Глава 2

— Мне кажется, вы меня не слушаете, — сказал Грант.

Уловив в его голосе сдерживаемую злость, Джонна наконец положила перо. Она подняла глаза от гроссбуха, который просматривала, и послушно взглянула на Гранта, как ему и хотелось. Он стоял по другую сторону широкого стола, тяжело опираясь на него руками и подавшись вперед. В такую позу, она знала, Грант становился, когда хотел нагнать страху на грузоотправителей, клерков и деловых партнеров. До сих пор, напомнила себе Джонна, в деловых вопросах он никогда так с ней не обращался. Это касалось их личных отношений.

Джонна вздохнула, в который раз набираясь терпения.

— Я не согласна с вами, — осторожно проговорила она, — но это не значит, что я вас не слушаю. — Она наблюдала за реакцией Гранта. Его голова резко откинулась назад, словно Джонна легонько хлопнула его по щеке. — Я понимаю, вы уверены, что так ясно изложили свое мнение, что я должна с вами согласиться, но… — тут она пожала плечами, подчеркивая свои слова, — но я не согласна.

Первым желанием Гранта было заявить Джонне, что она, вероятно, не смогла его услышать. Но он промолчал, зная, что не добьется успеха, настаивая на своем. Стараясь унять злость, он оттолкнулся от стола и подошел к окну, откуда была хорошо видна гавань. Дождь лил на причал, вспенивал воду. Несмотря на ливень, Грант видел свои корабли. Работа не прекращалась даже в такую погоду, и пока Грант стоял, восстанавливая душевное равновесие, он смотрел, как происходит погрузка на один из его клиперов, блестящих от дождя.

Джонна была спокойна. Ее взгляд скользнул по его несколько жесткой спине и переместился на широкие плечи. Грант стоял, скрестив руки на груди, и куртка обтягивала его мощное тело. Джонна перевела взгляд на его песочного цвета волосы, лежащие на воротнике, на узкую талию. Теперь он стоял, опустив руки по бокам, но плечи его были по-прежнему напряжены. Напряжены были и жесткие мышцы спины и шеи. Было ясно видно, что он уверен в своей правоте. Джонна желала, чтобы он уважал и ее мнение. Она смотрела на него, размышляя, что ей сказать или сделать, чтобы убедить его. Взгляд ее упал на его стройные, крепкие ноги, и мысли спутались. Когда Грант неожиданно обернулся, лицо ее вспыхнуло.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.

Джонна кивнула и протянула руку к чашке чая, на которую не обращала внимания в течение последнего часа. Чай успел совсем остыть и слегка горчил — именно такой она и хотела. Джонна сделала вид, будто не замечает внимательного взгляда Гранта. В лице его читалось некоторое беспокойство, более того — в нем был интерес. Глаза его были такого темно-коричневого цвета, что казались почти черными, однако Джонна могла сказать, что они еще больше потемнели, пока он смотрел на нее. Она почувствовала, как ее опять обдало жаром, и сделала еще глоток.

Грант медленно улыбнулся, и его выразительная улыбка показала, что он отчасти знает, какие мысли бродят в ее голове. От этой улыбки его привлекательное лицо превратилось в захватывающе красивое. Он тряхнул головой, и на его дрогнувших губах появилось что-то вроде насмешки в свой адрес. Он провел рукой по волосам. Его злость перешла в легкое раздражение.

— Что мне еще сказать, чтобы вы изменили свое мнение?

— Я думаю, вы уже все сказали, — ответила Джонна, отставляя чашку в сторону. — Я не выгоню капитана Торна из моего дома.

— Вы говорите так, словно речь идет о том, чтобы выбросить его на улицу. У него ведь есть где жить, не так ли? Например, на «Охотнице». Прошло уже две недели, Джонна. — Тут он добавил то, о чем умалчивал до сих пор:

— Уже пошли разговоры.

Джонна не клюнула на эту приманку.

— Так вот почему вы снова завели этот разговор, — сказала она. — Было бы странно, если бы люди не говорили об этом, но людские толки не в моей, да и не в вашей власти. — Она знала, что эти слова особенно не понравятся Гранту, поскольку он до сих пор считает, что имеет над ней власть. — Скажите мне, Грант, люди знают, почему капитан Торн оказался прикованным к постели?

— Известно, что он спас вас, — ответил Грант.

— Но я тоже побывала в воде. И пережила больше, чем капитан. Почему же он до сих пор не поправился, по их мнению?

— Не могу сказать.

Джонна заметила, что Грант даже не пытается изобразить раскаяние. Это вызвало у нее раздражение.

— Значит, вы никому не сказали, что ударили этого человека, да так, что он потерял сознание?

— Он заслужил это.

— Он пытался помочь мне.

— Он влез не в свое дело, — ответил Грант.

— Вы сделали мне больно.

Темные глаза Гранта стали мягче, как и его голос:

— А вот об этом я глубоко сожалею. Но мне показалось, что вам снится что-то страшное. Я попытался вас успокоить. Неужели мне придется всю жизнь извиняться за свою ошибку?

— Нет, конечно, нет, — немедленно отозвалась девушка.

— Тогда… — Голос его замер, но на лице появилась надежда. Джонна нахмурилась.

— Тогда — что? — спросила она. — Ваши извинения не изменят мое отношение к капитану Торну. И он останется в моем доме до тех пор, пока доктор Харди будет считать необходимой мою заботу о Декере.

— Вы меня бесите. Вы это понимаете? Просто бесите!

— Если вам хочется беситься на кого-либо, попробуйте беситься на себя. Вам повезло, что удар, который вы нанесли капитану Торну, всего лишь уложил его в постель, а не убил на месте. В его состоянии он не мог драться с вами.

— Мне помнится несколько иначе.

На эти слова Джонна не обратила внимания. Прижав к вискам кончики пальцев и закрыв глаза, она попыталась массажем отогнать первые приступы головной боли.

— Я больше не могу спорить об этом, Грант. Вы не просто утомили меня, а измучили. А это большая разница, как вы знаете.

Он подошел к столу, обогнул его и, отложив в сторону гроссбух, уселся на краешке столешницы.

— Джонна, — начал он спокойно и убедительно, — вы должны меня выслушать. Хотя бы для внешнего приличия, если нет других причин, вам следует перевезти Торна в другое место. Я позабочусь, чтобы устроить его, и все оплачу. Я хочу доказать вам, что желаю загладить свое поведение в тот день. Подумайте, Джонна, что вы делаете, оставляя его жить в вашем доме. Вы моя невеста! Вы, конечно, понимаете, что это недопустимо.

Джонна опустила руки на колени, откинулась назад и прислонила голову к мягкой кожаной спинке кресла. Раскрыв глаза, она внимательно посмотрела на Гранта.

— Вы часто говорите эти слова, но это не значит, что так оно и есть на самом деле, — устало проговорила она. — Я никогда не говорила, что выйду за вас замуж. И не надо настаивать на этом.

Грант долго молчал, затем обхватил ее запястья своей крупной ладонью и легко поднял Джонну на ноги. Без всякого сопротивления девушка встала и оказалась между его вытянутыми ногами. Это удивило и немного разочаровало Гранта. Ему хотелось применить силу и победить ее. Отпустив ее запястья, он обхватил ладонями ее лицо. Она пристально смотрела на него, ее фиалковые глаза потемнели.

Наклонив голову, он поцеловал ее. Поцелуй был долгий и страстный. Она не ответила на него, и в этом не было ни малейшего сомнения. Грант осторожно отстранил ее с гораздо большей предупредительностью, чем когда привлек к себе.

— Насчет Торна я уступаю победу вам, — спокойно сказал он. — Но только в этом. Вы будете моей женой.

Джонна приехала домой только в восемь часов вечера. Долгий день, проведенный в конторе, оказался на редкость пустым. Грант Шеридан ушел, но она не смогла продолжить работу. После его поцелуя это было невозможно. К тому же он оставил ее в тревоге и неопределенности.

Впервые он поцеловал ее в губы. Раньше бывало, что он брал ее руку и прикасался к ней губами. Расстегивал пуговки на перчатке и целовал запястье. Слегка касался щеки при встрече, когда они были наедине в ее гостиной или в его экипаже, но никогда не позволял себе больших вольностей. До сих пор. Ее интересовало, почему он сделал это именно сейчас.

До нынешнего утра она с волнением ждала его поцелуя. Теперь по крайней мере пугающее ожидание осталось позади.

Джонна медленно сняла мокрый плащ и шляпу и отдала их миссис Девис.

— У вас все в порядке, мисс Ремингтон? — спросила экономка, озабоченно сдвинув брови.

— Что? О да! Все нормально.

Джонна поняла, что ее мысли все еще витают в конторе, и попыталась вернуться в настоящее.

— Я хотела бы поужинать у себя, — сказала она и, увидев, что экономка замялась, спросила:

— Вы что-то хотите сказать? Та поспешно замотала головой.

— Нет, вовсе нет… — Миссис Девис бросила взгляд в сторону коридора, ведущего в столовую. Складочка между ее бровями залегла еще глубже.

— Миссис Девис!

— Дело в том, что капитан Торн сегодня вечером оделся к ужину, — выпалила она. — Он ждет вас в столовой. Он хотел сделать вам сюрприз. — Обеспокоенное выражение не сходило с ее лица. — А теперь все это придется отменить.

Джонна не смогла скрыть изумления. Ведь это действительно был сюрприз.

— Разве ему уже можно вставать? — спросила она. — Что сказал врач?

— Доктор Харди сегодня не приходил. А капитану Торну совершенно бесполезно говорить о том, что он должен делать. Он сам все решил для себя.

«Как и любой другой», — подумала Джонна. Непроизвольно девушка пальцами слегка коснулась губ. Ей хотелось, чтобы поцелуй продолжался, хотелось узнать, не пробудят ли в ней ответные чувства время и близкие отношения с Грантом. Джонна медленно опустила руку и только тогда заметила, что экономка все еще ждет ответа.

— Тогда я поужинаю с капитаном, — проговорила она. — В конце концов, он гость.

Декер поднялся из-за стола, когда Джонна открыла дверь столовой. Он слегка поклонился и подошел, чтобы закрыть за ней дверь. Его легкие шаги казались совсем бесшумными.

— Капитан, — дружелюбно приветствовала Джонна.

— Мисс Ремингтон, — отозвался он.

— Вы хорошо выглядите, — сказала она, оглядев его с головы до ног. В глубине души Джонна понимала, что подобный осмотр дерзок и может быть растолкован как неприличный. Но она оправдывала себя тем, что ее очень беспокоит самочувствие Декера.

В синих глазах Декера блеснули озорные огоньки.

— Не собираетесь ли вы выставить меня на торгах? — поинтересовался он. — Показать вам, какие у меня зубы?

— Не будьте вульгарным.

Вместо обиды на это замечание Декер еще шире улыбнулся и предложил ей руку:

— Вы позволите, мисс Ремингтон?

При виде такой галантности Джонна слегка поджала губы, но все же подала ему руку и позволила сопроводить себя к столу. Декер отодвинул стул, стоящий во главе стола, усадил ее и вернулся к своему месту на другом конце.

Обильный ужин, состоящий из тонко нарезанного ростбифа, мелкой моркови и картофеля с маслом, подавала чернокожая девушка под бдительным руководством миссис Девис. Джонна заметила, что руки у горничной, подающей ей блюдо с мясом, дрожат.

— Ты все делаешь правильно, — мягко проговорила Джонна. Девушка ничего не сказала, но в ее темных глазах мелькнули облегчение и благодарность за поддержку. Декер с интересом наблюдал за ними. Когда горничная подошла к нему и подала тарелку, он сказал:

— Миссис Девис наблюдает не за тобой. Она наблюдает за мной. — Его слова, предназначенные якобы только для горничной, были прекрасно слышны всем. — Миссис Девис боится, что я украду столовое серебро.

Черные глаза с яркими белками расширились от изумления. Именно об этом ее и предупреждали.

— Да, сэр. Я сама его пересчитала.

Миссис Девис резко дернула ее, и девушка испуганно отпрянула. Блюдо чуть не выпало у нее из рук, но Декер вовремя подхватил его. Он сам положил себе мясо, и горничная торопливо вышла из комнаты, сопровождаемая экономкой.

Декер посмотрел на Джонну, уверенный, что она сейчас отчитает его резким взглядом, а то и резкими словами. Но вместо этого Джонна сосредоточенно — возможно, излишне сосредоточенно — резала мясо в тарелке. Неужели он заметил проблеск улыбки, которую она пыталась погасить? Он даже разглядел ямочку, появившуюся в уголке ее рта.

— Сегодня я послал мистера Дэниелса в гавань, — сказал Декер, по-светски переменив тему. — Я хотел получить свою одежду с «Охотницы».

Джонна вежливо взглянула на него и кивнула. Она сразу, как только вошла в столовую, заметила, что одежда на Декере не из гардероба ее отца. Слишком хорошо сидели на нем и рубашка, и сюртук, и панталоны. Этот костюм явно сшит в Лондоне у хорошего портного. Джонна разбиралась в этом, потому что Грант тоже заказывал костюмы в Лондоне. Внезапно ее поразила странная мысль, что их одежда могла быть выкроена из одного и того же куска ткани. Она задумалась об этих мужчинах.

— Со стороны мистера Дэниелса было очень любезно отправиться в гавань, — продолжал Декер.

— Я уверена, он подумал, что я желала этого, — заметила Джонна, явно намекая, что здесь выполняют ее распоряжения, а не его.

— А вам этого хотелось?

Джонна ответила вопросом на вопрос:

— Доктор Харди разрешил вам вставать?

— Он не говорил, что мне нельзя этого делать.

Джонна подняла бровь и понимающе посмотрела на Декера:

— Миссис Девис сказала, что доктор сегодня не приходил.

— Значит, вы уже знаете ответ на свой вопрос. Полагаю, вы пытались уличить меня во лжи, мисс Ремингтон.

— Я только стараюсь удостовериться, что вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы находиться в этой столовой. Вряд ли вам хочется продлить свое выздоровление.

Декер задумался. Его глаза блуждали по комнате, останавливаясь, чтобы рассмотреть буфет красного дерева, украшенный прекрасной резьбой, дорогие дамасские драпировки, хрустальную вазу и бронзовый подсвечник, стоящие в середине стола. Наконец, когда его глаза остановились на Джонне, он беспечно проговорил:

— А почему бы и нет? Мне здесь очень нравится. — Декер пристально посмотрел на нее, а серьезное выражение его лица сменилось любопытством. — Вы собираетесь чем-то бросить в меня?

Джонна заморгала. Она осознала, что сидит затаив дыхание и комкает в руках салфетку, лежащую на коленях. Ее улыбка была слишком милой, чтобы быть искренней.

— Вы полагаете, что заслуживаете этого, капитан Торн?

— Наверное, это зависит от того, что у вас там под столом. — Он окинул быстрым взглядом серебро и фарфор, стоящие перед ней. — Кажется, все на месте. Стало быть, это салфетка. Вряд ли вы получите большое удовольствие, бросив в меня салфеткой, но должен признать, что мое замечание этого заслуживает.

Он наблюдал, как Джонна пытается взять себя в руки, и сдерживал улыбку. Если он и дальше будет дразнить ее, она, чего доброго, запустит ему в голову стакан с водой. Даже если удастся увернуться, он будет облит водой. Ничего достойного в этом не будет. Он обрадовался, когда Джонна взяла вилку и начала есть.

Декер тоже занялся мясом, лежащим у него на тарелке. Ростбиф был замечательный, поджаренный в собственном соку и наполняющий рот Декера слюной с тех пор, как он ощутил запах готовящегося мяса, доносившийся из кухни. Если не кривить душой, то в этот вечер он спустился в столовую не только ради общества Джонны. Ему надоела диетическая еда, которую предписал врач. Несколько последних дней Декер уговаривал Тесс и одну из ее таких же пугливых подружек принести из кладовой что-то более существенное. Но они справедливо боялись, что попадутся и потеряют место. Им было нелегко найти работу даже в Бостоне, где довольно терпимо относились к свободным чернокожим и к беглым рабам.

— Я заметил, что у вас среди прислуги много негров, — сказал Декер.

«Интересно, — подумала Джонна, — с чего он вдруг заговорил об этом?» В это время молоденькая негритянка Тесс приоткрыла дверь и, сделав шаг, предложила принести что-нибудь еще. Наверное, Декер услышал, как она подходила к дверям? Джонна не любила говорить о слугах в их присутствии — они ведь не глухие и все слышат. Она подождала, пока Тесс ушла, и только потом ответила:

— Кажется, пять или шесть. У меня много и белой прислуги. Спросите у миссис Девис. Она их нанимает. Дела по дому я передала ей.

— Я предполагаю, что они все свободные люди, — небрежно заметил он.

В ответ на это замечание Джонна бросила на него резкий взгляд:

— Надеюсь, что так, капитан Торн. Я придерживаюсь мнения об отмене рабства, если вы намекаете на это.

— Не было никакого намека, — возразил он. — Я просто поделился своими наблюдениями. Но раз уж вы заговорили об этом, должен сказать, что в Бостоне очень сильное движение сторонников отмены рабства. Ничего удивительного, если бы вы разделяли некоторые их убеждения.

Джонна слегка взмахнула рукой.

— Вы говорите о таких людях, как Уильям Ллойд Гаррисон и его сторонники. Грант считает, что у него трезвая голова, но я думаю, что Гаррисон — фанатик. Я придерживаюсь более умеренных взглядов.

— Каких же?

— Я не поддерживаю рабство, но я также не согласна с насильственными методами установления справедливости. А Гарт, )исон и ему подобные стремятся именно к этому. Если им не удастся добиться своего законным путем, они готовы прибегнуть к насилию. Как это называется? «Подземная дорога»?

— В наше время это скорее «подземная железная дорога», — заметил Декер.

Джонна кивнула:

— Да, вы, по-видимому, правы. «Кондукторы». «Станции». Пассажиры». Как бы они ни украшали все это, их действия противозаконны. Эта страна до сих пор признает штаты и даже допускает их вхождение в Соединенные Штаты. Я считаю, что преждевременно браться за оружие, хотя и допускаю, что иного выхода может и не быть. Компания «Морские перевозки Ремингтон» ведет много дел в южных портах, как вам хорошо известно. Я бы могла, отстаивая свои позиции, закупать хлопок, собранный только свободными неграми, но через два года, а возможно, и раньше, мы вылетим из бизнеса. Не стоит кусать руку, которая тебя кормит, капитан. Запомните это.

Проницательные синие глаза Декера сузились. Он размышлял.

— Мне кажется, на ваш образ мыслей больше влияет деловая сторона, чем нравственные принципы.

Джонна ответила не задумываясь:

— Бизнес тоже является моральной категорией.

— Я понимаю, — протянул Декер.

— Вряд ли.

Декер лукаво посмотрел на нее.

— Вот как? — мягко спросил он. — Что вы хотите этим сказать?

Джонна открыла рот, собираясь ответить, но тут же закрыла, обдумывая, как лучше сказать. Декер Торн — ее гость. Она не станет его оскорблять.

— Ничего, — ответила она. — Это не важно.

Но Декер знал, что это не так. Он чувствовал хорошее отношение к нему с тех пор, как поселился у нее в доме, однако Декер прекрасно понимал, что Джонна Ремингтон его не уважает. Поначалу все было иначе. Когда он приехал в Соединенные Штаты и пришел в «Морские перевозки Ремингтон» в поисках работы, она отнеслась к нему так же, как и ко всем остальным своим служащим. На самом деле, думал он, она его вообще не заметила.

Именно этого он и хотел. Никакого покровительства. Никаких пустых ожиданий. Он решил сам проложить себе дорогу. Так он и сказал напоследок своему брату, когда три года назад уезжал из Лондона.

Это была идея Колина, чтобы разыскать Джонну Ремингтон и устроиться в ее компанию. Декер ничего не смыслил в кораблях и не имел никакого опыта управления ими, но он был уверен, что сможет научиться всему. Более того, он знал, что Колин также верил в это.

Декер представился Джонне как Понт Эпин — так называла его Мари Тибодо, когда обучала французскому языку. Это был неудачный перевод его имени на французский; по-английски оно звучало как Понти Пайн.

И первые полгода он проработал в Америке под именем Понти Пайн. Но потом из переписки брата и его работодательницы случайно выяснилось, кто он такой. Джонна Ремингтон вызвала его в свой кабинет и прямо спросила, не собирается ли он одурачить ее.

Декер никогда не задумывался, что почувствует Джонна, узнав об обмане. А если бы и задумался, то пришел бы к выводу, что она вообще не обратит на это внимания. Он знал, какие отношения связывают Ремингтонов с его братом. Еще юнгой Колин спас тонувшую Джонну, и поэтому ему предоставили возможность сделать карьеру. Он знал, что Колин разбогател, работая у Ремингтонов. И его возвращение в Лондон, и женитьба на Мерседес Лейден, и даже удачный розыск Декера — все это связано с «Морскими перевозками Ремингтон».

Но Декер не мог предвидеть, что Джонну Ремингтон так разочарует то, что он действовал под именем старшего брата.

Она никогда не говорила об этом и, как подозревал Декер, никогда и не скажет. Черт возьми, говорил он себе, она, может быть, даже не сознает этого.

Поэтому время от времени он поддразнивал ее только для того, чтобы заставить выдать свои чувства. Однако это ему не удавалось, по крайней мере до сих пор. И сейчас, глядя на ее спокойное и серьезное лицо, на отрешенные фиалковые глаза, Декер — в который раз! — подивился, какой она замкнутый человек. Больше чем замкнутый. Одинокий. Совершенно одинокий.

— Мне кажется, это важно, — сказал он, продолжая их разговор. Слишком долго за столом царило молчание. — Что вы имели в виду, говоря, что бизнес является нравственной категорией?

Джонна поставила стакан с водой на стол, так и не сделав глотка.

— Вы действительно хотите услышать ответ, капитан Торн? Обещаю, что он будет откровенным.

— Согласен, мисс Ремингтон.

Однако она не решалась заговорить. Ведь они не в ее кабинете на пристани. Здесь Декер Торн не был ее служащим. Он спас ей жизнь, а затем пришел к ней на помощь и получил сильный удар, от которого потерял сознание. Выздоравливал он медленно, у него началась лихорадка, и еще два дня после того, как к ней вернулись силы, он находился между жизнью и смертью. Конечно, она в долгу перед ним, но разве это что-нибудь меняет?

Героический поступок, совершенный на пристани, мало изменил ее мнение о Декере. По всей вероятности, этот поступок был вынужденный. Насколько ей известно, Джек Куинси столкнул Декера в воду. Что же тому оставалось делать, как не попытаться спасти ее?

Отчасти Джонна понимала, что несправедлива к молодому человеку, но сейчас ей не хотелось считаться с этим. Гораздо проще объяснить его действия исходя из своего мнения о нем, чем изменить это мнение.

— Хорошо, капитан Торн, — сказала Джонна. — Я сомневаюсь, что вы имеете какое-либо представление о нравственной стороне труда. До появления в моей компании вы никогда в жизни не работали, насколько мне известно. Я знаю, что вы сидели в тюрьме за воровство. За совершенные преступления вас вполне могли вздернуть на виселице. Я уверена: только счастливая встреча с братом спасла вас да ваше удивительное везение, о чем я вам уже говорила…

Джонна замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать. За исключением едва заметной усмешки, кривившей уголки губ, лицо Декера было спокойным. Он явно насмехался над ней. Джонне хотелось стереть с его лица эту усмешку.