур изобразил необычайное волнение.

— О-о-о, я буду вести себя как последняя хамка, опозорю тебя перед Дженнифер, так что она сбежит из нашего дома без оглядки.

Артур издал театральный стон.

— Тогда нам придется пригласить на ужин еще кого-нибудь, чтобы он присматривал за тобой и схватил за руку, когда ты попытаешься влить яд в бокал несчастной Дженнифер.

— У тебя уже есть кандидат? Сослуживец, угрюмый и нелюдимый молчун.

— M-м, пожалуй, немного робкий, но очень симпатичный. Вчера утром он был у меня в офисе. Сэм Финч. Помнишь такого?

— Помню. Что он делал у тебя на работе?

— Так, проходил мимо и зашел. Он тебе нравится?

Артур ждал ответа, но Эмили молчала.

— Мы болтали, и вдруг он спросил, есть ли у меня сестра по имени Эмили. Я ответил, что есть. Сэм рассказал, как вы познакомились много лет назад, а на прошлой неделе совершенно случайно столкнулись в каком-то магазине. — Артур снова замолчал. Он не собирался говорить Эмили, что болтовня Сэма продолжалась секунд двадцать, прежде чем он вдруг вспомнил о встрече в магазине, и что единственной причиной появления Сэма в офисе было именно это «случайное воспоминание». — Он недавно вернулся в Корнуолл, говорит, что насовсем.

— Замечательно. Но не надо пытаться срочно подыскивать мне пару только потому, что у тебя теперь есть Дженнифер.

— Я и не думал, — невинным голосом сказал Артур. — Просто предлагаю пригласить его на ужин, что в этом такого?

— Нас познакомил Оливер, — пояснила Эмили. — Оливер Миллз. Помнишь, я работала с ним на съемках «Прорыва».

— Да-да, что-то припоминаю. Романтический герой, с которым вы целовались в песчаных дюнах. — Артур подавил смешок. — Такой загорелый красавец, он еще потрясающе катался на водных лыжах.

— Он самый! — радостно подтвердила Эмили и тут же добавила небрежным тоном: — Пожалуй, идея неплохая — пригласи Сэма — вчетвером веселее.

На самом деле ей очень хотелось, чтобы Сэм пришел. Эмили боялась предстоящего знакомства с Дженнифер.

Она понятия не имела, как себя вести и что говорить, а в присутствии Сэма ей будет легче преодолеть волнение и скованность.

Распрощавшись с Артуром, Эмили повесила трубку и откинулась на подушку. Ветерок из приоткрытого окна приятно холодил разгоряченное лицо. Эмили лежала, снова и снова вспоминая разговор с братом и то, с каким благоговейным трепетом он произносил: «Дженнифер! Она такая красивая». Пугающий образ злобной колдуньи с мертвенно-бледным лицом сменился новым видением: юная дева, веселая и шаловливая, как лесная нимфа или, скорее, русалка, учитывая место и обстоятельства их встречи. Рамки картины раздвинулись: вот счастливые влюбленные, держась за руки, идут по пляжу, за ними бредет Карл, такой же обалдевший, как и его хозяин. Дженнифер и Артур уходят все дальше и дальше и растворяются на горизонте. Как хорошо, что брат нашел свою половинку. Она рада за него… Эмили распахнула глаза и села на постели. Нет, она действительно рада, она будет в полном восторге… когда привыкнет к мысли, что теперь Артур не один.

Но в данный момент Эмили ничего не могла с собой поделать — она чувствовала себя потерянной и несчастной, словно какая-то неведомая сила разлучила их с братом, расшвыряла за тысячи миль друг от друга. Неудивительно, что тоска, которая свинцовой тучей висела над ней все последние дни, вдруг навалилась всей своей невыносимой тяжестью. Возможно, кому-то кажется, что у дверей ее спальни толпятся сотни мужчин в томительном ожидании выхода Эмили — неприступная девственница появляется на пороге в длинной ночной рубашке, взмахивает широким рукавом и всех прогоняет прочь. Однако за прошедший год в ее жизни не было никого — ни навязчивых поклонников, от которых надо было бы отбиваться, ни тех, о ком можно серьезно подумать и даже прикинуть, годятся ли они на роль Долгожданного Принца. Теперь же, когда Артур по уши влюблен в свою русалку Дженнифер, а Оливер остался без Несси, ощущение собственной ненужности и одиночества только усилилось. Словно весь мир вокруг перевернулся и то, что раньше невозможно было даже представить, вдруг стало реальностью. Но Эмили оказалась не готова — она не хочет ничего менять, она ненавидит перемены.

Эмили вылезла из постели, подошла к окну и отдернула занавески. Присев на край подоконника, она взглянула вниз. С третьего этажа хорошо был виден крохотный, похожий на серовато-зеленую заплатку палисадник — клочок земли, поросший жидкой травой и сорняками. От улицы палисадник отделяла покосившаяся железная оградка, к которой привалилось несколько ржавых велосипедов. На веревке, натянутой между двух чахлых деревьев, тихо покачивалась какая-то красная тряпка.

Эмили спрыгнула с подоконника, подошла к кровати и села на скомканное одеяло, затем снова поднялась и отправилась на кухню. Зарядив тостер ломтиком белого хлеба, она налила в чайник воды, поставила его на газ, присела возле стола и стала ждать.

Чайник еще даже не начал шуметь, а тостер так и не успел выплюнуть хлеб, когда Эмили встала и ушла в спальню. Она поняла, что не хочет никакого завтрака; однако лежать в постели, смотреть в окно или бесцельно слоняться по квартире она тоже не могла. Когда человек не находит себе места и, словно безумный, мечется из угла в угол — что в таких случаях полагается делать? Бежать! Эмили представила, как она продирается сквозь заросли леса, ветки трещат у нее под ногами, она скользит на кочках и спотыкается о корни деревьев — кадр из фильма, сообразила Эмили и грустно усмехнулась: «Молчание ягнят», а я, очевидно, Кларисс Старлинг.

Когда на душе так мерзко и тошно, люди отправляются на пробежку в Ричмонд-парк.

Эмили порылась в ящике комода и достала яркие полосатые гольфы, затем, покопавшись в глубинах шкафа, выволокла тренировочные штаны и красный жилет из светоотражающей ткани.

«Что ждет меня в конце этого марафонского забега? — подумала Эмили, рассматривая свою спортивную амуницию. — Звон в ушах, бешеный стук сердца, прерывистое дыхание, похожее на предсмертный хрип висельника, окоченевшие руки, ноги, до колен забрызганные грязью, и покрытое гусиной кожей тело».

Эмили с усилием отогнала жуткое видение. Нет, пробежка по парку доставит ей массу удовольствия и отвлечет от грустных мыслей. Ведь необязательно надрываться и доводить себя до полного изнеможения; как только устанешь, можно перейти на быстрый шаг — тоже очень полезное упражнение.

Дорога до парка занимала около получаса, но, если бы не Холли, которая обожала устраивать пикники на живописных лужайках, самой Эмили, наверное, никогда бы не пришло в голову туда отправиться. Прожив в Лондоне несколько лет, Эмили полюбила Ричмонд и знала: это место станет единственным, по которому она будет скучать, если когда-нибудь отважится переехать в Корнуолл.

Эмили припарковала машину у центрального входа. Несмотря на яркое солнце, утро выдалось холодное. Народу в парке было мало — только несколько одиноких собачников, которых вывели на прогулку их верные питомцы. Эмили выбралась из машины, закрыла дверцу и положила ключ вместе в мобильником в поясную сумку. Затем, как настоящий спортсмен перед большим стартом, потуже затянула шнурки кроссовок и направилась в глубь парка. Некоторое время она шла по дорожке, наслаждаясь тишиной леса и чистым морозным воздухом. Чуть впереди Эмили заметила ствол поваленного дерева и, выбрав его ориентиром, перешла на бег. На удивление легко добравшись до цели, она изящным прыжком перемахнула через ствол и приземлилась в глубокую лужу.

«На сегодня достаточно, — убедительным тоном сказал внутренний голос. — Остановись, пока не поздно».

«Нет, — ответила Эмили. — Не могу же я так сразу все бросить, когда пробежала всего каких-нибудь двадцать футов».

Голос послушно умолк, и Эмили потрусила дальше, хлюпая промокшими кроссовками. Она выбежала из леса и свернула на дорожку, идущую вдоль ограды. Постепенно ей удалось выровнять дыхание и найти подходящий ритм. Оказалось, что на бегу неплохо думается и в голову приходят интересные мысли. Например, о предназначении ограды — ограждать то, что находится внутри, от враждебного пространства, раскинувшегося снаружи. Своими объятиями ограда защищает парк от беспощадного монстра из стекла и бетона, который дышит смрадом выхлопных газов, и не позволяет ему ворваться в тишину леса.

Дорожка сделала поворот, и Эмили вновь оказалась среди деревьев. Прямо из-под ее ног выскочила белка, испуганно запрыгала по траве и шмыгнула вверх по стволу узловатого дуба. Удивительно, подумала Эмили, может быть, именно по этой дорожке, где сейчас бегу я, когда-то мчалась королевская охота Карла I. Я отступлю на обочину, а они, увлеченные преследованием большого пятнистого оленя, с гиканьем и свистом пронесутся мимо.

Впереди показался холм. Эмили начала взбираться на вершину, и вскоре на смену идиллическим фантазиям о встрече с царственной особой пришли иные ассоциации: Эмили казалось, что она штурмует неприступную средневековую крепость. Еще несколько шагов — и благородный образ короля Карла совершенно растаял, а крики и смех веселой свиты превратились в омерзительный хохот волосатого дьявола, который скачет у нее за спиной и норовит пырнуть в зад своим трезубцем. Затем Эмили вообще перестала слышать что-либо, кроме бешеного стука сердца, звона в ушах и собственного дыхания, с шипением вырывающегося сквозь стиснутые зубы.

Какого черта ей вдруг приспичило любоваться красотами парка и чего ради она носится по дорожкам, как полоумная курица? Неужели Эмили забыла, до какой степени она ненавидит бег трусцой? И всегда ненавидела. Сколько раз Артур выводил ее на пробежки, сколько раз Эмили тащилась за ним следом, задыхаясь и проклиная все на свете, в полной уверенности, что сейчас ноги подломятся и она упадет замертво.

Наконец Эмили взобралась на вершину холма и, пошатываясь, сошла с дорожки, словно моряк, который после кораблекрушения едва доплыл до берега. В кустах она заметила скамейку — непреодолимый соблазн для изможденного бегуна. Эмили рухнула на холодное сиденье и трясущимися руками стала развязывать шнурки. Ей удалось стянуть мокрые кроссовки и прилипшие к ногам гольфы. И тут силы окончательно ее покинули. Она подтянула колени к груди, повалилась на бок и затихла.

Постепенно дыхание восстановилось, сердце перестало колотиться и в голове прояснилось. Эмили села и огляделась по сторонам. Парк словно преобразился и вновь показался ей чудесным местом, похожим на заколдованный лес из волшебной сказки. Эмили откинулась на спинку скамейки, закрыла глаза и подставила лицо яркому весеннему солнцу. Для чего мне переезжать в Сент-Брайдз, думала Эмили, когда под боком такая красота. Если уж ей так не хватает простора и свежего воздуха, можно перебраться в Ричмонд — три мили от того места, где она живет сейчас, — и снять квартиру где-нибудь неподалеку, вместо того чтобы уезжать за триста миль от Лондона. Никогда раньше Эмили не решалась признаться самой себе, что идея с переездом возникла отнюдь не потому, что ей хочется сбежать от городского шума и суеты. И почему она так уверена, что в Корнуолле все будет по-другому, что там она станет более счастливой?

Эмили невидящим взглядом смотрела на ветку кустарника. Вдруг она уловила какое-то едва заметное движение. Эмили пригляделась повнимательнее и поняла, что рядом покачивается еще одна такая же ветка, и еще… Их много, очень много этих острых, похожих на рога веток, они окружают Эмили со всех сторон. И как она раньше не заметила влажные коричневые глаза, которые внимательно наблюдают за ней из глубины кустарника. Как можно было не увидеть двух огромных оленей? Самцы, застыв в напряженных позах, явно готовились к поединку.

Животные словно дожидались, когда зритель обратит на них внимание. Они вздрогнули, склонили мощные рога и с оглушительным ревом бросились друг на друга. Эмили тоже дернулась всем телом, вскочила, схватила кроссовки и бросилась бежать. Она неслась, втянув голову в плечи, и сама с трудом подавляла желание заорать во все горло.

Убедившись, что погони нет, Эмили остановилась и надела кроссовки. Вероятно, олени и не собирались ее преследовать, но у Эмили не было никакого желания искушать судьбу и дразнить разгоряченных самцов. Она еще раз боязливо оглянулась назад: ничего не поделаешь — чтобы вернуться к машине, придется идти кружным путем.

Она начала спускаться с холма и вскоре, несмотря на слабость и дрожащие колени, снова перешла на бег. Как ни пыталась Эмили заставить себя идти спокойным шагом, ноги не слушались и сами несли ее вниз по узкой тропинке. Она перепрыгивала через ямы и кочки и мчалась все быстрее и быстрее, как человек, который в порыве безумного отчаяния надеется убежать от снежной лавины. Но лавина настигла ее и захлестнула волной невыразимой тоски и жалости к самой себе. Чувство было таким острым, что Эмили захотелось упасть — споткнуться и со всего размаху плашмя грохнуться на землю, чтобы боль в вывихнутой лодыжке позволила, наконец, разреветься в голос. Но ноги инстинктивно находили опору, не давая Эмили поскользнуться на влажной траве или наступить на острый камень.

Вчера, вернувшись домой после ужина у Холли, Эмили забралась на диван, закуталась в свое любимое лоскутное покрывало и свернулась калачиком, подтянув колени почти к самому подбородку. Она лежала, ни о чем не думая, но внутри независимо от ее воли поднималось какое-то смутное беспокойство, от которого в груди становилось пусто и холодно. Или это вполне определенное ощущение, которое называется одиночеством? Раньше она не испытывала ничего похожего. Да, весь последний год Эмили с отвращением просыпалась по утрам и отправлялась в агентство, но, придя домой, она могла забыть и о работе, и о Кэрри Пай-пер. Этажом выше живет Рейчел, с которой всегда можно поболтать, у нее есть Холли, которая всегда рада ее видеть, и брат — нужно лишь снять трубку, набрать его номер и услышать ласковое: «Привет, сестренка». И этого было вполне достаточно. Было. Так что же изменилось теперь?

Оливер вернулся, и вернулся один, без Несси. Он свободен — вот что изменилось. И не надо хитрить: именно эта новость не дает ей покоя.

Эмили спустилась к подножию холма. Мысленно выкрикивая все самые страшные ругательства, какие только знала, — мысленно, потому что легкие разрывались от нехватки воздуха и наружу вылетали только невнятные хрипы, — Эмили заставила себя остановиться. Задыхаясь, она согнулась пополам и уставилась на свои заляпанные грязью кроссовки. Очевидно, вид у нее был такой несчастный, что проходившая мимо пожилая леди с болонкой на поводке предложила Эмили кусочек белого шоколада с клубничной начинкой — замечательное тонизирующее средство, уверяла старушка.

Эмили с трудом разогнулась и увидела вдалеке высокую кованую ограду парка. Дом Холли всего в нескольких кварталах, подумала Эмили. Она доплелась до ворот, вышла на улицу и пошла в сторону Ричмонд-Хилл, опустив голову и не обращая внимания на сияющие витрины шикарных магазинов, в которых отражалась ее малоподходящая для этого аристократического района фигура в тренировочных штанах, полосатых гольфах и насквозь промокшем ядовито-красном жилете. Эмили уже подходила к крыльцу особняка, когда мобильник, лежавший у нее в поясной сумке, запиликал «I am going slightly mad».

«Я схожу с ума», — усмехнулась Эмили, соглашаясь с любимой мелодией, и полезла в сумку.

— Привет, Эмили, — раздался в трубке ласковый голос.

«И правда, рехнуться можно — Кэтлин!» — Эмили невольно насторожилась.

— Я оставила тебе сообщение на автоответчике, но потом решила, почему бы не позвонить тебе на мобильник, — защебетала Кэтлин.

Эмили молчала, ожидая продолжения.

— Я звонила узнать, какие у тебя планы на ближайшую субботу. Если ты свободна, давай поужинаем вместе. Приходи ко мне, посидим, поболтаем. — Кэтлин едва перевела дух и снова принялась заливаться соловьем. — Ну, конечно, если ты занята… Но я была бы страшно рада повидаться с тобой.

— Суббота? Ближайшая суббота? — переспросила Эмили, думая, что из-за шума проезжающих мимо машин она ослышалась.

— Да. Но, кажется, ты не в восторге от моего предложения. Ищешь предлог, чтобы отказаться, я угадала?

— Нет-нет, что ты, — заверила ее Эмили, несмотря на то что Кэтлин правильно угадала. — Я просто немного запыхалась — бегала по парку. Замечательная идея. Я уезжаю на несколько дней в Корнуолл, к Артуру…

— Когда?

— Сегодня днем. Часа через полтора. — «Полтора часа?! Интересно, что я тогда делаю в Ричмонде?» — Но к субботе обязательно вернусь.

— Отлично! — обрадовалась Кэтлин. — Значит, договорились.

— Кэтлин, — осторожно спросила Эмили, — почему ты меня приглашаешь?

Она знала, вопрос звучит не очень вежливо, но не задать его Эмили не могла — если не выяснить все сейчас, догадки и подозрения не дадут ей покоя.

На другом конце провода возникла короткая пауза.

— А разве для этого должна быть какая-то причина? — спросила Кэтлин. По ее тону Эмили поняла, что причина есть. Кэтлин вздохнула и признала очевидное: — Ну ладно, сдаюсь, ты права.

— И что это за причина?

— Я приглашаю тебя, потому что… м-м-м… с тобой интересно и… э-э… весело.

— Не верю, — рассмеялась Эмили. — Попробуй еще раз.

— Честное слово! — искренним голосом воскликнула Кэтлин.

Эмили покачала головой.

— Интересная беседа — вещь приятная. И все же дело не в этом. Тогда в чем?

Кэтлин шумно выдохнула в трубку и пошла на второй заход.

— Как тебе сказать, во-первых, мне неловко за вчерашний разговор. Все так по-дурацки получилось… я хотела бы извиниться. Ну, и главное, я устраиваю небольшую вечеринку, придет Оливер, и я подумала — ему будет приятно повидаться с тобой.

«Оливер!»

— А кто еще? — деловито спросила Эмили, внимательно следя за тем, чтобы заветное имя не сорвалось с языка.

— Леон и вы с Оливером, — Кэтлин искусно выстроила фразу. — Больше никого.

— Спасибо, приду с удовольствием, — непринужденно-светским тоном сказала Эмили.

«Кэтлин и Оливер!» Что это значит? Она положила на него глаз? И присутствие Леона ее не остановит, напротив, придаст ситуации особую пикантность.

— Кэтлин, извини, мне пора. — Эмили подошла к дому Холли и поднялась на крыльцо. — Увидимся в субботу.

Торопливо распрощавшись с Кэтлин, Эмили убрала телефон и нажала кнопку звонка. Холли распахнула дверь и изумленно уставилась на Эмили.

— Только не говори, что великий марафонский забег начался в Клапам у порога твоей квартиры.

В ответ на столь безумное предположение Эмили молча закатила глаза. Она отодвинула Холли, прошла на кухню и полезла в холодильник, точно зная, на какой полке искать бутылку с апельсиновым соком.

— Как думаешь, почему Кэтлин меня пригласила? — спросила Эмили, когда полчаса спустя вышла из джакузи и, натянув выданные хозяйкой особняка джинсы и футболку, присела к столу. — Что у нее на уме?

— Не будь такой подозрительной. — Холли поставила перед ней чашку кофе и тарелку с рогаликами. — Думаю, Кэтлин искренне хочет наладить с тобой отношения.

Эмили криво ухмыльнулась. Кэтлин и добрые отношения — маловероятный сценарий.

— В субботу все узнаешь, — сказала Холли, — ждать недолго.

— А тебе-то откуда известно, что мы встречаемся в субботу? Я ведь не говорила. — Эмили заметила смущение, промелькнувшее на лице подруги.

— Кэтлин звонила мне сегодня утром, — выкрутилась Холли и, метнувшись к буфету, достала сахарницу и вазочку с конфетами. — Она что-то упоминала про субботнюю вечеринку. Ой, совсем забыла — я ведь уже заказала билеты на самолет, через две недели отправляемся в Альпы.

— Не пытайся сменить тему. — Эмили пристально посмотрела на Холли. — Ты не хочешь посвятить меня в подробности.

Холли пожала плечами.

— Она просто сказала, что собирается тебя позвать.

— Но с чего бы вдруг? — настаивала Эмили. — Для маскировки? Чтобы ее охотничьи намерения относительно Оливера не так бросались в глаза, и в то же время меня можно не опасаться: из всех, кого она знает, я — самый безопасный вариант с точки зрения конкуренции. О нет, — застонала Эмили, — если это главная причина, я не выдержу. Сидеть и смотреть, как она весь вечер клеится к нему!

Холли украдкой взглянула на Эмили — ей очень понравилось то, что она увидела: нахмуренные брови и озабоченное выражение лица.

— Иди и ни о чем не думай, — мягко сказала она. — Не обращай внимания на Кэтлин. И мой тебе совет — не надо заранее строить никаких предположений о том, что может случиться.

Позже Холли довезла ее до парка. Эмили пересела в свою машину, вернулась домой, покидала в сумку кое-какие вещи и успела на четырехчасовой поезд до Корнуолла.

6

Эмили увидела Артура из окна поезда. На перроне толпились люди, но высокая стройная фигура брата сразу бросалась в глаза. Артур был одет в рыбацкую куртку-ветровку и темные вельветовые джинсы. Он стоял под ярким неоновым фонарем и равнодушно смотрел куда-то в пространство, словно не замечая идущую к нему Эмили. Затем не выдержал, расплылся в улыбке и широко раскинул руки. Эмили пробежала несколько шагов и оказалась в объятиях брата.

Артур взял ее под руку и повел по платформе к зданию вокзала Сент-Брайдз, за которым находилась стоянка для машин. Эмили послушно шла рядом, прижимаясь к теплому боку Артура. Они спустились по крутым ступенькам и подошли к машине.

— Дженнифер? — Эмили вопросительно подняла бровь. — Мне не терпится с ней познакомиться.

— Ей тоже, — сказал Артур.

На мгновение Эмили удивилась и растерялась. Но тут же сообразила: конечно, Артур рассказывал Дженнифер о сестре. Интересно, что конкретно он говорил и какие подробности оставил за кадром? Перед Эмили возник новый образ — искрящиеся смехом глаза и белозубая улыбка, Дженнифер, откинув голову, хохочет до слез: «Девственница?! Ты шутишь! О боже, какая прелесть!»

Нет, Артуру можно доверять. Он не станет рассказывать такие интимные подробности. Это все равно что раскрывать перед первым встречным семейные тайны.

Эмили юркнула на переднее сиденье машины. Артур положил сумку в багажник и сел за руль.

— Я заказал столик на восемь, — сказал он, заводя мотор. — Сэм и Дженнифер придут прямо в ресторан. Так что у тебя достаточно времени, — Артур сделал едва заметную паузу, — чтобы переодеться.

— Звучит, как намек. Похоже, это непременное условие?

— Нет, нет, что ты. Совершенно необязательно.

Но Эмили хотела переодеться, не то слово — нарядиться в какое-нибудь убийственно-красивое, вызывающее, сногсшибательное платье. Она должна разрушить тот образ, который нарисовал Артур; скорее всего, он изобразил ее, как мягкую и нежную девушку — этакая наивная мечтательница из позапрошлого века. Но самое смешное, что именно такой романтический стиль она и выбрала для сегодняшнего вечера: в чемодане у Эмили лежали черные брюки, шелковая рубашка с вышитыми на груди мелкими розочками и бледно-зеленая безрукавка из ангоры.

Они молча проехали через город и, оставив позади хмурые улицы Сент-Брайдза с его приземистыми домами из грубого серого камня, выбрались на шоссе, идущее вдоль берега моря. С дороги хорошо были видны пустынные пляжи, которые через несколько месяцев заполнятся шумными толпами отдыхающих. Затем шоссе начало взбираться в гору. И вскоре в наступающих сумерках появились огни Доджер-Пойнт. Эмили любовалась открывшимся пейзажем со странным чувством, похожим на волнение человека, вернувшегося в родные места после долгого отсутствия. Еще минут десять, и они будут на месте. Эмили старалась успокоиться, мысленно напоминая себе, что, как ни любила она Доджер-Пойнт, все же это не ее дом. Артур и Эмили изредка перебрасывались общими, ничего не значащими фразами, хотя оба понимали: впереди их ждет серьезный разговор. Наконец Артур собрался с духом. Эмили заметила, как он несколько раз начинал безмолвно шевелить губами, словно повторяя про себя слова заготовленной речи.

— Я ужасно волнуюсь, — Артур покосился на сестру. — Ты единственный человек, чье мнение для меня важно.

— Конечно, так и должно быть. Следи за дорогой.

Артур молча кивнул.

— Не переживай, она мне понравится. И потом, ты же пригласил Сэма в качестве страховки, чтобы смягчить мой склочный характер. — Эмили улыбнулась. — Сэм очень милый, и я уверена — мы чудесно проведем вечер.

Она рассказала о своем недавнем приключении в магазине и о том, как Сэм спас ее от разъяренной осы. Артур смеялся и всплескивал руками, благоразумно решив не говорить Эмили, что уже слышал эту историю от Сэма.

Эмили опустила стекло и с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий морем воздух.

— Ты все еще чувствуешь запах моря, — спросила она, — или уже привык и ничего не замечаешь?

Артур не ответил. Эмили закрыла окно, повернулась к брату и слегка дотронулась до его пальцев, лежащих на руле.

— Поверь, я искренне рада за тебя. Не мог бы ты и меня пристроить? Пожалуйста.

Артур схватил ее за запястье и спросил, изобразив на лице необычайную радость и удивление.

— Ты правда этого хочешь?

— О да, очень!

— Боже, какое счастье, что я додумался пригласить Сэма! Дай ему шанс, и ты сама убедишься — он славный парень.

— Да нет же! — воскликнула Эмили. — При чем тут Сэм?!

— Сэм? — в свою очередь удивился Артур. — С чего ты взяла, что я говорю о Сэме? Я сказал «она» — Дженнифер. Это ей ты должна дать шанс.

Эмили чуть склонилась вперед и заглянула в лицо брату.

— Ну и врун же ты, — она укоризненно покачала головой. — Послушай, Сэм мне нравится просто как друг, только и всего.

— Понятно. — Артур был явно разочарован. — И кто же тогда тебе нравится не просто? Кто тот герой, мысль о котором не дает тебе покоя ни днем, ни ночью? Почему ты вдруг сделалась такой колючей и подозрительной?

— Подозрительной или презрительной?

— Язвительной, — обобщил Артур.

— Никто. Я всегда была такой.

— Была розой с шипами, а теперь превратилась в кактус.

— Неправда, я ни капельки не изменилась. — Эмили отвернулась и стала смотреть в окно. — Лучше расскажи мне о Дженнифер. Ты уже показывал ей Доджер-Пойнт?

— Да.

— Ей понравилось?

— Понравилось. Эмили, кто он? — не глядя на сестру, спроси л Артур.

Эмили, тоже не оборачиваясь, внимательно смотрела на бегущее навстречу автомобилю шоссе.

— Ты был с ней, когда я звонила сегодня утром?

— Почему ты спрашиваешь?

— У тебя голос был какой-то… чужой.

— Да, мы были с Дженнифер.

— Ты, наверное, как раз показывал ей свою спальню.

Артура так и подмывало сказать, что они не стали подниматься в спальню — секс на пляже среди песчаных дюн под шум моря — фантастически приятное занятие.

— Давай поговорим о тебе, — он внимательно посмотрел на Эмили. — Я не смогу помочь, если не буду знать, о ком идет речь.

Эмили молчала.

— Хорошо, — согласился Артур. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Но учти, мы еще вернемся к этому разговору. Я не отстану до тех пор, пока ты не расскажешь все как есть. Итак, — начал он жизнерадостным голосом, — ты уже начала искать работу?

— Договорилась о нескольких встречах, но пока еще нигде не была. Холли советует не спешить, приглашает поехать с ней в горы кататься на лыжах.

— А как насчет маленькой и сладкой мести? Забеги в офис к Кэрри Пайпер и пихни ей в почтовый ящик злобного весеннего скорпиона.

— Жалко. Бедный скорпион, эта ведьма сожрет его живьем. — Эмили сделала глубокий вдох. — Артур, я думаю, не перебраться ли мне сюда, в Корнуолл. Как ты к этому отнесешься?

— Ты же знаешь — я буду искренне рад.

— У меня снова возникла идея насчет магазина.

Артур кивнул.

— И я подумала, если бы ты смог завтра взять выходной, мы бы поездили по окрестностям — посмотреть, какие дома продаются и вообще что к чему.

— Конечно, без проблем.

— Спасибо. — Эмили робко улыбнулась.

— «Морская волна» — мне всегда нравилось это название.

— И ты не будешь считать, что я струсила и сбежала из Лондона?

— А ты сбежала? — Артур сделал паузу. — От кого?

Эмили замотала головой.

— Ни от кого. Да нет, Артур, все в порядке. Ну, по крайней мере, никакой трагедии не произошло. Но, мне кажется, кое-что изменилось… Я не знаю, как поступить. — Эмили пожала плечами. — Наверное, поэтому я стала такой подозрительной, язвительной, раздражительной и что там еще?

— Колючей, как кактус. Поделись со мной.

Эмили сложила руки на коленях и уже готова была заговорить, когда они свернули с шоссе, проехали по ухабистой тропинке, ведущей к дому, и остановились у ворот. Артур выключил мотор. Повернувшись к Эмили, он смотрел на ее освещенное луной лицо и ждал.

Эмили снова вздохнула, как будто собираясь нырнуть в бассейн с десятиметровой вышки.

— Думаю, речь идет о сексе, — объявила она.

— Или о его отсутствии?

Эмили горько усмехнулась.

— И все-то ты знаешь.

— И есть некто, являющийся причиной столь странных мыслей?

— Нет. Но мне хотелось бы, чтобы он был. — Эмили взглянула на него с улыбкой, затем снова нахмурилась. — Впервые в жизни я серьезно задаю себе вопрос: что будет, если я встречу человека, который мне действительно понравится. И как я поступлю, если он не захочет ждать, пока я буду готова пойти дальше. Странно, раньше я об этом никогда не думала. Хотя ничего удивительного — мужчины, с которыми я встречалась, всегда готовы были ждать столько, сколько нужно. Их вполне устраивали наши отношения… ну, кроме секса… А если они начинали торопить события и выдвигать разные требования, для меня не составляло труда сказать нетерпеливому кавалеру, что если он так спешит, то вообще не стоит того, чтобы ложиться с ним в постель. Но в любом случае, как бы ни развивались события, инициатором разрыва обычно выступала я. — Эмили запнулась и взглянула на брата. Но Артур молчал, давая ей возможность выговориться до конца. — Я иногда думаю, может, напрасно я все так усложняю? Надо было много лет назад упасть в объятия какого-нибудь симпатичного парня и покончить со всеми сомнениями раз и навсегда. Глупо строить из себя бесценный фолиант, когда вокруг полно популярных журналов в глянцевых обложках.

— Но ты поступила так, как поступила, вернуться назад и что-то изменить ты не можешь.

— Но я могу двигаться вперед. Для изменения моего статуса больших усилий не потребуется.

— Кто он, тот человек, который заставил тебя усомниться в собственной правоте? Я его знаю?

— Да, знаешь, — резко ответила Эмили. — Оливер Миллз.

— Оливер, -повторил Артур.

По его тону Эмили поняла, что прозвучавшее имя не вызвало у брата особого удивления. Он словно ждал именно такого ответа.

Эмили вдруг почувствовала, что страшно замерзла. Она сжалась в комок, обхватила себя руками и, подтянув колени к подбородку, уперлась ступнями в бардачок машины. Признание сделано. Эмили словно освободилась от какого-то внутреннего запрета. Она наконец может думать об Оливере, может прикоснуться к воспоминаниям прошлого, от которых захватывает дух и кружится голова и которые она так старательно гнала прочь все эти годы.

— Он вернулся, вернулся один, — сказала Эмили. — Но что это меняет? Он воспринимает меня как друга, а я… может быть, пока я тут копаюсь в своих чувствах и жду неизвестно чего, он снова найдет кого-нибудь или уже нашел. — Эмили сжала кулаки. — Знаешь, что злит меня больше всего, — я начала задавать себе вопрос, ответ на который всегда казался мне простым и ясным. Если бы я не смотрела так трезво на жизнь, то давно бы переспала с кучей симпатичных парней. Но мне непонятно, почему надо прыгать в постель к мужчине, изначально понимая, что это всего лишь развлечение, мимолетный роман, за которым не последует никаких серьезных отношений. Однако я не слепая и прекрасно вижу, что все вокруг меня живут совсем иначе: они легко сходятся и расстаются, не заглядывая далеко вперед, и не морочат себе голову мыслями о будущем. Так почему я должна вести себя по-другому? Почему бы и мне не стать такой же беззаботной оптимисткой?

— Возможно, — Артур прикусил губу, подбирая слова. — Возможно, те соображения, по которым ты когда-то принимала решение, больше не являются такой уж непреложной истиной. И вполне вероятно, тебя сдерживает сама мысль: у меня есть определенные принципы, я от них не отступлюсь, — а вовсе не стоящая за ними идея. И если дело действительно в этом, то, поверь, Эмили, ты не должна относиться к обещанию, данному самой себе, с той же ответственностью, с которой ты отнеслась бы к обещанию, данному кому-то другому. И нет ничего страшного в том, что твое мнение изменилось. Если ты чувствуешь, что настала пора вести себя как-то иначе, в этом тоже нет ничего плохого. Плохо, если ты попытаешься обмануть себя и закрыть глаза на очевидный факт. Эмили, я знаю тебя как человека, способного на смелые и решительные действия. Но я также знаю: ты ужасно упрямая. Тебе нелегко будет отказаться от своих убеждений, даже понимая, что они больше не устраивают прежде всего тебя саму.

— Все верно. И я бы с радостью с тобой согласилась, если бы речь шла только о моем упрямстве. Но это не так.

— Тогда объясни, в чем причина?

Артур смотрел, как Эмили нахмурила брови, пытаясь сформулировать в нескольких словах теорию, которая была для нее несомненной истиной в течение многих лет.

— Я остаюсь девственницей, потому что… — предложил он вступительную фразу.

— Прекрати, — расхохоталась Эмили. — Это все очень серьезно.

Серьезно, и одновременно очень просто. Хотя Эмили могла бы перечислить массу причин, по которым она оставалась девственницей, однако главная и самая очевидная заключалась в том, что до сих пор в ее жизни не было мужчины, чье обаяние превратило бы верность избранным принципам в героический поступок, требующий неимоверных усилий воли.

— Множество женщин и мужчин ложатся в постель друг с другом вовсе не потому, что им этого ужасно хочется. Они считают необходимым регулярно заниматься сексом, потому что так принято — надо быть как все, частью толпы, иначе превратишься в посмешище.

— Согласен. — Артур подкинул на ладони ключи от машины. — Так чего же ты ждешь? Давай, вперед! Но если ты переспишь с Оливером из опасения показаться белой вороной, ты возненавидишь и себя, и весь мир, возненавидишь даже больше, чем если потеряешь своего красавца из-за старомодных, по мнению той же толпы, взглядов.

— Но годы идут, а я все еще одна. Кто же мог знать, что мое ожидание так затянется! — воскликнула Эмили. — Черт, я, наверное, говорю как старая дева, которая истекает слюной и жадно щелкает искусственной челюстью, помирая от неудовлетворенных желаний. Да? Как думаешь, может, из-за длительного сексуального голодания у меня уже начался какой-нибудь жуткий психоз?

— Нет, — рассмеялся Артур. — Вопрос в другом — чего ты ждешь.

— Жду чего-то большего, чем легкой интрижки. Мне не нужны отношения, которые веселые девочки обычно называют «перепихнуться». Я жду человека, которого смогу полюбить и который полюбит меня. По-настоящему, понимаешь?

— Замечательно.

— Замечательно, — хмыкнула Эмили. — Только иногда мне кажется, что если просто сидеть и ждать, то вообще никогда ни с кем не познакомишься.

— Ты же говоришь, что ожидание тебя не угнетает и что ты ляжешь в постель только в том случае, если будешь уверена в длительности и серьезности дальнейших отношений. Ты не видишь смысла в бесконечных романах с целой вереницей парней, которые неизбежно оказываются Мистером Полное Ничтожество. И ты решила ждать до тех пор, пока не появится он — Мистер Совершенство.

— Да, — убежденно кивнула Эмили. — И почему-то я не перестаю верить, что в этом есть смысл, по крайней мере для меня, — отдать девственность любимому человеку, а не первому встречному парню, с которым можно весело провести время.

— Вот поэтому я и считаю твое ожидание абсолютно правильным. И не думаю, что подобные вещи устарели. Напротив, сама идея кажется великолепной.

— Однако сам придерживаешься несколько иной линии поведения, — напомнила ему Эмили. — Полагаю, ты и Дженнифер не долго томились в ожидании.

— Нет.

— А если бы она не захотела спать с тобой, что бы ты сделал?

— Бросил бы ее тут же, не задумываясь!

— Серьезно?!

— О нет, конечно нет! — Артур сделал испуганные глаза. — Я бы уважал ее — и ждал. Столько, сколько надо, долгие дни, недели и месяцы, пока она сама не захочет. Ну, вообще-то, в случае с Дженнифер ожидание не слишком затянулось — она захотела днем и большую часть ночи тоже не возражала.

— Арту-ур! — протянула Эмили. — Ты не должен рассказывать о таких вещах.

— Уверен, Дженнифер не стала бы возражать, если бы узнала, что я поделился радостью с сестрой.

— Ну тебя, — отмахнулась Эмили.-А что произойдет, если ваши отношения не сложатся и вы расстанетесь? Тебе не кажется, что ты будешь страдать гораздо больше, чем если бы не спал с ней?

Артур положил локти на руль и посмотрел на сестру.

— Эмили, пойми, я не воспринимаю секс таким образом. С моей точки зрения лучше испытать любовь, обжечься, все потерять, ужасно страдать и все же не бояться заводить близкие отношения. Я из тех, кого ты называешь оптимистами. Ты говоришь, что увлечения, симпатии, даже страсти недостаточно, чтобы лечь с человеком в постель. Прежде ты хочешь убедиться, что это настоящее большое чувство. Но как ты убедишься, если не позволишь ему захватить тебя целиком? Ждать? Да, ожидание великой любви — это прекрасно. Но умение полностью отдаться чувству, забыв обо всем на свете, — тоже неплохая штука. Излишняя осторожность иногда вредит. Попытайся прислушаться не только к разуму, но и к своим желаниям.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — вздохнула Эмили. — Ну да, наверное, со стороны так оно и выглядит. И напрасно. Я готова ко всем тем испытаниям, о которых ты говоришь. Оливер мне нравится, но я бы очень хотела в него влюбиться. Однако проблема в том, что он не даст мне такой возможности. Во-первых, Оливер не станет ждать, пока я разберусь в самой себе. Скорее всего, он вообще близко ко мне не подойдет.

— Почему? — удивился Артур.

— Именно из-за моей девственности. Факт, который превращает меня в нечто такое, к чему он не посмеет, а может, и побоится прикоснуться.

— С чего ты взяла? Помнится, когда тебе было шестнадцать, его это не остановило. А сейчас тем более. Не надо заранее готовить себя к неудаче. Дай Оливеру понять, что он тебе нравится, очаруй его.

— Как? У меня язык отнимается, когда я его вижу.

— Голова кружится, и ноги делаются, как ватные, — Артур со знанием дела перечислил основные симптомы. — Не робей, сестричка. Возьми себя в руки — и вперед. Кстати, сегодня можешь потренироваться на Сэме, — он бросил взгляд на часы: — Идем, а то опоздаем в ресторан.

Она вскарабкалась по узкой винтовой лестнице и оказалась на втором этаже в башенке с высоким куполообразным потолком. В свое время Эмили обшарила все окрестные антикварные лавки и нашла старинную кушетку из темного дуба с полукруглой спинкой и резными подлокотниками. Чтобы втащить ее наверх, Артуру пришлось сначала отпилить ножки, а потом снова приклеить. Эмили сама выкрасила стены в светло-изумрудный цвет, похожий на цвет моря за окном башни, и сшила пару атласных подушек с яркими горчично-желтыми и зелеными полосами в тон стенам. Пол, выложенный серыми каменными плитами, Эмили решила не закрывать ковром, а просто отполировать и покрыть блестящим лаком. Башня стала ее любимым местом в доме. Эмили могла часами сидеть на кушетке и любоваться морем.

Эмили стояла у окна и, глядя на темные скалы и высокое ночное небо, думала… в каком наряде ей лучше отправиться в ресторан. После разговора с Артуром мрачное настроение, в котором она приехала в Сент-Брайдз, рассеялось. Эмили воспряла духом и теперь с нетерпением ждала встречи с Дженнифер. И Сэма тоже будет приятно повидать, причем на этот раз она предстанет перед ним в одетом виде.

Эмили бросила взгляд на море, подступающее к самому подножию утеса, на котором стоял дом. Ночь была тихая, и вода, похожая на черное зеркало, едва слышно плескалась о скалы. Вдалеке мерцали огни города. Эмили подумала, что завтра их ждет еще одно увлекательное дело. Из всех окрестных городков она лучше всего знала Сент-Брайдз и могла, хотя и с некоторым трудом, вообразить себя хозяйкой магазина «Морская волна», расположившимся где-нибудь на небольшой уютной улочке.

На подоконнике выстроилась длинная вереница крохотных статуэток — фигурки животных, сделанные из цветного китайского фарфора. В детстве Эмили обожала играть с ними. Когда Артур купил дом, животные были переселены в башню. Эмили взяла статуэтку лошади, поставила ее на ладонь и прикоснулась сначала к пышной, заплетенной в косичку гриве, потом провела пальцем по тонким изящным ногам лошади. Изначально статуэтка была парной — вороная лошадь и рыжий жеребенок. Но однажды мама, зная, что дочь больше всего любит именно эту статуэтку, подарила жеребенка школьной подруге Эмили. То был один из редких случаев, когда поступок мамы нельзя было объяснить ее вечной рассеянностью, — он выглядел, как вполне осознанная и преднамеренная жестокость. Почему Эмили вспомнила об этом? Она поставила лошадь на место, взяла фигурку бульдога и повернула так, чтобы его круглая морщинистая физиономия смотрела в окно.

Эмили переоделась и спустилась вниз. Артур был на кухне. Засучив рукава, он ловко разделывал макрель. Карл сидел возле стола и, поводя бровями, внимательно следил за каждым движением хозяина. Когда Эмили появилась на пороге, Артур поднял голову и замер. Пес тоже с одобрением посмотрел на гостью.

— Симпатичная блузка, — сказал Артур.

— Спасибо.

Эмили выдвинула табуретку и присела к столу.

— Рыба к завтраку? — спросила она.

— Да. Купил у рыбаков по дороге на станцию — свеженькая, только что поймали. Решил вот почистить перед уходом, чтобы утром не возиться, — пояснил Артур. — Ну, а как я выгляжу? — он прошелся по кухне, давая Эмили возможность рассмотреть его со всех сторон.

Эмили улыбнулась. Как он выглядит? Великолепно. Разве он когда-нибудь выглядел иначе? Если Артур надевает модную рубашку или шикарный кашемировый свитер, разве он может выбрать иной цвет, кроме темно-зеленого или небесно-голубого, а если решается вылезти из рабочих штанов, разве он может выбрать приличные брюки, а не хлопчатобумажные или вельветовые джинсы? Интересно, подумала Эмили, что предпримет Дженнифер, если в следующий раз Артур явится на свидание в шлепанцах или пижамной кофте?

— Ты у нас красавчик. — Эмили поднялась на цыпочки и чмокнула брата в гладкую свежевыбритую щеку. — Холли и Джо-Джо сойдут с ума, когда узнают о Дженнифер.

Как большинство прибрежных городков, Сент-Брайдз жил за счет туристов. За последние три года число отдыхающих значительно увеличилось благодаря появлению нового ресторана. Слава о заведении под названием «Пеликан» разлетелась по всему графству. Ресторан специализировался на блюдах из морепродуктов и был оформлен в стиле незатейливой рыбацкой хижины: простые квадратные столы из светлого дуба, массивные деревянные стулья, дощатый пол и стены, увешанные сетями и чучелами диковинных морских обитателей. И хотя посетителей обслуживали ужасно медленно, что, как предполагали некоторые, тоже входило в программу ресторана — на рыбалке спешить не принято, — однако, когда долгожданное блюдо все же прибывало, оно неизменно оказывалось потрясающе вкусным. Официанты выносили большие тарелки из кухни и с королевским достоинством несли их на высоко поднятых руках, ловко прокладывая путь между столиками. Истекающие слюной посетители видели лишь суставчатые конечности омаров и клешни раков, которые свешивались через края тарелок и, как живые, покачивались на ходу. Заинтригованные посетители вновь хватались за меню, чтобы попытаться определить, что это такое проплыло мимо их носа. С началом отпускного сезона от жаждущих попасть в «Пеликан» не было отбоя — все столики были заказаны на несколько недель вперед.

Метрдотель пригласил Артура и Эмили следовать за ним и повел через зал к столику в дальнем углу. Эмили шла рядом с братом, чувствуя на себе взгляды некоторых посетителей: вместо рубашки с розочками она надела кремовую блузку из тонкого, почти прозрачного шелка с высоким воротником-жабо и пышными рукавами. Эмили потребовалась некоторая смелость, чтобы отважиться на подобный наряд, но она сочла его достаточно безопасным — в «Пеликане», несмотря на морскую экзотику заведения, пока не додумались брызгать на клиентов водой.

Эмили еще издали заметила девушку, которая сидела спиной к залу, и сразу обратила внимание на ее длинные черные волосы.

— Это она, — взволнованно прошептал Артур. — Видишь, там, за столиком в углу. Смотри, какие волосы. Правда, красивые?

Эмили не возражала. Волосы действительно были потрясающие — гладкие и блестящие, они тяжелой волной лежали на плечах девушки. Чтобы добиться такого эффекта, Дженнифер, наверное, полдня намывала голову разными шампунями и кондиционерами, потом тщательно расчесывала всевозможными массажными щетками и долго укладывала каждый локон с помощью дорогих гелей. Эмили внутренне сжалась от нехорошего предчувствия: обычно девицы, у которых хватает сил на такую прическу, оказываются мрачным занудами, начисто лишенными чувства юмора. Эмили приготовилась увидеть холодные глаза и неулыбчивое лицо, на котором к тому же нет ни грамма косметики.

Артур и Эмили направились к девушке. Она, заслышав шаги, обернулась и поднялась им навстречу. Эмили взглянула на Дженнифер и поняла, что образ, который она себе нарисовала, абсолютно не соответствовал действительности. Во-первых, Дженнифер отнюдь не пренебрегала косметикой — напротив, довольно смело пользовалась тенями, румянами и ярко-красной помадой.

Дженнифер поздоровалась и протянула руку. Эмили улыбнулась, отвечая на приветствие, и окинула ее беглым взглядом: простой черный свитер, плотно обтягивающий фигуру, осиная талия перетянута тонким золотым ремешком, и широченные брюки-клеш, из-под которых выглядывают туфли на высоких каблуках.

«Почему Артур не предупредил!» — мысленно воскликнула Эмили, хотя и сама толком не представляла, какого рода предупреждения она ждала от брата, однако чувствовала, что в своей прозрачной блузке с пышным жабо выглядит глупо и не вписывается в компанию просто и уютно одетых Дженнифер и Артура.

Пока Эмили переживала по поводу своего неудачного наряда, Дженнифер повернулась к Артуру, взмахнула ресницами и одарила его томной улыбкой.

«И он еще говорит, что эта девица собирала ракушки на морском берегу!»

— Сэм опаздывает, — заметил Артур.

— Сейчас подойдет, — сказала Эмили. — Думаю, это мы пришли чуть раньше.

Они переглянулись со смущенной улыбкой и замолчали.

— Давайте сядем, — предложила Эмили.

Они стояли в проходе, создавая пробку и мешая суетливой беготне официантов, которые выстроились за спиной Дженнифер в небольшую очередь и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, балансируя тяжелыми подносами с посудой.

Однако Дженнифер не сдвинулась с места, то ли не расслышав, то ли нарочно не обращая внимания на слова Эмили.

— Давайте все же отойдем в сторону — мы загородили весь проход, — повторила Эмили, на этот раз обращаясь к брату.

Она заметила испуганное выражение, промелькнувшее на лице Артура, и увидела официантку с большим кувшином воды и четырьмя стаканами, которая решительно приближалась к их группе и, похоже, не собиралась останавливаться из-за возникшего на ее пути препятствия. Эмили поняла, что глуховатой подруге Артура грозит страшная опасность, и, оставив церемонии, оттолкнула ее в сторону. Дженнифер покачнулась, взмахнула руками, ловко выбила кувшин из рук официантки и с печальным «ах!» рухнула в объятия Артура. Он вместе со своей драгоценной ношей отступил на шаг назад. Эмили тоже охнула, когда на нее обрушился поток ледяной воды, и осталась неподвижно стоять, чувствуя, как насквозь промокший шелк плотно облепил тело, а запутавшиеся в волосах кубики льда приятно холодят кожу на голове.

Когда Сэм вошел в зал и увидел взъерошенную Эмили, в первый момент ему показалось, что она забыла надеть блузку и снова предстала перед удивленной публикой обнаженной до пояса. Сэм не растерялся — ему уже доводилось видеть нечто подобное и даже самому участвовать в спасении попавших в беду девушек. Пока жертва в полном оцепенении таращилась в одну точку, он успел стянуть с себя свитер и, в два скачка оказавшись у места катастрофы, накинул его на плечи Эмили.

— Привет, — сказал он. — Опять не повезло?

Взяв со стола полотняную салфетку, он аккуратно промокнул капли на лице Эмили. Она стояла смирно, как послушный ребенок, и молча смотрела на него снизу вверх, потом немного пришла в себя, тихонько охнула и прижалась к груди своего спасителя. Когда Эмили отстранилась, на рубашке Сэма осталось влажное пятно. Она быстро натянула свитер: внутри было тепло и уютно и приятно пахло туалетной водой Сэма.

— Можно я оставлю его себе? — робко попросила Эмили.

— Насовсем?

— Нет, только на сегодняшний вечер.

— Конечно, он тебе очень идет.

Эмили попрыгала на одной ноге, затем на другой — вытряхнула воду из ушей — и, как могла, утешила перепуганную официантку, сказав, что все в полном порядке. Наконец все уселись за стол. Официанты еще некоторое время кружили возле них — двое вытирали лужи на полу, а метрдотель сам принес бутылку шампанского за счет заведения и личные глубочайшие извинения, хотя, по мнению Эмили, извиняться должна была Дженнифер, которая была единственной виновницей происшедшего. Но та упорно молчала.

— Эмили, — Артур кашлянул, — нам очень жаль, что все так получилось.

— Ничего страшного, но, если бы Дженнифер вовремя отошла в сторону, я бы избежала освежающего душа.

— Я просто не заметила официантку, — пробормотала Дженнифер и добавила: — Хочешь, я сверну тебе одеяние из скатерти.

Предполагается, что это такая шутка? Эмили не поняла.

— Очень мило с твоей стороны, но мне нравится свитер Сэма. Я уже почти высохла. Надеюсь, простуда мне не грозит. Только волосы мокрые.

— Пустяки, — сказал Сэм. — Прическа получилась великолепная: эффект влажных волос — последний крик моды.

— Ну что же, начнем все сначала, — жизнерадостным голосом произнесла Эмили. — Мы с Дженнифер и поздороваться-то толком не успели.

Дженнифер привстала и протянула руку через стол. Пожимая узкую белую ладонь, Эмили отметила короткие ногти девушки, покрытые темно-зеленым лаком, и массивное серебряное кольцо на указательном пальце.

— А с Сэмом вы знакомы? — с натужной любезностью спросила Эмили и сама внутренне поморщилась.

Дженнифер кивнула и покосилась на Сэма. Он ухмыльнулся и едва заметно подмигнул ей. Эмили была неприятно удивлена. Что это значит — он хотел поддержать Дженнифер, которую допрашивает сестра ее приятеля, или наоборот — смеется над дотошной сестрой, которая мучает своими вопросами несчастную девушку?

Сэм перевел взгляд на Эмили, пожал плечами и расплылся в улыбке. Она сделала суровое лицо и произнесла одними губами: «Предатель!»

Эмили вдруг подумала, что знает Сэма не первый год, но до сих пор толком не разглядела его и не могла бы с уверенностью сказать, какого он роста, какого цвета у него волосы и глаза… Грустные карие глаза, определила Эмили, и волосы тоже красивые — слегка вьющиеся, густые и блестящие, без сомнения, это работа ветра и моря, а разные хитрые шампуни, гели и кондиционеры тут ни при чем. Да, он ничего, очень даже симпатичный, большой и сильный. Может быть, в облике Сэма нет изящества и утонченности, но в этой внешней шероховатости и кроется его обаяние. Эмили невольно вспомнила, как, прижимаясь к груди Сэма, она чувствовала под рубашкой крепкое мускулистое тело.

Внимательно изучив Сэма, она выставила ему наивысший балл, однако его мужское обаяние не тронуло и не взволновало Эмили. Точно так же она могла бы окинуть рассеянным взглядом незнакомца, который едет по встречному эскалатору — он направляется вниз, а Эмили спешит наверх. Незнакомец постепенно приближается, у Эмили достаточно времени, чтобы рассмотреть его, — он привлекательный, о нет, не то слово — красивый, как же повезет девчонке, которой достанется такой славный парень. Еще секунда — и они разминулись. Все, промелькнувшее лицо стерлось из памяти, она больше никогда не вспомнит об этой случайной встрече.

— И давно вы знаете друг друга? — вежливо поинтересовалась Эмили, внимательно поглядывая то на Сэма, то на Дженнифер.

— Да нет, не очень, — ответил Сэм. — Нас познакомил один общий приятель.

Дженнифер согласно кивнула.

Эмили выбрала из корзинки кусочек хлеба.

— И вы оба знали, что встретитесь сегодня вечером? — спросила она, намазывая хлеб маслом.

— Конечно, Артур говорил, что собирается пригласить Сэма, — Дженнифер накрыла своей ладонью руку Артура и добавила, глядя Эмили в глаза: — Надеюсь, он и тебя не забыл предупредить, что, кроме Сэма, тебе еще предстоит встреча со мной.

На некоторое время за столом воцарилась тишина. Сэм, следуя примеру Эмили, стал аккуратно намазывать масло на хлеб. Дженнифер взяла салфетку, которая причудливой пирамидкой возвышалась перед ней на тарелке, и стала разворачивать сложную конструкцию. Внешне она была абсолютно спокойна, но Эмили заметила, как подрагивают утолки туго накрахмаленного полотна. Дженнифер хотела положить салфетку себе на колени, но та почему-то соскользнула на пол. Когда голова Дженнифер исчезла под столом, Сэм наклонился и прошептал Эмили на ухо, так тихо, что даже Артур ничего не расслышал: «Будь с ней поласковей. Поверь, Дженнифер того стоит».

Возле столика появился официант и без всякого предупреждения приступил к оглашению меню. Дженнифер вздрогнула и, вынырнув из-под стола, испуганно обернулась на голос. Ее великолепные длинные волосы взметнулись в воздух и мягкой волной скользнули по лицу Эмили.

Исключительно из чувства сострадания к брату, Эмили сделала вид, что ничего не произошло. Она невозмутимо сняла черную волосину — ту, что прицепилась к носу, — и еще одну, прилипшую к верхней губе, и углубилась в свой экземпляр меню, внимательно следя по тексту за выступлением официанта. Однако, переворачивая страницу, не удержалась и бросила взгляд в сторону Сэма.

«Невероятно! Видишь, что мне приходится терпеть!»

Сэм сделал круглые глаза и посмотрел на нее, как на святую мученицу. Эмили спряталась за папку с меню, боясь расхохотаться в голос.

Очевидно, ледяной душ, который Эмили приняла в начале ужина, создал мощный заряд статического электричества, потому что в течение всего вечера ей приходилось регулярно смахивать со своего лица и одежды волосы Дженнифер. Сэм наблюдал за безмолвными страданиями Эмили, глядя на нее смеющимися глазами.

Артур, напротив, ничего не замечал. Если бы к их столику подсела сама Дженнифер Энистон, голливудской актрисе пришлось бы скучать в одиночестве. Для Артура в целом мире существовала только одна Дженнифер — его единственная и неповторимая русалка с рассыпавшимися по плечам черными локонами. По восторженному лицу Артура было видно, что он до сих пор не может поверить в выпавшее на его долю несказанное счастье.

— Ты часто бываешь в Лондоне? — спросила Эмили у русалки, предпринимая еще одну попытку завести более-менее внятный разговор.

— В Лондоне?-Дженнифер вонзила нож в маленькую сдобную булочку. — Впервые я попала в Лондон, когда мне было лет десять. И тогда же меня забрали в полицию.

— О нет, не может быть! — воскликнула Эмили. — За что?!

— Наш класс принимал участие в скаутском параде, и я должна была нести знамя школы, а вместо этого оказалась в участке. Меня арестовали в «Хамлиз», — мрачно сообщила Дженнифер.

«Какая неприятная история, — подумала Эмили. — Наверное, для ребенка это была тяжелая психологическая травма, последствия которой, возможно, сказываются до сих пор». Она прикусила губу — ничего смешного. Но Дженнифер с таким зверским выражением лица смотрела на пронзенную ножом булочку, словно серийный убийца на свою очередную жертву, что Эмили фыркнула и поспешно уставилась в свою тарелку.

— Если ты выглядела так же, как сейчас, то вполне понятно, почему у них возникли подозрения, — сказал Сэм. — Если честно, не могу представить тебя маленькой девочкой в розовом платьице и с пышными бантами в тонких косичках.

— Ты прав, — согласилась Дженнифер. — Образ Пеппи-Длинный чулок больше соответствует действительности. — Она повернулась к Эмили и сказала, понизив голос: — Я у них кое-что украла.

Сделав признание, Дженнифер снова рубанула несчастную булочку. Нож прошел сквозь истерзанную плоть, с омерзительным скрежетом царапнул по тарелке, отскочил и, описав в воздухе широкую дугу, с глухим стуком брякнулся о деревянный пол. За столом воцарилась тишина, сидящие рядом люди тоже смолкли и уставились на нож. Первым пришел в себя Артур.

— Что ты у них сперла? — с притворным ужасом прошептал он.

Дженнифер сдавленно хихикнула.

— Журнал «Плейбой». Я знала, что по доброй воле мама никогда бы мне его не купила.

— Ну и что было дальше? — спросила Эмили, утирая выступившие от смеха слезы.

Неизвестно, каким образом рассказ о краже повлиял на ее отношение к Дженнифер, но Эмили вдруг решила, что подруга Артура ей определенно нравится. У Дженнифер все же есть чувство юмора, хотя его сразу не заметишь, но если присмотреться повнимательнее…

— Меня отпустили. Дяденьки полицейские поверили в мою версию: я взяла журнал по ошибке, думала, что мама за него уже заплатила.

— Но журнал все равно отобрали?

— Нет, разрешили оставить. Но мама сказала, что не желает видеть у себя в доме эту пошлость.

— Завтра же пойдем в магазин, я куплю тебе подшивку за целый год, — пообещал Артур.

Дженнифер намазала маслом останки булочки.

— Я пойду с тобой куда угодно, только не в магазин.

— Напрасно, — рассмеялась Эмили, — вкусу Артура можно доверять, особенно в том, что касается цветовой палитры.

Девушка хмыкнула и почти целиком затолкала булочку в рот.

— Дженнифер работает дизайнером по интерьеру, — с гордостью сообщил Артур.

Эмили понимающе закивала, хотя с трудом представляла, какой интерьер может придумать его бесподобная Дженнифер.

— Она завалена заказами на целый год вперед, — добавил Артур, словно прочитав мысли сестры.

— Я тоже познакомился с Дженнифер благодаря ее работе, — вставил Сэм. — Она делала проект беседки для нашего сада.

Положенные полчаса терпеливого ожидания истекли, и возле столика появился официант с подносом, на котором дымились тарелки с ароматной ухой. Вся четверка дружно взялась за ложки, чтобы отдать должное великолепному супу. Сэм, понимая, что Артуру и Дженнифер не терпится вернуться к своему воркованию, завел разговор с Эмили.

— Я помню то лето, когда мы с тобой познакомились.

— Я тоже, — пробормотала Эмили, боясь поднять глаза от тарелки.

— Ты еще рассказывала, что вы с родителями каждый год приезжаете в Сент-Брайдз на каникулы. — Эмили кивнула. — Но больше я тебя здесь не видел.

— Да. Это было мое последнее лето в Корнуолле.

— Почему?

Эмили наконец осмелилась взглянуть на него.

— Наверное, потому, что я выросла и перестала ездить на каникулы вместе с родителями.

— Я на него тогда ужасно рассердился, — сказал Сэм. Он не назвал имени Оливера, но ни секунды не сомневался, что Эмили прекрасно поймет, о ком идет речь. — Я первым увидел тебя на пляже, еще накануне, и рассказал ему. На следующий день мы пошли вместе, но предполагалось, что знакомиться должен я, а он просто будет рядом — для подстраховки.

Сэм легко рассмеялся. Он рассказывал о событиях почти десятилетней давности так, словно все это больше не имеет никакого значения — было и прошло.

Но, несмотря на шутливый тон Сэма, Эмили поняла, что он пережил, и была глубоко тронута его рассказом. На самом деле тогда она смотрела только на Оливера и даже не заметила Сэма, робко топтавшегося за спиной друга. Все, что Эмили помнила о дне первой встречи, — это странное чувство, когда Оливер обнял ее за плечи сильной загорелой рукой, и потом, позже, когда Эмили провела пальцами по его груди, покрытой золотистыми, выгоревшими на солнце волосками, стряхивая крупинки белого песка.

— Ты собираешься с ним увидеться? — спросил Сэм.

Эмили показалось, что голос Сэма изменился, — в нем появилось едва заметное волнение, которого не было раньше, и какое-то напряженное ожидание. Однако она не могла отказать себе в удовольствии поговорить об Оливере.

— Да, то есть я надеюсь, что мы увидимся. К сожалению, я не была на той вечеринке, которую он устраивал сразу после возвращения. Холли сказала, что звонила, но меня не было в городе, так получилось… — Эмили понимала, что говорит слишком много, но не могла заставить себя остановиться.

— Ты слышала, он и Несси…

Эмили кивнула и отвела взгляд. Она ждала продолжения, но знала: то, что собирается сказать Сэм, ей вряд ли понравится.

— Эмили, будь осторожна. — Так и есть, она не ошиблась. — С Оливером ты не будешь счастлива.

Она посмотрела на него с искренним удивлением.

— Я перехожу границы дозволенного? — спросил Сэм.

— Да, — коротко бросила Эмили.

Но Сэм не намерен был отступать.

— Я понял, что ничего не изменилось, еще там, в магазине, когда ты услышала о его возвращении, и сейчас — я вижу по твоему лицу, как само имя Оливера заставляет тебя волноваться.

Удивление во взгляде Эмили сменилось гневом и возмущением. Да как он смеет, кто дал ему право читать ей мораль и вообще разговаривать с ней в таком тоне?!

— Он только что бросил девушку, с которой прожил пять лет. — Сэм говорил мягко, тихим спокойным голосом, но даже Артур, который с упоением болтал о милых пустяках с Дженнифер, на секунду очнулся и тревожно переглянулся с Эмили. Она закатила глаза, изображая готовность честно играть роль светской дамы и терпеливо выслушивать разные глупости. Артур понимающе улыбнулся и вновь погрузился в воркование с Дженнифер.

— Я понимаю, тебе кажется, что он славный парень, — снова заговорил Сэм. — Милый, хорошо воспитанный человек, предупредительный и внимательный, причем не только со своей девушкой, но и со всеми женщинами, как и полагается галантному кавалеру. И по натуре весельчак, душа компании, к тому же хорош собой — настоящий красавец. Но на самом деле Оливер самовлюбленный эгоист, который ждет от окружающих только одного — восхищения его бесподобной персоной. Эмили, он не принесет тебе ничего, кроме страданий. Особенно теперь, после разрыва с Несси, Оливер не станет искать долгих и прочных отношений. Максимум, на что он готов, — это бурный и ни к чему не обязывающий роман, просто чтобы повеселиться и хорошо провести время. — Сэм сделал паузу и тихо добавил: — Я знаю, в это трудно поверить, но иногда Оливер может вести себя как последний негодяй.

— Я тоже хочу повеселиться и хорошо провести время, — с вызовом бросила Эмили, — с Оливером или без…

— Не сердись… — от волнения Сэм чуть повысил голос.

Эмили заметила, что Артур снова навострил уши и время от времени с недоумением поглядывает в их сторону.

— По-моему, это ты сердишься, — прошипела Эмили, — на меня. Не понимаю, что ты себе напридумывал: после его возвращения из Штатов я с ним даже не виделась.

«Но обязательно увижусь, в ближайшую субботу».

Сэм кивнул.

— Извини, — сказал он бесцветным голосом. — Я не хотел тебя обидеть.

Выдернув из ведерка со льдом бутылку шампанского, Сэм разлил остатки вина по бокалам и подтянул к себе меню.

— Ну, что будем заказывать дальше — красное или белое?

Разговор об Оливере иссяк так же внезапно, как и начался. Сэм углубился в изучение карты вин с таким видом, словно это был единственный вопрос, который его интересовал.

Но, читая строчку за строчкой, он не понимал ни слова. Ему хотелось схватить Эмили за плечи и крикнуть: «Посмотри на меня! Чем я хуже? Разве со мной нельзя хорошо провести время? Эмили, почему же ты ничего не замечаешь?»

А она смотрела на пузырьки шампанского у себя в бокале и не могла заставить себя уйти от пусть опасной, но такой волнующей темы разговора.

— Ты с ним часто встречаешься?

— Нет. Мы живем слишком далеко друг от друга — он в столице, я в Корнуолле. — Сэм пожал плечами. — К тому же в последние годы наши интересы несколько разошлись.

— И все же, — не унималась Эмили, — ты приехал к нему на вечеринку.

— Потому что надеялся увидеть тебя.

Эмили опешила, не зная как реагировать на его слова. Что это — пустой комплимент, которому не стоит придавать особого значения? Или Сэм совершенно серьезно хочет сказать, что проехал триста миль ради встречи с ней? Эмили не верилось. Да и почему она должна верить? Они едва знакомы, виделись-то всего несколько раз, когда случайно оказывались в компании общих друзей, вернее, друга — Оливера.

— Пойдем на террасу, — резко сказал Сэм. Эмили вздрогнула от неожиданности. — Пойдем, — он почти приказывал, — посмотрим на море.

— Шутишь?

— Ничуть. Разве нам видно море из этого угла?

— Нет, не видно, — рассмеялась Эмили.

— А разве ты не обратила внимание — сегодня полнолуние.

Эмили отрицательно мотнула головой и бросила взгляд в сторону воркующей парочки.

— Уверяю тебя, они даже не заметят нашего отсутствия, — усмехнулся Сэм. — А на следующее блюдо раньше чем через полчаса рассчитывать не приходится, да и то если нам очень повезет и заказанную рыбу выловят достаточно быстро. В зале так душно. Идем, подышим свежим воздухом.

Они прошли между столиками к высокой стеклянной двери, ведущей на террасу.

Эмили полной грудью вдохнула свежий морозный воздух.

— Неужели тебе не холодно? — она поежилась и, обхватив себя руками, спрятала под мышками озябшие ладони.

— Ни капельки, — соврал Сэм, стараясь подавить дрожь и не клацать зубами от холода.

Летом Эмили и Артур часто обедали в «Пеликане», но они бывали здесь днем, и Эмили никогда не приходилось видеть город и море ночью при полной луне. Она и представить не могла, какой великолепный вид открывается с высокой террасы ресторана: вдали мерцали тысячи ярких огней — на рыбацких лодках, покачивающихся возле причалов, в окнах домов, разбросанных по окрестным холмам, и на шоссе, по которому мчались автомобили с включенными фарами.

Терраса находилась на краю утеса, ее огораживал невысокий парапет, за которым не было ничего, кроме черной пустоты и отвесных скал, уходящих вниз на сотню футов к узкой полоске каменистого пляжа.

Они стояли, прислонившись к парапету, в молчании смотрели в темноту на далекие огни и прислушивались к тихому шелесту волн, перекатывающих гальку на морском берегу. Эмили чувствовала плечо Сэма, едва касающееся ее плеча, ей было хорошо и спокойно.

— Ты слышишь шорох прибрежной гальки под набегающей волной. Она то бросает ее на берег, то снова в море влечет за собой… — Эмили медленно произнесла несколько строк из какого-то давно забытого стихотворения. — …И, отступив, возвращается вновь к берегу робко волна, — она помолчала, вспоминая слова, — и вечная повесть светлой печали в мерном ритме ее слышна… — Эмили запнулась.

— А дальше забыла? — поддразнил ее Сэм.

— Не забыла, не забыла, — голосом капризного ребенка протянула Эмили. Она рассмеялась, откинув голову, и вдруг резко оборвала смех. — Извини, не помню. — Эмили вздрогнула и еще крепче обхватила себя руками.

— Замерзла? Хочешь вернуться?

— Нет.

— Иди сюда. — Сэм придвинулся ближе и обнял ее за плечи. Эмили прижалась к его теплому боку, чувствуя, как уходит напряжение. — Красивое стихотворение. Что там дальше, помнишь?

Эмили подняла голову и взглянула на Сэма.

— Не помню, ни единого слова.

Он понимающе улыбнулся, с трудом подавив в себе желание наклониться и поцеловать ее.

— Что ты делаешь в Корнуолле? — неожиданно спросила Эмили.

— Работаю в питомнике отца, — сказал Сэм. — Мы выращиваем розы.

Сэм произнес простые слова, но что-то в его тоне привлекло внимание Эмили — захотелось продолжить разговор и непременно выяснить все подробности.

7

Эмили знала, что Сэм родился и вырос в Корнуолле. Но для нее было абсолютной новостью известие о том, что семья Финчей владеет питомником и уже несколько десятилетий занимается разведением роз, Эмили не знала и того, что полгода назад Сэм вернулся в Корнуолл и решил остаться работать вместе с отцом.

— Питомник называется «Тревисси». Он известен далеко за пределами графства. — Фраза прозвучала просто, без хвастовства, но в голосе Сэма слышалась явная гордость. — В Англии наши розы пользуются большим спросом.

Воодушевленный интересом Эмили к его занятиям, Сэм попытался за десять минут объяснить ей все тонкости разведения роз, на изучение которых ему потребовались многие годы. Наконец, когда Эмили взмолилась о пощаде, Сэм прервал свое вдохновенное повествование, на секунду умолк, затем снова заговорил:

— Если ты слышишь слово «роза», что тебе представляется в первую очередь?

Они все еще стояли на террасе, и Сэм по-прежнему обнимал Эмили за плечи. Она закрыла глаза и на мгновение спрятала голову у него на груди. Подумав, Эмили описала свое видение:

— Длинный стебель — прямой и жесткий — и пышный цветок с тонкими изящными лепестками темно-пурпурного цвета.

— А запах?

— О, великолепный запах, от которого кружится голова.

— Сомневаюсь.

Эмили распахнула глаза и в недоумении уставилась на Сэма.

— Почему?

— То, что тебе привиделось, — это новый современный сорт, как правило, такие розы почти не пахнут.

— Ладно, — согласилась Эмили. — Но давай предположим, что некоторые розы все же имеют запах.

— Давай предположим.

— Тогда какие именно?

— Вот именно — какие. Только старинные классические сорта, но никак не нарисованный тобой современный гибрид чайной розы.

— Интересно, кому может понравиться цветок без запаха?

— Очень многим. Такие розы продаются в большинстве цветочных магазинов. И люди с удовольствием их покупают. Во-первых, им кажется, что роза такой и должна быть, — они же не знают, какими бывают настоящие розы. Но главное, у них просто нет выбора.

— Хорошо, классические сорта великолепно пахнут, а внешне они похожи на современные розы?

— Нет, совершенно не похожи. Современные гибриды торчат из земли жестким веником. У них такой надменный вид, как будто они вырвались на волю после долгого заточения, где их держали связанными, а теперь не могут поверить в собственную свободу и поэтому беспрестанно кричат всему миру: «Смотрите, какие мы независимые существа!» Они напыщенные гордячки, которые никогда не сумеют гармонично вписаться в сад и переплестись своими ветвями с другими растениями, как это любят делать кустарниковые розы. И окраска у них обычно вызывающе яркая — кроваво-красная и ядовито-оранжевая, как у карамельных леденцов, или приторно-розовая, как у губной помады, и огромные цветы с крупными, широко раскрытыми лепестками. Старинные розы не такие: у них преобладают нежные оттенки розовых и бежевых тонов, а по форме они идеальны. Ничего красивее я не видел. — Сэм приподнял согнутую в локте руку и сложил пальцы, изображая чашу с изящно выгнутыми краями.

— Потрясающе! Дай-ка попробую угадать, какими розами славится «Тревисси».

— О нет, все не так просто.

— Почему? Что же, в таком случае, вы выращиваете — пресные чайные гибриды или старинные кустарниковые розы? — спросила Эмили, с видом знатока используя садоводческие термины.

— Ни те и не другие, — сказал Сэм.

Эмили нахмурилась.

— Ничего не понимаю.

— Сейчас попытаюсь объяснить. Кустарниковые розы бывают разных видов — галльская, дамасская, белая и многие-многие другие. Во Франции из них стали выводить садовые сорта, которые появились и у нас, в Англии, и выращивались в садах в течение нескольких веков. А потом, примерно лет сто назад, появился гибрид — чайная роза: яркая, крупная, неприхотливая, расцветает в самом начале лета и держится до глубокой осени. Она быстро завоевала популярность благодаря своим коммерческим свойствам, а отсутствие запаха и грубый, по сравнению со старинными розами, внешний вид казались несущественными мелочами. Чайная роза вошла в моду и почти полностью вытеснила классические сорта. В какой-то момент даже появилась угроза, что некоторые из них — самые красивые, самые изящные и потому самые трудные для разведения — и вовсе исчезнут.

— Понятно. Вы занимаетесь редкими видами роз?

— В тридцатых годах прошлого века знаменитые английские садовники Гертруда Джекилл и Констанция Спрай стали бороться за сохранение классических сортов. Питомник «Вайта Саквилл-Уэст» в Сиссингхэрсте специально занимался разведением кустарниковых роз. Только благодаря их усилиям до нас дошли такие древние сорта, как Rosa Munda[2] (говорят, цветок был назван в честь фаворитки короля Генриха II), Бель де Креси, Кардинал де Ришелье, Графиня де Мюринэ.

В устах Сэма изысканные французские названия звучали, как таинственные заклинания, и Эмили, которая никогда в жизни не задумывалась о розах — ни о чайных гибридах, ни о классических кустарниковых, — слушала его как завороженная.

— Вслед за ними и другие питомники стали выращивать настоящие розы, и теперь в Англии есть замечательные коллекции.

— В том числе и в «Тревисси»?

— Да, у нас есть интересные экземпляры, но мы работаем в несколько ином направлении. — Сэм сделал паузу, словно собирался поведать Эмили о каком-то грандиозном открытии. — Декоративные кустарниковые розы во многом схожи со своими дикими предками, и хотя это означает, что они могут быть безумно красивы, но в то же время возникают и некоторые проблемы: главная — слишком короткий период цветения. Это не так важно, если у тебя огромный сад, где есть разные сорта, которые будут цвести, сменяя друг друга. Но большинство людей разводят небольшие сады, поэтому чайная роза и приобрела такую популярность. И вот, в семидесятых годах специалисты попытались найти решение. Первыми за дело взялись два человека — садовник Дэвид Остин из Шропшира и мой отец здесь, в Корнуолле.

Эмили поудобнее устроилась в объятиях Сэма, с удовольствием слушая его неторопливый рассказ.

— Они стали скрещивать кустарниковые розы с некоторыми сортами чайных, чтобы добиться способности к более долгому цветению, которой обладают гибриды, и, с другой стороны, сохранить естественную красоту и аромат диких роз. И в конце концов им удалось выполнить задуманное. Они создали совершенно новую розу, которая в то же время является прямым потомком знаменитых сортов прошлого. Дэвид Остин назвал свою коллекцию «Английская Роза», а отец — «Золотое Наследие».

Теперь, сорок лет спустя, мы продолжаем развивать нашу коллекцию и одновременно выращиваем традиционные кустарниковые розы. Оба вида прекрасно дополняют друг друга и очень гармонично вписываются в окружающий пейзаж. Найти розы и внешне, и по запаху похожи на своих французских родственников, но могут цвести гораздо дольше и не подвержены различным заболеваниям — они не боятся мучнистой росы и на их лепестках никогда не появляются черные пятна.

— И сколько же видов в вашей коллекции? Сотни? Тысячи?

— Обычно в течение сезона «Тревисси» предлагает три или четыре новых вида. В прошлом году было только два — Дочь Габриэля и Летняя Песня. Мы представляли их на цветочной выставке в Челси.

Эмили понимающе закивала головой.

— Наверное, скрещивать розы очень трудно, если вы производите всего два-три новых сорта в год.

— В год! — воскликнул Сэм. — Иногда на создание новой розы уходит несколько лет. А потом, мы не хотим засорять нашу коллекцию случайными сортами и специально держим ее относительно небольшой.

«Чайный гибрид» — словосочетание вызвало у Эмили смутное воспоминание: ей лет восемь-девять, она идет по дорожке сада среди высоких розовых кустов, цветы выглядят именно так, как их описал Сэм, — длинные упругие стебли, пышные головки с огромными, широко раскрытыми лепестками — ядовито-оранжевые, кроваво-красные и темно-лиловые, почти черные. Эмили шагает вслед за мамой, только что прошел дождь, и влажная трава липнет к ногам. Мама пожимает плечами и бормочет, обращаясь скорее к самой себе, чем к Эмили: «Не понимаю, почему чайные гибриды всегда окрашены в такие дикие цвета?» Эмили представилось, что сейчас они повернут за угол дома, выйдут на поляну и увидят стол, на котором лежит странное и жутковатое угощение — горы разноцветных пирожных и тортов вперемежку с конфетами в обертках из яркой фольги — чайные гибриды.

— Когда ты начал работать в питомнике? — спросила Эмили.

— В шесть лет я уже помогал отцу, подростком участвовал в летних работах. Сколько себя помню, вся жизнь так или иначе была связана с питомником. Но серьезно я начал заниматься семейным бизнесом только полгода назад.

«Интересно, — подумала Эмили, — как это выглядит — работать под руководством отца».

— Мы с ним неплохо ладим. — По его голосу Эмили поняла, что Сэм улыбается. — Отец отдает приказание, а я исполняю. Если у меня появляются возражения, папа велит заткнуться.

— Правда?

— Нет, конечно. У отца потрясающая интуиция, он чувствует растения и всегда знает, что для них хорошо, а чем можно навредить. Сорок лет проб и ошибок не проходят даром.

— Ну, наверное, все же существуют какие-то записи, или он все держит в голове?

— Нет, что ты, при выведении нового сорта мы фиксируем каждый шаг.

— M-м, понятно… У них должно быть столько шипов, — задумчиво протянула Эмили и тут же смущенно зажала рот ладошкой. — Ой, извини. Я сказала глупость?

Сэм расхохотался.

— Просто надо знать, как с ними обращаться. Со временем это становится шестым чувством. Вот посмотри, — он показал руку, — никаких царапин.

Она взяла его руку и внимательно осмотрела каждый палец.

— О, они такие зеленые, — удивилась Эмили, — как у садового гнома, который охраняет растения.

— Скорее, грязно-коричневые с черными полосками под ногтями, как и полагается садовнику, — пошутил Сэм, надеясь продлить разговор о руках, чтобы подольше чувствовать на своей ладони пальчики Эмили. — Если тебе интересно взглянуть на «Тревисси», я бы мог завтра устроить экскурсию.

— Завтра с утра мы с Артуром едем по делам, а потом я возвращаюсь в Лондон.

Эмили отпустила его руку.

— Вы будете заняты весь день?

— Нет, после обеда Артур должен вернуться на работу, но…

— Тогда удели мне час. Сможешь?

— С удовольствием.

— Только учти, сад пока совершенно голый, — предупредил Сэм. — Март не самый подходящий месяц для осмотра питомника, вот в июне-июле все будет в полном цвету. Пообещай, что еще раз приедешь летом. А пока я покажу тебе оранжереи, там тоже есть на что посмотреть.

— Хорошо. Мы съездим в Сент-Брайдз, а на обратном пути Артур закинет меня в «Тревисси».

— Договорились, — сказал Сэм.

Они помолчали, глядя в темноту на далекие огни.

— Как думаешь, наше отсутствие уже заметили? — спросила Эмили.

— А ты как считаешь, второе блюдо уже подали? — вопросом на вопрос ответил Сэм.

Они вернулись в зал и направились к своему столику. Сэм не ошибся — официанты с заказом не спешили, но Эмили еще издали уловила вопросительный взгляд брата. Когда она усаживалась на свое место, Артур улыбнулся и одобрительно подмигнул. Эмили поняла: на обратном пути ее ждет подробный допрос о том, что они так долго делали на террасе в такой холод. И она заранее знала, какова будет реакция Артура: «Сэм отличный парень, в тысячу раз лучше Оливера».

— А твои брат и сестра, они тоже работают в питомнике? — спросила Эмили, укладывая себе на колени салфетку.

— Нет. Брат преподает в колледже в Эксетере, а сестра живет в Лондоне — делает карьеру брокера на фондовой бирже.

Эмили представила, как молодая энергичная бизнес-леди появляется на работе, вырядившись в цветастую юбку, которую брат-садовник подарил ей на день рождения.

Она покосилась на своего брата. Но Артур уже покинул реальный мир: рука Дженнифер лежала в его руке, он нежно поглаживал указательным пальцем ладонь девушки и нашептывал что-то невероятно трогательное.

«Нет, — подумала Эмили, — он и не вспомнит о том, что мы куда-то выходили и отсутствовали почти полчаса. Единственным воспоминанием сегодняшнего вечера для него будут прекрасные глаза его длинноволосой русалки».

А для самой Эмили главным воспоминанием стал рассказ о «Тревисси».

После того как они, дождавшись, наконец, когда официанты подадут знаменитое фирменное блюдо «Пеликана» fruits de mer — «Дары моря», отведали его и отправились домой, и Эмили, пожелав Артуру спокойной ночи, ушла к себе в комнату, улеглась в постель и погасила свет, красоты розового питомника все еще стояли у нее перед глазами. Она слово в слово помнила рассказ Сэма и поняла, что с нетерпением ждет следующего дня, чтобы воочию увидеть чудесный сад.

8

Но прежде чем отправиться на экскурсию в «Тревисси», необходимо было тщательным образом исследовать Сент-Брайдз.

Утро выдалось ясное, на высоком небе ни облачка, но с моря дул холодный ветер, от которого перехватывало дыхание. Они оставили машину Артура на стоянке возле пляжа и отправились в город.

Улицы Сент-Брайдза были пустынны. Эмили с удивлением озиралась по сторонам — куда подевались все жители? Ей казалось, что они одни во всем городе. Лишь на центральной улице навстречу стали попадаться одинокие прохожие, которые торопливо пробегали мимо, склонив головы и пряча носы в поднятые воротники пальто. Удручающее зрелище — Эмили зябко поежилась.

Конечно, она и раньше бывала в Сент-Брайдзе и видела его при разной погоде: и под проливным дождем, и в густой снегопад, и в летний зной. Но почему-то всякий раз, когда Эмили возвращалась к своей идее об открытии магазина, она представляла город, залитый ярким солнцем, с улицами, запруженными толпами отдыхающих.

«Сейчас еще только начало марта, — утешала себя Эмили. — Сезон начнется месяца через два, появятся туристы, и Сент-Брайдз сразу оживет».

И все же Эмили расстроилась — она никак не думала, что город может выглядеть таким заброшенным. Кроме того, ее ждало еще одно разочарование — как минимум половина магазинов зимой не работала, во многих витринах были вывешены таблички: «Закрыто до 31 мая». Перспектива стать владелицей небольшого художественного салона под названием «Морская волна» уже не казалась столь заманчивой. Если раньше идея начать собственное дело представлялась довольно рискованной, то теперь она выглядела откровенно путающей. Окидывая взглядом серые дома и безлюдную улицу, Эмили совсем загрустила. В городе и так полно торговцев всевозможными сувенирами. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что покупатели будут ломиться в ее магазин, разве только в самый разгар лета, когда обалдевшие туристы готовы смести с прилавков все, начиная от кустарных поделок из камней и ракушек и до последнего гвоздя в скобяной лавке. В остальное же время главными покупателями будут местные жители, которым нужны простые и дешевые товары повседневного спроса, вряд ли их заинтересуют художественные ценности. И если Эмили хочет привлечь обитателей Сент-Брайдза, ей придется очень постараться, она должна предложить им нечто такое, от чего скромные граждане провинциального городка и окрестных деревень не смогут отказаться.

Однако унылая картина не могла заставить Эмили так легко отказаться от мечты, которую она вынашивала не один год. В последнее время Сент-Брайдз начал бурно развиваться, число туристов постоянно растет. Взять хотя бы «Пеликан»-успех ресторана очевиден, он пользуется большой популярностью и не пустует даже зимой. Но даже если Эмили придется закрыть магазин на несколько месяцев — ничего страшного. Это время она сможет посвятить подготовке к сезону: посетить торговые ярмарки и выставки, поговорить с художниками, работающими в студиях «Кокпит» и «Грейт-Уэст» в Лондоне, с модельерами и ювелирами, заключить договора с производителями керамики и кожгалантереи. Также можно привлечь местных ремесленников. Некоторых она знала. Однажды Артур познакомил ее с умельцем, который вырезал деревянные лодочки и плел симпатичные безделушки из сухих водорослей.

Минут через десять после бесцельного блуждания по пустынным улицам Артур не выдержал, он чуть забежал вперед и остановился перед Эмили.

— Хватит, поехали домой. — Чтобы перекрыть шум ветра ему приходилось почти кричать. — Если ты хочешь жить здесь, я мог бы помочь найти работу. Тебе не обязательно открывать магазин.

— Серьезно? — Эмили придвинулась вплотную к брату. — Ты действительно считаешь, что мне не стоит начинать собственное дело? Или ты просто не в настроении? Я понимаю, погода не очень располагает к прогулкам.

Артур замотал головой.

— Нет, конечно нет. Можешь попробовать, но это будет чертовски трудно.

— Ой, смотри-ка. — Эмили заметила на другой стороне улицы крупную вывеску: «Агентство недвижимости» и, ухватив Артура за рукав, потащила его к доске объявлений. — Если бы мне удалось найти подходящее помещение, — сказала Эмили, разглядывая листовки с цветными фотографиями, — я уверена, что смогла бы наладить дело. У меня уже есть кое-какие соображения. Я знаю, с чего начать, знаю, какой товар надо купить, и примерно представляю, где и как его найти. И главное, у меня достаточно сил и желания, чтобы работать!

— Ты так решительно настроена? — удивился Артур.

— Да. — Эмили пожала плечами. — Почему бы не попытаться?

— А мне всегда казалось, что ты мечтаешь сделать карьеру театрального агента, поэтому и не уходишь от Кэрри Пайпер.

— Ну да, — вздохнула Эмили. — Я и сама так думала. Вообще-то это была не мечта — скорее, упрямство. Понимаешь, не хотелось доставлять ей удовольствие. — Эмили поморщилась, вспомнив лицо бывшей начальницы. — Тогда бы Кэрри считала, что выпихнула меня из фирмы. И я решила, что уйду по собственному желанию, когда появится какой-нибудь более интересный вариант… М-мда, не сказать, чтобы у меня получился триумфальный уход.

— И сколько у тебя денег?

— Мало. То есть недостаточно. Придется составить бизнес-план и взять кредит в банке.

— Боюсь, здесь тебе будет трудно. Надо начинать в каком-нибудь другом городе — побольше, чем Сент-Брайдз.

— О, ты хочешь сказать — подальше от тебя?

— Нет! Что за глупости.

— И даже после вчерашнего вечера ты не станешь возражать, если я…

— А что было вчера вечером?

— Ну, я подумала, что вела себя не очень вежливо… с Дженнифер. А потом мы с Сэмом ушли на террасу и долго не возвращались — тоже некрасиво получилось.

— Неужели? — улыбнулся Артур. — Вы долго отсутствовали? Я и не заметил.

Эмили покосилась на брата. Но тот смотрел на нее честными глазами. Она вспомнила, как Артур весь вечер ворковал со своей ненаглядной, и решила, что он просто не может ничего помнить.

— Если я открою магазин в большом городе, то аренда и все остальные расходы будут еще выше.

Артур кивнул, соглашаясь. Они прошли вниз по улице, затем свернули на бульвар, поднялись и вновь спустились по нескольким крутым каменным лестницам, соединяющим узкие боковые улочки, и вскоре вышли на центральную Фласс-стрит, которая вывела их к морю.

Артур открыл было рот, собираясь что-то сказать. Что-то очень важное — и непременно о Дженнифер, догадалась Эмили. Но в этот момент ей на глаза попалась вывеска: «Номер семнадцать» — очень милое название. Из всего того, что они видели за сегодняшнее утро, только магазинчик номер семнадцать почти полностью соответствовал тому образу, который Эмили нарисовала в своих фантазиях. Она тронула Артура за плечо и показала на вывеску. Но он, увлеченный своими собственными фантазиями, не заметил, что Эмили остановилась, и ушел вперед. Ей пришлось несколько раз окликнуть брата, прежде чем он вернулся в реальный мир.

Снаружи магазинчик выглядел жизнерадостно: стены выкрашены в розовато-оранжевый цвет, большое полукруглое окно и две ступеньки, ведущие наверх к приоткрытой входной двери. Эмили подошла поближе и стала разглядывать витрину. Товар был разложен красиво, но в дизайне не чувствовалось оригинальности — лишь скучная аккуратность. Эмили подняла глаза и заметила в глубине магазина молодую симпатичную женщину. Женщина сидела, положив руки на прилавок из гладко струганных досок, и смотрела в пространство безучастным взглядом.

Первым желанием Эмили было взбежать по ступенькам, войти в магазин и скупить все, что есть на полках, не обращая внимания на цены. Интересно, помог бы ее щедрый жест стереть обреченное выражение, застывшее на лице женщины? — Давай, вперед, — раздался у нее над ухом голос Артура. — Вполне вероятно, в недалеком будущем и ты можешь оказаться на ее месте.

Эмили сердито мотнула головой и решительно затопала по лесенке. Артур последовал за ней. Звякнул колокольчик, и они вошли в магазин. Переступив порог, Эмили остановилась на мгновение и огляделась по сторонам. Комната была наполнена густым ароматом лаванды и розового масла. Откуда-то из глубины магазина доносилась приглушенная музыка — по радио передавали фортепьянный концерт. Эмили как можно приветливее улыбнулась хозяйке.

Первое, что привлекало внимание посетителя, была высокая этажерка с витыми ножками и причудливым резным орнаментом. На верхней полке красовалась табличка с витиеватой надписью: «Не продается». На остальных полках громоздились всевозможные горшки и кувшины из цветной керамики, в самом низу стояла большая голубая ваза с букетом искусственных гиацинтов. Если грозная надпись на табличке относилась к самой этажерке, то посуда и цветы, очевидно, были предназначены для продажи. У стены напротив возвышался еще один раритет — массивный комод из темного полированного дерева. На комоде были выставлены вазы и вазочки, разрисованные причудливыми узорами. Эмили прошла вдоль комода, осторожно взяла одну из них и перевернула, чтобы посмотреть ценник — расписная посудина оказалась безумно дорогой. Эмили поставила вазу на место и отошла в сторону. Женщина за прилавком не шелохнулась, однако внимательно следила за каждым движением покупательницы. Эмили чувствовала на себе ее пристальный взгляд.

Фортепьянный концерт закончился, и в наступившей тишине стали отчетливо слышны шаги Эмили. Она медленно подошла к стеллажу и оглядела полки, на которых стояли разные безделушки: деревянная миска, наполненная яркими восковыми фруктами, серебряная рамка для фотографий, белая фарфоровая мыльница в форме ракушки, жестяная коробка для рукоделия с аляповатыми цветами на крышке, шкатулка, украшенная разноцветным бисером, рядом в углу были свалены метелки из ивовых прутьев и плетеные корзины для мусора.

«Я подожду на улице», — пробормотал Артур, отступая к выходу. Звякнул колокольчик, дверь с легким щелчком закрылась, и Эмили осталась один на один с печальной хозяйкой магазина.

Она бы с удовольствием кинулась вслед за братом, но уйти с пустыми руками было неудобно. Что купить? Эмили покрутила головой. На прилавке возле кассы она заметила проволочную сетку-вертушку, из кармашков которой торчали блеклые поздравительные открытки, рядом лежал рулон пестрой оберточной бумаги. Эмили вернулась к комоду. Один из приоткрытых ящиков был доверху забит вышитыми кухонными полотенцами и кольцами для салфеток из толстого матового стекла, в другом разместилась парфюмерная коллекция: пузырьки с лавандовыми духами, куски лавандового мыла и пучки сушеной лаванды, аккуратно перевязанные пальмовым волокном. Эмили схватила круглый, похожий на яйцо, кусок мыла и повернулась к женщине за прилавком. Но тут же вспомнила, что не взяла с собой наличные, а заставить себя выписать чек всего на два фунта девяносто восемь пенсов и отдать его человеку, у которого в глазах стоит мировая скорбь, Эмили не могла. Она покосилась на окно, надеясь привлечь внимание Артура и позвать его на помощь, но брат стоял спиной к витрине. Эмили густо покраснела и постаралась незаметно положить мыло на место, мечтая только об одном — незаметно выскользнуть из магазина.

Эмили уже почти решилась сделать шаг к двери, когда на глаза ей попалось какое-то яркое пятно. Из нижнего ящика торчал уголок материала. Эмили не поняла, что это такое, но ее поразил необыкновенно глубокий и сочный алый цвет ткани. И хотя в голове стучало: «Уходи, уходи, уходи», — любопытство взяло верх. Она наклонилась и потянула материал на себя.

Женщина за прилавком ожила и печально вздохнула: «Я купила это почти год назад. Понимала, что в Сент-Брайдзе вряд ли найдется покупатель на такую вещь, но все равно не смогла удержаться».

Все еще не понимая, что это за вещь, Эмили достала ее из ящика и развернула. Потрясающе! Она держала перед собой на вытянутых руках блузку из тончайшего, легкого, как паутина, шелка: длинные свободные рукава и круглый, открывающий шею и ключицы вырез. Эмили подошла к висящему на стене овальному зеркалу в тяжелой бронзовой раме. Но, даже не успев приложить блузку к груди, она уже знала, что непременно купит ее. И не только ради того, чтобы порадовать унылую женщину. Эмили показалось, что именно этот наряд лучше всего подойдет для вечеринки, намеченной на ближайшую субботу, на которую, по словам Кэтлин, приглашен Оливер.

Эмили не взглянула на ярлычок с ценой и не стала спрашивать, сколько стоит блузка. Она улыбнулась и молча протянула кредитку. Однако, судя по румянцу, появившемуся на бледных щеках женщины, и по тому, как она старательно заворачивала покупку в несколько слоев бумаги, Эмили поняла, что пробила в своем бюджете немалую брешь.

Пробормотав на одном дыхании: «Спасибо, до свидания», она выскочила из магазина и побежала догонять Артура, который ушел в дальний конец улицы.

— Вот и я. — Эмили взяла брата под руку.

— Надеюсь, ты не превратишься в нечто подобное, — буркнул он.

— В такую же одинокую и несчастную женщину?

— В такую же мрачную, пропахшую лавандой зануду.

— Конечно нет! Особенно если в мой магазин будут заглядывать такие же покупатели, как я. — Эмили похрустела зажатым под мышкой свертком. — Думаю, после моего визита бедняжка сможет еще полгода продержаться на плаву. Ну ладно, — хмыкнула она, видя недоверчивую улыбку Артура. — Мисс Лаванда закроет свою лавку и отправится в кругосветное путешествие.

На самом деле слабый румянец, вызванный удачной сделкой, не изменил общего выражения на лице женщины — она заворачивала покупку с таким трагическим видом, словно укладывала в гроб тело дорогого покойника. Наверное, даже в разгар сезона, когда в лавке полно туристов, которые расхватывают все от сушеной лаванды до восковых фруктов, эта печальная женщина не в состоянии улыбнуться.

В своем магазине Эмили все устроит совершенно иначе. Она ясно видела каждую мелочь. В центре комнаты Эмили поставит большой стеклянный стол на красивых витых ножках из кованого металла — однажды она видела такой стол в антикварном салоне. На столе разместятся предназначенные для продажи вещи. Какие? Эмили пока не знала, но представляла нечто потрясающее: изящные вещицы, которые словно светятся изнутри и наполняют своим сиянием всю комнату. Как только покупатель зайдет в магазин, они сразу же привлекут его внимание. Человеку захочется подойти поближе, рассмотреть их, потрогать и, конечно же, купить. И ассортимент должен постоянно меняться. Задача непростая, именно она и будет главной проблемой для Эмили: нужно постараться найти все эти замечательные вещи и одновременно вести торговлю в магазине. Да, как только дела пойдут в гору, Эмили наймет помощницу, которую поставит за прилавок, а сама займется поисками необходимого товара.

Артур вел машину по шоссе вдоль берега моря. Обогреватель работал на полную мощность, и вскоре в салоне автомобиля стало тепло. Эмили согрелась, перестала клацать зубами и снова вернулась к разговору об ужине в «Пеликане».

— Мне Дженнифер понравилась, — начала она.

— Спасибо, ты уже об этом говорила.

— Я помню, и говорю еще раз. Сначала я не была уверена, что она мне понравится, но потом… — Эмили помолчала, глядя в окно. Вдалеке виднелись рыбачьи лодки, вдоль кромки прибоя скользил парус, туго натянутый ветром, словно полосатый барабан. Отважный любитель серфинга лихо мчался по волнам, оставляя позади себя пенный след. — Она не похожа на то, что я ожидала увидеть.

— И что же ты ожидала? Интересно, как ты представляешь девушку, которая должна быть рядом со мной?

— Никак. То есть я хочу сказать, что не пытаюсь навязывать свое мнение. — Эмили запнулась, осторожно подбирая слова. — Ну, я представляла обыкновенную девушку, более заурядную, что ли. Девушку, которая носит джинсы, обожает смотреть телевизор и заниматься домашним хозяйством, которая полностью посвятит свою жизнь заботам о тебе, а в свободное время будет гулять с Карлом и возиться в маленьком садике за домом. — Эмили повернулась к брату и рассмеялась. — Думаю, мне хотелось, чтобы рядом с тобой была тихая и скромная провинциальная барышня, которой я смогу покровительствовать и при случае немного покомандовать. Но я никак не ожидала встретить экстравагантного дизайнера по интерьерам с зеленым маникюром и шикарными волосами, которые разлетаются во все стороны, стоит ей встряхнуть головой. — Артур фыркнул и затрясся от беззвучного смеха. — Итак, в первый момент я подумала: от нее лучше держаться подальше, потом — надо спасать любимого брата. Извини, но была у меня и такая мысль. Однако, внимательно присмотревшись к Дженнифер, я поняла, что она мне нравится, и перестала беспокоиться — о себе, прежде всего. Я была не права, — серьезно добавила Эмили, — она милая девушка.

— Не просто милая, — подхватил Артур, — Дженнифер — чудо. Вчера, пока вы с Сэмом болтали на террасе, я все смотрел, смотрел на нее и думал: «Как же мне повезло!» Мы знакомы всего две недели, а я уже не могу представить своей жизни без Дженнифер.

Эмили согласно кивала. Ей нравилось, как брат говорит, нравилась его откровенность и готовность рассказать всему миру о своем счастье. Если бы и сама Эмили могла с такой же спокойной уверенностью рассуждать о собственных чувствах. Если бы в жизни Эмили появился человек, который мог бы дать ей эту уверенность. Сумбурные мысли и бесконечные сомнения, связанные с Оливером, казались Эмили мелкими и даже какими-то низменными по сравнению с простыми и ясными отношениями Артура и Дженнифер.

Они подъехали к дому. Артур выключил мотор, но Эмили не вышла из машины, она задумчиво смотрела на серые каменные стены и высокую башенку со шпилем.

— Дженнифер, конечно, чудо. И вполне возможно, талантливый дизайнер, но мне становится не по себе, когда я представляю, что она сделает с домом.

— Разрушит до основания и построит заново, — предположил Артур.

— Как раз этого я и боюсь.

— Напрасно, — успокоил ее брат. — Дженнифер сказала, что влюбилась в дом с первого взгляда, и особенно ей понравилась башенка.

Артур вылез из машины, громко хлопнул дверью и, не оборачиваясь, направился к крыльцу. Эмили покраснела от удовольствия: все же приятно услышать похвалу в свой адрес от профессионального дизайнера с утонченным вкусом, каковым, без сомнения, является Дженнифер. Она приоткрыла дверцу и, высунув голову, крикнула вслед брату: «О, теперь у меня не осталось сомнений — Дженнифер чудо!»

Артур остановился и поманил ее пальцем. Эмили послушно подошла к брату.

— Кстати, — сказал он, — Дженнифер носит джинсы, обожает смотреть телевизор и не далее как вчера созналась, что мечтает завести маленький садик. Так что можешь расслабиться — я в надежных руках.

Эмили кивнула и стала подниматься по ступенькам. Но Артур забежал вперед и преградил ей путь.

— И еще, Эмили, если все это так важно для тебя, — он начал загибать пальцы: — Ты хочешь, чтобы твой избранник носил джинсы, любил копаться в саду… э-э, насчет телевизора не уверен, но я мог бы выяснить…

Эмили улыбнулась, понимая, к чему он клонит.

— Послушай, у меня есть на примете такой человек, да и ты его неплохо знаешь. Даже как-то ужинала с ним вместе…

— Не интересуюсь, — отрезала Эмили и, оттолкнув Артура в сторону, прошла в дом. — Зря стараешься, — повторила она, снимая пальто. — Как же ты не понимаешь? В моей жизни уже есть человек. Я ждала его почти десять лет. И собираюсь увидеться с ним, в ближайшую субботу. Я умираю от нетерпения, все мои мысли только о нем. Его зовут Оливер. Слышишь? Его имя не Сэм. Сэм хороший парень, но того, о ком я думаю, зовут иначе.

Артур и Эмили перекусили, выпили по чашке кофе и отправились в «Тревисси». Дорога до питомника заняла минут двадцать. Сначала они ехали через лес, потом спустились с холма в красивую долину, где находилась деревушка Лесвидден. Миновав деревню, Артур свернул на просеку, и вскоре впереди показались ворота. Затейливый узор высокой кованой решетки был сделан в виде переплетенных стеблей и бутонов роз. Сразу за воротами начиналась широкая липовая аллея, которая привела их к большому дому из темно-серого камня, с характерной для григорианского стиля массивностью форм и строгой пропорциональностью линий.

Однако Артур не стал подъезжать к крыльцу, а свернул на усыпанную гравием дорожку, по которой они добрались до специальной парковки. Растущие вокруг густые тисовые деревья полностью скрывали машины от дома и сада. Эмили заметила указатели с надписями: «Дендрарий», «Оранжерея», а так же «Администрация» и «Садоводческий центр». Она никак не ожидала, что «Тревисси» окажется столь серьезным предприятием, организованным с таким размахом.

— А вот и твой экскурсовод, — сказал Артур.

За тисовыми деревьями была видна невысокая каменная стена. Сэм прошел через калитку, сделанную из такой же, как и ограда питомника, кованой решетки с розами, и направился к машине. Он кивнул Артуру и открыл дверцу со стороны Эмили. В жарко натопленный салон автомобиля ворвалась струя свежего воздуха.

— Привет, — Сэм наклонился и чмокнул Эмили в щеку. От него тоже пахло свежестью и прохладой. — Прошу, у нас нет ни ос, ни пчел, ни кувшинов с ледяной водой, так что здесь ты в полной безопасности.

Эмили рассмеялась и протянула руку, позволив Сэму помочь ей выйти из машины.

— Как же здесь красиво! — вздохнул Артур и окинул взглядом деревья.

— Пойдем с нами, — сказал Сэм. — Ты ведь тоже никогда не был в наших садах.

— Спасибо. Но, к сожалению, мне надо вернуться на работу.

— Тогда, может быть, я сам отвезу Эмили, — предложил Сэм.

— Нет, не надо. Я заскочу за ней на обратном пути. Вы только позвоните мне, когда закончите свою экскурсию. — Он махнул рукой, завел мотор и укатил.

Сэм провел Эмили через калитку, за которой начиналась узкая тропинка, по ней они вышли во дворик, расположенный возле задней стены дома, затем свернули в боковую аллею. Вдоль аллеи росли кусты барбариса, выстриженные ровными квадратами. Пройдя по аллее, они оказались в другом просторном дворе, где находился «Садоводческий центр», хозяйственные постройки и вход в сам питомник.

Эмили снова удивилась. Когда Сэм рассказывал ей о «Тревисси», она представляла пустынные сады, напоенные ароматом цветов, которые растут в тишине и покое без какого-либо вмешательства со стороны человека. Разве что иногда появится одинокий садовник с секатором — пройдет по саду, там подравняет веточку, здесь поправит вылезший отросток, ну и, может быть, время от времени прикатит тачку с навозом и подбросит немного удобрения под кусты, на которых зреют новые невиданные сорта диких роз. И слова Сэма о том, что он работает вместе с отцом, Эмили тоже восприняла буквально — отец и сын дружно трудятся бок о бок и лишь в самую горячую пору нанимают двух-трех деревенских парней.

Но теперь Эмили поняла, насколько эти идиллические картинки не соответствовали действительности. По дорожкам торопливо сновали люди, одетые в фирменные темно-зеленые куртки с вышитой на спине эмблемой: золотая роза и под ней витые буквы «Том Финч. Золотое Наследие». Служащие деловито забегали в хозяйственные помещения, вывозили тачки с инструментами и снова исчезали в глубине сада, некоторые сопровождали покупателей, которых тоже было немало возле здания «Садоводческого центра».

В какой-то момент у Эмили промелькнула странная мысль: а что, если оставить затею с магазином и просто прийти работать в питомник. Она станет частью этого мира, будет трудиться на свежем воздухе, познает все тонкости и хитрости садоводства и научится с легкостью произносить по-французски названия роз, которые звучат, как таинственные заклинания.

— Ну что, начнем экскурсию? — спросил Сэм. — Или, может быть, хочешь сначала выпить кофе или чаю?

— Нет, нет, пойдем сразу в сад.

— Тебе не холодно?

— Жарко, — улыбнулась Эмили, сдергивая с головы вязаную шапочку.

В Сент-Брайдзе она настолько замерзла, что, собираясь в питомник, натянула на себя футболку, свитер с высоким воротом и толстую куртку-ветровку. Однако, глядя на Сэма, который был одет в клетчатую рубашку и джинсы, Эмили поняла, что перестаралась. Она расстегнула молнию на куртке и прищурила глаза, чувствуя, как весеннее солнце приятно пригревает щеку.

Для того чтобы показать розы во всей их красе, сад был спланирован, как анфилада комнат. Отдельные участки, разделенные легкими стенками из переплетенных прутьев с высокими арочными проемами, следовали один за другим и постепенно открывались перед зрителем. Летом со стен и арок свисали стебли ползучих растений, человек не мог видеть скрывающегося за ними пространства, и поэтому обыкновенная прогулка по саду превращалась в волнующее путешествие. Но даже сейчас, когда стены были прозрачными, Эмили с замирающим сердцем переходила из одной «комнаты» в другую. В каждом садике среди кустов стояли деревянные скамейки с изогнутыми спинками и витыми ножками.

Они прошли под очередной аркой и оказались на поросшей травой лужайке. Справа возвышалась каменная стена, покрытая серовато-зеленым мхом. В центре поляны Эмили увидела круглую беседку с тонкими, словно кружево, резными перилами.

— Вращающаяся беседка, — сказал Сэм. — Хочешь покататься?

Эмили поднялась по ступенькам и прислонилась к перилам. Сэм навалился плечом на беседку, и вдруг она сдвинулась с места и начала медленно поворачиваться по кругу.

— Беседка, в которой можно вращаться, следуя за солнцем, — сказал Сэм, запрыгивая внутрь. — Правда, замечательная идея?

— Замечательная, — согласилась Эмили. — Жаль, что сейчас еще слишком рано. Мне бы хотелось увидеть сад летом, когда он будет в полном цвету.

— А ты попытайся представить, — сказал Сэм. — Смотри вон на ту стену. — Эмили взглянула на серые камни, ожидая продолжения. — Видишь, сколько роз? Алые, бордовые, пурпурные. Те, что растут возле самой стены, ярко-красные с огромными пышными цветками и блестящими изумрудными листьями — это сорт Томаса Финча, называется он Елена Прекрасная. А рядом с ними — бархатная итальянская роза Великолепие Тосканы. Она чуть темнее и цветет не так долго, как Елена, но если бы мы оказались здесь в конце июня, то смогли бы увидеть и ту и другую одновременно. И так по всему саду, — Сэм сделал широкий жест рукой, — цвета плавно переходят один в другой, от насыщенных темно-красных тонов к оранжевым и желтым. А прямо напротив нас, — Сэм показал на серую каменную стену, — представь, вся поверхность стены полностью скрыта бледно-розовыми цветами. Они настолько нежные, что напоминают легкую морскую пену, подкрашенную лучами заходящего солнца. И очень маленькие, — он сложил пальцы колечком, — крошечные, необыкновенно изящные, с тонким, едва уловимым запахом. Мы назвали их Затянувшееся Прощание, потому что они цветут до первых заморозков.

Эмили слушала Сэма, затаив дыхание. Она смотрела на пустой сад, на голые клумбы, и ей казалось, что они покрываются розами. Эмили словно перенеслась в жаркий июльский полдень и почувствовала разлитый в воздухе сладкий аромат цветов.

— Спасибо, — прошептала она.

Когда Сэм предложил посмотреть розовые плантации, Эмили с трудом заставила себя вернуться в реальность — ей жаль было уходить из беседки и очень не хотелось покидать удивительный сад. Однако, подойдя к изгороди, за которой, на сколько хватало глаз, тянулись вспаханные поля, Эмили не смогла сдержать восторженного возгласа — ее потрясла сама мысль, что все это бескрайнее пространство засеяно розами, а не кукурузой.

Эмили взглянула на плавные изгибы холмов, на лес в синей дымке, на поблескивающее вдалеке море и неожиданно для самой себя заговорила о планах на будущее, о том, как бы ей хотелось переехать в Корнуолл и открыть магазин под названием «Морская волна».

— И почему, — вслух удивилась Эмили, — я так долго не решалась на этот шаг?

Она подумала, что все опасения напрасны, стоит лишь взяться за дело, и все у нее получится.

Следующим пунктом экскурсии была оранжерея. Сэм попытался объяснить Эмили в понятных для нее терминах сложности творческого процесса по выведению нового сорта роз и с волнением рассказывал о радостях и разочарованиях, подстерегающих творца, который никогда не знает заранее, каков будет результат его кропотливого труда.

В первой оранжерее находились молодые растения, появившиеся на свет всего пару недель назад. Они дожидались своего часа, когда их внимательно осмотрят и выберут лучшие, самые сильные и здоровые побеги, с которыми продолжат работу. Ежегодно делается тысячи и тысячи пробных скрещиваний. После каждой пробы и появления нового растения вновь производится отбор. Отобранные розы размножают в небольшом количестве и в течение нескольких лет внимательно следят за их ростом и поведением, после чего из тысяч остаются, может быть, десятки, которые решают сохранить. Они снова проходят стадию размножения и за ними наблюдают еще несколько лет. В конце этого длинного цикла скрещивания, наблюдения, отбора, размножения и новых наблюдений, через шесть-семь лет, появится два, возможно три, редко четыре новых сорта роз, которым дадут имена. Они займут место на плантациях и будут выращиваться уже для продажи.

Сэм подвел Эмили к шкафу, похожему на библиотечный каталог, с множеством выдвижных ящичков, в которых хранились тонкие кисти.

— Кисти используются для опыления, — пояснил Сэм. — Физически процесс выглядит так: мы переносим пыльцу с пестика мужского растения на тычинки женского.

— А размножение? Как же тогда производится размножение?

— Окулированием.

— Ну, конечно же, — воскликнула Эмили, — Окулированием!

Сэм посмотрел на нее и расплылся в многозначительной улыбке. Эмили вдруг вспомнила, как вчера вечером на террасе она стояла около Сэма, прижавшись к его теплому боку, а он обнимал ее за плечи.

— Прививка черенками, — сказал Сэм, решив все же растолковать загадочный термин.

— Да, да, я понимаю, — Эмили старательно закивала головой. — Нет, если честно, я ничего не понимаю.

— Мы не занимаемся искусственными манипуляциями с генами растений, — сказал Сэм. — Некоторые питомники ради коммерческих целей проделывают подобные эксперименты. Но наша работа не имеет ничего общего с генной инженерией. То, что делаем мы, вполне может произойти и в дикой природе. Мы просто регулируем процесс естественного отбора. Производя разумную селекцию, мы отсекаем элементы случайного скрещивания.

— Вот оно что, теперь ясно, — протянула Эмили и отважилась задать еще один профессиональный вопрос: — А каким образом вы добиваетесь устойчивости к различным заболеваниям?

— Все тем же естественным путем. Методы, применяемые для выведения сельскохозяйственных гибридов, томатов например, в результате чего помидорки становятся невероятно красными и толстокожими, не годятся для роз. Мы действуем иначе — подбираем наиболее удачные пары и надеемся, что в конце концов получится новый красивый цветок. Ну, если хочешь, это немного похоже на работу свахи.

Они перешли в следующую оранжерею. Эмили полной грудью вдохнула наполненный сладким ароматом воздух. Большая часть роз в этой оранжерее уже зацвела. Они предназначались для цветочной выставки в Челси. Растения надо было тщательно отобрать и подготовить к показу так, чтобы все представленные экземпляры находились на пике своего цветения.

— В этом году мы повезем три новых сорта, — сказал Сэм.

— Можно на них взглянуть? — спросила Эмили.

— Пожалуйста. — Сэм приподнял один из бледно-розовых бутонов. — Нравится?

— Она великолепна, — просто сказала Эмили.

Сэм подошел к полке, взял секатор, аккуратно срезал цветок и протянул его Эмили.

— Только не говори отцу. Хотя роз много и ему есть из чего выбирать, но он все равно разозлится.

Эмили осторожно взяла цветок и залюбовалась его красотой, совершенством формы чаши и каждого лепестка в отдельности. У розы был длинный гладкий стебель — всего два-три шипа — и тонкий аромат с едва уловимым привкусом лимона.

— Она называется Дочь Габриэля. Мы вывели ее на основе старинного французского сорта Gabriel Delphin.

— А кто был этот Габриэль, вы знаете?

— Нет. Нам только известно, что он жил в Париже в начале восемнадцатого века.

— И теперь, двести лет спустя, вы подарили ему дочку, — рассмеялась Эмили.

— Получается, что так. И я надеюсь — его дочка-красавица получит золотую медаль.

Они вышли из оранжереи, прошли через сад по анфиладе зеленых комнат и снова оказались на узкой тропинке, ведущей к дому. Эмили держала розу двумя пальцами и слегка поворачивала черенок, любуясь удивительно нежным цветком.

— Теперь я понимаю, почему ты вернулся в Корнуолл, — сказала Эмили.

Сэм внимательно посмотрел на нее, словно собирался что-то сказать, но передумал и пошел вперед. Эмили молча двинулась вслед за ним, глядя себе под ноги, чтобы не поскользнуться на влажной траве. Вдруг Сэм остановился, резко повернулся и обхватил Эмили руками за талию. Не успела она сообразить, что происходит, как Сэм легко поднял ее вверх и поставил на небольшую деревянную платформу, укрепленную на нижних ветках старой раскидистой яблони. С платформы был хорошо виден каждый уголок сада.

— Наблюдательный пункт, — сказал Сэм. — Отличное место для шпионской засады.

— Ты подглядываешь за посетителями? Какая мерзость! — Эмили презрительно взглянула на него сверху вниз.

— Нет, — рассмеялся Сэм. — Просто забавно наблюдать, как люди срезают цветы, когда думают, что их никто не видит. Одна женщина ухитрилась затолкать себе под свитер целую охапку роз.

— Ого, — Эмили болезненно поморщилась. — Это серьезная травма. Ты вызвал «скорую помощь»?

Помогая Эмили спуститься с дерева, Сэм чуть крепче, чем это было необходимо, обнял ее за талию и, поставив на траву, не сразу разжал руки, словно боялся, что Эмили упадет.

«Я ему нравлюсь, — подумала Эмили и сейчас же трусливо отогнала непрошенную мысль. — Нет, не хочу ничего знать».

Да, Эмили все прекрасно понимала: они одни в огромном саду, и свежий весенний воздух наполнен запахом просыпающейся земли и напряженным ожиданием. Но разве в ее душе может быть место каким-то посторонним желаниям, вроде того, что Эмили чувствовала сейчас, — подольше оставаться в объятиях Сэма? Конечно нет, ведь ее сердце не свободно, а душа и сознание раздвоились, и вторая половина находится далеко отсюда. Мысленно Эмили уже вернулась в Лондон. Она сидит перед зеркалом, тщательно накладывает макияж, одевается, выходит из квартиры и, захлопнув дверь, бежит вниз, чтобы поймать такси и отправиться на вечеринку к Кэтлин, где, после целого года разлуки, они встретятся. Наконец-то, совсем скоро она увидит Оливера!

Она сделала шаг в сторону и пошла по тропинке. Сэм остался стоять на месте.

— Весь ваш бизнес сосредоточен здесь, в «Тревисси»? — спросила Эмили, не решаясь оглянуться.

— Здесь находится основное хозяйство, — сказал Сэм. Он догнал Эмили и снова заговорил спокойным деловым тоном, возвращаясь к роли экскурсовода. — Клиенты приезжают в «Тревисси», чтобы посмотреть на предлагаемый товар и заключить контракты, но мы редко продаем розы прямо из питомника. Торговля ведется через магазины и садоводческие фирмы. А мы владеем правами на сорта роз.

Эмили кивнула и поспешила задать следующий вопрос:

— Если скрестить красную и белую розу, получится розовая?

— Иногда, но не обязательно. Ты вполне можешь получить еще одну красную, или желтую, или даже пурпурную. Никто не знает, какой генетический код заложен в цветке и что происходило с его предками в предыдущих поколениях. Поэтому очень трудно предугадать, что получится в результате скрещивания.

— Тогда как же добиться розового цвета?

— Подбирать пару, скрещивать и ждать, снова подбирать и снова ждать. И надеяться.

— И в конце концов получишь желаемый результат?

Однако на этот раз Эмили не получила ответа на свой вопрос. Тропинка вывела их к крыльцу дома. Сэм остановился на нижней ступеньке.

— Зайдешь? — холодно спросил он. — Или твой строгий брат не разрешает слишком долго гулять?

«Он сердится на меня», — подумала Эмили.

Они поднялись по широким каменным ступенькам и вошли в дом. Сэм провел Эмили через просторный холл, похожий на городскую площадь, открыл тяжелую двустворчатую дверь, и они оказались в огромной кухне с высоченным потолком. Всю правую стену занимал массивный буфет из светлого дуба, а в центре стоял большой круглый стол, на нем, свернувшись калачиком в глубокой керамической миске, спал кот, которого вполне можно было принять за тигра. Проходя мимо стола, Сэм рассеянно погладил зверя по длинной рыжей шерсти. Кот никак не отреагировал.

— Ты считаешь, что брат контролирует меня? Напрасно, он не такой деспот, как ты думаешь! — заявила Эмили, сама не понимая, почему ей захотелось сказать что-нибудь резкое.

Она выдвинула тяжелый стул, присела к столу и осторожно почесала кота за ухом. Тот встрепенулся и приоткрыл желтый глаз, затем недовольно вылез из миски, спрыгнул на пол и исчез за дверью, в которую они только что вошли. Пока Эмили наблюдала за недружелюбным котом, Сэм тоже исчез, правда за другой дверью.

Эмили осталась в одиночестве.

— Кстати, о деспотах. — Сэм вернулся с двумя глиняными кружками. — Я видел, как ты обошлась с несчастной Дженнифер. Бедняжка, она была напугана до смерти.

— Что я такого сделала? — возмутилась Эмили. — Пожалуйста, не надо изображать меня фурией, которая заедает младшего брата. И потом, знаешь, про Дженнифер никак не скажешь, что она робкая овечка.

— Да я просто пошутил, — успокоил ее Сэм.

— Ты просто дразнишь меня, — фыркнула Эмили.

Сэм ничего не сказал и вновь исчез — теперь за дверью, находящейся в дальнем конце кухни. Похоже, в тех случаях, когда нормальные люди лезут в шкаф или буфет, чтобы достать продукты, в этом особняке приходится бегать в другую комнату.

Эмили скинула куртку, пристроила ее на подлокотнике старинного кресла-качалки и сверху аккуратно положила розу. Однако в кухне было слишком жарко, и Эмили решила быстренько, пока Сэм не вернулся, снять еще и свитер. Но Сэм вернулся, и в самый неподходящий момент, когда Эмили, ухватив свитер за подол, начала стягивать его через голову. Вместе со свитером она прихватила футболку, и Сэм в очередной раз стал свидетелем соблазнительного зрелища: голый живот Эмили (который она торопливо втянула в себя), а также бюстгальтер (менее соблазнительный — не очень новый, с потрепанными кружевами и слегка застиранный). К счастью, под свитером он не мог видеть пылающего от смущения лица Эмили.

Сэм поставил на стол кувшин с молоком и придержал футболку. Эмили почувствовала его руки на своей талии, у нее перехватило дыхание, и сердце как бешеное заколотилось в груди. Наконец она высвободилась из свитера. Сэм отошел в сторону и пробормотал сдавленным голосом:

— Прекрати издеваться надо мной.

— Извини, больше не буду, — пообещала Эмили, снова залилась краской и отвернулась, беспомощно оглядывая комнату. На глаза ей попался акварельный рисунок — роза в тонком хрустальном бокале. Эмили страшно заинтересовалась и подошла к стене, чтобы поближе рассмотреть акварель и при этом как можно дальше отойти от Сэма. Рядом висел еще один пейзаж — сад «Тревисси» и знакомая беседка. — Кто это нарисовал? — спросила Эмили.

— Моя мама.

— Она тоже живет здесь?

До сих пор Сэм не упоминал о маме. Да и кот, спящий в миске посреди кухонного стола, показался Эмили явным признаком того, что хозяйство ведут одни мужчины.

— Нет. Мы живем вдвоем с отцом. Мама умерла.

— О, извини.

— Она умерла здесь, в этом доме. Пять лет назад.

— Ей, наверное, хотелось, чтобы ты вернулся в Корнуолл. Жаль, что она не дожила до этого дня.

Сэм кивнул.

— Но будь мама жива, я, возможно, и не вернулся бы. А так, когда отец остался один… Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что ее нет. Без мамы дом кажется пустым.

— И как вам вдвоем? Я хочу сказать, у вас с отцом хорошие отношения?

— Да, неплохие. Но если учитывать, что мы работаем бок о бок, то, возможно, они были бы лучше, если бы мы жили отдельно.

Эмили вернулась к столу и взяла налитую Сэмом кружку молока. Потягивая холодное молоко, она думала: «Здесь, в этой кухне, за этим столом. Сэм завтракает каждое утро». На подоконнике Эмили заметила брошюру: «Практическое руководство по наблюдению за вселенной». Возле двери стояли перепачканные засохшей глиной резиновые сапоги. На спинке соседнего стула висел черный смокинг и галстук-бабочка. Эмили невольно представила Сэма в вечернем костюме. Она не могла не признать — нарисованный образ получился симпатичным. Интересно, куда он ходил и с кем? Сама Эмили мысленно двинулась дальше, на второй этаж: там находится спальня Сэма, на прикроватной тумбочке лежит книга, которую он читает перед сном, в ванной на крючке висит его халат, из стаканчика торчит его зубная щетка. А еще в доме есть комната, где умерла его мама. Как много можно узнать о человеке, когда внешний мир остается за порогом и ты видишь его дом, его вещи, которыми он пользуется каждый день. Герой-супермен из дешевого комикса, который спасает попавшую в беду беззащитную девушку, исчез, и перед Эмили предстал совсем иной Сэм — обыкновенный садовник, живущий в волшебном поместье с красивым названием «Тревисси». Ей захотелось подольше задержаться в этом доме и получше узнать его обитателей.

— Мне пора. — Эмили одним глотком допила молоко и поднялась из-за стола.

Сэм кивнул, но остался стоять возле стены, прислонившись плечом к темно-красному ковру из толстой верблюжьей шерсти.

Эмили сама не понимала, откуда у нее в голове взялась такая странная мысль: ей показалось, что Сэм ждет. Ждет, когда Эмили подойдет, позволит обнять себя и поцеловать. Она представила, как это будет. «Замечательно, — настойчиво шептал тихий голосок. — Ну же, вспомни, какие у него сильные руки. Разве тебе самой не хочется подойти к нему близко-близко…»

«Нет!» — другая, более властная часть сознания прогнала непрошенное видение. Эмили понимала, что нравится Сэму, и если сейчас она поддастся безумному порыву и поцелует его, то Сэм уже не отступит. Он захочет войти в ее жизнь и занять там прочное положение. Но Эмили не могла и не хотела впутывать Сэма в свои дела. Во всяком случае, не теперь, когда она должна принять важное решение и разобраться в собственных чувствах.

Эмили подошла к Сэму и едва коснулась губами его щеки — ничего не значащий дружеский поцелуй. Стараясь не встречаться с ним глазами, Эмили схватила с кресла-качалки куртку и принялась суетливо шарить по карманам.

— Думаешь, Артур уже освободился? — Сэм говорил спокойным голосом, но Эмили показалось, что она уловила насмешливую интонацию. — Он ведь поехал на работу, а вдруг ему не хватило времени, чтобы закончить все свои важные дела?

— Я уверена, что он уже свободен, — отрезала Эмили. — Куда подевался мой телефон?

— Можешь воспользоваться нашим. — Сэм широким жестом указал на аппарат, заваленный газетами и рекламными проспектами.

Эмили промычала что-то невнятное, означающее «спасибо». Она подошла к телефону, набрала номер и прижала трубку к уху, стараясь подавить неприятную дрожь и отвратительное чувство, похожее на разочарование. Дожидаясь, пока Артур ответит, Эмили бросила — так, между прочим, просто чтобы не молчать: «Завтра я возвращаюсь в Лондон», — однако ничего не сказала о вечеринке, назначенной на ближайшую субботу, на которую приглашен и друг Сэма — Оливер.

9

Волнение, радостное предвкушение и нетерпеливое ожидание, охватившие Эмили, как только поезд отошел от платформы Сент-Брайдз, начисто вытеснили из ее памяти и Сэма, и чудесный розовый сад. Разговор с братом заставил Эмили по-новому взглянуть на ситуацию: вечное желание во всем досконально разобраться и заглянуть в будущее мешает свободно жить и действовать в настоящем. Бессмысленно пытаться заранее предугадать реакцию Оливера — это был главный вывод, к которому пришла Эмили. Отныне она будет прислушиваться не только к разуму, но и к сердцу.

Оливер свободен, Несси больше нет. Поезд катил по рельсам, вагон мерно покачивался из стороны в сторону.

«Несси больше нет, нет-нет-нет». Только старые британские поезда умеют выстукивать такой причудливый ритм: «Там-там-там, Оливер там, в Лондоне, и я скоро увижу его». Колеса вновь подхватывают мелодию в такт ее мыслям: «Он-он-он… он свободен. Все эти годы я ждала, и вот — Оливер свободен».

Дорога шла вдоль берега моря, затем сделала плавный поворот, и поезд направился в глубь материка. За окном поплыли холмы и поля, уже покрытые первой весенней зеленью. Эмили смотрела на пасущихся коров и молодых ягнят, которые кидались врассыпную, напуганные гудком паровоза. «Я не боюсь, я не боюсь, я ничего не боюсь», — пели колеса, и Эмили кивала в такт головой. Но когда до Лондона оставалось всего полчаса езды, она достала книгу. Между страницами лежала подаренная Сэмом роза. Эмили провела пальцем по нежным лепесткам. Цветок был совсем свежим и еще не успел приобрести вид засушенного воспоминания, навевающего лирическое настроение. Дочь Габриэля имела довольно печальный вид — несчастное существо, которое грубо швырнули на землю и безжалостно растоптали каблуком. Эмили снова подумала о Сэме, и в душе появилось неприятное чувство, похожее на досаду и раздражение. Она сердито нахмурилась: «Тот разговор на террасе ресторана, Сэм не напрасно его завел. Он пытается внушить, что от Оливера надо держаться подальше». Бедный Сэм, как же он ошибается. Последние годы Эмили гораздо больше общалась с Оливером и знает его лучше, чем Сэм, который когда-то считался его другом. И собственный характер она знает не хуже: ее не так-то просто запутать, и обидеть себя она тоже никому не позволит. Эмили умеет быть осмотрительной, у нее есть свои железные правила, и она не привыкла поддаваться внезапным порывам. Однако на этот раз Эмили прислушается к советам Артура. Она отправится на вечеринку к Кэтлин, помня слова брата, а не дурацкие наставления Сэма. Легкий настрой, радостное настроение, и никаких предубеждений, сомнений и опасений. Эмили желает развлечься, она готова жить сегодняшним днем, а там видно будет — посмотрим, что случится завтра. Эмили приподняла розу, потерла пальцем страницу, на которой остался едва заметный влажный след, захлопнула книгу и положила цветок на соседнее кресло.

Поезд подкатил к вокзалу Паддингтон. Эмили вышла на платформу и, сразу окунувшись в суматоху города, зашагала вместе с толпой пассажиров к станции метро. Перед входом она на секунду остановилась, чтобы половчее взять большую спортивную сумку и поправить висящую на плече дамскую сумочку. Розу Эмили держала в той же руке, что и багаж. Перекладывая цветок в свободную руку, она больно уколола ладонь об острый шип. Эмили взвизгнула и уронила розу на асфальт прямо под ноги толстому джентльмену, который, изобразив хитрое танцевальное па, ловко увернулся в сторону. Эмили с опаской, словно это была ядовитая змея, подняла розу. Возле билетной кассы она заметила мужчину в рабочей спецовке. Уборщик подметал пол и ссыпал мусор в черный пластиковый мешок.

«Какая же я бездушная и черствая», — подумала Эмили, без малейшего сожаления опуская розу в раскрытый мешок на кучу грязных газет и пустых жестянок из-под пива.

Шелк легко скользнул по телу, и голова Эмили вынырнула из ворота новой блузки, купленной у мрачной корнуоллской продавщицы. И в ту же секунду, словно приветствуя ее появление, с потолка обрушились звуки безумной музыки, от которой зазвенела посуда и закачалась люстра. В квартире наверху Рейчел приступила к исполнению своего обычного субботнего концерта. Девушка начинала веселиться в пятницу, но, к счастью, не дома, а в ночных клубах. Вернувшись под утро, она мирно спала весь день, приходила в себя часам к семи вечера и, как алкоголик, который, едва очнувшись, тянется к бутылке, врубала магнитофон на полную громкость. Эмили тоже действовала по обычному сценарию: размашистым шагом протопала к входной двери — не забыть бы прихватить ключи, лежащие на подзеркальнике в прихожей, — со злобным сопением преодолела два пролета по замызганной лестнице и до упора вдавила кнопку звонка на дверях жизнерадостной квартиры. Однако сегодня Эмили примчалась к соседке, перепрыгивая сразу через две ступеньки и совершенно позабыв, что, кроме алой блузки и розовых кружевных трусов, на ней ничего нет.

И только подбегая к дверям Рейчел, Эмили вдруг сообразила, почему она так спешит. Ей не терпелось все рассказать подруге — о поездке в Сент-Брайдз, о разговоре с братом и о том, что она сейчас чувствует и с каким настроением собирается на вечеринку, и о предстоящей встрече с Оливером. Раньше Эмили просто не пришло бы в голову болтать с Рейчел о столь личных вещах, но сегодня волнение заставило ее забыть о привычной сдержанности, а требующее выхода возбуждение развязало язык. Она прекрасно понимала, что поступает опрометчиво, что Рейчел разразится потоками нравоучений, предостережений и бесконечными советами, в которых Эмили совершенно не нуждается. Однако новая Эмили, решившая следовать совету Артура перестать просчитывать последствия каждого своего шага и позволить иногда желаниям брать верх над холодным рассудком, сейчас поступает именно в соответствии со своими желаниями. И если ей хочется поболтать с Рейчел, то почему она должна сдерживаться…

Для Эмили дружба с Рейчел была скорее случайным стечением обстоятельств, чем осознанным желанием. Окончив школу, Эмили не собиралась поддерживать отношения с одноклассниками, однако трудно прикидываться, что не знаешь человека, если он живет с тобой в одном доме, и более того — регулярно донимает тебя дикими субботними концертами. И все же Эмили была благодарна судьбе за встречу с Рейчел. За несколько лет соседства девушки из бывших школьных приятельниц превратились в настоящих подруг.

В квартире громыхала музыка, но Рейчел на звонок не откликалась. Эмили переминалась с ноги на ногу, с удивлением отмечая, что в последнее время слишком часто стала появляться в общественных местах в полуобнаженном виде. Может быть, стоит вернуться к себе и одеться? Эмили уже повернулась, собираясь уходить, когда из-за двери послышался хриплый, похожий на карканье простуженной вороны голос: «Кто там?»

— Это я, — сиплым шепотом ответила Эмили.

Ручка медленно повернулась, сначала из приоткрывшейся двери хлынули жизнерадостные вопли: «Let Me Entertain You», а затем на пороге появилось взлохмаченное существо в мятой пижаме — с трагическим лицом человека, страдающего от невыносимого похмелья.

— А-а, Эмили, — протянула Рейчел, с трудом разлепив пересохшие губы. — Ты принесла мне «Нурофен»?

Эмили с сочувствием посмотрела на бледное лицо подруги и воспаленные слезящиеся глаза.

— Я заболела, — простонала Рейчел.

— А мне показалось, я слышала музыку, — сказала Эмили с сомнением в голосе.

— Я пыталась немного взбодриться, — прохрипела Рейчел и уставилась на голые ляжки Эмили. — Где ты потеряла брюки?

— Я их просто не успела надеть. Услышала музыку и решила зайти.

— Проходи, — Рейчел развернулась и шаркающей походкой поплелась в спальню.

Эмили закрыла дверь и пошла вслед за подругой.

— Садись на кровать, — велела Рейчел, забираясь под одеяло. — Я скоро встану.

Эмили послушно села.

— Седьмой час вечера, — сообщила она подруге.

— Ну и что. Нормальное время, почему бы не встать с постели в семь часов вечера.

Рейчел собралась еще что-то добавить, но вдруг зашлась в диком кашле и, согнувшись пополам, сжала виски ладонями. Эмили показалось, что несчастная сейчас задохнется и упадет на подушки бесчувственным телом.

— Куда ты ездила? — прохрипела Рейчел, справившись с приступом.

— В Корнуолл.

В комнате был полумрак. Эмили протянула руку и включила лампу на прикроватной тумбочке. В тусклом свете ночника она заметила надорванную упаковку леденцов от кашля и несколько пакетиков с жаропонижающим порошком.

— Ты, безусловно, ведешь себя очень тактично и не спрашиваешь, что со мной случилось, но я все же скажу, — простонала Рейчел, болезненно щурясь на свет. — Я свалилась на следующий день после вечеринки у Холли. Случай не смертельный, но все же я вправе рассчитывать на сочувствие друзей. Пожалуй, они даже могли бы принести букетик цветов и скромные соболезнования, если бы у меня были такие заботливые подруги. — Она сделала трагическое лицо и добавила с надрывом в голосе: — Мое тяжелое состояние не имеет ничего общего с похмельем.

— Хорошо, я обязательно куплю цветы, — пообещала Эмили. — Ты и правда выглядишь ужасно, — сказала она, желая утешить подругу и показать, что не сомневается в правдивости ее слов. — Чем еще я могу помочь?

— Спасибо, — Рейчел слабо взмахнула рукой, — больше ничего не надо. Просто поговори со мной. Расскажи о Корнуолле. Нет, лучше о сегодняшней вечеринке. — Она окинула Эмили оценивающим взглядом. — Ты пойдешь в этой блузке?

Эмили кивнула.

— Красивая, — прошептала Рейчел. — Супер! Ну а вообще как настроение? Сильно волнуешься?

— По поводу чего?

— Встречи с Оливером, — многозначительным тоном пояснила Рейчел.

Эмили насторожилась. «Что происходит? Когда Холли упомянула о возвращении Оливера, это известие ни у кого не вызвало ни малейшего интереса. А теперь Рейчел делает проницательное лицо и прикидывается, будто знает обо мне нечто важное».

— Почему я должна волноваться? — вслух спросила Эмили.

— Брось, конечно волнуешься. — Рейчел заметно оживилась и села на кровати.

— Подумаешь — Оливер, тоже мне принц. — Эмили пожала плечами. Однако, видя недоверие на лице подруги, добавила беззаботным тоном: — Я кое-кого встретила… в Корнуолле.

Сообщение потрясло Рейчел. Больная вытаращила глаза, издала короткое «ах!» и зашлась в новом приступе кашля. Потом схватилась за голову и начала раскачиваться из стороны в сторону.

— О-о, нет, — простонала Рейчел. — Ты… ты не могла так поступить!

— Его зовут Сэм Финч. — Эмили хихикнула, словно намекая на какую-то непристойную тайну, и потупилась, изображая смущение. — Сама не пойму, как это случилось, — пролепетала она.

На самом деле Эмили не понимала, что вдруг заставило ее разыграть такой глупый спектакль. Скорее всего, она просто устала и от Рейчел, и от всех остальных заботливых подружек, которые вечно разговаривали с ней тоном опытного психотерапевта, хорошо понимающего мотивы вашего необычного поведения, да еще с оттенком легкого снисхождения, словно сексуальный опыт давал им какую-то глубокую мудрость, недоступную Эмили.

— Ты не могла сделать это! — с нажимом повторила Рейчел.

— Не могла сделать что? — подала свою реплику Эмили.

— Между вами не произошло ничего такого… э-э… важного. Ведь не произошло? — откликнулась Рейчел.

Эмили тяжело вздохнула и выдержала театральную паузу.

— Почему, черт побери, ты считаешь, что это невозможно?

Теперь захихикала Рейчел.

— Потому что ты всю жизнь твердила нам о своих железных принципах. Ну, конечно, ничего невозможного нет. И если все произошло в Корнуолле, с каким-то Сэмом Финчем, которого ты едва знаешь, и тебе это кажется нормальным… Что ж, значит, так тому и быть. Добро пожаловать! Мадам, вы становитесь полноправным членом нашей маленькой компании! — Эмили утвердительно кивала и поддакивала на каждой фразе, заставляя Рейчел окончательно поверить в то, что непоправимое свершилось. — Но если честно, я просто в шоке, — она опять схватилась за голову. — Всего несколько дней назад мы сидели у Холли в гостиной, обсуждали твое увольнение и ты ни словом не обмолвилась ни о каком Сэме Финче… Никогда бы не поверила, что ты способна на такой экспромт.

— Я понимаю, — вставила Эмили.

— Нет, нет, я рада за тебя, — Рейчел неуверенно кашлянула. — Ну да, рада. Ты выглядишь такой счастливой. — Она сморщила нос, словно собираясь чихнуть. — Проклятье, я разочарована! Мне всегда казалось, что ты ждешь чего-то особенного — настоящего и глубокого чувства. И мне всегда нравились твои принципы, ну и как ты вела себя… — Рейчел махнула рукой и бессильно откинулась на подушку.

Эмили была глубоко тронута словами подруги, но не могла отказать себе в удовольствии еще немного ее помучить.

— Что ж поделаешь. Но согласись, Сэм Финч — неплохо звучит. Правда, симпатичное имя?

— Правда, — вяло согласилась Рейчел.

— А еще он спас меня от бешеной осы.

— Так вот в чем заключалась твоя теория противоестественного отбора! — Рейчел снова подскочила на кровати. — Тебе потребовалось двадцать пять лет, чтобы дождаться Мистера Совершенство. И ты сразу же поняла — это он, потому что герой соответствует двум непременным условиям: первое — спасает девушку от смертельной опасности, и второе — оказывается носителем симпатичного имени.

— А по твоей теории, вполне достаточно, если парень учится с тобой в одном классе и называется Джоном, — ехидно заметила Эмили. — И на поиски такого красавца тебе потребовалось всего шестнадцать лет.

— Да! — выкрикнула Рейчел. — И я ни капельки об этом не жалею.

Обида и горечь, прозвучавшие в словах Рейчел, поразили Эмили. «Дурацкая шутка. С чего она началась? И к чему привела?»

— Извини, Рейчел, извини. Я просто пошутила. Джон был отличным парнем. — Эмили умоляюще сложила руки. — И, пожалуйста, не волнуйся ты так — я по-прежнему чиста и невинна, как ангел небесный.

Рейчел не нашлась что ответить. Она молча рухнула на подушку и закрыла глаза.

— Пошутила? И все, что ты наговорила, — неправда?

— Абсолютная ложь, — заверила ее Эмили. — Моя девственность осталась в целости и сохранности, как и до отъезда в Корнуолл.

— Слава тебе господи! — выдохнула Рейчел.

Она бы ужасно расстроилась, окажись история с Сэмом Финчем правдой. Эмили, которая ухитрилась двадцать пять лет прожить в чистоте и невинности, вдруг находит себе мужчину. Ну надо же, как некстати. Именно в тот момент, когда ее верные подруги взялись за дело, подобрали идеального кандидата и разработали отличный стратегический план — простой и эффективный. Холли позвонила Рейчел на следующий день после вечеринки и в общих чертах рассказала ей об операции под названием «Счастье Эмили». Холли начала разговор издалека — с намеков и наводящих вопросов, поскольку Рейчел, являясь самой горячей поклонницей Эмили, всегда искренне верила, что та поступает правильно и должна, как и прежде, терпеливо дожидаться настоящей любви. Однако Рейчел слушала внимательно, соглашалась и поддакивала. Холли обрадовалась и, отбросив всякую осторожность, выложила подробности сценария, особо подчеркнув значимость роли Рейчел, которая считается ближайшей подругой главной героини и непременно должна принять самое живейшее участие в устройстве судьбы Эмили (несмотря на возражения режиссера пьесы). Рейчел, как всегда, была рада угодить всем и сразу и произнести вслух те слова, которых от нее ждут. Поэтому Холли не составило большого труда заручиться ее поддержкой. Уже прощаясь, она спросила, не хочет ли Рейчел отправиться вместе со всеми в горы покататься на лыжах (что бы там ни говорила Кэтлин, но не пригласить одного из участников заговора было бы тактической ошибкой), и с облегчением вздохнула, когда Рейчел отказалась, сославшись на необходимость присутствовать на грандиозном семейном торжестве в честь столетия тетушки Августы.

Вознеся благодарственную молитву небесам, Рейчел так и осталась лежать с закрытыми глазами. Она изо всех сил напрягала свои неповоротливые мозги, пытаясь сообразить, может ли знакомство с каким-то там Сэмом повлиять на отношение Эмили к Оливеру и, следовательно, нарушить своднические планы подруг. Не кроется ли за ее странной шуткой нечто более серьезное, или Рейчел только показалось? Если существует хотя бы малейшая опасность, что внимание Эмили может переключиться на другого мужчину, надо немедленно предупредить Холли. Для чего вообще понадобилось приглашать Сэма? Эту часть сценария Рейчел плохо помнила.

— Не понимаю, — задумчиво произнесла Эмили.

Рейчел открыла глаза и уставилась на нее сонным взглядом.

— Чего ты не понимаешь?

— Вот этого твоего восклицания, обращенного к Создателю. Почему ты так обрадовалась, когда узнала, что у меня никого нет?

— Потому что не хочу оставаться одинокой подружкой, единственной из нашей компании, у кого нет бойфренда. У меня сейчас никого нет, — доверительно сообщила она Эмили и нервно рассмеялась. — Не обращай внимания, я просто пошутила. Честное слово, это всего лишь шутка. Ты же знаешь, больше всего на свете мне хочется, чтобы ты встретила хорошего парня и влюбилась в него без памяти. Мы все были бы страшно рады за тебя.

— Звучит, как выдержка из протокола общего собрания класса, — заметила Эмили.

— Нет, нет, с чего ты взяла, — Рейчел заерзала на кровати и наполовину откинула одеяло, смахнув на пол кучу газет и журналов. — Как тебе такое могло прийти в голову, мы никогда не обсуждаем твои дела. — Она нагнулась и собрала рассыпавшиеся журналы. — Ну, расскажи мне поподробнее. Он тебе нравится, этот Сэм Финч?

— Тебя только этот вопрос интересует? Ты не спрашиваешь, кто он, чем занимается и как мы познакомились. Все, что тебя волнует, — переспала ли я с ним?

— Точно!

— Нет! — отрезала Эмили и, поднявшись с кровати, отошла к окну.

Она смотрела на улицу и с раздражением думала, что не должна была не то что углубляться в подробности, но даже заводить с Рейчел разговор на подобную тему. Холли — другое дело. Она, в отличие от Рейчел, не просто слепо поддерживает Эмили и восхищается ее принципами, но и понимает причины такого ее поведения. С ней Эмили чувствовала себя свободно и могла откровенно поговорить и об Оливере, и о Сэме, и о собственных переживаниях.

— Итак, кто же из них тебе нравится? — спросила Рейчел, словно прочитав ее мысли, и вновь сделала многозначительное лицо, словно хотела сказать: «Я тебя насквозь вижу».

— Отстань, никто мне не нравится! Слушай, тебе не пора лечиться? По-моему, у тебя развился какой-то маниакально-сексуальный психоз.

Рейчел, как настоящий участник крупного заговора, подумала, что надо будет обязательно поделиться с соратниками своими наблюдениями и выводами: неосторожные вопросы вызывают у Эмили сильнейшее раздражение и ненужные подозрения, поэтому надо вести себя крайне осмотрительно — если Эмили узнает о том, к чему ее пытаются подтолкнуть верные подруги, она развернется и с визгом бросится бежать в противоположную сторону.

— Однако ты хочешь познакомиться… ну, просто с кем-нибудь, кто тебе нравится… э-э… может понравиться?

— Да, теоретически — да. Поверь, у меня нет никакого желания оставаться старой девой. — Эмили смягчилась и слабо улыбнулась. — Кто же мог знать, что мое ожидание так затянется.

— И главным условием для тебя является брак? — осторожно спросила Рейчел.

— Нет. — Эмили снова рассердилась. — Ты прекрасно знаешь мои требования. Мне не нужны кольца, белое платье и многоэтажный свадебный торт. Мое условие — долгие прочные отношения.

— Знаю, конечно знаю. — Рейчел поспешно отступила. — Я так спросила, на всякий случай, вдруг за последнее время что-нибудь изменилось.

— Ничего не изменилось. Я по-прежнему не вижу смысла падать в постель с приглянувшимся парнем, если не уверена, что он окажется тем человеком, который мне нужен. — Эмили запнулась. — Ну, не то чтобы это можно было определить с первого взгляда…

— А со второго? — ехидным голосом вставила Рейчел. — Каков критерий оценки?

— Дело не в оценках, а в том, подходит ли мне этот человек и смогу ли я быть рядом с ним. Ты же не захочешь встречаться с мужчиной, заранее зная, что расстанешься с ним.

— Почему? Иногда именно так и происходит, — созналась Рейчел. — Хотя обычно я вообще не пытаюсь настолько далеко заглядывать в будущее.

— Понятно. Не сомневаюсь, секс — забавная штука и хорошее упражнение, которое способствует улучшению цвета лица. Я понимаю, он сближает партнеров, придает их отношениям остроту и свежесть… Но мне этого не достаточно. Если тебе хочется размяться, играй в теннис.

— Ты не поверишь, но люди говорят, что секс несколько интереснее тенниса.

— Кто бы мог подумать! — Эмили округлила глаза, изображая недоверие и удивление.

— Угу, — авторитетно подтвердила Рейчел. — И как упражнение занятия любовью приносят гораздо больше пользы.

— Конечно, должен же секс хоть чем-то отличаться от тенниса. К примеру, когда ты бегаешь по корту, никто не станет заталкивать тебе между ног ручку от ракетки.

— Ради бога, Эмили, что за пошлость. И почему надо все сводить к такому примитиву?

— Потому что так оно и есть.

— О, слова настоящей девственницы!

Эмили усмехнулась и перешла к более серьезным аргументам.

— Если уж я намереваюсь вступить с мужчиной в физическую связь, то сначала мне важно почувствовать связь эмоциональную.

— Кто бы спорил. — Рейчел поскребла взлохмаченную голову. — Ни я, ни остальные твои подруги не принадлежим к тем девицам, которые кидаются на все, что шевелится. Так что ты напрасно стараешься — нас не надо убеждать в том, насколько прекрасны истинные чувства и высокие духовные отношения. Но эмоции и занудные поиски Вечной Любви — не одно и то же.

Теперь уже Рейчел начала сердиться. Однако главной причиной ее раздражения были отнюдь не слова Эмили, в которых слышался намек на легкомысленное поведение самой Рейчел и остальных подруг. Ее задел тон Эмили — похоже, девушка считает, что нет ничего проще, чем определить с первого или со второго взгляда, кем окажется стоящий перед тобой мужчина — временным увлечением или тем самым принцем, которого ты ждала всю жизнь. Можно подумать, Эмили единственная, кого волнуют проблемы выбора и поиска Вечной Любви. Рейчел — верная и преданная поклонница, которая всегда с восторгом отзывалась о теории сознательной девственности, — вдруг обозлилась на Эмили: да что она понимает, кто дал ей право судить о таких сложных вещах по принципу «черное — белое»?

— А тебе не кажется, — вслух сказала Рейчел, — что мы все ищем свою любовь и ждем, когда появится Он — предназначенный нам самой судьбой.

— Кажется, иногда. — Эмили прикусила губу, не зная, стоит ли продолжать дальше. — А иногда… смотришь на парня, которого вы называете бойфрендом и повсюду таскаете за собой, и думаешь: неужели она ослепла, как можно не видеть, кто рядом с тобой и чем все это закончится? Извини, я, наверное, скажу грубость, но, когда я смотрю на Кэтлин, у меня возникает мерзкое ощущение, как будто стоишь перед грязным помойным баком. До какой же степени надо опуститься, чтобы, едва познакомившись с мужчиной, в первый же вечер прыгать к нему в постель.

Рейчел была поражена. Никогда прежде ей не приходилось слышать от Эмили таких резких слов. Теперь к раздражению примешалось чувство, похожее на испуг и недоверие, словно перед ней предстала новая Эмили — незнакомая и враждебная. Эмили, минуту назад рассуждавшая как вполне нормальный, здравомыслящий человек, вдруг отступила в сторону и скрылась в каком-то таинственном мире, окутанном розовым туманом, приторно-сладким на вкус и липким на ощупь, в мире, который Рейчел не знала и не понимала и куда ей совершенно не хотелось идти вслед за романтически настроенной подругой. Неужели, подумала она, Эмили видит нас такими: жалкие надломленные существа с разбитыми сердцами, израненными душами и покрытыми засохшей грязью телами. А сама Эмили, чистая и непорочная дева с высокими помыслами и несгибаемой волей, гордо вскинув голову, шагает мимо нас.

И Рейчел кинулась в атаку. Она понимала, что поддается на провокацию, но не могла сдержаться. Более того — Рейчел была несказанно удивлена, обнаружив в себе желание возражать Эмили и защищать идеи, которые всегда казались ей чуждыми.

— Ты говоришь о крайностях, — прошипела она. — Возьми хотя бы меня: я не лежу в руинах с разбитым сердцем, потому что мои прошлые романы закончились, не превратившись в счастье вечной любви. То же самое тебе могли бы сказать и Джо-Джо, и Холли, и Кэтлин. Ну ладно, Кэтлин — особый случай. Я, пожалуй, соглашусь, она развлекается несколько чаще остальных и чуть менее разборчива в выборе партнеров. Да, да, да, — Рейчел вскинула руку, предупреждая возражения со стороны Эмили, — и мне порой кажется, что Кэтлин хотела бы забыть о некоторых своих особенно смелых экспериментах. И я не буду спорить — иногда рядом с ней появляются отвратительные типы. Но это не дает тебе права называть Кэтлин мусорным баком. И у меня были неудачные знакомства с парнями, однако я не чувствую себя растоптанной и униженной.

— Что касается Кэтлин, — Эмили поморщилась, — по-моему, человек, у которого не осталось ни капли самоуважения и чувства собственного достоинства, выглядит довольно жалко. И причина ее нелюбви ко мне вполне понятна: Кэтлин невольно вспоминает, что последние лет десять барахтается в грязи, в которую я почему-то до сих пор не влезла. Ты вот говоришь, будто можно переспать с одним, с другим, потом отряхнуться и как ни в чем не бывало идти дальше. Вероятно, для кого-то это действительно так. Но отнюдь не для всех. — Эмили посмотрела на Рейчел и повторила убежденным тоном: — Не для тебя, Рейчел, я уверена, к тебе это не относится. Ты просто обманываешь себя и стараешься закрыть глаза на очевидный факт. Сознайся, были моменты, когда ты чувствовала себя и растоптанной, и униженной. Ты знакомишься с парнем — ах, он такой замечательный! Чего ждать? Уже после первого свидания ты примеряешь его фамилию: миссис такая-то, звучит неплохо. А он раз — и не позвонил. Ты вся в слезах и соплях валишься на диван и проводишь целую неделю в глубочайшей депрессии. И только из-за того, что переспала с ним. Ну а если бы между вами ничего не произошло, тебе не было бы так больно и обидно. Разве я не права?

— Права, до тех пор, пока тебя не захватит безумная, сметающая всяческие разумные доводы страсть — естественное желание, в котором нет ничего плохого. И пока ты не узнаешь настоящую страсть, ты никогда не поймешь, пришла ли она, твоя Большая и Светлая Любовь. Потому что любовь нельзя вычислить.

— Ее просто надо дождаться. И я верю, что встречу мужчину, который полюбит меня такой, какая я есть, и согласится ждать. Я же не говорю о полном воздержании, речь идет всего лишь о терпении, в котором тоже нет ничего плохого. Быстрорастворимый кофе, быстрый загар под искусственным солнцем, ресторан быстрого питания, стремительные отношения и моментальный секс — скорей, скорей, подайте нам все и сразу. Почему все вокруг спешат, словно ценность имеют только те вещи, которые можно получить сейчас, сию минуту.

Эмили разошлась не на шутку, но, увидев, как вытянулось лицо подруги и как вместо возмущения на нем появилось оскорбленное выражение, осеклась.

— Пойми, я не осуждаю тебя и вовсе не хочу сказать, что твои взгляды на любовь и секс ошибочны. По-своему ты права.

— А ты нет, — упрямо сказала Рейчел.

Эмили удивленно захлопала глазами.

— Посмотри на себя, ты же всего боишься — боишься принимать решения, боишься совершить ошибку, боишься страдать — боишься жить! Ты считаешь свою невероятную осторожность огромным достоинством? Но страдания дают опыт, ты учишься преодолевать страдания и двигаешься дальше. И как бы ты ни старалась, тебе не удастся избежать неприятностей, обид и разочарований: тебя может оскорбить начальник, твою любимую собачку может переехать грузовик, твои родители могут бросить тебя и свалить в Новую Зеландию… Но ты выжила, не так ли? Никакой катастрофы не случилась. Твои страдания дали тебе возможность понять, что для тебя самое главное, чем ты дорожишь и к чему стремишься, что ранит тебя больше всего на свете, но вместе с тем ты знаешь, что делает тебя счастливой.

Рейчел вылезла из постели, скинула пижамную кофту и стала натягивать свитер на голое тело.

— Я бы задернула занавески, — сказала Эмили и робко улыбнулась. — Или это тоже является признаком моей боязливости?

Рейчел подошла к окну, рывком задернула шторы, изобразила на лице стыдливую гримасу и повернулась спиной к Эмили.

— Причина твоей боязливости кроется в странном предубеждении, что, если ты полностью отдашься мужчине, он непременно поступит с тобой как последний подлец. Но даже если и так — твое нежное сердце пострадает ничуть не больше, чем наши очерствевшие души. Переживешь пару трагедий и научишься справляться со своими чувствами. Неприятности закаляют.

Эмили, опустив голову, разглядывала складки на скомканном одеяле.

— Я не боюсь совершить ошибку, — сказала она. — Просто до сих пор у меня не было такой возможности, или соблазна… Я не встречала мужчину, который вызвал бы во мне ту безумную страсть, о которой ты говоришь.

— А когда встретишь?

— Когда встречу, тем более буду следовать своим принципам. На то они и принципы, чтобы не изменять им, особенно после того, как я прожила с ними двадцать пять лет. Я докажу, что мое терпение и ожидание были не напрасны, докажу, что секс с мужчиной, которого ты любишь, приносит счастье, настоящее счастье, гораздо более полное, чем сиюминутное удовольствие. Я никогда не буду общаться с мужчинами просто ради развлечения, не хочу, чтобы по улицам ходили толпы самцов, которые видели меня в самые интимные моменты жизни, а потом, спокойно встав с постели, уже через десять минут не помнили, как меня зовут.

— Угу, — Рейчел застегнула молнию на джинсах, — ищи своего принца. Желаю удачи!

— И найду, — Эмили тяжело вздохнула. — Обязательно найду.

— Тебя ждет долгий и трудный путь, как восхождение на Эверест.

Эмили махнула на нее рукой и вернулась к теме, ради которой, собственно, и примчалась к Рейчел в полураздетом виде.

— Почему Кэтлин пригласила на вечеринку Оливера? Как думаешь, он ей нравится?

Тот же вопрос Эмили задавала Холли, когда прибежала к ней из Ричмонд-парка, заляпанная грязью с головы до ног. И Рейчел ответила точно так же, как Холли:

— Но ведь и тебя она тоже пригласила. Мне кажется, Кэтлин хочет наладить отношения именно с тобой.

Эмили с опаской приоткрыла дверь, убедилась, что на лестнице никого нет, и, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась вниз к своей квартире. Вернувшись в спальню, она подошла к зеркалу и оценивающим взглядом окинула собственное отражение. Хотя Эмили и не считала свою осторожность неоспоримым достоинством и убеждала подругу, что не боится совершать ошибки, однако в глубине души понимала — Рейчел права. Принять решение и отважиться на смелый шаг будет очень непросто. Интересно, насколько далеко она готова зайти, чтобы завоевать Оливера?

10

— Ты стала какой-то другой. О, да ты совершенно изменилась.

— Нет!

— Да. Очень изменилась, до неузнаваемости, даже взгляд стал другим. У тебя кто-то появился!

— Прекрати. — Эмили хихикнула и отвернулась.

Оливер склонил голову набок, словно художник, пристально осматривающий новое творение коллеги.

— Точно, я угадал. Иди сюда. — Он призывно похлопал ладонью по дивану. — Садись и расскажи мне о своем избраннике.

— Нет! — снова воскликнула Эмили.

— Эмили, ты просто обязана…

В кухне Кэтлин, присев на корточки, всматривалась в глубину духовки, где стояли четыре формочки — согласно кулинарной книге их содержимое должно превратиться в нежнейшее сырное суфле. Из комнаты доносились голоса: Кэтлин представила, как Эмили и Оливер сидят рядом на узком диванчике, болтают, вспоминают разные истории, случившиеся на съемках, и весело хохочут. «И что на меня нашло?» — с горечью подумала Кэтлин. Откуда взялась эта потрясающая идея свести Оливера с подругой? Добровольно отдать такого мужчину — несомненно, самого красивого из всех, когда-либо попадавшихся ей на пути, и кому — Эмили!

«Дело сделано — перед таким, как ты, она не устоит!» — это была первая мысль, пришедшая Кэтлин в голову, когда она открыла входную дверь и увидела Оливера. За прошедший год Оливер превратился из смазливого мальчика в настоящего супермена: не очень высокий (как раз во вкусе Кэтлин), но сильный и мускулистый; щеки покрыты модной трехдневной щетиной, загорелое лицо и светлые волосы — необычайно красивое сочетание; и большие темно-карие глаза, в которых Кэтлин уловила озорной блеск, — с ума сойти, что за мужчина!

Оливер шагнул через порог, чмокнул Кэтлин в щеку и вручил гигантский букет ядовито-желтых тюльпанов, обернутых в гофрированную бумагу, перевязанную пышной лентой. Кэтлин сомлела — ей никогда не дарили стильных букетов от настоящих флористов.

«Я что, обязана заниматься сводничеством? А не взять ли красавчика себе?» — это была вторая мысль, посетившая Кэтлин, пока она разглядывала гостя.

Эмили явилась чуть позже. Когда она скинула пальто, под которым оказалась легкая блузка из прозрачного шелка и короткая, обтягивающая юбка. Кэтлин, как режиссер спектакля, почувствовала настоящую гордость за свою героиню и решила, что шоу все же должно состояться. Прихватив с собой Леона, она поспешно ретировалась на кухню, чтобы дать возможность Оливеру и Эмили побыть наедине после долгой разлуки.

Однако Леон не желал сидеть на кухне. Он беспокойно кружил возле двери, то и дело норовя заглянуть в комнату, словно проверял, чем там занимаются гости. Кэтлин пыталась отвлечь его разными мелкими поручениями — подай соль, подержи тарелку, но в конце концов Леон объявил, что забыл помыть руки, и улизнул в ванную. Кэтлин не сомневалась — в кухню он больше не вернется.

Она достала из буфета горчицу, перец, оливковое масло, сахарницу и бутылку с ароматным уксусом. Смешивая приправы в маленьком глиняном сотейнике, Кэтлин поклялась, что не станет подглядывать за Оливером и Эмили до тех пор, пока не приготовит соус. Немудреный кулинарный процесс занял ровно тридцать секунд. Стараясь держаться спиной к двери, Кэтлин пересекла кухню, вытянула из хлебницы французский батон и долго возилась с целлофановым пакетом, в который тот был упакован.

Так, сколько прошло времени? Минут двадцать. Ну, одним-то глазком можно взглянуть — просто убедиться, что все идет нормально. Кэтлин подкралась к двери. Парочка беседовала, стоя в углу крохотной гостиной. Со своего наблюдательного пункта Кэтлин хорошо могла видеть лицо Эмили и широкую спину Оливера.

— Ты очень изменилась, — сказал он.

«Рада, что ты заметил», — мысленно откликнулась Кэтлин.

Оливер отступил на шаг и, прикрыв глаза ладонью, сделал вид, что ослеплен красотой Эмили. Она смущенно улыбнулась и покраснела.

«Для начала сойдет, — подумала Кэтлин. — Смотри, смотри внимательно, — подбодрила она Оливера. — Ты не ошибся. Вот только не можешь понять, в чем причина произошедших с ней перемен. Неужели не видишь — это ты заставил нашу скромницу расцвести, как весенний ландыш. Это от тебя она не в силах отвести взгляд». И хотя романтическая сцена вместо умиления вызвала у Кэтлин желание оттолкнуть Эмили и самой броситься на шею соблазнительному красавчику, она была довольна: события развиваются по намеченному сценарию — похоже, план сработает. Ах, какие славные голубки; Эмили буквально ест Оливера глазами, а он стоит к ней так близко, почти вплотную — можно даже сказать, что они обнимаются. Кэтлин чувствовала себя феей из старой сказки, которая долго опекала маленькую дурнушку-крестницу; волшебнице пришлось изрядно повозиться, но в конце концов ей все же удалось пристроить девицу.

Холли и Джо-Джо всегда считали Кэтлин легкомысленной особой, пустышкой, все интересы которой сводятся к модным тряпкам и дорогой косметике. Во всяком случае, ей казалось, что они так думают. У Кэтлин никогда не было толковой работы, она вечно сидит на мели, не брезгуя жить за счет своих любовников, а также, если появляется такая возможность, без зазрения совести пользуется гостеприимством друзей. Да, с Кэтлин можно неплохо провести время, выпить по стаканчику, пошутить, но она знала — подруги не воспринимают ее всерьез. А как было бы здорово найти какое-нибудь общее дело. Джо-Джо и Холли сразу бы изменили свое мнение о Кэтлин, особенно если она выступит вдохновителем и мозговым центром их маленького предприятия. И вот дело нашлось — теперь Кэтлин руководит настоящим заговором. Ладно, черт с ним, пускай красавчик достается Эмили, главное, успешно провести эксперимент и поднять собственный рейтинг.

«Эй, Эмили, ты где?»

Дверь ванной распахнулась, и на пороге появился Леон. Кэтлин в немом отчаянии смотрела на своего любовника, который шагал по коридору, на ходу застегивая ширинку. Проходя мимо кухни, он на секунду остановился, выхватил из нагрудного кармана пиджака расческу и провел по волосам. Кэтлин открыла было рот, намереваясь дать Леону новое поручение, чтобы сбить его с намеченного курса, но он, отстранив ее, вытащил из холодильника бутылку вина и прошествовал прямиком в гостиную, где точно так же оттолкнул Оливера, наполнил вином стакан Эмили и поставил бутылку на каминную полку у нее за спиной. Однако, позабыв убрать руку, так и остался стоять, нависнув над Эмили и почти полностью отгородив ее от Оливера. Жирные, покрытые черными волосами пальцы Леона отбивали на мраморе нервную дробь.

При первом знакомстве с Леоном, Кэтлин решила, что он похож на тюленя — большой, мягкий и уютный. Но сейчас, с раздражением глядя на его широкий приплюснутый нос, уши с толстыми мочками, плотно прижатые к непропорционально маленькой голове, лоснящиеся прилизанные волосы и рыхлое, подрагивающее, как желе, тело, она подумала, что больше всего Леон напоминает слизняка, который напялил черный костюм и неизвестно зачем выполз из своей норы. Слизняк колыхнулся и еще ближе придвинулся к Эмили. Что, черт побери, он вытворяет?

«Иди на кухню и помоги Кэтлин», — услышала она приказание Леона и еще больше удивилась, когда Оливер развернулся и послушно вышел из комнаты. Кэтлин с трудом удержалась, чтобы не замахать на него руками, прогоняя обратно в гостиную, откуда донесся вкрадчивый голос Леона: «Теперь настал мой черед поухаживать за тобой. Или ты весь вечер будешь делать вид, что не замечаешь меня?»

И тут ее осенило — Эмили приглянулась Леону! Кэтлин похолодела: она слишком хорошо знала своего любовника и легко могла представить, как он будет действовать, — слизняк превратится в бешеного быка и попрет напролом, ничего не замечая вокруг.

Кэтлин повернулась спиной к Оливеру и сердито загромыхала сваленной в раковине посудой. Вот ведь угораздило! Зачем надо было рассказывать Леону то, что ему совершенно не обязательно знать? Он спросил, кто такая Эмили и чем она занимается. И что сделала Кэтлин? Не устояла перед соблазном и выложила все подробности: «О, Эмили невероятно хорошенькая! И что самое удивительное — она все еще девственница». Кэтлин хотелось удивить и позабавить Леона и в то же время поддразнить: Эмили, безусловно, покажется ему лакомым кусочком, до которого — в этом Кэтлин ни секунды не сомневалась — он никогда не сможет дотянуться. А потом, видя, как у любовника загорелись глаза, она, вместо того чтобы свести все к шутке, еще больше раззадорила его.

«Что ты так вытаращился? — Кэтлин ткнула Леона пальцем в мягкий бок. — Остынь, милый. Вряд ли птичка обратит на тебя внимание».

Но достаточно и того, что Леон обратил внимание на Эмили. Теперь он весь вечер будет мурлыкать и ходить возле нее кругами, как голодный кот перед молочной лавкой. В другое время Кэтлин с удовольствием понаблюдала бы за столь уморительным зрелищем, но сегодня выходки Леона могут испортить все дело.

— Так, какая требуется помощь? — спросил Оливер, деловито потирая руки. — Жду приказаний.

«Возвращайся в комнату и веди себя как настоящий мужчина!» — мысленно гаркнула на него Кэтлин.

Она вручила ему миску с овощным салатом.

— Добавь соль, перец, выжми половинку лимона и тащи в комнату. Пора спасать Эмили, иначе ее постигнет печальная участь, страшнее которой может быть только смерть под гусеницами танка.

Оливер расхохотался, но на этот раз не бросился выполнять поручение. Он отставил миску в сторону, а сам примостился на краешке стола и, болтая ногой, с улыбкой посмотрел на Кэтлин.

— Думаю, будет справедливо, если мы дадим Леону возможность немного полюбезничать с Эмили. А я лучше побуду с тобой.

Кэтлин вздохнула и осуждающе покачала головой: они действуют не по плану, но, с другой стороны, вечер только начинается, так что у нее еще будет время вернуться к тщательно продуманному сценарию. И потом было бы просто невежливо прогнать Оливера с кухни, если он хочет остаться. Разве Оливер не считается и ее другом тоже? Кэтлин, как и Эмили, не видела его целый год. Да и Леону будет полезно поболтать с Эмили. Возможно, при ближайшем рассмотрении он поймет, какая она занудная девица, и сам отстанет.

— Люблю смотреть, как женщина готовит, — сказал Оливер. — К тому же если она ухитряется готовить на кухне размером с носовой платок.

Кэтлин одним уверенным движением разрубила авокадо пополам, выкинула косточку, счистила кожуру и с ловкостью заправского повара молниеносно настрогала мякоть большими ломтями.

— Вот он — мужской шовинизм! — буркнула она, вскинув на Оливера глаза.

Но его замечание по поводу размеров кухни было абсолютной правдой. В отличие от Холли, которая бегала по своей кухне, как по футбольному полю, Кэтлин могла готовить, не сходя с места. И поскольку кроме узкого буфета и холодильника в крохотное помещение невозможно было втиснуть никакую другую мебель, вся утварь — кастрюли, сковородки, половники и молотки для отбивки мяса висели на кронштейнах, укрепленных на потолке. Поворачивая голову, Кэтлин неизменно задевала какой-нибудь предмет, он цеплял висящий рядом, и вся система со звяканьем и бряканьем приходила в движение. В данный момент над макушкой Кэтлин покачивалась тяжелая чугунная сковорода, а перед носом Оливера болтались острые ножницы для разделки дичи и зубчатое колесико для разрезания пиццы.

Баночки, пузырьки и бутылочки со специями выстроились на полках, развешанных по стенам. В углу притулилась низенькая плита, которая своим капризным характером частенько доводила Кэтлин до бешенства — стоило открыть духовку, и крышка, соскочив с крючков, оставалась у Кэтлин в руках, а чтобы вычислить температуру, нужно было обладать телепатическими способностями настоящего экстрасенса. Поэтому Кэтлин не любила, когда за ее страданиями и утомительной битвой с вредной плитой наблюдали посторонние. Однако присутствие Оливера почему-то ничуть не вызывало обычного раздражения.

— Я не ошибся насчет Эмили? — спросил Оливер. — У нее кто-то появился?

Что ему ответить? Сказать «да» — это может разжечь его аппетит… но может и отпугнуть. Сказать «нет»? И убить в нем дух соперничества. Кэтлин должна быть очень осторожна. Лучше всего дать неопределенный ответ, надо попытаться заинтересовать Оливера и одновременно подтолкнуть к решительным действиям.

— Возможно, и появился. — Кэтлин сполоснула разделочную доску и насухо вытерла нож. Затем приоткрыла холодильник и вытащила свежий огурец. — Рейчел сказала, что Эмили ездила в Корнуолл и вроде бы с кем-то там познакомилась. Но я не думаю, что это серьезно.

— А-а, так речь идет о Сэме Финче! — Оливер тряхнул волосами. — Конечно, не серьезно. — Он отправил в рот кусок авокадо и облизнул пальцы.

— Ты знал?! — удивилась Кэтлин.

— Да, он мне сам сказал, что виделся с Эмили. Сэм знаком с ней столько же, сколько и я. Там ничего серьезного быть не может. Послушай, — Оливер понизил голос, — так, значит, она по-прежнему ни с кем не спит?

Кэтлин смерила его укоризненным взглядом.

— А я откуда знаю?

— Не знаешь? — Оливер сделал невинные глаза.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Спроси Эмили.

— Нет, — Оливер насупился, — даже и не собираюсь. Я просто поинтересовался, все ли у нее в порядке.

— У Эмили уже есть один заботливый родственник — ее любящий брат. — Фраза прозвучала резче, чем предполагала Кэтлин.

— Злючка! Я помню, что у нее есть брат.

— И другой ей не нужен. — Кэтлин начала снимать с огурца целлофановую оболочку.

— Верно, не нужен, — согласился Оливер. — Но я привык считать себя другом Эмили. И надеюсь, она тоже относится ко мне как к человеку, на которого можно положиться, и знает, что я искренне за нее волнуюсь.

— А также надеешься, что она хорошо вела себя в твое отсутствие.

— Ты что имеешь в виду? — Оливер уставился на огурец, который Кэтлин зажала в кулаке и, пытаясь освободить от целлофана, энергично терла и двигала пленку вверх-вниз.

Сообразив, как выглядит ее машинальный жест, Кэтлин покраснела, швырнула огурец на доску, выхватила из ящика нож-пилу и одним точным ударом взрезала целлофан. Оливер вздрогнул и невольно зажмурился.

— Мы все друзья Эмили и все желаем ей счастья.

Кэтлин выбрала другой нож с узким лезвием и начала быстро-быстро крошить огурец.

— Не знал, что вы с ней близкие подруги, — заметил Оливер.

— Почему? Эмили мне очень нравится. Конечно, я считаю ее философию ошибочной, но хотелось бы верить, что рано или поздно она одумается и посмотрит на некоторые вещи трезвым взглядом.

— Она милая девочка. А ее взгляд на некоторые вещи изменится, когда Эмили встретит достойного человека.

«Надо же, — подумала Кэтлин, косясь на Оливера, — красавец, просто дух захватывает, и как говорит об Эмили — с искренней теплотой и заботой — словом, идеальный мужчина. Такого наша принцесса и ждала всю жизнь». Тряхнуть бы его как следует и сказать: если ты в шестнадцать лет не разглядел некоторые вещи, то хотя бы сейчас пора открыть глаза.

— А что, Сэм Финч действительно твой близкий друг? — вслух спросила Кэтлин.

Оливер убежденно закивал головой.

— Самый близкий. Знаю его, сколько себя помню.

— А на лыжах ты любишь кататься?

Оливер кокетливым жестом откинул волосы со лба и рассмеялся.

— Здесь определенно есть какая-то связь. Но черт меня подери, если я вижу какая. Сэм и снег? Я и лыжи? Сэм, снег и… наша дружба? Нет, сдаюсь! Просто отвечаю на поставленный вопрос: я люблю кататься на лыжах.

— Тогда жди звонка от Холли.

— И? — Оливер захлопал глазами. — Она позвонит и скажет…

— Холли скажет, что почтет за честь пригласить тебя провести пасхальные каникулы в альпийской деревушке Мажин, где находится ее высокогорное шале. — Кэтлин ухмыльнулась: — Цель поездки — liaisons dangereuses[3].

Оливер приподнял бровь.

— Заманчивое предложение.

Кэтлин кивнула, мысленно проклиная свою болтливость — по сценарию высокопарный монолог-приглашение должен был прозвучать из уст Холли.

Оливер, все еще сидя на кухонном столе, сладко потянулся и вдруг, резко вытянув руки, обхватил Кэтлин за талию, привлек к себе и крепко стиснул коленями.

— И с кем мне предстоит вступить в опасную связь? Мне бы не хотелось связываться с Леоном, но если ты тоже поедешь…

— Естественно, я тоже поеду.

— И Леона возьмешь с собой?

— Да.

— Зачем?

— Потому что он… милый.

Кэтлин вывернулась из объятий Оливера и отошла к плите. Заглядывая в духовку, она с досадой поморщилась. «Потому что Леон мой бойфренд, — вот что нужно было сказать. Я обожаю Леона. И, пожалуйста, оставь меня в покое».

— Эмили тоже собирается. Она будет ужасно рада, узнав, что и ты поедешь. Пойдем в комнату — обрадуем ее.

— Кэтлин, — перебил ее Оливер. — Зачем он тебе?

— Леон очень хороший, в нем масса достоинств, которые не заметны с первого взгляда. Если уж ты уселся на стол, помоги мне — нарежь петрушку, и можно возвращаться в гостиную. — Кэтлин тараторила на одном дыхании, не давая Оливеру возможности перебить ее.

Она показала на миску с зеленью, которая стояла на краю узкого подоконника и вопреки всем законам физики не падала на пол. Не слезая со стола, Оливер выдернул из миски пучок петрушки, придвинул к себе разделочную доску и взялся за нож. Пока он нарезал зелень, Кэтлин распечатала пакет с салатом и разложила листья на блюде из китайского фарфора. Потом, повернувшись спиной к Оливеру, снова заглянула в духовку. Кэтлин слышала, как он спрыгнул со стола и, не говоря ни слова, ушел из кухни. Она вытащила противень, переложила суфле из формочек на блюдо, присыпала петрушкой каждую пирамиду и, подхватив свой кулинарный шедевр, направилась к гостям.

Кэтлин вошла в гостиную как раз в тот момент, когда Леон, изобразив на лице похотливую улыбку, которую он, по всей видимости, считал обольстительной, рассыпался перед Эмили в банальных комплиментах вроде: «Я никогда не встречал девушки, похожей на вас».

Эмили сидела на узком диванчике. Леон примостился рядом, слегка придавив ее своей тушей. В ответ на его воркование она махнула рукой, словно отгоняя надоедливую муху, но при этом, к несказанному удивлению Кэтлин, кокетливо хихикнула и не воспользовалась появлением хозяйки дома, чтобы избавиться от назойливого кавалера. Наверное, Леон настолько неуклюж в своих ухаживаниях, что Эмили не считает его опасным, напротив — милый толстяк вызывает у нее умиление. Нет, все-таки она безнадежна, с раздражением подумала Кэтлин. Вместо того чтобы строить глазки Оливеру, попусту тратит время на глупую болтовню с Леоном. А он-то — теперь Кэтлин разозлилась на своего любовника — совсем раскис при виде девственницы, истекает слюной, как бешеный пес. И все же Кэтлин понимала: робость Эмили, мешающая ей атаковать Оливера, вызвана ее неопытностью. Но Леон! А что, если и его поведение объясняется неуверенностью в себе? Перед ним невинная девушка, у которой нет опыта общения с мужчинами, а значит, и возможности сравнивать его с другими. Одно это делает Эмили безумно привлекательной, особенно по контрасту с нимфоманками — он вечно западает на таких, искушенных в любовных утехах, готовых дарить мужчинам неземные наслаждения — ну, сама-то Кэтлин в их число, естественно, не входит.

В таком случае Леон не скоро оставит девушку в покое. А если догадается о грандиозных планах Кэтлин насчет Эмили и Оливера, то еще, пожалуй, вступит в открытое противоборство с соперником. Надо что-то предпринять, причем срочно, иначе задуманная подругами романтическая мелодрама превратится в глупый фарс. Кэтлин представила, какую нравоучительную лекцию ей придется выслушать от Джо-Джо, и почувствовала новый прилив творческих сил. Режиссерская мысль работала с небывалой силой. Как бы так устроить, чтобы Эмили осталась с Оливером наедине? Запереть бы ее где-нибудь, откуда пугливая овечка не сможет сбежать. Но как и, главное, где — Кэтлин пока не придумала. Напротив дивана стоял маленький журнальный столик. Кэтлин поставила на него блюдо и стала раскладывать суфле по тарелкам. Оливер тут же оказался рядом, выхватил из рук Кэтлин две тарелки и передал их Леону и Эмили. Получив свою порцию, Эмили легко соскользнула с дивана и устроилась на ковре.

— Нет, нет, — запротестовала Кэтлин, — оставайся на диване.

— Да брось ты, все в порядке, на полу очень удобно.

Возможно, это был продуманный маневр. Чего Эмили хотела добиться: улизнуть от Леона или предложить Оливеру последовать ее примеру? Но в любом случае она просчиталась. Оливер не успел среагировать на приглашение, зато Леон оказался невероятно проворным — он буквально плюхнулся на пол рядом с Эмили, привалился к ней боком и метнул победоносный взгляд на соперника. Затем, к ужасу Кэтлин, игривый слизняк погрузил ложку в свое суфле и потянулся к Эмили, пытаясь впихнуть угощение ей в рот.

Эмили перехватила насмешливый взгляд Оливера, покраснела и плотно сжала губы. Леон равнодушно пожал плечами и как ни в чем не бывало стал уплетать свою порцию. В комнате повисла напряженная тишина. Эмили поставила тарелку на край стола и поднялась на ноги.

— Где у тебя ванная? — едва слышно пробормотала она.

— Оливер, проводи Эмили, — сказала Кэтлин.

Она сделала вид, будто не замечает удивленно вскинутых бровей Оливера — что означало: «Откуда мне знать, где у тебя находится ванная?»

Как только гости вышли из комнаты, Кэтлин села на диван, грозно посмотрела на Леона и похлопала ладонью, указывая на место рядом с собой. Леон, кряхтя, поднялся с пола и покорно переместился туда, куда велела хозяйка.

В коридоре было всего две двери — в кладовку и ванную. Кэтлин услышала скрип и поняла, что Оливер не ошибся и с первой попытки открыл нужную дверь.

— Вот, пожалуйста, — раздался голос Оливера.

Кэтлин представила, как он отступил в сторону, пропуская Эмили вперед. Ее так и подмывало выскочить в коридор, налететь на Оливера, втолкнуть их обоих в крохотную ванную комнату, повернуть ручку и закрыть дверь на замок.

Отличная мысль, даже толкать никого не надо: Оливер, как истинный джентльмен, захочет включить свет для своей дамы, следовательно, ему тоже придется переступить порог ванной. Кэтлин действовала молниеносно — пулей вьшетела в коридор, подкралась к двери, осторожно прикрыла ее и мягко повернула ручку. Все — ловушка захлопнулась!

Неслышно ступая, она вернулась в комнату, села рядом с Леоном, плеснула себе в бокал вина и мысленно провозгласила тост: «За удачу».

Прошло несколько секунд, минута, другая — Кэтлин снова дала волю воображению: Оливер обнимает Эмили, прижимает к себе, целует в макушку… «Ш-ш, тихо, не будем пока звать на помощь». Он закрывает ей рот своими губами… Черт, как бы ей хотелось быть на месте Эмили.

Кэтлин уголком глаза взглянула на Леона — тот увлеченно поедал суфле и, к счастью, ничего не замечал. Ей безумно хотелось сказать: «Куда это запропастились наши гости?», но Кэтлин прикусила язык. Чем дольше Леон остается в неведении, тем лучше. Если он заподозрит неладное, то первым начнет ломиться в дверь. Надо выждать еще немного, потом можно будет выйти на кухню и по дороге послушать, что происходит в ванной.

Неожиданно оттуда донесся звук, отнюдь не соответствующий романтической сцене, которая рисовалась в воображении Кэтлин, — звук спускаемой в унитазе воды. Затем дверь содрогнулась, и послышался голос Оливера: «Эй, выпустите меня отсюда!»

«Иду, иду», — откликнулась Кэтлин и бросилась вон из комнаты. По дороге она зацепилась за угол ковра, споткнулась и едва не врезалась головой в стену.

К черту все расчеты, к черту сценарий — Кэтлин не железная, она помрет от любопытства, если сейчас же не откроет дверь и не увидит их лица, на которых будет ясно написано, что произошло и как далеко Оливер и Эмили успели зайти, пока сидели в душном помещении, размером с собачью конуру.

— Ты что, застрял? — крикнула она, стоя под дверью.

— Я нигде не застрял, — спокойно сказал Оливер, — но выйти не могу. Не волнуйся, у меня все в порядке. Спасателей пока можно не вызывать.

Из гостиной выскочил Леон.

— Что случилось?

— Дверь не открывается, — пояснила Кэтлин. — Похоже, они застряли.

— Они там вдвоем? — прорычал Леон. — Я сейчас взломаю дверь.

«Я взломаю дверь!» — взревел он, прильнув губами к замочной скважине.

— Только попробуй! — Кэтлин отпихнула Леона и загородила дверь собственным телом.

— Да не переживайте вы так, я никуда не спешу, — сказал Оливер. — Подумайте лучше, как открыть замок.

— У меня где-то был гаечный ключ, сейчас принесу, — крикнула Кэтлин. — Я просуну его в щель под дверью, и ты сможешь открыть замок изнутри. Я всегда так делаю.

— Ты хочешь сказать, что я не первая жертва? — Оливер недоверчиво хмыкнул. — И многим из твоих гостей пришлось томиться в ванной?

— Извини, случается.

Кэтлин помчалась на кухню и принялась судорожно рыться в ящиках буфета, выкидывая на пол все, что попадалось под руку: кольца для салфеток, пульт дистанционного управления от видеомагнитофона, ворох старых чеков и квитанций, посудные полотенца, инструкцию от холодильника, перепачканную засохшим желтком подставку для яиц и, наконец, ржавый гаечный ключ.

Инструмент передали узнику. Вскоре дверь открылась, и на пороге появился Оливер.

— А где Эмили? — спросила Кэтлин, вытягивая шею и пытаясь заглянуть ему через плечо.

— Я здесь! — пискнул испуганный голосок.

Она стояла в дверях спальни — ярко-алая блузка казалась выцветшей тряпкой по сравнению с пылающим лицом Эмили.

— Какого черта ты там делаешь?! — взорвалась Кэтлин.

— Извини, я не думала, что ты будешь против, — пролепетала Эмили. — Честное слово, я ничего не трогала. Просто сидела на кровати и ждала.

— Эмили любезно пропустила меня вперед, — объяснил Оливер.

— Ах, как мило. — Кэтлин скрипнула зубами и сжала кулаки, с трудом подавив в себе желание начать биться головой о стенку.

— Я ждала, когда освободится ванная комната, — уточнила Эмили, — и разглядывала альбом с фотографиями. Великолепные снимки. Я и не знала, что ты была в Индии.

«Заткнись ты со своей Индией!» — едва не заорала Кэтлин.

— Оливер, — Эмили беспокойно взглянула на него, — ты не выходил целую вечность. С тобой все в порядке? Что ты там делал?

— Ну, я полагаю, мы обойдемся без подробностей, правда, Эмили? — влезла в разговор Кэтлин. — Оливер, можешь не отвечать.

— Надо же, как обидно. — Оливер удрученно по-цокал языком. — Эмили, жаль, что мы не застряли вместе. Вдвоем было бы веселее. Дорогая хозяюшка, — он повернулся к Кэтлин, — я готов принять ваши извинения: «Прости, Оливер, к твоему следующему приходу я обязательно починю замок».

— Извини, — сухо бросила Кэтлин.

— Ну, теперь наконец настала моя очередь, — Эмили протиснулась в ванную, — если никто не возражает. Я не буду закрываться на замок, так что постарайтесь не входить.

Десять минут спустя все вернулись в гостиную. Желающих сидеть на диване не оказалось. Оливер, Эмили и Леон устроились на полу возле журнального столика, а Кэтлин отправилась на кухню за следующим блюдом.

Раскладывая по тарелкам салат, она с удовлетворением отметила, что Эмили успокоилась и непринужденно болтает с Оливером.

Ладно, фокус с ванной не удался. Пускай поедят, а потом Кэтлин снова попытается выдумать какой-нибудь хитрый трюк. Надо любым способом выманить Леона из комнаты и дать им возможность побыть наедине. Ха, легко сказать. Слизняк не намерен сдаваться. Даже видя, как Кэтлин с трудом балансирует тяжелым подносом, нагруженным тарелками и салатницами, он не сдвинулся с места, чтобы ей помочь.

Однако по дороге на кухню Кэтлин посетила простая и, само собой, гениальная мысль. Она взяла керамическую миску с остатками салата, подержала ее на вытянутых руках и медленно разжала пальцы. Миска упала на кафельный пол и со страшным грохотом разлетелась вдребезги. Кэтлин удовлетворенно кивнула: ей никогда не нравилась эта посудина, и вдвойне приятно избавиться от нее ради благородного дела.

— Леон! — властным тоном позвала Кэтлин. — Иди сюда, мне нужна твоя помощь.

Что-то в ее голосе подсказало Леону-лучше исполнить приказание, и как можно скорее. Он явился на кухню, увидел разбросанные по полу осколки и тяжело вздохнул: «Вот растяпа». Фраза привела Кэтлин в бешенство, но она благоразумно промолчала — сейчас не время препираться с любовником, надо постараться задержать его на кухне. Кэтлин отступила в сторону, чтобы Леон мог приступить к уборке, и прикрыла дверь.

Пока он ползал на коленях, собирая осколки. Кэтлин вытерла стену, заляпанную оливковым маслом, и взялась за мытье посуды. Леон удивленно вскинул глаза.

— Посуда могла бы и подождать.

— Я быстренько, — заверила его Кэтлин.

Леон заполз в щель между холодильником и плитой, выгреб завалившиеся туда кружочки огурца, пару долек авокадо и несколько листиков салата, затем тщательно подмел пол. Но и этого Кэтлин показалось мало — она велела взять тряпку и до блеска вымыть кафель.

— Из тебя выйдет отличный муж, — сказала Кэтлин, когда Леон, выполнив задание, поднялся на ноги. — Женщина, которой ты достанешься, будет довольна.

— Ты себя имеешь в виду?

— Нет. Думаю, на меня ты не претендуешь.

— Думаю, и ты на меня не польстишься.

Кэтлин ласково улыбнулась, подошла к Леону и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в нос. Он притянул ее к себе.

— Ведь не польстишься?

— Даже и не надейся.

— Зря, упустишь классного парня. Ты даже не представляешь, какой я хороший.

— Неужели?

Он наклонился и поцеловал Кэтлин, она просунула руки ему под пиджак и прижалась к мягкому телу Леона.

— Эй, вы двое, идите сюда! — послышался из гостиной голос Оливера. — Что вы там застряли?

— Сейчас! — крикнул Леон, еще крепче стискивая Кэтлин в своих объятиях.

— Пора возвращаться. — Кэтлин куснула Леона за ухо и, оттолкнув в сторону, открыла дверь.

— Чем вы там занимались? — спросил Оливер, когда они вошли в комнату.

В его голосе слышалось явное раздражение. Кэтлин внимательно посмотрела на сердитое лицо Оливера, потом обернулась и взглянула на Леона — тот стоял на пороге и с покорной улыбкой ждал, позволят ли ему вернуться в гостиную или дадут новые хозяйственные поручения. Внезапно Кэтлин почувствовала страшную усталость: ей надоело выстраивать мизансцены и постоянно держать в голове сценарий заговора, да и странное поведение Оливера сбивало с толку.

Она зажгла стоящие на камине свечи и погасила верхний свет. Гостиная погрузилась в полумрак: мерцание свечей и пляшущие по стенам таинственные тени создавали романтическую атмосферу. Кэтлин с удовлетворением отметила, что, пока Оливер и Эмили оставались наедине, они гораздо ближе придвинулись друг к другу. Оливер сидел на ковре, вытянув ноги вперед, Эмили пристроилась у него под боком. Он что-то увлеченно рассказывал, а она слушала, затаив дыхание. Кэтлин заметила, как Оливер осторожно снял со щеки Эмили прилипшую крошку.

Она ему нравится, решила Кэтлин, а может быть, и больше чем просто нравится. Надо только чуть-чуть подтолкнуть Оливера, настроить его на нужный лад — и дело пойдет.

Но странное поведение Эмили снова нарушило все планы. Завидев Кэтлин, она поднялась на ноги и начала собирать оставшиеся на столе тарелки.

— О, не надо, сиди, пожалуйста, — воскликнула Кэтлин.

— Нет, нет, я хочу помочь.

И прежде чем Кэтлин успела возразить, Эмили вышла из комнаты.

Леон, который уже подогнул колени, собираясь сесть на пол, проворно вскочил и метнулся к камину, где стоял пустой бокал. Прихватив его, он потащился на кухню вслед за Эмили.

Кэтлин тяжело вздохнула. И почему они все время бегают с места на место? Похоже, собрать всех троих гостей в одной комнате задача невыполнимая.

— Верно, — сказал Оливер, словно отвечая на ее вопрос. — Оставь их в покое, посиди рядом со мной.

Кэтлин неохотно повиновалась. Она опустилась на пол и замерла в напряженной позе, прикидывая, как отогнать Леона от Эмили и заставить его перебраться на диван, и наоборот — усадить беспокойную девушку поближе к Оливеру.

Однако ни Эмили, ни Леон не спешили возвращаться в комнату. И чем дольше их не было, тем смелее становился Оливер. Не переставая вести оживленный разговор, он подбирался все ближе и ближе. Поначалу Кэтлин делала вид, что не замечает его перемещений, потом начала потихоньку отодвигаться в сторону. Она то и дело беспокойно поглядывала на дверь, теперь уже опасаясь, как бы Эмили не вошла и не застукала Оливера в момент очередного маневра.

Кэтлин подалась вперед и, вытянув шею, умудрилась разглядеть сквозь стекло в кухонной двери, как несчастная Эмили, загнанная в угол наползающим на нее слизняком, слабо отбивается посудным полотенцем. Кэтлин прикусила губу, чтобы не расхохотаться, — горький смех режиссера, чей спектакль провалился. Ну надо же — все наперекосяк! А что подумают Джо-Джо и Холли? Они никогда не поймут, как трудно пришлось Кэтлин и каких усилий ей стоило держать ситуацию под контролем… и как настойчив был Оливер.

Нет, только не поддаваться! Она должна оказать Оливеру решительное сопротивление! Он, конечно, безумно соблазнительный, но в данном случае для Кэтлин гораздо важнее чистая совесть и возможность со спокойной душой говорить правду и только правду, когда придет время давать отчет подругам. Они убедятся — Кэтлин порядочный человек, способный достойно вести себя в любых сложных ситуациях.

А с другой стороны, вряд ли Холли и Джо-Джо всерьез рассчитывали на какие-то грандиозные результаты. Смешно было бы надеяться, что на первом же свидании между Эмили и Оливером вспыхнет настоящая страсть! Кэтлин устроила вечеринку, изо всех сил старалась создать интимную обстановку, дала им возможность побыть наедине. И если Эмили, вместо того чтобы ворковать с Оливером, предпочитает драить кастрюли — это ее проблема. В конце концов. Кэтлин сделала все от нее зависящее, а дальше пускай мамочки-наседки берутся за дело и готовят площадку для следующей романтической сцены. Но самое важное, девушке и самой надо хоть немного проявить инициативу, нельзя же сидеть сложа руки и ждать, что все решат за тебя. Да и вообще, кто сказал, что она нравится Оливеру?

— Иди ко мне, — шепотом позвал Оливер. — Сюда, поближе.

— Ближе некуда, — хихикнула Кэтлин. — Расскажи про Америку. Говорят, «Крутой поворот» провалился?

Кэтлин обожала читать глянцевые журналы и до мельчайших подробностей помнила все скандальные истории, слухи и сплетни из жизни голливудских знаменитостей.

— Да. Отвратительная получилась мелодрама. Зато потом я снялся в потрясающем триллере «Затяни петлю потуже». Успех был оглушительный…

Оливер вплотную придвинулся к Кэтлин и стал рассказывать о съемках фильма. Она внимательно слушала, пытаясь вникнуть в смысл рассказа, но близость Оливера мешала сосредоточиться. Кэтлин смотрела, как двигаются его губы, как переливаются золотистые пряди густых волос, и сама чувствовала на себе пристальный взгляд Оливера.

Леон стоял возле раковины, смотрел, как Эмили моет посуду, и судорожно соображал, с чего начать разговор. У него было два варианта: «Ах, твои прекрасные руки, покрытые радужными пузырьками „Фэри», сводят меня с ума» или «Эмили, ты уже целую минуту моешь одну и ту же формочку из-под суфле».

Эмили же думала об Оливере и о том, что происходит с ней самой: почему она предпочла сбежать на кухню и мыть посуду, вместо того чтобы сидеть рядом с ним. «Предпочла» — не то слово, конечно, она сочла бы за счастье быть рядом с ним, смотреть на него, слушать его голос, но на Эмили напала какая-то странная робость, постепенно перешедшая в тихую панику и полный паралич. Эмили презирала себя и не могла поверить в собственную трусость — и это после разговора с Артуром, который вселил в нее столько уверенности, и после всех ожиданий и надежд, с которыми она шла на встречу! Невероятно!

Еще год назад Эмили могла легко и свободно общаться с Оливером, ей ничего не стоило подойти к нему на вечеринке и пригласить на танец или позвонить и предложить вместе пообедать в ресторане. Почему все так изменилось? Несси! Тогда Эмили понимала: в его жизни есть Несси. Именно ее присутствие делало ситуацию простой и ясной — между ними ничего нет и быть не может, они только друзья. Теперь же, зная, что Оливер свободен и, судя по всему, не станет возражать, если их дружба перейдет в романтические отношения, Эмили испугалась.

«Что со мной? — грустно думала Эмили. — Почему я такая?»

Хотя разве в течение сегодняшнего вечера Оливер делал какие-то намеки или пытался за ней ухаживать? Нет. С первой же минуты, как только Эмили вошла в квартиру, она почувствовала — его отношение ничуть не изменилось. Более того, Эмили нравилось, что Оливер по-прежнему не смотрит на нее как на потенциальную подружку, с которой можно весело провести время. Он был искренне рад встрече, обнял Эмили, прижал к себе и расцеловал в обе щеки — все как и раньше, они близкие друзья — и только. Поэтому-то Эмили и не могла вдруг начать вести себя так, как ей хотелось, или, по крайней мере, так, как она это воображала и планировала. Когда Леон пытался кормить ее с ложки, Эмили поймала насмешливый взгляд Оливера. Раньше она непременно ответила бы ему какой-нибудь шуткой, а теперь смутилась до такой степени, что вынуждена была выйти из комнаты.

Оливер не смотрит на нее как на девушку, за которой можно ухаживать. Почему? Она ему не нравится? Или все дело в том, что эта девушка — невинная девственница? И прав Сэм, говоря, что после разрыва с Несси Оливер не станет искать серьезных отношений. Ему захочется легкого, ни к чему не обязывающего флирта. В таком случае он и близко не подойдет к Эмили.

В начале вечера, когда они оказались на кухне вдвоем с Кэтлин, Эмили едва не выложила ей всю правду о своем чувстве к Оливеру и связанных с ним переживаниях. Вспомнив об этом внезапном порыве, Эмили густо покраснела и еще ниже склонилась над раковиной. Как ей могло такое прийти в голову? Откровенничать с Кэтлин! Правда, сегодня Кэтлин сама доброжелательность — заботливая, внимательная, беспрестанно порхает вокруг Эмили, восхищается ее новой блузкой, как безумная хохочет над каждой ее шуткой, сама все время отступает в тень, всячески старается, чтобы дорогая подруга была в центре внимания, как будто догадывается, о чем думает Эмили и что ее беспокоит. Один раз Кэтлин даже перебила ее и вставила, как-то совсем не к месту, загадочную фразу: «Если ты знаешь, чего хочешь, — действуй!» Эмили начала было по привычке возражать и доказывать, что именно так она всегда и поступает. Но Кэтлин пожала плечами и перевела разговор на другую тему. Сейчас Эмили пожалела, что не прислушалась к ее словам более внимательно.

Домыв посуду, Эмили уселась на табурет возле окна и благосклонно позволила Леону самому приготовить кофе. Наблюдая, как он шарит по шкафам в поисках кофейных чашек, молока и сахара, Эмили молча радовалась медлительности своего кавалера, с ужасом представляя, что рано или поздно придется покинуть уютную кухоньку и снова сидеть в гостиной рядом с Оливером.

Леон, естественно, был счастлив как можно дольше оставаться наедине с Эмили. Однако, когда кофе был сварен и выпит, а все возможные для разговора темы исчерпаны, им не оставалось ничего другого, как вернуться в комнату. Леон взял поднос с кофейником и двумя чашками для Кэтлин и Оливера и пошел вперед. Вдруг он резко затормозил и попятился, бормоча какие-то невнятные извинения. Эмили едва не врезалась ему в спину. Она засмеялась и попыталась отодвинуть Леона в сторону, но тот стоял как вкопанный, загородив весь проход. Эмили не могла не то что протиснуться в гостиную, но даже разглядеть, что там происходит. Она слегка ткнула Леона кулаком в бок, и он отступил, давая дорогу Оливеру, который появился на пороге и быстро проскользнул мимо них в ванную. Почему-то волосы у него были растрепаны, а на щеках горел яркий румянец.

Около полуночи Кэтлин закончила уборку, приняла душ, переоделась в пижаму и юркнула в постель. Свернувшись калачиком, она прикрыла глаза и тяжело вздохнула — на душе было противно: неприятное чувство, похожее на угрызения совести по отношению к Леону, и ужасный стыд за себя, когда Кэтлин вспоминала лицо Эмили. Да, возможно, Эмили ведет себя как примерная воспитанница благородного пансиона, но эта воспитанница нравилась ей все больше и больше. Наивная дурочка, после двух бокалов вина она едва не выложила Кэтлин свои тайные мысли об Оливере. Перед глазами снова возникло испуганное лицо Эмили, на котором легко можно было прочесть все ее сомнения и надежды. Кэтлин натянула одеяло на голову — то ли отхлестать себя по щекам, то ли сразу помереть от стыда.

— Ты меня слушаешь? — спросил Оливер, заглядывая ей в глаза.

Когда он успел придвинуться так близко, настолько близко, что Кэтлин ясно видела поры у него на носу и жесткие волоски бровей? Она чувствовала его дыхание у себя на щеке, легкий запах одеколона и тепло, исходящее от его тела. Он придвинулся еще ближе; если бы Кэтлин высунула язык, она могла бы коснуться губ Оливера.

— Совсем необязательно задавать мне вопросы об Америке.

— а о чем же тебя спрашивать?

— Кто сказал, что меня надо о чем-то спрашивать?

Оливер придвинулся почти вплотную, взял Кэтлин за подбородок и, мягко приподняв ей голову, собрался поцеловать. Кэтлин замерла, не в силах пошевельнуться, но в следующее мгновение дернулась, словно прикоснулась губами к электрическому проводу.

Нет, нет, нет — этого нельзя допустить!

Неимоверным усилием воли она заставила себя немного отодвинуться от Оливера и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Затем снова взглянула на него.

— Не надо, — едва слышно выдохнула она.

— Надо. Ты самая сексуальная женщина, какую я когда-либо встречал.

— Не говори так.

— Почему?

Кэтлин закатила глаза и тихо застонала.

— Леон? Брось ты его, зачем тебе этот тюфяк. Никогда не поверю, что он тебе нравится.

— Нравится, — упрямо сказала Кэтлин. — И я не хочу его потерять.

— Не теряй. Но возьми еще и меня.

Оливер снова наклонился и потянулся к ней губами. В животе у Кэтлин что-то оборвалось и сладко заныло.

— Ты предлагаешь жить втроем?

— Ну, не совсем. Даже если ты будешь в центре кровати, боюсь, я не смогу вынести присутствие Леона с другого края, — Оливер коснулся губами ее губ, — а также саму мысль, что ты будешь с ним, когда рядом нет меня.

— Эгоист. — Кэтлин выпрямилась и мотнула головой. — Да будет тебе известно, мы с Леоном очень счастливы.

— Не верю.

— Твое дело. Мне совершенно безразлично, веришь ты или нет.

Кэтлин замолчала, и постепенно до него стало доходить: она говорит вполне серьезно. Оливер нахмурился, а Кэтлин, поняв, что трюк сработал, наградила его прощальным поцелуем в нос.

— Извини. Возможно, со стороны мы выглядим странной парой, но на самом деле нам очень хорошо вместе.

Оливер отступил, скривив рот в презрительной улыбке, потом пожал плечами и снова вернулся к самоуверенному и беззаботному тону.

— Отлично. Поздравляю. Считай, что я ничего не говорил.

— Но ты поедешь с нами в горы? Или ты согласился исключительно потому, что рассчитывал заарканить меня?

— Нет. За кого ты меня принимаешь?!

— Там будет Эмили и Холли, а еще она собирается пригласить Сэма, — сказала Кэтлин и на всякий случай добавила: — Для компании.

— Ладно, я подумаю.

Оливер чмокнул ее в щеку, легко поднялся на ноги и вышел из комнаты.

11

Телефон взорвался оглушительным звоном. Кэтлин заворочалась в постели и спрятала голову под подушку, дожидаясь, когда автоответчик сам вступит в разговор с непрошенным абонентом.

«Подъем! — скомандовал голос Холли. — Кэтлин! Ради бога, возьми эту чертову трубку. Сейчас половина десятого, пора давать отчет о событиях вчерашнего вечера».

Кэтлин высунула голову из-под подушки и приоткрыла один глаз.

«Я знаю, что ты дома, а также я желаю знать… — Холли осеклась, — если только… — в ее голосе послышалась тревога. — О, Кэтлин, нет! Только не это! Скажи, что я ошиблась».

Внутри у Кэтлин все оборвалось, она открыла второй глаз и в панике уставилась на телефон.

— Ты ведь не… не уехала ночевать к Леону?

«Нет. Я развлекалась иным способом — целовалась с Оливером».

Кэтлин выползла из постели и потащилась на кухню, надеясь там переждать атаку Холли. Но даже сквозь закрытую дверь до нее долетали сердитые вопли подруги.

«Или ты делаешь вид, что спишь? — Холли изменила тактику. — Не-ет, этот номер не пройдет. Если ты, словно трухлявое бревно, лежишь в постели и слушаешь, как я тут надрываюсь — ля, ля, ля-я-я, — запела Холли дурным голосом, — я все равно не дам тебе покоя. Сними трубку! Пожалуйста, иначе буду звонить каждые пять минут. Эй, просыпайся!!!»

Иногда она бывает просто невыносима. Кэтлин боролась с искушением схватить трубку и поделиться с Холли этим наблюдением. Ладно, скоро в автоответчике кончится пленка, и Холли, наконец, заткнется. Кэтлин нужно время, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к отчету о первом, безнадежно провалившемся этапе операции.

Тем временем Холли перестала петь и заговорила серьезным голосом:

«Я понимаю: случилось нечто непредвиденное. Появился еще один персонаж, который может разрушить все наши замыслы и создать массу проблем».

Кэтлин вздрогнула и распахнула дверь в коридор. «Как она узнала? Эмили не видела, когда мы с Оливером… Да и вообще — мы не делали ничего плохого».

Тем временем на другом конце провода Холли разразилась такой грозной тирадой, что автоответчик испуганно крякнул:

«Рейчел мне все рассказала. Сэм Финч, верно? Откуда, черт побери, он взялся! — Холли тараторила, с каждой фразой все больше ускоряя темп, пока не начала захлебываться словами. — Эмили заявила, что кое-кого встретила в Корнуолле! И Рейчел ужасно беспокоится. Правда, потом Эмили все превратила в шутку и клялась, что между ними ничего нет. Но Рейчел показалось, что даже в самой интонации Эмили, когда она говорила о Сэме, было нечто особенное. А еще, нет, ты только представь — он подарил ей розу! Но мало того, Сэм не покупал эту злосчастную розу, он ее вырастил, нет, еще круче — он вывел новый сорт розы и преподнес цветок Эмили. О-о, проклятье! Кэтлин, перезвони мне». Холли сердито фыркнула и бросила трубку.

Кэтлин в задумчивости открыла ящик буфета, взяла чайную ложку и полезла в холодильник. На верхней полке стояла вазочка с шоколадным муссом — угощение предназначалось гостям, но после бесконечных недоразумений и беготни, которую они устроили в ее крохотной квартирке, спасаясь друг от друга то в кухне, то ванной, Кэтлин совершенно забыла о десерте. Она поставила на поднос вазочку с муссом, сварила кофе, отрезала пару кусочков французского батона и потащила завтрак обратно в спальню.

«Мы не делали ничего плохого, — словно заклинание повторяла Кэтлин. — Подумаешь, поцеловались разок. Большое дело!» Однако ни Холли, ни Джо-Джо ей не поверят. То есть они не поверят, что все ограничилось одним поцелуем. Еще бы, зная привычки и обычную манеру поведения Кэтлин. И мамочки-неседки тут же всполошатся: ах, как бы бедняжка Эмили не попала в лапы развратному негодяю — и, прикрывая ее своими крыльями, отступят на прежние позиции. Им не составит труда убедить пугливую девушку, что Оливер не тот мужчина, который ей нужен.

Годится Оливер на роль принца или нет — а после событий вчерашнего вечера Кэтлин готова была признать, что скорее не годится, — это не имеет никакого значения. Важно другое: всеми силами постараться свести их, прежде чем Эмили прозреет и в ужасе от него убежит. А кроме того, Кэтлин была абсолютно уверена, что со временем и у Оливера откроются глаза — он увидит в ней не только нежную подругу, но и соблазнительную девушку, за которой вполне можно приударить. Были же у них какие-то романтические отношения восемь лет назад, так что мешает возобновить их теперь? Ну, пожалуй, репутация Эмили несколько путает карты. Оливеру мерещится неземная чистота и невинность, за которой он не в состоянии разглядеть истинную Эмили — обыкновенную женщину, ничем особенно не отличающуюся от всех остальных.

И снова вернувшись к своей дилемме — промолчать или все же сказать подругам о поцелуе, — Кэтлин решила, что и говорить особенно не о чем. Это и поцелуем-то не назовешь, Оливер едва прикоснулся к ее губам, и, уж конечно, со стороны Кэтлин не было ни малейшего намека на провокацию, да и удовольствия она практически никакого не получила. Кэтлин по-прежнему остается доброй феей из волшебной сказки, которая неустанно печется о счастье бедной крестницы. Ах да, за феей числится маленький грешок: многоопытная дама сама положила глаз на Прекрасного Принца, ну так это было мимолетное увлечение, не более того.

Хотя трудно, конечно, отрицать очевидное: Кэтлин не устояла перед соблазном. Ей всегда нравились томные красавцы вроде Оливера. Но потом, когда Леон вошел в комнату в самый неудачный момент, она по-настоящему испугалась. До сих пор Кэтлин терзал страх, что она может потерять Леона.

Кэтлин легла поперек кровати, подтянула к себе стоящий на полу телефон и набрала номер любовника.

— Ты одна? — спросил Леон, сделав ударение на последнем слове.

— Естественно, я одна. Все, что ты вчера видел, или вообразил, что видел, абсолютно ничего не значит. Для меня важны лишь две вещи — твоя любовь и доверие.

— Я верю тебе. Но как бы там ни было, Оливер мне не понравился. Зачем ты его пригласила?

— Ну, были причины, — уклончиво ответила Кэтлин. — Так просто не объяснишь.

— Понятно. Но смотри, чтобы он держался подальше от Эмили.

— Это потому, что ты сам положил на нее глаз?

— Не угадала, — сладким голосом протянул Леон. — Я смотрел только на тебя, а за Эмили просто приглядывал.

— А мне показалось, ты к ней откровенно клеился.

— Но и мне не показалось, что ты отталкивала Оливера, когда он полез к тебе с поцелуями.

— Я-то как раз отталкивала. Это он пристал ко мне, а я сопротивлялась.

— Ладно, так и будем считать.

— Тогда почему ты ушел?

— Ушел, потому что разозлился.

— Леон, послушай…

— Но мог бы вернуться, прямо сейчас, если ты не против.

Именно эти слова Кэтлин и хотела услышать, ради этого она и позвонила Леону.

Кэтлин представила, как он одиноко сидит на кухне, прихлебывает остывший кофе и рассеянно листает «Файнэншл таймс». Бедолага с утра пораньше вырядился в полосатую рубашку от Томаса Пинка, натянул свои лучшие джинсы, подпоясался кожаным ремнем с блестящей пряжкой и замер у телефона.

— Да, приходи, пожалуйста, — сказала она. — Я жду.

Эмили с трудом дождалась десяти утра, решив, что в воскресенье неудобно звонить раньше, и набрала номер Холли.

— Я насчет нашей поездки в Альпы, — робко начала она.

— Не говори мне про Альпы! Лучше расскажи про вечеринку у Кэтлин. Ну, как ты это пережила? Все в порядке?

— О да, вполне. Кэтлин была невероятно мила, мы приятно провели время… Холли, — торопливо заговорила Эмили, спеша выложить заготовленную речь, прежде чем Холли начнет спорить и возмущаться, — боюсь, я не смогу с вами поехать. Понимаешь, я много думала…

— Та-ак, и о чем же ты думала?

— О том, что я должна начать действовать. Все вокруг только и твердят мне об этом. И если я задумала открыть собственный магазин, надо приниматься за дело. Так что хочу поблагодарить тебя за приглашение и отказаться. Завтра я уезжаю в Корнуолл.

— Нет, ты уезжаешь в Альпы кататься на лыжах, — безапелляционным тоном заявила Холли.

— Но…

— Никаких «но». Мы едем все вместе: ты, я, Оливер и Кэтлин с Леоном. Я уже заказала билеты. Все — отступать некуда.

— Холли, я не могу.

Эмили понимала, что должна как-то объяснить свой отказ, но у нее не хватало духу рассказать правду о вчерашнем вечере, о той панике, которая охватила ее при виде Оливера, и уж тем более сознаться в собственной трусости.

— Эмили, ты не бросишь меня, — взмолилась Холли. — Один на один с Кэтлин и Леоном, да я с ума сойду!

— Холли, я больше не могу плыть по течению и надеяться, что моя жизнь как-нибудь сама собой устроится. Так о каком отпуске может идти речь?! Я должна быть в Корнуолле, подыскивать помещение, заключать контракты с поставщиками товара, а для начала неплохо было бы написать бизнес-план, прикинуть, сколько мне понадобится денег и какой кредит брать в банке.

— Эмили, что произошло вчера? — мягко спросила Холли. Ее трудно было сбить с толку нелепыми ссылками на внезапно проснувшуюся деловую активность. — Что заставило тебя поменять решение?

— Разговор с Рейчел. Я зашла к ней перед вечеринкой, мы немного поспорили, и она сказала, что я трусиха, что я боюсь рисковать, боюсь совершить ошибку и вообще — боюсь жить.

— А ты уверена, что Рейчел имела в виду твои коммерческие начинания?

— Неважно, что имела в виду Рейчел. Она права, разве не так?

— Не знаю. — Холли сделала паузу и снова ринулась в атаку. — Но в чем я абсолютно уверена, так это в наших ближайших планах — они остаются прежними: ты едешь кататься на лыжах.

Эмили потом разберется со своим магазином, сейчас главное — затащить ее в горы. Если Холли принимала решение или ставила перед собой благородную, с ее точки зрения, цель, то, обычно мягкая и уступчивая, она превращалась в танк, который, не зная преград, идет на штурм неприступного бастиона.

— Всего пять дней — короткие пасхальные каникулы. Эмили, ты заслужила право на отдых. Отправляемся через две недели. Договорились? — спросила Холли, однако по ее голосу было понятно — вопрос не предполагает отрицательного ответа.

Эмили сдалась.

— Хорошо, договорились. — Неудобно отказываться, если тебя так упрашивают; тем более если Холли уже заказала билеты.

— Отлично. Спасибо. Да, а про вечеринку ты так и не рассказала. Как тебе показался Оливер? Он сильно изменился?

— Нет, по-моему, он остался прежним. Хотя мы почти не разговаривали. Большую часть вечера я провела с Леоном на кухне — мы мыли посуду.

— Посуду?! Это Кэтлин вас заставила?

— Нет, конечно, нет. Просто… ну, так сложились обстоятельства.

У Эмили не было никакого желания вдаваться в подробности. К счастью, Холли не стала ее пытать, очевидно посчитав, что вырванного силой обещания поехать в горы для начала вполне достаточно.

Когда накануне вечером вы принимали гостей, а проснувшись утром, вспоминаете, сколько бокалов вина вы выпили и сколько сигарет выкурили, вам становится не по себе. А когда в мутном сознании всплывает сцена, где вы целуетесь с парнем, к которому не должны были приближаться на пушечный выстрел, единственное, что вам остается сделать, — снова забыться сном, и как можно скорее. И самое отвратительное, что может случиться, это настойчивый телефонный звонок, который врывается в вашу тревожную полудрему полчаса спустя.

После шестого душераздирающего звонка Кэтлин не выдержала — не открывая глаз, она протянула руку и сняла трубку.

— Привет, Холли.

— Ага, догадалась, что это я!

— Ты хуже любого будильника.

— Я же обещала — буду звонить каждые пять минут.

— Да, я слышала твои вопли на автоответчике. Что стряслось?

— Пока ничего. Ну, рассказывай, как все прошло?

— Нормально. Мы провели славный вечер.

— И?

— И больше ничего. Мы же были у меня в квартире, а не в сауне с бассейном и отдельным кабинетом.

— А Оливер, он хоть обратил внимание на Эмили? Я ей уже звонила, и мне показалось, что Эмили чем-то расстроена.

— Ну, не знаю. Лично я свою задачу выполнила — организовала им встречу, из кожи вон лезла, чтобы создать легкую и непринужденную атмосферу. Но, вероятно, после долгой разлуки они немного отвыкли друг от друга.

— M-м, да, возможно. Все равно ты молодец, что все так здорово придумала. И насчет Эмили ты оказалась права — она неравнодушна к Оливеру, наверное, поэтому и переживает. Послушай, приходи сегодня ко мне вечерком.

— Спасибо, с удовольствием заскочу.

— Джо-Джо и Рейчел тоже будут. Они умирают от любопытства. Ты должна нам все-все рассказать.

— Угу, — невнятно буркнула Кэтлин и, помолчав, добавила: — Знаешь, вполне вероятно, что Оливер не захочет ехать с нами в горы.

— Как? Ты ему уже сказала? А я думала, что эта миссия поручена мне.

— Ну, так сложились обстоятельства. — Холли насторожилась: точно такую же фразу она слышала две минуты назад от Эмили. — Подвернулся подходящий момент, и у меня как-то само вырвалось. Оливер сначала согласился, а потом, — Кэтлин замялась, — мне показалось, что он передумал.

Холли тяжело вздохнула.

— Надо же, а я с таким трудом уговорила Эмили. Она тоже пыталась отказаться. Как ты думаешь, может быть, все дело в Сэме Финче?

— О нет, я уже прощупала почву — там нет ничего серьезного. Проблема в самой Эмили, она слишком робкая. Ты бы видела, бедняжка так перетрусила, что большую часть вечера просидела на кухне с Леоном. Да и Оливер относится к ней чисто по-дружески; ему, похоже, и в голову не приходит, что за Эмили можно поухаживать. Я даже подумала, а не стоит ли нам изменить тактику? Конечно, нельзя выкладывать все напрямик, но что, если намекнуть Оливеру, попытаться заставить его взглянуть на Эмили несколько иначе?

— Отлично. Вот ты этим и займись. В конце концов, ты знаешь Оливера лучше, чем я. Поговори с ним еще раз, и понастойчивей. Иди напролом, не дай ему отказаться. И если ты считаешь, что Сэм не представляет опасности, пригласи и его.

— Ладно, сделаем. Не переживай, Оливер будет наш, — деловым тоном сказала Кэтлин. — Сколько времени в моем распоряжении?

— Две недели.

12

Судьба дает ему второй шанс — и на этот раз Сэм не собирался сдаваться. Будь он проклят, если позволит Оливеру снова увести у него Эмили…

И Сэм принялся за дело. Он пустил слух, что по просьбе друга ищет помещение под магазин — небольшое, уютное, расположенное в центре города, желательно, если этим городом будет Сент-Брайдз. В местном агентстве недвижимости объявления о сдаче в аренду магазинов появлялись довольно часто, но Сэм рассудил, что, если он сам найдет подходящий вариант, а затем сообщит об этом Эмили, она приедет в Корнуолл, чтобы взглянуть на помещение, и, если Сэм ей небезразличен, снова захочет повидаться с ним. Непременно захочет, ведь именно он помог ей сделать первый шаг к осуществлению заветной мечты.

А дальше события будут развиваться следующим образом: Эмили безумно понравится магазин, она переедет в Сент-Брайдз и окажется совсем близко к Сэму. Вот тогда он начнет действовать, и никакой Оливер не сможет ему помешать.

Примерно неделю спустя Бертран Найтингейл, один из работников «Тревисси», сказал Сэму, что его сестра, после тридцати лет честного труда, решила уйти на пенсию и сдать в аренду свой магазин. Сэм расценил известие как добрый знак — судьба всеми силами старается помочь ему обрести долгожданное счастье.

Он набросился на Бертрана с вопросами и выяснил, что пожилая леди уже месяц пытается найти арендатора, но, к ее удивлению, никто пока не заинтересовался магазином. Значит, сообразил Сэм, Эмили удастся заключить договор на выгодных условиях. Кроме того, здание находится на Хамбл-стрит — самой оживленной торговой улице в старой части Сент-Брайдза, и к тому же неподалеку от моря — еще один плюс, учитывая название, которое Эмили придумала для своего художественного салона, — «Морская волна». Нет, определенно, провидение на его стороне.

На следующий день Сэм отправился в Сент-Брайдз. По пути к Хамбл-стрит ему на глаза попалась вывеска агентства недвижимости. Он подошел к доске объявлений и пробежал глазами листовки с красочными фотографиями. Одна из них показалась Сэму любопытной: симпатичный домик на Фласс-стрит, всего в двух кварталах от того места, где находился магазин сестры Бертрана, миссис Маддокс. Сэм на всякий случай записал адрес — ну должен же хотя бы один из вариантов соблазнить Эмили.

Но стоило ему увидеть дом номер тринадцать по Хамбл-стрит, и радужные фантазии Сэма рассыпались в прах. Здание выглядело ветхим и убогим: облупившиеся стены, некогда выкрашенные в веселый розовый цвет, были покрыты какими-то грязно-желтыми разводами, общую мрачную картину дополнял навес над входом — блеклое черное полотнище, на котором проступали серые буквы названия магазина «Джек и Джилл». Два мутных окошка справа и слева от крыльца были забраны частым переплетом, похожим на решетку, — вряд ли подобная витрина привлечет покупателей.

Подойдя поближе, Сэм заглянул внутрь магазина. Вид оказался еще более удручающим, чем снаружи: сумрачное помещение, оклеенное выцветшими зеленовато-коричневыми обоями, вдоль стен до самого потолка громоздятся уродливые деревянные стеллажи. И сама комната была какой-то странной формы, напоминающей пирамиду с обрубленной вершиной. В дальнем углу Сэм разглядел нечто вроде примерочной кабинки — ниша, прикрытая пыльной кирпично-красной занавеской.

Конечно же, дом на Фласс-стрит, выставленный агентством недвижимости на продажу, чистый и ухоженный, с большой зеркальной витриной и симпатичным, в две ступеньки, крылечком, не шел ни в какое сравнение с этой жалкой лачугой под номером тринадцать. Но Сэму не хотелось отказываться от первоначальной идеи самому подыскать магазин для Эмили. Он даже подумал, не попросить ли у хозяйки ключи и с помощью Дженнифер, которая могла бы дать ему несколько дизайнерских советов, сделать небольшой ремонт: поклеить комнату светлыми обоями и пройтись свежей краской по фасаду. Однако подобный макияж будет выглядеть обманом — Эмили должна увидеть здание в том виде, в котором оно находится сейчас, и сама принять решение.

Вернувшись в «Тревисси», Сэм позвонил в Лондон. Со дня их последней встречи в Корнуолле прошла почти неделя. Он надеялся поговорить с Эмили и подробно рассказать о результатах своих поисков. Но в тот день она ушла из дома часов в восемь утра, чтобы не опоздать на собеседование, — первое за последние пять лет, которое показалось ей интересным и важным. Так что Сэму пришлось ограничиться коротким деловым сообщением, оставленным на автоответчике.

Отправляясь в «Беньян Грэфик Дизайн», Эмили вспомнила, как когда-то она, выпускница университета, свежеиспеченный специалист с новеньким дипломом в кармане, так же явилась на собеседование, на подгибающихся ногах переступила порог офиса и в полуобморочном состоянии сидела в приемной, прекрасно понимая, насколько невелики ее шансы. Агентство по найму тоже знало, что их кандидат не имеет опыта работы в офисе и единственное, чем может похвастаться, — это умением печатать на машинке со скоростью парализованной улитки. Однако они все равно посылали Эмили в разные конторы на растерзание агрессивно настроенным секретаршам и нервным, находящимся на грани психического расстройства менеджерам по персоналу.

Так было пять лет назад, а сегодня, сворачивая в узкий переулок, где находилось здание «Беньян Грэфик Дизайн», Эмили почти с нетерпением ждала встречи со своим потенциальным работодателем — он должен быть счастлив заполучить такого уникального сотрудника. Эмили вполне можно назвать опытным, надежным и эффективным менеджером, который способен разрешить практически любую кризисную ситуацию, а, кроме того, ее умению печатать на машинке позавидует любой пианист-виртуоз.

Агентство под названием «Большой шанс» разделяло это мнение: Эмили — редкий специалист. Они пообещали ей потрясающую работу, шефа, о котором можно только мечтать, и дружную команду молодых, энергичных и безумно талантливых людей.

Но, несмотря на столь заманчивые перспективы, Эмили, переступив порог офиса ровно в девять, захлопнула за собой дверь ровно в двенадцать, чтобы никогда больше туда не возвращаться.

Поначалу Эмили сидела в приемной и наблюдала за тремя дамами средних лет, которые, по всей видимости, и составляли ту самую команду молодых и энергичных сотрудников. То, что они, занятые жаркой перепалкой, не обращали внимания на посетителя, ничуть ее не смущало. Напротив, первые минут десять Эмили искренне забавлялась. Но когда три ведьмы перестали рвать друг другу глотки и дружно накинулись на молоденькую секретаршу, она поняла, что больше ни секунды не хочет оставаться в «Грэфик Дизайн». Девушка, безмолвно сносившая попреки разъяренных фурий, до боли напомнила Эмили ее саму. Ради чего возвращаться в ту же удушливую и злобную атмосферу новой фирмы, после того как она целый год проторчала в агентстве Кэрри Пайпер? Эмили позвонила в «Большой шанс» и сказала, что уходит. Однако еще минут тридцать провела в приемной, пытаясь уговорить робкую девушку сделать то же самое.

Эмили покинула стеклянную коробку «Грэфик Дизайн», дошла до ближайшей станции метро, помахивая сумочкой, сбежала вниз по ступенькам и с легким сердцем поехала домой.

Сообщение, оставленное Сэмом, пришлось как нельзя кстати.

Не снимая пальто, Эмили прошла на кухню и нажала кнопку на автоответчике.

«Привет, Эмили!» Услышав голос Сэма, она улыбнулась.

Сэм начал с подробного описания дома на Фласс-стрит. И Эмили сразу же узнала магазин, куда они заходили вместе с Артуром. Итак, печальная женщина сдалась. Эмили от души сочувствовала неудачнице, но знала, что никогда не купит ее унылую лавку. Затем Сэм перешел к дому номер тринадцать на Хамбл-стрит.

«Раньше там был магазин детской одежды „Джек и Джилл“. Сейчас здание находится в плачевном состоянии, но мне кажется, что ты смогла бы привести его в порядок…»

«Джек и Джил»! Эмили снова улыбнулась — сколько милых воспоминаний детства связано с этим названием.

Она поднимается по двум широким каменным ступеням, с замирающим сердцем открывает тяжелую дверь, громко звякает колокольчик, миссис Маддокс пулей вылетает навстречу покупателю и как ураган увлекает Эмили за собой в глубь магазина к длинной вешалке, где полно чудесной одежды. Ее так много, что Эмили приходится приложить немало усилий, чтобы раздвинуть плотный строй соблазнительных нарядов и вытащить приглянувшееся платье.

Всякий раз, когда они с родителями приезжали в Корнуолл, поход в «Джек и Джилл» становился самым волнующим событием. Первый раз Эмили попала в магазин, когда ей было лет тринадцать, — уже достаточно взрослая, чтобы уделять самое пристальное внимание своей одежде, и в то же время еще ребенок, способный настолько влюбиться в обновку, что родителям приходилось силой оттаскивать Эмили от зеркала и долго уговаривать снять перед сном потрясающе красивые джинсы из мягкого вельвета, украшенные множеством карманов на заклепках и молниях.

Однако сейчас, когда Эмили услышала знакомое название, в ее памяти прежде всего всплыли не горы пестрой одежды, но другое, гораздо более дорогое воспоминание — мама. Как же было здорово ходить по магазинам вместе с мамой и вместе делать покупки!

Эмили хорошо помнила, с каким волнением, от которого приятно ныло в животе, а по всему телу пробегала теплая волна, она откидывала красную занавеску примерочной кабинки, выходила в зал и ловила на себе оценивающий взгляд матери. Иногда в этом взгляде можно было прочесть одобрение. Никогда между Эмили и мамой не возникало такой близости и такого полного взаимопонимания, как во время совместных походов по магазинам. Пожалуй, лишь во время этих походов присутствие рядом высокой и симпатичной дочери доставляло маме удовольствие.

Эмили еще раз прокрутила запись на автоответчике.

Ей казалось, что она слышит голос матери: «Ну что ты там копаешься?». Эмили застегивает пуговицы, с трудом пропихивая их непослушными пальцами в узкие петли, торопливо завязывает шнурки на ботинках и выходит из примерочной. А потом они идут по улице, обе веселые и счастливые. Эмили шагает рядом с мамой, с гордостью покачивая большим фирменным пакетом, на котором красуется эмблема магазина «Джек и Джилл».

Эмили позвонила Сэму, но не застала его и оставила на автоответчике восторженное послание со словами благодарности. Потом набрала номер Артура и, задыхаясь от волнения, выложила ему свою потрясающую новость. И тут же объявила, что прямо сегодня приедет в Сент-Брайдз семичасовым поездом, и попросила встретить ее на вокзале.

Артур выразил осторожный оптимизм по поводу удачной находки Эмили, но, слыша взволнованный голос сестры, решил пока оставить сомнения при себе. С одной стороны, Артур понимал, что должен выступить в роли заботливого брата и вдумчивого юриста, который стремится предусмотреть все мельчайшие детали, но в то же время он ни секунды не сомневался — Эмили способна осуществить задуманное, а сама идея о том, что сестра будет жить в Сент-Брайдзе, казалась Артуру просто великолепной.

И только сев в поезд, Эмили немного остыла и смогла, наконец, серьезно задуматься о том, куда и зачем она едет. Глядя на проплывающие за окном холмы, Эмили вздыхала и удивленно покачивала головой: как она, с ее обычной осторожностью и привычкой все тщательно обдумывать и взвешивать, вдруг решилась на столь рискованное предприятие.

«Посмотрите на меня! — мысленно воскликнула Эмили, обращаясь к Рейчел и Джо-Джо, к Холли и Кэтлин. — Вы считаете меня трусихой, которая боится собственной тени. Ну, а что вы теперь скажете? Видите, если у меня нет сомнений в правильности моего поступка, я могу быть отважной и смелой и решительной до безрассудства».

Однако, напомнила себе Эмили, она пока не совершила никакого глупого безрассудства — просто едет посмотреть дом, который, возможно, арендует для своего магазина. Все ее сбережения находятся в банке в целости и сохранности. Вот и отлично, и нет никакой необходимости спешить, и никто не заставляет ее принимать окончательное решение прямо сейчас.

Да, но, если она все же возьмется за дело, этих сбережений все равно не хватит. Эмили придется составить бизнес-план и взять кредит в банке. Интересно, согласится ли миссис Маддокс сдать помещение на небольшой срок — скажем, для начала на полгода, или потребует подписать долгосрочный договор? И как быстро Эмили должна дать ответ?

До сих пор художественный салон с поэтическим названием «Морская волна» был для Эмили чем-то вроде детской игры — забавно вообразить себя хозяйкой магазина, торгующей красивыми вещами, которые появляются точно по мановению волшебной палочки и так же легко исчезают, словно растворяясь в воздухе, когда возникает желание заменить их другими.

Но чем ближе подъезжала Эмили к Корнуоллу, тем яснее понимала: ее прекрасная мечта грозит превратиться в суровую реальность, и все окажется намного сложнее.

На следующее утро Эмили отправилась на Хамбл-стрит одна, поскольку у Артура было запланировано несколько важных встреч, которые он не мог отменить. Она примчалась раньше назначенного времени и остановилась на крыльце, поджидая миссис Маддокс. Уже через пять минут у Эмили не осталось никаких сомнений — если уж открывать магазин, то именно здесь, на этой улице, именно в этом доме номер тринадцать. То, что казалось Сэму тесной каморкой, представлялось Эмили уютной комнаткой. Там, где Сэм не видел ничего, кроме низкого потолка и неудачной конфигурации помещения, Эмили ухитрилась разглядеть оригинальный стиль и возможность для создания необычного интерьера. А грязно-желтые ободранные стены, приведшие Сэма в такое уныние, вызывали у Эмили прилив бодрости и желание поскорее взяться за малярную кисть. Во всем — в каждой детали, в каждой мелочи она находила свою прелесть и массу преимуществ по сравнению с обустроенным, чистеньким и ужасно скучным магазином на Фласс-стрит.

Когда десять минут спустя запыхавшаяся миссис Маддокс показалась из-за угла, ей было достаточно издали взглянуть на Эмили, которая, сунув руки в карманы, прохаживалась возле крыльца и по-хозяйски оглядывала запыленные стекла витрины, чтобы понять — сделка состоится.

Все как в детстве, подумала Эмили, стоя за спиной миссис Маддокс, пока та возилась с ключами. То же знакомое волнение и захватывающее дух ожидание необыкновенного праздника — чувства, которые Эмили испытывала всякий раз, когда они с мамой поднимались по широким каменным ступеням и открывали дверь магазина. И сама миссис Маддокс осталась прежней — та же смелая ядовито-красная помада на тонких губах и бурный темперамент хозяйки провинциальной лавчонки, зорко следящей за покупателями и не стесняющейся высказывать вслух свое авторитетное мнение-маме частенько приходилось выслушивать неодобрительные замечания по поводу огромных денег, которые тратятся на наряды для сопливой девчонки.

Осмотрев помещение, они снова вышли на улицу. Эмили не пыталась хитрить и делать вид, что у нее есть какие-то сомнения. Однако попросила миссис Маддокс дать ей немного времени для принятия окончательного решения и составления сметы расходов, опираясь на точные цифры, а не на примерные расчеты и прикидки.

— Хорошо, подумайте, — сказала пожилая леди. — Но я предлагаю вполне приемлемую цену, так что учтите — желающие найдутся, — строго добавила она, прищурив глаза от яркого мартовского солнца.

Годовая рента составляла восемь тысяч фунтов — чуть меньше, чем ожидала Эмили. Кроме того, миссис Маддокс согласилась на полугодовую рассрочку по первому взносу, с учетом того, что Эмили надо наладить дело, закупить товар и дождаться прибыли. А также, поскольку миссис Маддокс собиралась жить в квартире, расположенной над магазином, расходы, связанные с капитальным ремонтом здания, она брала на себя. Все внутренние работы по изменению интерьера Эмили должна будет произвести за свой счет. Хотя миссис Маддокс искренне полагала, что в этом нет никакой необходимости.

— Освещение прекрасное, — она щелкнула выключателем. — Большинство полок в отличном состоянии. — Миссис Маддокс всем телом навалилась на стеллаж, демонстрируя его надежность.

Эмили предпочла благоразумно промолчать и не посвящать пока добрую женщину в свои планы по кардинальному переустройству магазина.

Она возвращалась в Доджер-Пойнт в приподнятом настроении, сгорая от нетерпения поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями и планами. Однако ее слушателем оказался не Сэм, благодаря которому Эмили отыскала замечательный дом на Хамбл-стрит, первым делом она позвонила Артуру.

Только поздно вечером, уже вернувшись в Лондон, Эмили позвонила Сэму, горячо поблагодарила за помощь, долго рассказывала о своих детских воспоминаниях, связанных с магазином «Джек и Джилл», и о том, как здорово все складывается — теперь они будут жить по соседству и видеться гораздо чаще.

Слушая восторженный щебет Эмили, Сэм не мог отделаться от горькой мысли: «Она приезжала в Корнуолл и не зашла ко мне». За горечью пришло разочарование, а затем внутри что-то оборвалось, словно лопнула туго натянутая струна, и вслед за разочарованием наступило равнодушие. Если в шестнадцать лет Эмили не обратила на него внимания и сейчас видит в нем только друга, то глупо надеяться на перемены в будущем.

Сэм положил трубку и усмехнулся, сам поражаясь тому, с какой легкостью он отказывается от Эмили и, кажется, не чувствует при этом особой боли. Нет, она ему по-прежнему нравится, но какой смысл пытаться привлечь внимание человека, который даже не смотрит в твою сторону. Пара дней, вздохнул Сэм, всего пара дней, и он, справившись со своими переживаниями, перестанет думать об Эмили — раз и навсегда.

Однако через два дня Сэм получил неожиданное приглашение. Холли сказала, что они с друзьями собираются в горы покататься на лыжах, и спросила, не хочет ли Сэм принять участие в их поездке. В первый момент звонок Холли показался Сэму более чем странным, если учитывать, что они были едва знакомы.

— Билеты уже заказаны, но у нас есть одно свободное место — так получилось, — неопределенно бросила она и быстро перечислила имена друзей-любителей горных лыж.

Сэм понял: в этой поездке все и решится — либо он, либо Оливер.

13

Поездку окрестили пасхальными каникулами — отъезд был назначен на четверг за три дня до Пасхи, возвращение — на понедельник.

Синоптики обещали теплую солнечную погоду: на нижних склонах уже расцвели эдельвейсы, радостно сообщил интернетовский метеосайт. Но поскольку в Мажин имеется фуникулер, который доставляет лыжников в высокогорную долину Труа Вале, где круглый год лежит снег, Холли заверила друзей, что они могут не беспокоиться — никакая погода не помешает им насладиться катанием по специально проложенным трассам.

Кэтлин меньше всего волновала снежная обстановка; на самом деле она бы предпочла, чтобы снега вообще не было. Кэтлин неплохо каталась на лыжах, но спортивные упражнения не числились в списке ее любимых занятий. Она согласилась поехать в Альпы, потому что ей нравилось уютное шале, доставшееся Холли в наследство вместе с особняком на Ричмонд-Хилл, и потому что на высокогорных курортах можно встретить настоящих суперменов. Так что, если повезет и погода будет теплой, Кэтлин сможет позагорать в своем новом бикини где-нибудь на террасе кафе.

И Эмили, и Кэтлин уже бывали в Мажин, но то ли так складывались обстоятельства, то ли это был продуманный план, но Холли всегда приглашала их по отдельности и в разное время года.

В половине седьмого вечера Эмили, Холли и Кэтлин собрались в зале отправления аэропорта Хитроу. Они топтались возле стойки регистрации билетов, поджидая Леона и Сэма. Оливер уже приехал, но, едва поздоровавшись с девушками и оставив на их попечение свою сумку, снова куда-то исчез.

«Паспорт-билеты-деньги, паспорт-билеты-деньги», — бормотала себе под нос Эмили.

Холли тяжело вздохнула и, словно мамаша, утомленная нытьем ребенка, выдернула из рук Эмили билет.

— Твой билетик, мой билетик. Видишь? — помахала она веером, сложенным из голубых листочков, перед носом Эмили. Та послушно кивнула. — Сэм, Леон, Кэтлин и Оливер. — Холли, как фокусник, ловко выхватила из красной кожаной сумочки билеты остальных путешественников. — Все документы у меня, в целости и сохранности. Ой, смотри, а вот и наш мальчик! — Холли вскинула руку, затянутую в красную кожаную перчатку, и махнула в направлении входа. Потом, понизив голос, обратилась к Эмили: — Хочешь, я возьму на хранение и твой паспорт?

Эмили замотала головой и прошипела сквозь зубы:

— Тихо, Кэтлин услышит. Она и так считает, что ты опекаешь меня, как неразумного младенца.

Стеклянная крутящаяся дверь вытолкнула в зал Леона. Он тщательно подготовился к поездке в снежные Альпы, вырядившись в зеленый твидовый пиджак и меховую шапку-ушанку. Завидев девушек, Леон расплылся в улыбке и величественной походкой направился к ним сквозь толпу.

Кэтлин наблюдала за приближением своего любовника, мысленно награждая его ядовитыми эпитетами: толстая зеленая жаба, жалкий прихлебатель, собрался от души повеселиться за чужой счет, самовлюбленный пижон — ему бы еще трость с серебряным набалдашником и шелковый галстук-бабочку. Слава богу, Оливер не видит этого позорного зрелища.

Леон сгреб Кэтлин в охапку.

— Ах, какое чудо, чудо мое, чудо! — повторял он, осыпая ее жаркими поцелуями. — А ты, — Леон ласково встряхнул свою подругу, — рада меня видеть?

Кэтлин невольно расхохоталась, сжала в ладонях толстые щеки Леона и чмокнула его в нос.

— Да, мой славный лягушонок, я безумно счастлива!

Леон на миг замер, изображая высшую степень потрясения и восторга, потом, не выпуская из объятий Кэтлин, повернулся к Холли и Эмили.

— Ну, где все остальные? Уже пришли?

— Сэма еще нет, а Оливера мы уже потеряли, — сказала Эмили.

— Я поищу его, — вызвалась Кэтлин и, обращаясь к Холли, приказала таким властным тоном, что та не решилась ослушаться: — Холли, пойдем со мной. А ты не проворонь Сэма, — бросила она через плечо в сторону Эмили. — Он должен появиться с минуты на минуту.

Кэтлин, упакованная в узкие джинсы и черную кожаную куртку, летела чуть впереди. Холли, с развевающимися полами длинного зеленого плаща, отороченного мехом ламы, мчалась за ней следом. Когда они добежали до киосков, торгующих сувенирами, Холли наконец удалось нагнать Кэтлин и схватить ее за рукав.

— В чем дело? Куда ты несешься?

Кэтлин затормозила, обернулась к Холли и сообщила проникновенным голосом:

— Ты знаешь, по-моему, наше путешествие будет очень удачным. Честное слово, у меня предчувствие. А еще я хотела напомнить, — она сделала паузу, — обязательно посели Оливера и Эмили в соседних комнатах. И еще… — Кэтлин снова замолчала и взглянула на Холли с робкой улыбкой: — Скажи, правда, Леон ужасно милый? Ну, у него, конечно, своеобразное обаяние — такой толстенький аппетитный Лягушонок Кермит[4].

— Прекрати, — строго сказала Холли. — Если ты серьезно относишься к своему Леону, перестань унижать его.

— А ты считаешь, я должна воспринимать его серьезно?

— Да, я так считаю. Потому что он действительно милый и тебе вполне подходит. Он очень хороший. Гораздо лучше всех остальных придурков, на которых ты обычно западаешь.

Кэтлин собралась было что-то возразить, но так и осталась стоять с открытым ртом. Холли проследила за ее взглядом и увидела Оливера, который шагал им навстречу в сопровождении какой-то девицы. Одной рукой он катил тележку, нагруженную чемоданами и сумками, а другой придерживал за талию свою спутницу. Оба выглядели крайне довольными. Девица то и дело хихикала, потряхивая рассыпавшимися по плечам волосами, и делала вид, что вырывается из объятий Оливера. По мнению Кэтлин, она была слишком тощая, ноги слишком длинные, джинсы до неприличия узкие, а мордашка приторно-сладкая.

Кэтлин заехала Холли локтем под ребра и прошипела, как разъяренная змея: «Нет, ты только посмотри. Откуда взялась эта дохлая кикимора?»

Приближаясь к девушкам, Оливер наклонился к своей красотке и ткнул в их сторону пальцем. Та посмотрела в указанном направлении и встретила леденящий душу взгляд Кэтлин, в котором ясно читалось: «Немедленно-оставь-его-в-покое-или-считай-себя-покойником». Девица удивленно захлопала ресницами и что-то зашептала Оливеру на ухо.

— Нет, детка, ее звали Медуза Горгона, — сказал Оливер и остановил тележку, едва не отдавив Кэтлин ногу. — А это всего-навсего мои подруги — Кэтлин и Холли. Знакомьтесь — Мирабел. Она летит в Женеву. — Оливер вытянул шею и заулыбался, заметив идущих к ним через зал Леона, Эмили и Сэма. — Привет. Еще раз для всех-это Мирабел.

Холли сделала несколько шагов вперед, чтобы поздороваться с Сэмом, но Кэтлин не сдвинулась с места, гипнотизируя Мирабел смертоносным взглядом мифической фурии.

— Мы знакомы с Оливером через мою сестру, — пояснила Мирабел, которая почему-то не окаменела и не упала замертво. Напротив, она игриво толкнула Оливера кулаком в бок и добавила, многозначительно понизив голос: — Правда, сестрица знает его гораздо ближе, чем я.

— Мирабел летит одна, — сообщил Оливер, — и я предложил ей пойти на регистрацию вместе с нами, чтобы в самолете мы сидели все вместе.

— Но я не уверена, что мы летим одним рейсом, — сказала Мирабел, роясь в сумочке в поисках билета.

— Будем надеяться, что ты летишь с нами, — сказал Сэм, придвигаясь поближе к Эмили.

— Разреши я посмотрю. — Кэтлин бесцеремонно выдернула билет из руки Мирабел. — Так, номер рейса… — Она с быстротой сканирующего устройства изучила многочисленные цифры и буквы и с сожалением вздохнула: — Ах как обидно, ты улетаешь на два часа позже.

— Ничего страшного. — Мирабел окинула Кэтлин ледяным взглядом. — Мне еще надо сделать кое-какие покупки. Так что вы идите на регистрацию без меня.

— Спасибо, — отрезала Кэтлин.

Она понимала, что ведет себя по-хамски, но вторжение Мирабел в их компанию могло нарушить все тщательно продуманные планы. Кэтлин растянула рот в улыбке и повернулась к Оливеру.

— Если бы ты не болтался по аэропорту, у нас осталось бы время зайти в магазин. Кажется, ты обещал подарить мне духи?

— Я не болтался, — буркнул Оливер, — а ходил встречать Сэма.

— Ладно, не сердись, — смягчилась Кэтлин, понимая, что опасность миновала и длинноногая конкурентка благополучно устранена. — Просто я немого нервничаю — страшно боюсь летать на самолетах.

— Ну, тогда не стану вас больше задерживать, а то Кэтлин может описаться еще до посадки в самолет, — хихикнула Мирабел и повернулась к Оливеру: — Пока, рада была повидаться.

— Я тоже. — Оливер поцеловал ее в щеку. — И передай привет Вэл.

Услышав тираду Мирабел, Холли покосилась на Кэтлин — та застыла с открытым ртом, когда же Оливер упомянул какую-то Вэл, она перевела взгляд на Эмили и вымученно улыбнулась обеим подругам.

— И когда же ты успел познакомиться с этой Вэл? — спросила Кэтлин, когда они миновали паспортный контроль.

Эмили и Сэм шли чуть впереди и, конечно же, не могли не слышать возмущенный голос Кэтлин:

— Мне казалось. Несси была единственной женщиной в твоей жизни, по крайней мере, последние пять лет.

— Мало ли что тебе казалось, -хмыкнул Оливер.

— Как? — взвилась Кэтлин. — Ты хочешь сказать, что изменял Несси?!

— Нет. Ну, почти нет. Парочка мелких увлечений не в счет. Сестра Мирабел была одним из них.

— Ха, ха, ха, не верю, — отчеканила Кэтлин. — Целых два увлечения! Не многовато ли для Мистера Абсолютное Совершенство?

— На себя посмотри, — огрызнулся Оливер. — Можно подумать, с тобой такого никогда не случалось.

— Никогда! — искренне воскликнула Кэтлин. — Два любовника одновременно — не мой стиль.

Если даже Кэтлин, узнав о похождениях Оливера, была несколько шокирована, то для Эмили подобное открытие стало настоящим потрясением, словно он изменил не Несси, а ей самой. Нет, Оливер на такое не способен! Оливер — ее герой, честный, благородный и чистый. Нет! Кто угодно, только не он. Эмили хотелось повернуться к нему и крикнуть: «Признайся, что это неправда. Ты пошутил, просто чтобы поддразнить Кэтлин». Конечно, он пошутил. Не мог Оливер изменить Несси!

— И она узнала? — снова послышался голос Кэтлин.

— Про сестру Мирабел — нет, а про второй случай — увы. — Оливер вздохнул.

— Невероятно, — протянула Кэтлин.

— Да, представь себе, такое иногда случается. Мы с Несси некоторое время были в ссоре, раз уж так все сложилось. — Оливер пожал плечами. — И вообще, с какой стати я должен оправдываться! Давай сменим тему.

— И кто она? — не унималась Кэтлин. — Та, вторая девушка.

— Никто, просто девушка. Ты ее не знаешь. Прекрати задавать дурацкие вопросы. Лучше ответь, почему ты нахамила Мирабел. И кто дал тебе право мной командовать?! Ты вела себя, как сварливая жена.

— Совершенно верно. Надо же было напомнить, с кем ты летишь в отпуск. Мне показалось, ты забыл или что-то перепутал. Если тебе нравится тискать разных девиц вроде этой Мирабел, — произнося ненавистное имя, Кэтлин презрительно сморщила нос, — пожалуйста, но не надо приглашать их в нашу компанию. Холли может подумать, что ты собираешься превратить ее дом в дешевый мотель.

Кэтлин отлично понимала, что использует имя Холли в качестве прикрытия-человек, который не помнит, сколько у него в особняке комнат, скорее всего, даже не заметит появления лишнего гостя.

— Не болтай глупостей, — шикнул на нее Оливер и, понизив голос так, чтобы ни Эмили, ни Сэм не могли его слышать, добавил: — Сознайся, ты просто ревнуешь.

— Вот еще выдумал! — свирепо прошипела Кэтлин.

«Ревную?! Но разве я для себя стараюсь? Мне обидно за Эмили. Ты ее не достоин!» — Кэтлин так и подмывало произнести вслух свою обвинительную речь.

Как только со всеми таможенными формальностями было покончено, Кэтлин ухватила Леона под руку и поволокла в парфюмерный магазин, надеясь все же заполучить свои духи.

Холли, поняв намек главного режиссера, взялась за Сэма. Она почти силой усадила его в кресло и разразилась подробным экскурсом в историю альпийского шале. Холли прямо на ходу изобретала драматический сюжет с участием дядюшки Ричарда, который полвека тому назад отважился купить дом в заброшенной горной деревушке. В 1960 году в Мажин еще не было ни фуникулера, ни оборудованных трасс, но дядюшка, который обожал кататься на лыжах, пешком взбирался на вершину и смело мчался вниз по заснеженной целине.

Оливер и Эмили оглянулись по сторонам — все друзья разбежались; похоже, они остались вдвоем.

— Кэтлин в такой спешке протащила нас через таможню, можно подумать, что она везет контрабанду, — пошутил Оливер. — Теперь придется сидеть в зоне вылета целый час. Может быть, пойдем в бар, отпразднуем начало отпуска.

— Пойдем, — с радостью согласилась Эмили.

— Или купим бутылку шампанского и пристроимся где-нибудь в тихом уголке, — предложил Оливер.

— Лучше в бар, — сказала Эмили.

— Правильно, а то увлечемся и опоздаем на самолет.

Опоздать на самолет и остаться с Оливером! Случись такое, Эмили ничуть не расстроится.

Кэтлин делала вид, что изучает витрину, а сама украдкой поглядывала в сторону Оливера и Эмили: он смеется, что-то говорит, берет Эмили за руку, они направляются в бар, Эмили улыбается… Все идет отлично, с удовлетворением отметила Кэтлин.

Когда Оливер взял ее за руку, Эмили сначала бросило в жар, потом в холод, потом по телу пробежала мелкая дрожь, во рту пересохло и колени сделались ватными. Усилием воли Эмили заставила себя расслабиться. После страха и волнения, похожего на легкое сумасшествие, которые она пережила на вечеринке у Кэтлин, Эмили твердо решила вести себя естественно. Больше всего ей хотелось, чтобы вернулось то чувство легкости и раскованности, которое всегда присутствовало в их отношениях. Раньше Эмили сама взяла бы его под руку и первой предложила бы пойти в бар выпить по стаканчику. Раньше, когда между ними незримо стояла Несси. Но теперь при появлении Оливера Эмили превращается в глупую восторженную школьницу. Вот и сегодня — она наблюдала, как Оливер вошел в здание аэропорта, постоял в дверях, поправил светло-коричневый кожаный пиджак, небрежно накинутый на плечи, оглядел зал в поисках своих спутников, заметил их — заметил Эмили! — и улыбнулся. Потрясающая, сногсшибательная улыбка. Внутри у Эмили все оборвалось, и она растаяла, как мороженое в солнечный день.

Да, ее смущало признание, которое Оливер только что сделал Кэтлин по поводу своих «мелких увлечений». Оно прозвучало, как предупреждение, — может быть, Оливер вовсе не таков, каким его представляла Эмили. Однако неприглядные факты из его прошлого не могли помешать ей наслаждаться близостью Оливера в настоящий момент и замирать от одной мысли, что впереди их ждет целых пять дней, которые они проведут вместе под одной крышей, — они будут завтракать за одним столом, вместе кататься на лыжах, а по вечерам сидеть на террасе в кафе, любуясь горными пейзажами.

На вечеринке у Кэтлин Эмили удалось всего несколько минут побыть наедине с Оливером. Они болтали о разных пустяках, Оливер мельком сказал, что расстался с Несси, а Эмили рассказала о своем уходе из агентства Кэрри Пайпер. Она созналась, что уволилась в прошлый понедельник. Реакция Оливера была точно такой, как и предполагала Эмили: «Так ты соврала Сэму! А ведь ты обещала, еще год назад поклялась, что уйдешь со своей дрянной работы».

Они сели за маленький столик в углу бара. Эмили сделала пару больших глотков водки с тоником, надеясь, что алкоголь поможет ей успокоиться и вернет способность внятно излагать свои мысли, не запинаясь и не краснея на каждом слове. Эмили хотелось вести себя непринужденно, весело щебетать, беззаботно смеяться над шутками Оливера и, в соответствии с рекомендациями Артура, очаровать своего кавалера, слегка намекнув, что, если он проявит некоторую смелость, его ухаживания не останутся без внимания с ее стороны. Однако поначалу разговор не клеился, и Эмили ухватилась за знакомую тему — давняя мечта о художественном салоне под названием «Морская волна», которая вот-вот воплотится в реальность. Эмили, захлебываясь от восторга, рассказывала о том, какой чудесный город Сент-Брайдз, но в то же время, словно наблюдая за собой со стороны, думала: «Ради чего я говорю все это?» Зачем она так старательно подчеркивает тот факт, что скоро переедет в Корнуолл и окажется вдали от Лондона… и от Оливера? Когда же Эмили упомянула Сэма, который помог ей найти помещение для магазина, Оливер удивленно вскинул брови.

— Сэм?! — переспросил он. — С какой стати он взялся помогать тебе?

— Не знаю. Но, возможно, я еще передумаю и останусь в Лондоне, — поспешила добавить Эмили. — Я пока ничего не решила.

Оливер перегнулся через стол и внимательно заглянул в лицо Эмили. И в ту же секунду шум аэропорта, спешащие пассажиры, весь окружающий мир исчез, и Эмили полностью растворилась в темных глазах Оливера.

— Сколько раз за последние два месяца ты была в Корнуолле? — спросил он.

— Не… несколько раз. Я ездила смотреть дома, выставленные на продажу. Но я приезжала всего на сутки и останавливалась у Артура в Доджер-Пойнт, — словно оправдываясь, сказала Эмили.

— И каждый раз встречалась с Сэмом?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Догадайся. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Да вот подумал, а не пытается ли старина Сэм ухаживать за тобой?

— Нет. — Эмили отчаянно замотала головой. — Конечно нет. С чего ты взял?

— «Тревисси» — красивое место, не так ли? — многозначительным тоном спросил Оливер. Что это? Ей показалось или в глазах Оливера действительно появился живой интерес, впервые с начала их разговора о планах Эмили на будущее? — Года два назад я был у них. Мы долго беседовали с отцом Сэма. Он советовался со мной, каким образом можно заставить сына вернуться домой. Старик уверен, что разведение роз — истинное призвание Сэма, у мальчика настоящий талант, он должен жить и работать в «Тревисси», и будет очень жаль, если Сэм не поймет этого. Правда, приятно, когда отец так говорит о сыне?

Эмили согласно кивнула.

— А еще он расписывал необычайные дизайнерские способности Сэма. Сады, которые он проектировал, когда только начинал работать в питомнике, до сих пор приводят посетителей в восторг. Некоторые любители специально приезжают с другого конца страны, только чтобы полюбоваться на это сказочное зрелище. Помнится, я даже как-то читал заметку в местной газете: «Оригинальный дизайн и потрясающая цветовая палитра делают сады „Тревисси» неповторимым произведением искусства».

— О да! — воскликнула Эмили. — К сожалению, я не видела «Тревисси» летом, но Сэм так ярко все описал, что мне казалось, будто сад был полон цветущих роз.

— Да, да, ты непременно должна съездить к ним летом. Не пожалеешь, Сэм такое там устроил… А вот, кстати, и он, собственной персоной. — Оливер широко улыбнулся, глядя поверх плеча Эмили.

Она резко выпрямилась и откинулась на спинку стула. Встретившись с Сэмом глазами, Эмили почувствовала, как щеки заливает предательский румянец, словно их застукали за каким-то неприличным занятием.

— Привет, Сэм, — Оливер помахал рукой. — А мы как раз говорили о тебе.

— Неужели?

— Угу, я рассказывал о своем визите в «Тревисси». Правда, совершенно забыл упомянуть о приступе жуткого радикулита, после того как часов восемь поработал в саду. — Оливер поднялся из-за стола и указал Сэму на свой стул. — Садись. Разреши, я угощу тебя. Что будешь пить?

— Пиво? — полувопросительно сказал Сэм. — Все равно, то же, что и ты. Спасибо. — Он сел за маленький круглый столик и, склонившись к Эмили, шепнул: — Оливер сам предложил.

— Предложил что? — не поняла Эмили.

— Вскопать клумбу. И, естественно, решил доказать всем окружающим, что не родился еще на свет такой садовник, который мог бы сделать это быстрее и ловчее, чем он.

— Оливер копается в земле! — Эмили расхохоталась. — Невероятное зрелище.

Узнав от Холли, что Сэм тоже едет в горы, Эмили забеспокоилась — не возникнет ли между ними напряженность и чувство неловкости? Хотя почему оно должно возникнуть? Ведь при их последней встрече ничего особенного не произошло — они просто сидели вдвоем на кухне в доме Сэма, пили молоко и мирно беседовали. Вероятно, Сэм так и считал; появившись в аэропорту, он весело поздоровался с Эмили, по-дружески чмокнул ее в щеку и сейчас вел себя легко и непринужденно. В душе Эмили шевельнулось какое-то странное чувство, похожее то ли на сожаление, то ли на мимолетное разочарование, после чего она совершенно успокоилась.

Холли неисправима, подумала Эмили. Она считает вполне естественным пригласить к себе в гости человека, которого едва знает. Однако надо признать, Холли редко ошибается — на ее вечеринках всегда полно новых интересных людей. Так что присутствие Сэма…

— Ты не против? — спросил он.

— А? Что? Извини, — улыбнулась Эмили, — кажется, я немного замечталась.

— О, прости, не хотел мешать. — Сэм вопросительно вскинул брови и, понизив голос, спросил вкрадчивым тоном: — А я присутствовал в твоих мечтах?

— Да ну тебя, Сэм, отстань, — рассмеялась Эмили.

Когда она смолкла, повисла пауза.

— Так ты не против, если мы зайдем в магазин? — спросил Сэм. — Ну, естественно, после того как я выпью пиво, любезно предложенное Оливером. Мне нужно купить подарок для…

Услышав дорогое ее сердцу имя, Эмили кинула взгляд в сторону барной стойки. Оливер, словно почувствовав, что на него смотрят, повернулся и помахал ей рукой. Эмили расплылась в улыбке и помахала в ответ.

— Эмили…

— Да? — рассеянно протянула она.

Эмили не раз вспоминала их разговор в «Пеликане» и слова Сэма об Оливере, которые звучали как предостережение. Ей показалось, что и сейчас он собирается сказать нечто подобное.

— Сэм! — воскликнула она. — Умоляю, не надо начинать все сначала.

— Мне нужно купить подарок для сестры, — сказал он, сделав вид, что не понимает ее возгласа.

— Между нами ничего нет, — упрямо продолжила Эмили. — Мне бы очень хотелось, но, увы — я не интересую Оливера.

Сэм с удивлением посмотрел на Эмили и горько рассмеялся.

— Подожди, пара дней — и он будет у твоих ног. Оливер просто не отличается быстротой реакции.

— О какой реакции ты говоришь?

— Поверь, я очень хорошо знаю Оливера. И знаю — он любит преодолевать препятствия.

— А мне казалось, вы были друзьями, — грустно сказала Эмили.

— Были, — согласился Сэм, — когда-то мы были друзьями.

— Тихо, — зашипела Эмили. — Он возвращается.

Но Сэм, к величайшему неудовольствию Эмили, выбрав самый неподходящий момент, взял ее за руку и мягко сказал:

— Не сердись. Обещаю, больше я не скажу ни слова. Как ты решишь, так и будет.

Эмили выдернула руку из ладоней Сэма, надеясь, что Оливер ничего не заметил. Но когда он поставил перед Эмили новую порцию водки с тоником, протянул Сэму бутылку пива и, слегка ударив по ней донышком своей бутылки, провозгласил тост, Эмили поняла, что действовала недостаточно быстро.

— За удачное путешествие, — с усмешкой сказал Оливер.

С этого момента он словно перестал замечать Эмили, полностью переключившись на Сэма. Оливер засыпал его вопросами о питомнике, потом погрузился в воспоминания детства, то и дело восклицая: «А помнишь, как мы…» — дальше следовал рассказ о каком-нибудь забавном случае и взрыв неудержимого хохота. Сэм несколько раз пытался вовлечь в разговор и Эмили, но не успевала она сказать и двух слов, как Оливер тут же припоминал новую историю, и Эмили снова замолкала.

«Похоже на наказание, почти бойкот». Она одним глотком допила водку с тоником и поднялась из-за стола.

— Все, я ухожу. Сэм, если тебе понадобится моя консультация насчет подарка, — официальным тоном заявила Эмили, — ты знаешь, где меня искать.

Она ткнула пальцем в сторону ярко освещенных витрин и направилась к выходу.

«Нет, Сэм, посиди со мной. Мы ее потом догоним», — услышала она за своей спиной слова Оливера.

Эмили зашла в книжный отдел, купила новый роман Крис Манби «Семь солнечных дней», затем перешла в секцию беспошлинной торговли и бесцельно побрела вдоль полок, заваленных разными безделушками. В одной из зеркальных панелей Эмили увидела собственное бледное лицо. Она выхватила из сумочки пудреницу, быстро обмахнула лицо кисточкой и взялась за тушь для ресниц.

«Почему Оливер вдруг рассердился? — Эмили рассеянно водила щеточкой по ресницам. — Как большой ребенок — избалованный и капризный. В чем дело? Неужели он действительно ревнует к Сэму?»

— Не представляю, как ты управляешься с этим, не глядя в зеркало, — раздался у нее за спиной голос Сэма.

«Ой!» — Эмили подскочила от неожиданности, рука дрогнула, на щеке появилась длинная черная полоса, похожая на боевой шрам.

— Неплохо получилось, — похвалил Сэм. — Удивительно, какого правдоподобия можно добиться с помощью обычной туши.

Эмили принялась яростно тереть щеку кулаком.

— Ну как, все? Ничего не осталось?

— Есть немного. — Сэм осторожно провел большим пальцем по щеке Эмили. — Вот теперь все. И не позволяй Оливеру портить тебе настроение. Иногда он ведет себя как последний негодяй.

— По-моему, твое присутствие его раздражает. А, тебе так не показалось?

— Нет, — Сэм покачал головой, — дело, скорее, в тебе, а не во мне. И раздражение тут ни при чем. Он переживает совсем по другому поводу.

— Откуда ты знаешь?

— Я слишком давно и хорошо знаю Оливера, — вздохнул Сэм. — Давай больше не будем о нем говорить. По крайней мере, пока оставим эту тему.

— Согласна, — кивнула Эмили. — Давай лучше поговорим о Мажин. Чудесное место, тебе очень понравится.

— Привет. — В просвете между полками показалось лицо Кэтлин.

— О, привет! — воскликнула Эмили.

— А куда вы дели Оливера?

От Сэма не укрылись сердитые нотки в голосе Кэтлин и неодобрительный взгляд, брошенный в его сторону.

— Остался в баре, — сказал Сэм. — Они с Холли решили выпить по стаканчику.

— А я думала, что он повел в бар тебя, — обратилась Кэтлин к Эмили, пропустив мимо ушей объяснения Сэма. — Холли собиралась купить солнечные очки, я надеялась найти ее здесь.

— Нет, здесь ее точно нет, — сказал Сэм. — Она в баре вместе с Оливером.

— Черт побери, — пробормотала Кэтлин и вышла из магазина.

Сэм посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на Эмили и с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу: он вдруг понял, какой спектакль перед ним разыгрывается и кто главный режиссер пьесы. Холли, а вполне возможно, и Леон, тоже участвуют в заговоре. И надо же, по иронии судьбы, из всех друзей Оливера они выбрали на роль зрителя именно Сэма.

В самолете Эмили опустилась на свое место и выглянула в проход. Холли, вцепившись обеими руками в большую дорожную сумку и ловко подталкивая ее при каждом шаге коленом, пробиралась между креслами. Дойдя до Эмили, она ласково ей улыбнулась, но не остановилась, а заковыляла дальше и села рядом с Сэмом.

Если Холли сидит с Сэмом, принялась вычислять Эмили, а Кэтлин, естественно, сядет рядом с Леоном — она вытянула шею и увидела, что они уже заняли свои места в конце салона, — то иных вариантов не остается: ее соседом будет тот мужчина, что шагает вдоль прохода.

Оливер закинул сумку и пиджак на верхнюю полку и скользнул в кресло рядом с Эмили.

— Я думала, что буду сидеть с Холли или с Кэтлин, — сказала Эмили.

— А я надеялся, что моей соседкой окажется Николь Кидман.

— Да, ничего не скажешь — приятное было бы соседство, — улыбнулась Эмили.

— Ну, одно хорошо: ты не мечтала взять в попутчики Сэма.

— Пожалуйста, не надо. — Эмили отвернулась к окну и уставилась на крыло самолета.

Одного взгляда на слишком тонкое, с точки зрения Эмили, крыло было достаточно, чтобы сердце, которое бешено колотилось в груди с той самой минуты, как Оливер сел рядом, вдруг подскочило, застряло в горле и вообще перестало биться.

— Я счастлив, что вместо Кидман вижу тебя, но мне горько слышать, что ты предпочла бы провести время в компании Холли и Кэтлин. Разве с ними веселее?

— Нет, — пролепетала Эмили, — с ними не так страшно. Они держат меня за руку при взлете, а при посадке позволяют кусать их за пальцы.

— О, пожалуйста, я весь к твоим услугам — можешь обглодать меня до костей. — Оливер уронил свою руку на колени Эмили, явно наслаждаясь игривым разговором. — Ну, покажи, как сильно ты умеешь кусаться.

Эмили оцепенела — отпуск еще не начался, а романтические сцены, которые она робко рисовала в своем воображении, уже начали превращаться в реальность. У нее было несколько секунд, чтобы решить: продолжать начатую игру или отступить.

— Оливер! — Эмили произнесла его имя и смолкла, не зная, что сказать дальше. Она опустила глаза, посмотрела на лежащую у нее на коленях руку с короткими сильными пальцами и ухоженными розовыми ногтями — даже в шутку Эмили не могла бы взять эту руку и впиться в нее зубами.

Она аккуратно переложила конечность ему на колени, гордо отказавшись принять самопожертвование Оливера.

— Уф, спасен, — выдохнул он.

Самолет качнулся и плавно покатил по взлетной полосе. Шум мотора и вибрация постепенно нарастали, и одновременно лицо Эмили вытягивалось и становилось все бледнее и бледнее.

— Иди ко мне. — Оливер обнял ее за плечи и притянул к себе. — Испугалась? — Эмили кивнула. — Бедняжка. А в аэропорту ты совсем не волновалась.

— Там под ногами была твердая почва, — пробормотала Эмили и, мягко отстранив Оливера, откинулась на спинку кресла.

Самолет взревел моторами и ускорил бег.

— Ну же, не стесняйся, кусни меня за палец, — предложил Оливер.

— Прекрати. — Эмили выдавила улыбку. — Лучше поговори со мной, чтобы я могла отвлечься.

— Хорошо. — Оливер на секунду задумался. — Итак, когда испуг переходит в панический ужас — при взлете или при посадке? Или ты начнешь кричать во время полета?

— Господи, не мог бы ты выбрать для беседы какую-нибудь другую тему?

— Ладно, сейчас придумаем.

Из динамиков послышалось шипение и потрескивание, огни на табло в конце салона вспыхнули, мигнули и снова погасли. Эмили видела, как шевельнулись закрылки. Экипаж проводит последнюю проверку перед взлетом, решила она, и приходит к выводу, что все системы работают нормально.

— И умоляю, никаких статистических данных, — слабым голосом попросила Эмили: — Про то, что переходить дорогу гораздо опаснее, чем летать на самолете, и про то, что у меня больше шансов выиграть в лотерею, чем угодит в авиакатастрофу, и про благоприятные астрологические прогнозы — не надо.

— Ну, если передо мной стоит задача отвлечь тебя разговорами, я буду действовать иным, гораздо более эффективным способом, — заявил Оливер.

Огни на табло вновь вспыхнули. Эмили закрыла глаза и вжалась в кресло.

— Эмили, моя прекрасная Эмили, — проникновенно начал Оливер, — все эти восемь лет, что прошли со времени нашей первой встречи, я не переставал думать о тебе.

«О боже!»

Эмили забилась в угол к самому окну — если бы не ремень безопасности, она бы вскочила со своего места.

— Очень мило. На иную реакцию я и не рассчитывал.

— Но, Оливер… — Эмили посмотрела на него из своего угла. Ей хотелось крикнуть: «Не верю! Не могу поверить — ты сказал это, наконец-то, через восемь лет. Я тоже думала о тебе и ждала только тебя одного».

— И перестань улыбаться, — сказал Оливер. — Я делаю признание, а ты улыбаешься.

— Я не улыбаюсь. У меня лицо перекосило — это выражение называется «шок».

— Не шути так, — с нажимом сказал Оливер. — Я говорю совершенно серьезно. — Он понизил голос и перешел на жаркий шепот: — Я никогда не переставал восхищаться тобой, с первой же секунды, как только увидел тебя на пляже — юную шестнадцатилетнюю девушку, я помню каждое твое движение, каждый жест, каждое сказанное тобой слово и… и потрясающее розовое бикини. Знаю, знаю: ты мне не веришь. Ты все забыла, все осталось в прошлом, сейчас ты видишь во мне только друга… — Оливер смолк и впился в Эмили взглядом. Она смотрела на него в немом изумлении. — Понимаю, тебя удивляет мое признание. Возможно, оно тебе даже неприятно. Но, пожалуйста, выслушай меня. — Теперь в голосе Оливера послышалось неподдельное волнение, почти мольба: — Я не нахожу себе места. С тех пор как вернулся, я искал случая поговорить с тобой. Прости, мне, наверное, не следовало вот так обрушиваться на тебя, но у меня больше нет сил молчать. Я должен сказать о своих чувствах.

— Оливер, — одними губами произнесла потрясенная Эмили.

— Нет, нет, дай мне договорить. Я слишком долго ждал подходящего момента. Я шел к Кэтлин, зная, что ты тоже будешь там, и надеялся объясниться с тобой. Но почему-то ничего не вышло. Мы были в крохотной квартирке и все же ни разу не оказались вместе в одной комнате. Ты словно избегала меня. Почему? Я хотел сказать…

— Оливер, — Эмили задохнулась от переполнявших ее чувств. Она открыла рот, собираясь произнести свою реплику: «Я тоже думала о тебе и ждала только тебя одного», но запнулась, увидев в окне напротив клубящиеся облака, — оказывается, самолет давно взлетел, а Эмили даже не заметила.

— Я хотел сказать, — Оливер перестал шептать и повысил голос, в котором больше не было нежности и мольбы, — может быть, тебе стоит почитать книгу «Страх полета». Не читала? Жаль, отличная вещь. Мы могли бы обсудить ее и вообще — поговорить о литературе. Самая подходящая тема во время долгого путешествия.

— Вот придурок! — На этот раз Эмили задохнулась от возмущения и гневно уставилась на Оливера. — Надеюсь, ты не думаешь, что я серьезно отнеслась к твоей глупой болтовне? Ха, ха, ха, я с самого начала не верила ни одному твоему слову!

— Но мой метод сработал! А, сознайся?! Ты не боялась, да ты даже не заметила, как мы взлетели.

— Оливер, ты невыносим! — отрезала Эмили и бессильно откинулась в кресле.

Она не сердилась, единственным чувством было облегчение, какое испытывает человек, избежавший ужасного позора: «Слава богу, я ему ничего не ответила».

— Почему? — Оливер сделал невинные глаза. — Почему я невыносим?

— Потому что ты клоун, разыграл настоящий спектакль. И надо сказать, был очень убедителен — столько подробностей и тонких деталей. Впредь буду знать: Оливер — врун и подлый обманщик.

— Я тонкий психолог. У меня же все получилось — ты прекрасно себя чувствуешь, правда немного злишься, но зато тебе не страшно. Полагаю, человек не может одновременно бояться и сердиться.

— Я не сержусь. Но мне не нравится, когда шутят такими серьезными вещами.

— А кто сказал, что я пошутил?

О нет, опять все сначала!

— И в мыслях не было. Я действительно восхищаюсь тобой. Но ведь ты мне не веришь, и никогда не поверишь.

— Теперь, после твоей выходки — никогда!

В прошлом бесконечное подтрунивание друг над другом было для них привычным стилем общения. Еще год назад Оливеру ни за что не удалось бы с такой легкостью провести Эмили. Теперь же в их отношениях произошла какая-то неуловимая перемена. Невинные слова и жесты приобрели новый смысл, само упоминание их имен, поставленных в один ряд — Оливер и Эмили, — звучало, как намек: между ними, возможно, нечто большее, чем просто дружба. Два раза Эмили поднимала голову от книги и ловила на себе взгляд Оливера; сама же она вдруг осознала, что исподтишка посматривает на его мускулистую руку и широкое запястье, где красовались золотые часы фирмы «Брайтлинг» вместо привычных «Своч», которые Эмили так хорошо помнила. Ее узкая ладонь и тонкие пальцы замечательно смотрелись рядом с массивной кистью Оливера. Они сидели рядом в тесных самолетных креслах и при каждом движении невольно задевали друг друга локтями и коленями. Эмили был уверена, что Оливер так же остро, как и она, чувствует их случайные прикосновения.

Эмили пробовала читать, но не могла понять ни строчки — в ушах настойчиво звучал голос брата. Она вспомнила слова Артура: «Перестань постоянно думать о том, что произойдет в будущем и к чему приведут те или иные отношения. Всему свое время, никуда твое будущее от тебя не денется — придет, тогда все и узнаешь». Вновь и вновь прокручивая в уме наставления брата, Эмили пришла к выводу, что с ней случился очередной приступ паники. Она жуткая трусиха, поэтому и боится поверить в искренность признания Оливера.

Отныне мой девиз: «Живи сегодняшним днем и получай от жизни максимальное удовольствие!» — твердо решила Эмили.

Путешественники собрались возле транспортера в зале выдачи багажа. Пока они высматривали свои сумки и рюкзаки, Холли взяла Кэтлин под руку и заявила, что надо сходить за тележкой. Как только они отошли на достаточное расстояние, Холли выложила подруге последние сенсационные новости: во время полета у них с Сэмом произошел очень непростой разговор. Холли сделала многозначительное лицо и страшно выпучила глаза.

— Ты ему рассказала! — Кэтлин вытянула шею и зашипела, как змея, которой отдавили хвост.

— Да, рассказала! — со слезой в голосе произнесла Холли. — Я бы никогда не завела этот разговор, но Сэм первый начал. Он и сам обо всем догадался.

— И, естественно, идея показалась ему великолепной, — с горьким сарказмом процедила Кэтлин.

— Увы, нет.

Девушки остановились возле площадки, где выстроилась длинная вереница багажных тележек. Холли пошарила в карманах, выгребла горсть монет и, отсчитав два евро, заплатила за тележку.

— Он знает, что Эмили девственница? — спросила Кэтлин.

Холли утвердительно кивнула.

— Теперь знает.

— Полагаю, он был сражен наповал.

Холли пожала плечами.

— Сэм был слегка удивлен. В конце концов, это и вправду несколько необычно. А потом, как мне показалось, обрадовался. Сказал, что если до сих пор Эмили устояла перед множеством других Оливеров, то почему она должна упасть в объятия нашего красавца?

— А ты объяснила, чем наш Оливер отличается от других?

— Ну да, объяснила.

— И что? — Кэтлин нетерпеливо дернула Холли за рукав. — Что он думает по этому поводу?

— Передаю дословно: «Интересно, насколько близко Эмили должна подойти к Оливеру, чтобы понять, как жестоко она ошибалась?»

— M-м, — протянула Кэтлин, что-то вычисляя и прикидывая. — По крайней мере, он сам понимает суть проблемы — уже неплохо.

Холли взялась за тележку.

— Подожди, — остановила ее Кэтлин. — Давай тут постоим. Мальчики и без нас справятся. Вернемся, когда они получат багаж.

— Нет. Пойдем назад, только очень медленно. Если нас долго не будет, Эмили может заподозрить неладное.

— Это ты должна была заподозрить неладное еще до того, как надумала приглашать Сэма. Гениальный выбор, — фыркнула Кэтлин, — особенно если вспомнить о цели нашей поездки.

— Да знаю я, знаю, — отмахнулась Холли. — Рейчел предупреждала нас…

— Рейчел высказывала предположение: возможно, Эмили нравится Сэм, но никто не знал, что он влюблен в нее по уши. Ха, его можно понять, — Кэтлин подтолкнула Холли локтем. Они обе издалека посмотрели на свою протеже: Эмили, высокая и стройная, с густыми, доходящими до плеч золотисто-каштановыми волосами, была неотразима. — Лакомый кусочек, — хихикнула Кэтлин. — Сэм, естественно, положил на девушку глаз, но не видит, насколько малы его шансы. Во всяком случае, до тех пор, пока Эмили не «прозреет» в отношении Оливера. Может быть, стоит подключить к операции и Сэма — в качестве окулиста, чтобы помог бедняжке снять розовые очки, — вполголоса пробормотала Кэтлин.

— Именно это я и предложила Сэму, — живо откликнулась Холли.

— А он, как он воспринял твою идею?

— Ну, особого восторга я не заметила. Сэм знает, что Эмили без ума от Оливера, но наш план свести их вместе ему не понравился.

— Ясное дело — не хочет отдавать Оливеру право «первого выстрела».

— Да, наверное, так и есть, — вяло согласилась Холли. — Но, честно говоря, хотя мы и выбрали Оливера на роль Мистера Совершенство, мне кажется, было бы здорово, если бы его место занял Сэм.

— Та-ак, — с подозрением протянула Кэтлин. — Каких еще глупостей ты наслушалась от Сэма?

— Он спросил, какова была бы реакция Эмили, узнай она о нашем заговоре.

— Она бы разгневалась, — предположила Кэтлин. — Чуть-чуть.

— Сэм считает, мы не должны подталкивать Эмили к таким поступкам, которые, как нам хорошо известно, противоречат ее принципам.

— Мы ее подталкиваем! — воскликнула Кэтлин. — Конечно, если рассказать Эмили о нашем сценарии, она придет в дикую ярость, но потом, когда-нибудь, поймет, что мы способствовали ее счастью, и будет благодарна нам до конца жизни. — Кэтлин рывком остановила тележку. — А что, собственно, такого ужасного мы сделали? Подумай сама — я пригласила ее на вечеринку, а ты организовала поездку в горы. Ну и кто осмелится обвинить нас в коварных замыслах и тайном сговоре? Мы же не предлагаем ей никаких liaisons dangereuses. Напротив, действуем как ее самые близкие друзья с самыми что ни на есть благими намерениями. Послушай, Холли, ты опять морочишь себе голову разной ерундой: ах, Эмили девственница, ах, она такая чувствительная и ранимая. Сэм, впрочем, тоже заблуждается на ее счет.

— Поехали, — не размыкая губ, процедила Холли. — Эмили смотрит на нас. Давай же, толкай эту чертову тележку. Потом поговорим.

— О чем? — Кэтлин пожала плечами. — По-моему, говорить больше не о чем. Что сделано, то сделано. Мы больше не властны над ситуацией. Чему суждено быть, того не миновать. Теперь все зависит только от самой Эмили и от Оливера, — Кэтлин задумчиво пожевала губу, — и от Сэма.

Несмотря на черепаший ход, они уже почти дошли до зала выдачи багажа. Холли, уставившись в пространство, скривила рот и торопливо прошептала:

— Сэм сказал, что мы выбрали неудачный момент. После разрыва с Несси Оливер не станет искать долгих и прочных отношений. Максимум, на что он готов, — это бурный и ни к чему не обязывающий роман, просто чтобы повеселиться и хорошо провести время.

— Он и при Несси не упускал случая повеселиться на стороне. — Кэтлин повернулась и в упор посмотрела на Холли. — Он сам мне рассказал, сегодня, после того, как мы встретили эту, как ее… Мирабел.

— Боже, так что же мы делаем? — начала обескураженная Холли. — Может быть, Оливер совсем не тот, кто ей нужен?

— Ну уж нет! — с нажимом сказала Кэтлин. — Отступать поздно. Все, что нужно Эмили, — это избавиться от наваждения под названием Оливер. — Произнося свой приговор, она смотрела на Эмили. Когда их взгляды встретились, Кэтлин изобразила на лице смешную гримасу: «Наша-болтушка-Холли-сведет-меня-с-ума». — И что из того, если их роман не пойдет дальше банального «переспали-разбежались»?

— Но это было бы настоящей катастрофой!

— Почему? Это было бы довольно забавно.

14

Из лекции по истории деревушки Мажин, которую Сэм прослушал в аэропорту Хитроу, он узнал, что им предстоит провести целых пять дней в райском уголке, вдали от цивилизации и безумной толпы любителей горных лыж. Поскольку в Мажин было всего несколько магазинчиков, два отеля, один приличный ресторан, хорошая пиццерия и всего дюжина шале, крупные туристические фирмы не проявляли большого интереса к деревне и не включали ее в свои рекламные проспекты.

Когда шестерка друзей уселась в вагон поезда, который должен был доставить их в маленький городок Валориас, они поняли, что напрасно волновались по поводу погоды — снега для катания будет предостаточно. Всю дорогу за окном кружила настоящая метель. Высадившись на станции, путешественники отыскали поджидавшее их такси, с тяжелыми снежными цепями на колесах.

До Мажин нужно было ехать еще примерно полчаса. Чем выше дорога поднималась в горы, тем сильнее становился снегопад. Когда они наконец добрались до места, то увидели, что деревушка превратилась в вереницу сугробов, под которыми скрылись дома и машины. К тому же было уже довольно поздно, около полуночи, и Мажин, укрытая белым покрывалом, давным-давно мирно спала.

Они стояли на маленькой деревенской площади. Эмили, которая уже не раз бывала в Мажин, оглядела знакомые дома, ярко освещенную церковь и тропинку, ведущую к шале Холли. Оно располагалось на окраине деревни, всего в двух минутах ходьбы от фуникулера. Эмили полной грудью вдохнула свежий морозный воздух, и неожиданно ее переполнило какое-то детское восхищение окружающим миром. Она подпрыгнула и заплясала вокруг стоящего рядом Сэма.

— Красотища какая, с ума сойти! — Оливер присоединился к ее восторгам и, раскинув руки, поднял лицо к ночному небу. Эмили взглянула на него, на всех своих друзей, и восхищение превратилось в огромное, до краев переполняющее душу счастье. Они все вместе — ее самые дорогие, самые замечательные друзья на свете. Славная добрая Холли, и милый Сэм, и смешной увалень Леон, и даже злючка Кэтлин, которая, казалось, растаяла, как сосулька в теплый мартовский день.

За вычурным названием шале скрывался теплый уютный дом, заботливо подготовленный к приезду гостей: внизу находилась просторная комната с низкими потолком и огромным камином, в котором потрескивали поленья; стены гостиной были выкрашены в бледно-голубой цвет, шероховатые каменные плиты пола застелены яркими ковриками ручной работы; перед камином стоял большой диван и пара глубоких мягких кресел. Рядом с гостиной располагалась небольшая кухня. Холодильник ломился от продуктов, на столе лежала записка от Дельфины; старая экономка дядюшки Ричарда сообщала, что зайдет утром и принесет к завтраку свежие круассаны.

Наверх вела узкая винтовая лестница. На втором этаже было четыре спальни и две ванных комнаты. В двухместную спальню Холли поселила Кэтлин с Леоном, в другой расположилась она сама и Эмили, одноместные спальни были отданы Сэму и Оливеру.

«Шикарно», — подумала Кэтлин, увидев комнату. Она прикрыла дверь, бросила сумки на пол и подошла к окну.

Откинув занавеску, Кэтлин смотрела на заснеженную долину, на черное морозное небо и прикидывала, чем займется завтра. Утром все помчатся в горы кататься на лыжах, но она спешить не собирается: сначала хорошенько выспится, спокойно попьет кофе, потом пройдется по местным магазинам, а часам к двум поднимется на фуникулере в кафе, расположенное на лыжной трассе, где они все вместе и пообедают.

Кэтлин услышала, как скрипнула дверь. Леон вошел в комнату, прямо с порога швырнул на кровать свой рюкзак, с треском расстегнул молнию на куртке и шагнул к Кэтлин. Она сделала вид, что увлеченно разглядывает пейзаж за окном и не замечает его маневров. Леону игра понравилась. Он осторожно подкрался к Кэтлин, обнял за талию и, притянув к себе, поцеловал в шею — раз, другой — легкие быстрые поцелуи. Кэтлин закрыла глаза, быстро повернулась в объятиях Леона и подставила ему губы. Кольцо, сжимавшее талию Кэтлин, сделалось теснее, пальцы Леона скользнули ей под свитер, и по телу пробежала сладкая дрожь. Кэтлин провела ладонью по груди и животу Леона, он вздохнул и тихо застонал.

«Все дело в том…» — подумала Кэтлин, но Леон прервал ее размышления, повалив на широкую двуспальную кровать, ловко расстегнул пуговицы на джинсах и одним рывком стянул их с Кэтлин… Все дело в том, что, несмотря на пренебрежительное отношение к Леону и на все те гадости, которые она рассказывала друзьям о своем любовнике, — какое у него противное толстое тело с молочно-белой кожей, волосатая грудь и короткие кривые ноги, — он казался Кэтлин ужасно сексуальным.

Леон прикоснулся губами к животу Кэтлин, его небритый подбородок царапал кожу, заставляя вздрагивать от разливающейся внутри острой истомы. Кэтлин вытянула руки, впилась пальцами в плечи Леона и потянула его на себя. Он повалился на Кэтлин, придавив ее своим рыхлым телом.

На следующее утро Кэтлин проснулась голодной, с пересохшим ртом, распухшими губами и ужасной резью в глазах от прилипших к векам контактных линз.

Она помассировала веки пальцами, возвращая линзы на место, и пошарила рукой по кровати — Леона рядом не было. Кэтлин бросила взгляд на часы — начало одиннадцатого. Она вылезла из постели, босиком прошлепала к окну и осторожно приоткрыла жалюзи. Просочившийся в щелочку солнечный луч рассеял хмурый полумрак спальни. Осмелев, Кэтлин потянула за шнурок, жалюзи разъехались — снаружи сиял яркий весенний день. Прищурив глаза, Кэтлин уставилась в ослепительно-голубое небо.

Окна комнаты выходили на площадь, где вчера ночью вся компания высадилась из такси. Сегодня здесь бурлила жизнь: лыжники в разноцветных комбинезонах и любители сноуборда, вскинув на плечи свой тяжелый спортинвентарь, шагали к станции, откуда отправлялся вагончик фуникулера. Даже сквозь стекло до Кэтлин долетал скрип снега под их ботинками. Молодая мамаша тащила санки, в которых сидел ребенок, слегка придавленный большой сумкой с продуктами. Владельцы расположенных на площади магазинов разгребали сугробы, прокладывая тропинки для покупателей.

Искрящийся снег, солнце, голубое небо и сама мысль о том, что сегодня первый день отпуска, привели Кэтлин в прекрасное расположение духа. Она вдруг решила изменить намеченную программу и вместе со всеми отправиться в горы.

А где все? Кэтлин испугалась, что уже слишком поздно и друзья ушли без нее. Она в спешке натянула футболку, влезла в джинсы и выбежала из спальни. Однако, примчавшись на кухню, Кэтлин застала там Эмили, Оливера и Сэма, которые, судя по всему, никуда не торопились.

Кэтлин улыбнулась, глядя на мирную сцену под названием «Двое мужчин и одна девушка».

Эмили стояла, прислонившись к стенке буфета, и с аппетитом жевала тост. Она была одета в черные лайкровые брюки, толстый мохеровый свитер и лыжные ботинки — вернее, в один ботинок, — вторую ногу в полосатом шерстяном носке Эмили поставила на табуретку. Оливер хлопотал возле кухонного стола: с необыкновенно серьезным выражением лица он варил кофе — одну чашку, специально для девушки.

«Такому красавцу я бы и сама с удовольствием приготовила завтрак», — подумала Кэтлин. В темно-красных брюках от О'Нилл и белом пушистом джемпере, за воротом которого болтались солнечные очки от Гуччи, Оливер был неотразим. Кэтлин наблюдала, как он добавил в кофе горячего молока, внимательно поглядел в чашку и влил еще несколько капель, затем сыпанул чайную ложку сахара и, думая, что его никто не видит, попробовал получившийся напиток; размешал сахар и аккуратно, стараясь не расплескать кофе на блюдце, передал чашку Эмили.

По левую руку от девушки расположился Сэм. Склонив голову, повязанную шерстяной, слегка поеденной молью банданой, он возился с застежкой на лыжном ботинке Эмили.

Оба кавалера одновременно справились с заданиями: Оливер преподнес Эмили чашку кофе, а Сэм объявил, что ботинок готов, и, опустившись на одно колено, осторожно натянул его на ногу своей принцессе.

— Счастья тебе, милая Золушка, — пропела Кэтлин, переступая порог кухни.

Все трое взглянули на нее.

— Доброе утро, — улыбнулась Эмили. Она поставила чашку на стол и потопала ботинками, проверяя надежность застежек. — Спасибо, Сэм, так намного лучше.

— Обещаю собраться за две минуты, — сказала Кэтлин. — Подождете меня?

— Не спеши. — Эмили указала пальцем на потолок. — Слышишь? Это Холли плещется под душем. Вряд ли она будет готова через две минуты. Садись.

Эмили выдвинула стул для Кэтлин и положила в микроволновку три свежих круассана.

Пока Кэтлин дожидалась своего завтрака, Эмили расстелила на столе карту, и девушки взялись обсуждать возможные трассы для сегодняшнего катания. Из всей шестерки Эмили была самым неопытным лыжником, но ни в коем случае не хотела мешать друзьям и предлагала, чтобы они поднялись на верхние, более сложные трассы, а сама Эмили покатается внизу, на пологих склонах для начинающих. Однако Кэтлин была настроена крайне решительно: большую часть дня Оливер и Эмили должны провести вместе — и она намерена лично проследить за этим. И даже если Эмили несколько раз упадет, что ж — тем лучше, у Оливера будет шанс проявить себя настоящим горным спасателем, помогая ей выбраться из сугроба.

Кэтлин искренне пообещала Эмили позаботиться о ней. В результате было решено, что сначала они поднимутся в высокогорную долину Мон Жюльен — туда ходят общие вагончики фуникулера, а дальше уже, используя подъемник, доберутся до специальных трасс, с которых можно начать спуск обратно в долину. Там они перекусят в чудесном кафе, расположенном прямо возле станции, и вернутся домой. Спуск не представляет никакой опасности, ну, может быть, парочка сложных отрезков, да и то очень коротких. Но верные товарищи, конечно же, не оставят Эмили и помогут преодолеть трудные участки пути. Даже если им придется нести ее на руках. Оливер и Леон хотели бы покататься на сноуборде? Ничего, сделают это в другой раз. К тому же и сама Кэтлин не большая любительница физических упражнений, завтра она вообще не собирается лезть в горы, но сегодня, в первый день отпуска, вся компания должна быть вместе.

Эмили сдалась.

Пока Холли сушила волосы и одевалась, Кэтлин обшарила все шкафы в доме и в конце концов нашла то, что искала: ботинки, в которых каталась в прошлый раз, а также знакомую пару лыж. Она натянула ботинки и встала на лыжи, проверяя мягкость крепления.

«Сойдет, — решила Кэтлин. — По крайней мере, один день продержаться можно».

Еще некоторое время было потрачено на выбор костюма, тоже из местных запасов. Когда полчаса спустя Кэтлин вышла на крыльцо, она увидела, что все, включая Холли, уже собрались на площади перед домом.

— Боже мой, кого мы видим! Неужели готова? — Холли протянула Кэтлин пластиковую карточку-пропуск на фуникулер.

— А вот и я, детка! Узнаешь старину Леона? — Он обрушился на Кэтлин, заключил ее в объятия и осыпал жаркими поцелуями.

В первый момент она отшатнулась, но, бросив взгляд на ноги Леона, обутые в ядовито-красные лыжные ботинки, придававшие ему невероятное сходство с большим жирным гусем, рассмеялась и чмокнула любовника в нос.

Хотя Кэтлин и не была заядлой горнолыжницей, но очень хорошо помнила некоторые детали процесса — те, которые доставляют несомненное удовольствие, и те, от которых лучше вовремя уклониться. Например, забавно шагать, помахивая лыжными палками, но сами лыжи оказались на плече Леона. Пыхтя, он тащил сразу две пары — свои и Кэтлин.

Однако некоторых неприятностей все же трудно было избежать. Вполне возможно, что со стороны вагончик фуникулера может показаться изящной конструкцией, созданной по последнему слову техники. Но поездка до боли напоминает путешествие в лондонской подземке в час пик — носом в подмышку соседа справа, локоть под ребра от соседа слева и полный рот волос стоящей перед тобой попутчицы. Минут пятнадцать шестерка друзей, расплющенных и раздавленных, провела в страшной давке среди шестидесяти других, таких же помятых любителей спорта, пока вагончик, слегка покачиваясь, плыл над горными склонами.

Когда они наконец прибыли на место и вывалились на снег возле кафе, где им предстояло собраться после головокружительного спуска с вершины, Кэтлин первой нацепила лыжи и, сделав изящный вираж, подкатила к первому сиденью подъемника. Эмили последовала за ней.

Наблюдая, сколько усилий ей приходится прилагать, чтобы сделать простейший поворот, Кэтлин вновь порадовалась — у Оливера будет прекрасная возможность предстать перед девушкой в качестве спасателя и надежной опоры — в прямом смысле слова.

Кэтлин возглавляла группу. Она легко скользила по склону, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть, как там остальные. Сразу за ней ехал Леон, затем Холли, Сэм и Эмили. Замыкал караван Оливер, который старательно исполнял возложенные на него обязанности — присматривать за Эмили.

Кэтлин с наслаждением катила по глубокому пушистому снегу. И вскоре, полностью отдавшись быстрому движению, совершенно забыла о друзьях и устремилась вперед. Вдруг за спиной послышался скрип снега, Кэтлин показалось, что ее кто-то нагоняет. Она притормозила и обернулась. Мимо на бешеной скорости промчался Оливер, явно не выдержавший черепашьего хода остальных горе-лыжников. Он летел вниз, закладывая крутые виражи и поднимая тучи снежной пыли. Кэтлин смотрела на стремительно удаляющуюся фигуру. Склон заканчивался небольшим уступом, за которым следовал поворот и начинался новый длинный спуск. Подкатив к бровке уступа, Оливер сгруппировался, согнул ноги в коленях, красиво взмыл в воздух и исчез за поворотом.

«Пижон чертов, — тихо выругалась Кэтлин. — Не может не выпендриваться».

Оставшись в одиночестве в самом конце каравана, Эмили вздохнула с облегчением. Она без особого восторга вспоминала свои предыдущие альпийские каникулы и катание на лыжах. Тогда Эмили скорее выполнила ритуал, приняв участие в обязательном для этих мест развлечении, нежели получила от него удовольствие. Но сегодня прогулка показалась Эмили довольно приятной, особенно после того, как Оливер умчался вперед, предоставив ей возможность ехать так, как нравится, или, точнее, ползти так, как получится.

После исчезновения Оливера роль надзирателя взяла на себя Холли. Поглядывая через плечо, она время от времени спрашивала, все ли у Эмили в порядке, а та невероятным усилием воли заставляла себя улыбнуться и бодро взмахнуть лыжной палкой — дескать, лучше не бывает.

Наконец первый этап дистанции был пройден. Они доковыляли до поворота, где их уже поджидали Кэтлин, Леон и Сэм. Эмили удалось притормозить и остановиться, ни в кого из них не врезавшись.

— А где Оливер? — спросила она, поправляя съехавшую на один глаз вязаную шапочку.

— Оливер страшный воображала, — мягко сказала Кэтлин и, взяв Эмили за плечо, развернула ее лицом к склону: далеко внизу виднелась крохотная фигурка, которая радостно махала им рукой. — Оливеру необходимо было продемонстрировать, какой он ловкий, смелый и сильный. Теперь мальчик успокоится и снова превратится в паиньку.

И сейчас же, не дав Эмили времени опомниться и перевести дух, лыжники устремились вперед. Они даже решились немного прибавить скорость, очевидно полагая, что Эмили уже достаточно освоилась и сможет выдержать заданный темп. Эмили внутренне напряглась, приготовившись к неминуемому падению, — от одного взгляда на лихие виражи, которые закладывали ее отчаянные друзья, у нее начинала кружиться голова.

К первым трем падениям Эмили отнеслась с должным юмором, находя в себе силы весело вскочить на ноги, собрать разбежавшиеся в разные стороны лыжи, откопать застрявшие в снегу палки и нахлобучить слетевшую шапочку. Но постепенно жизнерадостное настроение начало покидать измученную лыжницу, и она поймала себя на том, что с тоской думает о финише, мечтая как можно скорее оказаться в кафе с кружкой горячего шоколада в руках.

Эмили бросила печальный взгляд в снежную даль и увидела если не финиш, то, по крайней мере, конец очередного спуска, где ее поджидали друзья. Она подумала, что портит им все удовольствие, вынуждая останавливаться и ждать неуклюжую спортсменку. Поэтому, как только ей удалось кое-как преодолеть оставшуюся часть спуска, Эмили принялась уговаривать всю компанию ехать вперед. Пока она доковыляет до кафе, друзья успеют еще раз подняться к началу трассы и снова спуститься вниз.

На том и порешили. Устало опираясь на палки, Эмили смотрела, как друзья один за другим подкатывали к бровке уступа, взлетали в воздух и уносились прочь. Оставшись в одиночестве, Эмили расслабилась, и то, что до сих пор можно было назвать неумелым катанием, почти мгновенно превратилось в свободное падение. Сама Эмили ни за что не смогла бы остановиться, но, к счастью, ей на пути попался старичок, который радостно катил на сно-уборде. Сухонькое тело взмыло вверх, описало широкую дугу и плюхнулось в сугроб. Эмили понимала: пожилому человеку надо помочь, но, видя ее мучительные попытки развернуться и подъехать к нему, старичок замахал руками, показывая, что обойдется без посторонней помощи.

Эмили продолжила путь. Однако через пару минут совершенно неожиданно, словно настигнутая шальной пулей, вновь рухнула лицом в снег. Она осторожно поднялась на ноги, чувствуя боль в колене и огромный соблазн снять лыжи и дальше идти пешком. Но Эмили мужественно решила не сдаваться. Проделав привычное — собрать лыжи, откопать палки, нахлобучить шапочку, — она потерла ушибленное колено и потихоньку двинулась вниз.

Когда друзья оставили ее в одиночестве, Эмили думала, что так ей будет спокойнее. Но сейчас, подъезжая к очередному повороту, за которым начинался последний, самый длинный и самый крутой спуск, она надеялась увидеть всю компанию, терпеливо поджидающую незадачливую спортсменку. Увы, за поворотом ее никто не ждал, и Эмили с тяжелым вздохом покатила вниз.

Вскоре пришло понимание, что она все делает не так. Скорость нарастала, причем совершенно независимо от желания Эмили. Бешеная скорость означала катастрофу — жуткое падение, не менее страшное, чем крушение самолета. И Эмили инстинктивно начала отклоняться назад, вместо того чтобы сгруппироваться и нагнуться вперед. Она прекрасно знала, что совершает роковую ошибку, но от ужаса ничего не могла с собой поделать. Чем быстрее скользили лыжи, тем больше Эмили изгибалась назад. Теперь она неслась по склону с космической скоростью, зависнув почти параллельно лыжам. Время от времени на трассе попадались кочки и бугорки, которые превращались для Эмили в гигантские трамплины — она на несколько секунд отрывалась от земли, испускала дикий вопль, разгоняя тех, кто, не дорожа собственной жизнью и здоровьем, оказывался у нее на пути, и летела дальше.

Невероятным усилием воли ей удалось немного свести концы лыж, в результате траектория полета резко изменилась — Эмили заскользила поперек склона, правда, скорость при этом ничуть не уменьшилась. Уголком глаза она заметила флажки, обозначавшие границу трассы. Снег стал глубже, одна лыжа замедлила ход, другая по-прежнему мчалась вперед — Эмили почти села на шпагат, но ей удалось подтянуть отставшую ногу. В этот момент убежавшая лыжа зарылась в снег. Эмили подбросило, она совершила еще один, последний полет и воткнулась головой в сугроб.

Ну что ж, по крайней мере, она остановилась. Эмили выдернула из сугроба голову и попыталась освободить тело — безуспешно, ноги, надежно пристегнутые к лыжам, намертво увязли в снегу. Эмили рванулась чуть сильнее, потеряла равновесие, завалилась на бок и затихла. Она лежала, хохоча и всхлипывая одновременно, и мысленно благодарила судьбу за то, что никто не видит ее позора.

Однако зритель все же нашелся. По зигзагообразному следу, оставленному Эмили на снежной целине, шел Сэм.

Эмили вздохнула и прикрыла глаза: «Сэм, почему именно он каждый раз приходит мне на помощь?» Почему он, а не Оливер выступает в роли ее спасителя.

— Я же им говорил, что на последнем спуске тебе понадобится помощь, а они уверяли, что ты справишься сама. В общем, мы поспорили. — Сэм присел рядом с Эмили на облюбованный ею сугроб. — Кажется, я только что выиграл пари — бесплатный ужин с вином и десертом мне обеспечен.

— Нет, это моя победа, это я обеспечила тебя ужином с вином и десертом, — не открывая глаз, простонала Эмили.

— Угу, большое спасибо.

Сэм встал на четвереньки и деловито, словно молодой фокстерьер, принялся раскапывать снег. Он зарывался все глубже и глубже, пока не освободил ее ноги. Потом встал, протянул ей руку, окончательно выдернул из сугроба и отстегнул крепления, избавив Эмили от проклятых лыж.

— Ну что, поедем или дойдем до кафе пешком?

— Я не знаю. — Эмили с ужасом оглянулась на уже пройденный путь. Оставшаяся часть склона теперь выглядела как непреодолимое препятствие. — Ты мне поможешь? — Она знала: вопрос звучит жалостливо, но Эмили настолько устала, что такие мелочи, как гордость и чувство собственного достоинства, больше ее не волновали.

Эмили поплелась вслед за Сэмом, боязливо поглядывая на вспаханную колею, обозначавшую траекторию ее безумного спуска. Они выбрались на трассу. Сэм придержал Эмили за талию, пока она пристегивала крепления лыж.

— Все, я в полном порядке, — сказала Эмили скорее для того, чтобы подбодрить себя, чем успокоить Сэма.

Они потихоньку двинулись вниз. Сэм ехал перед Эмили, подсказывая, что надо делать и как держать ноги, не забывая слегка наклонять туловище вперед.

Но стоило Эмили почувствовать себя более-менее уверенно, как случилась новая беда: мимо, поднимая тучи снежной пыли, пронесся лихой сноубордист. Благополучно обойдя Эмили, он врезался в Сэма, который кубарем покатился по склону. Эмили вздрогнула от неожиданности, потеряла равновесие и тоже упала. Лыжи, естественно, отстегнулись и отлетели в сторону.

Эмили поднялась на ноги и поискала глазами Сэма. Он неподвижно лежал футах в тридцати от нее. Эмили подобрала свои лыжи и медленно заковыляла к распростертому на снегу телу.

Увидев склонившееся над ним лицо Эмили — с расширенными глазами, бледное и окаменевшее от ужаса, — Сэм расхохотался.

— Предполагается, что это я должен помогать тебе. — Он вяло приподнял руку.

Эмили ухватила его за руку и слабо потянула на себя, с трудом подавив желание повалиться на снег рядом с Сэмом и лежать без движения, глядя в высокое голубое небо.

— Помни, ты должен пружинить коленями и легко, без напряжения двигать бедрами, — охрипшим голосом сказала Эмили. — Да, господин инструктор, вы были великолепны.

— Как думаешь, нам удастся добраться до кафе целыми и невредимыми?

Эмили задумчиво посмотрела в снежные просторы — долгожданный финиш был совсем недалеко. Она уверенно кивнула.

— А что, если мы поедем тандемом, — предложил Сэм. — Ты будешь подпирать меня, а я поддерживать тебя. Если упадем, то вместе.

— Чудесный способ, — улыбнулась Эмили. — Главное, безопасный.

Сэм, встав позади Эмили, обнял ее за талию, и они вновь двинулись в путь. Он слегка притормаживал своими лыжами и крепко прижимал Эмили к себе, не давая ей унестись вперед или упасть, потеряв равновесие. Оказавшись в его объятиях, словно в надежном коконе, Эмили благополучно доехала до кафе.

Поняв, что больше ей ничего не угрожает, Эмили поспешно вывернулась из рук своего спасителя — способ передвижения действительно был безопасным, но они слишком тесно прижимались друг к другу.

Воткнув лыжи в ближайший сугроб, Сэм и Эмили поднялись на террасу кафе. Они взяли по фирменному напитку — горячий шоколад со взбитыми сливками — и расположились за столиком, повернув стулья так, чтобы видеть заснеженный склон. Потягивая шоколад, Сэм и Эмили сидели на террасе, залитой ярким весенним солнцем, и наблюдали за проносящимися мимо лыжниками.

Как такое могло случиться, думала Эмили, исподтишка поглядывая на Сэма, восемь лет она ждала одного-единственного человека, и вот они оказываются в ситуации, когда между ними могут возникнуть те отношения, о которых она так долго мечтала. И что же происходит? Эмили, всегда прекрасно разбиравшейся в собственных чувствах и желаниях, вдруг начинает казаться, что ее интересует совсем другой человек. Нет, нет, после долгих лет ожидания Оливер по-прежнему остается ее героем. Если он только произнесет имя Эмили, она побежит за Оливером на край света. И все же бессмысленно отрицать очевидное — Эмили нравится Сэм, ей приятно смотреть на него, разговаривать с ним, ей хорошо и спокойно просто молча сидеть рядом. А он, что чувствует Сэм? Сэм, который со стороны выглядит абсолютно спокойным и безмятежным, похоже, его совершенно не волнует присутствие Эмили. Полностью расслабившись, он наслаждается весенним солнцем и лениво наблюдает за лыжниками, вылетающими из-за поворота, и забавляется, когда тем не удается во время затормозить возле кафе.

Интересно, а на что она собственно надеялась? Что он, видя равнодушие Эмили, все же будет страдать и сохнуть по ней? Да и сама Эмили до сих пор упорно не желала признать, что эти чувства вообще существуют. Ну, о чем-то таком она, конечно, догадывалась — наверное, подсознательно. Во всяком случае, отчаянная битва Сэма с разъяренной осой произвела на Эмили неизгладимое впечатление. Но она решительно отгоняла мысли о Сэме, которые настойчиво лезли в голову, потому что в жизни Эмили нет и не может быть места иным героям, кроме Оливера. А что, если чувства Сэма изменились, и он, не видя ответной реакции со стороны Эмили, совершенно охладел к ней? Судя по тому, как Сэм, полностью погрузившись в наблюдение за лыжниками, даже не смотрит на Эмили и не делает попыток заговорить с ней, хотя бы из вежливости, такой вариант кажется наиболее вероятным.

Эмили подавила вздох разочарования. Жаль, подумала она, очень жаль, что прежнего Сэма больше нет. Под прикрытием солнечных очков она внимательно разглядывала сидящего рядом мужчину. И чем дольше Эмили вглядывалась в его черты, тем больше он ей нравился. Он сидел в непринужденной позе, откинувшись на спинку стула и вытянув вперед длинные ноги в мешковатых серых брюках; и даже такие мелочи, как взъерошенные волосы, покрасневший от холода нос и смешные «шоколадные усы» над верхней губой, казались Эмили милыми и симпатичными.

Нет. Эмили тряхнула головой и, сдернув очки, подставила лицо солнцу. Если она все еще увлечена Оливером, то не имеет никакого права сожалеть о том, что прежнего Сэма больше нет и не будет.

15

Кэтлин и Оливер, затем Леон и Холли один за другим вылетали из-за поворота, подкатывали к кафе и, взметнув фонтан снежной пыли, ловко тормозили у ступенек террасы, где расположились Сэм и Эмили.

«Вы опоздали, дорогие друзья, — Эмили захотелось подняться им навстречу и произнести вежливо-деловитым тоном. — Поздно, когда-то я казалась Сэму привлекательной, но больше он так не считает».

После небольшого отдыха и легкого ланча компания собралась вновь подняться на вершину горы, чтобы совершить еще один спуск. Однако Эмили твердо заявила, что на сегодня с нее хватит — она уезжает домой в деревню. Эмили готовилась отразить любые возражения товарищей, но она никак не ожидала, что Оливер выступит с иным, компромиссным предложением — задержаться всего на часик и позаниматься с ним техникой катания на горных лыжах по особой индивидуальной программе.

Оливер — суперас гигантского слалома в качестве инструктора! Нет, кто угодно, только не он. К тому же безопасное путешествие в вагончике фуникулера, мягко плывущем над этими проклятыми горными склонами, было слишком большим, непреодолимым соблазном. Однако Оливер предлагал провести особый урок в уединенной местности, где им никто не помешает сосредоточиться на поставленной задаче. Он выхватил карту и показал, каким образом можно сделать так, как хочет Эмили, — спуститься в Мажин по канатной дороге, — а затем пойти на «детскую» трассу, расположенную на другом конце деревни.

— Детская трасса? — испуганно переспросила Эмили.

— Не совсем, — уточнил Оливер. — Мы поднимемся чуть выше. Смотри, — он провел пальцем по карте: — Великолепные пологие склоны, до которых можно добраться на подъемнике. Идеальное место для индивидуальных занятий.

Эмили согласно закивала головой.

Итак, компания разделилась — Кэтлин, Сэм, Леон и Холли уехали наверх, а Оливер и Эмили спустились в деревню.

Вскоре стало ясно: Эмили напрасно надеялась, что их индивидуальные занятия превратятся в романтическую прогулку; Оливер со всей серьезностью и необычайным пылом приступил к своим обязанностям тренера.

«Не выпячивай зад… Прижми локти, наклоняйся вперед, плечи вперед! Не опускай голову. Вперед, смотри вперед!» — командовал Оливер, когда Эмили снова и снова проносилась мимо него.

Судя по всему, тренер получал от происходящего гораздо больше удовольствия, чем его подопечная. Наконец, часа через полтора, когда Эмили освоила некоторые простейшие приемы — сумела несколько раз прокатиться, держа лыжи параллельно друг другу, а также научилась пружинить коленями и без напряжения двигать бедрами, — Оливер сжалился над ней и сказал, что на сегодня урок окончен.

— Господин инструктор, ты вел себя, как одержимый, — шутливо заметила Эмили, шагая рядом с Оливером на подгибающихся ногах. Они поднялись по ступенькам кафе: перед обратной дорогой Оливер предложил выпить по стаканчику бренди, милостиво согласившись спуститься в деревню на подъемнике, вместо того чтобы ехать на лыжах. — Такое ощущение, что ты забыл, кто я и кто ты, словно мы вообще незнакомы. Ты был похож на озверевшего сержанта, который муштрует новобранца.

— Ага, — Оливер расплылся в улыбке. — Мне понравилось давать тебе указания. Кстати, мой метод оказался крайне эффективен: движения ног, постановка корпуса и общая техника у тебя заметно улучшились. — Он обнял Эмили за плечи и добавил, понизив голос: — Я бы с удовольствием продолжил курс и научил бы тебя еще очень многим полезным вещам.

Эмили не сомневалась: Оливер имел в виду полезные навыки катания на горных лыжах. Но когда он замолк, и Эмили, и сам Оливер остались с ясным пониманием подтекста, скрытого в этой, казалось бы, невинной фразе.

В воздухе повисла напряженная тишина. Выждав мгновение, Оливер расхохотался, как обычно наслаждаясь двусмысленной ситуацией и собственной удачной шуткой.

— Поверь, это очень приятное занятие — катание на лыжах, — сказал он, стискивая плечи Эмили. — Когда ты освоишься, начнешь получать невероятное удовольствие.

Они сидели за столиком возле окна, потягивали бренди и смотрели на сгущающиеся сумерки. Солнце скрылось за вершинами гор, и стало заметно холоднее. Эмили озябла, к тому же давала о себе знать ноющая боль в ушибленном колене, а от непривычных упражнений все мышцы словно одеревенели и налились тяжестью. Эмили невольно представила, как было бы приятно сейчас лечь в горячую ванну. Даже несомненная радость от близости Оливера не смогла затмить столь соблазнительное видение.

— Замерзла? — он взял руку Эмили и принялся осторожно растирать ей пальцы.

Она бросила удивленный взгляд на Оливера, опустила глаза и посмотрела на свою руку. Он перестал терзать пальцы Эмили и неожиданно спросил:

— Скажи, почему мне кажется, что тебе нравится Сэм?

Эмили растерялась, неловко сглотнула и молча уставилась на Оливера.

«Не спеши с ответом. Подумай. Не говори первое, что придет в голову».

— Не знаю, — тихо сказала Эмили.

— Возможно, когда я увидел вас в аэропорту… Он держал тебя за руку, так же, как я сейчас.

Эмили отрицательно качнула головой.

— Нет, не так…

— Или когда я увидел вас сегодня днем на террасе кафе. Вы сидели так близко друг к другу, и в этом было что-то такое… необычное, словно между вами что-то произошло.

«А ведь это мог быть ты, — с раздражением подумала Эмили, но снова промолчала. — Если ты ревнуешь, если тебя так беспокоят мои отношения с Сэмом, почему же ты уехал, вместо того чтобы дождаться меня?»

— Ты считаешь его привлекательным? — спросил Оливер.

— M-м, да, пожалуй.

— Так я и думал.

— Оливер, между мной и Сэмом ничего нет. Он не тот человек, который мне нужен.

Дальше по сценарию предполагался текст Оливера: он спрашивает, кто же тот человек, которого ждет Эмили, а она, чуть помешкав, называет заветное имя… Но Оливер пропустил свою реплику.

— Ну ладно, предположим. — Оливер саркастически поджал губы. — А тебе не кажется, что Сэм размазня и тряпка?

— Мне казалось, вы были друзьями, — грустно сказала Эмили.

— Вот именно — были, сто лет назад.

— Сэм сказал то же самое.

— Ну да, а что еще он мог сказать? О, черт подери, — Оливер отпустил руку Эмили. — Мы давно перестали быть друзьями.

— Почему?

— Потому что когда-то я увел у него девушку, которая ужасно ему нравилась. Дело прошлое, но он так и не смог простить меня.

— Этой девушкой была я? — прошептала Эмили.

— Нет! Не ты. — Оливер от души расхохотался. — О боже, я и забыл, что ты ему тоже нравилась. Ну конечно, теперь понятно, почему он так бесится. — Оливер вытер выступившие на глазах слезы. — Эмили, умоляю, прекрати таращиться на меня. Ты похожа на голодного вампира, который прикидывает, как бы половчее впиться в глотку своей жертве.

— Знаешь, иногда ты кажешься жутким циником, — заметила Эмили.

— Я не циник. — Оливер одним глотком допил остатки бренди. — Но Сэма я к тебе не подпущу. Пускай и не надеется, — жестко сказал Оливер и поднялся со стула. — Пойдем, иначе опоздаем — подъемник скоро закрывается.

— Оливер, с тобой все в порядке? — робко спросила Эмили, глядя на него снизу вверх.

— В полном, — нетерпеливо сказал Оливер. — Просто мне не нравится сама идея — ты и Сэм вместе. Надеюсь, мои слова не покажутся тебе обидными.

Эмили покачала головой. Обидными? Нет. Она не может сердиться на Оливера. Обидно другое — они только-только добрались до самой важной темы, а Оливер вдруг замолкает на полуслове и говорит, что пора идти. Хотя он прав. Если подъемник закроется, им придется спускаться вниз на лыжах. Эмили содрогнулась — ехать в темноте по незнакомой трассе. Ни за что! Никакой самый интересный разговор не заставит ее отважиться на подобное безумие.

Всю дорогу до дома, пока они плавно скользили в маленькой кабинке подъемника, а потом шли по деревенской улочке, Эмили ждала продолжения. Но Оливер не проронил ни слова. Он держал Эмили за руку, другой рукой придерживал на плече обе пары лыж и молчал. Эмили, поскрипывая снегом, топала рядом. Она была вполне счастлива уже тем, что Оливер крепко сжимает ее пальцы, и, боясь разрушить это блаженное состояние, не задавала никаких вопросов.

«Наконец-то, — млея от восторга, думала она, — это случилось».

Пока не очень понятно что, но между ними явно что-то происходит.

В шале царила сонная атмосфера раннего вечера. Оливер, Сэм и Леон прилегли отдохнуть перед ужином, а девушки мирно устроились в гостиной перед камином: похрустывая чипсами и запивая их красным вином, они читали вчерашние газеты. Два бокала вина на голодный желудок придали Кэтлин смелости: чувство неловкости, которое всегда возникало у нее в присутствии Эмили, исчезло; Кэтлин больше не опасалась, что та в любую минуту может вскочить и, задыхаясь от возмущения, выбежать из комнаты. Будучи тонким психологом, она решилась аккуратно прощупать почву — лучше всего начать с простых ненавязчивых вопросов, например, как прошел урок.

— Было весело, — сказала Эмили. Запрокинув голову, она допила вино и вновь наполнила все три бокала. — Хотя, если бы Оливер не так серьезно отнесся к своим обязанностям инструктора, я бы не очень расстроилась.

— Да, вас так долго не было, — заметила Кэтлин. — Мы даже начали волноваться и строить разные догадки, чем вы там занимаетесь.

— Ничем особенным мы не занимались, — быстро вставила Эмили. Она помолчала и добавила, удивляясь собственному желанию поделиться с подругами подробностями, которые обычно предпочитала не обсуждать. — Оливер сказал, что, если я захочу продолжить курс обучения, он с радостью преподаст мне еще несколько уроков.

— О, это серьезно, — сказала Холли, выглядывая из-за газеты. — Ну и как, ты готова принять его предложение?

— Нет, — Эмили нахмурилась. — Только не таким образом.

— А каким? — Кэтлин подскочила в кресле, выпрямилась и спустила ноги на пол. — Послушай, Эмили, — начала она деловитым тоном, — давай говорить начистоту. Мы все прекрасно видим, как ты относишься к Оливеру. Разве не он был тем сказочным принцем, которого ты ждала столько лет? И если Оливер, наконец, проявил к тебе интерес и сказал все те правильные слова, которые должен был сказать, разве не настала пора и принцессе сказать самой себе: «Свершилось, мой час пришел!» — и прыгнуть к нему в постель.

— Нет, — усмехнулась Эмили. — Если бы я так рассуждала, то, наверное, уже давно бы с кем-нибудь переспала.

— Вот оно что, — протянула Кэтлин. — А я подумала, Оливер первый, от кого ты услышала подобное предложение.

Эмили покачала головой.

— Вот Холли понимает, что я имею в виду. Поэтому и не задает лишних вопросов. Мне не достаточно просто услышать правильные слова. Кроме слов существуют иные, гораздо более важные вещи.

— Какие? Назови мне хотя бы одну из этих важных вещей.

Эмили улыбнулась и снова покачала головой.

— Что бы я ни сказала, учти — это мое, и только мое мнение. Я не считаю его единственно правильным и не думаю, что все должны вести себя точно так же.

— Нет, напротив, ты скажи, — взъерепенилась Кэтлин, — и докажи, что я должна была вести себя в соответствии с твоими правилами. Давай составим список: шесть причин, по которым следует хранить девственность. Убеди меня, заставь сокрушаться и в отчаянии рвать на себе волосы, восклицая: «Ах, как же я сама не додумалась! О, если бы я знала об этом раньше!»

— Бесполезно, — Эмили расхохоталась и откинулась в кресле. — Для тебя мои правила не годятся.

— И все же. Мне ужасно интересно услышать, в чем они заключаются. Если честно, — Кэтлин приложила руку к груди, — я давно хотела спросить тебя об этом.

— Существует масса разных причин, по которым имеет смысл оставаться девственницей. — Холли зашелестела страницами, сложила газету и бросила ее на пол. — И у каждого они свои.

— Нет! Это все отговорки, — с вызовом заявила Кэтлин. — А я хочу услышать конкретные доводы. Только не надо начинать с романтической чепухи: секс — это единение души и тела, особое таинство, сопровождающее священный союз мужчины и женщины.

Холли бросила на Кэтлин суровый взгляд:

— Я сейчас говорю абсолютно серьезно.

— Я тоже.

— А я вспоминаю, что было с Рейчел, когда она рассталась с Феликсом, — перебив Кэтлин, сказала Эмили. — Вот моя первая причина.

Кэтлин пожала плечами.

— Глядя на нее, я поняла: если физическая близость не сопровождается близостью духовной, это превращается в трагедию. У меня перед глазами было слишком много примеров. И я бы не хотела сама пережить нечто подобное. Именно поэтому я не собираюсь прыгать в постель к Оливеру. Во всяком случае, до тех пор, пока не буду уверена в прочности наших отношений.

— Хорошо, — тряхнула головой Кэтлин, — я готова согласиться — в случае с Рейчел разыгралась ужасная драма. Но эту драма устроила сама Рейчел. Я бы на ее месте реагировала гораздо спокойнее, и у меня бы хватило сил просто развернуться и уйти с гордо поднятой головой. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

— Ну, тогда тебе можно только позавидовать. Я бы так не смогла.

— Ерунда, на самом деле проблема решается очень просто: внимательно выбирай партнеров, чтобы не наткнуться на негодяя. Ты можешь быть капризной, привередливой и ужасно разборчивой, но при этом совсем не обязательно вовсе отказываться от секса.

— А я и есть капризная, привередливая и ужасно разборчивая, поэтому и не ложусь в постель с партнерами, а жду человека, которого полюблю сама и который полюбит меня. Вот — причина номер один.

— Причина номер два. — Холли заворочалась на диване и села, подтянув колени к подбородку. — Девяносто девять процентов твоих подруг преувеличивают красоту и романтичность процесса. Как правило, в финале нас постигает… м-м, небольшое разочарование… а иногда большое, — подумав, добавила Холли. — Но старт дается только один раз; выйдя на дистанцию, с нее уже не свернешь. И это я бы назвала третьей причиной. Так что мой тебе совет, Эмили, прежде чем отправляться в дорогу, хорошенько прикинь, что ты теряешь и что получаешь взамен.

— Неужели? — улыбнулась Эмили. — Значит, восторженные рассказы о сексе не соответствуют тому, что происходит в реальности?

— Не суди о том, чего не знаешь, — вставила Кэтлин. — Пока сама не попробуешь, не поймешь.

— И все же, — настойчиво повторила Холли, — необратимость процесса — достаточно веская причина.

— Ладно, — согласилась Кэтлин, — три причины вы назвали. Что-нибудь еще?

— А обо всех остальных я тебе уже говорила. Что плохого в ожидании? — Эмили пожала плечами. — Куда мы спешим? Почему мы должны действовать по принципу «чем быстрее, тем лучше»?

— Совершенно верно, — перебила ее Холли, — быстрый загар под искусственным солнцем, ресторан быстрого питания, быстрый секс — давай, давай, скорее, время не ждет. А по-моему, неторопливые отношения, долгие спокойные разговоры, неспешные ухаживания — это очень красиво.

— Понятно, — подытожила Кэтлин, — прежде чем ложиться в постель, надо выбраться из колыбели. Будем считать достижение разумного возраста четвертым доводом в пользу сохранения девственности в течение некоего определенного периода времени, который тоже должен быть разумным.

— Нет, подожди, — остановила ее Эмили, — давай говорить серьезно. Вспомните свой первый раз. Как это было? И вспомните своего первого мужчину. Сейчас вы испытываете к нему прежние чувства если не любви, то хотя бы нежности или благодарности?

— Дело в том, что я никогда не испытывала к нему никаких чувств с самого начала, — жестко заявила Кэтлин. — В этом и заключалась главная проблема наших отношений.

— Зато он любил тебя до безумия, — Холли ткнула пальцем в сторону подруги, — разве не так? Вспомни, сама же рассказывала, какой предательницей ты себя чувствовала.

— А ты, — Эмили обернулась к Холли, — ты помнишь своего первого мужчину?

— Стараюсь не вспоминать, — вздохнула Холли.

— Вот и я о том же: неужели не обидно с отвращением думать о своем первом любовнике? Разве тебе никогда не хотелось, чтобы этот опыт стал для тебя каким-то особенным событием, о котором можно вспоминать со светлыми чувствами?

— Если честно, нет. — Холли выпрямилась и внимательно посмотрела на Эмили. — Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, но у меня все было намного проще. Я никогда не относилась к своей девственности с каким-то особым трепетом. Конечно, я не спала со всеми подряд, но и не считала, что секс надо воспринимать так уж серьезно. Он может быть приятной забавой, милым развлечением. Не вижу смысла создавать из этого проблему и хранить девственность на протяжении двадцати пяти лет как некую ценность.

— А я вижу смысл, — упрямо сказала Эмили. — Я лишаюсь девственности один-единственный раз в жизни, и для меня важно, чтобы это произошло ни с кем попало, а с человеком, которого я люблю.

— Причина пятая, — Кэтлин вскинула большой палец и сжала руку в кулак. — Ни одну из них я не считаю достаточно веской. Во всяком случае, по сравнению с моими доводами в пользу занятий сексом.

— Например? — с интересом спросила Эмили.

— Это приятное занятие. Тебе бы понравилось.

— Вероятно, да, — согласилась Эмили. — Но я хочу познать радости секса с мужчиной, которого люблю и с которым меня свяжут долгие и прочные отношения. Только в этом случае секс действительно принесет то счастье и удовольствие, о котором вы все говорите. Вот, пожалуйста, моя шестая причина.

— О боже, — скривилась Кэтлин, — какая тоска! Ты что же, всерьез рассчитываешь всю жизнь спать только с одним мужчиной? — Она с любопытством посмотрела на Эмили. — Скажи, ты вообще когда-нибудь с кем-нибудь лежала в постели, ну хотя бы просто рядом?

— Да, — Эмили утвердительно кивнула, — лежала. Рядом, бок о бок, но мы ничего такого не делали.

— Надеюсь не с Оливером, — Холли улыбалась, но смотрела на подругу вполне серьезно.

— Нет, не с Оливером. Еще до знакомства с ним… Не стану отрицать — мне понравилось. Я бы сделала то же самое, если бы встретила мужчину, с которым… с которым мне захотелось бы сделать это и который бы четко понимал, как далеко он может зайти и где ему придется остановиться. Но мне такие не попадались.

— Эмили, — Кэтлин склонилась к ней через подлокотник кресла, — на самом деле нет никакой необходимости объяснять мне причины твоих поступков. Когда-то и я задавала себе те же самые вопросы и давала похожие ответы. Но я не жалею о том, что выбрала иной путь. Однако теперь я лучше понимаю тебя и в не меньшей степени уважаю твой выбор. Раньше я считала твое поведение напускной показухой, а твои принципы казались слишком правильными, чтобы быть искренними. Но, поверь, больше я так не думаю.

— Что я должна ответить? — Эмили смущенно отвела глаза.

— Никогда не ожидала от себя такого, — Кэтлин вздохнула и развела руками, — но теперь мне хочется сказать: «Подожди, не торопись».

— Почему?

Кэтлин помолчала, собираясь с мыслями.

— Возможно, — медленно начала она, — через минуту я пожалею о своих словах. Но все же скажу. — Кэтлин в упор посмотрела на Эмили, чувствуя, как та напряглась, ожидая услышать что-то резкое и обидное. Холли тоже затаила дыхание. — Думаю, Оливер не тот мужчина, который тебе нужен. И никогда не станет твоим Мистером Совершенство.

Уголком глаза Кэтлин уловила встревоженный взгляд Холли, но ее гораздо больше интересовала реакция Эмили.

— Почему? — Судя по вытянувшемуся лицу Эмили, Кэтлин задела ее за живое.

— Он тебе нравится — это ни для кого не секрет. — Кэтлин тщательно подбирала слова, стараясь говорить спокойно и взвешенно. — Несмотря на все мое уважение к твоим высоким принципам, я все же полагаю, именно Оливер является главной причиной того, что до сих пор у тебя не возникло соблазна переспать с каким-нибудь другим парнем. И сюда ты ехала с целью испытать себя и проверить прочность своих убеждений, надеясь найти в Оливере того мужчину, которого ты ждешь, начиная с шестнадцати лет. Но ты неопытна и, боюсь, ошибаешься или можешь совершить большую ошибку. — Кэтлин облизнула пересохшие губы. — Я даже не уверена, нравится ли Оливер мне самой.

Кэтлин замолчала. Эмили боязливо посмотрела на лесенку, ведущую на второй этаж, словно опасаясь, как бы Оливер не подслушал их разговор.

— Все в порядке, — успокоила ее Кэтлин, — мальчики крепко спят.

— Но любой, кто услышит твои слова, скажет, что ты болтаешь полную чушь, — сердито отрезала Эмили.

— Неужели? Ты так уверена?

Эмили дернула себя за мочку уха — скорее от смущения и замешательства, чем от злости.

— Ну, я не знаю…

— Зато я знаю, — перебила ее Кэтлин. — До сегодняшнего дня я была абсолютно уверена, что Оливер тот, кто тебе нужен. Но ошиблась. И я очень надеюсь, что ты тоже поймешь, какой это человек, прежде чем совершишь непоправимый шаг.

— Какой? — спросила Эмили.

Кэтлин нервно пожевала губу.

— Когда сегодня днем мы оставили тебя на том спуске и уехали вперед, он вдруг начал цепляться к Сэму с разными дурацкими шуточками. Оливер явно пытался вывести Сэма из себя. По-моему, у него есть какая-то определенная цель.

— Какая цель?

— Ты.

— Я!

Кэтлин поморщилась, уловив в восклицании Эмили затаенную надежду.

— Да, но это не то, что ты думаешь. Эмили, ты превратилась для Оливера в цель только после того, как он окончательно понял, насколько ты нравишься Сэму. И ты сама прекрасно знаешь о его чувствах. Может быть, ты их не разделяешь, — быстро добавила Кэтлин, не давая Эмили возможности возразить, — но не говори, что не замечаешь. Как только Сэм появился в аэропорту, мы и то поняли — он хочет видеть только тебя, говорить только с тобой и только из-за тебя он согласился поехать с нами. — Кэтлин понизила голос: — Сэм обожает тебя. И Оливер тоже об этом знает.

Кэтлин мельком взглянула на Холли. Та яростно трясла головой и подавала какие-то таинственные знаки, но Кэтлин, не обращая внимания на лихорадку, охватившую Холли, выложила свой основной аргумент:

— В Сэме он увидел конкурента и только поэтому сам заинтересовался тобой и решил прибрать к рукам.

— Ты тоже так думаешь? — Эмили обернулась к Холли. — Ты тоже считаешь, что она говорит правду?

Холли не могла определить, что стоит за вопросом Эмили: обижена ли она, или рассержена, или разочарована; верит ли она словам Кэтлин или безоговорочно отвергает все ее доводы.

— Ну, в Оливере, конечно, есть некий дух соперничества, ему нравится бороться и побеждать, — осторожно начала Холли. — И я, пожалуй, соглашусь с Кэтлин — сегодня утром он действительно вел себя странно: все время подкалывал Сэма и делал какие-то намеки насчет тебя. — Эмили в недоумении пожала плечами. — Но я думаю, может быть, это потому, что ты не безразлична Оливеру и он как друг беспокоится и хочет выяснить, насколько серьезны намерения Сэма.

— А я так не думаю, — отчеканила Кэтлин. — У Оливера единственная цель — оттолкнуть Сэма. С чего ему вдруг пришло в голову устроить с Эмили занятия по горным лыжам? Ты вспомни, еще утром он почти не замечал ее. Да потому, что Оливер увидел их с Сэмом на террасе кафе и все понял.

Эмили вспомнила реакцию Оливера в аэропорту, когда он заметил их с Сэмом в баре.

— Оливер из тех парней, которым нравится отбивать чужих девушек, — поставила диагноз Кэтлин. — Для него это нечто вроде спортивного соревнования. Хотите свежий пример? Оливер видел, как мы с Леоном целовались на кухне, и следующее, что он предпринял, — попытался заставить меня сделать то же самое с ним самим.

— Поцеловать его?! — догадалась Эмили. — Тогда, у тебя на вечеринке, пока я мыла посуду?

Кэтлин закатила глаза, демонстрируя восторг по поводу проницательности Эмили.

— Не волнуйся, я его больше не интересую. Теперь он полностью сосредоточился на тебе и Сэме. Ты для Оливера лакомый кусочек. И, конечно, он не хочет упустить… э-э… Ну, сами понимаете, что больше всего привлекает нашего охотника?

Неужели он и раньше проделывал такие пакости по отношению к Сэму? Как ни старалась Эмили отогнать неприятную мысль, она упорно лезла в голову. Может быть, и тогда в Корнуолле Оливер появился на пляже только для того, чтобы отбить понравившуюся Сэму девушку?

Нет! Эмили не хотела верить словам Кэтлин. Она знает Оливера не первый год и никогда не замечала за ним ничего похожего. «Но все эти годы рядом с тобой не было Сэма, — шепнул слабый голосок. — Вообще никого не было, с кем Оливеру пришлось бы сражаться за твое внимание».

Ну почему?! Почему Кэтлин выступает со своими подозрениями именно теперь, когда мечта Эмили, которую она лелеяла столько лет, начала превращаться в реальность?

Кэтлин с тревогой посматривала на Эмили, на лице Холли тоже застыло напряженное выражение. Эмили понимала, подруги не хотели сказать ничего обидного, они искренне переживают за нее и желают предостеречь от большой, как им кажется, опасности.

— Спасибо, я очень ценю вашу заботу, — тихо начала Эмили. — И все же я уверена, что вы обе не правы. И докажу, как сильно вы ошибаетесь.

Кэтлин саркастически хмыкнула и пожала плечами.

— Мое дело предупредить, а ты уж сама решай. Если мои подозрения окажутся напрасными, что ж — буду рада. И, естественно, как бы ты ни поступила, я ни в коем случае не стану тебя осуждать, — Кэтлин расплылась в улыбке. — Как я могу осуждать тебя?

На верхней площадке лестницы послышался шорох, деревянные ступеньки печально застонали под тяжелыми шагами, и в гостиной появился Леон, переодевшийся в черные джинсы и свежую голубую рубашку. У него за спиной маячила улыбающаяся физиономия Оливера. Он прямиком направился к Эмили и уселся на подлокотник ее кресла.

— Как ты, не очень устала? — заботливо спросил Оливер. — Ну и задал же я тебе трепку, наверное, все мышцы болят.

Эмили посмотрела на него снизу вверх и замотала головой. Оливер закинул руку на спинку кресла, склонился и поцеловал ее в щеку. Эмили расплылась в улыбке.

«Артист, — с отвращением подумала Кэтлин. — Ишь как старается». Она не верила в случайности — Оливер, словно золотоискатель, спешит застолбить участок. Он знает, Сэм вот-вот должен спуститься в гостиную, и заранее подготовил соответствующую мизансцену.

Но Сэм не пришел в гостиную. Кэтлин отвела взгляд от лестницы и уставилась на руку Эмили, с тонким запястьем и длинными пальцами, крепко сжимающую руку Оливера.

«Девушка не просто красива. — Кэтлин исподтишка разглядывала профиль Эмили — идеально прямой нос, полные губы, безупречно чистая и гладкая кожа. — Она настоящее сокровище, желанная награда победителю, которому придется приложить немало усилий, чтобы ее завоевать. От души надеюсь, что Оливеру этот приз не достанется», — злорадно подумала Кэтлин.

Прошло полчаса, а Сэм так и не спустился в гостиную. Леон и Оливер, которые добровольно вызвались приготовить ужин, скрылись на кухне. Холли сказала, что позовет Сэма, и ушла наверх. Через минуту она вернулась, молча остановилась на нижней ступеньке лестницы и поманила Кэтлин и Эмили пальцем, приказывая следовать за собой.

Не понимая, куда и зачем ее ведут, Эмили тихо поднималась вслед за Кэтлин. На втором этаже Холли приложила палец к губам, прокралась к двери Сэма, осторожно приоткрыла сначала щелочку, потом распахнула дверь пошире, и троица с любопытством заглянула в комнату.

Внутри было темно, полоска света, падающая из коридора, придавала комнате вид уютной спаленки, словно нарисованной на рождественской открытке: низкий потолок, выкрашенный в темно-розовый цвет, белоснежные стены и кровать под балдахином из легкого шелка с муаровыми разводами; ткань была собрана изящными складками и закреплена у изголовья пышным бантом.

«Милая комнатка, — подумала Эмили, чувствуя на языке приторный вкус. — Наверняка дизайнером этого гнездышка была сама Холли».

И тут взгляд Эмили упал на человека, лежащего под шелковым балдахином.

Розовое одеяло из гагачьего пуха сползло вниз, и девушкам хорошо были видны плечи, широкая грудь Сэма и лицо, повернутое в их сторону. Он крепко спал, пребывая в блаженном неведении, что в комнату вторглись три непрошенные гостьи и во все глаза разглядывают его полуобнаженное тело.

Никогда раньше Эмили не приходилось видеть спящего мужчину. Ее взгляд настороженно скользнул по лицу Сэма, переместился на предплечье с выступающими бицепсами, на ямку подмышки и уперся в темный сосок на мускулистой груди. Эмили замерла, пораженная странным, острым и тягучим ощущением внизу живота. Она густо покраснела и отвела глаза.

— Чертовски соблазнительный вид, — голос Кэтлин разрушил зыбкое очарование живописной сцены. — Давайте стащим с него это противное одеяло.

— Ты хочешь сказать, божественное зрелище? — шепотом уточнила Холли. — Он похож на спящего героя из древнего мифа. Эмили, а ты уверена, что не хочешь взять его себе?

— Надо его разбудить, а то проспит ужин и останется голодным, — сказала Кэтлин.

— Ну, действуй, — подбодрила ее Холли. — Чего ж ты пялишься на него? Гаркни: «Подъем!»

— Или давайте прыгнем к нему на кровать, — предложила Кэтлин, — все втроем. Думаю, Сэму понравится.

— Нет, не смейте! — хриплым шепотом вскрикнула Эмили. — Не будите его.

Затем Эмили повернулась и бросилась бежать вниз по лестнице, пробормотав что-то невнятное насчет помощи Оливеру и Леону.

16

На следующий день погода изменилась: небо заволокло низкими тучами, которые грозили просыпаться мощным снегопадом, подул сильный ветер, и резко похолодало.

Когда Эмили подняла жалюзи и выглянула в окно, первым ее желанием было юркнуть обратно в постель. Так она и поступила. Завернувшись в одеяло, Эмили полежала еще с полчаса и пришла к окончательному решению — сегодня она на лыжи не встанет. Эмили помнила, как в прошлом году она отважилась отправиться в горы в такую же туманную и пасмурную погоду. Тогда Эмили натерпелась столько страху — нестись по склону, не видя, что ждет тебя впереди, и не зная, куда подева-лись растворившиеся в туманной пелене друзья, — ни за что на свете она не согласится повторить этот жуткий опыт.

Однако в конце концов Эмили все же вылезла из постели и как была, в пижаме, спустилась на кухню. Леон и Кэтлин, уже полностью одетые и готовые к выходу, сидели за столом, доедая свой завтрак, и ждали, когда к ним присоединятся Оливер, Сэм и Холли.

— Ты?! — Эмили в изумлении уставилась на Кэтлин. — Ты же говорила, что ненавидишь лыжи. На улице такой мрак, а вы собрались в горы? Это же чистое безумие!

Кэтлин неопределенно пожала плечами.

— Сама удивляюсь, но вчера мне было так весело. Почему бы и сегодня не поразвлечься. И потом, — Кэтлин ласково посмотрела на Леона и послала ему воздушный поцелуй, — нет сил расстаться с моим сладким медвежонком.

«Какая прелесть, — подумала Эмили. — Похоже, изменилась не только погода».

В коридоре послышалось шлепанье босых ног, и на пороге кухни появился Сэм, одетый в линялые джинсы и белую футболку.

— Выспался? — с улыбкой спросила Кэтлин.

— Угу, — Сэм кивнул взлохмаченной головой и шагнул к холодильнику. — Умираю с голоду, мне всю ночь снились бифштексы и жареная картошка. Садистки, почему вы меня не разбудили?

— Мы не решились, ты так сладко спал, — промурлыкала Кэтлин.

— И оставили меня без ужина. — Не найдя в холодильнике ничего стоящего, Сэм принялся шарить по шкафам и буфетам. — Завтрак вы тоже съели?

— А его и не было, — раздался голос Холли. Она стояла на пороге кухни, протирая заспанные глаза. — Дельфина еще не приходила. Если ты так сильно проголодался, можно позавтракать в деревне. Здесь есть чудесное кафе.

— Эмили, пойдешь со мной? — спросил Сэм.

Она молча кивнула.

— Я угощаю. Круассаны, шоколадные пирожные, все, что пожелаешь. Но отправляемся прямо сейчас, сию минуту, иначе со мной случится голодный обморок. — Сэм окинул Эмили взглядом. — Пижаму будешь снимать или так пойдем?

— Я мигом! — Эмили вскочила со стула и бросилась к дверям. — Мы купим что-нибудь на ужин, — добавила она, протискиваясь мимо Холли.

— А мне надо зайти в банк, — сообщил Сэм.

— Конечно, конечно, развлекайтесь, — саркастически фыркнула Холли.

— О да, мы отлично проведем время, — заверил ее Сэм. — Закажем шикарный завтрак, прогуляемся по магазинам и, может быть, зайдем на каток. Пойдем кататься на коньках?! — крикнул он вдогонку Эмили.

— Обязательно! — крикнула она в ответ и затопала по лестнице.

Уже вскарабкавшись на верхнюю площадку, Эмили услышала голос Кэтлин.

— За Оливера можешь не беспокоиться! Мы его возьмем с собой или оставим записку, на какой трассе нас искать. Когда проснется, сам придет.

Они пересекли площадь перед домом и углубились в узкие, вымощенные булыжником деревенские улочки. Налитые свинцом тяжелые тучи еще плотнее затянули небо. На улицах зажглись фонари — казалось, наступил хмурый зимний вечер. Сэм послушно шагал рядом с Эмили, предоставив ей право самой выбирать дорогу. Она уверенно прокладывала путь, пока не привела Сэма на Рю Матильд к небольшому кафе.

На террасе сидело несколько смельчаков, которые предпочитали поедать свой завтрак на свежем воздухе, однако Сэм и Эмили не решились последовать их примеру и, поднявшись по ступенькам, зашли внутрь кафе. В зале, наполненном горьковато-сладким запахом шоколада, было тепло и уютно, на каждом столике горела маленькая лампа под оранжевым абажуром, отбрасывающая мягкий свет на клетчатую красно-белую скатерть.

Эмили и Сэм подошли к прилавку. От одного взгляда на витрину, где были выставлены произведения кондитерского искусства, рот Эмили наполнился слюной. От изобилия пирожных, щедро присыпанных шоколадной крошкой и кокосовой стружкой, украшенных фисташками, взбитыми сливками и миндальными орехами, разбегались глаза. Эмили не знала, что выбрать. Наконец, после долгих совещаний с Сэмом, она остановилась на восхитительно пышном клюквенном пироге и теплых, только что выпеченных круассанах. Они устроились за столиком возле окна и с наслаждением принялись за еду. Эмили отламывала кусочки круассана и макала их в кофе со сливками — никогда в жизни она не пробовала ничего вкуснее.

Странно, думала Эмили, несмотря на все сложности их отношений, на все недомолвки и недоговоренности, им было так хорошо и спокойно друг с другом. За те двадцать минут, что они сидели в этом чудесном кафе, словно окутанные каким-то волшебным туманом, который отделял их от внешнего мира, не было сказано ни единого слова, они не держались за руки и не обменивались многозначительными взглядами, и все же без всяких слов и прикосновений между ними возникла удивительная близость — Эмили знала, с какой нежностью относится к ней Сэм, а Сэм понимал, что он значит для Эмили. Когда они вышли на улицу и окунулись в настоящий сырой туман, это ощущение теплоты и доверия исчезло.

Эмили привела Сэма к банку, но сказала, что подождет его снаружи и посмотрит на витрины соседних магазинов, пока он стоит в очереди. Сэм подошел к двери, взялся за ручку, но вдруг обернулся и посмотрел на Эмили долгим взглядом, словно не был уверен, дождется ли она его, как обещала.

Эмили неторопливо побрела по улице, миновала книжную лавку и остановилась перед витриной ювелирного магазина «Коксинель». Эмили очень хотелось войти в магазин, но ее смутил прощальный взгляд Сэма, и она решила ограничиться изучением витрины.

Все ювелирные изделия, которыми торговал «Коксинель», были делом рук хозяина магазина. Месье Жерар — огромный толстяк в густой черной бороде и с толстыми, похожими на свиные сардельки пальцами, создавал потрясающие своей простотой и красотой украшения. Кольца, ожерелья, серьги, браслеты и броши месье Жерара были сделаны по большей части из серебра, но изредка он брался за золото и платину, иногда вставлял в них драгоценные камни, но больше любил самоцветы — топаз, бирюзу и нефрит. Каждая вещь была уникальна, в каждой чувствовался стиль и вкус месье Жерара. Когда Эмили, приезжая в Мажин, отправлялась по магазинам, ей первым делом хотелось зайти именно в «Коксинель».

Поначалу Эмили удивлялась, как в крохотной деревушке с ее традиционным жизненным укладом мог появиться такой изысканный магазин. Она посочувствовала месье Жерару — скорее всего, о существовании его лавки вообще мало кто знает. Но когда Эмили высказала свои соображения Холли, та подняла ее на смех: месье Жерар — известнейший ювелир, люди приезжают со всех концов страны, чтобы просто полюбоваться на его изделия. И с тех пор каждый раз, когда Эмили думала о своем проекте под названием «Морская волна», она тут же вспоминала и о месье Жераре: как было бы здорово, если бы он согласился стать поставщиком ювелирных украшений для ее собственного магазина.

— Разреши, я куплю тебе что-нибудь, — сказал Сэм, незаметно подойдя к Эмили, которая любовалась сверкающей витриной «Коксинель».

— Нет, спасибо, — она покачала головой. — Я думала не о том, что мне пойдет вон то колечко, а о том, как бы я разместила эти потрясающие вещи в витрине «Морской волны».

— Так зайди в магазин, — предложил Сэм, — поговори с хозяином, выясни, на каких условиях он готов заключить договор на оптовые поставки. А я тебя здесь подожду.

«О боже!» — Эмили нерешительно переступила с ноги на ногу. Договор на оптовые поставки — это означает, что она приняла окончательное решение и зыбкий проект «Морская волна» начнет приобретать вполне реальные очертания.

— Тебе ведь нужен товар, — сказал Сэм так, словно они сидели в кабинете на деловом совещании. — Закупка товара — самое сложное и серьезное дело в любом торговом предприятии.

Эмили с тревогой покосилась на своего консультанта и шагнула к дверям магазина.

Когда десять минут спустя она вновь появилась на пороге, Сэм сразу понял: переговоры прошли успешно. Эмили вприпрыжку подбежала к Сэму и обняла его.

— Поздравляю! — он крепко прижал ее к себе. — Начало положено.

— Месье Жерар не сказал «да», — Эмили подняла лицо и улыбнулась. — Но он обещал подумать.

Сэм знал: сейчас самый подходящий момент — если он поцелует Эмили, она, переполненная восторженными чувствами, ответит на его поцелуи. Но Эмили приподнялась на цыпочки и сама чмокнула его в щеку. Сэм не успел среагировать. Эмили ловко вывернулась из его объятий и пошла вперед, подпрыгивая и пританцовывая на ходу.

Остаток утра они провели на катке. Поначалу Эмили сделала несколько робких кругов вдоль самой бровки, потом, несколько осмелев, выкатилась в центр. Сэм тоже набрался смелости и, взяв Эмили за руку, закружил ее в вальсе — все быстрее и быстрее, не давая ей возможности вырваться и убежать. Наконец Эмили не выдержала: она в очередной раз ускользнула из его объятий и грациозно откатилась к бортику — изящное па было скорее результатом чистой случайности, чем демонстрацией конькобежного искусства. Внутренне Эмили уже готовилась к неминуемому падению — с грохотом и трагическим визгом, как неуклюжий пингвин, которому привязали к лапам коньки и вытолкнули на лед.

Эмили удалось вовремя затормозить, она вцепилась руками в перила, остановилась и сердито нахмурилась: ее злили собственные мысли, противоречивые чувства и сравнения, которые возникали словно сами по себе. Эмили подумала, что, если бы это был Оливер, она бы с восторгом кружилась с ним в стремительном вальсе и не вспоминала бы о Сэме.

Когда Сэм и Эмили вернулись домой, было уже около двух часов. Войдя на кухню, они обнаружили там Оливера. Он сидел за столом и, подперев голову рукой, сосредоточенно читал газету, делая вид, что не замечает их появления.

— Привет! — радостно воскликнул Сэм — слишком радостно — и вместо ответного приветствия получил, скорее, невнятное ворчание и испепеляющий взгляд.

Возможно, когда-то Сэм и Оливер были хорошими друзьями, но, судя по всему, их дружбе давно пришел конец. Сэм швырнул на стол коробку с пирожными.

— Угощайся, — сказал он бесцветным голосом.

Оливер презрительно отодвинул коробку в сторону и грозно посмотрел на Эмили.

— Где вы были все утро? — прозвучал суровый вопрос.

На лице Оливера было столько злости и обиды, что Эмили с трудом подавила смешок, но в то же время почувствовала, как екнуло и заколотилось сердце.

— Ходили в магазин, потом забежали в банк. — Ни слова о катке и завтраке в кафе. — Извини, что оставили тебя одного.

— Я все утро ждал вас, — возмущенно прошипел Оливер.

— Зачем? — удивился Сэм. — Кэтлин с Леоном оставили записку, ты знал, где их можно найти. Почему же не пошел кататься вместе с ними?

— Потому что я собирался продолжить занятия с Эмили, — четко выговаривая каждую букву, ответил Оливер.

Сэм посмотрел в окно.

— По-моему, погода не самая подходящая.

— Нормальная погода, — отрезал Оливер и повернулся к Эмили. — Ну что, идем?

— Но… — Эмили бросила встревоженный взгляд на хмурое небо. — Я еще не настолько хорошо умею кататься, чтобы идти в горы при таком сильном тумане.

— Не надо, не настаивай, — сказал Сэм. — Ты же видишь, сегодня слишком пасмурно.

— Если мы поднимемся повыше, облака останутся внизу. — Оливер сменил тактику и заговорил беззаботным тоном, словно они вели дружескую беседу, предметом которой была исключительно погода.

— Не говори глупостей, Оливер, — Сэм внимательно посмотрел на него. — Ты ведь не потащишь Эмили в горы?

— Нет, нет, все в порядке, — вмешалась Эмили, испугавшись, что бывшие друзья окончательно разругаются. — Оливер, если тебе так хочется, я пойду, но только на часок, не дольше. Хорошо? Подожди, я сейчас сбегаю переодеться.

Сэм окинул ее взглядом и покачал головой.

— Не надо, не ходи.

— Почему? — Эмили улыбнулась, стараясь выглядеть непринужденно.

— Просто — не ходи, и все.

«Но я хочу пойти. Я должна… должна понять, что происходит».

Эмили сделала шаг к двери.

— Не волнуйся, — сказал Оливер, обращаясь к Сэму, — я присмотрю за ней.

Эмили вышла из кухни. Подходя к лестнице, она услышала голос Сэма.

— Ты не возражаешь, если я пойду с вами?

Эмили поставила ногу на первую ступеньку и замерла.

— Возражаю, — сказал Оливер. — Извини, у нас с Эмили будет серьезный урок, и твое присутствие кажется мне неуместным. Завтра — пожалуйста, пойдем кататься все вместе, договорились?

— Но мне хотелось бы пойти сегодня.

— Послушай, — Эмили уловила в голосе Оливера нетерпение и раздражение, — на сегодня с тебя хватит. Ты и так все утро провел с ней, теперь моя очередь.

Сиденье подъемника уносило Эмили все выше и выше к заснеженным вершинам гор. Казалось, они с Оливером были единственными смельчаками, которые ехали наверх, в то время как все здравомыслящие лыжники торопились спуститься вниз.

Они плыли, окутанные сырым молочно-белым туманом и ватной тишиной, которую лишь изредка нарушало мерное поскрипывание подъемника. Поначалу Эмили и Оливер пытались разговаривать, но беседа не клеилась, и большая часть пути прошла в молчании.

Для чего она поднимается с Оливером в горы? Эмили не знала. И вообще, что она здесь делает? И на этот вопрос у Эмили не было ответа. Но счастлива ли она? Приятно ли ей находиться рядом с Оливером, сидеть с ним бок о бок в узком кресле подъемника? Да, да, конечно, она счастлива, иначе и быть не может. Разве не об этом она мечтала долгих восемь лет. Он положил ей руку на плечи и притянул к себе. Эмили прижалась к его теплому боку. Как хорошо! Напряжение немного отступило, и она успокоилась.

Как только они спрыгнули на землю и отпустили подъемник, Оливер развернулся, заложил красивый вираж и укатил, растворившись в белой пелене.

Эмили осталась одна. Она проклинала себя за то, что согласилась на это безумие. И за то, что внутри нее, словно у робота, постоянно срабатывает какая-то идиотская программа: следуй за Оливером, пользуйся любой возможностью побыть с ним наедине. А ведь еще вчера, воткнувшись головой в сугроб, Эмили поклялась никогда больше не вставать на лыжи. Если эту страшную клятву она дала в ясный солнечный день, то какого черта ее понесло в горы, когда кругом висит непроглядный туман? Чтобы следовать за мужчиной, которому даже не хватило ума помочь своей даме.

У Эмили не было иного выбора, как только катить вниз по следу Оливера.

На самом деле Оливер отъехал всего футов на тридцать, как раз к тому месту, где накануне они начали свой первый урок. Вскоре Эмили заметила среди белой пелены ярко-красное пятно и узнала спортивную крутку Оливера. Она остановилась и грозно заявила, что если он еще раз посмеет бросить ее одну… Эмили задохнулась от возмущения… «Я тебе этого никогда не прощу!» — выпалила она срывающимся голосом. Оливер извинился и больше не отходил от Эмили ни на шаг.

В конце концов Эмили поняла: если точно держаться лыжни, которую прокладывает Оливер, то, в принципе, ничего ужасного с ней не случится — она ни на что не наткнется и не вылетит за пределы трассы. К тому же на мягком и пушистом снегу скорость спуска значительно уменьшилась, а это означало, что у Эмили появлялась возможность прийти в себя после очередного поворота и, не теряя равновесия, войти в следующий. Эмили даже показалось, что в полной тишине при отсутствии зрителей катание приносит ей некоторое удовольствие.

Однако вопрос: «Что они здесь делают?» по-прежнему оставался без ответа. Оливер не изображал из себя инструктора по горнолыжному спорту и не давал ей почти никаких указаний. Прошло около получаса, и в душе стало нарастать какое-то неприятное чувство, похожее на нетерпение. Зачем надо было уединяться, если он даже не делает попытки заговорить с ней? Эмили устала от бесконечной гонки, она все время шла по его следу, за новым поворотом открывалась новая, оставленная им лыжня, красная куртка Оливера маячила впереди, но, казалось, Эмили никогда не сможет его догнать.

И вдруг он остановился.

— Ну что, на сегодня достаточно?

Эмили тоже притормозила.

— Вполне.

— Спасибо, что согласилась пойти со мной.

Эмили молча кивнула.

Оливер повернулся боком, сделал несколько шагов вверх по склону и остановился возле Эмили, так близко, что она увидела маленькую розоватую вмятину у него на переносице — след от солнечных очков. Он аккуратно поставил свои лыжи между лыжами Эмили и вплотную придвинулся к ней.

— На сегодня хватит? — снова спросил Оливер.

Она жалобно кивнула. Оливер медленно наклонился к ней. Эмили заглянула в его золотисто-коричневые глаза и замерла: наконец-то он собрался поцеловать ее. Оливер едва прикоснулся к губам Эмили, поцелуй был таким быстрым и легким, что она не успела понять, был ли он, этот долгожданный поцелуй.

«И все? Нет, пожалуйста, после стольких лет ожидания пускай… пускай это длится немного дольше».

— Что-то вроде утешения, — сказал Оливер и, оттолкнувшись палками, отъехал в сторону. — У тебя такой несчастный вид.

Эмили выдавила улыбку.

— Думаю, после стаканчика бренди я могла бы выдержать еще часок.

Они снова тронулись в путь и вскоре оказались возле кафе. Взяв по порции бренди, Эмили и Оливер устроились за столиком в углу зала, подальше от посторонних глаз.

— Сегодня ты была просто великолепна, — начал Оливер.

— Спасибо, у меня был хороший учитель.

Оливер взял руку Эмили и сжал ее в своих ладонях.

— Я рад, что ты согласилась со мной пойти. Зря Сэм паниковал, — Оливер пренебрежительно хмыкнул. — Старина Сэмми вел себя как последний идиот.

Эмили покачала головой и, опустив глаза, посмотрела на свою руку, стиснутую в ладонях Оливера.

— Он волновался за меня, боялся, что в такую погоду мне будет трудно.

— Сэм беспокоился не из-за погоды. Его волновало, что ты идешь со мной.

— Не надо, не говори так.

Оливер наклонился и поцеловал ее.

В первый момент Эмили не поняла, что произошло, потом невольно вздрогнула, и у нее вырвался тихий вздох.

Оливер словно ждал этого сигнала, он вдруг вскочил, зацепив стоявший на краю стола бокал, который с грохотом упал на пол, рывком поднял Эмили на ноги и прижал к себе. Он с жадностью целовал ее губы, щеки, глаза, шею, и Эмили отвечала ему, чувствуя, как кружится голова, слабеют колени и как весь мир уплывает куда-то.

«Ты хочешь меня, о да, ты хочешь меня, — бормотал Оливер, его горячее дыхание обжигало щеку Эмили. — О, ты моя сладкая, моя маленькая страстная кошечка. — Оливер сжал ладонями лицо Эмили и заглянул ей в глаза. — Я тоже умираю от желания. О, как бы я хотел оказаться сейчас в постели рядом с тобой. Я так ждал этого момента, все последние недели мечтал о тебе… э-э… я всегда думал о тебе, все эти годы, — быстро добавил Оливер, заметив удивленный взгляд Эмили. — Но я не буду тебя торопить. Милая, я готов ждать столько, сколько потребуется».

Он снова впился поцелуем в губы Эмили. Язык Оливера жадно ворочался у нее во рту, в порыве страсти он даже слегка куснул Эмили за нижнюю губу. Но она, хотя и отвечала на его поцелуи, все же не могла полностью отдаться этому чудесному занятию. После стольких лет безнадежного ожидания все происходящее казалось ей нереальным, она словно видела себя со стороны, критическим взглядом наблюдая за романтической сценой. Увы, надежды не оправдались, констатировал невидимый критик: особого восторга Эмили не испытывала, и возбуждения, подобного мощному удару электрическим током, тоже не было. Да и внезапная горячность Оливера выглядела какой-то наигранной, не похожей на настоящую страсть. А услышав ласковый эпитет «моя маленькая страстная кошечка», произнесенный влажным шепотом, Эмили с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть Оливера.

— Домой? — спросил он осипшим голосом, в котором ясно слышалось нетерпение поскорее добраться до постели и перейти к главной части программы. — Поехали домой, — приказал Оливер и по-хозяйски чмокнул Эмили в макушку.

«Поехали домой, где нас встретят изумленные взгляды друзей, поднятые брови, многозначительные ухмылки и… и Сэм».

Что ж, ничего не поделаешь, все равно через это придется пройти.

— Да, поехали. — Эмили решительно вскинула подбородок.

Оливер, которому даже в голову не приходило, что у Эмили могут быть какие-то сомнения, бросил на стол несколько монеток и, обняв свою новую подругу за талию, повел ее к выходу из кафе.

Когда они дошли до площадки, откуда отправлялся вагончик фуникулера, и взобрались на нее по деревянным ступеням, выяснилось, что следующий рейс будет только через полчаса.

— Ничего, полчаса можно и подождать, — Оливер похлопал Эмили по плечу. — Не волнуйся, я не стану заставлять тебя спускаться вниз на лыжах.

Эмили украдкой посмотрела на стоящего рядом мужчину. «Ничего, надо просто подождать, — повторила она про себя. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему. Возможно, после стольких лет ожидания некоторое разочарование неизбежно».

— Я скорее согласилась бы ждать до утра, чем спускаться вниз на лыжах, — призналась она.

Они сели на скамейку, стоявшую у перил площадки. Оливер обнял Эмили обеими руками и крепко прижал к себе. Так, в объятиях и безмолвном ожидании, прошло полчаса. Оливер начал беспокойно постукивать носком ботинка по деревянному настилу. Ему явно не терпелось поскорее добраться до дома, гораздо больше, чем Эмили. Когда тридцать минут спустя вагончик так и не показался, Оливер решил сменить тактику.

— Мы и вправду можем прождать до утра. Ты уверена, что не сможешь спуститься самостоятельно? — ласково спросил он.

Эмили убежденно кивнула.

— Подождем, куда нам спешить, — сказала она. Оливер пожал плечами.

— Мне хочется поскорее рассказать о нас с тобой, — он расплылся в улыбке и заглянул Эмили в лицо. — Веем-веем, всему миру.

— Нет! — вырвалось у нее.

— Почему? Нам нечего скрывать.

— Тебя не волнует весь мир, единственный, кому ты хочешь поскорее рассказать, — это Сэм.

— Да, — подтвердил Оливер, — я хочу поставить его на место.

— Ты ужасен, — заявила Эмили.

— Разве? — Оливер улыбнулся и провел пальцем по ее щеке. — Я хочу, чтобы весь мир, и Сэм в том числе, знал: Эмили моя, ты моя девушка. — Он помолчал, наблюдая за ее реакцией. — Даже если я ничего не скажу, они и так все поймут — ты светишься от одной мысли об этом.

Эмили выдавила лучезарную улыбку.

Прошло еще минут десять. Ветер усилился, и легкий снегопад превратился в настоящую метель. Эмили беспокойно заерзала на скамейке.

— Пожалуй, я согласна попробовать, — начала она и поспешно добавила: — Если ты обещаешь ехать медленно.

— Конечно, -с готовностью откликнулся Оливер. — Я уже проверял по карте: мы пойдем по «зеленой трассе» — это два-три пологих спуска, потом маленький лесок — всего несколько деревьев, и все — мы дома.

Однако желание Оливера поскорее спуститься в деревню привело к тому, что, вопреки обещанию ехать медленно, он постепенно прибавлял скорость. Эмили становилось все труднее и труднее поспевать за ним. Снег валил густыми хлопьями, из-за сплошной белой пелены она ничего не видела и неслась наугад, почти не разбирая дороги. «Что я делаю? Зачем?» — Эмили чувствовала себя несчастной и жалкой и даже не пыталась скрывать испуг, когда кричала вслед Оливеру, умоляя его остановиться и передохнуть.

— Мы не можем останавливаться. Скоро стемнеет, и будет еще хуже, особенно в лесу. — Эмили видела, как нарастает раздражение Оливера — он злился на нее, ничуть не меньше, чем она на него.

— В лесу?! Но ты же говорил, что Мажин совсем близко, — сердито бросила Эмили. — Ты же сказал «всего два-три пологих спуска, и мы дома».

— Ну да, так и есть. Давай пошевеливайся, — процедил он сквозь зубы и помчался вперед.

Наконец спуск закончился, и Эмили выкатилась на опушку леса. Оливер нетерпеливо топтался на месте, поджидая ее. Они углубились в лес. Оливер шел впереди, лавируя между деревьями и придерживая ветки елей, чтобы они не хлестали по лицу идущую за ним Эмили. По сравнению с белоснежными склонами гор, лес казался пугающей черной массой. Но постепенно глаза привыкли к полумраку, и ветер в лесу бушевал не так сильно, как на открытой местности. Эмили немного успокоилась. Пыхтя, она пробиралась вслед за Оливером по узкой тропинке, стараясь не натыкаться на торчащие из-под снега узловатые корни деревьев. Минут через десять Оливер остановился и обернулся к Эмили.

— Мы почти дошли. Теперь можем двигаться помедленнее. Иди вперед, — предложил он, — а я подстроюсь под твою скорость.

Оливер отступил в сторону, пропуская Эмили. Она с радостью согласилась и заскользила по мягкому снегу, поглядьшая на виднеющиеся вдалеке огоньки деревни. Идти первой оказалось намного легче. Эмили не надо было никого догонять, и она, ориентируясь только на собственные силы, бежала все быстрее и быстрее. Теперь Оливер окликал ее и просил сбавить скорость, но Эмили не желала останавливаться, во всяком случае, до тех пор, пока не наткнулась на кусок колючей проволоки, натянутый между стволами елей. Проволока оказалась точно на уровне ее лица. Эмили не успела понять, что произошло, но в последнюю секунду рефлекторно дернула головой и зажмурилась от резкой боли в правом глазу.

— Я выколола себе глаз, — бесстрастным голосом сказала она. Сообщение прозвучало настолько буднично, что Оливер оказался не готов к виду крови, которая густой струйкой текла между ее пальцев и быстро-быстро падала на снег крупными каплями.

Он отстегнул лыжи и подскочил к Эмили.

— Дай посмотрю. Убери руки.

— Нет. — Эмили почувствовала на губах вкус крови и еще крепче прижала ладони к лицу.

— Колючая проволока, — с глуповатым недоумением изрек Оливер. — Между деревьями натянута колючая проволока. Черт возьми, какой идиот привязал здесь проволоку?

— Возможно, фермеры, чтобы овцы не забредали в лес, — сказала Эмили.

О боже, она лишилась глаза и рассуждает о правилах местного животноводства!

Оливер беспомощно уставился на руки Эмили, прижатые к окровавленному лицу.

— Пойдем, мы должны добраться до деревни. Тебе нужен доктор.

«Нет!» — Эмили боялась открыть лицо. Она не хотела, чтобы Оливер видел, что с ней случилось, не хотела, чтобы он, именно он произнес те жуткие слова, которые Эмили готовилась услышать. Мама, если бы мама оказалась рядом с ней, это она должна была бы утешать и успокаивать Эмили.

«Нет, не мама», — подумала она. Совсем не ее хотела бы сейчас видеть Эмили. Единственный человек, который мог бы облегчить ее страдания, — это Сэм. Ей нужен Сэм, он, и никто другой. Сэм! Она должна как можно скорее вернуться домой и сказать… сказать, как он ей дорог…

Все еще прикрывая рукой правую половину лица, Эмили пошла вперед.

«Скорее, — словно одержимая повторяла про себя Эмили, — скорее». Она пробиралась между елями, тоскливо поглядывая одним глазом на яркие огни деревни.

Оливер плелся сзади, понимая: он проиграл, Эмили уходит от него — все кончилось, даже не начавшись, — и благоразумно хранил молчание. Если бы Оливер сказал хоть слово, Эмили, наверное, завизжала бы в полный голос и бросилась бежать.

Когда они вышли на пустынную деревенскую улицу, Оливер нагнал Эмили и тронул за локоть.

— Думаешь, я виноват в том, что с тобой случилось?

— Нет, я так не думаю.

— Тогда остановись. Эмили, пожалуйста, остановись хотя бы на минуту.

Она остановилась и, прикрывая лицо рукой, устало посмотрела на него здоровым глазом.

— Мне бы хотелось утешить тебя, — Оливер раскрыл объятия навстречу Эмили, — прижать к груди, крепко-крепко, и не отпускать.

— А мне хотелось бы как можно скорее попасть домой. — Эмили слабо улыбнулась.

— Сэм! — Руки Оливера безвольно повисли. — Это к нему ты спешишь вернуться? Черт побери, — неожиданно взорвался он, — Сэм, Сэм, всюду Сэм — просто наваждение какое-то!

Эмили в недоумении уставилась на Оливера. «Не самый подходящий момент для выяснения отношений».

— Оливер, — произнесла она вслух, — это не соревнование — не марафон и не прыжки в высоту, а я не главный приз.

— Но почему Сэм, почему именно он? — упрямо повторил Оливер.

— При чем тут Сэм! — выкрикнула Эмили. — Пойми, Оливер, есть Сэм или нет — это не имеет никакого значения, в любом случае ты бы никогда не стал тем героем, которому суждено первым пересечь финишную черту.

На последних словах она отчаянно тряхнула головой. Оливер заметил, как остановившаяся было кровь с новой силой хлынула между прижатыми к глазу пальцами Эмили.

— Извини, я веду себя как последняя скотина, — вздохнул он. — С тобой случилось несчастье, а я…

— Оливер, — перебила его Эмили. — Это я, а не ты, вела себя глупо…

— Нет, нет, потом, все разговоры отложим до более подходящего момента. Пойдем, сейчас тебе прежде всего нужен доктор.

Они подошли к крыльцу дома. Оливер взбежал по ступенькам и замолотил кулаком в дверь. Эмили осталась стоять внизу, чувствуя, как от наваливающейся слабости подгибаются колени и кружится голова.

На бешеный стук Оливера выбежали все обитатели дома — Холли, Кэтлин и Леон — все, кроме Сэма.

Кэтлин взяла дело в свои руки. Увидев в темноте Эмили, которая беспомощно прижимала к лицу залитую кровью перчатку, она как была в одних носках выбежала на снег, быстро расстегнула крепления, освободив несчастную от лыж, и, поддерживая ее под локоть, помогла взобраться по ступенькам. «Аптечку и теплой воды», — тоном опытного хирурга приказала Кэтлин и повела Эмили на кухню. Выдвинув стул, она усалила ее и мягким, но уверенным движением отвела руку от лица Эмили. Та осторожно приоткрыла распухший глаз, болезненно прищурилась на свет и поняла, что, несмотря на ужасное ранение, зрения она не лишилась.

Кэтлин, сохраняя полное спокойствие и непроницаемое выражение лица, как и подобает настоящему врачу, который не должен показывать больному, насколько безнадежно его положение, смочила ватный тампон в теплой воде и стала аккуратно смывать засохшую кровь. Она действовала не спеша и все время разговаривала с Эмили, убеждая ее, что глаз на месте и ничего страшного не случилось.

Проволока оставила довольно глубокую рану на верхнем веке, на нижнем веке тоже была ссадина и висела маленькая полоска оторванной кожи. Но к счастью, Эмили успела вовремя зажмуриться, и сам глаз не пострадал. Кроме того, на переносице осталась длинная царапина, которую Эмили сначала не почувствовала.

— Где Сэм? — спросила Эмили.

— Конечно, отека и синяка избежать не удастся, — Кэтлин ободряюще улыбнулась, — но жить будешь.

— Где Сэм? — снова повторила Эмили.

— Уехал. Представляешь, мы запретили Оливеру тащить сюда посторонних и прогнали бедняжку Мирабел, а в результате оказалось, что не он, а Сэм сначала разрушил нашу компанию, а потом и вовсе от нас откололся.

— Куда он уехал?

— В Валориас. Встретил в деревне каких-то своих знакомых, привел их в шале, мы тут устроили небольшое чаепитие, а потом он уехал вместе с ними в город. Они и нас пригласили на ужин. Мы собирались ехать сегодня вечером, но теперь, когда у нас на руках одноглазый инвалид, похоже, все отменяется.

— Нет, нет, — запротестовала Эмили, — вы можете поехать. Я в полном порядке.

— Ну, я бы так не сказала, — усомнилась Кэтлин.

— Но кто-то обязательно должен поехать, — со слезами в голосе воскликнула Эмили. — Чтобы вернуть Сэма.

— Я поеду, — откликнулась Холли, которая до сих пор молча сидела в углу кухни. — Джип оформлен на мое имя, так что больше некому.

Посовещавшись, друзья решили, что Леон и Оливер поедут вместе с Холли, а Кэтлин останется ухаживать за Эмили.

Пару часов спустя начали сказываться последствия шока: Эмили почувствовала себя совершенно разбитой. Кэтлин уложила ее на диване перед камином, закутала в плед, а сама пошла на кухню готовить ужин.

— Неудачный день, — сказала она, ставя перед Эмили поднос с едой.

Эмили кивнула и откинулась на подушку, чтобы стоящие в глазах слезы не хлынули через край.

— Очень неудачный, — сказала она, справившись с собой, и горько ухмыльнулась. — Боюсь, Оливер придерживается того же мнения.

— Ничего, от него не убудет. Думаю, небольшое промывание мозгов пойдет Оливеру на пользу.

Эмили не сомневалась: Кэтлин прекрасно знает, что между ними произошло. Но ей нужно было выговориться, еще раз оглянуться назад и понять, с чего все началось и чем закончилось.

— Мы так и думали, — осторожно сказала Кэтлин, внимательно выслушав сбивчивую речь Эмили. — И решили, что тебе необходимо побыть с Оливером наедине и разобраться в своих чувствах.

— Да, — Эмили задумчиво кивнула.

— И поэтому устроили поездку в горы, — призналась Кэтлин.

Эмили снова кивнула.

Кэтлин не поняла, уловила ли Эмили смысл ее слов.

— Это мы привезли тебя в Мажин, — повторила она. — Мы все заранее спланировали.

— Вы?!

— Ты не сердишься?

— Сержусь ли я? Нет, на вас я не сержусь.

— И не жалеешь, что все так получилось?

— Да, жалею. Я очень жалею, что все так получилось… со мной и Сэмом.

— Что ты имеешь в виду? — мягко спросила Кэтлин.

— Я столько лет потратила на Оливера, столько времени бездарно упущено, а в результате потеряла Сэма.

— Почему? Ты ведь не сделала ничего такого, что могло бы оттолкнуть Сэма.

— Сделала. Я выбрала Оливера. Сэм не хотел, чтобы я шла с ним. Он просил меня не ходить. А я пошла. Мы оба знали: это что-то вроде проверки — Сэм или Оливер. Но я не могла просто довериться своим чувствам, мне нужно было точно убедиться. И я пошла…

— И что из этого? — Кэтлин пожала плечами и рассмеялась. — Подумаешь, большое дело! Сэм не маленький, переживет. Послушай, оставь это нам. Мы с Холли все устроим, вернем твоего Сэма. Вот увидишь.

— Нет, — Эмили устало вздохнула, — пожалуйста, не надо больше ничего устраивать. Я сама должна все решить. Сегодня вечером, я поговорю с ним сегодня вечером.

Но в тот вечер ни Сэм, ни Холли, ни Оливер с Леоном так и не вернулись.

Снег за окном валил крупными хлопьями, с каждым часом снегопад все усиливался, и к ночи дорога стала непроходимой. Мажин оказалась отрезанной от внешнего мира.

К утру ничего не изменилось, друзья по-прежнему не могли добраться до Мажин. После долгих телефонных переговоров было решено, что в понедельник Холли с мальчиками едет в Лондон, а Кэтлин и Эмили останутся в деревне дожидаться, пока кончится снегопад и расчистят дороги, потом собирают вещи уехавших товарищей и тоже отправляются домой.

Во вторник, когда девушки проснулись и выглянули в окно, их встретило яркое солнце и ослепительно-голубое небо. Вскоре уборочные машины пробились через снежные заносы, и путь был свободен. Кэтлин и Эмили удалось заказать билеты на дневной рейс из Женевы, и к вечеру они уже были в Лондоне.

17

Через два дня после возвращения из Швейцарии Эмили подписала договор аренды с миссис Маддокс, а полтора месяца спустя окончательно переехала в Корнуолл, предварительно убедившись, что Артур действительно не против, чтобы она на первое время поселилась в Доджер-Пойнт, пока не найдет что-нибудь подходящее. Эмили не хотелось нарушать идиллию, воцарившуюся в доме с появлением там Дженнифер. Она собиралась как можно скорее найти для себя жилье в Сент-Брайдзе, где-нибудь неподалеку от Хамбл-стрит, чтобы можно было ходить на работу пешком.

Дженнифер. Эмили в полной мере оценила ее тонкий профессиональный вкус и умение замечать мелочи, на которые сама новоиспеченная хозяйка художественного салона под названием «Морская волна» никогда бы не обратила внимания. Эмили каждый день благодарила судьбу за такую помощницу. Со своей стороны Дженнифер, которая обожала участвовать в новых проектах, добровольно вызвалась помогать сестре своего жениха. Оставив за Эмили право принимать важные финансовые решения, Дженнифер взялась за преобразование захудалой лавчонки в шикарный магазин. Именно она предложила покрасить фасад здания в светлосерый цвет, напоминающий старинную каменную кладку, и подобрала жалюзи глубокого красновато-кирпичного оттенка.

Эмили наблюдала, как ее будущая родственница покрывает дощатый пол белой масляной краской — еще одна оригинальная дизайнерская идея, — ритмично водя кистью вверх-вниз; при каждом движении на пальце Дженнифер поблескивало кольцо с маленьким бриллиантом, подаренное Артуром в знак их помолвки.

«До открытия магазина остается два дня», — подумала Эмили, сама все еще не до конца веря в реальность происходящего.

Готовясь к знаменательному событию, Эмили объездила все окрестности в поисках подходящего товара. Важно было подобрать ассортимент, который сразу бы привлек внимание к новому заведению и с самого начала создал благоприятный имидж. И вновь Дженнифер, умевшая быть настойчивой и даже властной, когда речь шла о предмете, в котором она хорошо разбиралась, — а Дженнифер, безусловно, прекрасно понимала, как следует взяться за дело, — оказала Эмили неоценимую помощь. За время этих поездок девушки по-настоящему сдружились. Сдержанность и молчаливость Дженнифер, которую Эмили отметила при их первой встрече в «Пеликане», почти совсем исчезла; а ее необычная манера вдруг замолкать на полуслове и затем вновь переходить к необычайно оживленному тону начала казаться Эмили забавной, во всяком случае, общение с Дженнифер никогда не было пресным. Странности же ее поведения Эмили приписывала проявлениям тонкой художественной натуры и лишь удрученно качала головой, со стыдом признаваясь самой себе, что сразу не разглядела все те очевидные достоинства Дженнифер, которые брат заметил с первого взгляда.

В решении практических вопросов Дженнифер тоже оказалась на высоте. Хотя при закупке товара Эмили в основном руководствовалась собственным вкусом, Дженнифер, у которой была масса знакомств среди художников, дизайнеров, модельеров и парфюмеров, производителей керамики, кожгалантереи и владельцев ювелирных мастерских, помогла ей найти поставщиков и заключить с ними выгодные контракты. По мере того как Эмили вникала в суть дела, она понимала, что кроме вкуса и умения подобрать нужный товар необходимо обладать знанием о том, где его найти: на какую ярмарку или выставку поехать и к кому обратиться или, к примеру, на какой швейной фабрике, расположенной в отдаленном уголке Уэльса, заказать самые лучшие во всей Англии шерстяные пледы и пуховые одеяла, и еще множество тонкостей, о которых она даже не подозревала.

Оглядываясь назад, Эмили ужаснулась: насколько она была наивной, полагая, что сможет наладить дело без посторонней помощи. Дженнифер и Артур составили список людей, которых необходимо пригласить на открытие магазина. И снова Эмили вынуждена была признать, что заблуждалась не только насчет Дженнифер, но и в отношении собственного брата. С чего она решила, что Артур живет одиноким отшельником, у которого нет ни единого друга, кроме верного пса? Почему она была так уверена, что Корнуолл — это провинциальное захолустье и все интересные люди появляются здесь только летом?

Среди перечисленных в списке обязательных гостей значилось и имя Сэма. С тех пор как Эмили рассталась с Сэмом в горах Швейцарии, они так и не встречались. Вернувшись домой, она нашла на автоответчике сообщение, в котором Сэм выражал тревогу и сочувствие по поводу несчастного случая, произошедшего с Эмили. Она тут же позвонила ему и заверила, что все в порядке — оба глаза остались на месте.

На том разговор и закончился. Эмили понимала, почему Сэм ведет себя так сдержанно и не делает новых попыток увидеться с ней. Теперь шаг навстречу должна сделать сама Эмили. Но вместо того чтобы, положив трубку, тут же броситься на вокзал, сесть в поезд и мчаться в Корнуолл, она решила дать себе время подумать и, главное, пережить трагическое крушение многолетней и безответной любви к Оливеру.

После возвращения в Англию Эмили ни разу не встречалась и не разговаривала с Оливером. Она была несколько удивлена тем, как быстро исчезал из ее памяти образ сверкающего принца, пожалуй, быстрее, чем синяк под глазом, полученный во время их последнего свидания; и в то же время радовалась: она может позволить себе с легкостью расстаться с воспоминаниями прошлого и со спокойным сердцем идти вперед — в ее прошлом не было сказано ни одного неосторожного слова, не было совершено ни одного опрометчивого поступка, которые бы усложнили это расставание или заставили Эмили страдать.

Переезд в Корнуолл означал, что Эмили приблизилась к Сэму, теперь она могла бы сесть в машину и через несколько минут оказаться в «Тревисси». Но Эмили не поехала в питомник, а Сэм не приезжал в Сент-Брайдз. Они оба откладывали момент встречи.

Думая о Сэме, Эмили чувствовала необычайное спокойствие и уверенность, точно зная: он ждет, ждет терпеливо, с тем же спокойствием и уверенностью, которые ощущает и сама Эмили; ждет, когда она будет готова прийти к нему.

Неделя проходила за неделей, весна уже полностью вступила в свои права, и чем ближе был день открытия магазина, тем отчетливее Эмили понимала: время пришло, совсем скоро они увидятся с Сэмом.

Открытие было назначено на двадцать пятое мая — день рождения Эмили. Холли, Кэтлин с Леоном и Рейчел должны были приехать из Лондона. К сожалению, Джо-Джо, которая все еще снимала свой фильм где-то в дебрях Южной Африки, не могла присутствовать на торжестве. Друзья надеялись, что презентация сама собой перейдет в праздничную вечеринку, и, конечно же, у них возникали разные фантазии на тему встречи Эмили и Сэма, которая тоже сама собой превратится в начало их счастливого романа. Однако на этот раз подруги не мучились возбужденным ожиданием, обычно терзающим заговорщиков, — ничего похожего на то, что они пережили, пытаясь свести Эмили и Оливера.

Двадцать пятого мая Эмили пришла в магазин в семь утра. Ей предстояло разложить товар на полках небольшого стеклянного комода — изящная вещь, сделанная на заказ, но несколько запоздавшая с прибытием-комод привезли только накануне вечером. Примерно час Эмили потратила на то, чтобы вымыть и до блеска отполировать каждую полочку, и еще два часа на оформление этого сияющего чуда. На верхней полке она расставила духи, туалетную воду и прочую изысканную парфюмерию, которая, безусловно, потрясет жителей Сент-Брайдза, на остальных разместила бархатные футляры с ювелирными украшениями. Среди них не было шедевров от месье Жерара — он работал над несколькими изделиями, но пока не успел ничего прислать, — однако Эмили заключила контракты с местными ювелирами, которые снабдили ее очень милыми вещицами. Жемчужиной коллекции были ожерелья замечательного мастера из Ладлоу, которого отыскала, естественно, Дженнифер.

Эмили работала все утро, В полдень она выскочила в соседнее кафе, быстро проглотила сандвич с беконом, выпила чашку чая и вернулась в магазин. Эмили была абсолютно счастлива: солнечные лучи насквозь пронизывали комнату, играя яркими бликами на многочисленных зеркальных поверхностях, из радиоприемника лилась тихая музыка, и Эмили, напевая себе под нос, раскладывала товар на витрине своего магазина. Вскоре должны были привезти еще один заказ, который Эмили, отбросив в сторону соображения экономии, сделала на сегодняшний день. «Веселая медуза» — местная фирма по обслуживанию пикников — взялась доставить фрукты, пирожные и шампанское, а также всю необходимую посуду и хрустальные бокалы, чтобы торжественно разлить благородный напиток.

Вскоре явился посыльный с букетом от Артура и Дженнифер, затем еще один, который завалил Эмили цветами, отправленными от имени Рейчел, Холли, Джо-Джо и Кэтлин. После его ухода прошло минут десять, и снова раздался звонок в дверь. Эмили подняла голову и сквозь стекло увидела стоящего на крыльце Сэма.

Эмили на подгибающихся ногах подошла к двери. Ключ почему-то никак не хотел вставляться в замочную скважину. Она сражалась с замком, пытаясь неловкими пальцами повернуть ключ, и при этом не отрываясь смотрела на Сэма.

«Сэм пришел. Наконец-то он пришел, — словно заезженная пластинка, повторяла про себя Эмили. — Сэм, наконец-то он здесь». Эмили удивлялась, как она могла так долго ждать, как у нее хватило сил столько недель не видеться с Сэмом, с ее Сэмом.

— Ты выбрала самый удачный день для открытия магазина — день начала цветочной выставки в Челси. Представляешь, какие эпитеты мне пришлось выслушать от отца, когда он узнал, что вместо выставки я отправляюсь на вечеринку?

— О нет, — расхохоталась Эмили. — Извини. Ты не должен был отказываться от поездки. Если бы ты не пришел, я бы поняла.

— Отец тоже понял, когда я сказал, чья это вечеринка.

Сэм протянул три розы, завернутые в хрустящую голубую бумагу, — три цветка с нежными лепестками, бледно-розовыми по краям и чуть более темными ближе к центру, которые источали восхитительный, тонкий и легкий аромат. Передавая букет, он провел пальцем по одному из цветков и, склонив голову, вдохнул чудесный запах.

— Они напоминают мне об Эмили.

— Спасибо, Сэм. Удивительно красивые розы.

— Мне пора, — произнес он извиняющимся голосом. — Я забежал всего на минутку — подарить цветы, не хотелось ждать до вечера. Мы увидимся вечером? — полувопросительно сказал Сэм и добавил, не дожидаясь ответа: — А сейчас мне правда надо идти.

— О, мне бы очень хотелось поехать с тобой. Ты же знаешь, как я мечтала увидеть «Тревисси» летом. Я с таким нетерпением ждала лета. — Эмили смущенно кашлянула, не понимая, откуда у нее в голосе появилась эта натянуто-вежливая интонация.

— А-а, — протянул Сэм, — так вот чего ты ждала. Ну, сейчас самое время — сад в полном цвету. Приезжай, когда захочешь.

— Завтра?

Сэм молча кивнул, неловко переступил с ноги на ногу и обвел магазин восторженным взглядом.

— Фантастика. Поверить не могу, что это та же самая мрачная лавка. Вот увидишь, покупатели будут толпами ломиться в твой салон.

— Сэм, — начала Эмили, толком не зная, что собирается сказать, но ясно понимая — последнее слово за ней и на этот раз шаг навстречу должна сделать она. — Я соскучилась. Я все время думала о тебе, с тех пор как переехала в Сент-Брайдз… Я очень рада тебя видеть, — добавила она, снова соскользнув в официальный тон.

Сэм оторвался от разглядывания прилавка и взглянул на Эмили. И вдруг его лицо озарилось улыбкой, в глазах появилось выражение безумного счастья, он сделал шаг вперед и замер.

— Я тоже. Ты даже не представляешь, как я соскучился. Но сейчас, моя дорогая Эмили, я должен идти. Увидимся вечером.

И прежде чем Эмили успела остановить его, Сэм развернулся и сбежал по ступенькам крыльца, бросив напоследок, что обязательно придет вечером.

Покончив с последними приготовлениями к вечеринке, Эмили вернулась в Доджер-Пойнт. Артур уже был дома. Дожидаясь прихода Дженнифер, они сидели на кухне. Эмили была в приподнято-возбужденном настроении и болтала без умолку. Артур прекрасно понимал, что причина столь несвойственной Эмили говорливости кроется отнюдь не в волнении по поводу сегодняшнего торжества, вовсе не из-за предстоящей вечеринки сестра вдруг лишилась аппетита и не смогла проглотить ни куска. Слушая Эмили, он иногда вставлял короткие реплики, хмыкал и поддакивал, но чаще просто молча улыбался и кивал головой.

Но как только Дженнифер переступила порог дома. Артур решительно прервал нескончаемый словесный поток и чуть ли не силой затолкал сестру в комнату, приказав одеваться и готовиться к выходу. Оставшись одна в своей крохотной спальне, Эмили прилегла на кровать и закрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться. Затем снова поднялась и быстро скинула с себя одежду. Понравится ли Сэму то, что он увидит, думала Эмили, стоя перед зеркалом и окидывая внимательным взглядом свое обнаженное тело: высокая грудь, тонкая талия, стройные ноги и молочная белизна кожи, переходящая в золотисто-коричневый загар вокруг шеи, плеч и кистей рук; она повернулась и взглянула на себя в профиль: плавная линия бедер, крепкие маленькие ягодицы… Интересно, что кроется за понятием «любить»? Нет, не с философской точки зрения, каковы физические ощущения, что это такое — «заниматься любовью»? Каким он будет, ее первый раз, что она почувствует — боль? Или переживет невероятный, ни с чем не сравнимый восторг? По словам Холли и Кэтлин, первый раз редко доставляет удовольствие. Или если это произойдет с Сэмом, то что бы ни случилось, она все равно будет счастлива?

Эмили открыла дверцу шкафа и достала новое платье. Перед отъездом из Лондона они вместе с Холли отправились в Ноттинг-Хилл — специально, чтобы купить ей наряд для торжественного дня, когда мечта Эмили о магазине под названием «Морская волна» станет реальностью. Подруги выбрали зеленовато-голубое платье с причудливым воротником, который завязывался на шее свободным бантом; верхняя часть платья была узкой и плотно обтягивала тело, а юбка из легкого шелка, расходясь крупными фалдами, струилась, словно морская волна.

Эмили стояла среди шумной толпы, сжимая в руке бокал теплого шампанского, и оглядывала лица своих гостей, надеясь увидеть среди них лицо Сэма. Вечеринка началась примерно час назад, а он так и не появился. Громкие голоса, смех, звон бокалов — все звуки слились для Эмили в ровный шум, похожий на рокот прибоя. Двери и окна были распахнуты настежь, яркие огни привлекали случайных прохожих, и вскоре обычно тихая улочка заполнилась народом. Желающих отметить открытие нового заведения было так много, что гости, прихватив шампанское, высыпали на тротуар перед магазином.

Презентация удалась на славу, если шум и суету можно считать признаком удачного начала торгового предприятия. Первые полчаса Эмили, Артур и приехавшие из Лондона подруги сидели за прилавком, гадая, суждено ли им увидеть хотя бы одного покупателя. И они увидели — целую толпу любопытных обитателей Сент-Брайдза, которые вдруг, словно сговорившись, все разом нахлынули в магазин. Нескончаемый поток все прибывал и прибывал. Эмили предположила, что он иссякнет, только когда кончатся все запасы шампанского.

Часам к семи Артур решил, что пора провозгласить тост за процветание нового дела. Затем Эмили поблагодарила всех присутствующих и, в первую очередь, брата и Дженнифер. Произнося свою торжественную речь, она не переставала поглядывать на входную дверь. И вот, когда Эмили уже завершала выступление, она заметила Сэма, стоящего в дальнем углу комнаты. Сэм поймал ее взгляд и улыбнулся. И в тот же миг ноющая головная боль исчезла — Эмили и не подозревала, что у нее болит голова, — и хозяйка «Морской волны» словно преобразилась: вместо испуганной девушки, которая казалась абсолютно равнодушной ко всему происходящему, появилась сияющая, завораживающая своей красотой молодая женщина.

Сэм подошел к ней под бурные аплодисменты, которыми было встречено выступление Эмили, поцеловал и крепко прижал к себе — так крепко, что Эмили услышала стук его сердца, бившегося в такт с ее собственным.

Остаток вечера Эмили порхала между гостями как приветливая хозяйка, успевающая всем уделить внимание и с каждым перекинуться ласковым словом.

А потом, совершенно неожиданно, словно кто-то дал команду «отбой», вечеринка закончилась. Последние любители презентаций и потенциальные покупатели Эмили повалили на улицу, поглядывая на часы и рассуждая о том, в каком баре лучше продолжить веселье. В магазине остались только Эмили с подругами, Леон, Артур, Дженнифер и Сэм.

— Итак, — сказала Кэтлин, осушив свой бокал, — кто моет посуду?

— Чур, не я, — воскликнула Эмили. — «Веселая медуза», они все это устроили, им и убирать.

— Ну, медуза так медуза, главное, что нам не надо возиться. По-моему, пора отправиться куда-нибудь перекусить.

— Отличная идея, — поддержала ее Эмили, внутренне содрогнувшись — она и представить не могла, что надо будет сидеть в ресторане еще несколько часов.

«Нет, я не спешу. Я никуда не тороплюсь. Мне совершенно некуда спешить».

Друзья вышли из магазина, Эмили заперла дверь, и они побрели по ночной улице.

— Я позвонил в «Пеликан», — сказал Артур. — У них есть свободный столик на десять тридцать.

— Чудесно, — улыбнулась Эмили. — Просто замечательно.

Но ни Эмили, ни Сэм так и не добрались до «Пеликана». Вся компания увлеченно обсуждала прошедший вечер, и, только подойдя к парковке, где остались машины Артура и Холли, они заметили, что ни Сэма, ни Эмили с ними нет.

18

Всю дорогу до «Тревисси» они не проронили ни слова, но Сэм, ухитряясь одной рукой вести машину, другой крепко сжимал пальцы Эмили.

Вскоре они миновали высокие кованые ворота, проехали по липовой аллее и остановились возле дома. Сэм заглушил мотор. Эмили открыла дверцу, вышла из машины и поднялась на одну ступеньку крыльца, дожидаясь Сэма. Он обогнул машину, приблизился к крыльцу и, взяв Эмили за руку, повел за собой. Они прошли через калитку, прорезанную в невысокой каменной стене, и двинулись по тропинке, ведущей в глубь сада. Эмили почувствовала под ногами мягкую траву. Она быстро скинула туфли и пошла босиком. Трава мягко пружинила и приятно холодила босые ступни.

Сэм снял пиджак и протянул его Эмили. Она молча улыбнулась, взяла пиджак и накинула на плечи. Шагая рядом с Сэмом, Эмили понимала, что они не просто бродят по ночному саду: судя по всему у прогулки есть какая-то определенная цель. Впереди показались темные здания оранжерей, но Сэм, не замедляя шага, повел Эмили дальше. Они прошли еще несколько ярдов, вдруг Сэм резко остановился и повернулся к Эмили.

Эмили оглянулась по сторонам в тщетных попытках увидеть нечто необычное — ведь не зря же Сэм привел ее именно к этому месту. Они стояли возле старой яблони. Эмили вспомнила, как в прошлый раз Сэм поднял ее на небольшую деревянную платформу, укрепленную на нижних ветвях дерева.

— И что это означает? — спросила заинтригованная Эмили.

— Жаль, что сейчас темно, — сказал Сэм, — но завтра уже будет не то. Ты должна увидеть это именно сегодня, в день твоего рождения.

— Но что я должна увидеть?

Как и в прошлый раз, Сэм обхватил Эмили руками за талию, легко поднял вверх и поставил на платформу. Перед ней раскинулся огромный сад, разделенный арками на участки, которые шли один за другим, словно нескончаемая анфилада зеленых комнат. Однако Эмили по-прежнему не понимала, что она должна увидеть.

Сэм подтянулся на руках, вспрыгнул на платформу и, встав рядом с Эмили, обнял ее за талию. Эмили прижалась к его теплому боку; ей было так хорошо и спокойно и совсем не хотелось задавать вопросы, допытываясь, что она должна разглядеть в темном саду.

— Видишь арки, разделяющие сад? — спросил Сэм. Эмили кивнула. — Они увиты розами. Такие же розы я принес тебе сегодня утром, но те, что растут в саду, еще не раскрылись, они только начинают расцветать.

Эмили снова кивнула. При свете луны она хорошо видела высокие арочные проемы, сплошь усыпанные розовыми бутонами. У большинства лепестки были плотно сомкнуты, и только на одной арке на фоне темной зелени покачивался распустившийся цветок.

— Это особенные розы, — сказал Сэм. — Один из трех новых сортов, которые мы представляем в Челси. А знаешь, почему отец был недоволен, когда узнал о твоей вечеринке? Вовсе не из-за того, что я не поехал на выставку. Он рассердился, когда я сказал, что там не будет тебя.

— Почему?!

— Потому, что это нарушает традицию.

Эмили еще плотнее прижалась к груди Сэма и приготовилась слушать, еще не вполне понимая, что он собирается сказать, но догадываясь — речь пойдет о ней.

— Это твоя роза, — сказал Сэм. — Она названа Эмили — в честь тебя. И по традиции, если сорт назван именем реально существующего человека, он обязательно должен присутствовать на презентации. Правда, человеку, удостоившемуся такой чести, обычно сообщают об этом заранее. Однако я нарушил все традиции, — Сэм вздохнул. — Я подумал, что ты должна узнать о существовании Эмили в день твоего рождения. Но и сегодня утром я тоже ничего не сказал. Ты не представляешь, какого труда мне стоило промолчать. Поэтому я и сбежал — если бы остался еще хотя бы на минуту, обязательно бы проговорился. — Сэм виновато улыбнулся. — А мне хотелось, чтобы ты вместе со мной увидела их здесь, в саду.

— О, Сэм, — Эмили отстранилась и сурово посмотрела на него, — как ты мог так поступить? Утаить от меня такую важную вещь!

Эмили вывернулась из его объятий, и не успел Сэм сообразить, что происходит, как она спрыгнула с платформы и исчезла в темноте.

— Эмили! — вскрикнул Сэм и сиганул вслед за ней. — Ты ненормальная, — с облегчением выдохнул он, видя, что Эмили благополучно приземлилась на мягкую траву.

— Я все рассчитала, — она рассмеялась, видя его испуганное лицо, — и не сомневалась, что меня ждет мягкая посадка. А теперь я желаю взглянуть на Эмили поближе.

Сэм осторожно согнул стебель единственного распустившегося цветка, и Эмили, приподнявшись на цыпочки, вдохнула сладкий аромат.

— Какое чудо, — прошептала она. — Спасибо, Сэм.

— Ты сначала прочитай описание Эмили в каталоге, — усмехнулся Сэм. — Возможно, после этого тебе не захочется меня благодарить.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — Эмили обняла его.

Сэм прижал ее к себе, на секунду замер, потом наклонил голову и коснулся губ Эмили легким поцелуем.

— А что должна сделать я? — спросила Эмили, глядя на него снизу вверх. — Полагаю, если девушка получает в подарок розу, названную в ее честь, она должна как-то отблагодарить садовника. А, Сэм, как ты считаешь?

— Непременно. Поцелуй меня.

Эмили послушно исполнила приказание Сэма.

— Так. А дальше, что мы делаем дальше? — спросила она.

— Теперь ты положишь руку мне на плечо, — прошептал Сэм, беря ее за руку. Эмили вскинула обе руки и обвила его шею. — И я снова поцелую тебя. И снова, и снова, и снова, — он покрывал поцелуями ее лицо. — Я буду целовать тебя снова и снова и больше никогда никуда не отпущу.

Они стояли посреди огромного сада, залитого лунным светом, — Эмили босиком, Сэм в одной рубашке — и целовались, долго, очень долго — до тех пор, пока одних поцелуев стало недостаточно. И тогда Эмили взяла Сэма за руку и повела за собой — под зеленые арки, увитые ее розами, на поляну к маленькому садовому домику.

Когда они подошли к крыльцу, Эмили первой взбежала по ступенькам и открыла двери. И казалось вполне естественным, что это она первой вошла в домик и потянула за собой Сэма. Возле одной из стен были сложены плетеные стулья, а вдоль другой лежала гора подушек для шезлонгов. И вновь Эмили, а не Сэм, подошла к подушкам, сгребла их в охапку и бросила на пол. Опустившись на подушки, она взглянула на стоящего в дверях Сэма.

— Иди ко мне, — Эмили протянула к нему руку.

Сэм присел рядом. Эмили видела смущение и неуверенность на его лице.

— Все из-за роз, — улыбнулась Эмили. — Видишь, что бывает, когда ты даришь девушке розу.

— Эмили, Эмили, Эмили, — застонал Сэм и прижался лбом к ее плечу.

— Да, Сэм, — Эмили обняла его, — я знаю, тебя волнует, правильно ли ты поступаешь. Правильно, ты все делаешь правильно. Мы все делаем правильно. Тебе не нужно волноваться, потому что я уверена: это должно произойти именно так и это должен быть именно ты. Ты — тот, кого я ждала, и ты единственный, кто мне нужен.

Сэм осторожно взял лицо Эмили в свои ладони и, заглянув ей в глаза, поцеловал долгим и нежным поцелуем. Тело Эмили содрогнулось от острой волны желания, и все у нее внутри раскрылось навстречу Сэму. Руки Эмили скользнули ему под рубашку, она почувствовала, как Сэм учащенно дышит, как поднимается и опускается его грудь.

— Ничего не говори, — прошептала она. — Тебе не надо произносить правильные слова, не надо доказывать, что любишь меня, и, уж конечно, тебе нет необходимости говорить, что женишься на мне; ты даже можешь не клясться, что уважаешь меня и к утру твое уважение не растает как дым.

Сэм ничего не сказал. Он просто провел рукой по ее шее и плечам, по груди и животу и осторожно коснулся бедер. Она быстрым движением скинула платье через голову и притянула Сэма к себе. Эмили больше не хотелось быть ласковой и нежной, она чувствовала непреодолимое желание слиться с ним и безоглядно отдаться бурной страсти.

Позже Сэм поднялся с подушек. Эмили слышала, как он роется на полках в дальнем углу домика, потом почувствовала, как он бережно укрывает ее теплым одеялом, а потом уснула в его объятиях.

На рассвете она снова проснулась, и в ту же минуту Сэм открыл глаза. Он взглянул на лежащую рядом Эмили и улыбнулся. В его улыбке было столько любви и столько счастья, что на глазах у Эмили навернулись слезы.

— К сожалению, я не могу предложить на завтрак теплые круассаны и клюквенный пирог, — сказал Сэм, целуя ее в макушку. — Но я сейчас сбегаю в дом, принесу кофе и тосты.

Эмили натянула одеяло до подбородка и еще плотнее прижалась к Сэму.

«Интересно, — думала она, — я изменилась? После того, что произошло, я стала другой?»

Нет, она знала, что это не так. Дело не в ней, она осталась прежней. Изменилась ее жизнь. Потому что в ее жизни появился Сэм. И отныне она больше не одинока.

— Ты знаешь, все говорят, что первый раз редко доставляет удовольствие.

— Ну, а что ты сама думаешь?

— Я думаю, — Эмили приподнялась на локте и поцеловала Сэма, — я думаю, мне требуется продолжение, чтобы сравнить с началом.

Эпилог

Эмили Кинг — роза из коллекции «Золотое Наследие».

Существуют некоторые сорта роз, на разведение которых решится не всякий садовод. Поначалу Эмили кажется именно таким растением. Однако ее красота и изящество не вызывают сомнений; цвет варьируется от бледно-розового до золотисто-оранжевого. Эмили отличается упрямым характером и невероятной цепкостью, любит карабкаться вверх, особенно по стволам больших деревьев, однако имеет склонность самостоятельно выбирать направление роста, зачастую прямо противоположное тому, которое вы пытаетесь ей указать; крайне чувствительна к температурному режиму — длительное пребывание в холодной почве может негативно отразиться на ее цветении. Но при благоприятных условиях и заботливом уходе она вознаградит вас чудесными цветами с тонким и нежным ароматом.

1

Старая бестия, тертый калач (англ.).

2

Rosa Munda — Прекрасная роза (лат.).

3

Опасные связи (фр.).

4

Персонаж популярного мультфильма.