— Балахон этот означает, что ты стал тенью Пещер, и теперь для тебя смертельно опасен солнечный свет.

От волнения Корсар снова вскочил на ноги и стал ходить по комнате взад-вперед.

— Полно те, дружище, это всего лишь безобидный балахон, — стоял на своём Люм.

— Увы, мой друг, я знаю, о чём говорю. Хочешь верь хочешь не верь, но отныне ты больше не Высший маг Ордена Алой Розы, а член Братства Бледного Лика. Как, впрочем, и я.

— А вот это ты правильно напомнил. Ещё одно важное преимущество балахона — он отличный маскировочный костюм. Накинул на плечи — и ты такой же, как все здесь. Никто не воспринимает тебя чужаком — живи и радуйся!

— Так, так! — Глаза мага-великана яростно блеснули и ладони сжались в кулаки. — Хочешь сказать, ты в курсе насчет Братства Бледного Лика? Отлично! Здорово! Великолепно, тролль тебя раздери!.. Значит, живи и радуйся, говоришь?

— Вот именно, живи и радуйся, — спокойно повторил Люм. — И нечего на меня так свирепо таращится, я, между прочим, тебя от смерти спас.

— Да уж лучше бы я сдох, — сказал Корсар и, понурив голову, сел на топчан.

— Вместо того чтобы ерунду всякую болтать, ты обрати внимание, что ни у тебя, ни у меня нет капюшона на голове, и рукава вон у обоих по локоть засучены, меж тем, лампочка под потолком горит. А теперь вспомни-ка своего приятеля Зога и других теней, ведь они постоянно ходят с опущенными капюшонами и длинными рукавами. Потому что любой источник света, не только солнце, а любой, для них смертельно опасен.

Корсар, как будто только прозрел, осмотрел себя и друга просветленным взором и смущённо улыбнулся, признавая правоту доводов Высшего.

— Наши с тобой балахоны уже совершенно безопасны, заверил Люм. — Я их обезвредил. Теперь это наши маскировочные костюмы.

«Но, если Люм так силен, что сумел одолеть Пещеры Теней, то зачем ему понадобилось разыгрывать весь этот цирк с маскировкой?» — недоумевал Корсар.

— Ну, во-первых… Ах да, извини, я не должен был теперь! Вот ведь оказия, за две недели твоего беспамятства привык читать твои мысли. И сейчас не удержался. Ещё раз прошу прощения.

Люм выглядел искренне смущенным. Однако Корсар, на долю которого в Пещерах Теней выпало достаточное количество гораздо более страшных унижений, на раскаяние друга лишь нетерпеливо махнул рукой. Мол, кончай нести всякую чушь и, давай уже, переходи к делу.

— Так вот, во-первых, как я уже говорил, меня угораздило переместиться в Пещеры без нитки на теле. А в этой твоей комнатушке кроме балахонов другой одежды не оказалось. Пришлось одевать, что есть. Во-вторых..,

— Да погоди ты с «во-вторых», — перебил Корсар, — дай с «во-первых» толком разобраться. Скажи на милость, как же это тебя угораздило переместиться в Пещеры Теней? Ты так просто об этом говоришь, будто бы для тебя посещение Пещер Теней привычное дело. Мол, как только тебе становится скучно и хочется экзотики, ты отправляешься погостить в Пещерах Теней. Вот и в этот раз взял и переместился. Ха-ха, делов-то… И потом. Почему голый? Что, тебя тени прямо из ванной вытащили?

— Ну-у, приятель, все оказывается намного сложнее, чем я думал. Неужели ты совсем ничего не помнишь?

— А чего, собственно говоря, я должен помнить? Хотя постой… Так ты утверждаешь, что живёшь здесь уже две недели?

— Если быть уж совсем точным, то две недели и два дня, — поправил Люм.

— И все это время я находился без сознания?

— Именно. Лежал, как бревно на топчане, ни живой, ни мертвый. И я каждое утро протирал твоё лицо влажной тряпочкой, лишь поэтому оно не покрылось толстым слоем пыли. Кстати, можешь сказать мне за это спасибо.

— Пожалуйста, — буркнул в ответ великан. — Люм, мне сейчас не до шуточек… Последнее, что я помню, это ужасная, непереносимая боль, как будто я сгораю заживо. До сих пор немогу разобраться — этот кошмар происходил наяву, или он мне лишь приснился.

— Давай поступим следующим образом, — сказал Люм уже серьезно. — Я сейчас подробно расскажу, как оказался в Пещерах Теней, ты же послушай. Затем мы поменяемся местами, и уже тебе придется удовлетворять мое любопытство.

— Отличный план. — Корсар широко улыбнулся приятелю и, закинув ногу на ногу, попросил: — Начинай. Я тебя внимательно слушаю.

И Высший начал свой рассказ:

— Шёл десятый день с того памятного солнечного утра, когда ваш корабль, покинув порт Красного города, скрылся за линией горизонта…

Далее Люм поведал другу, как он, роясь в старых бумагах, наткнулся на папирус с пророчеством, и прямо на его глазах на нём появилось ещё одно четверостишье. Это невероятное происшествие побудило его бросить все свои дела в замке и немедленно отправиться на поиск друзей. Он рассказал о своих страхах, побудивших его сотворить внутри корабельной каюты настоящую крепость из нескольких сотен защитных заклинаний. О том, как утром в его каюту вдруг ворвался корчащийся от боли, полупризрачный Корсар, и как его магическая защита избавила друга от страданий. О белых щупальцах, вдруг пробивших защиту и со всех сторон набросившихся на мага-великана. О странном, грозном голосе, повелевавшем щупальцами. И, наконец, о том, как он спас другу жизнь, когда тот снова стал превращаться в призрака…

…Едва ноги Люма коснулись дна утлой лодочки — их с Корсаром окутало плотное облако белоснежного тумана. Когда туман развеялся, Высший с изумлением обнаружил, что угодил в какой-то каменный мешок, без окон и дверей, слабо освещаемый единственной крохотной лампадкой. Лежащая на его плечах ноша вдруг налилась свинцовой тяжестью, и Люм едва не рухнул на пол под её гнётом. Он все же кое-как доковылял до топчана и свалил туда бесчувственное тело друга.

Как Люм и предполагал, по окончании действия заклинания «Перемещение», полупризрачное тело друга снова налилось живой осязаемой плотью. Но беды мага-великана на этом, увы не закончились. Кожа на его руках и лице вдруг побагровела, на ней вздулись огромные пузыри ожогов — полопавшись, они превратили руки и лицо в безобразные кровоточащие раны. Тут же сильно задымила прогорающая изнутри одежда несчастного страдальца, и помещение наполнилось едким дымом. Счастье ещё, что Корсар был без сознания и ничего не чувствовал.

Разумеется, Высший поспешил на помощь сгорающему заживо другу. Перво-наперво он прочел несколько целительных заклинаний, но его магия в этом странном местечке почему-то не подействовала. Тогда он схватил стоящий на столе кувшин с водой и вылил его на Корсара. Соприкоснувшись с кожей и одеждой мага-великана, вода зашипела. Пытка огнём временно прекратилась.

Люм прекрасно понимал, что как только вода полностью испарится, муки друга возобновятся. Магия Высшего здесь оказалась бессильна ему помочь, и воды, чтобы хоть временно прекратить страдания, больше не было. Люм, как зверь в клетке, метался по каменной ловушке в поисках хоть какого-то выхода.

И бог услышал его немую мольбу. Вдруг часть стены каземата исчезла, явив изумлённому Высшему обычную дверь, которая тут же распахнулась, впуская в гости к Люму странного типа в белом балахоне. Для гостя встреча в комнате Корсара с совершенно голым человеком оказалась не меньшим сюрпризом, чем для Люма — явление незнакомца. Оба на несколько секунд замерли в немом столбняке.

— Ты кто? — первым спросил незнакомец. И, не дожидаясь ответа, вдруг приказал: — На колени, жалкий раб!

Высший схватил со стола пустой кувшин и, замахнувшись им, грозно крикнул:

— Ну-ка стой где стоишь!

В ответ гость выкрикнул короткое заклинание, и Люма пронзила слепяще-яркая белая молния. Высший задохнулся от дикой, невыносимой боли, одновременно с которой нахлынули воспоминания пятилетней давности…

Полыхнул и залил всё вокруг ослепительно яркой белый Свет…

Перед глазами замелькали какие-то слова, фразы, магические символы…

Чей-то бодрый голос затараторил па ухо мудрёные наставления…

В самом конце стремительного видения перед Ломом возник обломок божественной звезды. Он протянул руку и, как и пять лет назад, коснулся отполированного ветрами камня…

Люм открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу. Оглядевшись, он увидел, что вероломный гость тоже неподвижно лежит на пороге комнаты. Вокруг тени — Высший маг теперь знал, что так называют местных колдунов — валялись осколки разбившегося кувшина. Видимо он все же успел швырнуть его в противника до того, как был поражён молнией. Люм так же знал теперь, куда закинуло его заклинание «Перемещение» друга Корсара — это странное местечко называлось Пещеры Теней. Он постиг специфическую природу магии Пещер и теперь мог здесь колдовать, не хуже самих теней.

Наложив на, ушибленные во время падения, спину и голову целительное заклинание, Люм поднялся на ноги. Тень в дверях заворочалась, оправляясь от удара, поэтому пришлось спешно наложить на неё парализующее волю заклинание. Высший поднял пленника с пола, усадил в деревянное кресло и закрыл дверь.

Тем временем одежда Корсара полностью высохла, и маленькая комната снова стала заполняться едким дымом тлеющей шерсти. Люм поспешно произнёс вызывающее воду заклинание, и на мага-великана обрушилось целое ведро спасительной воды. Получив ещё одну отсрочку, Высший попытался излечить страшные язвы на лице и руках друга, но у него ничего не вышло — пока с помощью целительных заклинаний он залечивал одни ожоги, рядом появлялись другие.

После недавнего откровения Люм знал, что источник страданий друга — горящая под потолком лампа, и, стоит ее погасить, в темноте Корсару сразу же станет легче. Но такое временное решение проблемы Высшего не устраивало, интуиция подсказывала ему, что есть способ полностью избавить друга от напасти.

Люм решил побеседовать с пленником. Лишенный заклинанием воли, тот был вынужден правдиво отвечать на любые вопросы мага.

Колдун в белом балахоне представился братом Зогом — прочтя недоумение на лице Высшего, пленник пояснил, что тени Пещер являются так же членами Братства Бледного Лика. И вот что он поведал Высшему… Примерно с полчаса назад Зогу было видение, что его подопечный, Корсар, с честью выдержал все тяжелые испытания перевоплощения и стал тенью Пещер. Зог решил лично поздравить бывшего мага со знаменательным событием и был весьма удивлен, даже отчасти шокирован, застав в его комнате, вместо самого Корсара, какого-то голого мужика.

На вопрос Люма: «А что бы ты сделал, застав Корсара в таком вот жалком состоянии?» — ради дела Высшему пришлось все же показать Зогу лежащего на топчане мага-великана, — пленник, не задумываясь, ответил, что укрыл бы тело Корсара белым балахоном, который бы достал из шкафа— он указал рукой на единственный шкаф в комнате…

Прежде чем последовать совету Зога, Люм проверил висящие в шкафу балахоны на наличие магии и определил, что в их белую ткань искусно вплетены несколько десятков, а то и добрая сотня, самых разнообразных заклинаний. Преобладали в основном полезные заклинания: защитные, целительнее, восстанавливающие силы, обостряющее зрение… Но среди них были замаскированы и откровенные ловушки: простые и очень мощные заклинания подчинения и подавления воли, превращающие, надевшего балахон, человека в покорного раба.

Избавить балахон от заклинаний-ловушек было невероятно сложно, они очень тесно переплетались с полезными заклинаниями, вредить которым нельзя было ни в коем случае. Получалось, что, без потерь большей части полезных свойств балахона, распутать этот запутанный клубок заклинаний и избавиться от заклинаний-ловушек было практически невозможно.

С ловушками, для Корсара, балахон был слишком опасен без них — бесполезен.

Между тем, от мага-великана вновь потянуло дымком Высшему необходимо было срочно принимать какое-то решение.

Кошмар! Казалось бы совершенно тупиковая ситуация однако Люм неожиданно нашел из неё достойный выход, вернее, выход вдруг отыскался сам собой.

Пока мысли Высшего лихорадочно метались в поисках соломонова решения, подсознательное недовольство, что приходится разгуливать нагишом по комнате в присутствии постороннего колдуна, пусть даже и околдованного, побудило его к действию. Нужно было немедленно чем-нибудь прикрыться, и, поскольку перед Ломом в шкафу висел целый ворох одежды, он спокойно достали из шкафа балахон и аккуратно, без спешки, стал одеваться…

Опомнился Люм лишь когда опустил на голову безразмерный капюшон. В навалившейся вдруг темноте громовым раскатом прозвучал недовольный голос:

— А ЭТО ещё КТО ТАКОЙ?

Люм сразу же его узнал. Он слышал его совсем не давно в корабельной каюте. Это был голос повелителя белых щупалец. Высший догадался, что страшный голос напрямую связан с только что надетым балахоном, и попытался избавиться от опасного одеяния, но у него ничего не вышло — руки вдруг налились свинцом и стали неподъёмными. И всё его тело, следом за руками, как будто окаменело.

— ЭЙ, ПОЧЕМУ Я ТЕБЯ НЕ УЗНАЮ? НАЗОВИСЬ! — приказал грозный голос.

— Вы знаете… только что… там, на корабле… — напомнил дрожащий от страха Люм.

— ЧЕГО-ЧЕГО ТЫ ТАМ ЛЕПЕЧЕШЬ? — Горло Люма вдруг сдавила невидимая удавка.

— Но фы ше обешшшали, не пришшшинять сссла, — кое как просипел Высший.

— ДА, Я ТЕБЯ ВСПОМНИЛ. — Смертельная петля вокруг горла исчезла. — ПРОНЫРА, КАК ТЫ СЮДА ПОПАЛ?

— Перенёсся с помощью вашего заклинания «Перемещение» — честно признался Люм.

— ВЫХОДИТ ЭТО СУДЬБА… Я ПОМНЮ СВОЁ ОБЕЩАНИЕ, ЧЕЛОВЕК. НО! И ТЫ НЕ РАЗОЧАРУЙ МЕНЯ! — Окаменелость пропала, Высший маг вновь обрёл контроль над своим телом.

И в то же мгновенье закрывающий его лицо капюшон вдруг стал прозрачным. Одновременно с этим чудом Люм перестал ощущать свой новый наряд, как будто на нём снова ничего не было.

Люм проворно стянул с себя балахон и осмотрел его магическую начинку. Как он и предполагал, все полезные заклинания остались на месте, а вот заклинания-ловушки бесследно исчезли. Таинственный голос и впрямь сдержал своё обещание.

Безопасным балахоном Высший укрыл наполовину изжарившееся тело друга. Запах гари тут же пропал. Заглянув под капюшон, он увидел, как страшные язвы ожогов затягиваются прямо на глазах.

Здоровью Корсара, наконец-то, больше ничего не угрожало, и Люм получил возможность позаботиться о самом себе. Пожертвовав магу-великану свой балахон, он снова остался без единой нитки на теле, к счастью, волшебного тряпья в шкафу ещё было предостаточно. Вытащив оттуда очередной балахон, он снова стал одеваться…

— НЕ ИСКУШАЙ МЕНЯ, ЧЕЛОВЕК! — вновь прогремел грозный голос во тьме, стоило опустить на голову капюшон. — ЗАЧЕМ ТЕБЕ ДВА БАЛАХОНА?

— Первый я отдал своему другу Корсару. Вторым хочу укрыть свою наготу, — честно признался Высший.

— КАКОМУ ЕЩЁ КОРСАРУ?

— Это такой очень высокий маг, пленник ваших Пещер.

— ВОТ КАК, ТАК ОН ВСЁ-ТАКИ ВЫЖИЛ? ПРИЗНАВАЙСЯ, ТВОИХ РУК ДЕЛО?

— Да, я пытался защитить друга от белых щупалец…

— ПРИПОМИНАЮ, — перебил голос.

— Вы обещали не причинять вреда нам обоим, — торопливо напомнил Люм.

— БЫТЬ ПО СЕМУ!

Оцепенение пропало. Капюшон сделался прозрачным. Теперь можно было спокойно заняться пленником.

Прежде чем снять с бедолаги парализующее волю заклинание, Высший стёр из его памяти весь предыдущий разговор поэтому, очнувшись и увидев закутанного в белый балахон Люма, Зог с радостью признал в нём одного из своих многочисленных братьев.

На вопрос Зога: как давно он здесь находится? — Высший ответил недоумевающим пожатием плечами и пояснил, что он сам зашёл в комнату Корсара всего пару минут назад, брат Зог был уже здесь — сидел в кресле и, как ему показалось, мирно дремал, с Корсаром было всё в порядке, он не стал будить уставшего брата, а тихонечко присел рядышком.

Кляня себя за непростительную рассеянность, Зог встал с кресла и проверил, что «новорожденный» брат Корсар надежно укрыт белым балахоном.

Люм объявил о своём намерении остаться сиделкой при едва живом Корсаре, и Зог не стал возражать. Он попрощался и отправился восвояси.

Первое же что сделал Высший, оставшись с другом тет-а-тет, — от греха подальше скинул с головы капюшон. Ещё он тут же закатал до локтей неудобно длинные рукава балахона.

Белому балахону потребовалось совсем немного времени, чтобы залечить все болячки Корсара и полностью его избавить от смертоносного воздействия Пещер Теней. Уже на следующий день Люм рискнул снять капюшон с головы друга и посмотреть, что будет, — в свете лампы кожа на бледном лице мага даже не покраснела. Грозный голос (про себя Люм решил, что он принадлежит могущественному Хозяину Пещер Теней) сдержал слово, Корсар полностью исцелился. Но от перенесённых злоключений его организм чудовищно ослаб, и следующие две недели, подпитываемый целительными заклинаниями Люма, он копил силы…

— Спасибо тебе, дружище…

— Нет, нет, подожди, Корсар! Ну что ты какой нетерпеливый, я ещё не все тебе рассказал, — оборвал товарища Люм и продолжил: — Помнишь, в самом начале своего рассказа я помянул о новом четверостишье, появившемся на папирусе прямо на моих глазах? Не желаешь взглянуть на это отчасти спасшие тебе жизнь пророчество? Ведь, если бы не это чудо с папирусом, я бы до сих пор сидел в своём замке на острове и со скуки жалобно поскуливал на луну. Ну так как, желаешь посмотреть?

— Издеваешься? — нахмурился Корсар.

— С чего ты взял?

— Так ты же сам только что мне рассказал, что оказался в Пещерах Теней в чём мать родила. Или папирус был у тебя запрятан в самой…

— Но-но, полегче на поворотах. Я тебе, между прочим, жизнь спас.

— Так и ты ерунды не мели.

— Спокойно, Корсар, сейчас я всё объясню… Да, ты совершенно прав, когда я оказался в твоей комнате в Пещерах Теней, папируса у меня, разумеется, не было. Но! Перед тем, как положить этот документ в карман плаща, ещё будучи в Магическом замке, я наложил на него высшее заклинание «Поиск». Так, знаешь ли, на всякий случай, терять я его, понятное дело, не собирался, но мало ли, в жизни всякое случается… И вот оказалось, что не зря я мучился — добрые четверть часа проговаривая запутанную формулу «Поиск». Представь мою радость, когда спустя два дня после перемещения в Пещеры Теней, листая очередную магическую книжку из твоего сундука — надо же мне было как-то спасаться от скуки. Так вот, листая книгу, я вдруг обнаружил между её страницами свой казалось бы безвозвратно потерянный папирус… Вот такая забавная история вышла. Так как, будешь читать?

— Ну раз так… Отлично, вот он, держи.

Люм, наконец, закончил говорить и, достав из внутреннего кармана своего балахона довольно потрепанный свиток, протянул его сидящему рядом великану.

Оставив Корсара в одиночку разгадывать головоломку четверостиший, Высший поднялся с табурета и занялся организацией их обеда — то бишь подошел к Вызывающему камню и положил на него руку.

Секрет Вызывающего камня Высший разгадал в первый же день своего пребывания в Пещерах Теней. Произошло это совершенно случайно. Тщательно осмотрев каждый уголок комнатушки, Люм заинтересовался заметно выступающим из земляного пола каменным валуном. Исследуя странный камень, он прикоснулся к нему рукой. К немалому его изумлению, уже через несколько секунд в комнату вбежал запыхавшийся парнишка и, отвесив Люму глубокий поклон, вызвался доставить ему ужин. Так Высший познакомился с Плустом — личным рабом брата Корсара…

Между тем, развернув свиток и внимательно его оглядев со всех сторон, Корсар озадаченно спросил:

— Ну и где же они?

— О чём это ты? — снова повернулся к другу Люм.

— Я спрашиваю: где же обещанные тобою четверостишья?

— Издеваешься? Глаза-то разуй, они перед тобой, на папирусе.

— Да нет здесь ничего.

— Как нет?

— Так, нет. Я оглядел свиток с обеих сторон и не нашёл на нём ни единой строчки.

— Не может быть!

— Подойди и убедись сам.

Люм выхватил из рук Корсара свиток и аккуратно развернул его на столе. Без сомнения, это был тот самый папирус из письма Лила, все до единой складочки были одна в одну, верхний правый угол немного загнут назад, а нижние уголки слегка надорваны. Конечно же это тот самый!

Но, вот незадача, с папируса куда-то подевался весь текст. Все восемь строчек запутанного пророчества таинственным образом исчезли, не оставив даже намека на то, что когда-то они здесь были.

Изумлённое лицо Высшего красноречивее слов ответило на все готовые сорваться с языка вопросы мага-великана.

Пауза чересчур затянулась, никому не хотелось нарушать неприятную тишину.

Люму не хотелось по той простой причине, что он не знал, что сказать. Он был искренне потрясён случившимся. Ещё вчера он вот точно так же разворачивал свиток, и оба четверостишья были на месте. А сегодня вдруг такая оказия…

Корсар же молчал из опасения обидеть друга. После того, как Люм так обмишурился прямо у него на глазах, любое утешение из уст великана прозвучало бы, как насмешка, — уж кто-кто, а человек пару недель назад спасший ему жизнь насмешек явно не заслуживал.

В патовой ситуации палочкой-выручалочкой стал Плуст, о вызове которого Люм уже напрочь забыл. Плуст явился аккурат на исходе второй минуты с момента вызова и, отвесив господам-теням глубокий поклон, вежливо поинтересовался: чего бы они желали покушать?..

Обед удался на славу.

Как в старые добрые времена в уютном домике Корсара: много-много тарелочек, мисочек, вазочек со всякой вкусной всячиной — и двое совсем не маленьких ребят с отменным аппетитом.

Предоставив, наконец, отдых на совесть потрудившимся челюстям, маги с максимальным комфортом устроились в угловатых, жестких креслах и, отпивая из бокалов чудесное золотистого цвета вино, двадцатилетней выдержки, продолжили беседу.

Теперь настала очередь Корсара поведать другу о своих злоключениях.

Перво-наперво он рассказал о своём роковом путешествии на материк девяностолетней давности. И сразу же, без паузы, переключившись на стремительно развивающиеся события последнего месяца, Корсар поведал, как был похищен Тенями с купеческого корабля. Потом описал ужасное пробуждение в незнакомом каземате, перед каменными стенами которого оказались бессильны его самые мощные заклинания разрушения. Рассказал об отчаянии, нахлынувшем на него после откровенной беседы с братом Зогом, когда маг понял, угодил в смертельно-опасную безвыходную ловушку.

О полной своей беспомощности в бесконечно длинном коридоре Пещер Теней. Об откровенном навязывании ему основ магии теней, и последующей замене магических формул заклинаний Ордена Алой Розы, когда в магических книгах Братства Бледного Лика он пытался отыскать спасительное заклинание «Перемещение». И, наконец, он поведал другу об ужасном полусне-полуяви, превратившемся в бесконечную пытку болью…

Великан говорил почти три часа. За это время друзья незаметно опустошили пару пузатых кувшинов крепкого зелья, и к концу рассказа оба были под хорошим хмельком.

— Вот это я понимаю, привет из прошлого! — подытожил Люм с пьяной ухмылкой на губах и, похлопав по могучему плечу друга, добавил: — Весело ты, Корсар, время проводил девяносто лет назад. Небось не одной юбки у князя… гм… как бишь его? — Свол… Свал…

— Савола, — подсказал Корсар.

— Точно, Савола… Ни одной юбки не пропустил, — закончил Люм. — А? Ну-ка признавайся старый развратник.

— Полно чепуху-то молоть, — отмахнулся великан.

— Нет, кроме шуток, я тебе даже немножко завидую, — не унимался Высший. — Столько приключений за два месяца: и в придворных интригах поучаствовал, и на войне врагов побил, и из поединка с равным по силе чародеем вышел победителем…

— И не говори, счастливое было времечко, — усмехнулся Корсар и неожиданно от души расхохотался. Люм присоединился к другу.

Накопившаяся за день усталость вскоре дала о себе знать, и пьяный смех у обоих незаметно перешёл в мощный храп.