Глава 6

Грациозной походкой Элен в сопровождении метрдотеля шла по залу ресторана «У Максима». Ее вечернее платье от Балмэна цвета шампанского волочилось по полу, длинное норковое манто от Ревийона искрилось, словно первый выпавший снег. По совету Лианы она сделала высокую прическу, подчеркнув свои скулы. В ушах у нее были серьги из ярко-желтых бриллиантов.

Она улыбалась знакомым, здоровалась с друзьями, обменивалась с кем-то последними сплетнями, а метрдотель терпеливо ждал.

– Вылитая кокотка тех времен, – заметила одна древняя старуха шепотом, сухим и шуршащим, как шорох песка в пустыне. Она с тоской посмотрела ей вслед. – Тогда здесь было полно кокоток. Они всегда носили самые дорогие туалеты из шелка. И знаете, их можно было сразу узнать по волочащимся платьям и огромным шляпам. Они несли себя с гордостью, как китайские императрицы, которым стоило только шевельнуть пальцем, и все исполнялось само собой. Сразу видно, что она не утруждает себя работой.

– Говорят, она работает, – возразила молодая женщина, сидевшая рядом со старухой. – Хотя, само собой разумеется, ее никто не обязывает.

Да, она манекенщица, но все равно мало чем отличается от кокоток. Никогда не забуду одного вечера здесь… – Лицо старухи приняло мечтательное выражение. – По-моему, это было в 1913 году, а может, в 1914-м. Так вот, одна из кокоток схватила бутылку вина и запустила ее в лицо своему любовнику, и все потому, что он пришел с другой. Чудесное было время!

Граф с улыбкой наблюдал, как Элен садится на красную кушетку и небрежно сбрасывает с себя манто. Открытое платье прекрасно подчеркивало ее без малейшего изъяна фигуру. Он поднес к губам ее руку.

– Хорошеешь день ото дня, – заметил он восхищенно.

Элен заглянула ему в глаза. В голубых как озера глазах светилось желание. Он положил ее руку на свои чресла, и она ощутила его отвердевшую плоть.

Улыбнувшись, Элен отняла руку, так как в это время им принесли бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом. Они так часто встречались «У Максима», что все официанты ресторана знали их предпочтения: сначала они пьют шампанское, за обедом «Шато Отеклок-де-Леже» – к рыбе, естественно, подавалось светлое «Шато От-Брион», – и уже к кофе коньяк «Принц Эжен».

– Мне очень жаль, что я не смог встретиться с тобой дома, – произнес граф, выразительно поведя плечом.

Элен кивнула. Она хорошо знала, что означает этот жест: графиня в городе. Он упоминал о жене только тогда, когда она наведывалась в Париж. Элен молча пригубила шампанское. Граф же вынул из кармана длинную тонкую коробочку от Ван Клифа.

– Я принес тебе маленький подарок, чтобы ты не чувствовала себя одиноко, – сказал он.

Элен улыбнулась и открыла коробочку. Холодные сапфиры в колье из бриллиантов полыхнули ярким огнем. У нее перехватило дыхание. Это был Самый экстравагантный подарок из всех, что он ей дарил.

– Нравится? – поинтересовался он небрежно.

– Я просто в восторге, – ответила она, снимая серьги и предлагая ему надеть колье ей на шею. Сапфиры приятно холодили кожу. Вот и прекрасно! Теперь она найдет лучшее применение канареечным бриллиантам: они уйдут туда же, куда ушли рубиново-бриллиантовые серьги в виде попугаев. А когда он подарит ей новые драгоценности, настанет очередь и сапфирового ожерелья.

Неужели за это время она уже пристроила целых семь ювелирных украшений? Неужели они уже полгода встречаются с графом? И она стала завсегдатаем ресторана «У Максима»?

А все началось с того памятного вечера, когда она пришла сюда впервые.

Она грациозно вышагивала за метрдотелем к столику графа и гордо смотрела вперед. Как она была сейчас благодарна Одиль Жоли за то, что та без конца заставляла их репетировать! Теперь она не волновалась, ноги ее не дрожали, она была уверена в себе и сохраняла на лице надменное выражение.

Ресторан «У Максима» привел ее в трепет. Огромные залы, на стенах изображены предающиеся возлияниям нимфы. За диванами висят желтые, с геральдическим рисунком лампы, бесконечно повторяющиеся в сверкающих зеркалах в резных деревянных рамах. Накрахмаленные скатерти и салфетки на столах ослепляют своей белизной; блестит серебро, играет и переливается хрусталь. Бросаются в глаза тщательно продуманные туалеты женщин, элегантные смокинги мужчин.

Едва Элен появилась в зале, как словно по мановению волшебной палочки шум голосов затих. На нее устремились любопытные взгляды. По залу побежал шепоток.

– Диор, – услышала она за спиной.

– Какая красивая! – донеслось с другой стороны. У Элен от сердца отлегло. Чего она боялась, дурочка? Это они должны ее бояться!

Она решительно огляделась. Хорошо, что она все-таки надела красный костюм. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она здесь самая нарядная женщина. Вот что значит хорошая одежда: она придает уверенности в себе, о существовании которой она раньше и не подозревала.

Встречая ее, граф поднялся; метрдотель помог ей сесть. Граф заказал шампанское. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Мне не хотелось ставить вас в неловкое положение, надев на себя обноски, – запинаясь, начала Элен, – поэтому я взяла на себя смелость принять присланную вами одежду.

– Очень рад. Я знал, что в ней вы будете выглядеть просто потрясающе.

Дрожащими руками Элен открыла сумочку и вынула оттуда коробочку от Шомэ. Граф с удивлением наблюдал.

– А этого я принять не могу, – произнесла она, – слишком уж дорогой подарок.

Граф неожиданно рассмеялся:

– Вы обезоруживающе наивны, мадемуазель.

Элен тотчас опустила глаза и взяла себя в руки:

негоже, чтобы краска смущения заливала все ее лицо. Она в упор посмотрела на графа.

– Вы правы: если уж я приняла одежду от Диора, то вполне могу принять и драгоценности от Шомэ.

Граф молча взял коробочку со стола и открыл ее. Отраженный зеркалами свет упал на попугаев, и они вспыхнули красно-белыми огнями. Граф вынул серьги и продел их ей в уши.

– Словно для вас сделано, – заметил он, с неохотой отнимая руки.

– А чем мне расплачиваться за все это? – тихо спросила Элен. – Что вам от меня надо?

Откинувшись на бархатном диване, граф зажег сигарету. Помахав спичкой в воздухе, затушил ее и бросил в пепельницу. Все это время он внимательно наблюдал за Элен.

– Я не требую никакой оплаты, – проговорил он наконец. – Однако у меня к вам есть предложение. Можете принять его или отвергнуть. Я дам вам на обдумывание столько времени, сколько потребуется.

Она вопросительно посмотрела ему в глаза. Губы внезапно онемели, ее словно током ударило, точь-в-точь как когда-то на балу у него в замке. Только на этот раз ему даже не пришлось дотрагиваться.

– И что за предложение? – спросила она, заранее зная ответ.

– Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.

Элен даже глазом не моргнула. Значит, она была права: ему нужна кокотка. Это ничуть не шокировало и не удивило ее. Напротив, хорошо, что он не юлил, не прибегал к банальным словам о любви. И кроме того, он был очень привлекательным. Вот и сейчас она испытывает какое-то необъяснимое чувство.

Крепко сжав губы, Элен некоторое время раздумывала, затем с холодной улыбкой спросила:

– И что мы оба выиграем от таких… отношений?

Граф поднес к губам сигарету и глубоко затянулся.

– Я получу любовницу, – произнес он. – Обычно я приезжаю в Париж на два дня каждую неделю и вечера теперь намерен проводить с вами. Что же касается вас, то я готов предоставить в ваше пользование свой городской дом на бульваре Майо, ежемесячный доход и расчетные счета в лучших магазинах. Кроме того, вы будете получать от меня подарки.

– Но у меня есть работа, – возразила Элен, – и мне бы не хотелось ее бросать. С ней я чувствую себя в безопасности.

– Вам нет нужды бросать работу, – отозвался граф.

Элен молчала, уставившись в одну точку. Мозг ее лихорадочно работал. Конечно, приличная девушка сразу бы отказалась от предложения такого рода, и отказалась бы не задумываясь. Ведь быть на содержании у мужчины характеризует ее в лучшем случае как любовницу, в худшем же – как обыкновенную шлюху. Однако есть и другая сторона дела, которую не стоит сбрасывать со счетов.

Много лет назад она поклялась себе, что в лепешку разобьется, но найдет двух нацистов: сержанта по имени Шмидт и альбиноса с худым жестоким лицом, – закоренелых преступников. Она поклялась, что отдаст этих зверей под суд, ведь они заставили страдать, а потом и уничтожили маму, Катрин и Мари. Найти этих чудовищ нелегко, и для этого потребуются деньги – много денег.

Она решила также помочь Эдмонду. У них с Жанной нет никакого будущего в Сен-Назере, а чтобы выбраться оттуда, опять же нужны деньги.

И последнее: у нее есть заветная мечта и цель – ее журнал. Чтобы осуществить ее, ей понадобится гораздо больше денег, чем она сможет заработать своим честным трудом.

Элен с горечью заглянула себе в душу. Все, что она намеревалась осуществить, требовало денег. Правда, у нее сейчас приличная работа, но жизнь модели коротка. Придет время, она начнет стариться – и что тогда? Нет, пора уже сейчас обеспечить себе будущее, пора приступать к осуществлению мечты.

Предложение графа станет первым шагом на этом пути.

Принесли шампанское. Официант осторожно разлил его по бокалам и удалился. Элен, пригубив, в упор посмотрела на графа.

Она приняла решение. Она согласна продать душу дьяволу.

– Месье граф, – сказала она с легкой улыбкой, – считайте, что сделка состоялась.

В тот вечер он сделал ей еще два подарка: такое же, как и серьги, рубиновое с бриллиантами ожерелье и ключ из чистого золота – символический ключ к ее новому дому. Впрочем, он снабдил ее и обыкновенным ключом от своего дома. После ужина они туда и поехали. Шофер помог ей выйти из роскошного «ройса», и Элен с благоговейным трепетом посмотрела на дом. Старинное четырехэтажное здание белого цвета в глубине небольшого садика смотрелось как настоящий дворец. Над большими створчатыми дверями расположились балконы с балюстрадой на втором и третьем этажах; на последнем этаже под мансардной крышей светились пять маленьких окошек. Остальные окна дома были довольно большими.

– Ну как, нравится? – спросил граф.

Элен на мгновение лишилась дара речи и только молча кивнула.

– Войдем?

Не дожидаясь ответа, граф взял ее под руку и повел через сад и дальше, вверх по мраморной лестнице. Элен вытащила ключ и в первый раз открыла парадную дверь своего нового дома. Какой холл! Блестящий мраморный пол, стены с пилястрами. Ей до смерти хотелось обследовать остальную часть дома, пройдя одну за другой все комнаты, узнать, какие удобства предлагает ей новое жилище. Но придется, видимо, подождать до утра: у графа явно другие планы.

Они сразу же поднялись наверх и вошли в огромную спальню, выходящую окнами на Булонский лес. Граф стремительно подошел к окну и задернул тяжелые шторы. Она прекрасно знала, что ее ожидает. Не говоря ни слова, она начала раздеваться.

Когда граф разделся, она застыла: его пенис набухал и пульсировал. Элен подошла к гигантской постели, откинула покрывало и легла на спину, испуганно наблюдая за ним.

Он осторожно присел на край кровати и провел пальцами по ее соскам. Поначалу она никак не могла расслабиться, потом напряжение исчезло и она пошла навстречу своим желаниям. Закрыв глаза, Элен полностью подчинилась страсти, которая волнами накатывала на нее. Ее груди волнующе вздымались, соски твердели от его прикосновений. Любовник наконец навалился на нее всем телом, его язык проник к ней глубоко в рот, исследуя его, лаская, пробуя на вкус. Она ощутила его отвердевший член, волна страсти сотрясла ее тело. Задыхаясь, она прошептала: «Люби меня» – и отдалась на его волю.

Граф тотчас разжал объятия и начал сползать вниз. Боже, какое блаженство! Она опустила глаза и увидела, что голова его лежит на ее лобке, а язык ласкает лоно. Она судорожно вздрогнула, испытав первый оргазм. Он подождал, пока она успокоится, и решительно овладел ею. Она обхватила его тело руками, но он вдруг резко отстранился.

– Не останавливайся! – в ужасе закричала она.

Схватив ее за лодыжки, он закинул ее ноги за голову и без всякого предупреждения с силой вонзился ей в задний проход. Она непроизвольно сжала сфинктер. Он мощным толчком продвинулся еще глубже. Ее тело содрогнулось от нестерпимой боли, она едва не потеряла сознание. Громкий крик сорвался с ее уст.

– Шлюха! – закричал он и ударил ее по лицу. От неожиданности крик застрял у нее в горле. – Шлюха! – закричал он еще громче и снова замахнулся, но на этот раз ей удалось отвести его руку.

Внезапно он зарыдал и оросил ее своим семенем. Затем отпустил ее ноги и уткнулся лицом ей в грудь.

– Мама! – выкрикивал он сквозь рыдания. – Мама!

Элен смотрела на любовника и нежно гладила по голове. По ложбинке между грудей катились его слезы.

В дверь тихо постучали. Войдя в спальню, служанка молча подошла к окну, энергично раздвинула шторы, и слабые лучи зимнего солнца робко проникли в комнату. Элен потянулась и, перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку. Служанка тем временем растопила камин и посмотрела на Элен.

– Пора завтракать, мадемуазель, – сказала она.

– Сколько сейчас времени, Марта? – потягиваясь и зевая, спросила Элен.

– Половина девятого, мадемуазель. Вы не забыли, что просили меня разбудить вас?

Элен, кивнув, все вспомнила. Сегодня суббота, и Одиль Жоли дала ей выходной, но у нее куча неотложных дел. Граф уже ушел, и только смятая подушка напоминала о том, что ночью он был рядом.

Марта деловито вышла из комнаты и вскоре вернулась с деревянным подносом. Поставив поднос на ночной столик, она подложила под спину Элен подушки, а затем, переставив поднос ей на колени, налила кофе в фарфоровую чашечку с золотым ободком. Элен сделала глоток и поморщилась. Кофе был черным, а она любила сладкий и со сливками, несмотря на то что следила за своим весом. На подносе еще лежали мягкая горячая булочка, кусочек деревенского масла и чайная ложка малинового джема. Ночь была долгой и мучительной: граф, как всегда, был ненасытен. У нее же после секса всегда просыпался аппетит. Вот и сейчас она была голодна как волк. Вздохнув, Элен разломила булочку и намазала ее маслом.

– Что-нибудь еще, мадемуазель?

Глаза Элен скользнули по вечернему платью, небрежно брошенному на кресло.

– Отправьте платье в чистку. И не забудьте сменить постельное белье.

– Да, мадемуазель, – ответила Марта и вышла.

Она поменяла бы белье и без напоминаний. Всякий раз, когда граф оставался на ночь, Элен требовала наутро постелить все чистое.

Утолив голод, Элен решительно откинула одеяло.

По мягкому ковру она направилась в ванную комнату.

Склонившись над ванной, она открыла позолоченные краны и пустила воду. Подержала лицо над паром. Боже, горячая вода! Это не идет ни в какое сравнение с ледяной, льющейся тонкой струйкой водой, которая бежала из кранов в доме тети Жанин и в квартире Жанны.

Тихонько напевая, она неспешно приняла ванну, оделась и посмотрела на себя в зеркало. Она мало пользовалась косметикой – с ее цветом лица этого не требовалось. Правда, надо было как-то замазывать правую щеку. Каждый раз, когда приближался оргазм, граф называл ее шлюхой и бил по лицу. Спустя мгновение он превращался в раскаивающегося маленького мальчика, начинал плакать, кричать «Мама! Мама!» и с заплаканным лицом засыпал у нее на груди. Она не могла, да и не хотела понять эту странную причуду.

Ей хотелось одного: чтобы он не бил ее так сильно по лицу. На щеке моментально появлялся синяк, и ей приходилось замазывать его, используя четыре оттенка грима. Придвинувшись поближе к зеркалу, она пригляделась: ни синяка, ни косметики не было видно даже под таким ярким светом.

Оторвавшись от зеркала, Элен вернулась в комнату и подошла к висевшей на стене картине в золоченой раме. Ухватившись за нее, нажала кнопку, и картина сдвинулась в сторону. За картиной находился маленький стенной сейф. Она набрала нужную комбинацию цифр и, просунув руку, нащупала коробочку от Картье с серьгами из ярко-желтых бриллиантов.

– Прощай, Картье, – прошептала она.

Багхат Хеопс взял лупу и поднес ее к правому глазу. Закрыв левый глаз, стал рассматривать через увеличительную линзу серьги с ярко-желтыми бриллиантами, сначала одну, затем другую. Покончив с делом, он аккуратно положил лупу в выстланный бархатом ящичек и бесстрастно посмотрел на Элен.

– Неплохая вещица, – произнес он.

Ни один мускул не дрогнул на лице Элен. Она прекрасно понимала, что маленький темный египтянин стремится к одному: сбить цену. Стартовая цена будет гораздо меньше той, что они стоят на самом деле. Оба прекрасно знали, что серьги безупречны. В каждой было по три бриллианта: один в три, второй в два и третий в половину карата. На ту сумму, которую запросил за них Картье, можно было купить три лимузина «ситроен». Багхат Хеопс предложит ей шестнадцатую часть их стоимости, а сойдутся они где-то на двенадцатой. Он тотчас пустит их в оборот и продаст за двойную или даже за тройную цену по сравнению с той, что заплатил ей. Единственным утешением Элен служила уверенность, что Хеопс сможет продать их только заезжим иностранцам, поскольку абсолютно все ювелирные изделия были хорошо узнаваемы. Она не могла позволить себе отнести их обратно к Картье даже анонимно. А вдруг они снова появятся в продаже? Узнав, что она распродает драгоценности, которые он ей дарит, граф пришел бы в ярость.

Хеопс положил серьги на бархатную подстилку и провел по ним своим пожелтевшим от никотина пальцем. Они вспыхнули желтым светом.

– Двенадцать тысяч, – проговорил он, обнажая в улыбке свой золотой зуб.

Лицо Элен окаменело. Он назвал смехотворно низкую стартовую цену. Очевидно, маленький египтянин думает, что напал на дурочку или на ту, которая играет в азартные игры. А может, решил, что ей нужны деньги на дорогие наркотики. Элен взяла со стола серьги, уложила их обратно в коробочку и спрятала в сумку.

– Прощайте, месье Хеопс, – сказала она. – Жаль, что наша сделка не состоялась. – С этими словами она направилась к двери.

Египтянин с лукавой улыбкой наблюдал за ней, оценивая ее шансы уйти из магазина. Около самой двери она остановится и передумает. В его жизни такое частенько случалось.

Закрыв дверь магазина, Элен посмотрела по сторонам и быстро зашагала по улице. На следующем углу запыхавшийся египтянин схватил ее за руку. Он всю дорогу бежал за ней. Настала ее очередь улыбаться.

– Двадцать тысяч, – не смея перевести дух, выдохнул он.

Когда Элен вернулась, Марта разговаривала по телефону.

– Минуточку, месье граф, – сказала она в трубку. – Мадемуазель только что вернулась.

Элен подошла к телефону.

– Филипп? – спросила она. – Ты откуда? Граф, как всегда, спешил и скороговоркой выпалил:

– Я в Орли. Самолет вот-вот взлетит.

– И куда ты улетаешь?

– В Скандинавию.

«Ну и ну, – подумала Элен. – Вчера вечером он не обмолвился ни словом».

– Все так неожиданно, – словно бы оправдывался он. – Я пробуду там неделю.

Сердце Элен наполнилось надеждой: у нее будет достаточно времени осуществить свой план.

– Значит, ты приедешь только во вторник? – спросила она, стараясь говорить с печалью в голосе.

– Да, – раздраженно ответил он. – Пятница и суббота твои. Постарайся их не занимать.

Душа Элен ликовала. Все складывается как нельзя лучше! В понедельник она попросит Марту позвонить Одиль Жоли и сказать, что она заболела. Как только граф повесит трубку, она закажет себе билет на поезд. Ее взгляд упал на стопку бумаг, лежавших рядом с телефоном, и она начала машинально перебирать ее. Счета за электричество, за телефон, от «Гермеса». А вот и письмо от Жанны.

– Куда ты пропала? – грозно прорычала трубка.

– Я здесь, – кротко ответила Элен, чувствуя, что граф чем-то раздражен.

– Уже объявили мой рейс, – произнес он. – Я должен бежать.

– Счастливого пути, – пожелала Элен, но граф уже бросил трубку.

Элен показала трубке язык и положила ее на рычаг. Вскрыв конверт, она направилась в гостиную, на ходу читая письмо.

Сен-Назер,

30 января, 1954 г.

Дорогая сестра!

У нас все спокойно, Эдмонд все еще в море. Он вернется примерно через неделю, и тогда все пойдет кувырком, поэтому я решила написать тебе до его возвращения. Я очень о нем беспокоюсь, особенно сейчас, когда так холодно. Я все время молюсь за него.

Мадам Дюпре, встречая меня, всегда спрашивает о тебе. Ты представить себе не можешь, как она гордится тобой! Твои газетные вырезки развешаны у нее по всему магазину. Время от времени она выставляет их даже на витрину. А мы повесили их на дверь кухни. Ты стала самой известной личностью в Сен-Назере.

Как-то раз в городе я встретила твою тетку. Она мне и слова не сказала, но глаза ее горели такой ненавистью, какой я в жизни не видела.

Я еще не говорила об этом Эдмонду, поскольку он сейчас в море, поэтому ты узнаешь первой. Элен, ябеременна! Я собираюсь подарить Эдмонду ребенка! Не сомневаюсь, он будет в таком же восторге. Я уже решила, что, если родится девочка, я назову ее в твою честь. Одно меня беспокоит: когда Эдмонд узнает, что я ношу под сердцем его ребенка, он станет опекать меня как больную. Как бы мне хотелось, чтобы ты приехала на крестины! Ну я, как всегда, в своем духе – планирую то, что случится совсем не скоро!

Не забывай, что мы оба безгранично любим тебя.

Твоя сестра

Жанна.

Элен отложила письмо и улыбнулась. Неужели Жанна станет матерью? Как все быстро! На глаза Элен навернулись слезы. Жанна и Эдмонд так счастливы – в ней вдруг заговорила ревность, – они безмерно любят друг друга.

Впервые за многие месяцы Элен стало жалко себя. Что есть у нее в этой жизни? Нет, так нельзя. Она вытерла слезы. У нее есть мечты, есть цель. У нее есть работа и клятва, которую надо сдержать. Она хочет денег и власти. У нее еще все впереди. А любовь? А дети? Она посмотрела на письмо, лежавшее у нее на коленях.

Что ж, она постарается никогда не думать об этом.

Глава 7

Элен сошла с поезда, и в глаза ей бросились черные шпили готического собора, парящие в сером грозовом небе. Поставив чемодан, она запахнула воротник своего норкового манто и загляделась на собор. С Рейна дул ледяной ветер и разбивался о контрфорсы огромного нефа. «Кельн» – гласил указатель на станционной платформе. Собор, на который она сейчас смотрела, простоял здесь века. Он выстоял сквозь непогоду, чуму, бомбежку, капризы погоды на протяжении веков и стал черным от въевшейся в него грязи и копоти.

Узкие улочки были запружены народом: час пик. В глаза ей бросилась группа молодежи, столпившейся у освещенной витрины. Там были выставлены радиоприемники «Грюндиг», проигрыватели «Телефункен» и электробытовая техника фирмы «Сименс». Она заметила, что самые нарядные женщины носили парижские каракулевые шубы. Рядом с родителями шли опрятные и воспитанные дети. Везде был полный порядок.

В гостинице царила непринужденная атмосфера. Безупречной чистоты вестибюль заполняли многочисленные туристы и бизнесмены. Главный клерк за конторкой, только взглянув на Элен, сразу же устремился к ней.

– Элен Жано, – холодно сообщила она и по-французски добавила: – У меня забронирован номер.

– Да, мадам, – ответил клерк, легко переходя на французский. – Одну минуточку, пожалуйста.

Он начал просматривать регистрационную книгу, скользя по странице наманикюренным пальцем. В голове Элен, пока она наблюдала за ним, вертелся один и тот же вопрос: «Где он был во время войны?» Клерк достаточно хорошо говорил по-французски. Не выучил ли он его в Париже? Может, он служил в гестапо? Или был одним из солдат вермахта? «Прекрати! – приказала она себе. – Стоит тебе только увидеть пожилого немца, как ты задаешься одними и теми же вопросами».

На лице клерка появилась профессиональная улыбка.

– Вы правы, мадам Жано. Пять дней, комната семьсот сорок третья. – Он протянул Элен ключ.

Она молча открыла сумочку и отдала ему паспорт. Расписавшись в регистрационном бланке, она так же молча подвинула его к нему.

– Мы вернем вам ваш паспорт в самое короткое время.

Элен кивнула.

– Положите это в сейф, – попросила она, протягивая ему увесистый конверт. В нем были деньги. Много денег. Все, что она получила от Багхата Хеопса. Завтра она положит их на депозит в Немецкий банк.

Элен остановилась перед стеклянной матовой дверью. На черной табличке золотыми буквами было выведено: «К. Хеберле» и ниже: «Частный детектив».

Это была уже одиннадцатая контора, которую она посетила за прошедшие три дня. По той или иной причине все предыдущие десять ее не устраивали. Чтобы не передумать, она решительно нажала на медную ручку.

Элен оказалась в секретарской. За столом сидела молодая блондинка в бежевом кардигане.

– Гутен морген, – поздоровалась она по-немецки. Элен натянуто улыбнулась.

– Вы говорите по-французски? – спросила она.