— Что вы сделали с ребенком? — спросила графиня Крэк.
      — Я сделал так, чтобы его всегда можно было узнать. Поэтому меня никто не смог бы шантажировать, а наоборот, я сам мог бы кое-кого шантажировать, если бы появилась необходимость. На подошве левой ноги мальчика я сделал татуировку — черный знак доллара, и отправил его на бедную ферму. Я назвал его Ричард Рой и сказал, что его нашли на больничном крыльце. Я написал свидетельство о смерти матери и никогда не упоминал о ребенке. Но если доктор Надирайл будет меня беспокоить, я могу пригрозить ей, что вытащу ребенка на свет Божий.
      — Я выслушала вас, — произнесла графиня Крэк. — Но мне тоже нужно кое-что вам рассказать. Вы будете считать, что все случилось так, как я вам рассказала. И тогда ваши боли пройдут. Понятно?
      — Да.
      — Итак, слушайте. Все, что вы рассказали, верно, кроме одного: Мэри Стайлз родила двойняшек. Нет, они не близнецы. — Графиня Крэк глянула в какую-то бумажку, которую вытащила из кармана, и продолжила: — Тому, кто родился первым, вы поставили на левую ступню знак доллара. А потом отослали этого мальчика к своему другу доктору в Джорджию, но профессиональная этика не позволяет вам назвать его имя. Вы попросили его подменить им мертворожденного ребенка Агнес и Джеральда Уистеров, дать ему имя Джером Терренс Уистер и записать, что он родился в городской больнице города Макона, округ Бибб, штат Джорджия. Доктор согласился, но сейчас его же нет в живых, и вы единственный свидетель. Расхождения в датах рождения возникли потому, что вы об этом специально договорились. Вы хорошо все запомнили?
      — Да.
      — А теперь, когда вы все хорошо запомнили, вы проснетесь и почувствуете стремление облегчить свою душу и оформить все как формальное признание. И только после этого ваши боли пройдут. И у вас никогда ничего не будет больше болеть.
      А сейчас вы забудете, что я надевала на вас шлем. Вы будете помнить только то, что я вам рассказала, и чувствовать потребность в признании. Когда я щелкну пальцами, вы проснетесь.
      Она сняла шлем, выключила его и убрала в сумку.
      В это время в палату проскользнул Бац-Бац и начал подавать какие-то знаки.
      Графиня Крэк щелкнула пальцами.
      Тремор Могил открыл глаза и тревожно огляделся по сторонам.
 

ГЛАВА 3

 
      Врач сказал, что моя болезнь неизлечима, — прошептал Бац-Бац. — И у него сейчас вечерний обход. Так что нам лучше исчезнуть!
      Послышались шаги. Бац-Бац в отчаянии обернулся к окну, очевидно, чтобы посмотреть, нельзя ли выбраться из палаты через него. Шаги приближались.
      В палату вошел доктор Гонимонетти. И свирепо уставился на Бац-Баца:
      — Я полагал, что вы уже ушли. Может, мне еще раз обследовать ваш нос, раз у вас есть привычка совать его не в свое дело. А что здесь делает эта молодая леди?
      — Мы искали выход! — ляпнул Бац-Бац.
      Подойдя к кровати, доктор Гонимонетти профессиональным жестом одернул пиджак, откинул со лба прядь волос, затем нагнулся и взял доктора Могила за запястье.
      — Если вы обеспокоили моего пациента...
      Дверь открылась.
      Вошел Стонволл Биггс!
      — Что это у вас тут? — спросил доктор Гонимонетти. — Пикник?
      — Биггс! — вскричал доктор Могил, садясь в кровати и хватая приятеля за руки. — Биггс! Ради Бога, дай мне ручку и бумагу! Артрит меня уже доконал!
      Биггс очень удивился. Потом он взглянул на графиню Крэк: 
      — Наверное, вы и есть та молодая...
      — Вот, — перебила Бигтса графиня Крэк и сунула ему в руки блокнот и ручку.
      — Я не могу позволить вам беспокоить этого пациента! — возмутился Гонимонетти.
      — Дайте мне бумагу! — умолял Могил.
      Биггс так и сделал. Графиня Крэк быстро подставила ему специальный столик. Могил согнулся над ним и принялся бешено строчить.
      Биггс взглянул на первые написанные Тремором Могилом слова и бросился вон из комнаты. Через минуту он вернулся, таща за собой двух медсестер.
      — В чем дело? — рявкнул доктор Гонимонетти, хватаясь за свои светлые волосы.
      — Заткнитесь, — сказал Стонволл Биггс.— Мне кажется, что старина Могил трудится над признанием. А все вы наблюдаете, как он это делает, потому что должны будете подписаться, что документ составлен в соответствии с правилами и по доброй воле, без какого-либо насилия или угроз.
      — Вы не имеете права вторгаться в его личную жизнь! — закричал доктор Гонимонетти.
      — Он сам в нее вторгается, — заметил Огонволл Биггс. — Признание чертовски облегчает душу. А я — поверенный местного суда и поэтому могу вторгаться, куда пожелаю. Так что стойте спокойно и смотрите.
      Доктор Могил писал с бешеной скоростью.
      Неожиданно я осознал, что мне совершенно непонятно, что делает Хеллер. Экран его прибора был расположен вдалеке от меня, а я был слишком занят, чтобы внимательно наблюдать за ним. К тому же я считал, что с ним все ясно. На экране была видна идиотская французская машина, и я предположил, что его схватили на дороге и обезвредили. У меня не было времени перемотать пленку обратно. Я смогу вполне насладиться этим зрелищем позднее.
      Сейчас меня интересовало только одно, сумеет ли графиня Крэк выйти оттуда с ложным свидетельством в руках? Конечно, умные люди вроде Гонимонетга или Биггса поймут, что дело здесь нечисто: уж больно быстро он писал. Могил весь трясся от волнения!
      И тут я внезапно осознал, какой шанс сейчас предоставляется Торпедо. Графиня Крэк находилась в противоположном от окна конце палаты. Доктор Гонимонетга стоял с другой стороны кровати, спиной к ней, но не загораживал ее. Торпедо нужно было всего лишь прицелиться получше.
      Никакое оконное стекло не смогло бы остановить пулю, выпущенную из ружья «Холланд и Холланд», триста семьдесят пятого калибра. Давай, Торпедо!
      Доктор Могил закончил. Он поставил огромную подпись и откинулся на подушку. На его сморщенном лице появилась счастливая улыбка.
      — Ох! — произнес он. — Какое облегчение! Боли прошли!
      Биггс читал признание. Графиня Крэк глядела поверх его плеча.
      — Вот как! — удивился Биггс. — Их было двое!
      Медсестры тоже попытались взглянуть на то, что написал Тремор Могил.
      — Нет-нет, — запротестовал Биггс, — остальным незачем это читать. Вы просто должны засвидетельствовать, что он это написал лично и добровольно. Давайте подписывайтесь здесь внизу.
      Доктор Гонимонетти и две медсестры подписались на бумаге, которую Биггс сунул им под нос.
      — А теперь, Тремор, — сказал Биггс, — подними правую руку. Клянешься ли ты, что все сказанное здесь правда, и только чистая правда?
      — Да, — ответил доктор Могил. — Это единственный хороший поступок в моей жизни.
      — Отлично, — сказал Биггс. — Властью, данной мне как нотариусу суверенного штата Виргиния и поверенному окружного суда в Хэмдене я объявляю этот документ правомочным и соответствующим всем законам, да поможет мне Бог. Аминь! — Он достал печать и приложил к документу. Затем подписался и поставил число. Наконец Биггс достал сургуч и запечатал бумагу. Потом вытащил маленькую тетрадку, записал туда дату и номер бумаги и заставил всех расписаться в тетрадке.
      — Вот теперь, — произнес Биггс, протягивая бумагу графине Крэк, — это самый законный документ во всем округе.
      — Спасибо, мисс, — заговорил доктор Могил. — Мне теперь так хорошо, и я наконец могу спокойно умереть!
      Бах!
      Окно разлетелось вдребезги!
      Аппаратура донесла до меня звук выстрела.
      Все окуталось дымом.
      Что-то ударило графиню Крэк, и она упала на пол.
      Бац-Бац свалился на нее, но при этом дернул еще кого-то за ноги.
      — На пол! На пол! — заорал он. — Плюхайтесь на пол, тупицы!
      Еще серия выстрелов! По палате снова разлетелись осколки. Я подумал, что теперь Торпедо стреляет из пистолета мертвого копа.
      Выстрелы прекратились.
      — Кого-нибудь зацепило? — осведомился Бац-Бац.
      — Я не ранен, —  заявил доктор Гонимонетти, забиваясь еще дальше под кровать. — Пуля лишь разорвала мне пиджак.
      Одна из медсестер поднялась и завизжала. Вторая встала на четвереньки и посмотрела в ее сторону.
      — Доктор Могил ранен! — крикнула она.
      Мое внимание привлекло движение на экране Хеллера. Он взглянул вверх. Больничное окно! Он находился снаружи! И незаметно пробирался сквозь кусты!
      Я пришел в ярость. Эти безмозглые идиоты упустили его! Он, наверное, решил проявить осторожность и остаться снаружи, пока Биггс будет разбираться внутри.
      Сестра, стоявшая на коленях у кровати, сказала:
      — Доктор Могил мертв!
      — Надеюсь, с Младшим все в порядке, — пробормотал Биггс, лежа на полу.
      Графиня Крэк взглянула на Биггса:
      — Младший? Вы хотите сказать, что мой драгоценный тоже здесь?
      — Он увидел в кустах какую-то французскую колымагу и решил, что Гарви Ли добрался сюда, — ответил Биггс. — Поэтому он послал меня сюда.
      Графиня Крэк вскочила и бросилась к двери.
      Бац-Бац схватил ее и заставил пригнуться.
      — Только не вы, мисс Рада. Там, наверное, полно убийц, а у вас нет пуленепробиваемого жилета.
      — Боже мой, — простонал Стонволл Биггс. — Надеюсь, они не убьют Младшего. Мне все еще нужно новое здание суда.
 

ГЛАВА 4

 
      Из темноты за разбитым окном донесся мощный рев:
      — Выходите оттуда с поднятыми руками!
      — Слава Богу, — произнес Стонволл Биггс. — Это шеф полиции Нафиг! — и дико завопил: — Черт бы вас (...)! Кончайте стрелять!
      В ответ прокричали:
      — Вы окружены! Выбрасывайте оружие из окна и выходите с поднятыми руками!
      Биггс взвыл:
      — (...) тебя, Нафиг! Это Биггс! Здесь никого нет! Вы только что застрелили доктора Могила!
      — Это правда! — завизжала одна из сестер. — Правда!
      Я настроил экран Хеллера, чтобы мне было лучше видно. Тот прятался в кустах и смотрел на спины трех копов и Гарви Ли. За ними виднелась больница. Хеллер держал в руках солидный автоматический пистолет «лама» сорок пятого калибра, который был нацелен точно в спину шефу полиции.
      — Какого черта вы там делаете? — вопил Биггс.
      Нафиг опустил ружье и поднял рупор.
      — Выполняем свой долг. Мы охотимся за преступником, который был с тобой!
      — Здесь нет никаких преступников! — прокричал Биггс.
      — Не обманывай нас, Стонволл. Мы его видели, он стоял спиной к окну!
      — (...) идиоты! — рявкнул Бштс. — Это был доктор Гонимонетти, и вы испортили ему пиджак! Убирайтесь отсюда!
      — Врешь, Биггс. Вы укрываете преступника и беглеца. В прошлом году он нанес тяжкие телесные повреждения двум копам. Сегодня он сделал то же самое и угнал машину у Гарви Ли. У нас есть свидетели, и вы можете превратиться в соучастников! Выдайте его, или мы снова начнем стрелять!
      Хеллер продвигался вперед. Я не мог их предупредить. Расстояние между ним и Гарви Ли, который стоял позади полицейских, сократилось до двух футов.
      Неожиданно Хеллер бросился вперед и, схватив Ли, прикрылся им, словно щитом. Продавец подержанных машин взвыл, как сирена.
      Полицейские отпрыгнули и подняли пистолеты.
      — Давайте, давайте, застрелите! Ли. Он вор, правда ведь, Ли?
      — Я вор! — взвизгнул Ли. — Пожалуйста, отпусти мою руку!
      — Продолжайте, — произнес Хеллер, выкручивая ему руку.
      — Я продал ему машину за триста долларов, — забормотал Ли, — и не дал ему чек.
      — Продолжайте, — произнес Хеллер.
      Ли завизжал:
      — Я решил, что мне удастся вернуть машину и оставить у себя деньги!
      — Шеф, — сказал Хеллер, пистолет которого был нацелен на Нафига из-под руки Ли, — давайте сыграем в орлянку. Подкинем монетку и решим, я стреляю в вас или вы стреляете в Ли.
      Нафиг затрясся от ярости и бессилия.
      — Ты преступник! Это тебе не поможет! Рано или поздно мы тебя возьмем!
      Неожиданно к шерифу подошел Биггс:
      — Оставь его в покое, больничный снайпер! Ты сам знаешь, что ФБР объявило, что человек, ответственный за преступления в прошлом сентябре, умер.
      Ты его никогда не видел. Ты сам так говорил!
      Шеф полиции Нафиг обернулся к новому противнику. Биггс даже ногой топнул, так он разозлился.
      — Ты знаешь, кто этот парнишка? — спросил он. Нафиг фыркнул:
      — Догадываюсь.
      — Нет, сэр! — крикнул Биггс. — Бери выше! Этот парень — Делберт Джон Роксентер-младший!
      Шеф полиции и два копа уставились на Хеллера, который все еще держал Гарви Ли.
      — Стонволл, — сказал Нафиг, — лучше не пытайся обмануть меня!
      Неожиданно на сцене появилась графиня Крэк. О Боже! На открытом месте. Какая отличная мишень для Торпедо!
      Она погрозила шефу полиции пальцем:
      — Нет-нет, он вас не обманывает. Пойдемте сомной, если не верите!
      Графиня Крэк поводила пальцем под носом у Нафига, а потом этим же пальцем ткнула ему точно между глаз. И грозный Нафиг неожиданно покорно пошел за ней.
      За ним потянулись остальные. Замыкал шествие Хеллер, по-прежнему тащивший за собой Ли.
      Идти им пришлось недалеко, только до дома на колесах. Графиня Крэк нырнула туда, и экран замигал. Секундой позже он снова прояснился — графиня вышла из машины.
      В руках у нее была карточка; которую она сунула под нос Нафшу и двум полицейским. Копы уставились на карточку, всмотрелись — и внезапно плюхнулись перед Хеллером на колени.
      Графиня Крэк взглянула на карточку и показала ее Биггсу. На экране Хеллера я видел, что на лице у нее сияла вампирическая ухмылка.
      Это была регистрационная карточка на дом на колесах. В графе «владелец» было написано: «Делберт Джон Роксентер».
      Биггс возвышался над коленопреклоненным Нафигом.
      — Идиот! Ты стрелял в сына человека, который правит миром! — Биггс повернулся к Хеллеру: — Младший, что будем делать с этим (...)-убийцей, который ухлопал беднягу доктора Могила?
      — А что говорят местные законы? — спросил Хеллер, опустив пистолет и отпустив Ли.
      — Что можно его линчевать в любое удобное время, — сказал Биггс.— Как представитель местного правосудия, я могу утвердить приговор. В соответствии с законом и с твоей помощью, Младший, мы можем их вздернуть прямо на этом дереве. Но только если ты этого хочешь, конечно.
      — Пожалуйста, — взвыл Нафиг, — ради Бога! Нет! Пожалуйста, мистер Младший!
      Джой и другой коп поползли к Хеллеру на коленях.
      — Пощады! — молил один.
      — У меня жена и двое детей, — просил Джой. — Не надо линчевать меня, мистер Младший!
      — Стонволл, — сказал Хеллер, — дружище, будем милостивы. Пусть они искупят свою вину пожертвованиями и личным трудом в возведении нового здания суда.
      — Ладно, Младший, — ответил Биггс и ткнул пальцем в сторону Гарви Ли: — А с этим что?
      — Боже мой, — сказал Гарви Ли. — Я только сейчас понял, что пытался навязать дешевую машину сыну самого богатого человека в мире. Застрелите меня!
      Биггс посмотрел на коленопреклоненных копов.
      — Нафиг, — сказал он, — поднимайся с колен и убирайся домой, но помни, что я до конца дней твоих буду тебя шантажировать. Бедный доктор Могил.
      Я неожиданно понял, что вся эта стрельба помешала Торпедо сделать свое дело. Он находился где-то поблизости. У него еще был шанс. Если только графиня Крэк останется без охраны, Торпедо сможет этой же ночью убить ее.
 

ГЛАВА 5

 
      — Куда это ты собрался ехать? — спросил Биггс Хеллера. — Не спеши. У меня для тебя еще кое-что припасено. Хеллер показал на графиню Крэк:
      — Похоже, сегодня все приказы исходят от верховного командования. Что нам теперь делать, дорогая?
      — Мы немедленно едем на ферму, — сказала графиня Крэк.
      — Мисс капитан, — заметил Биггс, — насколько я понимаю, речь идет об отдаленной сельскохозяйственной ферме, и вам ни за что ее не найти, если я не покажу дорогу.
      — Показывайте, показывайте, отважный Стонволл Биггс, — ответила Крэк. — Вперед — на поиски второго сына.
      Стонволл галантно поклонился и засеменил к своей машине. Бац-Бац носился туда-сюда в поисках водителей.
      Графиня Крэк потащила Хеллера к дому на колесах, и на экранах моей аппаратуры тут же пошли полосы. Я уже смирился с тем, что больше ничего не увижу, и был просто счастлив, когда изображение появилось снова.
      Оно не было четким, по экрану бегали полосы и точки, но все-таки изображение было. Наверное, они находились в самом конце машины, на достаточном удалении от генератора. Насколько мне удалось разглядеть, это была крохотная операционная.
      Они, похоже, уже закончили обряд приветствий и поцелуев, потому что Крэк была полностью поглощена делом.
      — Садись, дорогой, — сказала она Хеллеру, показав на крохотный операционный стол, обтянутый кожей — даже такое там было. — Сними правый ботинок и носок.
      Дом на колесах набирал скорость. Графиня Крэк, держась за поручни, рылась в инструментах на подносе.
      Хеллер повиновался, но смотрел на нее с недоумением:
      — Что ты задумала, дорогая?
      Графиня наконец нашла то, что искала, и теперь открыла сумку с целлологическим оборудованием, поставляемым компанией «Занко» на Волгаре.
      — Я поставлю на твоей ступне знак доллара. Если он окажется не таким или не будет совпадать с другим, то я его уберу.
      — Зачем мне знак доллара, дорогая?— поинтересовался Хеллер.
      Графиня Крэк швырнула ему бумаги:
      — Прочти это и сам поймешь.
      Она приступила к работе над его ступней, используя при этом косметику и прочие волтарианские штучки. Хеллер, держась за стенки дома на колесах, читал то, что написал доктор Могил. Потом он сел, посмотрел на графиню Крэк и принялся размышлять.
      Она закончила работу и теперь любовалась его ногой. Потом повернула его ступню и показала ему свое творение:
      — Как по-твоему, татуировка выглядит достаточно старой?
      — Дорогая, — произнес Хеллер. — Гробе не относится к честным людям. Он не держит своего слова.
      Не думаю, что, зная такое, он дал бы мне фамилию «Уистер» и свидетельство о рождении. Мне кажется, что ты заставила Тремора Могила кое-что изменить.
      — Я, Джеттеро?
      Дом на колесах остановился. Раздался голос Бац-Баца:
      — Все! Мы на месте. Чисто доехали!
      Экраны погасли, но вскоре снова зажглись. Путешественники шли от машины к какому-то странному кирпичному зданию, освещенному светом фар.
      Бигтс заколотил в дверь.
      — Они ложатся спать вместе с курами. Но я их вытащу оттуда. — Он снова замолотил в дверь.
      На стук вышел сонный мужчина и подтянул штаны.
      — Биггс? Что за шум? Снова суд сгорел?
      — Свини, придержи язык, — сказал Бигтс. — Ты воспитываешь мальчика по имени Ричард Рой?
      — Мальчишка Дик? — переспросил Свини. — Ты собираешься отправить его обратно в государственный сельскохозяйственный колледж? Так я тебе скажу, Биггс: он не поедет. Он слишком скучает по своим свиньям.
      — Где он? — спросил Биггс.
      — Ну, в свинарнике, конечно.
      — Покажи дорогу, — потребовал Биггс.
      Они пошли по тропинке к видневшимся вдали бетонным постройкам. Свини зажег какой-то фонарь, и послышалось квохтанье недовольных кур.
      Свини осветил фонарем ступеньки, поднялся на крыльцо и открыл дверь. Потом зажег свет внутри и позвал:
      — Дик! Они все-таки хотят вернуть тебя обратно. Извини, мальчик, но я не могу спорить с законом. Я должен это сделать.
      Крэк проскользнула мимо Свини и очутилась в крохотной комнатке. Стены были оклеены вырезанными  из журналов изображениями свиней всех цветов и размеров. На узеньком матрасе спал высокий светловолосый паренек. Он спал в одежде, только снял ботинки. Сейчас он щурился на свет и пытался сесть. На вид ему было около восемнадцати земных лет. Он был удивительно похож на Делберта Джона.
      — Я не поеду! — сказал он. — Каждый раз, когда я уезжаю, Свини, даже на один семестр, и возвращаюсь, то нахожу свиней совершенно заброшенными. Скажи этим ребятам, что я не поеду.
      — У них оружие, — ответил Свини.
      — Оружие? — вскрикнул парень, вставая. — Убирайтесь отсюда с оружием! Вы можете случайно свинью подстрелить.
      Графиня Крэк выдвинулась вперед.
      — Предоставьте все мне, — сказала она и добавила, обращаясь уже к мальчишке Дику: — Никто не собирается стрелять в твоих свиней.
      — Ух ты! — сказал парень и уставился на нее округлившимися глазами. — Кто вы? Ангел, что ли? Эй, кто это, Свини? Да она почти так же красива, как мои хрюшки!
      — Я друг, — ответила графиня Крэк и, ткнув пальцем мальчику в лоб, мягко сказала: — Сядь на матрас, пожалуйста.
      Тот уселся, не отрывая от нее глаз.
      Графиня Крэк нагнулась, стянула с него левый носок и посмотрела на подошву.
      Там ничего не было видно. Нога была слишком грязной.
      — Бац-Бац, — скомандовала графиня Крэк. — Ведро воды и щетку, пожалуйста.
      На лестнице послышался шум, и вскоре перед ней с грохотом возник Бац-Бац. Графиня взяла ведро, поставила на пол, окунула в воду щетку и начала отмывать ногу. Ей потребовалось какое-то время, чтобы снять пласты грязи. Вода в ведре почернела. А парень с восхищением наблюдал за ней.
      В конце концов графиня удовлетворилась сделанном и подняла вымытую ногу повыше к свету. Знак доллара! Маленький и расплывчатый, он проступил на коже.
      — Да, вот он, — сказал Биггс с порога.
      Паренек понял, что они что-то увидели. Он вырвал из рук графини ногу и, изогнувшись, взглянул на подошву.
      — Ну и ну! — произнес он. — Ей-Богу, никогда раньше этого не замечал. Похоже на доллар. Это что, болезнь? Что это значит? Говорите быстрее!
      — Это значит, — ответила графиня Крэк, — что ты не безродный сирота. Это значит, что ты — сын самого богатого человека в мире, Делберта Джона Роксентера.
      Мальчишка ошеломленно взглянул на нее и по ее глазам понял, что она говорит правду. Тут до него дошло, кто он. И мальчишка хлопнулся в обморок.
 

ГЛАВА 6

 
      — Дорогой, сними правый ботинок, — попросила графиня Хеллера.
      Хеллер обошел Биггса, и я понял, почему Свини заговорил об оружии: у него на поясе висела все та же пушка сорок пятого калибра. Однако я надеялся, что он все-таки уйдет и освободит сцену для Торпедо.
      Хеллер снял ботинок и носок. Графиня взяла его за ногу и приложила ее к ноге сына Роксентера. Они почти совпали: настоящий знак у сына Роксентера и поддельный символ доллара у Хеллера. Если и существовало различие, то за грязью его нельзя было разглядеть.
      Биггс внимательно осмотрел обе ноги.
      — Значит, знаков два. Двойняшки воссоединились. — Он вытащил полицейский фотоаппарат — «Полароид», который, наверное, забрал у Нафига, и сделал снимок двух ног, потом отдельно снимбк ноги Хеллера и отдельно — ноги парня, не обращая ни малейшего внимания на то, что он все еще лежал без сознания.
      — Теперь, когда все документально подтверждено, — произнес Биггс, — идите-ка сюда, ребята. У меня еще кое-что есть. — Он вышел из комнаты и спустился вниз.
      Графиня последовала было за ним, но остановилась.
      — Иди один, дорогой. Я останусь здесь. Когда юноша придет в себя, ему понадобится дружеское участие.
      — Подожди, — заговорил Хеллер. — Я не хочу оставлять тебя здесь.
      — О, со мной все будет в порядке, — и Крэк заговорила громче, обращаясь к стоящим внизу Биггсу и Свини: — Послушайте, мистер Биггс и мистер Свини. Вы никому не расскажете о том, что узнали, правда? Бедняге понадобится еще много недель, чтобы привыкнуть к своему новому положению в обществе и научиться себя вести. Смотрите, чтобы новость не попала в газеты. Журналисты всегда искажают факты.
      — Да мне все равно никто не поверит, — ответил Свини.
      — Да, мадам, — сказал Биггс.
      — А вы, Бац-Бац, — сказала графиня Крэк,— возьмете «джип» и будете сопровождать Джеттеро, а после привезете его назад. Но перед этим перегоните дом на колесах и трейлер на новое место и поставьте1 их с той стороны главного здания фермы.
      — Да, мадам, — ответил Бац-Бац. — Я так и сделаю.
      Они ушли, а графиня Крэк осталась стоять на ступеньках. Она будет совершенно одна в этой отдаленной части фермы. Если у Торпедо есть хоть немного мозгов, он убьет и мальчишку. Вот будет здорово! И никто не услышит, как он будет насиловать тело.
      Мужчины вернулись обратно к главному зданию фермы. Свини отправился в свою комнату досыпать. Водители подогнали трейлер и дом на колесах к крыльцу, а Хеллер сел в «бьюик» рядом с Биггсом. Они выехали на дорогу.
      Биггс недолго колесил по проселочным дорогам. Около допотопного здания почты он повернул и поехал медленнее, пока пучок света от фар не уткнулся в заброшенный сад. Они въехали в ворота, обогнули несколько хозяйственных построек и остановились перед старомодным двухэтажным кирпичным домом.
      — Ты, наверное, не помнишь это место, Младший. Эта усадьба перешла к Ходжсу в уплату за долги после смерти владельцев. Это старая ферма Стайлза, твоего дедушки по материнской линии. Сегодня утром я тут закинул кое-какой крючочек — посмотрим, попалась ли рыбка.
      Он вышел из машины, поднялся по изломанным ступенькам и замолотил в дверь покрытым ржавчиной молотком. Прошло довольно много времени, прежде чем на крыльце зажегся свет и в окне показалась женщина в чепчике и ночной рубашке. Она открыла дверь.
      — Что вы здесь делаете в такой час, Стонволл Биггс? — спросила она. — Взгляните на часы. Вы что, не знаете, что уже середина ночи?
      — Миссис Ходже, — произнес Биггс, — прошу прощения. Скажите, когда вы последний раз разбирали старые вещи на чердаке?
      — Биггс, ~ несколько раздраженно начала она, — вы и сами прекрасно знаете, что нет таких законов, кому и когда убираться на чердаке. И не говорите мне, что я обязана это делать. Никто никогда не разбирает вещи на чердаках. А если вы заявились сюда среди ночи, чтобы сказать, что я должна привести в порядок чердак...
      — Нет-нет, — сказал Биггс, обаятельно улыбаясь. — Я вовсе не собирался оскорбить лучшую хозяйку в округе подобным замечанием. Но за неиспользованную площадь можно снизить налог. Я просто хотел взглянуть, не платите ли вы налога больше, чем полагается.
      — О, это другое дело. — Женщина заметно подобрела.
      — Так можно мне осмотреть чердак?
      — Сколько угодно, а я отправлюсь обратно в постель.
      — Большое спасибо, — поблагодарил Биггс.
      Он вошел в дом, а Хеллер уселся на крыльце и стал ждать. Прошло какое-то время, свет на крыльце потух, Биггс вышел на улицу и затворил за собой дверь. В руках он нес что-то вроде шляпной коробки.
      Они сели в машину и уехали. Стоявший в воротах «джип» сопровождения пропустил их вперед и двинулся следом. Выехав на дорогу, Биггс остановился и включил свет в салоне.
      — Люди здесь, — сказал Биггс, — никогда ничего не выбрасывают. Это было спрятано под выборными плакатами Джеффа Дэвиса и кипой федеральных объявлений. Они все припрятали, но я-то отлично знаю, что за люди живут в Хэмдене. Они ничего не выбросят! — Он поставил Хеллеру на колени шляпную коробку, покрытую толстым слоем пыли. Веревка, скреплявшая ее, была уже развязана.
      Хеллер чихнул и поднял крышку. Там лежали перевязанные пачки писем, пустые конверты и фотоальбом.
      Хеллер открыл альбом. На первой фотографии, уже пожелтевшей, была снята очень красивая блондинка в балетном костюме.
      — Это твоя мамочка, — сообщил Биггс. — Она была одной из самых красивых девушек в наших краях. Просто красавица! Ты весь в нее. Я это понял с того самого момента, как впервые тебя увидел. Те же волосы, те же глаза.
      Под фотографией лежала пожелтевшая вырезка из газеты. Хеллер вытащил ее.
 
      «ОДНА ИЗ НАШИХ ДЕВУШЕК ПОСТУПИЛА В КОРДЕБАЛЕТ РОКСИ В НЬЮ-ЙОРКЕ
      Мэри Стайлз, единственная дочь Бена и Шарлотты Стайлз, владельцев фермы в Хэмдене, окончившая школу в Фейр-Оуксе, победительница прошлогоднего конкурса красоты в нашем штате, делает карьеру у янки!»
 
      Там было написано что-то еще, но Хеллер засунул вырезку на место и принялся листать альбом. В нем в основном хранились фотографии балерин и вырезки из газет.
      Но среди них были и другие снимки. На одном из них был изображен двадцатипятилетний Делберт Джон Роксентер, молодой и цветущий, за столом с Мэри Стайлз, в окружении официантов и бутылок с шампанским. На другой они, обнявшись, сидели в баре. Еще одна фотография запечатлела их в купальных костюмах на одном из курортных пляжей.
      — Парнишка с фермы больше похож на отца, — сказал Биггс, — но с двойняшками часто так бывает.
      Хеллер закрыл альбом и стал просматривать пачку писем. Все они были адресованы «Мэри Ням-Ням» и подписаны «Дели». В них говорилось о тайных встречах в гостиницах и на различных курортах, и все они, были полны напоминаний о мерах предосторожности.
      На дне коробки валялись какие-то изодранные листочки. Хеллер расправил их. Наверху стояла
      печать. Суда по дате, письмо было написано около восемнадцати лет тому назад. В нем говорилось:
 
      АГНЕС П. НАДИРАЙЛ, кандидат медицинских наук, дипломированный медик
      Уважаемые мистер и миссис Стоит!
      С прискорбием сообщаю вам, что ваша дочь Мэри не вынесла нервного напряжения, вызванного несчастным замужеством, и серьезно заболела. Это психическое заболевание носит название «делириум алътафазис». Иногда она становится невменяемой и тогда представляет опасность для окружающих и для себя самой.
      К несчастью, она беременна. Пока ребенок не появится на свет, она не в состоянии пройти курс полноценной терапии, поскольку это может привести к выкидышу, чего вы, конечно, не захотите.
      Разговоры и даже слухи о ее замужестве могут стать причиной психического срыва, что чревато попыткой самоубийства.