Заметки забияки - Дракон по имени Малыш

      Зуб собрался с духом.
      – Положение изменилось, бойцы, - произнес он. - Не знаю, что нас ждет в далеком будущем, но сейчас нам нужно объединяться с вольными. На нас напали существа не нашего мира. Кто со мной?
      Несогласных, равно как и колеблющихся, не нашлось.

Глава 8.

      Едва мы оказались в заметенном снегом Курске, как у металлиста зазвонил коммуникатор.
      – Илья? - Деловито и громко осведомился он голосом начальства. - Где вы сейчас находитесь?
      – В Курске, рядом с подвалом. Мимо нас идут люди со спортивными сумками. Судя по всему, у них скоро начнется тренировка.
      – Отлично! - Послышались обрадованные нотки. - Отойдите немного в сторонку, и ждите. Мы сейчас будем.
      Мы?
      Ответ пришел через секунду. Снег окрасился радужными тонами телепорта, из которого нам навстречу шагнули два человека. Волхв и Сан Саныч, бывший агент секретных российских спецподразделений, теперь же - бесценный сотрудник Заповедника, заведующий его обороной. Простой, без намека на магический ген, человек.
      Как и всегда, он был без шапки. Снежинки оседали на его бритой голове, и таяли, не выдержав человеческого тепла.
      – Здравия желаю, бойцы, - улыбнулся он нам. - Как настроение? Что, не можете сказать?
      А, и впрямь, не знали - знай себе, переглядывались.
      – Хм, - оглядел нас всех по очереди волхв лазоревыми глазами. - Но хоть новостями-то поделитесь?
      Хорошее настроение, однако, у начальства… Было.
      После того, как металлист открыл рот, цвет очей волхва начал меняться. Сперва глаза волшебника из лазоревого превращались в пасмурно-серый. Потом - в багряный. Только в том месте, где рассказ Ильи коснулся отца Зуба, на лице Бориса Ивановича мелькнуло что-то человеческое.
      – Надо же, помнит меня малец, - грустно покивал головой он. - Хороший был человек его отец. И подруга его была веселой девчушкой. Как говоришь, зовут авторитета? Зуб?
      – Да.
      – Не Зуб его зовут, - покачал головой волхв. - Я думаю, настоящее его имя - Матвей. Ладно, ребята. Дела зовут, оставим пока лирику в покое. Пошли, осмотрим этот ваш туалет в подвале.

* * *

      В холле подвала, оборудованном разномастными грушами, не было никого. От двери в сортир несло не только характерным запахом. От него разило магией пространственных искажений - куда сильнее, чем утром - да так, что даже Борис Иванович изумился в лице.
      – Что скажешь, Сан Саныч? - молвил он. - К какому классу по вашей классификации отнесешь?
      Вояка не ответил - полез в карман куртки, извлек на свет небольшой прибор. Простой такой - шкала спектральная, стрелка, четыре кнопки.
      Включил.
      Стрелка, дрогнув, поползла влево, и остановилась на границе синего и фиолетовых цветов.
      – В первый раз такое вижу! - Обалдело произнес бывший агент российских спецподразделений. - Ментальный пробой?
      – Значит, я не ошибся, - посуровел волхв. - Так, ребята. Сейчас мы запечатываем ход, потом дожидаемся виденного вами агента, и беседуем с ним по душам.
      – И на изнанку когда? Как только, так сразу? А то домовых жа-алко…
      – Нет, - покачал головой волхв, - сперва мы вернемся за подмогой. Боюсь, один я с источником этого пробоя не совладаю. Точнее, с источником-то совладаю. Но вот с тем, что он натворить успел…
      Не договорив, Борис Иванович кивнул вояке, и они, поморщившись от запаха, двинулись в сторону сортира. Сан Саныч ткнул в какую-то кнопку на своем диковинном приборе, тот загудел, аки шмель.
      – Справимся, - не без облегчения сказал он. - Всего четвертый уровень.
      – И так вижу, - ворчливо отозвался волхв. - Иначе, уже давно старину Глеба на подмогу вызвал. Настроил машинку? Устанавливай. Чуть левее… Хорошо. Теперь отойди подальше… и ребят с собой прихвати.
      Мы уже и сами отошли в другой конец холла.
      – Так не пойдет, - подошел к нам Сан Саныч. - Надо покинуть помещение. Технику безопасности забыли? А ну-ка, марш за угол!
      Мы беспрекословно подчинились. Главным образом не потому, что бывший вояка разговаривал приказным тоном - да и чувствовалась в его голосе некая мягкость, понимал Сан Саныч наше простое человеческое любопытство. Просто он был прав. Не уйдешь - размажет по стенке магией пространственных искажений.
      Не успели мы свернуть, как заныли зубы и ногти, разом наэлектризовавшиеся волосы встали дыбом. В руке технаря расцвела очередная шаровая молния… А со стороны диванов раздался возмущенный писк. И, как не хотелось мне узнать, чем кончилась эпопея с запечатыванием портала, а не удержалась я, глянула в сторону звукового сигнала.
      – Ого!
      Перед высоким порожком, рядом с видавшим виды диваном сидели пять крыс. Одна из них выделялась ростом и рыжестью шкурки.
      – О! Энергия! - Послышалось за моей спиной. - Спасибо, Никола.
      Я оглянулась. Шаровая молния медленно исчезала в руках волхва, на его щеках проступал несвойственный его почтенному возрасту румянец.
      – Не за что, - иронично усмехнулся молодой маг. - Смотрите, мы тут не одни.
      – Вижу, - пристально посмотрел на крысиную банду волхв. - Но сейчас не время для задушевных разговоров. Присаживайтесь, ребята, - кивнул он нам.
      Мы осторожно сели на видавшие разные виды диваны. Прошло пять минут, мы сидели молча. Со стороны "зала" то и дело раздавались звуки шумного падения.
      – Может, в зал пока пойдем? - Не выдержала я. - Посмотрим на тренировку.
      – Почему бы и нет? - Пожал плечами волхв. - Все равно нам агента дождаться надо. Иди, смотри, если тебе интересно.
      Мне было интересно, и я пошла. Не одна, как выяснилось - крысы утянулись следом за мной. Я села скромненько на краю татами, и они устроились рядышком.
      – Вы к кому будете, девушка? - Приосанился инструктор.
      – На тренировку можно посмотреть?
      – Смотри, - разрешил тот. Дыхнул неосторожно - в спертом полуподвальном воздухе разлился щедрый сивушный дух.
      Выдав столь богатое на всяческие масла разрешение, "сэнсэй" не повернулся к своим ученикам, но продолжал меня разглядывать, да так пристально, что я даже смутилась. Взгляд его опускался все ниже и ниже…
      – А крысы тебе на что? - Обдал он меня очередной сивушной волной.
      – Так это… Дома не с кем было оставить.
      – Ты что? - Икнул "сэнсэй" - Белоснежка?
      – Нет, - затрясла я головой. - Ни в одном глазу.
      Сзади раздалось сдавленное хихиканье. Я почувствовала, что заливаюсь краской.
      – Ладно, сидите, - махнул рукой инструктор. - Мне не жалко. Так вот… О чем мы говорили? Бежит по окопу разведгруппа. Вдруг! Откуда ни возьмись - навстречу ей движется вражеский разведчик. Что делает командир группы? Пра-ви-ль-но! Технику "котэ маваши" он делает. Да так, что супостат рушится в стылую осеннюю грязь…
      – Осссс! - упал "противник" на колени. Забарабанил свободной рукой по татами. На нем, брезентовом, остались маленькие мокрые пятнышки - не то невольные слезы, не то капли мгновенного пота: судя по всему, "сэнсэй", вдохновившись видением, нарисованным в собственном мозгу, свернул-таки кисть преданному ученику.
      – Вот видите? - оживился оратор. - Враг упал, проход свободен, по нему может пробежать вся разведгруппа. - Он занес ногу над поверженным "врагом". Несчастный айкидока вжался в брезентовое покрытие…
      – Можно посмотреть на тренировку? - Спросили за моей спиной.
      Инструктор нетрезво обернулся в сторону очередного возмутителя спокойствия, попутно ослабляя хватку на конечности "противника". Ученик немедленно отполз в сторону, и принялся растирать запястье.
      – Присоединяйтесь, - сделал "сэнсэй" приглашающий жест рукой. Потерял равновесие, оступился… Не упал.
      Ученики выдохнули - кто с облегчением, а кто с разочарованием. Сан Саныч, собственной персоной, скромненько присел рядом со мной. Всмотрелся в учебный процесс.
      – Итак, - спустя несколько секунд продолжил инструктор. - Снова бежит разведгруппа по окопу…
      Я больше не смотрела на представление. Куда интереснее было созерцать смену выражений на лице бывшего агента российских спецподразделений.

* * *

      Но все на свете когда-нибудь кончается. Кончилось и ожидание нами невзрачной личности. Она появилась, поговорила с волхвом, обнаружила, что никакого пробоя тут не было и нет, а она сама - не знает, как и зачем очутилась в невероятно романтичном подвале, и с тем отправилась восвояси.
      Мы с Сан Санычем уже было поднялись, собираясь откланяться. Крысы, одна за другой, уже порскнули за высокий порожек, как:
      – Ребята, - раздался фальцет инструктора. - Вы откуда будете?
      – Из Москвы, - коротко ответил Сан Саныч.
      – Из Москвы?! - Изменился в пьяном лице "сэнсэй". - Что вам здесь надо?!
      "Вас, дружелюбных, спасти", - хотела было я сказать, но сдержалась. Вместо этого спросила:
      – А что, какие-то проблемы?
      – Если вас послали Чертополохов и Дубинушкин с целью объединения, то передайте им мое решительное "нет"!
      Я, уже было приготовившаяся покинуть "додзе", остановилась. Крысы вернулись обратно, расселись на высоком порожке, отделяющем "зал" от помещения с диванами. Замерли ожиданием представления.
      – Никто нас не посылал, уважаемый, - говорил тем временем Сан Саныч. - И, заметьте, мы ничего от вас не требуем. И даже уже уходим. Лиса? Ты чего встала?
      Я нехотя согнала зверушек с порожка. Те разочарованно покинули амфитеатр.
      – Как это, не посылал никто? - не поверил Сан Санычу "сэнсэй". - Не может быть! Мне уже столько предложений поступало объединяться! Они не могут от меня отстать. Я им нужен!
      – А что вы им ответили? - Спокойно отреагировал вояка.
      – Ни за что! Москва - гнойник на теле России! - Разошелся оратор. - Мы ни за что не полезем в петлю! Мы будем сами по себе! Нам помогут японцы, и вместе с ними мы станем сильными, здоровыми,…
      – Остановитесь, уважаемый, - прервал красноречие инструктора Сан Саныч. - Честное слово, нам, - выделил он интонацией слово "нам", - не нужны ни ваша замечательная секция, ни ваш бесценный подвал. Мы действительно пришли всего лишь посмотреть на тренировку. Разговор окончен.
      И разговор действительно закончился - иногда в голосе бывшего агента российских спецподразделений проскальзывали такие нотки, что общаться с ним дальше не рисковал никто. Молчаливые, вышли мы в холл с грушами. Крысы гуськом потянулись за нами.
      Им надо было еще попасть в свой мир, а мы, как на грех, запечатали их ход.
      – Мы их переправим, - как само собой разумеющееся, сказал волхв, он же "неважный", по его признанию, телепат. - Ну-ка, Лиса, представь себе их избушку.
      Я послушно исполнила просьбу начальства. Привычно повеяло магией пространственных искажений, открылся ход.
      Крысы, как сидели, так и остались сидеть.
      – Ну? - Поторопил воинство Зуба Борис Иванович. - Да, мы скоро будем. Через час. Да, так и передайте. Эти люди? Это место? Вот придем, и сами расскажем. А теперь - кыш отсюда!
      Крысы, водя длинными носами, потянулись в другой мир. Никола задумчиво смотрел им вслед, проводя рукой в сантиметре над поверхностью очередной шаровой молнии, покоящей на второй ладони. Когда последний крысиный хвост исчез из холла, волхв переманил молнию у технаря, метнул в проход между мирами. Лаз закрылся.
      – Что скажешь, Сан Саныч? - Повернулся к бывшему вояке Борис Иванович. - Как тебе ситуация?
      – Дружные тут бойцы, ничего не скажешь, - задумчиво молвил тот. - И как с такими воевать против инопланетных гадов прикажете? Да их всех перебьют поодиночке!
      – Никак, - пожал плечами волхв. - Скажи спасибо, что они не водку пьянствуют, а спортом занимаются.
      – Ну, я бы не стал так огульно утверждать о том, что эти орлы не искушены в потреблении спиртосодержащих напитков, - задумчиво изрек металлист.
      Волхв покивал головой в такт своим мыслям:
      – Ладно, ребята, закрыли печальную тему, у нас своих дел невпроворот. Будем надеяться, что местной разведгруппе, - с удовольствием произнес он последнее слово, - не придется иметь дело с тем, что надвигается сейчас на наш мир.

* * *

      Оказавшись в заметенном снегом Заповеднике, волхв первым делом направился к себе.
      – Никола, зайди пожалуйста, ко мне. Сан Саныч, тебя это тоже касается. Всех остальных жду у себя через полчаса.
      Металлист, буркнув что-то невнятное, заторопился в Слиток. Я направилась к себе в избушку - побыть хоть немного в одиночестве, чего после ночи, проведенной под аккомпанемент храпа уголовников, жуть как хотелось. Однако, уединиться мне было не суждено.
      – Лиса! Тебя-то я и ждала! - Встретила меня на крыльце Жозефина.
      – С Моськой все в порядке?
      – Что с ней сделается, - махнула рукой ежка. - Я о тебе беспокоюсь.
      Мелочь, а приятно!
      – Я в норме. Только ужасно грязная, и хочу в душ.
      – Мне тут рассказал Илья…
      – О том, что я наполовину ящерица? - Перебила я ведьмочку. - Забей. В нас недавно полетело мощнейшие заклинание истинности…
      – И? - Заинтересовалась Жозефина.
      – Ни я, ни Илья не изменились. Только технарю повезло - в нем прорезалась способность извлекать шаровые молнии из эфира.
      – Из эфира?
      – Из магического поля. Он, дитя девятнадцатого века, так его называет.
      – А-а, - протянула ведьмочка.
      Было видно, что судьба технаря мало ее волновала, в отличие от судьбы небезызвестной мне девицы:
      – С Таней что?
      – Влюбилась. Крепко.
      – На изнанке останется?
      Я покачала головой. О том, что станет с Танькой, я старалась вообще не думать. Ведь, судя по тому, что мне было известно из биографии Никола Теслы, тот преспокойно упокоился в Америке в возрасте восьмидесяти шести лет. А еще мне было известно, что ему за всю жизнь так и не повстречалась дама его сердца. Вот и получалось, что моя многострадальная подруга умудрилась в очередной раз втюриться в "не того"…
      – Ты мне лучше вот о чем скажи, - поспешила я увести разговор в сторону. - Ты зачем пришла? И, поскольку у меня времени не много, то придется тебе говорить сразу, а не ходить вокруг да около.
      – Что-то ты сегодня не в себе, - поморщилась ведьмочка. - Случилось что?
      Наверное, она была права, а я - не в меру резка. Но у меня и впрямь, не было времени на лирику:
      – Колись. Зачем пришла?
      Жозефина вздохнула. Решилась.
      – Отцу нашему плохо было.
      – Знаю. Но он ведь пошел на поправку?
      – Пошел. Но я не об этом.
      – ?
      – Он долго говорил с Ильей за закрытой дверью. А потом мой братец еще долго кручинился о том, что ты - не совсем человек.
      – Ясно. Отец семейства почуял смертность, и… Дай, я угадаю: заботится о продолжении рода?
      Ведьмочка не ответила, только кивнула.
      – Жозефина, - села я на кровать. - Я что, особо несчастливая? Ну что от меня все чего-то хотят? Почему не оставят меня в покое?
      – Не выдумывай, - строго посмотрела на меня ведьмочка. - Это в порядке вещей, когда родители заботятся о потомстве. О тебе что, не заботились? На тебя что, не возлагали надежды?
      – Нет. На меня все забили, а потому я выросла невоспитанной и неотесанной. - А сейчас была злая, как наполовину умерщвленная оса: - И, несмотря на то, что в детстве у меня не было велосипеда, я хочу жить так, как мне нравится!
      – Ну хочешь, я тебе подарю велосипед? У меня, с тех пор, как Сан Саныч взялся мои зелья продавать, куча свободных денег образовалась. Девать некуда.
      – А подари, - внезапно повеселела я. - Буду на нем ездить. С Маней посоревнуюсь, реакцию проверю.
      – Обгонит, - недоверчиво покачала головой ежка.
      И впрямь, обгонит…
      – А я - телепортом, - пришло ко мне решение. - А теперь извини, мне собраться надо: мы опять на изнанку отправляемся.
      – Будешь кататься, в сосну на выходе из порта не вляпайся, - прищурилась ведьмочка.
      Расправила складки балахона, поправила перед зеркалом черные волосы. То отобразило красивую, немного демоническую, и невероятно задумчивую молодую женщину. Я застыла на полпути к выходу из комнаты, не в силах отвести взгляда от подобного зрелища. В жизни ежка выглядела несколько иначе.
      – Знаешь? - повернулась ко мне Жозефина.
      Снова стала собой.
      – Нет еще, - невольно ответила я любимой фразой металлиста.
      – Я бы на твоем месте не расслаблялась.
      – То есть?
      – Иногда мой тихий-спокойный брат способен отмочить такое, что даже сотне таких, как я, в голову не придет.
      – Что же… Спасибо за предупреждение.
      – Вот теперь я пошла, - направилась к выходу ежка.
      А я немного посидела в задумчивости - пыталась вспомнить, на что способен металлист. Помнится, как-то он обвел вокруг пальца Маню. И не только ее - куда более умудренная жизненным опытом страж нефти и газа на Урале не заподозрила в нем ничего крамольного. Но, надо сказать, тем его способности и ограничились. Разве что меня он бросил в готовой взорваться квартире… И я на него, помнится, еще здорово разозлилась. Но потом выяснились причины этого поступка, и я металлюгу даже простила.
      Может, Жозефина зря волновалась?
      – Лиса, - заговорило зеркало голосом начальства. - Через десять минут жду тебя у себя. Хватит думать, за тебя это сделают другие.
      Я показала зеркалу язык. Подумала, что выгляжу ужасно глупо, и показала еще раз.

* * *

      У начальства я появилась последней - все были уже в сборе. Как завороженные, смотрели они на Бориса Ивановича - тот рассказывал о бывшем оборонщике славного города Урска. О том, что это был странный, вороватый, и, вместе с тем, кристально честный волхв.
      – Так куда же он подевался? - Задал металлист вопрос по окончании описания внешности Урского кудесника.
      – Убили, - погрустнел Борис Иванович. - А замены ему так и не нашлось. Урск даже некроманты неохотно посещают - больно много там специфического люда.
      На время повисла тишина. А потом открылся портал, из него вышел старый волхв Глеб.
      – Я буду краток, - сказал он. - Пять минут тому назад урские домовые послали сигнал бедствия. Им срочно требуется помощь.
      – Но… Леший говорил, что они продержатся еще, как минимум, сутки.
      Нет, не то, чтобы я была против того, чтобы мчаться, сломя голову, на помощь. Отнюдь. Просто от той скорости, с которой сдавались дружественные нам позиции, мне стало не по себе.
      – Выступаем, друзья, - полыхнул багровым пламенем очей Борис Иванович. - Время не ждет. И, поверь мне, Лиса, - внезапно вперил он в меня свой пронзительный взгляд, - это только начало. Дальше будет только хуже. Сан Саныч, ты остаешься. В случае чего переведешь Заповедник в боевой режим. Макарыч, веди.
      Телепорт старого волхва пах лесом. Был зябкой вечерней прохладой. Цветением ландыша и осыпающейся переспелой малиной. В нем чуть ли не жужжали комары.
      А потом он кончился. Меня окутало колючей зимней вьюгой заснеженного леса. Поляна, на которую мы вышли, показалась мне знакомой.
      Здесь же стоялаизбушка!
      Но теперь ее не было. Вместо нее горел огромный костер, а вокруг него сидели на корточках угрюмые уголовники. Среди людей выделялся пушистым пятном огромный домовой. Вот один из зеков поднял голову… И волхв Борилий, шедший по направлению к костру, запнулся.
      – Матвей! - Ахнул он.
      Зеки вздрогнули. Авторитет, медленно поднявшись на ноги, пристально смотрел на незнакомого ему человека. Он признал в незнакомце волхва, зачем-то стащил шапку с головы. Подался было вперед, отшатнулся назад…
      – Виноват, не узнаю, - сказал.
      Волхв смотрел на него.
      – Меня зовут Борилий, - молвил он грустно. - Я не мог прийти раньше.
      Бряк! Упала шапка на снег.
      Мы приросли к месту. Смотрели, как уголовник на негнущихся ногах бредет по направлению к волхву. И как Борис Иванович бросается к матерому зеку, точно к ребенку…
      Прошло достаточное количество времени, прежде чем я вспомнила:
      – А куда запропастилась избушка?
      – Какая избушка? - Вздрогнул старый волхв. Отвел глаза от Бориса Ивановича и матерого уголовника.
      – Тут стоял дом, - подтвердил мои слова металлист. - Еще несколько часов тому назад. И был прокопан лаз, соединяющийся с канализацией Урска. А теперь здесь ничего нет.
      И, правда: кругом расстилался ровный ковер снега. Сверху падало еще.
      Старый волхв задумчиво покивал головой. Шевельнул пальцем. Из-под снежного покрова выросли пенечки.
      – Присядем, - устроился он на ближайшем к нему сиденье. - Потешу-ка я вас, отроки, байкой… Знаете ли вы о том, что домовой не просто слуга? Нет? На самом деле, он - душа дома. Но, к сожалению, редко, кто из мелких пакостников достигает того уровня, чтобы стать хозяиномсвоего жилища. Обычно они останавливаются на уровне подростка, и не хотят расти дальше.
      – А Тоша?
      – Тошка - шалопай, - улыбнулся старый волхв. - И Гоша тоже. Этот - за Иванычем, как за каменной стеной.
      – А Шуша?
      – А вот он - психологически взрослый. Он много скитался. Ему приходилось жить не среди старых, умудренных жизнью кудесников, но среди не прощающих ошибки зеков. Тут уж, либо расти, либо - пропадай. Одно его превращение в крысоподобное существо чего стоит! Ни один знакомый мне домовой на это не пойдет!
      – Почему?
      – Они, понимаешь, очень гордятся своим видом, - подмигнул старый волхв.
      – А дом-то почему исчез?
      – Шуша зов о помощи послал.
      Я невольно оглядела полянку - только ровный ковер снега, и ни следа, напоминающего о том, что здесь что-то там стояло.
      – На моей памяти, только один раз избушка, повинуясь воле домового, превратилась в зов о помощи, - снова заговорил старый волхв. - Давно это было, мне и пяти лет тогда не исполнилось. Но в тот раз вся земля рытвинами да трещинами пошла.
      – Тот домовой был еще сильнее?
      – Нет, что ты, - улыбнулся Глеб Макарович. - Конечно, слабее. В этом деле тонкость и узкая направленность нужна. А не извещение всех врагов на тысячу верст вокруг: приходите, гости дорогие! Ослабли мы!
      Сказав так, волхв смешно поманил невидимого врага правой рукой. Я усмехнулась. Ребята - тоже. А зря.
      На краю поляны появился человек.
      Нехороший человек, с темной, какой-то скользкой аурой. Увешанный магическими амулетами с головы до пят. Глеб Макарович, как увидел его, так и побледнел. Да и Борис Иванович наконец-то отвернулся от Зуба. Погрузил зеков в транс, а сам повернулся к незваному гостю.
      – Что тебе надобно, Безымянный? - Хладным, точно сталь на морозе, голосом, спросил он.
      Неприятный человек сделал несколько шагов вперед. Старый волхв пошатнулся. Борис Иванович бросился наперерез.
      – Стоять!!
      – Все равно он мой, - прошипел неприятный визитер. Устремил на Глеба Макаровича взгляд белесых глаз. - Мне показалось, что уже… Но еще не время. Впрочем, уже скоро.
      Сказав так, злыдень даже не усмехнулся. Не сделал ни жеста, характерного для голливудского кинематографа. Просто исчез. На ровном ковре снега ни осталось ни следа.
      Борис Иванович бросился к старому волхву. С тревогой заглянул в глаза друга.
      – Как же так, Макарыч? Почему?
      Старик тяжело перевел дух.
      – Я не мог ее оставить в ее беде, - сказал он. - Я вмешался в ее судьбу, и понесу наказание. И уже скоро. Кончается моя сила.
      Меня приморозило к месту. Веля! Наверняка ведь, о ней шла сейчас речь. Но, это же был благородный поступок! Какое еще наказание?
      – Потому что нам нельзя вмешиваться в жизнь суккубов, дитя мое, - ответил Глеб Макарович. - Ты никогда не задумывалась, почему их до сих пор еще не извели?
      – Нет, - набычилась я. - А чего их изводить-то? Если так рассуждать, то клещей всех повывести надобно, и комаров.
      Старый волхв грустно усмехнулся.
      – Не скажи, - ответил. - Комары - это природа нашего мира, и, если ты лишишь его одной особи, то ничего тебе не будут. Если же ты убьешь суккуба…
      – Но я убил одну ведьму, и мне ничего за это не было! - Вскочил со своего пенька обычно спокойный металлист.
      – Она напала на сибирского монарха, потому и не было, - отмахнулся от своего сотрудника задумавшийся Борис Иванович. - И, потом, ты не волхв, и даже не нашего мира. А мы не вправе вмешиваться в жизнь суккубов. Только в том случае, если они превысят допустимый лимит.
      – Какой еще лимит?!
      – Я точно не знаю. По-моему, суккубам позволено уничтожать одного крестьянина раз в квартал. Или что-то около того.
      В моей голове зашевелились почерпнутые из книг понятия о "бобре и осле":
      – Они что, зло? И Козел, пастырь инкубов, - тоже зло?
      Послышался смешок. Видать, Борис Иванович вспоминал мою беседу с Козлом. Ту самую, на физфаке, на которой он, как выяснилось, незримо присутствовал:
      – Я, применимо к нашему миру, так бы их и классифицировал.
      Вот так! Я, оказывается, общалась с силами Тьмы. И не заметила.
      – Не все так просто, Лиса, - грустно покачал головой Борис Иванович. - Я же говорю, они представляют собой зло для нашего мира, и только. Кроме того, сам Козел, скорее всего, не причиняет нам сильного вреда. Он стар, не жаден, и у него хороший вкус, он - элита, наконец. Он ничего не делает без крайней необходимости. А вот, кстати, и он: легок на помине.
      На краю поляны, и впрямь, материализовался козлоногий пан.
      – Здравствуйте, друзья, - разлился по поляне бархатный мед. - Здравствуй, Лиса.
      Я растеряно кивнула. В голове вертелась одна-единственная мысль: "Что же это я так? Уже и злоне в силах вычленить"?
      – Это пройдет, детка, - подмигнул мне козлоногий. - С годами. Даю почти сто процентов.
      Я украдкой показала ему кукиш. Обойдется!
      Козел заметил мою реакцию, еле заметно усмехнулся в ответ.
      "На самом деле, я никакое не зло", - затопил мое сознание бархатистый мед.
      Я постаралась как можно скорее изгнать его голос из своей головы. Сатир понял, что я разговаривать с ним не намерена, и повернулся к остальным:
      – Я сюда по делу пришел. Как ни скрывали мы с супругой поведение ее подопечной, а от Прихвостня оно не укрылось. Равно как и то, кто был его причиной.
      – Знаем, - коротко ответил Борис Иванович. - Был тут Безымянный. За пять минут до тебя был.
      – Как, был? - Потерял лоск, сник Козел. Потом все же взял себя в покрытые черной шерстью руки: - Впрочем, чего с Прихвостня взять? - Обрел его голос бархатистый оттенок. - И что он вам сказал?
      Борис Иванович отрицательно покачал головой:
      – Ты скажи сначала, что он тебе велел передать?
      Козел недобро прищурился:
      – Чтобы я попросил "старика не вмешиваться не в свои дела".
      Волхв Макарыч не спеша поднялся с пенька. Спокойно так взглянул на козлоногого пана.
      – Иди себе, - сказал. - Ты выполнил свое задание. Ты меня попросил.
      Козел хотел было что-то возразить, но взглянул в глаза старого волхва, и… поклонился.
      Взметнулись полы фрака - сатир исчез.
      Глеб Макарович, как ни в чем ни бывало сел обратно на пенек.
      – Зашевелилось зло, - молвил он грустно.
      А больше не сказал ничего. Ни слова о том, что "недолго мне осталось", или: "завещаю вам все оставшиеся амулеты моего гениального ученика Ярослава". Не было в маге фальши, была только усталость.
      Зато Борис Иванович был зол.
      – Я ведь знал его, - сказал он с тихой яростью в голосе. - Я думал, что он умер. А он просто продался.
      Кто продался?
      Мы с друзьями переглянулись. Металлист знал не больше моего, Никола - так вообще находился в сильном недоумении. Но Борис Иванович был не в духе, и ничего нам, неучам, объяснять не стремился.
      Ситуацию прояснил нам старый волхв.
      – Сколь ни сложно волхву изменить своей природе, а всяко случается, - задумчиво изрек он. - Вы, наверное, уже заметили, что среди волхвов подонков немного?
      Заметили. Только один раз нам пришлось столкнуться с четырьмя волхвами, выступившими против сибирского царя Берендея. Потом их судили, и двоих Книга Правосудия можно сказать, что не тронула: заставила переселиться ближе к полярному кругу, туда, где полгода холодно. Еще одного - загнала в Пустыню на юге Материка. И только одного лишила силы.
      – Вот, видите? - С легкой улыбкой следил за нами Глеб Макарович. - Не так-то просто нашему брату стать скверным. Но, все же, бывают случаи. Отдают волхвы свою силу в угоду темным сторонам своей души.
      – Чего же им не хватает? - Искренне удивилась я.
      И было от чего удивляться. Я, конечно, не была волхвом, но немного представляла себе их, так сказать, биологию. Знала и то, что у волхвов, при совершении справедливых поступков, выбрасывалась в кровь порция… скажем так, гормонов счастья. Говоря современным языком, волхвов "перло". От того, что они живут; от того, что почуяли за километр птенца, выпавшего из гнезда, и появились на месте происшествия раньше куницы, и, тем самым, успели спасти желторотую жизнь. Их умиляли даже проделки леших. Да и как им было не умиляться, если смотрели они на азартных пней, точно на детей каких неразумных? Да, лешие были падки на шалости и мелкие пакости, но, по большому счету, зла не желали никому. Ради чего можно было отказаться от этого?
      – Власти Безымянным не хватало, Лиса, - вернул меня к действительности голос Бориса Ивановича. - Банальной власти. Ладно, ребята. С Безымянными мы потом разберемся - чует мое сердце, не век этой заразе по Земле ходить. А ты, друг, не смей с жизнью прощаться. Мы еще с тобой поживем!
      Старый волхв отрицательно покачал головой.
      – Тебе нельзя делиться со мной своей силой. Да ты и сам это знаешь.
      Борис Иванович хотел было возразить… Но, сникнув, согласно кивнул опущенной головой:
      – Нельзя, - сказал он. - Ты прости меня, друг. Оставить Заповедник без своей силы я не могу. Особенно сейчас не могу.
      – Я знаю, Иваныч. Я знаю. О! - внезапно повеселел он. - Кажется, к нам спешит подкрепление!
      В разных концах поляны один за другим засветились шесть дышащих природой телепортов. Волхвы шагали на снег, оглядывались. Их сумрачные глаза зажигались радостью узнавания. Двоих из них я уже видала, четверо были мне незнакомы. Но я знала - все они такие же надежные, как и мое начальство.