Я посмотрела на Штирлица - тот был спокоен. Но песня его огня резанула меня по сердцу.
      – Иди, собирайся, Лиса, - повторил волхв.
      Я без слов повернулась, и пошла в переход.

* * *

      Так в разгар суеты я оказалась у себя. Снаружи не долетало ни звука, избушка все еще хранила отпечаток комфорта и уюта - огонь в камине пел тихую песню о вое бури за окном, зеркало показывало время: половину третьего. Мох был, как никогда, ласков, а в душе меня наверняка ожидал целебный бальзам…
      – А я-то, дурища, старалась удрать отсюда, - покачала я головой. - Вот и доудиралась…
      Хлопнула входная дверь - то пришел мой бывший друг сердца. Я поторопилась пройти на кухню… Замерла: здесь явно ощущалось чье-то присутствие. Следы вели в морозильник, и они несли в себе четкий отпечаток металла. И необычайно сильных негативных эмоций. Я уже хотела отвернуться - мало ли что мой бывший друг сердца мог засунуть (в сердцах) в морозильник? Но в следующий момент любопытство взяло вверх.
      – Лиса, ты не видела, где моя…
      Илья возник в дверях кухни. Смотрел на то, как я извлекаю бутылку газированной минералки из морозильника. Как ее открываю…
      – Стой!!! Начальник Слит…
      Было поздно: из открытой бутылки с громадной скоростью вылетали кусочки льда. На стены, на пальто Владычицы, в мою ошарашенную физиономию. Кажется, в открытый рот попало несколько капель…
      А уже в следующий момент я поняла, что умру. И даже, помню, успела порадоваться, что не доживу до гибели Заповедника. А потом мое тело скрутила жуткая боль, перехватило дыхание, и я рухнула на пол, растеряв остатки мыслей в своей голове…
      Уже потом я узнала, что Илюха, изменившись в лице, опустился на колени рядом со мной.
      О том, как он тряс мое тело, стараясь не смотреть в лицо. Я не чувствовала ничего.
      – Что это за запах? - Услышала я чей-то шепот.
      Перед глазами маячило размытым пятном чье-то лицо. Этот кто-то был металлистом и мог мне помочь - что-то во мне (и отнюдь не мой человеческий ум) прекрасно знало, что со мной произошло. И кто может меня спасти. Сквозь адскую боль я постаралась открыть рот:
      – Рассссвеее…
      – Что?!!! - Яростный, сотрясший стены крик слышался, как шепот.
      – Дддддррррааакккооооооооо…
      И тут же поняла, что помощь не придет - Илья не подойдет к Рассвету на пушечный выстрел. Мне было хорошо. Боль отпустила, я умирала.
      И было какое-то движение, возможно, мы куда-то летели. А, возможно, пронзали пространство. Один раз мелькнули заснеженные вершины. А дальше я погрузилась в беспамятство. И потому не помнила, как меня, практически уже мертвую, засунули целиком в какой-то источник. И то, как из меня начал выходить почему-то голубой яд…
      Очнулась я оттого, что кто-то спорил. И шипел. Я открыла глаза, и увидела, что действительно нахожусь в горах. И поняла, что это Кавказ. И что рядом со мной… Не может быть! У него же Соглашение!
      – Ты все равно не должен был этого делать! - Вклинилось в мои мозги.
      Я повернула голову на звук, попутно радуясь тому, что мое тело снова мне подвластно. И похолодела:
      На берегу водоема, в котором я, собственно, находилась, стоял Смотритель. А перед ним высился Рассвет. Он был заморожен - облеплен маленькими снеговыми "котятами". Но его глаза еще были живы, и он все еще мог говорить:
      – Она бы умерла. Только в этом мире и только в этом месссте есссть это цццелебное озззеро.
      – Ты бы мог кому-то объяснить. Не нарушать Соглашение.
      – Ей оссставалосссь жжжить меньшшше минуты.
      Дальше я не слушала - взвилась из теплого источника, в котором находилась все это время. Встала между Смотрителем и драконом. И увидела в глазах деда твердый отказ. И грусть. И сожаление. И даже боль… Но все равно отказ.
      И тогда я приготовилась биться - хотя прекрасно понимала, что это будет поражение.
      – Уххходи, Малышшш.
      – Нет.
      – Я знал, что ты так ответишь, - грустно молвил Смотритель. - Мне очень жа…
      Он не договорил, полыхнул надеждой - в метре от нас открылся радужный телепорт.
      – Именем закона! - Протянул индульгенцию волхв.
      Руки его дрожали.
      И я с величайшим изумлением увидела облегчение в глазах Смотрителя.
      – Отпустить ослушника! - Махнул он, не глядя, рукой.
      "Котята" скатились с Рассвета. Тот повел крыльями, покрутил головой, дохнул пламенем…
      – Жжжжиффф. Ссспассибо, Борилий. Можжжет, сстану и третье-рожжжденным. Лиссса, ты в порядке? Не зззамерзззла? А моззззгов у тебя по прежжжнему не прибавилосссь. Кто жжже вссступает в драку сссо Сссмотрителем?
      Так меня, спасенную, и замершую до зубовного стука, отчитывал дракон на глазах у волхва и кавказского деда. Они стояли с отвисшими челюстями, не в силах вымолвить ни слова - видать, не так уж и часто им попадались молодые девицы, которых учил уму-разуму "папаша"-ящер.
      – Кстати, - наконец, пришел в себя Борис Иванович. - У нас там…
      И он принялся излагать кратчайшую версию последних событий, бросая на меня, отчитываемую, косые взгляды.
      – И благодари Исссточччник, шшшто у тебя лицццо в норму вернулосссь.
      – А что с ним было? - В первый раз за все время по-настоящему обеспокоилась я. Поднесла замерзшие пальцы к вышеуказанному объекту - они, понятное дело, ничего не почувствовали.
      – Оно почччти исссчезло, - с нескрываемым ехидством в голосе ответил ящер. - Ужжжассснуласссь? То-то жжже!
      – А как же тогда? - Продолжала я запоздало пугаться.
      – Вода и мессссто. Единссственное в нашшшей Вссселенной.
      – И? - Вкрадчиво спросила я. - Кто из нас герой? Тебе же сюда нельзя!
      Ящер смутился. Борис Иванович мигом свернул беседу:
      – Да-да, мы примем любую помощь. И мы пойдем, а то моя сотрудница уже совсем замерзла!
      С этими словами волхв схватил меня в охапку, и "взлетел" на дракона.
      – Ссссчассстливо осставатьссся, Сссмотритель, - прошипел ящер.
      – Удачи, ребята! - Прокричал старый кавказец так грозно, что с ближайшей к нам вершины скатилась лавина. - Покажите этому Троллю! Иначе мне придется уничтожить планету…
      Кавказская бурка мелькнула, и пропала в грохоте снега. Какое-то время на нас таращились снеговые "котята", но потом я моргнула, а когда открыла глаза, их уже не было. Время изменилось, стало тягу-у-чим и в-я-язким. Мы возвращались в Заповедник. Мне было спокойно на спине моего дракона, рядом со мной сидел волхв. Мне отчаянно хотелось, чтобы это уютное путешествие не кончалось никогда…
      Когда перед нами появилось крыльцо начальской избушки, я чуть не взвыла.
      "Держись, Лиса", - подумал волхв.
      Он по-кошачьи мягко приземлился на землю, и снова стал сдержанным и сварливым:
      – Сушись! Никакого задания, пока не предстанешь передо мной теплой, здоровой и в этом самом пальто.
      Я усмехнулась через силу:
      – Странный вы, однако. Заповедник и мир на краю гибели, а вы…
      – Ты не рассуждай, - свирепо зыркнуло на меня начальство.
      Я увидела знакомые переливы стали и багрянца. Спорить расхотелось. Волхв легко вбежал на крыльцо, и я еще долго смотрела ему вслед.
      – Иди, ссушшшисссь.
      – Как ты, Рассвет? Оттаял?
      – Бывало и хххужжже. Иди, а то ты сссовсссем зззамерзззла.
      Так я снова оказалась дома. Разделась, облачилась в тренировочный костюм, и села к камину - греться и сушить подарок Катерины. Обычным, не магическим путем - мне хотелось потянуть время. Было тепло, и необыкновенно уютно.
      "В этом доме хорошо просто жить", - подумала я совершенно новую для себя мысль. - "Просто любить и быть любимой".
      Мне вдруг стало безумно жаль, что наши отношения с металлистом подошли к концу. Все последнее время я бегала, спасала его, Велю, Козля, дракона… Тосковала, наконец. И у меня совершенно не было времени на то, чтобы побыть одной. И тогда бы я, наверное, поняла, как я его люблю. А теперь, когда мир был на краю гибели, я остановилась, чтобы понять, что между мной и Ильей встала непреодолимая стена. Он никогда не простит мне " измену". А мне, если честно, надоели измененияв его настроении, и что важнее, попытки воздействовать на мою жизнь. Слишком много обид во мне накопилось, и теперь лезло наружу…
      – Поссстой. Откуда был яд? - Привлекло мое внимание шипение за окном.
      И была пауза, в течение которой я не дышала.
      – От моего бывшего руководства, - послышались металлические нотки.
      – И впрямь, - послышалось удивление в тоне дракона. - Ну чччто жжже. Проххходи…
      Бухнула дверь, в прихожей затопали - в избушку вошел металлист. Остановился молча в дверях. Стоял, смотрел на меня, и ничего не говорил. А я вдруг поняла, что моя стенка, воздвигнутая всего минуту назад, рушится под взглядом его практически черных глаз. Мне почему-то подумалось, что было бы здорово просто быть с ним рядом, не защищаясь от него и себя самой…
      – Я не видела, где твоя… - Вспомнился мне вопрос, с которым вошел в кухню друг сердца всего какие-то полчаса тому назад. - Отвертка?
      – В лаборатории, - усмехнулся бывший друг сердца.
      Тепло так - точно солнышко осветило комнату. Я не вольно улыбнулась - уж и не чаяла дождаться этого события.
      – А зачем ты тогда пришел?
      – Как и в тот раз, за тобой! Неужели ты думаешь, что…
      Я не думала. Я смотрела на него, и пыталась понять, что я чувствую. Радость? Или обиду?
      А он был уже рядом: уселся на полусухое пальто. И говорил, говорил. Что пытался жить отдельно от меня, но понял, что не может. И то, что он - нужен мне. Что я - девчонка, а не монстр.
      – Прости… - потрясла я головой. - Не кто?
      – Монссстр, - растопырил руки зловредный металлист. Дыхнул на меня "Орбитом". - Я боялся, что ты ссстанешшшь ссслишшшком мудрой и могучччей.
      – Ага, - только и смогла сказать я. - Ага.
      Подколки относительно "мужской природы", сильной на фоне женской слабости застряли где-то в горле. А друг, не ведая о нависшей над ним язвительной угрозе, продолжал откровенничать:
      – Я, кажется, понял, где, когда и как надо быть сильным. Иди сюда. Буду тебя любить.
      – Что, прямо тут?
      – Нет, отныне и навсегда. Такой, какая ты у меня есть. Оборотная.
      – Погоди, не клянись! - Пошла я на попятный.
      – Что еще? - Встревожился Илья.
      – Знаешь…
      – Нет…
      – Я не люблю японцев, - не выдержала я напряженности момента.
      И, надо признать, слукавила - после снадобья Алхимика, я перестала испытывать к жителям островов какие-либо негативные чувства. Больше того, меня саму удивляло то, что еще недавно мои чувства к ним были отличными от нуля.
      – Лиса…
      – А? - Очнулась я от умствований.
      – В чем дело, не скажешь? - Смотрел на меня друг сердца тревожными и одновременно проницательными глазами.
      – У меня скверный характер.
      – С кем не бывает? - покладисто ответил металлист. - Что-то ты темнишь, подруга…
      – А Козел тебе не помеха? - Всплыла, наконец, моя обида во всей своей красе.
      Металлист вздрогнул. Блеснули ногти:
      – Этому парнокопытному растлителю, - заиграли желваки на его скулах, - я отрежу…
      Мне почему-то стало жалко пастыря. Точнее, его голос. Хоть и говорят, что при кастрации взрослой особи голос не меняется, но проверять правдивость этого утверждения мне не хотелось.
      – Оставь его в покое, - положила я руку на рукав косухи. - У меня с ним ничего такогоне было, можешь мне поверить.
      – То есть? - Уставился на меня друг сердца - с таким изумлением, как будто впервые меня увидел.
      А я, в свою очередь, во все глаза смотрела на него: он думал, что я, как бы это помягче выразиться, была неверна, и простил? Может, ему и впрямь нужна я, а не что там от меня?
      – Лиса, ответь.
      – Я спасла ему жизнь. Он даровал мне свой фрак со своего шерстяного плеча. Все.
      Занавес. Друг сердца с открытым ртом. Или, все же не занавес?
      – В таком случае, откуда ты знаешь, что у него шерстяное плечо? - Вид у металлиста был абсолютно идиотским.
      – Видела его голым, - уже откровенно потешалась я. - По пояс. Тогда, когда он мне отдавал свой козлиный фрак.
      – Ну я и…
      – Нет, это он Козел, а тебя я…
      Это был поцелуй - долгий-долгий и нежный-нежный. Сердце таяло, неминуемая гибель Заповедника и мира отошла на второй план. Было хорошо…
      …Но, к сожалению, недолго.
      – Не входи туда!
      Антон…
      Мы нехотя оторвались друг от друга.
      "Вот черт!" - Подумалось мне. - "Ходят тут всякие, не дают напоследок насладиться жизнью".
      – Лиса, к вам можно?
      – Можно. Только, пожалуйста, без дочурки.
      – Она спит, - влетела в комнату Жозефина. - Начальство велело дать ей снотворного.
      – И побольше, побольше, - мрачно продолжил развивать мысль супруги друид. - Как вы?
      – Порядок, - расправила я пальто от Катерины.
      Оно было уже почти сухое.
      – Тогда собирайтесь, и к нам.
      – А что у вас?
      – У нас избушка на курьих ножках, - отодвинула ежка супруга в сторону. - Мы в ней на изнанку поедем. С нами дедушка Макс и его бесценный подопечный Лука.
      – А к чему такая спешка?
      Жозефина потупилась.
      – Так велел Борис Иванович, - отстранил ее в сторону супруг. - Ждем вас через пять минут, но уже на изнанке, за оцеплением.
      Они вышли. На мои глаза навернулись слезы.
      – Не плачь, - прижал меня к себе металлист.
      Так мы стояли долгую-долгую минуту, прежде друг сердца отодвинулся от меня.
      – Переодеться не хочешь? А то замерзнешь еще в спортивном костюме-то.
      – Отвернись.
      В последний раз переодевалась я перед этим зеркалом. Из него на меня глядела до смерти перепуганная девчонка. На нее с заботой и нежностью смотрел не молодой человек, но зрелый муж.
      Я не стала ему напоминать о том, что подглядывать - нехорошо.
      – Ты готова?
      – Оделась. Но мои вещи…
      – Я за тебя собрался.
      – Ого!
      – Не ерничай. Пошли.
      Прощальный взгляд на камин. Последний скрип двери. Прощай, дом.
      На поляне, окруженной корпусами стихийных магов, за время моей вынужденной сушки произошли изменения. Посреди нее высилась железная конструкция - точь-в-точь вышка ЛЭП, но раза в полтора выше. Домик начальства находился внутри.
      – Все-таки, они решили поставить ее сюда, - покачал головой металлист.
      – А что? - Удивилась я.
      – Это сработает, но криво, - поморщился товарищ. - Все равно что телевизором гвозди забивать.
      – А где она должна была стоять?
      – Не знаем. Тесла-то так и не пришел…
      – Илья, Лиса, что встали? - На крыльце спрятавшейся под конструкцией избушки появился волхв. - Проходите. Стойте. Заберите Гошу.
      Посреди комнаты сидел домовой. Он даже не плакал - видать, совсем растерялся.
      – Иди ко мне, чертенок, - протянула я ему руки.
      Тот не сдвинулся с места.
      – Не пойдешь? - Строго посмотрел на него хозяин избушки.
      Гоша затряс головой.
      – Идите, - махнул рукой Борис Иванович.
      – Стойте! А как же вы?
      "Помнишь, что я сказал Матвею?"
      О том, что мы погибнем в одном мире и в одно и то же время? Помню.
      Прощай, Заповедник.

* * *

      По краю Поляны Правосудия стояло уже тройное оцепление. Выделялись темными рясами волхвы. Серели и белели меховые островки оборотней. Мне показалось, что я узнала Полоза и Рудника. А вон там, сбоку слева - уж не медведи ли? Неужели этот мир погибнет?
      Я отвернулась. Метрах в десяти от меня висели денебцы, ждали команды со стороны верховного волхва. Тот стоял рядом с ними, и, казалось, не реагировал ни на что вокруг. Я окликнула Штирлица. Тот не отозвался.
      – Лиса, - потянул меня за рукав Илья. - Смотри, вон там стоят Никола и Сан Саныч. Пойдем, узнаем у них, как дела?
      Я пожала плечами - какие у нас могут быть дела? Вся эта поляна со всеми на ней присутствующими напоминала островок, которую вот-вот зальет весенним паводком.
      – Привет, - подошел к нам юный технарь.
      – Здравствуй.
      – Ты отлично выглядишь, - окинул он меня взглядом. - Это пальто тебе необычайно к лицу.
      "А ты еще лучше держишься", - подумала я, и сказала вслух: - Хоть напоследок похожу человеком.
      Он усмехнулся, и, переставляя длинные ноги, отошел в сторонку. Его место занял Сан Саныч.
      – И, что самое обидное, мы-то успели! - С чувством сказал он.
      – Куда успели? - Не уследила я за полетом его мысли.
      – Не куда, а что, - назидательным тоном поправил меня оборонщик. - Установки расставить успели. По всему миру, между прочим!
      Он хотел еще что-то сказать, но эстафету негодования подхватил металлист:
      – А я разработал централизованное управление. Ты бы видела, какую симфонию можно сыграть на этих конструкциях, если переключать их в разные режимы!
      – Вразнобой? - Заинтересовался Сан Саныч.
      – Ага, - мечтательно протянул металлист. - Вот окончится вся эта катавасия, подключу выводы к колонкам - заслушаетесь! Жаль, что пришлось их перевести в защитный режим. Но так они хоть как-то помогут защитить Землю…
      – Не поможет, - покачала я головой. - Все чертежи остались в замке.
      – Никогда не торопись, - продолжил читать лекцию Сан Саныч, - а на тот свет - особенно. Мы не знаем, что там были за бумаги. Может, они не несли в себе ничего такого уж секретного.
      – Вы о чем? - Нарисовался Никола. - Какие еще чертежи?
      – Да вот, поморщилась я. - Лука, дворецкий очень переживал: мол, ты, только старший, так быстро сорвался с места, что все твои чертежи остались в башне. И попали к врагу.
      Я ожидала, юный маг, как минимум, огорчится из-за того, что, возможно, записи действительно содержали в себе ценную информацию, попавшую теперь к супостату. Или хотя бы из-за того, что ему не удастся хотя бы одним глазком заглянуть в дневник себя, старшего.
      Но он неожиданно улыбнулся:
      – Я не нуждаюсь в записях.
      – Что?! - вскричал Сан Саныч.
      – Не нуждаюсь, - повторил юный гений. - У меня абсолютная память, и я никогда ничего не писал, кроме контрольных работ. Так что, насчет утечки информации можете не переживать. А в остальном, ситуация, конечно же… Смотрите! Посол!
      Из крепости вышел человек. При первом взгляде он был один. Но, вглядевшись пристальнее, я угадала фея у него над головой.
      – О, Тихоний! - Нехорошо оживился верховный волхв Валаама. - Послушаем, чем он нас удивит на этот раз.
      Толстяк прошел пару метров, и остановился. Никто не двинулся с места. Тихоний подождал немного, и продолжил свой путь. За ним потянулась целая вереница "агентов Смитов".
      Все оцепление, денебцы, и мы со товарищи, не отрываясь, смотрели на это шествие. Лично меня тревожил только один вопрос: почему он вышел из проклятого замка и не зомби? Честное слово, мне было от этого обидно.
      Не дойдя до нас двадцати метров, Тихоний остановился.
      – Что, ко мне так никто и не подойдет? - Мерзко-сладким голосочком пропел он.
      – У меня хороший слух, - услышала я верховного волхва Валаама. - Можешь говорить.
      "Ага, и голос неплохой", - подумалось мне, мало не оглушенной: Терентий стоял совсем близко от меня.
      – Зачем мне говорить? Я лучше покажу, - мерзко захихикал Тихоний. - И, пожалуй, отдам его вам. Зачем оно мне теперь? Мы и так знаем, как использовать техногенные защитные сооружения, понаставленные по всему земному шару. И мы их сможем использовать, вы уж мне поверьте! Кстати, Книга Правосудия находится у нас, если кто сомневался…
      И, не переставая хихикать, Тихоний развернулся, и… не ушел. Повернулся обратно:
      – Терентий, друг мой, - пропел он сладеньким голосочком.
      Верховный сжал кулаки, но ничего не ответил.
      – Ты так и не догадался, кто я? - Будто не обратил внимания на реакцию волхва Тихоний.
      Терентий не отвечал. Тихоний потянулся к вороту, стащил с себя сильный амулет - копию того, что был надет на шее у балкарского мага…
      Перед нами стоял старый-старый Безымянный.
      "Пантелий?!" - услышала я мысль Терентия. - "Тот самый, первый предатель? Нет, не может быть…"
      – Мы очень долго живем, - одел Безымянный амулет обратно на шею, и превратился в человека средних лет: обтекаемого, безликого и невзрачного - такого, контрразведка любой страны с радостью приняла его к себе на службу. Похожего на толпящихся за ним "агентов Смитов", и непохожего на них одновременно. Все-таки он был волхвом, хоть и падшим, - а те, скорее всего, ходячими люльками для "ежей". И мне неожиданно пришло в голову, что тот "балкарский маг", скорее всего, тоже был Безымянным. И я поняла отношение Тролля к своим помощникам…
      – Ты не передумал, друг мой Терентий? - Наверное, Тихоний решил, что дал достаточно времени верховному на осмысление ситуации и себя в ней.
      Волхв не удостоил его даже сжатием кулаков.
      Тихоний молча развернулся, и ушел в сопровождении своей свиты. На том месте, где он стоял, остался лежать вскрытый конверт.
      – Что это? - Вздрогнула я.
      – Сейчас посмотрю, сестренка, - ожил Терентий. Конверт оказался в его лапищах. - Не нравится это мне… Написано не по-нашему, формулы какие-то, и чертежи…
      – Так это же! - Ахнул рядом с ним технарь. - Мой почерк! Это же письмо от меня!
      Я все-таки нашел способ нам помочь! - Его тощие плечи расправились, и только сейчас мне стало понятно, какой груз лежал на его юной совести. - Надо же, я писал не только контрольные… Но почему оно не дошло?
      – Добро пожаловать в Россию! - Едко сказал металлист. - Можно мне глянуть, что там?
      – Дело не в России, - оттерло меня в сторону Сан Санычем. - В любой достаточно развитой державе такое письмо могли перехватить соответствующие органы.
      Илья не спорил - он уже был весь в письме. Какое-то время сведущие в технике люди молча изучали чертежи. Потом вспыхнул жаркий спор. Вспыхнул и снова затих.
      – Я понял, что надо делать! - Блеснул глазами Никола. - Я в Заповедник! Кто со мной?
      – А если это - блеф? - Указал Сан Саныч сперва на письмо, потом на ворота замка, в которых как раз скрывались остатки свиты. - Если я правильно тебя понял, ты собираешься убрать вышку в Заповеднике, и… Поставить ее с этой стороны? Так?
      – Вы гениальны, Александр Александрович, - склонил голову технарь. - Именно об этом я и подумал. Мы используем их энергию против них самих!
      – А если это был блеф? - Повторил бывший агент российских спецподразделений. - Наш мир взлетит на воздух!
      "В космический вакуум", - мысленно поправила я Сан Саныча.
      – Нам все равно погибать, - подрастерял задор юный технарь. - Но я тебе обещаю, что включу установку только тогда, когда станет понятно, что оцепление не может больше держать чужеродное поле. Кто со мной?
      С ним пошел Сан Саныч. Металлист смотрел на них, исчезающих в переходе, тоскливыми глазами. Когда захлопнулась дверь, он тяжело вздохнул, и понурился. Я не выдержала:
      – Иди!
      – А ты?
      – Чует мое сердце, я легко найду себе применение. Хотя бы там, - показала я на оцепление. - Или пойду, помогу Жозефине.
      – А вот и ты, Малышшш, - предопределил мой выбор внезапно материализовавшийся Рассвет. - Боририссс велел мне защщщищщщать ххход. Ты сссо мной?
      Со спины исполина смотрела Маня. И только из-за нее, покинувшей Заповедник, до меня, наконец, дошло, что у нас случилась беда.
      – До встречи, - обнял меня металлист. - И, прошу тебя…
      – А я - тебя.
      Он ушел, не оглядываясь.
      – Ну, вот и все, - подошел к нам с драконом верховный волхв. - Готовься, мой инопланетный друг. К худшему.
      – Почему, к худшему? Мы не сможем выиграть это сражение?
      – Не знаю, - покачал Терентий массивной головой. - Знаешь, что самое поганое в этой истории?
      – Нет.
      – Книга Правосудия на их стороне, - кивнул Верховный волхв в сторону крепости. - И замок, как на грех, находится на этой чертовой поляне! В Замке!
      – Но почему Книга - и на их стороне?
      Терентий ответил не сразу. Какое-то время он стоял с видом человека, до которого только сейчас дошло, во что же он влип.
      – Борилий выдвинул версию, - нехотя открыл он рот, а я вспомнила, что да, начальство говорило про Книгу Правосудия в самом начале этой котовасии, в общаге МГУ. О том, что, вероятно, про "мировое зло никто не помнит" потому, что соответствующий пункт прописан соответствующим образом в Книге Правосудия.
      – Вот видишь, - грустно смотрел на меня верховный волхв. - Тебе об этом даже известно. Скорее всего, Книга писалась не без участия Тролля. Ты ведь знаешь, что мы, волхвы, не можем вмешиваться в жизнь суккубов? Так вот, к троллям это тоже относится. Наверное, поэтому нашим предкам приходилось прибегать к помощи денебцев - ведь они существа не нашего мира. Но…
      – А шшто, в другом месссте, - перебил опечаленного волхва дракон, - у нассс было бы большшше шшшансссов?
      – В Книге было бы куда меньше права, и, соответственно, силы, дружище Рассвет. Боюсь, что мы… - Терентий замялся. А потом его волховьи глаза вспыхнули багрянцем: - Но я все равно настрою свой накопитель так, как просил меня дружище Борилий! А Владычица Катерина настроит свой.
      – Так, может, отпустим цвет нации? - Кивнула я в сторону денебцев. - Раз нам все равно погибать?
      "Нам уже негде жить, не забывай", - шевельнулся Штирлиц.
      Его огонь пел песню о родном доме.
      – А где Илана? - Поспешила я перевести разговор.
      – На Валааме, - ответил Терентий. - Руководит второй группой. Если нам с Борилием и его техногенными вышками, натыканными по всему техногенному миру, не удастся переломить ход событий, то к вечеру придет их черед защищать наш мир от…
      И, не договорив, Терентий ушел в портал. Где-то сбоку и чуть спереди маячили денебцы.
      Я почему-то обеспокоилась за многоножку - наверняка ей, смолистой, не по себе в непосредственной близи от раскаленных облаков? Оглянулась…
      Мани на спине дракона больше не было. Не было и украинской хаты. На ее месте стояла высоченная, метров шестьдесят, деревянная вышка. А на ее вершине покачивался металлический шар.
      – Что это? - Спросила я у Рассвета.
      И только потом сообразила, что дракон, скорее всего, не сможет дать ответа на этот вопрос. Но я ошиблась:
      – Эта шшштуковина будет зззащщщищать твой родной мир, Малышшш. Я не зззнаю, как она работает. Но до того момента, когда она начччнет дейссствовать, я буду зззакрывать сссобой вхход в Зззаповедник.
      – Зачем?
      – Борилий сссказззал, что Зззаповедник должжжен накопить доссстаточччно сссилы для одного-единсссственного удара.
      – А как ты узнаешь, что энергия накопилась, и пора сваливать?
      – Борилий что-нибудь придумает. Не волнуйся, Малышшш. Иди ко мне на ссспину.
      И, прошипев так, дракон улегся на снег. Мы превратились в ожидание.

Глава Последняя.