Грехи. Книга 1

Все шло хорошо, и через какое-то время он сможет порадовать Джеральдину яхтой «крис-крафт-ромер», о которой она давно мечтала. В конце концов, ему не придется на ней ничего делать, кроме как пить и есть, а он обожал и то и другое. Но самым лучшим было то, что он мог позволить себе такую покупку, так как только вчера вечером прозвучал еще один телефонный звонок…

– Узнаете? – раздалось в трубке.

Сердце его забилось, и он испуганно огляделся, чтобы убедиться, что Джеральдины в комнате нет.

– Да, – прошептал он в трубку.

– Ну? Вы приняли решение?

Вытащив из кармана шелковой домашней куртки носовой платок, он промокнул вмиг вспотевший лоб.

– Да, – ответил Гор. – Я уже решил.

– И каков ваш ответ? – потребовали в трубке. Если он и колебался, то самую малость.

– Она не получит продления, – выдохнул он. – Я сделаю так, чтобы акции достались вам.

– Хорошо. – На том конце провода явно обрадовались. – Как только все бумаги будут подписаны, вы получите чемоданчик с миллионом долларов.

– Считайте, что дело сделано.

В трубке что-то щелкнуло и раздались гудки. На душе сразу стало легко, и в то же время он не переставал нервничать, как нервничал каждый раз, когда «выписывал» себе заем…

На столе загудел селектор. Он нажал кнопку.

– Да, Алиса?

– К. вам двое из отдела расчетов.

Гор, побледнев, тупо уставился на селектор. Из отдела расчетов? Его снова прошиб пот. Господи, только не аудиторы, взмолился он. Только не сейчас, когда меньше чем через неделю он сможет возместить все свои «одалживания». Боже милостивый, не допусти! Но он тут же взял себя в руки. Чего это он так паникует? В конце концов, в его обязанности входит встречаться с людьми из финансового отдела. Почему он должен паниковать каждый раз, когда они заходят к нему поговорить? От этой мысли ему стало легче на душе, и все же как только ему удастся заполучить миллион, он, не теряя времени, возместит все, что позаимствовал.

После молчания он наконец произнес:

– Впустите.

Через несколько секунд в кабинет вошли двое. Его сердце снова затрепетало, к горлу подступила тошнота. Эти люди входили в состав внутрибанковской аудиторской команды. Он хорошо знал их. Тот, что покоренастее, был Палузи, а высокий блондин – О'Рурке. Гор лихорадочно искал выход. Если он сейчас что-нибудь не придумает, то весь его мир, мечты да и сама жизнь полетят под откос. Он должен их как-то обмануть, каким-то образом получить отсрочку на неделю, чтобы выбраться из всей этой передряги. Во всяком случае, он должен не выказывать страха и постараться не чувствовать себя виноватым.

– Чем могу служить? – спросил Гор с вымученной улыбкой.

Палузи с любопытством посмотрел на него. Коренастый итальянец, с густыми черными волосами и чрезвычайно широкими плечами, он скорее походил на штангиста, нежели на бухгалтера. Но внешность бывает обманчива. Гор хорошо знал, что репутация Палузи в «Манхэттен-банке» безупречна: он слыл там лучшим аудитором.

– Мистер Гор, – спокойно начал Палузи, – мы проверили ваши счета за пять лет. В счетах за последние восемнадцать месяцев есть некоторые расхождения.

– Расхождения? – Гор почувствовал, как у него подскочило давление. – Какого рода?

Взгляд черных глаз Палузи посуровел.

– Я думаю, вы и сами прекрасно знаете, мистер Гор.

В разговор вступил О'Рурке:

– Вы желаете узнать сумму недостачи, мистер Гор?

Нет! Он больше ничего не хочет слышать. Он просто больше не вынесет. И тем не менее Гор слабым голосом спросил:

– И сколько же?

– Ровно пятьсот тысяч девяносто пять долларов, – ответил Палузи.

Гор заставил себя рассмеяться, но смех его прозвучал фальшиво.

– Вы, должно быть, ошиблись, – сказал он. – Бухгалтерские книги у вас с собой?

– Нет, в нашем офисе. Там все правильно.

Оттолкнув кресло, Гор встал.

– Если не возражаете, я хотел бы просмотреть их вместе с вами. Не могли бы вы подождать меня за дверью? Мне нужно сделать один телефонный звонок. – Заметив, что мужчины обменялись настороженными взглядами, он, выпятив грудь, с достоинством добавил: – Нет, джентльмены, я не собираюсь звонить своему адвокату. В этом нет нужды.

О'Рурке бросил на Палузи вопросительный взгляд. Коротышка пожал плечами, и оба вышли за дверь.

Гор закрыл руками лицо. Все кончено! У него нет ни малейшего шанса. Его заклеймят как вора, отдадут под суд, выгонят из всех клубов, и ему никогда больше не найти работу. Во всяком случае, не в банке. Ни один банк мира не захочет даже разговаривать с ним. Он вор.

Через неделю все пошло бы по-другому. А что сейчас? Сейчас слишком поздно. Внезапно он вспомнил Джеральдину. Что подумает она? Он горько усмехнулся. Она, возможно, разозлится как черт. После стольких лет труда ей удалось занять высокое положение в обществе, и вот в один момент все рухнуло, все пошло коту под хвост.

Джеральдина не любит проигрывать.

Гор медленно направился к двери, но вдруг повернулся и посмотрел в окно. С того места, где он стоял, видно было только небо.

И внезапно он понял, что должен сделать. Остался только один выход.

Гор глубоко вздохнул. Не давая себе возможности передумать, он вытянул руки и бросился вперед. Задев коленями отопительную систему, он головой пробил зеркальное стекло и вылетел из окна, неуклюже кувыркнувшись в воздухе.

Прохладный воздух, как ни странно, показался ему приятным. Он вскрикнул только раз, и все было кончено.

Джеральдина оказалась пророчицей: ее муж покончил с собой. Пусть не из-за браслета от Булгари, но все-таки покончил.

Глава 2

Элен отвернулась от окна. Она рассматривала макеты будущих обложек журналов Жано. Тонкая оберточная бумага уже была снята и аккуратно сложена рядом, и сейчас на нее устремились холодные взгляды глянцевых лиц. Она внимательно изучала каждое.

С обложки «Моды» смотрела супермодель с неприятным хмурым взглядом; с французского журнала «Ле Мод» – проститутка с яркими надутыми губами; немецкий «Моде» представляла девушка в весьма агрессивной позе, обложку американского «Мод» украшала девушка с хорошеньким личиком и светлыми волосами.

На обложке английского издания была фотография девушки в полный рост в развевающемся на ветру летнем платье от Холстона, а «Яхтинг энд ботинг» давал фотографию двух девушек из «Новой волны» в голубых замшевых бикини за штурвалом до неприличия дорогого быстроходного катера «Рива».

Все обложки были фантастично красивыми, и она знала это. Однако они почему-то не совсем ее устраивали. Она долго не могла понять, в чем дело, но в конце концов разобралась: все эти обложки готовились для июньских номеров, а сейчас на дворе зима. Элен до сих пор не привыкла видеть купальники и шифоновые платья зимой, а шерсть и меха летом. Когда выходил журнал, а вместе с ним и одежда, она как бы выступала в роли ясновидицы – и это было очень неприятно. Каждый сезон приносил ей ощущение, что все это когда-то уже было.

Она услышала, как открылась дверь, и оторвала взгляд от стола. Эдмонд! Ему единственному разрешалось входить к ней без доклада, но, как правило, он не пользовался этой прерогативой. Сам факт, что сегодня он пренебрег формальностями, вызвал у Элен дурные предчувствия. Значит, что-то случилось.

Брат быстро подошел к ней и, не дожидаясь расспросов, выпалил:

– У тебя есть недельная отсрочка. «Манхэттен-банк» не будет завтра рассматривать вопрос о твоем займе.

Элен нахмурилась. Весьма неожиданно! Отсрочка на неделю мало что ей даст, однако само по себе событие было чрезвычайным. Сестра вопросительно уставилась на брата.

– Мне только что стало известно, – уже спокойнее сообщил Эдмонд, – что Гор больше не управляет твоими счетами. Кто бы ни был назначен на его место, ему понадобится неделя, чтобы выяснить твое финансовое положение и принять решение. Чтобы привести все в соответствие, требуется время.

– Но что все-таки произошло? – полюбопытствовала Элен. – Неужели Гора отстранили от работы?

Эдмонд покачал головой и пристально посмотрел на нее.

– Он покончил жизнь самоубийством. Выбросился из окна своего офиса.

Элен побледнела, по телу ее пробежали мурашки.

– Может, это звучит кощунственно, – продолжил Эдмонд, – но Гор оказал тебе большую услугу. Ты получила примерно недельную отсрочку.

Элен согласно кивнула. И все же…

– Эдмонд, почему он это сделал? – спросила она.

– Я точно не знаю, – ответил брат, закурив и глубоко затянувшись. – Ходят разные слухи. «Манхэттен-банк» старается держать все в секрете, но шила в мешке не утаишь. Говорят, он растратил чужие деньги, и немалые. По всей видимости, он решил, что смерть – лучший выход из создавшегося положения.

Юбер де Леже ждал в библиотеке наверху звонка по домашнему телефону.

– Месье граф, – доложил по-французски дворецкий, – все уже собрались.

– Хорошо, Эдуард, – ответил граф. – Я скоро спущусь. Проследи, чтобы они устроились поудобнее, и предложи им выпить.

Граф не торопился. Пусть подождут, пусть немного поволнуются. Меньше получаса назад он обзвонил их всех с просьбой срочно собраться, и каждый из них заинтересовался причиной такой спешки. Он нарочно затуманил им мозги, и вот они все тут как тут! Пусть посидят пока и поразмышляют.

Он сделал несколько пометок в блокноте, набросал факс, допил свой неизменный арманьяк и наконец поднялся. Теперь они явно сгорают от нетерпения.

Маленький, обитый замшей лифт спустил его в холл. У двери гостиной де Леже помедлил, затем решительно ее распахнул.

Он медленно обвел взглядом гостиную, обставленную в стиле ампир. Рассевшись в креслах с подлокотниками в виде сфинксов и на кушетках с позолоченными ножками-лапами, сидели З.З. Бавьер, Карл фон Айдерфельд и Марчелло д'Итри. Глаза графа зловеще блеснули: все враги Элен в сборе. Дополнительного приглашения никому не потребовалось.

Ощущая на себе враждебные взгляды гостей, граф тем не менее постарался улыбнуться.

– Друзья мои, – воскликнул он, слегка склонив голову, – я рад, что вы все так быстро собрались, особенно после такого срочного вызова.

– Именно поэтому вы заставляете себя так долго ждать? – раздраженно спросила З.З.

Граф добродушно улыбнулся:

– Конечно, нет, моя дорогая З.З. Меня задержал очень важный телефонный звонок. – Граф подошел к ней и, наклонившись, поцеловал в щеку. – Мои самые сердечные извинения.

Она недоверчиво покосилась на него. «Подозрительная сука», – подумал граф и, пройдя через комнату к бару, налил себе стакан арманьяка. Поскольку все они сидели, он предпочел стоять, так как это давало ему некоторое превосходство.

– Дело приняло неожиданный оборот, – не спеша начал граф. – Нам требуется пересмотреть наши планы.

– Неожиданный оборот? Что, черт возьми, случилось? – изумилась З.З.

– Гор, – ответил граф. – Банкир.

– Что такое с банкиром? – поинтересовался д'Итри. – Он что, передумал? Не хочет продавать нам ее долю?

– Дело не в том, хочет или не хочет, – ответил граф, глядя на него. – Просто не может.

– Не вижу никакой разницы между «не хочет» и «не может». – Д'Итри был явно озадачен.

– Поверьте мне, разница существенная, – ответил граф.

– Вы хотите сказать, что ей удалось расплатиться? – скептически спросила З.З.

Тут загалдели все разом, но граф поднятием руки призвал их к тишине.

– Нет, она не расплатилась, – сказал он, – но получила недельную отсрочку.

– Отсрочку! – взвыла З.З. – Но у этого займа не может быть продления!

Граф мрачно улыбнулся:

– Сегодня без пятнадцати одиннадцать утра мистер Гор безвременно нас покинул. Он покончил жизнь самоубийством.

– Черт возьми! – воскликнул фон Айдерфельд, хлопнув ладонью по сфинксу. – Я знал, что доверять ему нельзя!

– И что нам теперь делать? – злобно спросил д'Итри.

– А что мы можем сделать?! – взвизгнула З.З. Она, словно обвинитель, уставилась на графа. – Вы заверяли нас, что все организовано! Что ничего не случится! – Дрожащими пальцами она вынула «Данхилл».

Граф остался совершенно спокоен. Он не позволит им довести себя до бешенства.

– Что поделать, – отозвался де Леже. – Мне, так же как и вам, не нравится происшедшее. Кажется, Гор растратил чужие деньги. Так уж случилось, что он выбрал для этого совсем неподходящий момент.

– О Господи! – простонала З.З. и залпом осушила бокал.

– Сейчас, когда Гора нет, – задумчиво начал фон Айдерфельд, – что мы можем предпринять?

Граф неопределенно пожал плечами:

– Кто-нибудь займет его место. Остается только терпеливо ждать. Потом попробуем найти к нему подход.

– А если он окажется неподкупным? – с раздражением бросил д'Итри. – Что тогда?

– Мой дорогой Марчелло, – холодно произнес граф. – У каждого есть своя цена. Вам это известно лучше, чем другим.

Д'Итри покраснел:

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что из всех нас у вас меньше всего оснований ненавидеть Элен. Без нее вы были бы никто или, может быть, имели какой-нибудь третьеразрядный магазин готового платья в каком-нибудь захолустье. Она вас вытащила, а сейчас, видите ли, вас не устраивает ваша цена. – Граф помолчал. – Марчелло, вы пилите сук, на котором сидите.

– Замолчите! – закричал д'Итри. – Замолчите! – Он в ярости вскочил на ноги. – А сами-то вы? – Его указующий перст прошелся по всем остальным. – А вы?

Граф добродушно рассмеялся:

– У нас совсем другие причины, Марчелло, и они куда серьезнее. Это не просто вопрос возвращения долга.

– Плевать я на вас хотел! – орал итальянец и, сделав неприличный жест руками, выскочил из комнаты.

В гостиной повисла напряженная тишина. Первой не выдержала З.З.: она громко расхохоталась.

– Ну и ну, – покачала головой она. – Как неприлично.

– Марчелло – деревенщина, – заметил граф язвительно, снова наполнив бокал арманьяком. – Может, у него и водятся деньжата, но породы у него нет. Терпеть не могу этих нуворишей! – Граф виновато посмотрел на фон Айдерфельда и улыбнулся. – Речь, конечно, не о вас.

– Хотелось бы надеяться, – надменно ответил промышленник и встал с кресла. – Вы дадите нам знать, когда войдете в контакт с новым банкиром?

– Конечно, – кивнул де Леже.

– Прекрасно. Сейчас, к сожалению, мне надо идти. У меня важная встреча, я уже опаздываю.

Когда они остались одни, З.З., передернув плечами, сказала:

– Всякий раз как его вижу, у меня мороз по коже. Эта до жути бледная кожа, красные глаза… Настоящий монстр. – Она содрогнулась.

Граф промолчал, и она приняла его молчание за согласие.

– Пожалуй, мне тоже пора. – З.З. вздохнула. – После всех этих новостей куплю что-нибудь у «Бендела», чтобы хоть немного взбодриться.

Дворецкий подал ей манто, граф же вежливо проводил до двери, так и не выпустив из рук бокал с арманьяком.

Уже на пороге З.З. остановилась и с интересом посмотрела на графа. Ее губы растянулись в злой усмешке.

– Вы никогда и ни единым словом не обмолвились, за что так сильно ненавидите Элен Жано, мой дорогой граф. Возможно, ответ отнюдь не для женских ушей. Я права?

Граф уставился на бокал. На лице его внезапно появилась гримаса боли, и З.З. искренне пожалела, что вообще затронула эту тему.

Он вдруг ласково, едва слышно произнес:

– Я… когда-то любил ее.

З.З. бросила на него быстрый взгляд. Жалость уступила место любопытству.

– Да что вы? И что же случилось?

Внезапно по телу де Леже пробежала судорога, а пальцы так впились в стакан, что тонкий хрусталь не выдержал и лопнул в его руке. Острые осколки стекла поранили его ладонь, из горла вырвалось глухое рыдание.

– Что случилось?! – закричал он.

По дому, словно раскаты грома, прокатился его истерический смех.

ПРОШЛОЕ III

АДЮЛЬТЕР

Глава 1

Париж, 1953 год

К горлу Элен подступил комок, когда поезд подъехал к Парижу. Вскочив с места, она высунулась в открытое окно. Холодный ветер ударил ей в лицо, разметал волосы, вышиб слезы. Сквозь пелену этих слез она различила вдали Эйфелеву башню. Торжественно царя над бескрайним морем серых и черных крыш, она, словно перст, приветственно манила к себе.

Поезд, в последний раз вздрогнув, остановился. Элен осторожно спустилась на платформу. Высоко над головой, в нарушение закона гравитации, парили металлические конструкции, поддерживающие стеклянную крышу вокзала Монпарнас. Элен сразу же бросилось в глаза, что люди вокруг упитаннее и здоровее, чем парижане ее памяти, и уж конечно, намного лучше одеты. Париж изменился, и ей это нравилось.

– Мадемуазель? – вопросительно обратился к ней носильщик.

– Нет, спасибо, – поспешила ответить Элен и тотчас, подхватив свой старенький чемодан, устремилась на улицу.

Она чуть не ослепла от множества сверкающих такси. Да и сами улицы – она никогда не видела такого, – улицы Парижа были запружены людьми. Эх, была бы жива мама, подумала она с грустью.

– Такси, мадемуазель, – предложил ей усатый водитель, распахивая перед ней дверцу «рено».

Элен, поколебавшись с минуту, отошла. Нет, как и в случае с носильщиком, это пустая трата денег. Ей сейчас надо экономить каждое су. Перво-наперво она найдет недорогое жилье, потом купит что-нибудь поесть.

Элен еле поднялась по узкой лестнице на четвертый этаж, где находилась ее квартира. Еще один напрасно прожитый день, устало подумала она, отпирая ключом дверь. Плюхнувшись на постель, девушка уставилась в растрескавшийся потолок. А сколько было радужных надежд, когда она приехала в Париж! Сейчас все они медленно, но верно таяли одна за другой.

Вот уже три недели как она ищет работу и до сих пор так ничего и не нашла. А сегодняшний день был худшим из всех. Элен закрыла глаза.

Сегодня она ходила по объявлению, в котором сообщалось, что производитель бюстгальтеров подбирает для себя подходящие модели. Оказалось, за этим «производством» скрывается не что иное, как публичный дом самого низкого пошиба. Мерзкая жирная свинья, которой он принадлежал, раз взглянув на нее, стал гоняться за ней по своему грязному «офису». Элен передернуло от отвращения. Хорошо, что ей посчастливилось перехитрить его, добраться до двери и выскочить вон. И что же ей теперь делать?

На счету осталось меньше пятидесяти франков. Из еды не было ничего, кроме двух яиц в буфете да бутылки молока на подоконнике, чтобы не скисло. Срок арендной платы истекал через два дня.

Элен вздохнула и, открыв глаза, сокрушенно покачала головой. В пространных письмах, что она послала Эдмонду и мадам Дюпре, сообщалось, что квартира маленькая, но очаровательная. Более того, чтобы они не волновались, ей пришлось прибегнуть ко лжи и написать, что у нее есть несколько вариантов работы и сейчас она раздумывает, какой из них лучше обеспечит ее будущее.

– Будущее? Какое будущее? Какая работа?!

Элен вдруг расхохоталась во весь голос.

Очаровательная квартирка? Она захохотала еще громче. Вот уж действительно очаровательная! Покрашенные белой краской грязные стены, растрескавшийся линолеум, маленькое окошко с девятью клетками стекол, три из которых выбиты. Комната в двенадцать футов длиной и около девяти шириной. В ней не было даже шкафа. Вся ее одежда развешана по стенам на крючках, которые остались от предыдущих жильцов. Туалет в коридоре не отапливался, вдобавок она делила его еще с тремя жильцами по этажу. О ванне и говорить не приходилось.

Взгляд ее упал на платье на полу. Она носила его не снимая. Вот сейчас выстирает в раковине, высушит и, одолжив у хозяйки утюг, прогладит. А завтра наденет снова.

Элен вдруг вся залилась слезами и уткнулась в подушку. Горькие рыдания сотрясали ее тело. Все без толку, думала она. Всему конец.

В это время на лестнице послышались чьи-то тяжелые шаги, а затем и громкий стук в дверь. Элен встрепенулась, оторвала лицо от подушки, и ей стало страшно. Скорее всего это консьержка. Неужели уже пришла за арендной платой?

Какой кошмар! У нее совсем нет денег, чтобы заплатить за квартиру. Может, лучше затаиться и выждать, когда старая карга уйдет к себе?

Стук повторился, на этот раз еще громче.

Элен вздохнула.

– Минуточку, – крикнула она слабым голосом и, накинув халат, подошла к двери и открыла ее.

На пороге стоял высокий незнакомец. Даже очень высокий: где-то под два метра ростом. У него были рыжие волосы, рыжая борода, очаровательная улыбка и теплые небесно-голубые глаза. В руках он держал полбутылки вина и завернутый в газету батон.

– Кто вы? – спросила Элен.

– Гай Барбо, – весело ответил он. – Художник и неудачник, по собственному определению. Я живу по коридору напротив. – Он неопределенно махнул рукой.

– А я – Элен Жано, – смущенно ответила девушка.

Он через плечо заглянул к ней в комнату.

– Невероятно! – воскликнул он. – У вас здесь места больше, чем у меня.

Элен невольно рассмеялась:

– Неужели?

– Сами убедитесь, когда увидите мою дыру. Так можно мне войти?

Элен на миг растерялась, не зная, как быть. Может ли она принимать у себя мужчину? Хорошо ли это? Решив, что ничего страшного не произойдет, она молча кивнула и посторонилась. Гай поставил бутылку вина и хлеб на кухонный стол.

– Вы уже ужинали? – спросил он. – Вижу, что нет. – Он вел себя очень уверенно. – Тогда поужинаем вместе.

Он придвинул стол к кровати и развернул газету. Кроме хлеба, там оказались кусок рокфора, коробка сардин, батон твердой салями. Гай открыл сардины, расстелил на столе газету и разложил на ней еду.

– Как вкусно! – восхитилась Элен, усаживаясь с ним рядом.

– Пища бедняков, – рассмеялся он. – Топливо для наших тел. Увы, этого недостаточно, чтобы согреть наши души.

Элен со стуком захлопнула за собой дверь бутика. На улице все еще шел дождь. Опять неудача, с безысходностью подумала она и тяжело вздохнула. Сегодня надо платить за жилье.

Элен ходила наниматься на работу продавщицей в новый элегантный бутик напротив Сент-Клотильд. Владелица бутика мадам д'Арбо экзаменовала ее в маленьком кабинете, расположенном в глубине магазина.

Ее строгие глаза изучали Элен сквозь элегантные очки в голубой оправе. К несчастью, девушка совершенно ее не впечатлила. Даже лучшее платье Элен было печальным контрастом и явной противоположностью ее – такому изысканному! – магазину. Ко всему прочему Элен попала под дождь и сейчас сидела перед ней вся промокшая.

– Какой опыт у вас имеется в розничной торговле, мадемуазель? – спросила мадам д'Арбо мурлыкающим голосом.

– Я работала в магазине готового платья, – ответила Элен.

– О! Интересно, где?

– В Сен-Назере.

Мадам задумалась.

– Сен-Назер? Дайте-ка вспомнить. Сен-Назер… – Она покачала головой. – Он расположен недалеко от Канн?

– Нет, мадам, – не могла сдержать улыбки Элен. – Сен-Назер расположен на побережье Бискайского залива.

– А-а… – Мадам д'Арбо встала. – По правде говоря, мы ищем кого-нибудь с большим… – Она натянуто улыбнулась. – Более опытного. С более изысканными манерами. Видите ли, мой бутик «Белая кошка» имеет международную клиентуру, мадемуазель. Боюсь, что…

На лице Элен отразилось отчаяние.

– Но, мадам! Я очень способная. Я быстро всему научусь! Вот увидите…

– Бесполезно просить меня. Мне очень жаль, что вы зря потратили время.

Глава 2

– Мадемуазель, сегодня надо платить за квартиру, – строго сказала консьержка, едва Элен вошла в подъезд.

– Очень жаль, мадам Герэн, но сегодня у меня нет денег. Может, завтра.

– Завтра?! – завопила женщина. – У меня приказ собирать деньги в день оплаты! Значит, сегодня. Когда вы поселялись здесь, вас предупреждали.

– Я помню. Просто повремените еще несколько дней, – умоляла Элен. – Брат скоро пришлет мне деньги.

– Сожалею, мадемуазель. Или платите сейчас – или выметайтесь!

Тут входная дверь отворилась, однако человек, по всей вероятности, входить раздумал и постарался улизнуть. Элен разглядела Гая Барбо, который удирал, как нашкодивший кот.

– Месье Барбо! – Резкий голос мадам Герэн заставил Гая остановиться. – Вас тоже это касается!

Гай покорно подошел к консьержке. С его пальто стекали капли дождя, мокрые рыжие волосы прилипли к голове. Он вымученно улыбнулся Элен.

– Тебе сегодня повезло? – спросил он.

– Нет, – ответила Элен, качая головой.

– У вас есть деньги? – потребовала ответа Герэн, уперев руки в бока.

Гай тяжело вздохнул и опустил глаза.

– Еще несколько дней. Пожалуйста.

– Уже было. Идите наверх и собирайте вещи, а не то позвоню в полицию.

– Но мои картины! Мои холсты! Мне понадобится несколько дней, чтобы вывезти их. – Он в отчаянии посмотрел на Элен.

– У вас, случайно…

Девушка покачала головой.

– Разве вы не слышали, что меня тоже выгоняют?

Внезапно он схватил ее за руку и оттащил в сторону.

– Слушай, – возбужденно зашептал он. – Сколько денег у тебя осталось?

– Около сорока франков, а что?

– А у меня пятьдесят, – быстро подсчитав в уме, воскликнул он. И что это нам дает?

– Неужели не понимаешь? Ты платишь за комнату семьдесят франков, правильно?

Элен кивнула.

– Поэтому мы отказываемся от моего жилья, и я переезжаю к тебе. Будем соседями по комнате.

– Ну, я не знаю, – протянула нерешительно она. – Ты меня ужасно стеснишь.

– В противном случае нас обоих ждет улица.

– Отношения будут чисто платоническими, – предупредила Элен, прежде чем согласиться.

– Клянусь Богом! – Он торжественно поднял правую руку.

– Месье Барбо, мы даем себе всего лишь месячную отсрочку, – заявила, улыбаясь, Элен.

Через пять минут они поднялись наверх, чтобы перенести его вещи в комнату Элен. Дверь открылась, и девушка остолбенела. У стены стояло огромное полотно длиной во всю комнату.

– Потрясающе! – воскликнула она.

– На сегодня это моя лучшая работа, – ответил Гай, отодвинул в сторону несколько полотен поменьше и встал рядом с Элен. – Я назвал его «Гиперболическое Вознесение». Работаю над ним уже девять месяцев. Еще пару дней – и закончу.

Элен не могла оторвать от картины глаз. На полотне весьма сюрреалистично была изображена Мадонна, парившая в пространстве на фоне яркого света. Создавалось впечатление, что в ее тело заложен заряд динамита и ее увековечили в самый момент взрыва.

– Вот закончу и отнесу в галерею Лихтенштейна, – сказал Гай. – Андре Лихтенштейн сам приходил сюда две недели назад. Хочет выставить ее на продажу. Говорят, он самый удачливый галерейщик в Париже.

– Ну и чудно, – отозвалась Элен. – Думаю, тебе нечего даже беспокоиться. Картину просто с руками оторвут.

– Ты правда так считаешь?

Не отрывая глаз от полотна, Элен кивнула:

– Картина прекраснее многих из тех, что я видела в Лувре. Прямо Рафаэль, да и только! Просто не поддается описанию.

В субботу они завтракали хлебом и фруктами. Хлеб был черствым: буханка пролежала целых два дня. Но лучше есть такой хлеб, чем вообще ничего. А фрукты Гай нашел накануне в пищевых отходах. Элен решила, что лучше есть их в салате – по крайней мере аппетитнее.

– Вот уж не думал, что ты такая хорошая стряпуха! – восхитился Гай. – Кроме соседки по комнате, я получил еще и классного повара. Молодец. Салат – хорошая замена ампутированным яблокам.

Элен улыбнулась: ей было приятно.

– Ты собираешься рисовать? – спросила она. Гай кивнул.

– Ладно, я тогда пойду погуляю.

Элен зашла за картину и сняла с крючка свою одежду. Сегодня она наденет свитер поверх юбки и подпояшется кожаным ремнем: сейчас это модно. Возможно, она даже заколет волосы. Девушка улыбнулась: интересно, пойдет ей такая прическа?

– Мне выйти, пока ты переодеваешься? – спросил Гай.

– Не надо, я переоденусь в туалете. Там по крайней мере есть зеркало.

Гай кивнул, снял с окна скатерть и распахнул его. Комната тотчас наполнилась ярким светом, вместе с ним ворвался и свежий ветер.

– Надень пальто, а то простудишься, – посоветовала Элен.

Но Гай ее не слышал, он уже был совсем в другом мире.

Элен гуляла несколько часов подряд. Сначала она прошлась по старым улочкам Монмартра и перешла по арочному мосту на левый берег Сены. Вокруг полно народу, в маленьких уличных кафе сидели посетители. В Париже чувствовалось приближение весны.

Проходя мимо магазинов дамского белья, Элен увидела в витрине свое отражение. Она не поверила своим глазам. Зачесанные вверх волосы совершенно изменили ее облик: она стала выше ростом, женственнее. К ее удивлению, прошедшие несколько недель вынужденного поста только пошли ей на пользу. Детская округлость навсегда исчезла, теперь она была не просто стройной, а весьма изящной и очень грациозной. Глаза на похудевшем лице казались больше и привлекали внимание. Посмотрев на себя в профиль, Элен осталась довольна и при этом отметила, что ей всегда следует подчеркивать пояском талию.

Незаметно для себя она тихонько запела. Сейчас Элен чувствовала себя увереннее. Она теперь больше походила на настоящую парижанку, красивую и модную; осталось только приобрести немножко лоска. Что ж, она постарается перенять походку и манеры наиболее элегантных дам.

Когда она достигла бульвара Сен-Жермен, там уже вовсю работали фокусники. Они развлекали маленьких ребятишек, которые от восторга визжали и хлопали в ладоши. Улыбнувшись, Элен остановилась и стала наблюдать из праздного любопытства. Но пока она на них глядела, в памяти всплыли фокусники из ее прошлого. Глаза вмиг потухли. Другие фокусники – Другое время. То время, когда была жива Мишель.

Много лет назад…

Внезапно время для Элен заскользило в прошлое. Возможно, причиной тому послужило завораживающее зрелище красных шариков, посланных в воздух умелой рукой и ловко пойманных с такой гипнотической ловкостью. Или может, причиной стали крики детей. А может, во всем виновата весна, запах» которой витал в воздухе? Так или иначе, но что-то открыло давно запертую на замок дверцу ее памяти и у нее перед глазами поплыли воспоминания детства. Голова ее закружилась, к горлу подступила тошнота. Впечатление было таким, будто она несется на каруселях и весь мир несется и кружится вместе с ней.