А Терентий и не думал возражать. Он молчал - с видом человека, заглянувшего в собственный гараж, и обнаруживший в нем что-то, принципиально отличное от своей машины. Судя по размаху удивления верховного волхва, этим чем-то в гараже должен был быть локомотив.
      – Ты хочешь сказать… - Наконец, справился верховный волхв с удивлением, - что это были мы?
      – Да нет, боже тебя упаси!
      – Слава прародителям!
      – Это они сами.
      – Что?!
      – Сами, - просто сказал волхв Борилий.
      – Допустим. Но зачем?!
      – У меня есть только предположение. Бессмертие. Вечная молодость. Об этом ведь многие мечтают, не так ли? Вот и те далекие предки нынешних суккубов, инкубов и "хозяев галактических участков" мечтали. И в погоне за своей мечтой перешли известную грань: влезли туда, куда влезать не следовало.
      – Как?
      – Откуда я знаю, как? Может быть, додумались до перенесения результатов каких-то там генетических опытов на человека.
      – А у них тоже были человеки? - Внесла я свою лепту во всеобщее изумление.
      – Лиса, не перебивай. Не нравится, тебе человек, обзови их homo sapiens-ами. Или гуманоидами. Суть не в этом. Суть в том, что эксперимент у них пошел неудачно. И что из одной части разумного населения того мира получились инкубы и суккубы, а из другой - каменные столбы!
      Ого!
      На какое-то время наступила тишина - даже металлист перестал стучать по наладоннику, но уставился на судорожно набивавшее трубку начальство. Потом рука товарища исчезла, а вынырнула уже с табаком самокруткой. Верховный волхв молча смотрел, как Илья крутит сигарету, и как он пытается ее зажечь. Наконец у него получилось.
      – Какой именно эксперимент, хотел бы я знать, - отвернулся от него верховный волхв. - На нашей-то планете генетики тоже не дремлют…
      – Не знаю, друг мой Терентий, не знаю. Но это и не важно.
      – А что важно?
      – То, что эксперимент пошел неудачно. И те люди, скорее всего, выродились в попытках достичь бессмертия.
      – ?
      – Те, кто был ориентирован лишь на удовольствие, не могли думать. А те, кто могли думать, не могли чувствовать, любить и жить самостоятельно. Да и судя по тому, что ты нам рассказала, каменные великаны тоже не ахти какие мыслители.
      – Я вам ничего не рассказывала!
      – Прости, я просмотрел твою память. То, что лежало на поверхности - так, что ты даже не почувствовала.
      Я пожала плечами - мне было не жалко. Меня волновали совсем другие вещи:
      – И что, в результате эксперимента и у тех, и у других исчезла свобода воли?
      – Нет. Судя по тому, что я обнаружил в твоей памяти, свобода воли у обоих "разновидностей" контролируется какими-то внешними факторами. Каким-нибудь наркотиком, влияющим на любвеобильную часть населения, но не причиняющие вреда "столпам жизни". И, наверняка есть что-то, в воде ли, воздухе - не важно, что действует наоборот.
      – Это точно? - Потянулся к Илюхиному табаку Терентий.
      – Или как-нибудь еще, - нетерпеливо отозвался Борис Иванович. - Неважно! Важно совсем другое…
      Волхв Борилий говорил. Делал предположение о том, кто такие "пастыри" - вероятнее всего, остановившиеся на каком-то этапе генного проекта инопланетяне. Так сказать, недо-суккубы и недо-инкубы. И что, скорее всего, им известно, как "одухотворить" свою паству, но по каким-то причинам они крайне неохотно на это идут.
      – И что? При чем тут мы? - Очнулся верховный волхв от завораживающе-умных речей моего начальства.
      – Опять же, предположение, - еще больше оживился волхв Борилий. - Возможно, что остатки разумных инопланетян поняли, что своими действиями сами себя практически погубили, и бежали из своего мира. К нам.
      Терентий, внешне никак не прореагировав, сунул сигарету в рот. Закурил, и неожиданно расцвел:
      – Хороший у тебя табак, дружище повернулся он к Илюхе. - Неожиданно хороший! Да-а. Продолжай, друг мой Борилий.
      Сидевшее с усталым видом начальство, получив обратно внимание аудитории, оживилось:
      – Но, как мы уже говорили, скрещивание пошло не так удачно. При скрещивании любвеобильных особей с земными, погибали земные. Впрочем, это и так всем известно.
      – Хорошо, допустим, - нехотя согласился Терентий. - Допустим. Допустим и то, что десять заповедей были разработаны и внедрены в массы как система защиты от суккубов и инкубов. Но что, "столпы жизни" не проникали в наш мир?
      – Проникали. И не прижились.
      – Как так?
      – Точнее, ранее проникали сами инопланетяне. Не модифицированные. Или мало модифицированные.
      – ?
      – Тролли, - сказал Борис Иванович, и выжидательно посмотрел на меня.
      У меня немедленно возникла картинка - огромный Тролль-невидимка, в Приэльбрусье. Где-то даже человеколюбивый. Но, судя по всему, все же враг.
      – Тот самый Тролль?! И есть? Инопланетянин?
      – Да.
      – А наш? Который корпус эмпатов? Он ведь тоже любит людей.
      – Интересный вопрос. Ты знаешь…
      – Погоди, Борилий, - прервал мое начальство верховный волхв. - Вы потом обсудите своего тролля. Хотя, это тоже может быть ОЧЕНЬ интересная тема. Но сейчас важнее другое.
      Интересно, что может быть важнее неожиданного шпика на территории Заповедника?
      – Тихоний, - как бы в ответ на мои мысли отозвался Терентий. - Я… реквизировал некоторые техногенные архивы, в том числе на самом высоком и самом секретном уровне. Это он выкупил часть горы, примыкающей к подземной обсерватории.
      – И кто же ему продал?
      – Ваше бывшее правительство.
      Мне припомнился рассказ Эльдара: дело о похищении драгоценного металла галлия принимало новый, третий, совсем уже не смешной оборот.
      – И кто же тогда, получается, враг?
      – Я вижу, чего ты от меня хочешь, Лиса. Чтобы я начал обличать правительство вообще и политиков, в частности, в том, что они предали своих людей.
      – А что, это не так?
      – Так. Но, если подумать, то и самое продажное правительство - не самый большой враг.
      – А кто же тогда?
      – Человекус вульгарис, или обыкновенус, - с издевкой в голосе ответило мне начальство. - Самый большой враг себе за всю историю Вселенной. В своих поисках совершенства, бессмертия и прочего надругательства над природой он превзошел всех известных мне существ. И, поверь мне, ученица моя, знаю я разных тварей не так уж и мало!
      Совет шел. Уже был объяснен и феномен Урского (и не только - ведь пробои возникли еще в двадцати точках планеты) эксперимента. Вероятнее всего, инопланетяне, они же, условно говоря, "тролли" подкинули денебцам очередную идейку, а те, по недомыслию, ее использовали.
      – Но почему возникал именно ментальный пробой? - Вспомнила я показания прибора в подвале Урска. - Почему не электрический?
      – А ты знаешь, Лиса, - по своему обыкновению, ответил телепат на невысказанный мною вопрос. - Это очень интересная тема. Наверное, все дело в сути изнанки.
      – Изнанки? - Удивилась я.
      И не только я. Судя по тому, как насторожился Терентий, ему эта тема тоже приесться еще не успела.
      – Оговорюсь сразу, что это лишь одна из теорий о строении мира, а их на Валааме разрабатывается не одна и не две. А суть в том, что изнанка возникла не в один момент. Но создавалась постепенно, по мере ментального развития человека. А все потому, что в процессе совершенствования человек отдалялся от своей "звериной" природы. Люди развивались умственно, открывали все новые и новые физические законы, переставали верить. В чудеса, во власть прародителей - и магия начала их покидать. И не только людей, но и планету в целом. Окончательно же Земля в таком виде в каком она есть, сформировалась за последние три столетия - когда техника пошла развиваться семимильными шагами.
      – То есть, вы хотите сказать…
      – Природа не стоит на месте, Лиса. Она саморегулируется. Подсуропил ей Бог человека…
      – А он есть?
      – Кто он? Бог? Не знаю! Какая разница! Подкинули ей, бедняжке, человека, вот она и защищалась, как могла. Изнанку создала.
      – И? При чем тут Урские эксперементы на уголовниках?
      – Я полагаю, что ткань между мирами имеет именно ментальное происхождение. И поэтому так опасны именно ментальные пробои. А именно такие получались в результате "обмена опытом" между людьми и денебцами.
      – А ты знаешь, дружище Борилий, - сунул очередную сигарету в рот верховный волхв. - Твоя теория подтверждает еще одну, ту самую…
      И волхвы углубились в дебри каких-то заумных теорий. Я сначала пыталась их слушать, а потом перестала. Мне, несмотря на предмет разговора власть имеющих было хорошо. Среди друзей, после треволнений. Хорошо настолько, что я даже забыла о вопросе, не дававшем мне покоя последние полчаса: про связь всей этой катавасии с появлением "грязных фанатов" в двадцать восьмом измерении. А потом мои глаза начали закрываться…
      "Не пора ли тебе спать, Лиса?" - Послышалось сквозь сон.
      – А? - Разлепила я веки. Оглядела всю честную компанию. - Наверное, пора…
      – Пойдем, - поднялся из-за стола металлист. - Я тебя уложу.
      – Спокойной ночи, ребята, - вынул изо рта свою неразлучную трубку Борис Иванович. - Приходите завтра с утра. Позавтракаем, обсудим, как нам быть дальше.

* * *

      Мы вышли в ночь. Мороз щипал за нос, холодил тело сквозь не шибко теплый козлиный фрак. Небо было чистым-чистым - ни облачка, и настолько усыпанным звездами, что было и страшно и весело: сколько из них населено? Кто их населяет? Разумные и добрые гуманоиды? Возможно, в каком-то из них прямо сейчас такая же девчонка смотрит в небо, и думает: а вдруг…?
      – Пойдем, Лиса, - потормошил меня за рукав фрака Илья. - А то замерзнешь.
      – Пошли, - оторвалась я от созерцания неба. - Стой.
      – Что еще? - Обнял меня за плечи друг сердца.
      – Рассвет. Сейчас будет…
      Он, собственно уже был. Нарисовался метрах в десяти от нас, загородил темным силуэтом участок испещренного звездами неба.
      – Есссли ты ее ещщще раззз тронешшшь… - послышалось угрожающее шипение исполина.
      Илья, не вздрогнув, встретил разъяренный драконий взгляд.
      – Я не знал, что это - яд.
      – И шшшто жжже ты хххотел сссделать иззз нее? Криссстально чччиссстого ччеловека? Я тебя правильно понял?
      – Я не знал, что это - яд, - повторил металлист.
      А вот мне стало нехорошо. Признаться, я и забыла думать на тему о том, почему, и, главное, что, мне подсыпал Илюха. Я привыкла ему доверять. И вот теперь… Впрочем, это было пока не важно. Важно было то, что два самых значимых в моей жизни существа, существа, которым я была обязана своей жизнью, будь то прямо, или косвенно, были готовы биться насмерть. Из-за меня. И знала, каким будет исход этого сражения.
      Я оцепенела, не зная, что делать. И, точно во сне, увидела, как дракон выдохнул языком пламени. И как металлист пока еще просто увернулся…
      – Стойте!!! - Очнулась я от забытья. Вклинилась между Рассветом и Ильей.
      – Отойди, Малышшш.
      – Уйди, Лиса, - зазвенел металл в голосе друга сердца.
      – Не уйду.
      Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы на шум не выбежал Борис Иванович. За ним по пятам следовал Терентий. Осмотрел поле пока еще не боя, и, не произнеся ни слова, убрал меня с линии огня.
      – Отойди, Лиса, - мягко сказал он. - Сами разберемся.
      А вот мое начальство тихим быть не желало:
      – Вы что, ополоумели?! - Криком кричало оно. - А ну прекратить!!
      – Он ее хххотел убить!
      – Нет.
      Волхв замер. Подробности истории с ложной мандрагорой ему еще не были известны.
      – Сними амулет, - повернулся он к Илье.
      Тихо так сказал. Но у меня перехватило сердце от страха.
      – Вспоминай, - так же тихо велел.
      И я была не жива те долгие секунды, что телепат просматривал Илюхину память. Я тоже могла бы заглянуть в мысли металлиста. Но я предпочла бояться, и ждать вердикта волхва. Но, прежде чем тот открыл рот, я поняла - по вдруг расслабленному корпусу дракона, по реакции волхва Терентия - мой друг почти невиновен. Он действительно не знал, что подсыпает смертельный для человека яд.
      – Ребята, расходимся, - хмыкнул Борис Иванович. - Рассвет, отставить самосуд. Он не виновен.
      – Ххххрошшшшо. Но…
      – Он больше этого не сделает, - с нажимом произнес волхв. - Рассвет, ты старый мудрый дракон. Ты дважды рожденный. Ты…
      – Я уйду, - грустно перебил волхва ящер. - Но пусссть он сссперва поклянетссся. Шшшшто не будет большшше решшшать ззза Лисссу, как ей жжжжить.
      – Принимается, - наклонил голову Борис Иванович в ответ на просьбу исполина. - Илья? Ты понял, о чем идет речь?
      – Понял, - неохотно ответил металлист. - Но я не обязан держать ответ перед ним.
      – Ты забываешшшьссссся, чччеловек…
      Они снова набычились. Мне снова стало очень страшно.
      – Рассвет, Илья, - устало сказал Начальник Заповедника. - Я понимаю вашу мужскую… заботу. Но посмотрите на объект своей распри. Она же сейчас окочурится!
      Спорщики вздрогнули, и как по команде, уставились на меня. Терентий смутился, потянул с себя полушубок. Я, ни слова не говоря, напялила его на себя - мне было очень холодно. Надо было что-то сказать.
      – Привет, ребята, - помахала я дракону и другу сердца. - Может, по домам?
      Металлист опустил взгляд. А когда он снова поднял его, то это был совсем другой человек. Взрослый.
      – Я тебе обещаю, Рассвет, что больше не буду решать за Лису, как ей жить на этом свете. Мир?
      – Я принимаю твою клятву, ччччеловек, - высокомерно ответил ему дракон.
      Посмотрел на меня:
      "В случае чего - помни насчет моего приглашения. Мой дом - твой дом".
      Махнул крылом - как бы в подтверждение своих мыслей, и исчез.
      Мы, не говоря ни слова, разошлись. Волхвы, по очереди похлопав Илью по плечу, вернулись в избу начальства, где, вероятнее всего, продолжили обсуждать мировые проблемы. Мы с металлистом молча отправились к себе.

* * *

      Оказавшись дома, я первым делом скинула с себя волховью шубейку - чтобы не запариться. И, как была, в одеянии от Козла, потопала на кухню - мне жуть как хотелось чаю. Металлист молча шел следом за мной. Он не порывался больше меня обнять. Он сел на пенек, и крепко о чем-то задумался.
      Я, не подумав о последствиях, попыталась его растормошить:
      – Рассвета тоже можно понять. Кто-то пытался завладеть моим драконьим телом.
      – Поверь мне, это был не я.
      Признаться, я ожидала от него другой реакции. Не такой холодно-отстраненной.
      Но я все же держала себя в руках:
      – А кто же тогда?
      – Наверное, та старуха в заново отстроенной новосибирской конторе, что продала мне "чудодейственный эликсир" за небольшие, заметь, деньги.
      По-моему, он надо мной издевался. Может быть, оно так и было, и я даже могла его в этом понять. И понять, и принять, как данность. Я вообще стала на редкость понятливой за время работы в Заповеднике. Но то, что сейчас говорил Илья, принять было очень сложно:
      – Женщина должна быть слабее мужчины.
      – И, как прости, одно с другим связано? - Все еще держала я себя в руках.
      – Я должен тебя мочь защищать! Иначе, зачем я такой, немощный, нужен?!
      Наверное, мне надо было на это ответить, что мне нужен он, Илюха, а не те функции, которые он может выполнять. И это было бы правильно, умно и мудро. Но меня, к несчастью, очень задело то, что сидящий передо мной представитель сильной половины человечества думает "только о себе".
      – И поэтому я должна быть слабее? - Вкрадчиво осведомилась я.
      Он тоже мог бы заметить, что я уже практически вышла из себя. Но, наверное, ему слишком много досталось в последнее время, потому что он ответил:
      – Да.
      – Но я не могу сказать, что я сильнее тебя. Нет, постой. Даже если учесть все бонусы типа телепортации.
      – Вероятно. Но в тебе столько, прости меня, дури и энтузиазма, что даже я, вместе со своим спокойствием и гипер-логическим мышлением, не в состоянии справиться с теми ситуациями, в которые ты постоянно влипаешь!
      Это было неожиданно. И очень обидно. Но я очень старалась вести себя мудро, как самая настоящая хранительница очага:
      – То есть, если бы во мне не было, как ты выражаешься, "энтузиазма"…
      – А еще женщина должна быть мягкой, - не слушал меня друг сердца.
      И тут меня прорвало:
      – Женщина. Просто. Должна. Быть. Она никому ничего не должна! Ни быть глупее, ни мягче, ни рожать, ни…
      Металлист сник. Я сделала над собой очередное усилие: заметила, что, видимо, наступила на очень больную мозоль.
      – В чем дело? - Осведомилась необычайно мягко для себя.
      Он не отвечал.
      – ? - Тронула я его за рукав.
      – Когда моему отцу было очень плохо, и было неясно, выживет ли он, или нет, то я ему обещал, - глухо, выдавливая из себя каждое слово, ответил боевой друг и товарищ.
      – Что обещал? - Всерьез обеспокоилась я.
      – Продолжить род.
      – Понятно. А я у нас - не пойми кто? Или что?
      – Не сердись. Я просто был с тобой откровенен.
      Это был мощный ход. Действительно, он был откровенен, причем, по моей просьбе. Но вот только, что прикажете мне делать с этой его откровенностью?
      Я почувствовала себя очень-очень одиноко. А я, признаться, всегда себя так чувствовала: и когда Ильи не было рядом, и почти всегда, когда он был. Он жил своей жизнью, практически не пересекавшейся с моей, и это было невероятно тяжело для меня. А еще мне было обидно: я так хотела просто побыть рядом с ним! Ничего не делая, просто так…
      И я хотела ему об этом сказать, даже рот уже открыла. Но неожиданно подслушала его мысли, не скрываемые сейчас анти-телепатическим амулетом. Они были о Козле. О моем поведении. Злые мысли. Несправедливые. И меня, сдерживающуюся, пытающуюся "быть мягкой", завело по новой. А еще во мне проснулась запоздалая обида. Оказывается, она жила во мне все это время - на друга сердца, подсыпавшего мне яд, в мой любимый напиток - чай. Как уже упоминала, я уже открыла рот:
      – И поэтому ты меня решил отравить? Чтобы я своей драконьей природой не мешала тебе продолжать твой чистый род?
      – Этих идей ты набралась от своего огнедышшшащщщего друга? - С угрозой в голосе прошипел металлист.
      – Да нет, мысли мои. И… поверь, я тебя перед ним только выгораживала!
      – Кстати, о чистоте, - как будто, и не заметив моего ответа, продолжил давить на меня Илья. - А что это на тебе надето?
      – Фрак.
      – А откуда он у тебя? - Спросил он таким тоном, каким обычно спрашивают "где ты была с восьми до одиннадцати"?
      – А тебе-то что? - Не осталась я в долгу.
      Илья ничего не ответил. Презрительно оглядел одеяние от Козла, поднялся, и вышел в ночь.

Глава 16.