Глава 35

Солнце еще не успело взойти над Чертовой щелью, когда мы оказались за воротами хутора и двинулись в сторону леса.

Семен с радостью согласился присоединиться к нам, хотя радость его показалась мне несколько наигранной.

Этот человек все время производил на меня двойственное впечатление. Как только мы окажемся в городе, придется серьезно заняться выяснением его прошлого и тех обстоятельств, из-за которых Лания предпочла от него избавиться. Пока же мне придется следить за каждым его шагом. Хотя вряд ли в лесу он может представлять для нас опасность — здесь каждый человек на счету, и каждый неверный шаг может грозить гибелью всем.

Мрачную характеристику Темному лесу дал не только Семен, но и все хуторяне, которым пришлось побывать вблизи опасного места. Однако первое впечатление противоречило этим утверждениям.

На мой взгляд, он выглядел приветливо и даже красиво. Темный лес вовсе не казался темным. Он состоял из редко расположенных деревьев без подлеска и больше напоминал ухоженный парк. Деревья, правда, были необычной формы. Издали они походили на желтые шары, разбросанные модернистским скульптором по пологим склонам холмов.

Когда мы подошли ближе, стало ясно, что эти растения ничего общего с земными деревьями не имеют. Вместо листьев их крона состояла из туго закрученных желтых спиралей, собранных в компактный шар около трех метров в диаметре.

Семен предупредил, что к растениям нельзя подходить ближе чем на десять шагов. В это время года у них начинался сезон охоты: любое живое существо, нарушившее невидимую границу, становилось жертвой сидящих в засаде растительных хищников. Спирали распрямлялись, и дерево выстреливало сотнями длинных шестиметровых жгутов с присосками на концах.

— Вообще-то они не плотоядные, — пояснил Семен, — для пропитания им достаточно света местного солнца и солей, которые они добывают из земли. Но в весенний период размножения деревья нуждаются в дополнительной подпитке. Тогда они становятся настоящими хищниками. Мужские экземпляры способны открепляться от почвы и передвигаться наподобие перекати-поля.

Если сезон охоты окажется неудачным — растение не завязывает плодов. Благодаря этой особенности уже много лет лес не расширяет своих границ. Ни одно живое существо, обладающее инстинктом самосохранения, не нарушает его покоя. А покинувшие свои места деревья возвращаются обратно, едва заканчивается сезон охоты.

— Если все это так, то их неверно называть растениями. Они должны ориентироваться в пространстве, а значит, у них есть какая-то нервная система…

— Может, она у них и есть. Толком их никто не исследовал. Все, кому дорога жизнь, держатся от Темного леса подальше. Его деревья очень опасны, а сейчас как раз начинается сезон охоты и спаривания.

— Спаривания?

— Ну да. В этот период мужские особи, как я уже говорил, способны перемещаться. Они находят самок, никогда не покидающих своих мест, и спариваются.

— Каким образом они передвигаются? Ведь перекати-поле двигаются только по ветру, они не могут самостоятельно выбирать направление!

— Эти могут. Они поочередно отталкиваются от земли своими спиралями и катятся, куда хотят.

— Ничего себе… Может, у них и глаза есть?

— Я как-то рассматривал одного из них, попавшего под обвал. Видимых глаз у них нет, но на коже по всей поверхности разбросаны странные прозрачные клетки. Возможно, они видят всей кожей.

— Как они расправляются со своими жертвами, у них есть какие-то рты?

— Опутывают спиральными жгутами. На конце каждого — присоска величиной с пятак. Вроде бы небольшая… Но она выделяет жгучий сок, растворяющий ткани жертвы, и всасывает эту смесь. Через пару часов от животного, попавшего к ним в спирали, остается один скелет. Сейчас, во время сезона охоты, нужно быть особенно внимательным, — еще раз предупредил Семен. — В другое время они способны только стрелять своими жгутами в неосторожно приблизившегося человека, а сейчас могут активно преследовать свои жертвы. Идите за мной след в след и старайтесь не шуметь.

Некоторое время все угрюмо молчали, осваиваясь с полученной информацией. Мы уже подошли к опушке леса так близко, что можно было рассмотреть отдельные деревья.

Хотя они росли на больших расстояниях друг от друга, задача пересечь лес, не приближаясь к растениям, казалась невыполнимой.

— А обойти этот лес нельзя? — поинтересовался Северцев, внимательно разглядывая опушку сквозь электронный бинокль.

— Можно. Но это займет не меньше трех дней. К тому же хрен редьки не слаще. Дорога в обход идет через непроходимые топи.

— Я через лес не пойду! — решительно заявила Анна. — Мне эти круглые твари совершенно не нравятся!

— Они реагируют на звук. Если идти достаточно тихо, с нами ничего не случится.

— Вот вы и идите первым, а я посмотрю, как это у вас получится!

— Вообще-то мы можем вернуться обратно на хутор. Или у тебя есть другое предложение? — спросил я Анну, не скрывая своего неудовольствия ее высказываниями.

Анна бросила в мою сторону яростный взгляд и решительно двинулась к опушке. Семен тут же остановил ее и заставил идти за собой. Он шел медленно, проверяя каждое место, куда ставил ногу, словно передвигался по минному полю.

Постепенно мы приблизились к переднему ряду деревьев настолько, что можно было рассмотреть отдельные спирали, расслабленно свисавшие до самой земли. Ствол дерева по форме напоминал друзу кристаллов, ориентированную одинаково во все стороны. Похоже, для этих созданий не существовало верха и низа, и они с одинаковым успехом могли опираться на землю любой частью своей кроны. Возможно, у них не было даже настоящих корней, их роль могли играть те присоски, что в данный момент оказались ближе всего к земле.

Я заметил, что в нижней части кроны все жгуты уходят под землю. От этого растение чем-то напоминало закрепленный якорями аэростат. Но якоря можно выдернуть в любую минуту…

Я проверил заряд в бластере. Слава богу, что нам удалось вернуть оружие. Правда, если дело дойдет до серьезной стычки, батарея разрядится после нескольких выстрелов, и бластер превратится в простую дубину.

Семен уверенно шел вперед, хотя казалось, что перед нами нет безопасного прохода. Только когда мы вслед за ним вошли в ручей, пересекавший опушку, стал ясен его план.

Метров через двести русло ручья превратилось в глубокий овраг, и, следуя за его изгибами, мы смогли углубиться в лес. Из-за постоянных поворотов русла трудно было ориентироваться.

На дне оврага росли отдельные экземпляры шаровых деревьев, но встречались только молодые особи с недоразвитыми спиралями.

— Опасными они становятся лишь после того, как достигнут половой зрелости и выйдут на свою первую охоту. Взрослые не возвращаются обратно в овраг — поэтому здесь один молодняк.

— Вы уже шли этим путем?

— Конечно. Именно так я добрался до хутора, когда бежал из города. Беда в том, что в этом лесу ничто не остается постоянным. Деревья не стоят на месте, могут встретиться любые сюрпризы… И, пожалуйста, говорите тише…

— Вы всерьез думаете, что эти растения могут обладать слухом? — спросил Северцев, не скрывавший своего скепсиса во время всех объяснений Семена. — По-моему, это ерунда, красться как лисы в огороде. Мы могли бы выжечь дорогу в этом лесу за несколько минут.

— И лишились бы при этом последних зарядов бластеров. Они могут нам еще пригодиться в городе, — возразил я. — А вот что касается слуха у растений, я тоже в это не верю.

— И совершенно напрасно, — шепотом откликнулся Семен. — У них есть глаза, я в этом убедился, почему не быть и слуху?

Мы наткнулись на засаду минут через пять, хотя скажи мне кто-нибудь до этого случая, что засаду могут устроить растения, я бы не поверил.

Русло ручья резко свернуло в сторону, и мы неожиданно оказались перед пятеркой взрослых деревьев. От передних растений нас отделяло не более нескольких метров.

— Не двигайтесь… — прошептал Семен, мгновенно застывший на месте. По его лбу катились крупные капли пота. — Их глаза не способны видеть резко, они могут заметить только движущийся предмет…

Я подумал, что он знает о хищных растениях слишком много для простого инженера, попавшего в этот мир несколько лет назад.

— Почему бы их просто не сжечь? — спросил Северцев, приподнимая бластер.

— Это привлечет остальных. Те из них, что находятся наверху, будут на дне оврага уже через несколько минут.

— Они способны передвигаться так быстро?

— Очень быстро. Эти минуты понадобятся им лишь для того, чтобы вытащить свои жгуты из почвы.

— Что же вы предлагаете? Ждать, пока они нас заметят?

Семен не ответил. Было видно, что он мучительно искал выход и, кажется, не находил его. В конце концов деревья почувствовали наше присутствие. Их жгуты лениво зашевелились и стали тыкаться в разные стороны, словно руки слепцов, ощупывавших пространство вокруг.

Пока, на наше счастье, они оставались свернутыми, но если они развернутся… У нас не останется ни единого шанса. Мы не сможем ни отступить, ни увернуться. Стены оврага в этом месте сошлись слишком близко, мы оказались в ловушке. Нужно было что-то немедленно предпринимать.

Больше нельзя было полагаться на нашего проводника. Я хорошо знал, как выглядят люди, потерявшие самообладание в напряженной ситуации, когда на карту поставлена их жизнь.

— Если мы двинемся, они выбросят свои жгуты… У нас нет выхода… Это конец!

В шепоте Семена отчетливо слышались истерические нотки.

В это мгновение я услышал шорох за нашими спинами и, обернувшись, увидел, что позади из-за кромки оврага показалось еще одно дерево. Оно наклонилось над краем, совсем как подслеповатый человек, желающий рассмотреть, что происходит внизу.

— Стреляйте! — крикнул я Северцеву. Только у меня и у него были бластеры, но капитан находился в более выгодной позиции.

Взрыв энергетического снаряда показался мне оглушительным. Он разметал и сжег преграждавшие нам путь деревья. Пламя еще не опало, когда я бросился вперед, увлекая за собой остальных.

На короткое мгновение мы погрузились в облако отвратительно вонявшего дыма. Склоны оврага были усеяны обломками стволов, из которых сочилась мерзко пахнувшая желтоватая жидкость. Обломки показались мне похожими на оторванные человеческие руки. Сходство еще больше усилилось оттого, что отдельные спирали продолжали шевелиться.

Анну вырвало, но даже после этого я не позволил никому останавливаться, опасаясь погони. На склонах оврага я заметил и другие, гораздо более неприятные предметы… Мы не могли себе позволить даже короткой остановки, но я не сомневался, что там валялись части обглоданных человеческих скелетов.

К счастью, русло ручья впереди оставалось пока свободным, и вскоре ужасное место осталось позади.

— Они обязательно будут нас преследовать! — проговорил Семен, ежеминутно оглядываясь, хотя извилистые стены ущелья не позволяли рассмотреть что-нибудь дальше чем на несколько десятков метров.

— После нашего выстрела разгорелся хороший пожар. Трава и кусты на дне оврага сухие. Возможно, это их остановит.

— Они могут броситься на нас сверху.

— Ну, для того чтобы это сообразить, им нужно иметь что-нибудь получше примитивной нервной системы.

— Вы не знаете, насколько опасны эти твари! Наша единственная надежда — добраться до скального массива раньше них. Они не умеют лазить по голым камням.

— Как далеко до него?

— Километра два. Этот ручей там начинается.

— В таком случае мы успеем. Им нужно оторваться от земли, прежде чем начать погоню, и на это уйдет уйма времени.

Я старался его успокоить, хотя сам не был уверен, что мы сумеем добраться до скал. Анна слишком быстро теряла силы во время изматывающего марафона по дну оврага. Мы бежали, перепрыгивая через обломки камней, спотыкаясь на осыпях и проваливаясь в коварные, незаметные с первого взгляда болотистые места.

Каждую минуту на наши головы могли обрушиться смертоносные растительные хищники.

И все же Анна держалась лучше Степана. Она не нуждалась в моей поддержке, даже моральной. С этой ролью вполне справлялся Северцев, и, кажется, ее это вполне устраивало. Впрочем, и меня тоже.

С той минуты как я узнал о том, что настоящая Лания находится в Липоне, женская привлекательность Анны перестала для меня существовать.

Иногда сзади слышался шум осыпавшихся со стен оврага камней, но у нас не было времени, чтобы выяснить, что же там происходит.

Совершенно неожиданно овраг закончился, упершись в почти отвесную стену, плавно переходившую в многометровую наклонную скалу, по которой вниз низвергался ручей, превратившийся здесь в настоящий водопад.

Взобраться на эту скользкую от воды стену казалось совершенно невозможным, но нас подстегивал приближавшийся сзади шум. Спешно опоясавшись страховочной веревкой и цепляясь за мельчайшие трещины, мы все четверо через несколько минут уже висели над дном оврага на порядочной высоте. И вовремя.

Внизу появились первые преследователи. Около дюжины желтых шаров подкатилось к скале и, не обращая внимания на льющуюся сверху воду, стали ощупывать ее поверхность своими жгутами.

— Вы уверены, что они не смогут подняться вслед за нами?

— Раньше они не умели лазить по скалам. Но эти твари хорошо приспосабливаются и каждый год преподносят какие-нибудь сюрпризы. Ни в чем нельзя быть уверенным, к тому же… — Дернувшись, он замолчал, не докончив фразы.

Одно из растений выбросило вверх все свои жгуты, и они прочно присосались к скале всего в нескольких метрах от сапог Семена. Затем жгуты стали медленно сокращаться, подтягивая ствол вверх.

Не дожидаясь конца этого акробатического упражнения, я нащупал увесистый камень и, тщательно прицелившись, швырнул его в расщелину, за которую зацепилось сразу несколько отростков. Дерево дернулось и свалилось вниз на остальных хищников.

Их отростки перепутались, и пока они разбирались друг с другом, мы стремительно рванулись вверх, стараясь добраться до пологой каменной полки, прежде чем начнется следующая атака.

Через несколько минут мы оказались на узком каменном балконе, находившемся над оврагом на высоте примерно сорока метров.

Отсюда было хорошо видно, что большую часть русла заполнила шевелящаяся желтая масса. Растений было так много, что они мешали двигаться друг другу.

К счастью, те, что находились под нами, больше не повторяли попыток взобраться на скалу, и мы смогли немного перевести дух.

Глава 36

Мы шли по гребню весь день. Темный лес остался далеко позади. Путь по скальной гряде был длиннее и не так удобен, как путь по равнине, но никто не согласился спуститься вниз, хотя Семен уверял, что в пустынной степи, раскинувшейся вдоль подножия гряды, нет никаких опасных животных.

Наступил фиолетовый закат, солнце успело скрыться за грядой облаков, низко висевших над далекими западными вершинами, когда мы впервые увидели город.

Он раскинулся под нами на большом пространстве. До него оставалось не больше пары километров, и с такого расстояния в прозрачном вечернем воздухе были хорошо видны мельчайшие детали на его улицах.

Это был странный город, чтобы не сказать больше. С первого взгляда можно было определить, что его строили не люди. Прежде всего неземная архитектура ощущалась в абрисе зданий, состоявших из поставленных друг на друга усеченных пирамид, постепенно уменьшавшихся к верхней части строений.

Человеческий глаз поражала несимметричность этих конструкций. Стороны пирамид казались непропорциональными, а сами они расхлябанно разъезжались в разные стороны.

Было непонятно, почему эти нагромождения держатся друг на друге и до сих пор не рухнули. Впрочем, кое-где они все же обвалились, и огромные обломки, казавшиеся отсюда детскими кубиками, перегораживали улицы. Я подумал, что эти разрушения скорее всего дело человеческих рук. Со стороны города доносилось приглушенное стаккато очередей старинного порохового оружия.

Несмотря на постепенно сгущавшуюся темноту, улицы этого мрачного города не освещал ни один огонек, если не считать вспышек выстрелов и красноватых разрывов гранат.

— Что там происходит? Оцените обстановку, — потребовал я от Семена, передавая ему свой электронный бинокль, снабженный устройством ночного видения.

Наш проводник молчал минут пять, разглядывая поле боя.

— Плохо дело у федералов. Бойцы Демероса прижали их к северной окраине и полностью заблокировали пути отхода. Им не продержаться там больше суток.

В его голосе мне послышалось откровенное злорадство. Не желая соглашаться с ним, я возразил:

— Весь северный фланг кажется совершенно свободным. Там даже выстрелов не видно!

— Конечно, их там не видно! Там силовая стена призрачного города. Через нее невозможно пройти.

Вероятно, он говорил правду. Окруженная группа бойцов, среди которых, возможно, находилась Лания, почти не отвечала на огонь противника. Наверно, боеприпасы у них были на исходе.

Для меня было полнейшей загадкой, откуда на планете взялось старинное пороховое оружие и почему Демерос не ощущает недостатка в боеприпасах. В конце концов я был вынужден вновь обратиться за разъяснениями к Семену.

— В пустыне полно оружия и складов. Они появляются там чуть не каждый день. Оружие, боеприпасы — все новенькое, в упаковках. Но отряд федералов отрезан от пустыни и не может пополнить запасов.

— Появляются каждый день? Откуда?

— А об этом лучше спросите у Гифрона. Ему нравится эта война, раз он ее поощряет. Возможно, он так развлекается, разыгрывает для себя пьесу с историческими декорациями. В этот раз он почему-то выбрал двадцатый век. Год назад тут был восемнадцатый, и Демерос с не меньшей эффективностью использовал мечи и алебарды. В конце концов, не оружие решает результат схватки, а уверенность в собственных силах. Отряд Брове — первое серьезное подразделение, с которым пришлось здесь иметь дело, и скорее всего — последнее. После его разгрома вряд ли кому-нибудь захочется оспаривать лидерство Демероса.

— Ну, это мы еще посмотрим…

— Если вы собираетесь вмешаться в эту потасовку, которая нас совершенно не касается, я вам не попутчик! — проворчал Северцев, с раздражением отбросив на ремне свой электронный бинокль. — К тому же это совершенно бесполезно. Они уже проиграли, и вы ничего не сможете изменить.

Возможно, он прав. Скорее всего он прав. Но я не мог не вмешаться и помнил по крайней мере об одной серьезной причине, по которой всем придется присоединиться к моему решению.

— Скажите, капитан, вы собираетесь выбираться отсюда?

— Разумеется!

— А каким образом?

Мне показалось, мой вопрос поставил капитана в тупик, но лишь на короткое время.

— Обычно возвращаются тем же путем, по которому пришли, — если неизвестны

другие.

— Это очень правильное и точное наблюдение. Вот только мы взорвали Чертову щель, если вы помните. — Это было достаточно жестоко, напоминать ему о взрыве, погубившем всех его десантников, но у меня не было другого выбора. — Единственный способ, который у нас теперь остается, — пройти до конца предложенный нам путь. Или, выражаясь языком Семена, полностью отыграть свою роль. Возможно, после этого выход найдется сам собой.

— Мне бы вашу уверенность, — проворчал капитан. — Но вообще-то вы правы. Здесь мы ничего не высидим, придется идти в город, раз уж хутор нас не принял. И лучше заранее определиться, на чьей мы стороне.

Я понимал, что, присоединившись к уже проигравшим схватку остаткам федералов, как окрестил их Семен, я обрекаю свой крохотный отряд почти на верную гибель.

Я мучительно искал другого решения и не находил его. Сейчас еще оставался небольшой шанс прорваться к федералам, воспользовавшись внезапностью и возможностью ударить в спину отряду Демероса. А что делать потом?

Конечно, прежде всего я должен убедиться, что Лания жива и находится среди оборонявшихся. Однако это имело значение только для меня, я не имел права вести за собой остальных, принося в жертву своей личной цели их жизни.

— Нам придется расстаться. Я попробую воспользоваться темнотой и остатками зарядов в бластерной батарее. Возможно, мне удастся их одурачить, возможно, просто повезет. Что бы там ни случилось, это касается меня одного. Ждите здесь. Если там будет проход, я дам вам знать. Рации пока еще работают…

— Постойте! — Семен неожиданно вмешался в мою прощальную тираду. — Есть более простой выход. Если вы хотите проникнуть в отряд федералов, можно воспользоваться системой подвалов. У каждого из этих домов она есть, и они соединяются друг с другом.

— Тогда почему ими не воспользовались до сих пор осажденные, чтобы выбраться из кольца?

— Потому что эти подвалы обладают одним странным свойством — все они ведут в одну сторону. Только к стене призрачного города. Попытка повернуть обратно бессмысленна — на следующем же повороте ваше направление изменится. Вы можете в любой момент покинуть подвалы, наверх дорога открыта, а по ним можно двигаться только в одном направлении — к стене города.

— Довольно странные подвалы.

— В этом городе много странного.

— Но в таком случае мы окажемся в ловушке.

— Это уж точно, — подтвердил Семен, — и именно по этой причине я остаюсь.

— Вот к тебе-то как раз мое предложение не относится. Прежде я должен выяснить, что там у тебя произошло с мисс Брове и почему тебя выставили из отряда. Пойдешь со мной и запомни — если я замечу что-нибудь подозрительное, на тебя у меня зарядов хватит.

— Я запомню, — угрожающе проговорил Семен, не трогаясь с места.

— Пойдешь первым!

Он бросил на меня взгляд, полный ненависти, однако подчинился. Мы еще не успели начать спуск, когда я понял, что Северцев собирается последовать за нами.

— Послушайте, капитан, я приказал вам остаться!

— А я не ваш подчиненный. На корабле вы еще могли командовать, но здесь я сам буду решать, что мне делать.

— А Анна?

— Что мне ее, одну оставлять? По отдельности мы все здесь погибнем. Будем прорываться вместе, чем бы это ни кончилось.

Больше я не стал возражать. Мне было приятно лишний раз убедиться в том, что в лице Северцева я приобрел друга немного своевольного, зато настоящего.

Когда мы одолели спуск и подошли к окраине города, фиолетовая вечерняя заря еще давала достаточно света, чтобы различать дорогу, хотя силуэты домов вокруг нас уже погрузились в сумрак, мешавший рассмотреть что-нибудь дальше десятка шагов.

На грани любой из футуристических пирамид, составлявших коробки зданий, легко было устроить засаду. Но бойцы Демероса уже предвкушали победу и вели себя достаточно беспечно.

Мы ориентировались по вспышкам выстрелов и звукам недалекого боя. Улицы петляли, перекрещивались, слагаясь в какой-то ненормальный лабиринт, и, если бы не стрельба, мы бы давно потеряли нужное направление.

Неожиданно шедший впереди Семен, спину которого я все время держал в перекрестии своего бластера, доверяя ему тем меньше, чем ближе мы подходили к позициям федералов, резко остановился и показал рукой на темную громаду перекрывавшего улицу здания.

— Это здесь. Здесь надо спускаться в подвалы!

— Откуда ты знаешь? — Мне казалось, что до места, откуда слышались выстрелы, оставалось еще несколько сотен метров.

— Потому что я здесь был и не раз пользовался этим проходом. Каждое здание имеет выход в подземную галерею. Но только этот ход ведет туда, куда нам нужно.

Пришлось поверить ему на слово. Нам все равно не оставалось ничего другого. Я старался успокоить себя мыслью, что его жизнь сейчас целиком зависит от нашей безопасности, но это плохо помогало.

Громада чужого здания давила на психику, и мы чувствовали себя так, словно входили в гробницу какого-то фараона. В известном смысле так оно и было — эти здания, по сути, являлись памятниками давно погибшей цивилизации. Неожиданно я почувствовал на своей руке чью-то прохладную ладошку. Я не стал оборачиваться, потому что знал, что это Анна.

— Боишься? — услышал я тихий шепот, и мы оба понимали, что этот вопрос не имеет отношения ни к моему мужеству, ни к предстоявшему бою. А потому, ни секунду не колеблясь, я искренне и так же тихо ответил на одном выдохе:

— Боюсь.

— Не бойся. Она там. И с ней пока все в порядке. В конце концов, еще совсем недавно мы были одним целым. Я ее чувствую, Олег.

Всего несколько коротких слов, но здания почему-то потеряли для меня свою угрюмость, а темнота входа в новую неизвестность перестала быть такой плотной.

Один за другим мы растворялись в этой темноте и исчезали. Каждый на какое-то время оставался наедине с собой, со своими страхами и со своим мужеством.

Пожалуй, только к Семену сказанное не относилось в полной мере, потому что его зеленоватый силуэт ни на секунду не исчезал из перекрестия ночного прицела моего бластера. Не имело никакого значения, что там оставалось всего два заряда, — мы оба прекрасно понимали, что этого больше чем достаточно, чтобы оборвать одну человеческую жизнь.

В темноте вспыхнул узкий и ослепительно белый луч фонаря в руке капитана. Он заскользил по стенам, таким древним, что пронесшиеся над ними тысячелетия оставили на их поверхности свой шершавый след. От стен веяло холодом и безнадежностью. Мы находились внутри кубического пространства, отрезанные от всего остального мира этими тысячелетними стенами, даже входа, приведшего нас сюда, не было видно.

— Где же здесь спуск, Семен, где проход?

— Он должен быть здесь.

Казалось, наш проводник колебался, и это мне совсем не понравилось.

— Поторопись. Если через пять минут ты не найдешь проход а…

Я выразительно щелкнул предохранителем бластера. Я не люблю угроз и стараюсь к ним не прибегать, но этот человек излучал какой-то утробный страх с той самой минуты, как мы начали спуск и вошли в здание. Я боялся, что этот страх в любой момент может толкнуть его на необдуманный поступок. Больше всего настораживало то, что я не знал причины такого страха.

— Да пошли вы все! — крикнул Семен и бросился вперед, в темноту.

Мой палец ощутил непомерную тяжесть гашетки — я не мог стрелять в спину того, с кем еще совсем недавно делил кусок хлеба и опасности Темного леса.

— Остановись! Я стреляю!

Он и не подумал останавливаться, а я так и не сумел выстрелить. Мимо моего уха со свистом пронесся тяжелый предмет, и вопль, донесшийся из темноты, подтвердил, что нож Анны нашел свою цель.

Наверное, она знала об этом человеке что-то такое, чего не знал я сам. Когда мы подошли к распростертой на полу фигуре, лежавшей в луже темной жидкости, Анна направила на нее луч своего фонаря, окунула палец в эту жидкость и внимательно осмотрела его.

— Так я и думала. Голубая.

— Но он же был совсем как мы… Я не заметил никакого внешнего управления!

— И все же это зомбит, посмотри сам.

Она поднесла испачканный кровью палец к моему лицу. Мне не нужно было определять его цвет, достаточно было запаха, чтобы согласиться с ней. Только кровь зомбита пахла скипидаром.

— Ты знала об этом раньше?

— Догадывалась, но не знала. Они становятся с каждым разом все совершеннее, все хитрее. Он выполнил свое задание, привел нас туда, куда приказывал его хозяин. Идти с нами дальше ему не было никакого резона.

Лежавшая на полу фигура слегка шевельнулась, я направил в лицо Семена луч фонаря, и мне показалось, что его губы шевельнулись, словно он силился что-то сказать.

Анна нагнулась. Я думала, она хотела разобрать последние слова умирающего, но я ошибался. Совершенно равнодушным движением Анна выдернула из раны нож, словно лежавшее перед ней существо никогда не было человеком. Словно она сама не была зомбитом… Пусть не таким, как этот, без внешнего управления, но все же…

— Этот гад завел нас в ловушку! — произнес капитан, не отрывая глаз от экрана своего искателя. — Здесь нет никакого прохода. Сплошные стены. Исчезла даже дверь, в которую мы вошли!

— Куда же он тогда бежал? — с сомнением спросила Анна.

Я тоже чувствовал, что здесь что-то не так. Не должно быть так. Гифрону не нужна наша гибель. По-видимому, он все еще надеялся на мое сотрудничество. И даже не получив согласия, начал выполнять свою часть предложенного мне договора. Он привел меня к Лании, использовав для этого одного из своих рабов… И значит, здесь должен быть проход!

— Ищите. Направьте луч локатора на пол. Ищите любые пустоты.

Тишина в этом мертвом здании стояла такая, какая бывает лишь в замурованном склепе. Снаружи не проникало ни единого звука, и я не знал, продолжается ли еще бой, держится ли отряд Лании или все уже кончено…

Даже если я опоздаю, с точки зрения Гифрона договор все равно будет выполнен. Он старается явно не вмешиваться в действия людей, предпочитая роль зрителя.

Минут пятнадцать было слышно лишь наше тяжелое дыхание. Казалось, во всем мире горел только зеленоватый экран искателя. Он медленно двигался вместе с капитаном, обходившим зал постепенно расширявшимися кругами.

— Есть! — услышал я наконец долгожданный возглас. Капитан остановился и постучал по полу рукояткой ножа. Звук засвидетельствовал, что локатор не ошибся.

— Толщина плиты в этом месте сантиметров пятнадцать-двадцать. У нас нет никаких инструментов, и я не вижу ни малейшей трещины в полу.

— Значит, будем взрывать.

— В моем бластере осталось не больше двух зарядов.