Чужая планета

Выглядел мой хозяин на этот раз вполне обычно, и я невольно повел глазами в сторону книжной полки, на которой совсем недавно, как мне казалось, сидело нереальное существо из ночного кошмара.

Теперь на этом месте на стене явственно были видны потеки копоти и куски разломанной и обгорелой штукатурки, именно туда били молнии из кольца Спейса, и это самое кольцо, между прочим, до сих пор сверкало у него на пальце.

— Вы хотите сказать, — прохрипел я, поднимаясь с пола и с трудом распрямляя затекшую спину, — что ничего не знаете о том, что здесь произошло?

— Именно это я и хочу сказать! И я хотел бы знать, кто превратил мою квартиру в мусорную свалку? Убери эту штуковину! Ты же не умеешь обращаться с арбалетом!

В этом он был, безусловно, прав, хотя я до сих пор с гордостью вспоминал выстрел, повредивший плечо О-Нилу. Я отложил в сторону арбалет и по порядку изложил Спейсу все ночные события, включая его собственное появление с молнией в руке. В этом месте моего рассказа Спейс одобрительно усмехнулся.

— Это хорошо, что ты такого высокого мнения о моих магических способностях, а вот все остальное, к сожалению, чертовски плохо. Теперь уже нет ни малейшего сомнения в том, что они знают, где ты находишься, и сделают все, чтобы от тебя избавиться. Арбалет с автоматическим спуском — это только начало, проба сил, так сказать. Наверно, им было интересно посмотреть, как ты поведешь себя в этой ситуации. Они никогда не повторяются, и следующая их попытка может оказаться гораздо более опасной.

Сейчас восемь часов утра. Днем в мое жилище никто не сунется, по крайней мере, пока я здесь. Значит, до вечера тебе ничего не грозит, и у нас достаточно времени, чтобы собраться и приготовиться.

— Приготовиться к чему?.. — выдавил я из себя, чувствуя уже, что Спейс затевает очередную потасовку, и, конечно же, не ошибся.

— К ночному бою, разумеется. Днем нам через город не прорваться. На пороге моего жилища кончается экстерриториальность, а моя дипломатическая неприкосновенность на тебя не распространяется, так что придется пробиваться ночью. Ночью становятся сильнее прихвостни твоей бывшей хозяйки, зато люди лорда Грегориана стараются не высовывать носа из своих жилищ без самой крайней необходимости. У ворот крепости будет стоять наряд, и нам придется заставить солдат открыть ворота, — но с этим, я думаю, тебе удастся справиться. Арбалетом, как я вижу, ты научился пользоваться.

— Куда мы, собственно, собираемся?

— Хороший вопрос… Раз уж ты свалился на мою голову, я хочу позаботиться о том, чтобы этим тварям пришлось дорого заплатить за твою жизнь.

В этой фразе мне многое не понравилось и многое по-прежнему оставалось неясным.

— Вы хотите сказать, что в конце концов они меня прикончат?

— Разумеется. Но в монастыре Светозара ты будешь в безопасности и до тех пор, пока там останешься, можешь не беспокоиться за свою жизнь. Проблема состоит лишь в том, как нам добраться до монастыря.

— Проблема состоит совсем в другом! Я что, теперь всю оставшуюся жизнь должен провести в этом монастыре? Помогите мне лучше добраться до космопорта! Я не желаю больше оставаться на вашей свихнувшейся планете.

— Он не желает! Скажите, пожалуйста! Да кто тебя держит? Ты ведь знаешь, как открывается эта дверь, и имеешь полное право выбрать вместо монастыря тюрьму лорда Грегориана. Вряд ли они тебя сразу казнят. Сначала попробуют узнать, с чего это ты такой шустрый. У них там есть много приспособлений, чтобы развязывать людям языки. Вопли несчастных узников по ночам не дают спать горожанам, которым посчастливилось жить вблизи крепости. Так что, дерзай. Тебя там ждут с нетерпением.

— Мне нужно попасть в космопорт, и вы должны мне помочь хотя бы в этом!

— Я тебе ничего не должен. Космопорт здесь есть, но он закрыт уже лет двести. Я говорил тебе, что корабли в нашу колонию не ходят.

— Но у вас тем не менее есть связь с Федерацией!

— Связь есть. Но ты не настолько важная шишка, чтобы за тобой прислали специальный рейдер.

Вскоре я понял, что дальнейшее обсуждение этого вопроса ни к чему не приведет. Спейс твердо решил спровадить меня в монастырь, и я его понимал. Чужие проблемы решать никому не хочется. Какое-то время мне придется провести в монастыре, пока я не придумаю способа, как отсюда вырваться.

За долгий день, пока Спейс занимался приготовлениями к предстоящему ночному походу, я почти свыкся с этой мыслью. Без особых сожалений я покину его дом и этот ненормальный город, и лишь одно обстоятельство, одна мысль не давала мне покоя. Девушка с желтыми глазами птицы… Вряд ли я когда-нибудь увижу ее снова. Да и какое это имеет значение? Она наверняка давно уже забыла о случайном прохожем, оказавшемся вместе с ней под смертоносным градом.

Пока тянулся этот бесконечный день, приправленный моими сожалениями о несостоявшемся знакомстве с девушкой, к нам дважды, довольно настойчиво, стучали, но Спейс запретил мне отвечать и не обращал ни малейшего внимания на то, что снаружи кто-то бешено лупил по двери тяжелым предметом. Однако открыть нашу дверь, даже лишенную запоров и наполовину разбитую, так никто и не осмелился.

— Ворваться ко мне они не могут, пусть себе пока развлекаются, — флегматично изрек Спейс, продолжая укладывать две дорожные котомки, довольно сильно отличавшиеся друг от друга. Заплечный мешок Спейса заполняло разное магическое барахло, с моей точки зрения, совершенно бесполезное: какие-то мази, порошки, корешки и камни. Весь запас пиши, воды и оружия пришелся на второй, предназначавшийся мне мешок.

— Как только мы покинем жилище, до самых городских ворот моя магия будет бессильна. Магия лорда Грегориана подавляет здесь все посторонние влияния. Так что нам придется полагаться только на оружие.

— Эти жалкие мечи и самострелы вы называете оружием? Я бы предпочел бластер!

— Ты мало что знаешь об этом мире. Магу, тем более такому могучему, как лорд Грегориан, ничего не стоит вывести из строя любое энергетическое оружие. Так что забудь о нем. Если хочешь защитить свою жизнь, тебе придется научиться пользоваться холодным оружием.

— Вы хотите сказать, что против мечей магия бессильна?

— Это не совсем так. Но мечи легко можно защитить от постороннего магического влияния. Кстати, хорошо, что ты мне об этом напомнил. — И, бормоча какую то абракадабру на незнакомом мне древнем языке, он начал натирать наши мечи разными порошками из своих магических запасов. Мне это совсем не понравилось. Если уж он об этом забыл, то вполне мог упустить из виду и что-нибудь гораздо более важное.

Наконец этот долгий, выматывающий нервы день кончился. Приоткрыв штору, Спейс убедился в том, что луна показалась из-за городской стены.

— Теперь пора, — изрек он, вручая мне оба меча и небрежным жестом закидывая за спину свою котомку — Нам может понадобиться помощь. Во всяком случае, пока мы не выберемся из города…

Можно подумать, раньше он об этом не знал. Не сказав ни слова, я направился к двери, понимая уже, что первый удар засевших снаружи обладателей тяжелых предметов мне предстоит принять на себя.

Глава 16

Не успели мы пройти и двух кварталов вдоль городской стены, как Спейс заметил преследование. Небольшой отряд пикерменов из личной гвардии самого лорда Грегориана следовал за нами на небольшом расстоянии, не приближаясь и не отставая.

— Какого черта им от нас надо? — Я давно заметил, что в лексиконе Спейса слово «черт» занимало почетное место, хотя мне было запрещено употреблять его. На этот раз я мысленно согласился со своим провожатым. — Их время кончилось, они должны сидеть в крепости, а не разгуливать по городу! — продолжал возмущаться Спейс.

— Что будем делать? — лаконично спросил я, прервав поток его недовольных высказываний.

— Они от нас не отстанут до самых ворот, а там объединятся с охраной и тогда нападут. Придется нам сделать это первыми. Начинай!

— Почему я?

— Потому, что ты сильней и моложе меня!

— Но мне не справиться с отрядом из пяти человек!

— Тебе и не надо справляться! Надо задержать их до тех пор, пока не взойдет луна. — Я не совсем понял, какое отношение имеет луна к преследовавшим нас солдатам, но порассуждать на эту тему мне не удалось.

Видимо, пикерменам надоело ждать, пока мы продолжим путь к воротам, и они сами бросились в атаку. Двое из нападавших в мгновение ока оказались рядом со мной. Но это не произвело на меня должного впечатления. Странное состояние отрешенности неожиданно нахлынуло на меня. Происходящее меня не касалось. Я опять словно очутился в зрительном зале и наблюдал за тем, как наконечники пик, сверкавшие в свете ближайшего газового фонаря, медленно приближались к моей груди. Мне было интересно узнать, куда именно они вонзятся. Но даже любопытство было приглушенным и каким-то неярким. Я хорошо запомнил это полусонное состояние, потому что впоследствии понял, что именно оно предшествует многократному ускорению моих реакций. Организм словно замирал, собирая все силы в туго взведенную пружину.

Пики неожиданно замедлили свое движение. Они двигались все медленнее и в конце концов остановились в нескольких сантиметрах от моей груди. Было очень странно видеть тела нападавших, застывших в неустойчивой позе, с резким наклоном вперед.

Присев и подождав, как мне показалось, не меньше минуты, я оказался в том положении, которого и хотел добиться. Обе пики уже находились над моей головой, а пикермены еще не поняли, что происходит, и не успели занять более устойчивую позицию. Я ударил обоих снизу, одного за другим, не слишком спортивным ударом ниже пояса, правда, все еще не применяя лезвие меча. Впрочем, им хватило и рукоятки. Оба свалились на то самое место, где я только что находился. Теперь я стоял позади неподвижно лежавших на земле пикерменов и с интересом наблюдал, как оставшиеся трое солдат набросились на Спейса. Не то, чтобы я не собирался ему помогать, — мне просто было интересно посмотреть, как он выпутается из этой ситуации, без оружия, которое все, до последнего ножа, находилось в моей котомке.

Спейс вертелся, как юла, бормотал заклинания, приподнимал руку со своим волшебным кольцом, но ничего не происходило. Заклинания за порогом его дома не действовали. Я понял, что если немедленно не вмешаюсь, эти трое не в меру прытких ребят покончат с моим гостеприимным хозяином.

Но, прежде чем я достиг места схватки, взошла луна, и Спейс пронзительно свистнул.

Какая-то серая тень сорвалась с крыши ближайшего дома, ударилась о землю и обернулась женщиной. За всем, что последовало потом, я наблюдал, не веря собственным глазам.

В руках у незнакомки, между прочим совершенно обнаженной, не было никакого оружия, но это продолжалось всего секунду. Трое нападавших на Спейса пикерменов замерли на месте, и я их хорошо понимал. Если на вас из темноты неожиданно бросается обнаженная женщина, обладающая формами греческой богини, любой мужчина задумается, прежде чем поднимет на нее оружие. А ей этой секундной растерянности наших врагов оказалось достаточно, чтобы выхватить из заплечных ножен одного из солдат его собственный меч, и, прежде чем солдаты успели опомниться, уже два меча льдисто сверкнули в ее руках.

Было слишком темно, для того чтобы я мог рассмотреть лицо незнакомки, но гибкость ее движений, округлость форм и копна светлых, почти прозрачных волос, летавших следом за ней, показались мне знакомыми. «Где-то я ее уже видел…» И это было все, что я успел подумать, прежде чем с тремя нападавшими на Спейса пикерменами было покончено. Она буквально искромсала их на куски, ни на секунду не прекращая движения стальной мельницы в своих руках.

Обернувшись в сторону двоих, сбитых мною с ног нападавших, которые уже пытались подняться, она очутилась рядом с ними в невероятно длинном прыжке. Вновь сверкнуло лезвие, брызнула кровь, и у меня мороз прошел по коже, — у этого существа, кем бы оно ни было, лучше не становиться на дороге…

— Еще трое прячутся в кустах у стены, — произнесла она мелодичным голосом, обернувшись ко мне. — Займись ими. Мне надо расчистить дорогу к воротам.

Не люблю, когда мною командуют, особенно если это женщина, особенно если это такая женщина… Я все еще не узнавал ее… Что-то во мне упорно сопротивлялось объединению в одно целое образа моей спасительницы, дорисованного собственным воображением до ангельского совершенства, с образом безжалостной ночной убийцы.

Но делать было нечего, еще миг, и я уже знал, что это один и тот же человек… Прежде чем она исчезла, столь же стремительно, как появилась, я успел заметить на ее атласной коже пятна чужой крови.

Раздумывать над этим не было времени, трое солдат уже выбрались из засады и собрались заняться Спейсом, выбрав для атаки наиболее слабого противника. По опыту прошедшей стычки я уже знал, что в рукопашной схватке он ни для кого не представляет угрозы. Заметив мое стремительное приближение, все трое немедленно оставили Спейса в покое. Они отнюдь не были трусами и сидели в засаде, лишь выжидая удобного момента для нападения. Я понял это по той скорости, с которой они ринулись на меня, едва я оказался в пределах досягаемости их пик. Эта скорость неприятно меня поразила.

Замедление в движениях противников, которым я буквально упивался в начале схватки, теперь исчезло. Нас разделяла невысокая полоса кустов, которую солдатам пришлось преодолевать, но я не сумел воспользоваться этими драгоценными мгновениями, вновь превратившись в космовика, неплохо разбиравшегося в звездных координатах и не слышавшего о существовании мечей.

Когда вырвавшийся вперед пикермен уже собирался наколоть меня на свою пику, я совершенно случайно споткнулся, зацепившись за какой-то камень, и, падая, выронил меч.

Нападавший не успел вовремя изменить направление своего удара и оказался в невыгодном положении. Это позволило мне ухватиться за древко его пики, и в тот же момент я понял, что, хотя моя реакция стала вполне обычной, сила энергана, сконцентрированная в мышцах, осталась. Пикермен пролетел надо мной и тяжело рухнул под ноги Спейсу, оставив пику у меня в руке.

У меня не оставалось времени, чтобы проследить, справится ли Спейс с обезоруженным противником, поскольку второй пикермен ринулся на меня, собираясь завершить начатое своим менее удачливым соратником. Я еще не успел подняться на ноги и сидя ждал его, направив трофейную пику в сторону нового противника. Он попытался с ходу отбить лезвие наконечника моей пики, и это было роковой ошибкой. С таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.

Не ожидая такого сопротивления, он потерял равновесие, и я достал его наконечником своей пики. Удар получился слабым, скользящим. Собственно, это был не удар, а легкое прикосновение наконечника к его груди. Но совершенно неожиданно для меня этого оказалось достаточно, чтобы распороть кожаный нагрудник, плотно обшитый металлическими полосами и предназначенный специально для того, чтобы отражать такие удары.

Струя горячей солоноватой крови брызнула мне в лицо, мой второй противник закричал от боли и скорчился на земле, выронив свою пику.

Теперь, наконец, я смог вскочить на ноги и броситься на помощь к Спейсу. Но он сумел все-таки справиться с обезоруженным мною противником. Третий солдат, увидев, что случилось с его товарищами, не захотел испытывать судьбу и торопливо покинул место схватки.

Очутившись рядом со Спейсом, я смог наконец перевести дыхание и задать мучивший меня вопрос.

— Кто она?

— О ком ты говоришь? — с невинным видом спросил Спейс, вкладывая в ножны трофейный меч.

— Кто эта женщина и почему она свалилась на нас с крыши какого-то дома?

— Потому что она там сидела.

— Может, все же ты объяснишь, что это значит? Обычные женщины по ночам не сидят на крышах!

— Тут ты прав. Она не совсем обычная женщина. Она владеет некоторыми приемами перевоплощения, которым я ее научил. Это моя племянница Ария. И она говорила мне, что ты уже успел с ней познакомиться во время прошлого драконеста.

Выходит, я не ошибся. Это все-таки была она, та самая таинственная незнакомка, что спасла меня на площади во время града ядовитых яиц, — это была та самая девушка, из-за которой, если уж быть честным перед самим собой, я так не хотел покидать город.

Но теперь к ее образу, сложившемуся в моем сознании, примешалось что-то темное. Если человек до такой степени пропитан магией, что может перевоплощаться в какую-то ночную птицу, возникает вопрос: можно ли его по-прежнему считать человеком? И если женщина с такой легкостью проливает чужую кровь, можно ли к ней по-прежнему относиться с тем трепетным чувством, которое возникло во мне во время безрезультатных поисков исчезнувшей незнакомки?

Ответа на этот чисто философский вопрос у меня не было, и я предпочел отложить его разрешение до лучших времен.

Медленно пробираясь вдоль городской стены и стараясь везде, где это было возможно, не покидать ее густой тени, мы приближались к воротам. Луна, не собиравшаяся нам помогать, светила изо всех сил, хотя и стояла пока еще низко, у самого горизонта.

В двух местах мы наткнулись на трупы стражников. Глубокие раны от мечей на их телах свидетельствовали о том, что им пришлось слишком близко познакомиться с искусством рукопашного боя, которым в совершенстве владела Ария.

— По-моему, это нечестно отвлекать мужчин во время боя своей наготой! — заметил я с излишней горячностью.

— Ну, эта древняя хитрость используется еще со времен амазонок. А что касается честности, то всякий бой занятие не слишком честное. Когда речь идет о жизни или смерти, каждый старается победить любой ценой.

— Существовали ведь рыцарские правила поединков!

— Не было никаких правил. Их придумали позже те, кто описывал поединки в своих романах. Была только кровь и грязь, как здесь.

Больше до самой сторожевой башни нам не встретилось ни одного патрульного. Когда до городских ворот осталось несколько десятков метров, я вновь увидел Арию и неизвестно почему почувствовал облегчение оттого, что теперь она была в трофейной одежде одного из стражников. Вид ее обнаженного тела действовал не только на врагов…

— Шестеро стражников на башне и еще четверо у ворот. Наряды удвоены. Будем атаковать? — спросила она у Спейса, совершенно игнорируя мое присутствие.

— Отступать теперь поздно. В крепости наверняка поднята тревога, и обратного пути для вас нет, — ответил он.

Мне не понравилась в этой фразе ее концовка, и я постарался уточнить, что именно имел в виду Спейс.

— Это значит, что как только мы вырвемся из города, вам придется идти одним до самого монастыря. Я не могу надолго покидать свою резиденцию. Не забывай, что я здесь посол Федерации и на меня возложена большая ответственность. К тому же я занимаю должность мага при дворе лорда Грегориана, и, если утром не явлюсь пред его светлые очи, трудно даже предположить, что за этим последует. Оставаясь в городе, я постараюсь направить погоню по ложному следу и дать вам время оторваться от преследователей.

Я подумал, что как от бойца, от Спейса все равно мало толку, но перспектива остаться наедине с Арией меня совсем не обрадовала, хотя еще недавно я мечтал о встрече с ней…

Стараясь не смотреть на ее испачканную кровью одежду, я спросил Спейса, каким образом он собирается прорваться через хорошо охраняемые ворота. Шестеро арбалетчиков, сидевших в сторожевой башне наверху, изрешетят нас стрелами, прежде чем мы сумеем подойти к воротам.

— Об этом не беспокойся. Ими займется Ария.

— Есть еще кое-что… Энерган перестает действовать. Я больше не чувствую ускорения своих реакций.

— Ты израсходовал слишком много энергии в предыдущей схватке, со временем твои силы восстановятся естественным образом, но времени у нас нет. Придется тебе помочь.

Спейс долго копался в своей котомке и наконец извлек из нее банку с каким-то желтым порошком. Отсыпав пригоршню этого вещества на ладонь, он велел мне вдохнуть его через нос.

— Вы вроде бы говорили, что здесь ваша магия бессильна… — попытался я слабо возражать против нового эксперимента над своим организмом.

— Это не магия. Корень мандрагоры наполнен силой.

Пришлось подчиниться. Горло обожгло, и мне стоило огромных усилий сдержать приступ кашля. Мы находились слишком близко от стражников, любой посторонний звук мог привлечь их внимание. Справившись с приступом кашля, я вытащил один из мечей, готовясь к атаке. Ария наблюдала за моими приготовлениями с ехидной улыбкой, которую не могла скрыть даже ее полумаска, сооруженная из плаща убитого стражника… Чтобы как-то компенсировать утраченное достоинство, я спросил, не на маскарад ли она собралась? За нее ответил Спейс:

— Если Арию узнают, отвечать за ваш побег придется мне. В этом городе моя племянница знакома каждому стражнику.

Через минуту я стал свидетелем превращения девушки в птицу. Все произошло почти мгновенно, темнота мешала рассмотреть детали, но и того, что я увидел, было вполне достаточно, чтобы надолго отбить у меня привычку задавать ненужные вопросы.

Ее тело начало стремительно уменьшаться, превращаясь в бесформенный комок. Странный и печальный крик, уже совершенно не человеческий, заставил похолодеть кровь в моих жилах. Думаю, что на стражников у ворот он произвел не меньшее впечатление.

Затем серая тень ночной совы взмыла в воздух с того места, где только что стояла девушка, оставив на земле лишь бесформенную груду одежды. На секунду ночная птица мелькнула на фоне темного неба и исчезла в проеме одной из бойниц сторожевой башни.

Почти сразу же оттуда послышались звон стали и вопли стражников. Я представил себя на их месте, когда на тебя из темноты бросается что-то бесформенное, нечеловеческое, через мгновение обретающее форму обнаженной женщины со смертоносным клинком в руке…

Они не успели опомниться и вряд ли сумели оказать хоть какое-то сопротивление. Через несколько секунд на башне все затихло. Стражники у ворот попытались выяснить, что происходит у них над головами.

И это было далеко не лучшим решением. Как только двое из них начали подниматься на башню, я бросился в атаку.

Порошок Спейса подействовал — я вновь обрел прежнюю форму и почувствовал это сразу же по той скорости, с которой очутился у ворот.

Дурные примеры заразительны. Племянница Спейса заставила меня наконец воспользоваться мечом не только как дубиной. С двумя оставшимися у ворот пикерменами я покончил в несколько секунд, затем догнал тех, что поднимались по лестнице. Их кровь залила ступени, теперь мне оставалось лишь наблюдать за тем, как сверху, перешагивая через трупы, спускается Ария. Нагота ей, видимо, совершенно не мешала и не вызывала даже тени смущения.

— Хорошая работа, — похвалила она, — вы делаете успехи.

— Учусь у настоящих мастеров. — Видимо, мой ответ показался ей не слишком искренним, возможно, она почувствовала невольный холодок в моем тоне, потому что, не сказав больше ни слова, обошла меня так, словно я был всего лишь неодушевленным препятствием на ее пути.

Мне удалось догнать ее уже за воротами крепости. Теперь на ней вновь была форма убитого солдата, сидевшая довольно мешковато. Пожалуй, сейчас, немного свыкнувшись с ее видом, я бы не стал возражать против прежней формы одежды, вернее ее полного отсутствия, но моего мнения на этот счет никто не собирался спрашивать.

Спейс простился с нами, и его напутственные слова прозвучали не слишком обнадеживающе.

— За этими воротами власть лорда Грегориана заканчивается. Но между вами и монастырем лежит более двадцати миль дикого пространства. Эта область непригодна для жизни. С тех самых пор, как там обосновались горлуды, пересечь пустошь считается подвигом. Будьте осторожны.

— Если нам это удастся, Ария тоже останется в монастыре?

— Увы, мой юный друг, она нужна мне здесь, в крепости лорда Грегориана. — Я порадовался тому, что ночная тьма скрыла краску на моем лице.

— Я совсем не это имел в виду! Как будет она одна добираться обратно?

— Без вашей надежной защиты мне будет очень нелегко, мой рыцарь! — Насмешка в ее голосе подсказала мне, что этот поход может оказаться еще труднее, чем я предполагал.

Управлять поступками этой женщины, или птицы, вызвавшей у меня двойственное чувство, совершенно невозможно, и если возникнет ситуация, требующая слаженных и мгновенных действий, я вряд ли смогу положиться на свою спутницу. Ее способностей в рукопашном бою может оказаться недостаточно, если мы столкнемся с сильным противником. Я подозревал, что таинственные горлуды могут остаться равнодушными к ее красоте, и тогда мы лишимся нашего главного оружия.

— Ария много раз доставляла в монастырь мои послания. Это один из немногих бастионов света, еще оставшихся на нашей планете. Я поддерживаю с его настоятелем постоянную связь. Ночью в воздухе Арии ничто не угрожает, — заверил Спейс.

Таким образом, получалось, что это она меня собиралась защищать ото всех опасностей предстоящей дороги. Заметив мою реакцию на слова Спейса, Ария рассмеялась и этим еще больше усилила мои опасения.

Наконец с прощаниями и напутствиями было покончено. Спейс вернулся к воротам крепости, а мы двинулись к зарослям, плотной непроницаемой массой подступавших к замку с северной стороны. Ария шла впереди меня, уверенно выбирая дорогу. Чувствовалось, что она хорошо знает местность. Подтверждая мою мысль, она сказала:

— Если понадобится, я смогу нарисовать для тебя подробную карту. Сверху хорошо видно каждую звериную тропу, но днем я ориентируюсь гораздо хуже, чем ночью.

Видимо, ее зрение сильно отличалось от моего, потому что я ни черта не видел в плотном мраке, окутавшем лес, да и луна, похоже, уже зашла. Я не мог рассмотреть ее диска сквозь плотный полог листвы, скрывавшей от нас теперь даже звезды. Чтобы не отстать и окончательно не заблудиться, мне приходилось держаться почти вплотную к своей проводнице, и временами я ощущал ее запах, немного странный, непохожий на запах женщины, но, в общем, приятный. Порой Ария была вынуждена останавливаться и даже возвращаться назад, чтобы не потерять меня в густых зарослях.

Колючие ветви кустов сильно затрудняли движение. Часа через два, почувствовав, что подобный способ передвижения стал мне сильно докучать, я спросил Арию, не лучше ли сделать привал и продолжить движение утром, при свете дня? На мой взгляд, мы уже достаточно отдалились от замка, и даже если за нами будет погоня, найти нас в этих зарослях вряд ли возможно.

Ответ Арии меня озадачил:

— Я не могу двигаться днем. Мои глаза устроены иначе, чем твои. Днем я буду спать. — Эта новость мне совсем не понравилась. Мало того, что я ни черта не видел в чернильной тьме, окружавшей нас, ежесекундно рискуя провалиться в какую-нибудь яму, сломать ногу или завязнуть в топи, я, видимо, буду вынужден все светлое время дня нести дежурство, оберегая сон своей спутницы. Догадавшись, о чем я думаю, она сказала.

— Я сплю очень чутко и могу услышать любой шорох, шаги любого зверя. Ты тоже сможешь спать днем.

— Я не умею спать днем!

— Ну, если хочешь живым добраться до монастыря, тебе многому придется научиться.

Возразить на это я не смог и, стиснув зубы, продолжал продираться сквозь заросли.

Глава 17

Когда до рассвета оставалось часа полтора, мы заметили впереди, в густых зарослях между двумя поросшими лесом холмами, отблески костра. Заметила его, разумеется, Ария. Время от времени она поднималась в воздух и совершала короткие облеты местности. Самих превращений женщины в птицу я не видел. По крайней мере, ей хватило такта не подвергать мою нервную систему этому нелегкому испытанию.

Просто из зарослей неожиданно вырывался темный комок, и на фоне светлевшего неба появлялся силуэт летящей птицы. Затем, через какое-то время, совершенно бесшумно и неожиданно для меня, она вновь оказывалась рядом, уже поменяв свой облик. Каждый раз ей приходилось возвращаться на то место, где оставалась ее одежда, и, по молчаливому согласию, я ждал неподалеку, пока она вернется.

— Кто это может быть? — спросил я через несколько минут после ее сообщения, когда и сам заметил отблески огня на стволах деревьев.

— Во всяком случае, не люди. Ночью в этот лес не сунется ни один нормальный горожанин.

— Так что мы должны делать? Обойдем костер стороной, пока нас не заметили?

— Единственная тропа проходит как раз там, где горит огонь. Мы должны узнать, кто сторожит здесь дорогу. Есть еще обход через Вторую падь, но так мы потеряем слишком много времени, утром нас могут настигнуть всадники лорда Грегориана. Он пошлет их в погоню, как только узнает, что тебя нет в городе.

— Что ему обо мне известно, почему он меня преследует?

— Он получил указание от своей хозяйки. А то, как мы обошлись с его стражей у ворот, добавит ему желания расправиться с тобой. Жди меня здесь, я попробую узнать, кто развел огонь.

Мне не хотелось отпускать ее одну к неведомой опасности, поджидавшей нас впереди, но, прежде чем я успел что-нибудь возразить, за моей спиной раздалось хлопанье крыльев, и силуэт совы, мелькнувший среди деревьев, тут же растворился в предрассветном полумраке.

Нет ничего хуже неизвестности и ожидания. Я сжимал в ладонях скользкие рукоятки мечей, ставших вдруг невероятно тяжелыми, и шептал про себя не слишком приятные слова в адрес Спейса, всей его затеи с ночным походом в монастырь, и своей собственной глупости, приведшей меня в этот ненормальный мир. Я дал себе слово выбраться отсюда во что бы то ни стало, и собирался уже, не дождавшись возвращения Арии, направиться к костру, чтобы выяснить, что там происходит, когда вновь послышалось хлопанье крыльев и раздался протяжный ухающий крик совы…

— Могла бы хоть промолчать для разнообразия, вовсе не обязательно оповещать весь лес о нашем присутствии! — Встретил я Арию не слишком приветливо, но она, как всегда, пропустила это замечание мимо ушей. Лишь довольно усмехнулась, словно мои слова доставили ей необъяснимое удовольствие.

— Там трое летунгов. Ждут рассвета, и оказались они здесь, разумеется, неслучайно. Кто-то их предупредил о том, что мы идем в монастырь.

— Кто такие летунги?

— Скорее обезьяны, чем люди. У них есть крылья, и днем летунги могут неплохо летать, поэтому особенно опасны они именно днем.