И я дал им подробные инструкции.
      Когда я выходил, они встали в круг, обнялись и начали приплясывать, во все горло распевая какую-то дикую песню.
 

ГЛАВА 9

 
      Впять часов я намертво прилип к экранам мониторов. Графиня Крэк и Хеллер ехали в «роллс-ройсе» из офиса.
      Они въехали в гараж.
      Поднялись на лифте.
      Хеллер открыл дверь и вышел в небольшой коридор. Графиня Крэк следовала за ним.
      Из-за кадки с тропическим растением выступил потрепанный мужчина в потрепанном пальто и натянутой на уши потрепанной шляпе.
      — Джером Терренс Уистер? — спросил он.
      Хеллер остановилря.
      Мужчина сунул ему в руку судебное постановление. 
      — Вас вызывают в суд по делу «Трахнер против Уистера», — сказал он и бросился вниз по пожарной лестнице.
      — В чем дело, дорогой? — спросила графиня Крэк.
      — Представления не имею, — ответил Хеллер, — но еще чуть-чуть, и я бы его пристрелил. — И он собрался выбросить бумагу.
      Но графиня Крэк остановила его и, отобрав у него бумагу, прочла несколько строк.
      Внезапно лицо ее стало мертвенно бледным.
      Неожиданно она бросилась в зал, оттуда в свою комнату и хлопнула дверью.
      Я добился своего!
      Хеллер застыл от изумления.
      Потом он подошел к двери ее комнаты. Она была заперта.
      — Дорогая, — произнес он в закрытую дверь. — Что случилось?
      Он стучался к ней больше получаса, и все это время Крэк рыдала. Наконец она успокоилась.
      — Уходи!
      Какое-то время Хеллер бессмысленно бродил по саду и близлежащим комнатам. Несколько раз он пытался убедить ее выйти и поговорить, но напрасно.
      Прошло много времени, прежде чем графиня Крэк ответила ему из-за закрытой двери:
      — Уходи! Ты лгал мне. У тебя все-таки была другая! — Она застонала. — И она беременна!
      Больше Крэк не произнесла ни слова.
      О! Я просто светился от счастья. Какая победа! Все проблемы решены.
      Ко мне вернулась былая уверенность в себе. Я выиграл! Теперь Роксентер может загрязнять окружающую среду сколько душе угодно. А Земля может спокойненько отправляться в тартарары. Я чувствовал себя именинником.
      В порыве неудержимого оптимизма я решил, что раз мне так повезло здесь, то повезет и в других делах.
      У меня не осталось больше денег. Следующим утром меня вышвырнут из гостиницы, потому что мне нечем платить за жилье.
      Я решил, что незачем упускать удачу. Если мне так везет, то я лучше вернусь к мисс Щипли и Кэнди и не буду забивать голову лишними проблемами. Сказано — сделано. Я собрался и, воодушевленный, спустился вниз. За столом портье никого не было. Я швырнул на стол ключ и вышел на улицу.
      От гостиницы до дома мисс Щипли было не очень далеко.
      Я подошел к двери и позвонил. Зажегся свет. На пороге появилась мисс Щипли.
      Она молча стояла и смотрела на меня; ее лицо совершенно ничего не выражало.
      Тут же появилась любопытная Кэнди и тоже уставилась на меня.
      — Принеси аэрозоль от насекомых, — бросила через плечо мисс Щипли. — Будь так любезна.
      Я вздрогнул. Мне показалось, что она собирается убить меня. Она молча смотрела, смотрела и смотрела на меня.
      Кэнди принесла аэрозоль.
      — Стой там, где стоишь, — сказала мне мисс Щипли, — и снимай одежду.
      Я взглянул вниз. По моей груди ползла парочка тараканов.
      Я разделся. Они сунули мою одежду в мусорный ящик, не переставая поливать все вокруг аэрозолем.
      Затем заставили меня вытащить мои приборы и бумаги, а все остальное тоже выкинули в мусорник.
      Они облили меня средством от тараканов с ног до головы.
      Они обрызгали все бумаги и приборы.
      Вокруг валялись дохлые тараканы.
      Пара тараканов хотела скрыться в доме, но мисс Щипли и Кэнди бросились за ними вдогонку.
      Потом они собрали все, что я притащил с собой, взяли мусорник, мой чемодан и оттащили в сад. Там вывалили все в мусоросжигатель, обсыпали дустом, облили бензином и подожгли.
      Затем заставили меня принять душ с дезинфицирующим мылом.
      Из душа я вышел со слезящимися глазами, но с головы до пят продезинфицированный.
      Открыв гардероб, я облачился в халат.
      И тут до меня дошло, что ни одна из женщин не сказала мне ни слова.
      Похоже, мои мытарства еще не закончились.
      Дверь в их комнату была закрыта. Я услышал, как они там шепчутся. Неужели задумали новое коварство?
      В расстройстве я забился в заднюю комнату.
      Вошли мисс Щипли и Кэнди в ночных рубашках и халатах. Я вздрогнул и пробормотал:
      — Мне что-то сейчас не хочется.
      — Вот и хорошо, — заговорила мисс Щипли. — Мы бы тебе и не дали.
      Боже мой, наверное, они думают, что я подцепил какую-нибудь болезнь.
      Лучше не говорить им, что я совершенно здоров. Но я должен был узнать, откуда ветер дует.
      — Почему? — спросил я.
      — У нас может быть выкидыш, — ответила мисс Щипли.
      — Выкидыш? — Я почувствовал, что у меня по спине побежали мурашки.
      — Да, мы обе беременны, — добавила мисс Щипли.
      Холодная рука ужаса сжала мне горло!
      Комната поплыла у меня перед глазами, и я чуть не потерял сознание. Мне хотелось кричать: «Нет-нет, вы что-то путаете! Это у Хеллера девушки беременеют».
      — Я никогда не был в Канзасе! — взвыл я.
      Но они уже ушли. И я всю ночь пролежал в темноте без сна.
      Всю ночь я смотрел в стену и повторял:
      — Я — офицер Грис. Я не военный инженер. Меня зовут не Хеллер. Я — офицер Грис. Мисс Щипли — не Кукурузелла Трахнер. Это Нью-Йорк. Меня зовут не Хеллер...
      Это была ужасная, полная кошмаров ночь.
 

ГЛАВА 10

 
      Конечно, если газеты и ТВ запустили зубы в скандал, в котором замешан секс, Мэдисон мог спокойно сидеть сложа руки и отдыхать.
      Я стянул из кошелька Щипли какую-то мелочь и купил утренние газеты.
 
      «ВУНДЕРКИНДА ВЫШВЫРНУЛИ ИЗ ЛИГИ ЧИСТОТЫ НРАВОВ. ОФИЦИАЛЬНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ
      Сегодня Агата Первая из обитой войлоком палаты в офисе своего психиатра заявила, что Вундеркинд-Уистер смещен с должности вице-президента и выведен из членов Лиги чистоты нравов.
      "Неконтролируемую похоть можно терпеть только в кабинете профессионального психиатра", — сказала она».
 
      Там было еще продолжение. Об этом же писали другие газеты. В телевизионных новостях показывали церемонию назначения Вундеркинда на ответственный пост; демонстрации, которые послужили поводом к его помилованию, и так далее, кончая Агатой Первой в тот момент, когда ее везли на очередной сеанс электрошока.
      Каждый час передавались новости по радио, в которых общественность призывали прибыть в штаб Лиги для формирования отрядов линчевания.
      Кроме того, выступал известный проповедник, приглашавший всех на свою проповедь «Как низко падает грешник».
      Правительство заявило, что проводит расследование по поводу несвоевременной уплаты Вундеркиндом налогов.
      Великобритания произвела совершенный фурор в дневной прессе тем, что запретила Вундеркинду въезд в Англию по моральным соображениям. Такое же заявление сделала и Канада. То, что он никогда там не был, как они сказали, не имеет никакого значения.
      Я включил видеоприборы, чтобы увидеть, как графиня Крэк и Хеллер восприняли все эти новости.
      О Крэк мне не удалось много узнать. На экране виднелась водянистая завеса. Очевидно, она все еще сидела в своей комнате и глаза ее были полны слез.
      Хеллера там не было.
      Он как раз входил в офис корпорации «Транснациональная». Изя поднялся из-за стола, выгнал всех из комнаты и закрыл дверь. Хеллер сел, расправил помятую судебную повестку и положил ее Изе на стол: судя по виду бумаги, Хеллер вытащил ее из мусорного ведра.
      — Что все это значит, черт возьми? — спросил Хеллер.
      Изя прочел бумагу.
      — Это гражданский иск, — ответил он. — Похоже, на вас завели дело.
      — Что значит «гражданский иск»? — снова осведомился Хеллер. — По-моему, все это звучит совершенно не по-граждански.
      — Это значит, что вам придется предстать перед судом, — ответил Изя.
      — Но это наглая ложь! — выкрикнул Хеллер. — Я никогда в жизни не слышал ни о какой Кукурузелле Трахнер. Я даже не знаю, где это — Корнуолл, Канзас.
      Изя развернул одну из газет, которые лежали у него на столе. В ней была помещена огромная фотография Кукурузеллы Трахнер, лежащей в стоге сена с раздвинутыми ногами. Изя развернул газетную страницу так, чтобы было видно Хеллеру. Кукурузелла оказалась толстой и невзрачной блондинкой.
      — Вы никогда ее раньше не видели? — спросил Изя.
      — Конечно, нет, — произнес Хеллер.
      — Ну, — сказал Изя, — значит, наши законники-адвокаты принялись за свои старые трюки. В этой стране любой может подать иск на кого угодно и за что угодно, и чаще всего так и происходит. Существует значительная прослойка населения, которая зарабатывает себе на жизнь тем, что подает иски на кого угодно и по любому поводу, который только можно выдумать. Это достаточно жестокая система. Один миллионер по имени Говард Хьюз — известный летчик — окончил свои дни, скрываясь от всех, потому что его преследовали исками. Тысячи людей не решаются показываться на людях, потому что на них подают иски люди, о которых они даже и не слышали никогда. Все это делается для того, чтобы заставить вас провести большую часть жизни в зале суда и потратить, все свое состояние. И, конечно, пресса всегда раздувает подобные дела, потому что в них все неправда и потому что она неплохо зарабатывает на этом.
      — Послушайте, — сказал Хеллер. — Я хочу, чтобы с этим было поскорее покончено.
      — О Боже мой. А вот это как раз и невозможно. Процесс по такому иску затянется на долгие годы. Такова наша система законов.
      — По-моему, это совершенно незаконно, — сказал Хеллер.
      — Вы должны понять, как это происходит, — ответил Изя. — Юристам выгодно, чтобы такие процессы тянулись как можно дольше. Тогда они могут заработать на них миллионы.
      — Честный адвокат может положить всему этому конец! — крикнул Хеллер.
      Изя расхохотался.
      — Вы не понимаете наше законодательство. Ключевое слово к нему — деньги. Юрист может стать богатым, только если будет подавать иски на миллионы долларов и требовать с ответчика возмещения убытков. Суд тоже хочет получить эти миллионы. А защитнику остается только тянуть деньги из своего клиента, пока тот еще в состоянии платить.
      — Честное правительство в одно мгновение положило бы всему этому конец, — упрямствовал Хеллер.
      — Послушайте. Чиновники и конгрессмены в большинстве своем — юристы. Они сами разрабатывают законы, которые регулируют деятельность судов. Поэтому они ни за что не пропустят закон, который лишит их коллег в судах куска хлеба: когда они закончат правительственную службу, то вернутся обратно в суды и не откажутся от возможности самим нажить миллионы с помощью бешеных поборов и надуманных исков. Нет, вы попали в основательную переделку, мистер Джет. Это все равно что зыбучие пески или канализационная система Нью-Йорка. Они завели на вас дело. Вам надо идти в суд. А тем временем пресса полностью подорвет вашу репутацию, и даже если вы выиграете процесс, то это займет немало времени и вы потеряете все свои миллионы, а может быть, и станете банкротом.
      — Да что же это! — воскликнул Хеллер. — В таком обществе жить нельзя!
      — Послушайте, мистер Джет, в таком обществе выживают только негодяи. У незаурядного, толкового человека вроде вас нет ни малейшего шанса.
      — Я знаю одно место, — сказал Хеллер, — где женщину, которая попыталась бы подать такой жульнический иск, отправили бы в тюрьму вместе с ее адвокатами.
      — Здесь так не получится, мистер Джет. Поэтому я и не позволял вам показываться на людях под собственным именем. Вы хороший человек. Вот почему, когда шумиха только началась, я купил вам билет в Бразилию и рассказал о месте, где водятся только муравьи — и ни одного юриста. Но теперь мы попали в лапы судопроизводства и нам необходим адвокат.
      — Нам нужно что-то предпринять, — сказал Хеллер.
      — Я отдам эту бумагу Филупу Кровопускенсу из конторы «Кровопускенс, Кровопускенс и Кровоспускенс». Это один из адвокатов нашей корпорации, — сказал Изя. — Он может и собрать, и офортмить, и подать материал по гражданскому правонарушению. Я не хочу, чтобы вы разговаривали с ним лично, поскольку не могу допустить, чтобы вы еще больше расстроились. А сам немедленно займусь анализом и расчетами будущей ситуации на рынке, потому что нам понадобится не один миллион, что-бы справиться с этим. Надеюсь, что лет через пять-шесть все благополучно завершится.
      — Я не могу столько ждать, — раздался голос Хеллера.
      — Ну, может, столько ждать и не придется, — ответил Изя. — Обычно в подобных исках, особенно если они фальшивые и сильно изматывают ответчика, тому приходится объявить себя банкротом задолго до окончания процесса, потому что он уже будет не в состоянии выплачивать зарплату своим адвокатам.
      — Изя, — произнес Хеллер, — вы в своем обычном пессимистическом настроении?
      — О, мистер Джет! Я говорю о судопроизводстве. Если учесть все, что мне о нем известно, меня скорее можно назвать оптимистом! Я еще не упомянул о возможности попасть в тюрьму и проиграть все из-за неявки в суд.
      — Это может помешать моей миссии, — в отчаянии сказал Хеллер.
      — Система законов для этого и предназначена, — ответил Изя. — Чтобы обогатить юристов и прочих бездельников и уничтожить всех остальных. Но не стоит унывать. Еще может начаться ядерная война и всех прикончить.
      — Планета с подобными законами только этого и заслуживает, — сказал Хеллер и ушел.
      Я немного встревожился. Но потом вспомнил, что в его багаже нет ни одной атомной бомбы.
      Но этот разговор заставил меня задуматься.
      Да, я знал, что на этой планете любой может предъявить иск кому угодно и по любому поводу и такое часто случается.
      Предположим, что мисс Щипли и Кэнди придет в голову подать на меня в суд по поводу их беременностей? Двойная опасность.
      Я представил себе, как буду скрываться, годами прячась в ночлежках и пытаясь уклониться от вручения иска, как буду сидеть в грязных судах и меня станут обрабатывать адвокаты типа Психо, Шизи и Словоблудинга.
      Я был ужасно виноват. Осознание этого меня немного ободрило. Если я на самом деле виновен, меня скорее всего признают невиновным. Только невиновные всегда оказываются виноваты.
      Я опять обратил внимание на мониторы и убедился, что графиня Крэк все еще сидит в своей комнате и безутешно рыдает.
      При виде этого зрелища мне стало гораздо легче.
      Но я и не предполагал, что впереди меня ждет ужасное испытание.
      Мне вот-вот предстояло увидеть молот глазами наковальни.
 

ЧАСТЬ СОРОК ВОСЬМАЯ

 

ГЛАВА 1

 
      На три дня Мэдисон оставил дело об отцовстве и предоставил событиям идти своим чередом. Тема секса и человека вне закона всегда актуальна. Дочку фермера Кукурузеллу Трахнер показывали по национальному ТВ в самое смотрибельное время. Она рассказывала когда, как и сколько раз занималась любовью с Уистером и даже предлагала продемонстрировать. Эти программы смотрело много зрителей.
      Хеллер растерянно бродил по улице. Графиня Крэк не выходила из комнаты. Миссия «Земля» застопорилась.
      Однако существовала опасность, что они снова возобновят свою активность. Я позвонил Мэдисону.
      — Мы добились своего, — сказал тот. — Когда иск будет обсуждаться в суде, дело может затянуться на несколько лет. Кульминационный момент наступит, когда она заявит, что он приказал членам своей банды изнасиловать все живое в округе, но это произойдет не раньше чем через несколько недель.
      — Я заметил, что одна из газет сегодня позволила себе писать об этом на третьей полосе, — сказал я.
      — Да, я знаю, — ответил Мэдисон. — Мы используем связи Роксентера, чтобы издателя уволили.
      — А что, если и другие газеты начнут писать об этом на третьей полосе? — Постепенно я понимал, как надо говорить с Мэдисоном.
      — Там тоже будут увольнения, — ответил он.
      — Но послушай, ты же не можешь уволить всех издателей в стране.
      — Могу! — ответил он.
      — Нет, не можешь, — упорствовал я.
      — Нет, могу! — настаивал он.
      — Послушай, — сказал я. — Если ты это сделаешь, то у нас не будет газет.
      — Вот именно, — ответил он.
      — Тогда почему ты не хочешь нанести Уистеру смертельный удар?
      — Смертельный удар? Я с негодованием отвергаю подобное предложение, Смит. Мы пытаемся помочь этому парню и сделать его бессмертным. Нам не потребуются смертельные удары! Когда мы закончим кампанию, он станет самым известным преступником в мире. Он навсегда останется в памяти людей, и о нем будут рассказывать легенды и слагать песни. Поэтому не упоминайте здесь ни о чем смертельном! — Судя по тону, он здорово разозлился.
      — Тем не менее один редактор написал об этом на третьей полосе, — заметил я.
      — Да, это так. Но как это ни печально, Смит, вы не профессионал. Неужели вы думаете, что я брошу это дело, не закончив?
      — Судя по тому, сколько раз этот стог сена показывали по телевизору и описывали в прессе, я думал, что ты уже закончил.
      — Да бросьте вы, Смит. Я вижу, что вы не только не профессионал в нашем деле, но даже не представляете себе, до какой степени его можно раздуть при нашей системе судопроизводства. Я думал, что вы будете этим утром на конференции. Но я вас там не заметил. Теперь мне ясно, почему вы занимаете мое время бесполезными звонками, когда мне могут звонить более важные персоны. Я не собираюсь заново повторять все, что говорил на брифинге. Посмотрите сегодняшние газеты. До свидания.
      Когда я снова набрал номер, никто не ответил. Мэдисон, наверное, сидел рядом с телефоном и не брал трубку. Или сам звонил какому-нибудь судье и объяснял ему, как решить то или иное дело.
      Я ошибся. На следующее утро стало ясно, что Мэдисон действительно не бросил эту историю. Победные заголовки! По сравнению с новыми статьями история об иске по поводу отцовства выглядела как церковная проповедь.
      Вот что там было написано:
 
      «БРОШЕННАЯ ЖЕНА ПОДАЛА НА ВУНДЕРКИНДА В СУД!
      ОБВИНЕНИЕ В АДЮЛЬТЕРЕ!
      ОТДАНО РАСПОРЯЖЕНИЕ ЗАДЕРЖАТЬ ВУНДЕРКИНДА
      Этим утром Психо, Шизи и Словоблудинг снова подали иск против Вундеркинда от имени миссис Пупси Лупцевич по обвинению в адюльтере с Кукурузеллой Трахнер.
      В соответствии с кодексом законов Канзаса и Нью-Йорка Психо, Шизи и Словоблудинг добились разрешения заморозить все текущие счета Вундеркинда вплоть до слушания дела о разводе.
      Рыдающая миссис Уистер во вдовьей одежде, всхлипывая, рассказала притихшим корреспондентам свою душещипательную историю. "Он бросил меня, — сказала она. — Целый год я даже не знала, где он. А сейчас выяснилось, что все это время он валялся на сене с Кукурузеллой Трахнер..."»
      Я был в таком восторге, что не мог сдержать крика радости и прошелся колесом по комнате. Я был уверен, что с Хеллером все кончено.
      Я кинулся к экранам. Крэк все еще сидела в своей комнате. Хеллер без передышки бродил по Центральному парку. Похоже, никто из них не читал статью и не видел новостей по ТВ.
      Наступил полдень. Мэдисон не медлил. Он твердо решил ковать железо пока горячо. В газетах появилась снабженная фотографиями информация о неудачной семейной жизни.
      «Пупси Лупцевич была племянницей проводника. И ездила на поезде вместе со своим дядей. Вундеркинд и его банда совершили нападение на поезд. Когда Вундеркинд проходил по вагонам в поисках богатых, которых можно ограбить, чтобы отдать деньги бедным канзаским фермерам, его взгляд упал на Пупси Лупцевич. Этот взгляд решил все. Поскольку дядя предупредил его, что он будет нести ответственность согласно акту Манна, если изнасилует девушку во время пересечения границы штата, Вундеркинд выхватил заряженный кольт и потребовал, чтобы немедленно нашли священника. Таковой как раз прятался в баре, и там, под дулами бандитских пистолетов, состоялась свадьба. О сексуальных подробностях того, что произошло на границе со штатом Миссури, будет сообщено в следующем выпуске».
      Да, чувствовался почерк мастера.
      Но Мэдисон кое-что упустил. Настоящего Вундеркинда!
      Убедившись, что Хеллер и Крэк до сих пор не знают о новом повороте событий, я позвонил Психо, Шизи и Словоблудингу.
      — Вы вручили настоящему Уистеру новый иск? — спросил я.
      Мне ответил Психо.
      — У нашего поверенного до сих пор поджилки трясутся, — сказал он. — Когда он вручал иск Уистеру, то заметил у него пушку и дал деру. Поэтому мы хотим попросить у полицейского инспектора Бульдога Графферти группу поддержки.
      — Послушайте, — сказал я. — Мне кажется, что иск можно послать по почте или еще как-нибудь.
      — Есть много способов, — отозвался Психо. — Самый популярный — передать иск члену семьи. Это совершенно законно, а если член семьи забывает отдать бумагу ответчику, вы выигрываете дело. Но этот дом неприступен, дворецкий не отпирает, поэтому нам понадобится помощь Графферти.
      — Вам не нужен Графферти, — сказал я и дал Психо точные указания, как поступить.
      Приникнув к экранам, я с нетерпением ждал развития событий.
      Примерно через час в дверь графини Крэк постучали.
      Она подняла заплаканное лицо от подушки и повторила:
      — Уходи.
      — Это я, мадам, — донесся голос дворецкого. — У двери стоит человек, который утверждает, что ему нужно поговорить с вами.
      — Скажите ему, чтоб уходил, — ответила графиня Крэк.
      Голос дворецкого:
      — Я уже сказал ему по домофону, мадам, но он клянется, что вы примете его. Он сказал, что его зовут Хисст.
      Графиня Крэк вскочила, как от выстрела.
      — Ломбар Хисст?
      — Кажется, именно так он и сказал, — прозвучал голос дворецкого. — Пустить его, мадам?
      — Боже мой, — произнесла графиня Крэк, и Бог знает какие мысли пронеслись в это мгновение у нее в голове. Потом она задумчиво сказала именно то чего я и ожидал: — Лучше впустить его.
      Паузам Потом уверенный стук в дверь. Графиня Крэк открыла.
      На пороге стоят потрепанный человечек в потрепанном пальто, в надвинутой на глаза потрепанной шляпе и протягивал бумагу графине Крэк.
      — Вы не Хисст, — сказала она.
      — Мадам, вы совладелец дома вместе с Уистером, поэтому я вручаю это вам. Иск вручен. — Он сунул бумагу ей в руки и убежал.
      Придя в замешательство от подобного вторжения, она развернула бумагу.
      И ее изумленному взгляду предстал иск Пупси Уистер, урожденной Лупцевич, во всей своей красе.
      Графиня Крэк схватилась за дверь. Бумага в ее руках задрожала.
      Из ее горла вырвался крик раненого зверя.
      Она снова прочла документ и пошатнулась.
      Ей с трудом удалось войти обратно в свою комнату.
      Графиня Крэк постояла какое-то мгновение, опустив голову, как олицетворение рухнувших и поруганных надежд, и уронила бумагу на пол.
      Потом прошла в ванную и остановилась, прислонившись к двери и закрыв глаза рукой.
      Затем повернулась, подошла к телефону и стала нажимать на кнопки, но пальцы ее не слушались, и она набрала номер неправильно. Пришлось набирать еще раз.
      — Президент Мамми Бумп слушает, — раздался голос.
      — Мамми, — сказала графиня потухшим голосом, — он уже женат.
      — О Боже мой! — воскликнула Мамми. — О, бедная крошка! Ну, видит Господь, с моряками всегда так бывает.
      — Мамми, что мне делать?
      — Делать? — переспросила Мамми. — Ну, золотко, не связывайся с ним. Мужики всегда лгут. Собирай вещи и приезжай, а твой друг Мамми позаботится о тебе. Здесь полно миллионеров. В том числе и арабских принцев. Ты приедешь, поплачешь на плече у Мамми, и я тебе помогу.
      — Хорошо, — всхлипнула графиня Крэк и повесила трубку:
      В комнату вошла молодая женщина в платье горничной.
      — Вы звали, мадам?
      Остальная прислуга стояла у двери.
      — Нет, — произнесла графиня Крэк. — А впрочем, да. Уложите мои вещи.
      Она пустым взглядом уставилась на телефон.
      Да, это был самый настоящий смертельный удар. Я просто себя не помнил от радости. Я понял, что она колеблется, раздумывая, звонить Хеллеру в его офис, чтобы попрощаться, или нет.
      И все-таки она решила не звонить. Едва сознавая, что делает, она нажала кнопку автоматического набора.
      — Кассир центрального бюро заказов в кредит, — произнес голос.
      Графиня Крэк безжизненным голосом сообщила номер кредитной карточки компании «Соковыжималка» и добавила:
      — Мне надо уехать в Атлантик-Сити.
      — Срочно, или вы не торопитесь?
      — Все равно.
      — Вы останетесь там надолго? Или поедете туда и обратно?
      — Все равно.
      — Вы хотите ехать автобусом? Поездом? В лимузине? На вертолете?
      — Если бы у меня был свой корабль, я бы уехала домой, — глухим голосом ответила она.
      — Хорошо, мадам, я проверил вашу кредитную карточку. Счет, как всегда, неограничен. Сегодня утром у меня было сообщение... Да, вот оно. В продажу поступила яхта Моргана. Двести футов, экипаж укомплектован, может немедленно выйти в море. Она снабжена стабилизаторами против качки, пятью салонами, двумя бассейнами, каюта владельца украшена позолотой. В Атлантик-Сити ее можно поставить в маленькой бухте Гарднера, что рядом с казино, или в любой другой бухте. Таким образом вы избавите себя от тягостной необходимости жить в одном из отелей при казино. Капитан и экипаж отказались уволиться. Мой помощник рядом говорит, что «Золотой закат» — так она называется — можно доставить на пирс Гудзона в маленькую бухту Семьдесят девятой улицы приблизительно через час, если это вас устроит.
      — Мне все равно, — сказала графиня Крэк.
      — Очень хорошо, мадам. Я отдам распоряжение, чтобы оформили трансфер и все прочее и сняли с вашей кредитной карточки сумму, покрывающую все расходы. Яхта будет ждать вас в условленном месте. Рад помочь вам, мадам. Надеюсь, приятная прогулка по морю поднимет ваше настроение. — И неизвестный мне клерк повесил трубку.
      Я чуть в обморок не упал. Сколько стоит яхта? Я слышал, что Морган однажды сказал: «Раз человек интересуется, сколько может стоить содержание транспортного средства, значит, ему лучше его не приобретать».
      Я был уверен, что моя полумиллионная гарантия от «Соковыжималки» растает, как струйка дыма.
      Я разрывался между счастьем видеть графиню Крэк сломленной и ужасом перед мыслью, на что способен Мудур Зенгин в припадке ярости.
      Я наблюдал за экраном, но смотреть было не на что. Графиня Крэк сидела, уставившись в пол. Только на периферии доступного мне поля зрения я мог видеть, что ее горничная собирает вещи, а роковой документ, на который она время от времени наступает, валяется в центре комнаты на ковре.
      Но на этом коварные шутки судьбы еще не закончились. Правильнее будет сказать, что она собралась меня прихлопнуть. Судьба готовилась обернуться ко мне своей мрачной стороной.
      Вещи графини Крэк увезли на причал в маленькую бухту Семьдесят девятой улицы на нескольких такси. Белая длинная яхта была пришвартована в устье реки, и от нее отплыли два скоростных катера, готовые принять на борт графиню, ее вещи и горничную.
      Мне неожиданно пришло в голову, что вскоре она окажется вне досягаемости моего приемника-декодера. Она будет на яхте, и у нее может появиться желание отправиться куда угодно, а я не смогу следить за ней. Ну и ладно. Может, яхта взорвется и потонет. Мне хотелось смотреть на происходящее с оптимизмом.
      Когда убеленный сединами капитан в фуражке с позолоченным околышком галантно помогал безмолвной графине взойти на катер, я услышал, как отворилась входная дверь.
      Я прикрыл приборы, но не вышел из комнаты.
      С момента своего возвращения я опасался неприятностей. Мисс Щипли и Кэнди не разговаривали со мной, но постоянно шептались друг с другом. И я был уверен, что это не предвещает ничего хорошего.
      И оказался прав.
      Мисс Щипли и Кэнди даже не сняли пальто, а сразу прошли ко мне. Мисс Щипли стянула перчатки, и обе женщины уселись и уставились на меня.
      — Послушай, ты, — свирепо начала мисс Щипли. — Нам надо поговорить.
      — О чем? — спросил я в ужасе.
      — О детях, которые появятся на свет, — ответила она.
      — Нет, погодите, — прервал ее я. — Роксентер отправляет всех, кто забеременел, в свой абортарий. Не понимаю, почему бы вам обеим туда не поехать. Вас уволят, если вы этого не сделаете.
      — В том-то все и дело, — сказала мисс Щипли. — Психиатрическое регулирование рождаемости оказалось полной (...). Наверное, то же относится и ко всему тому, что они говорят о рождении ребенка. Мы намерены испытать все радости материнства. Существует только один способ сделать так, чтобы нас не уволили.
      У меня постепенно волосы начали вставать дыбом. Они всегда вставали, когда мисс Щипли так на меня смотрела.
      — Кэнди и я приняли решение, — продолжила мисс Щипли.— Другого выхода нет.
      — И что? — спросил я, ожидая самого худшего. И это худшее я получил.
      — Ты должен жениться на нас, — ответила мисс Щипли.
 

ГЛАВА 2

 
      Когда мисс Щипли привела меня в чувство, выплеснув мне в лицо стакан воды, я застыл на месте, бесцельно глядя в пространство.
      Потом попытался заговорить, попытался убедить себя, что меня зовут не Хеллер. Я пытался сказать мисс Щипли, что она не графиня Крэк.
      Скорее всего мне не удалось произнести ни звука, потому что заговорила Кэнди:
      — Похоже, эта новость его ошеломила, Щипли. Давай пока поужинаем и дадим ему время прийти в себя, а уж тогда скажем все остальное.
      Они вышли, а я остался неподвижно сидеть на месте.
      Через полчаса появилась мисс Щипли. Они, конечно, уже закончили ужинать, но в руке Щипли все еще сжимала вилку, которой воспользовалась не по назначению — а чтобы выпихнуть меня в гостиную. Будучи не в силах обороняться, я опустился на софу. от ужаса ноги меня не держали. Но в то же время я осознавал, что это еще не конец.