Глава 19

Последующие наши переходы прошли без всяких происшествий под надежной охраной молдрома. К вечеру четвертого дня на вершине ближайшей горной гряды мы увидели здание монастыря, словно вырезанное из ажурной бронзы на темном фоне вечернего неба.

— Тебе лучше оставить своего зверя здесь. Монахи могут не принять такого гостя. Я даже сомневаюсь, сможет ли твой друг поместиться в монастырском дворе. Лучше уговори его не появляться вблизи монастыря, хотя бы первое время. Лет двести назад монахи этого ордена считали молдромов нечистой силой. Они были для них чем-то вроде драконов. Некоторые смелые рыцари, с благословения ордена, отправлялись на охоту за ними, но почти никто не возвращался обратно.

— Не уверен, что это у меня получится. Малыш не желает отходить от меня, и уговоры могут на него не подействовать.

— Для тебя очень важно произвести на монахов хорошее впечатление. В древности им был известен секрет дороги деймов. Возможно, они сохранили его до сих пор. В подвалах монастыря есть библиотека из старинных свитков, но посторонним туда вход запрещен. Ты уж постарайся договориться со своим зверем. Мне кажется, с каждым днем молдром понимает тебя все лучше. Попробуй сохранить вашу телепатическую связь на расстоянии. Если тебе это удастся, он не будет чувствовать себя покинутым.

— Мне давно не хватало такого подопечного. Посмотри на его жвала, на них до сих пор не обсохла кровь…

Молдром повернул в мою сторону один глаз и что-то обиженно проворчал.

Ладно, перебьешься — он, видите ли, недоволен.

Вовсе не обязательно было крошить всех подряд. Они бы разбежались от одного твоего вида.

Закончив свои наставления, я направился к молдрому и, достав из заплечного мешка нечто вроде самодельной щетки, приступил к операции, доставлявшей моему монстру особое удовольствие. Она состояла из чистки подкрылков от гнездившихся там паразитов и последующего мытья. Завершающую часть операции молдром не любил. Он громко ревел и щелкал своими клешнями, однако терпеливо сносил все до конца.

Вскоре над горной грядой погасли последние краски заката, и молдром отправился искать себе подходящее лежбище для ночлега. После долгих раздумий я решил оставить своего устрашающего друга, пока он спит, и попытаться связаться с ним утром. Обычно после нашего ночного перехода проходило часа два, прежде чем молдром нагонял нас, и я надеялся, что этого времени будет достаточно, чтобы предотвратить его появление в монастырском дворе. Если это мне не удастся — он найдет меня и в монастыре. С этим я ничего не мог поделать. И, положившись на судьбу, решил оставить все как есть. Если монахи меня не примут, с молдромом я обойдусь и без их защиты. Только надежда узнать что-то новое о дороге деймов заставила меня на время покинуть моего странного друга.

За ночь мы проделали последний переход и к утру были уже у ворот монастыря.

Ария, чтобы не раздражать монахов, заранее приняла облик женщины. Хотя они не раз видели ее и в обличье птицы, это постоянно вызывало у них неудовольствие. Сейчас же нам обоим хотелось произвести наиболее благоприятное впечатление. Слава богу, молдром еще не проснулся, я всегда знал, когда он просыпается, потому что начинал улавливать обрывки его простых мыслей и желаний. Это означало, что на переговоры с монахами в запасе у меня было часа два свободного от него времени.

Колокольчик, за высокой каменной стеной монастыря, зазвонил хрипло и надтреснуто, мне показалось, что его шелестящий звук неспособен разбудить даже мышь, однако вскоре у ворот раздались шаги, звон оружия, открылся глазок над калиткой, а затем и она сама.

Стража у ворот, хорошо вооруженная, в стальных панцирях, блестевших из-под монашеских накидок, на меня не обратила ни малейшего внимания, что, однако, не относилось к Арии.

Вначале я решил, что службу охраны несут какие-то наемники, но позже узнал, что члены этого ордена сами способны постоять за себя и не допускают в свои ряды посторонних.

Наконец появился вызванный посыльным старший брат. Это был высокий и худой старик, однако и на нем под монашеской накидкой я разглядел кольчугу из мелких стальных колец.

Вряд ли в этой обители господа течет спокойная, отрешенная от мирских забот жизнь, если все они с утра облачаются в боевые доспехи.

Старший брат, в отличие от стражников, не обратил на Арию ни малейшего внимания, зато на меня уставился так, словно узрел привидение. Наконец, сообразив, должно быть, что представителю ордена не пристало подобным образом встречать гостей, он пробормотал что-то вроде приветствия.

— Мы были извещены о вашем приходе… Однако, предсказано было, что сей чужестранец сопровождаем будет смертоносным зверем, лик которого ужасен, а ярость безмерна… — Старший брат говорил на смеси современного языка со старинным и все время бросал тревожные взгляды по сторонам, словно искал там притаившегося зверя.

— Зверь сейчас спит, и мы сочли за благо не беспокоить ваших братьев его появлением, — пояснила Ария.

— Это разумное решение. Весьма разумное. Однако я хотел бы убедиться и, так сказать, лицезреть сего зверя. На безопасном расстоянии, если возможно.

Меня эта просьба обрадовала, поскольку позволяла не вступать в бесплодные пререкания с молдромом, который наверняка откажется оставаться в одиночестве.

— Моего зверя вы обязательно увидите. Часа через два он сюда явится, не сомневайтесь.

— Ну, что же. Порядок тебе известен, — обратился старший брат к Арии, перейдя со своего витиеватого монашеского жаргона на нормальную человеческую речь. — Допустить тебя внутрь ограды я не могу. Сейчас принесут хлеб и воду, ты сможешь подкрепиться перед обратной дорогой. Твоего спутника мы оставим в монастыре, как о том просил Спейс. Разумеется, если он пройдет испытание.

— Ни о каком испытании речи не было! — попытался я возразить. — Дорога у нас была нелегкой. Вы должны позаботиться об этой женщине! Она ведь не нищенка, чтобы отделываться от нее куском хлеба!

— Молодой человек! Вы позволяете себе слишком много для гостя. Наши порядки неизменны.

— В таком случае я останусь с ней.

— Это ваше право.

— Не беспокойся обо мне, — решительно вступила в разговор Ария. — Я проделывала дорогу до монастыря много раз. Не забывай, что, в случае необходимости, я могу довольствоваться малым, а лес — моя родная стихия. Мы скоро увидимся. Как только Спейс пошлет меня к настоятелю с очередным поручением, я дам тебе знать. Если ты останешься со мной, ты испортишь все и не сможешь воспользоваться помощью монахов.

В конце концов мне пришлось согласиться с ее доводами. Я смотрел ей вслед до тех пор, пока ее фигурка не исчезла в лесу. И старший брат, не возражая, терпеливо ждал, пока я последую за ним.

Внутренний вид монастырских зданий производил впечатление глубокой старины. Казалось, тысячелетия пронеслись мимо этих стен, оставив на них глубокие следы и шрамы от многочисленных осад.

Поросшие мхом тяжелые глыбы, слагавшие крепостной вал, окружающий монастырь, высотой каждая не меньше трех метров, должны были весить десятки тонн, — и я сильно сомневался в том, что даже корабельная лебедка «Алькара» смогла бы справиться с подобным грузом.

Встречавшиеся нам во дворе монахи торопливо уступали дорогу старшему брату и замирали неподвижно, с опущенными головами, пока он проходил мимо, не удостоив их даже взглядом. Чувствовалось, что дисциплина здесь поддерживалась на должном уровне.

Пройдя мощенную плитами площадь перед центральным зданием, мы оказались внутри вестибюля. Я собирался увидеть скромную обитель отшельников и был буквально ошарашен внутренним убранством здания.

Дорогие, тончайшие вазы, мраморные лестницы, устланные коврами ручной работы, гобелены и оружие, развешанное повсюду, производили неизгладимое впечатление. Заметив мое удивление, старший брат усмехнулся.

— Это все военные трофеи. Устав нашего ордена позволяет использовать добытое в бою на благо общины.

Неплохой устав они для себя придумали. Впрочем, эта история повторялась почти в каждой монашеской обители, вставшей на военную тропу. В конце концов, всегда находился человек, решившийся изменить строгие правила на пользу братьям.

Миновав длинную галерею, мы оказались перед дверью, у которой стояли двое стражей в полном вооружении. Их присутствие мне не понравилось. Кого так боятся монахи, если вынуждены устанавливать посты охраны даже внутри монастыря? Все это еще предстояло выяснить, как, впрочем, и многое другое. Внутреннее убранство кельи, охраняемой стражами, резко контрастировало с общественными залами. Узкая жесткая койка, коврик для медитаций, стол и глиняный кувшин — все это больше напоминало камеру узника. Вряд ли подобная келья могла принадлежать самому старшему брату, и вскоре я убедился в том, что моя догадка верна.

— Здесь вы будете жить.

— А охрана зачем?

— Вы не являетесь членом общины. Много раз к нам пытались проникнуть шпионы лорда. Есть и другие люди, заинтересованные в том, чтобы добраться до наших секретов. До тех пор, пока вы не пройдете испытание, вам придется мириться со стражей, которая будет сопровождать вас повсюду. Кстати, это необходимо и для вашей собственной безопасности.

— Вот как, и кого же я должен опасаться?

— Этому зданию тысячи лет. В его стенах живут существа, о которых вы наверняка даже не слышали. Вы знаете, кто такие спирулеты?

— Впервые слышу.

— Вот видите! Если им встречается человек, незнакомый с приемами магической защиты, они начинают вертеться вокруг него до тех пор, пока разум несчастного не покинет его бренное тело. Здесь есть комнаты, в которые можно войти, но из которых невозможно потом выйти. Уверяю вас, все наши правила весьма разумны и направлены на благо.

— А в чем будет состоять испытание, о котором я все время слышу?

— Ничего особенного. Вы можете считать, что оно уже началось. Мы должны знать, с кем имеем дело, и тот ли вы человек, которого мы ждали. Давайте присядем, и вы расскажете мне всю свою историю. С самого начала. Кто вы такой? Каким образом появились здесь? Почему за вами охотятся люди Грегориана? В общем, рассказывайте все по порядку и помните — я сумею распознать любую ложь. И не торопитесь. Времени у нас сколько угодно.

Конечно. Все очень мило. Однако мне совсем не нравились стража за дверью и прием, который мне оказали. Поэтому я начал не совсем с того, чего ожидал от меня старший брат.

— Прежде чем я начну свой в общем-то непростой рассказ… Кстати, как я должен вас называть?

— Зовите меня, как все остальные, старшим братом.

— Означает ли это, что, кроме вас, существует еще какой-нибудь, более старший брат?

— У нас довольно сложная иерархия, со временем вы с ней познакомитесь.

— Отлично, старший брат! Так вот, прежде чем я начну свой рассказ, я хочу кое-что уточнить. Спейс говорил мне, что я буду обучаться в вашем монастыре, но он ни словечка не обронил о том, что я буду здесь пленником.

— С чего вы взяли, что вы пленник? Вы можете в любую минуту покинуть и эту келью, и сам монастырь. Охрана лишь оберегает вас от необдуманных поступков внутри здания и заботится о вашей безопасности до тех пор, пока вы остаетесь в монастыре.

— Прекрасно. Раз мы уточнили этот вопрос, я, пожалуй, начну.

И я начал. Я выдал ему все, не заботясь о том, поймет ли он мой рассказ и поверит ли в него. Мне было все равно, потому что мне уже начали надоедать странные порядки этого заведения. И единственное, что меня заставляло сидеть перед хмурым старцем и нести, с его точки зрения, невероятную чушь, так это желание хоть что-то узнать о дороге деймов, занесшей меня на эту планету.

Я рассказал о своем знакомстве с Джиной, об энергане, рабстве на каменоломнях и, наконец, о своей казни.

До этого места старший брат, несмотря на недоверчивую мину на лице, слушал меня очень внимательно, ни разу не прервав мой рассказ, и только когда я дошел до описания процедуры самой казни, он остановил меня совершенно неожиданным вопросом:

— Какого цвета была плита, на которую вас сбросили?

— Какого цвета?.. Вы, надеюсь, шутите? Если бы вас сбросили со скалы в пропасть, вы сумели бы определить цвет камня, о который разбились?

— Но вы не разбились. Поэтому напрягите свою память и постарайтесь вспомнить, — это очень важно!

— Она была черная! Черная, как ночь!

— И в глубине ее вспыхивали маленькие голубые огоньки. Так?

— Вы-то откуда это знаете?

Не ответив, он поднялся и направился к двери. Уже у самого порога старший брат повернулся ко мне и сказал, окинув меня на прощание еще одним взглядом, значение которого я так и не сумел разгадать:

— Будем считать, что официальную часть испытания вы выдержали и можете приступать к обучению. — Он произнес это с явной неохотой, было видно, что мое появление здесь, да и я сам не доставляют ему особой радости.

— Официальную? А что, существует еще и неофициальная?

— Существует. Когда придет срок, вы об этом узнаете.

Оставшись наконец один, я почувствовал, насколько вымотал меня этот поход и утомительная беседа со старшим братом. Несмотря на сильный голод, не дождавшись приглашения к утренней трапезе, о которой упомянул старец, я добрался до своей койки и рухнул на нее, не раздеваясь.

Мне снились кошмары. Летающие монстры с перепончатыми крыльями умыкали Арию, и я преследовал их верхом на молдроме. Ледяной черный ветер, бивший мне в лицо, становился все сильнее и, в конце концов, выбив меня из седла, сбросил в черную пропасть, на дне которой вспыхивали и гасли бесчисленные голубые огни…

Я летел среди них и думал о том, что ничем не сумел помочь девушке, которой был обязан жизнью… В замке на скале летунгов ее ожидала страшная судьба. Я ничего не знал об этой девушке, она существовала лишь в глубинах памяти, недоступной в обычном состоянии. И она совсем не походила на Арию, с которой начался этот сон… Я хотел вернуться, остановить неумолимое падение, но оно становилось лишь все стремительней, и огни постепенно превращались в полосы света, проносившиеся мимо меня. Ни один мир не желал меня принимать, и я несся все дальше, в холодную пустоту, у которой не было конца.

Проснулся я от яростного колокольного звона. Колокол на монастырской звоннице надрывался так, словно начался пожар. И этот истерический звон уж точно не был приглашением к трапезе.

Сейчас мне пригодилось то, что я валялся на койке, не раздевшись. Я вскочил с кровати и бросился к двери.

Двое стражей по-прежнему стояли снаружи, хотя было видно, что на месте их удерживает лишь чувство долга. Они не остановили меня и с радостью двинулись следом за мной к выходу.

— Что случилось? — спросил я на бегу.

— Дракон! Прилетел дракон! Мы не видели их сотни лет, но этот колокол звонит, только когда прилетает дракон!

Разумеется, это был не дракон. Явление молдрома, разыскавшего утром своего хозяина, вызвало весь этот переполох. Он сидел посреди монастырского двора, изогнувшись в боевой позе, и, выставив вперед свои страшные пилы, угрожающе стрекотал.

Монахи, метавшиеся по наружной стене, обстреливали его из арбалетов, но стрелы, не причиняя молдрому ни малейшего вреда, отскакивали от его брони. До поры до времени. Рано или поздно одна из этих стрел могла попасть в глаз моему страшному другу или в мягкое сочленение между сегментами его туловища. И тогда весь двор превратится в кровавое побоище.

— Немедленно прекратите! — крикнул я стражникам на стене, бросаясь к молдрому. — Прекратите, или он сожрет вас!

Не знаю, услышали ли они меня. Я бежал к молдрому сквозь смертоносный дождь, ежесекундно рискуя получить арбалетную стрелу в свою, ничем не защищенную грудь. Увидев, какой опасности подвергается его хозяин, молдром издал вибрирующий свист, которого я никогда раньше у него не слышал. Звук все время усиливался, переходил в тонкий неслышимый свист и, похоже, имел строго направленное воздействие, поскольку я не ощущал ничего, кроме боли в ушах, а дождь стрел немедленно прекратился.

Стрелки побросали свое оружие, схватились за голову и начали бессмысленно метаться по стене. Только высокая внешняя ограда с бойницами предохраняла их от падения вниз.

Наконец во дворе появился старший брат и отдал какую-то команду, вряд ли относившуюся к молдрому, — однако тот немедленно прекратил свистеть. Стрелять, впрочем, тоже больше никто не пытался.

Глава 20

Появление молдрома, а главное, чудесное от него избавление по моей команде, произвело на членов ордена неизгладимое впечатление. Сразу же вслед за этим меня пожелал увидеть самый старший брат, что, на обычном языке, видимо, означало что-то вроде отца настоятеля. Стало ясно, что в день нашего прибытия со мной беседовало не самое высокое начальство. Монастырь, с его ханжескими порядками, скрытой от посторонних взглядов роскошью и постоянной слежкой друг за другом, произвел на меня двойственное впечатление. С одной стороны, перечисленные факты не вызывали во мне должного уважения к этому заведению, с другой стороны, обрывки услышанных разговоров и короткие случайные беседы с монахами позволяли сделать вывод о глубоких научных знаниях членов ордена и их достойном уважения мужестве, позволявшем монастырю столько лет противостоять тирании лорда Грегориана.

Я судил слишком поспешно, и мои знания о монастыре, скрывавшем в своих глубинах немало тайн, оставались слишком поверхностными.

Апартаменты отца настоятеля располагались в восточной башне, на ее верхнем этаже, и напоминали современный пентхауз, обнесенный широким балконом.

Здесь я увидел множество неизвестных мне растений. Их корни лежали открыто на каменном полу балюстрады и, очевидно, подпитывались гидропонной системой. Неплохая техника, особенно если вспомнить о средневековом оружии и средствах передвижения, ограниченных верховыми животными.

Некоторые кусты с широкими листьями были выше человеческого роста и обильно цвели мелкими пахучими цветами — запах показался мне неприятным, но о вкусах не спорят.

Наконец, продравшись через этот сад по узким извилистым дорожкам, мы оказались перед широченной дверью с разноцветными витражами, заменявшими стекла. Рисунок, слагавшийся из геометрических фигур, показался мне абстрактным, но, всмотревшись пристальней, я понял, что художник попытался изобразить здесь некую легендарную сцену из древней земной Библии. Я не настолько хорошо знал историю, чтобы понять, что эта сцена изображала. Один человек пытался зарезать другого, и кто-то ему в этом препятствовал. Контуры размытых в цветном стекле фигур были едва намечены, а сама техника изготовления подобных витражей; выплавленных в виде целого листа, была мне незнакома.

Миновав первую дверь, мы очутились в просторном холле, и я невольно обернулся, чтобы еще раз посмотреть на странную картину, застывшую внутри витража. К моему удивлению, с противоположной стороны она выглядела совершенно по-другому. Даже сюжет изменился.

Оба человека, тот, кого пытались зарезать, и тот, кто собирался это сделать, теперь обнялись и шествовали к разгоравшейся впереди заре. Тот же, кто помешал совершиться преступлению, восседал на облаке и, казалось, больше не проявлял никакого интереса к удалявшимся фигурам.

Провожавший меня к настоятелю офицер охраны терпеливо ждал, пока я закончу осмотр картины, видимо, он привык к тому впечатлению, которое производило убранство обители настоятеля на тех, кто попадал сюда впервые.

Миновав холл и длинную галерею, украшенную статуями, изображавшими незнакомых мне существ самого необычного вида, мы наконец оказались в огромном зале с фонтаном. В углу этого зала, больше подходившего для музея, стоял простой письменный стол, заваленный кристаллами мнемопамяти, вперемешку со старинными свитками древних рукописей.

При нашем появлении невысокий лысый человек в просторном монашеском балахоне, ничем не отличавшемся от одежды остальных членов братства, поднялся нам навстречу.

Я шел к настоятелю не торопясь, внутренне собравшись и готовясь к серьезному разговору. От него зависело и мое положение в монастыре, и возможность получить знания, столь необходимые мне во враждебном мире, и та степень свободы, которую мне здесь предоставят. Самым главным для меня оставалась возможность получения хоть каких-то сведений о дороге деймов, меня не оставляла и надежда на то, что настоятель имеет отношение к так называемому «заброшенному космодрому», о котором неоднократно упоминал Спейс.

Местные власти предпочитали скрывать существование связи с Федерацией, видимо, это позволяло им безнаказанно игнорировать некоторые неудобные для них законы, но то, что такая связь существовала, уже не составляло для меня секрета.

Такие предметы, как эти оживающие витражи над входной дверью, или кристаллы мнемопамяти, не могли быть продуктом местной технологии и, следовательно, каким-то образом доставлялись из внешнего мира.

Узнать об этом все, что возможно, и было для меня теперь главной задачей.

Настоятель, брат Арен, как он представился, был опытным дипломатом, и за его показной любезностью я сразу же почувствовал настороженность и тщательно скрываемое опасение, почти страх.

Что-то ему было нужно от нашей встречи, не в меньшей степени, чем мне самому. И оттого, как быстро я сумею понять, что именно он от меня ждал, зависел результат того невидимого эмоционального поединка, который начался, едва я переступил порог роскошных апартаментов настоятеля.

Небрежным жестом отослав сопровождавшего меня лейтенанта охраны, Арен усадил меня в удобное кресло напротив окна, из которого открывался прекрасный вид на горную гряду и расположенный далеко под нами зеленый лес.

С этой стороны граница утеса, на котором стоял монастырь, подходила к самому окну, и создавалось ни с чем не сравнимое ощущение полета над пропастью.

— Красиво, правда? Я очень люблю этот вид. Он всегда разный, — изменчив, как настроение капризной женщины.

Усевшись в кресло рядом со мной и как бы отказавшись, таким образом, от превосходства своего положения, брат Арен перешел наконец к делу.

— Обычно я не встречаюсь с учениками нашего аббатства. Только в день посвящения в члены братства они удостаиваются подобной чести. Но вы — это совершенно другой случай.

— Спейс говорил мне о возможности ученичества в вашем монастыре, но я еще не принял относительно этого окончательного решения. Мне не совсем ясно, что представляет собой процесс обучения, какие конкретно знания я приобрету в результате, а главное — какие обязательства мне придется на себя взять в качестве платы за обучение.

Я уловил на себе быстрый колючий взгляд настоятеля, в котором вновь прочел тщательно скрываемую тревогу.

— Старший брат поведал мне вашу историю, и я вижу, что он не ошибся в своем главном выводе. Вы обладаете огромной внутренней силой, но пока что не имеете ни малейшего представления о том, как ее использовать и как ею управлять. Так почти всегда случается с теми, кто получает подобный дар случайно, а не идет к нему постепенно, путем длительных тренировок и упражнений.

— Если я правильно понял моего первого наставника в вашем мире, мастера Спейса, вы могли бы научить меня управлять этой силой. Собственно, для этого он и отправил меня сюда.

Я решил не афишировать то обстоятельство, что Спейсом прежде всего руководило желание избежать возможных неприятностей, связанных с моим пребыванием в городе.

— Это было верное решение. Мы действительно можем вам помочь. Проблема состоит в том, что, научившись управлять силой, которую вы получили вместе с соком энергана, вы обретете ни с чем не сравнимое могущество.

— И что же в этом плохого?

— Для вас — ничего. Но, прежде чем передать в ваши руки подобную власть, мы должны быть уверены в том, что она никогда не будет использована во вред интересам нашего ордена. Надеюсь, это вам понятно?

— Я готов дать любые обещания. Не в моих правилах причинять вред тому, кто мне помог.

— Словесных гарантий недостаточно. Со временем ваши намерения могут измениться.

— И что же вы предлагаете?

— Лучше всего было бы оставить все, как есть, и не пробуждать спящий вулкан. Но, к сожалению, вы уже знаете о своем даре, и, если сейчас мы вам откажем в помощи, не исключено, что вы найдете себе других учителей. Поэтому решение принять вас в ученики аббатства вступит в силу в тот самый момент, когда вы докажете свое лояльное отношение к нашему ордену.

— Прежде чем что-то доказывать, я хотел бы узнать, чему вы можете меня научить?

— Управлению вашей силой. Сейчас она проявляется спонтанно и далеко не всегда. Очень часто вы неожиданно оказываетесь один на один с противником, не имея возможности использовать свои скрытые возможности и в то же время инстинктивно на них полагаясь, а это, как вы понимаете, очень опасно. Любая неожиданность в рукопашном бою — чревата. Мы научим вас вызывать состояние «остановленного времени», как вы его называете, в любой момент, по вашему желанию, и удерживать его столь долго, сколько это потребуется.

Этот человек знал обо мне слишком много. Причем он знал вещи, о которых я ничего не говорил старшему брату, только Спейс мог ему сообщить такие подробности о моем даре, но вряд ли Спейс стал бы передавать все это в коротком послании. Я должен быть с этим монахом очень осторожен. Следить за словами, да и мысли надо научиться держать на замке…

— Действие этого «сверхсостояния» не может быть долговременным, оно выкачивает из меня слишком много энергии, — заметил я.

— Конечно. Но время будет зависеть только от вашего мастерства и от того, как много вы будете готовы пожертвовать в каждом конкретном случае.

— Пожертвовать? О чем вы?

— На самом деле никакого замедления времени не происходит. Ваши внутренние биологические часы на протяжении действия этого феномена начинают работать в сотни раз быстрее, соответственно ускоряются все ваши реакции и сокращается жизнь… Увы, за все приходится платить. Однако, если вы будете готовы расстаться с несколькими годами жизни, такое состояние можно поддерживать в течение часа.

Представляете, сколько всего сможет сделать человек, целый час находящийся в неподвижном мире, который совершенно неспособен ему противостоять? И какую опасность для окружающих может он представлять? А если к этому еще добавить ваше неожиданное приручение молдрома, то станут понятны и наши опасения.

Научившись управлять своей внутренней силой, вы улучшите и свои телепатические способности. Уровень общения с молдромом повысится. Не исключено, что вам даже удастся превратить его в свой летающий транспорт. Есть сведения, что некоторым воинам в древности это удавалось.

И поэтому, как я уже говорил, прежде чем начать обучение, вы должны будете доказать свою лояльность ордену. Теперь, надеюсь, вам стало понятно это требование и то, что оно продиктовано исключительно нашей собственной безопасностью.

— Каким же образом я смогу доказать свою лояльность? — Меня уже начал раздражать извилистый ход беседы, и я не скрывал раздражения.

— Вам вскоре представится такая возможность. Вы, конечно, помните стычку с летунгами?

— С этими летающими обезьянами?

— Они вовсе не обезьяны. Это очень древнее и некогда весьма могущественное племя. Но однажды они похитили не ту женщину… Впрочем, это совсем другая история. Важно то, что после этого они проиграли свою главную схватку и на долгие годы исчезли из нашей истории, затаившись в своем, не доступном никому замке.

Но недавно, с появлением в нашей вселенной Багровой планеты, они вновь зашевелились. Существует какая-то древняя связь между ними и деймами. Летунги живут очень долго и, возможно, поэтому никогда не прощают гибель своих соплеменников. У нас давно назревал конфликт с этими существами, а ваша стычка с ними должна ускорить развязку.

Под сомнение поставлено само существование ордена… Летунги никогда не нападают одни, они находят себе союзников в болотных странах, когда-то принадлежавших деймам. Там осталось много древних племен, о которых мы почти ничего не знаем. Если летунги найдут могущественных союзников, орден может проиграть битву. У нас уже есть один серьезный враг на равнине. — Теперь голос настоятеля звучал угрюмо, он больше не пытался скрыть свою озабоченность. И беседовал со мной, как с равным.

— Вы имеете в виду лорда Грегориана?

— Мы почти не сомневаемся в том, что этот так называемый «лорд» не принадлежит к человеческому племени. Кстати, он сам себе присвоил этот титул и уже давно стал посланником деймов. Теперь он тайно объединяет все темные силы, готовя их к походу против монастыря. Ему хорошо известно, что наш орден никогда не согласится с господством деймов на Шаранкаре. Времени на подготовку к решающей битве осталось совсем немного, и ваше появление — добрый знак.

Всерьез противостоять летунгам можно только в их родной стихии. От того, как скоро вы научитесь управлять молдромом до такой степени, чтобы превратить его в своего крылатого коня, возможно, будет зависеть исход всей схватки, — сделал вывод настоятель.