– То, что она может дать дважды, - гаденько усмехнулся профессор, бросая взгляд на часы.
      "Полчаса прошло", - поймала я мягкофразовскую мысль. - "Пора".
      "Что "пора"?" - С изумлением воззрилась я на встающего из-за парты сотрудника кафедры аморфного тела. Алчного, хищного. Чуть ли не торжествующего.
      Стой, мужик.
      Бум!
      – Что за херня!? - взвыл Мягкофразов, хватаясь за лоб, на котором набухала густо лиловая шишка.
      Я пожала плечами: перестаралась. Слишком жестким щит получился, скорее, даже агрессивным.
      – Лучше не подходите, - все же предупредила я любвеобильного собеседника. - А еще лучше, забирайте свой поднос и катитесь отсюда ко всем чертям!
      Но распалившегося ловеласа уже несло, и снова на щит. Я приготовилась услышать очередной бум. И разочаровалась, когда профессор МГУ остановился в паре сантиметров от щита:
      – А это еще кто?! - Указывал он на парту за моей спиной.
      Я обернулась. Николай материализовался в аудитории во всей своей длинной сонной красе - сконцентрировавшись на постановке щита, я совсем позабыла о маге и пологе невидимости.
      – Что здесь происходит?! - Взвизгнул профессор. - Отвечайте!!
      Я пожала плечами:
      – Ничего особенного.
      – Ничего?!! А это что? Отвечай!! - Бархатный до этого момента голос сорвался на визг.
      – Магия, дядя. Обыкновенная магия. Фаербол хотите? Между глаз? Могу пойти навстречу вашим желаниям. Мне для вас не то что двух раз, мне и трех не жалко.
      Огненный шар, переливаясь злыми красно-черными тонами, привычно появился над ладошкой. Профессор попятился к двери. Я поторопилась ее захлопнуть. Зарастить лианой.
      Осталось только погасить фаербол и воззвать к памяти профессора…
      – Господи… Спаси… - Перекрестился подонок.
      Не поможет, мужик. Я повернулась к профессору кафедры физики аморфного тела:
      – Ты ничего не помни… Черт!
      Подопытный метался из угла в угол, мешал сосредоточиться. Лишь спустя пару минут я догадалась его обездвижить.
      – Ты ничего не пом…
      – Господи!!! Спаси!!!!
       Цок. Цок. Цок-цок-цок…

* * *

      – Звал?
      На нем еще таяли снежинки. А еще он был Козлом с большой буквы "К": прямоходящим, в черном фраке, в безукоризненно отутюженных брюках, из-под которых торчали раздвоенные копытца.
      Козел окинул аудиторию бдительным взором. На доли секунды задержался на все еще спящем маге, отрицательно покачал головой.
      "Не мой", - прочла я без труда его мысль.
      Перевел взгляд на меня. Улыбнулся, явив миру чуть желтоватые человеческие зубы:
      – Здравствуй, детка.
      Голос у него был неземной. У Мягкофразова, конечно, тоже был ничего себе. Но по сравнению с этим - старческое дребезжание.
      – Здравствуйте,…
      – Козел, - наклонил голову Козел.
      – О! Приятно познакомиться, господин Козел. Я - Лиса.
      Козел наклонил голову в ответ.
      – Мое почтение, - учтиво сказал он, и повернулся к Мягкофразову. - Звал?
      Тот сидел ни жив, ни мертв:
      – Я ннне ккк вамм вззззывввал…
      – Вот как? - Вскинул брови Козел. - А к кому ты взывал?
      – К Господу, - справился профессор МГУ со своим речевым аппаратом. - Изыди, Сатана!
      – Ну ты, осел, загнул! - Хохотнул Козел. - К Господу! Не кощунствуй, - блеснули его желтоватые зубы. - И я не Сатана. Я тот, к кому воззвала твоя душа. Твой пастырь.
      Мягкофразов застыл с раскрытым ртом, ни в силах вымолвить ни звука.
      Цок-цок-цок, - отошел Козел от последователя, и остановился передо мной:
      – Что тут произошло, детка?
      Его голос, взгляд, манера держаться, каждый жест был выверен и рассчитан - от него исходило море обаяния. Я почувствовала, что начинаю попадать под влияние. Заставила себя собраться:
      – Он ко мне приставал. Грязно. Я его слегка отпугнула. Приготовилась стереть событие из памяти, но он успел воззвать к вам.
      – Приношу мои извинения, Лиса. Одну минуту, - повернулся Козел к профессору кафедры аморфного тела.
      – Я почто тебе силу давал, осел? - Грозно вопросил он. - Чтобы ты так бездарно с женщинами обращался? Да тебя девушка спалить была готова! А это что еще? Виагра!!? Да как ты посмел?!
      – А… Бя… - Проблеял профессор кафедры физики аморфного тела.
      Козел нахмурился еще больше:
      – Сколько раз я тебя учил, осел?
      "Учил? Когда это?" - Пялилась я на козлоного пана.
      – Во сне, детка, - обернулся тот ко мне. Поворотился обратно. - Сколько раз я тебя учил гармонии? Обольщению? Когда тело и дух сливаются в одно целое, и нефритовый… Хотя, какой он у тебя на хрен нефритовый… После этого, - Козел презрительно повертел в руках пачку с чудодейственным снадобьем. Коробочка вспыхнула. Мягкофразов растекся по парте.
      – Я мог бы его наказать… Лишить мозгов…
      Я представила себе масштаб подобного бедствия:
      – Не стоит, право.
      – Спасибо, Лиса, - серьезно ответил Козел. - Оставлю ему последний шанс. Да и развлечься этой ночью мне не с кем. Супруга, видишь ли, на Лысую Гору подалась. А на безрыбье…
      Ого! Судя по всему, профессора кафедры аморфного тела все же нашли любовные приключения.
      И, сказать по правде, мне было совсем не жаль Мягкофразова. Да и Козел наверняка был куда более искусным любовником, нежели престарелый университетский ловелас. А учиться, как говорят, никогда не поздно…
      …Цок-цок. Цок-цок-цок…
      Туда, вдоль испещренной формулами доски.
      Цок-цок. Обратно.
      – Не так-то и виноват осел, если разобраться, - остановившись, молвил Козел. - Вы позволите?
      Цок-цок-цок.
      – Вина?
      – Не пью. На задании. У вас есть какой-нибудь поистине вкусный чай?
      – Обижаешь, детка.
      Море обаяния…
      – А вы, часом, не поете?
      – Не стоит, детка. Я расстроюсь. Держи чай.
      – Почему расстроитесь?
      Чаек был божественным. Приворотных травок не ощущалось.
      – Не подействует на тебя мое пение, - пожал плечами Козел. - Точнее, подействует, но не до конца. И это будет для меня обиднее всего. Пожалей старика.
      – Ну, не такой уж вы и старый, - улыбнулась я. - И голос у вас просто волшебный!
      – Спасибо, детка. Спасибо. Эх… - почесал Козел бородку. - А чем бишь я? Не виноват последователь-то.
      – А кто виноват? Вы знаете, что из-за него одна студентка чуть было не выбросилась из окна пятого этажа?
      Козел грустно покачал головой: все так, мол. Все так. Но.
      – Что-то случилось с воздухом… - Голос Козла потерял бархатистость. - Все ожадели. Потеряли вкус к творчеству, пустились во все тяжкие, бросились транжирить свою жизненную силу. Вырождаются люди. Некому передавать искусство.
      Передо мной сидел усталый сатир. Это было настолько грустное зрелище, что я шмыгнула носом. А потом мне вспомнились китайцы - те уже давно шли легким путем. Всей страной, как всегда. Отказывались от акупунктуры, глотали пачками антибиотики, глушили организм вместо оздоровления.
      Может, Судья говорил и об это тоже?
      И, кажется, кто-то еще говорил об изменениях… Давно еще. Года два тому назад. Точно! Серый Волк сетовал об изменениях "в воздухе". И о нерожденных волчатах с зелеными глазами.
      Кстати, о зеленых глазах…
      – А суккубы в вашем ведении?
      – А? - очнулся от грустных дум Козел. - Нет. Это паства моей супруги, Фрины. Передать ей что?
      – Не знаю… Скажите сначала, может ли суккуб превратиться в человека?
      – Боюсь, это будет уже старуха при последнем издыхании. А почему тебя это интересует? Хочешь покарать кого? Для тебя, детка, - приосанился Козел. Голос стал не просто бархатистым. Гипнотическим. Неземным. - Все, что угодно.
      Я отрицательно покачала головой. Рассказала про Велю.
      – Знаю такую! - Оживился Козел. Голос деградировал до бархатистости. - Фрина тоже с интересом следит за ее судьбой. Мы даже поспорили с ней. Я поставил на то, что Веля умрет.
      – И что? - Не хотела верить я в настолько печальный исход. - Вы совсем-совсем не можете ей помочь?
      Козел престал веселиться: замкнулся, и отрицательно покачал головой.
      Я разочарованно вздохнула: значит, не поможет. Или, как мне казалось, не захочет помочь. А жаль. Придется искать другой выход.
      – Извини, детка. Я не хотел тебя обидеть. Может, все-таки сыграть тебе?
      – Что-нибудь грустное, пожалуйста.
      Козел кивнул, и достал старенькую свирель. Бережно провел по ней покрытой шерстью рукой.
      – Для тебя, Лиса, - сказал он простым человеческим голосом. - На прощание.
      И поднес свирель к губам…
      Аудитория исчезла. Я, как наяву, увидала качающиеся верхушки елок,
      золотой шпиль, уходящий в небо, и снежинки, беснующиеся вокруг него.
      Козлоногий пан выпрыгнул из-под земли. Он сюда пришел по важному делу - его верный последователь находился в трудном положении. Но освещенный шпиль приглашал на танец, и Козел не удержался, пустился в пляс под музыку метели. Летел, кружась, в бесноватом вальсе, полы черного фрака взвивались и опадали на ветру. Вот потоки завихрились, его закружило волчком… Как здорово! Но зов звучал все отчетливее, взывающий был в панике. Надо было торопиться на выручку.
      Божок со вздохом сожаления поклонился снежинкам, покинул их хоровод, и устремился вниз - туда, где его ждали.
      Он узнал своего жалкого последователя. Это было неинтересно. Тогда он повернулся, и увидел девушку. Одинокую. Безмерно одинокую. Ожидающую чуда, и верящую в него. Когда-нибудь оно случится. Может быть, сегодня. Может, завтра. А может…
      – Кто-то целенаправленно идет сюда, - закончил Козел терзать мою душу, и аккуратно спрятал свирель. - Скоро он будет здесь. Еще чаю?
      Я знала, кто это - узнала вескую поступь.
      – Да, пожалуйста. И… Спасибо тебе.
      Козел целомудренно чмокнул меня в щечку. Это было… так божественно.
      Послышался звук распиливаемого дерева. Пахнуло техногенной магией. На пол посыпались опилки. Забарабанили обломки лианы. Дверь мало что не слетела с петель.
      – Куда это ты запропастилась? - Сумрачно осведомился друг сердца. - Что это у тебя за компания?
      – Это - Козел.
      Пан наклонил голову.
      – Илья, - ошалело произнес металлист.
      – И этот - не мой, вздохнул сатир. - Ладно, ребята. Пошел я. Потрачу вечер на что-нибудь более сговорчивое, - кивнул он в сторону Мягкофразова.
      Тело исчезло.
      Цок-цок. Цок-цок-цок…
      На парте дымились ароматным паром две чашки чая.
      – Тебя нельзя ни на секунду оставить без присмотра! - Вопиюще-менторским тоном заявил боевой друг и товарищ. - Кто это был?
      – Козел.
      Илья нетерпеливо мотнул головой.
      – Другой, без сознания.
      – Местный профессор. Тот самый, который приставал к студентке.
      На лице металлиста отобразилось понимание. Сменилось злорадной усмешкой. И, наконец, озабоченностью:
      – А это кто?
      – Это технарь. Тот самый. Второй.
      – А почему он спит? Тоже руки распускал? - В голосе товарища прорезались угрожающие нотки.
      Я поспешила опровергнуть предположение:
      – Нет-нет. Просто он чуть было в то же измерение, что и ты, не угодил.
      – Ты за ним туда ходила? - Немедленно напрягся Илья.
      Вот как? Понятно! Мой удел - вытаскивать из неприятностей исключительно твою задницу. А еще… Что-то в тебе не то… Ага! Амулет, не позволяющий прослушивать мысли. И что-то еще - и именно оно не позволило мне ответить язвительно:
      – Не ходила. Он не успел угодить в портал.
      – То есть как?
      – Садись. Бери чашку с чаем. Он о-очень вкусный, кстати. Слушай.
      Это будет долгий рассказ…
      О безумном, могущим оказаться плачевным чаепитии. Но не ставшим таковым.

* * *

      – Но почему не через начальство? - Задал вопрос Илья по окончании продолжительного рассказа.
      Я пожала плечами. Признаться, мне и самой было интересно, почему это Борис Иванович не присутствовал при "разъяснении задания". Может, это была проверка на вшивость: угожу я в портал, или нет? А если "да"? Кто бы мою задницу из рая вытаскивал?
      – Я.
      – Чаю? - Признаться, я практически не удивилась появлению начальства.
      – Располагайтесь поудобнее, - покачал головой волхв. - Сейчас будет ужин, а чай попьем позже.
      С этими словами Борис Иванович принялся расстилать скатерть-самобранку на учительском столе - единственной относительно большой и по-настоящему ровной поверхности в аудитории.
      – Сегодня Гоша готовил чудные телячьи отбивные, - с довольным видом оглядел он результат своего труда. - Грозился уйти к более благодарному хозяину, если я не воздам должное его стряпне. Так что, выручайте.
      – Поголодать сегодня, что ли? - Как-то невесело почесал маковку металлист. - Зато потом у меня будет свой домовой!
      – Из Заповедника выгоню.
      – Это уже серьезно. Придется кушать. - Он шутил, но в его тоне совсем не было радости.
      Как будто друг сердца переживал что-то очень болезненное, но держался, не выдавал свои чувства вовне. Впрочем, не только у него одного было сумрачное настроение - я так и отошла после разговора с Мягкофразовым. Да и внезапное появление начальства не располагало к веселью.
      – Не дуйся, Лиса, - почувствовал волхв мое состояние.
      – Буду.
      – Ну сама посуди, как мне тебя еще к самостоятельности приучать?
      Не знаю. Наверное, этот способ был, действительно, самым правильным. Коротким. Бездушным и бесповоротным, как и тот враг, с которым нам периодически приходилось иметь дело.
      – И что, Судья знал? Что вы здесь?
      Волхв пожал плечами:
      – Кто его разберет? Наверное, знал.
      – А кто это, кстати? Божество?
      Борис Иванович отрицательно покачал головой:
      – Великого Алхимика помнишь?
      Такое не забудешь!
      – А кто у него гостей незваных на вшивость проверял, не забыла?
      – Неужели этот Судья - болванчик? - Припомнила я цилиндрик, плачущий золотыми слезами. Послушное такое существо, и очень-очень страшное в своем послушании.
      – Да. "Судья", как ты выражаешься, тоже болванчик. В некотором роде.
      Понятно. Взывать к чувству сострадания этого субъекта было совершенно бесполезно. А, признаться, так хотелось:
      – Но он говорил так, как будто его заботит чистота его измерения.
      – Не знаю, Лиса. Вполне возможно, ему не все равно, в каких условиях работать. Но, скорее всего, его устами говорил его же создатель. Давайте кушать, что ли?
      Отбивные были, и впрямь, выше всяких похвал. Сочные и мягкие, большие, в меру перченые. Я расправилась со своей порцией, и попросила добавки. Возможно, мне показалось, но волхв остался доволен моим аппетитом.
      И, вообще, он был доволен жизнью - ударился вон в воспоминания времен далекой юности. О дивной планетке, населенной злобно-разумными дикобразами, где он провел целую ночь на спор. С Терентием, кем же еще? В тот раз еще молодое начальство осталось в двойном выигрыше: и в головоломные дикообразьи карты играть научилось, и последнюю бочку славного меда с Валаама увело.
      Казалось, начав, волхв, не смог остановиться. Живописал холодными словами мир, в котором кроме льда, ничего не было. Зато (какой-то могущественной редиской) был поставлен хитроумный механизм, не позволяющий случайным гостям покидать прохладную планетку. Молодого волхва Борилия уж и оплакать успели, а он спустя месяц после "похорон" объявился. Голодный, холодный…
      Борис Иванович вспоминал. О мирах, населенных людоедами, о мирах, населенных красивейшими растениями и бабочками, о мирах, не населенных вообще, а таковых было великое множество. Они вызывали чувство грусти и одиночества. Иногда - чувство благодарности судьбе за то, что не довелось родиться в таком испоганенном месте.
      Я слушала начальство, открыв рот - от моего поганого настроения не осталось и следа. И только металлист был задумчив. Не будоражили его воображения ни далекие миры, ни курьезные приключения начальства. Наконец, волхв не выдержал:
      – Илья? - Перешел он от воспоминаний юности к отеческому тону. - Что случилось?
      Ничего потрясающего воображения не случилось. Отец был чуть ли не при смерти. Инфаркт. Стас, давний друг отца, звонил два часа назад.
      – Мне очень жаль…
      – И мне. Держись.
      – Да, что там говорить. Держусь. Можно, я отлучусь на… На сутки?
      – Конечно, иди! Только к друидам сперва заверни, возьми Мишку Лаврентьева, он на инфарктах собаку съел. Давай ПТ, кнопки настрою.
      Он ушел. В том месте, где он скрылся, уже мгновение спустя зеленела стена физфаковской аудитории.
      Прошло не меньше пяти минут, прежде чем я заговорила:
      – Хороший человек Олег Евгеньевич… Дай бог, чтобы все было хорошо.
      – Все там будем.
      Оптимистично.
      – Есть все шансы, Лиса. Есть все шансы.
      – Это вы о задании от Судьи?
      – О нем, - побарабанил пальцами по преподавательскому столу волхв. Свернул скатерку. - Вот что. Пойдем.
      – Куда?
      Волхв, не ответив, подтянул к себе спящего мага, а мгновение спустя мы стояли посреди общажной восьмиметровой комнаты на девятом этаже. Только тут потолки были высотой не в три метра, а существенно выше, что и позволяло местным умельцам устраивать на них антресоли. Иногда из гладких металлических планок, здесь - из занозистых не струганных досок. С верхнего "этажа" несло водочным перегаром, а по "нижнему" были разбросаны комплектующие. Много комплектующих. Тут же стояли гудящие компьютеры. Не гудящие компьютеры. Разобранные, собранные, собранные наполовину…
      – Ой.
      – Подготовь ему место, пожалуйста.
      Я, кивнув, расчистила кровать - запихала самые крупные железки под оную. Технарь вытянулся во весь свой нехилый рост, кудри разметались по несвежей наволочке.
      Волхв критически наблюдал за моими действиями:
      – Минут через пятнадцать он очнется. Кстати, у тебя есть догадки? - Кивнул он в сторону "студента".
      – Тесла?
      – Скорее всего. В молодости.
      – Невероятно!
      – Почему?
      Я замялась. Как объяснить волхву в двух словах о своих представлениях о перемещении во времени? Почерпнутых из книг и фильмов, повествующих о бедах для мира вообще и тех, кто столкнется с сами собой, в частности.
      – Не верь ты в эти выдумки, - отмахнулось от моих мыслей начальство. - Это все писатели придумали. Поверь мне, они сами ни разу во времени не путешествовали.
      – Логично. Но что эти Теслы тут забыли?
      – Это ты у того, что постарше, поинтересуешься, когда навестишь. Кстати, о старшем… Идея с Замком Спасителей чья была?
      – Не помню. Коллективная. К Таньке в квартиру люди ломились. Сначала соседи, потом тип невзрачной наружности.
      – Началось, - рассеянно приземлилось начальство куда-то на материнскую плату. Тощие ноги юного гения сами собой отодвинулись к стенке. - А я-то все гадал, когда они снова с силами соберутся…
      – Те, от кого Тихоний?
      – Да, он. И Велимир, царствие ему по заслугам. И Черный Дракон…
      – А что они частями-то атакуют?
      – Они просто активизировались, - невесело усмехнулся волхв, - потому что их предводитель входит в силу.
      – Предводитель?
      – Да. Когда он окрепнет настолько, что сможет действовать открыто, будет поздно. Его надо перехватить как можно раньше.
      – Так что же мы…
      – Это не мы, - грустно покачал головой Борис Иванович. - Это он сам. Убирал своих подчиненных, когда убеждался в их… профнепригодности.
      – И вы, конечно, знаете, кто он, этот предводитель?
      Я ждала положительный ответ - мне хотелось послушать байку о седой древности, и о том, как с "предводителем Тьмы" справлялись раньше. Но я ошиблась в своих расчетах:
      – Не знаю.
      – Как это так, не знаете?
      – Вот так, - развел руками волхв. - И никто, кроме его подчиненных, не знает.
      – Почему?
      – Подозреваю, что все дело в Книге Правосудия.
      – Почему Правосудия? - Тупо уставилась я на волхва.
      – Это только моя догадка, - поморщилось начальство. - Но посуди сама. Раз в две тысячи лет это, условно говоря, " зло", просыпается, вершит какие-то свои дела, и тихо-мирно засыпает. И никто, ты понимаешь, никто, не помнит, кто был этим самым злом. Никаких намеков для потомков, ни что это такое, ни как против него бороться, ни где оно живет. Только новые нападки на нас, землян.
      – Только на землян? А на, допустим, денебцев?
      – Это отдельный разговор, Лиса, и мы, чует мое сердце, к нему еще вернемся. А пока у нас есть еще время для размышлений, вспомни, о чем тебе говорил Судья.
      – Судья? О том, что к нему стало попадать много землян… Постойте! Получается…
      – Да.
      А получалась мрачная картина. Судя по тому, о чем беспокоились Козел и Судья, человечество должно было погубить себя само. Но перед тем…
      – Перед тем перебьют всех нас, - подтвердил мою догадку волхв. - Защитников.
      Невеселая перспектива.
      – А нас много?
      – Не так уж и мало. Жаль только…
      – Мо?а глава…
      – Что?
      – Мо?а глава…
      – Он просыпается, - кинул взгляд на технаря волхв. - Поручаю его твоим заботам.
      – Что мне с ним делать-то?
      – Познакомиться. Подружиться. О результатах доложить мне.
      Волхв повернулся, очертил рукой арку, шагнул в калейдоскоп радужных брызг.
      Светящееся пятно померцало-померцало, и погасло. На полу осталась вертеться юлой материнская плата.
      Маг на койке шевельнулся.
      – Мо?а глава…
      – Добрый вечер, Никола.

* * *

      Он сидел на узкой кровати, вцепившись руками в черные патлы, и качался из стороны в сторону.
      – Мо?а глава…
      Мне начали надоедать эти два немудреных сербских слова, произносимых с ударением на первом слоге.
      – Ты в России. Рядом с тобой друг.
      Молодой маг поднял на меня осоловелые глаза.
      – Ты девушка, и не можешь быть другом, - произнес он с обреченным видом.
      Я пропустила его слова мимо ушей. Вот еще - спорить с человеком, страдающим от головной боли:
      – Воды?
      Хоть кому-то пойдет на пользу целебная вода из Дерева, (тиснутая старшим друидом и носимая мной в пластиковой бутылочке из-под кока-колы).
      – Да, пожалуйста.
      Пил он жадно. Струйки по подбородку стекали вниз, торопились просочиться за ворот белой рубашки.
      – Благодарю, - отдал технарь пустой сосуд с легким наклоном головы. - Извините.
      – Обращайся. А за что "извините"?
      – Ты мне помогла, - с удивлением оглядел маг меня с ног до головы. Поморщился (надеюсь все же, от остатков головной боли, а не от моего вида). - Причем, бескорыстно. Я это чувствую.
      – А что, тебе никто никогда не помогал?
      – Дамы не помогали. Жеманились, кокетничали, строили матримониальные планы…
      Я пожала плечами. Дальновидные (или недальновидные, это как посмотреть), видать, тетки ему попадались. Но ведь не все же такие.
      – Чай хочешь? - Продолжала я играть роль "добровольного помощника".
      – Хочу, - голосом чуть капризного ребенка ответил технарь. - Только чайника в этой комнате нету.
      – Не беда, - махнула я рукой. - Пара чашек у тебя найдется?
      Технарь поморщился, полез в сервант, завозился, загремел кастрюльками.
      "У хозяина найдется", - без труда читала я его немудрящие мысли.
      Один из работающих компьютеров издал характерный для аськи звук. Я не удержалась, кинула взгляд на монитор. Скринсейвера не было, синий вытянутый прямоугольник призывно мигал внизу экрана. Руки так и чесались тронуть мышку, кликнуть…
      – Так подойди и прочти, - вздрогнула я от насмешливого голоса технаря.
      Судя по интонации, маг успел прийти в себя. Сейчас он, как никогда, походил на того студента, у которого я принимала экзамены пару дней тому назад - самоуверенного и наглого. Умного. Сколько раз поражалась подобной людской метаморфозе: пока им плохо (или что-то от тебя надо), они тебя терпят и где-то даже любят. Но, как только надобность отпадает…
      – Конечно. И подойду, и прочту, - не осталась я в долгу. - Но сперва все же чай заварю. Заварка, надеюсь, у тебя найдется?
      – "Липтон" сгодится?
      Маг держал двумя пальцами пакетики.
      – Сгодится.
      – А как ты собралась его заваривать? - Как бы между прочим осведомился он. - Учти, я горячую воду, подкрашенную тем, что находится в этом пакетике, - презрительно кивнул он на продукцию лидера чайных продаж, - пить не собираюсь.
      У меня мало что не отвисла челюсть от такого хода мыслей:
      – А ты что, уже пробовал?
      – Сосед показывал, как это делается.
      Ну-ну. Проигнорировав испытующий взгляд технаря, я гордо прошествовала в ванную, налила в чашки щедро сдобренной микроэлементами водицы. Технарь следовал за мной по пятам.
      – Холодная, - бросила я через плечо.
      – Вижу. И? Что дальше?
      – Кипятить буду. В комнате. Пропусти.
      Молодой Никола сделал картинный жест рукой: прошу, мол. Продемонстрируйте мне свое высокое искусство. Я пожала плечами, и поставила чашки на стол…
      Вода вскипела мало не фонтаном - все-таки, юный нахал порядком меня утомил.
      – Осталось только положить "Липтон". Давай сюда пакетики. Боже, что вы тут с ними делали? Почему они такие… мятые? Погоди, пока остынет.
      Технарь не отвечал - его нижняя челюсть не позволяла ему справиться с речью.
      – Так что ты там говорил насчет возможности прочитать сообщение?
      Маг, все также прибывая в обалдении, молча кивнул в сторону светящегося монитора.
      Я гордо прошествовала в указанном направлении.
      "Как экзамен? Сдал?"
      Ничего удивительного.
      – И что там пишут? - Уже ехидно осведомился Никола.
      – Спрашивают, сдал ли ты экзамен.
      – Кто спрашивает? - с уже куда большим интересом осведомился технарь.
      – Какой-то "Бентли".
      – Сдал… - поморщился технарь.
      – За него, что ли? Стой!!
      Маг, уже было потянувшийся к своему замечательному приборчику телепортации, замер. Я приуныла - если мною в приказ было вложено столько же сил, как и в прошлый раз когда он чуть было не угодил в Судью, то дело дрянь.
      Однако, в этот раз все обошлось. Чай еще не успел остыть, а технарь очнулся без малейших признаков какой-либо боли. Не раскрывая глаз, потянулся рукой к прибору.
      Фигушки! Второй раз наступать на одни и те же грабли я не стала, игрушку отобрала, и в настоящий момент ее разглядывала. Прибор, кстати, оказался весьма и весьма любопытным. Активизированный, он позволял своему хозяину перемещаться в пространстве - как только кто-то появлялся в одном с владельцем помещении. Ну или просто так, по собственному желанию.
      – Извини. Сначала разговор.
      Технарь пожал плечами, и, взяв кружку со стола, уселся между процессором и вентилятором. И только после этого заговорил:
      – Эх ты… А мне показалось, ты мне бескорыстно помогаешь… Спрашивай.
      "Ах так! Сам ты "эх"! - Неожиданно подумала я. - "Между прочим, я из-за тебя дала обещание Судье. И еще неизвестно, чем это для меня обернется. И… Как же вы, люди достали меня со своими амбициями!!!"
      Подумала и ужаснулась. Теперь уже и мне стало очевидным, что дракон во мне никуда не девался. Отступил под натиском самовнушения "это не я, я не дракон" на время. Теперь вот проявлялся вновь: "А ну и пусть! В конце-то концов! Я что в няньки всем подряд нанималась? Я что - Мать Тереза? Почему на меня все дуются, косо смотрят, презрительно хмыкают?!!"
      – Я что, самая рыжая, что ли? - Вырвалось у меня вслух.
      – Нет, всего лишь огненная, - услышала я в ответ.
      Зазнайка сидел на кровати, и с интересом приглядывался к моему лицу.
      – А ты в курсе, что у тебя иногда бывают змеиные глаза? - В голосе технаря сквозило лишь любопытство, и ни намека на страх.
      – В курсе. Но разговор сейчас не обо мне.
      – Спрашивай, - вальяжно развалился Никола на комплектующих.
      Поежился. Вытащил из-под поясницы какую-то металлическую хрень, повертел ее в руках, отложил в сторону, и уставился на меня. В его темных глазах появилось что-то новое. То ли интерес, то ли надежда на продуктивное сотрудничество, то ли что-то в этом роде. Надо было ковать железо, пока горячо:
      – Что тебе понадобилось в России?
      – Откровенность на откровенность, - немедленно откликнулся Никола.
      – Договорились.
      Маг задумался:
      – Я хотел понять… - Он все же замялся.
      – Потому что захотел понять, сможешь ли тут жить? - Не стала дожидаться я, пока он скомпилирует ответ из обрывков мыслей.
      – Пожалуй, что так, - с удивлением посмотрел на меня собеседник. - Как ты догадалась?
      – Это и есть твой откровенный вопрос?
      Никола кивнул.
      Что же…
      Я о тебе читала, технарь. О твоей судьбе. Да-да. Не удивляйся. И не надо на меня так умоляюще смотреть. Все равно не отвечу на вопрос о твоем будущем…
      – Почему?
      – Это не этично. Сам обо всем узнаешь, когда придет время.
      – Могла бы и помочь…
      – Извини, брат. Только твое решение.
      – А что бы ты посоветовала?
      Я пожала плечами. Насколько я знала, в те времена, когда жил этот молодой человек, никакого Заповедника не было и в помине. А в годы Советской власти технаря, скорее всего, расстреляли…
      Почему-то стало безумно жаль, что наглый парень уедет в Америку…
      – Я бы на твоем месте не стала бы к нам напрашиваться на вечное поселение, - все же не стала я грешить против совести. - Ты бы, вместо того, чтобы компьютерами баловаться, историей нашей страны поинтересовался, что ли. Глядишь, сам бы составил нужное тебе мнение.
      – Я не балуюсь, - гордо ответил Никола. - Это моя плата за комнату. И я пытался изучать историю, но не нашел ни одной правдивой книжки. Может, подскажешь мне, где такую взять, раз ты такая умная?
      Я подумала, что с этим могла бы и помочь - своими глазами видела на полке у волхва увесистый томик истории отчества. Но ответить не успела:
      – Николай… - послышался голос с верхнего этажа. - Ты тут?
      Сивухой запахло на порядок сильнее. Технарь поморщился, я зажала но, и прогнусавила: