Стеклянный ветер (№3) - Сорванная карусель

Следующим в каюту знахаря вошёл Шиша, им Горчица занимался уже гораздо дольше — около десяти минут. уложив трактирщика на кровать (для этого его пришлось, как беспомощного старика, взять под локоть), знахарь перво-наперво заставил его выпить целый ковш какой-то вонючей и совершенно отвратительной на вкус желеобразной массы, ярко-жёлтого цвета, после чего велел перевернуться на живот и стал энергично разминать его спину, руки и ноги. Во время массажа Шиша стенал и завывал от боли, умоляя знахаря хоть на секундочку остановиться и позволить ему перевести дух но мучитель был глух к мольбам и невозмутимо продолжал делать своё дело. Когда же экзекуция наконец закончилось, Шиша испытал такое ошеломительное облегчение, будто только что заново родился, от мучительной боли в надорванных мышцах не осталось и следа. Он легко, как пятнадцатилетний подросток, вскочил с кровати и, сердечно поблагодарив искусного целителя, покинул каюту.

Третьим пациентом знахаря стал Ремень. С ютангом Горчица провозился тоже примерно минут десять. Прежде чем приступить к лечению болячки на голове, знахарь тщательно отмыл от крови его лицо и волосы — эта процедура отняла времени гораздо больше, чем непосредственно само лечение. Когда с мытьём головы было покончено, Горчица наложил на здоровенный шишкарь ютанга тряпицу, вымоченную в отваре пахучих целебных трав, закрепил её на голове тугой повязкой и, пообещав Ремню полное исцеление к завтрашнему утру, проводил до двери.

После Ремня в каюту знахаря вошёл Лилипут, с его болячками Горчица управился минут за пять. Рассечение на бедре оказалось хоть и довольно глубоким, но не опасным, эту рану знахарь обработал точно так же как и голень Студента — залепил её целебной мазью и стянул бедро тугой повязкой. Закончив с ногой, Горчица занялся распухшей, как бревно, рукой Лилипута. Внимательно осмотрев огромные багровые синяки на предплечье — следы ударов, знахарь подтвердил опасения Лилипута о переломе.

— Похоже с рукой твоей придётся повозиться, — вынес он свой неутешительный вердикт. — Перелом срастётся дней через пять, а то и через неделю. Так что настраивайся на долгое лечение. А пока что, на-ка выпей вот это. — Горчица распахнул шкаф, все полки которого были густо заставлены всевозможными коробочками, кувшинчиками, мисочками и чашечками самых разных цветов и размеров, достал со второй с верха полки крохотный глиняный кувшинчик и, зачерпнув оттуда миниатюрной серебряной ложкой какое-то вязкое белёсое вещество, протянул её рыцарю.

— И это говорит знахарь, который всего за одну ночь поставил на ноги сэра Стьюда, после его поединка с троллем, — укорил целителя Лилипут, и послушно открыл рот. — Проглотив горьковатую белую кашицу, он продолжил: — Что такое мой крошечный перелом, тем более закрытый, по сравнению с ужасными увечьями Стьюда. И тем не менее тогда ты управился с ними всего за несколько часов. Конечно, я помню, тогда тебе щедро заплатили за услуги. Но можешь не сомневаться, я тоже в накладе не останусь!

— Да дело не в деньгах, — поморщился Горчица и, продолжая говорить, стал прикладывать к распухшей руке Лилипута разные дощечки, выбирая подходящую по размеру. — Балт обещал щедро со мной расплатиться, и я стараюсь как могу.

— Целую неделю залечивать один паршивый перелом — и это ты называешь: стараюсь как могу — возмутился рыцарь.

— Твоя кость треснула в двух местах, — стал объяснять знахарь, превращая руку и деревяшку в единое целое. — И пару недель назад подобный пустяк я бы с помощью чар исцелил тут же за пару минут. Но, к сожалению, в последнее время колдовство мне не подвластно. Теперь приходится уповать лишь на целительные свойства мазей и отваров, составленных мною ещё в Норке Паука… Да ты не переживай, вот так, без чар, оно даже надёжнее. Походишь недельку с забинтованной рукой, покушаешь целебного снадобья — и косточка твоя замечательно срастётся.

— Слушай, а ты магам нашим о своих проблемах говорил?

— Конечно.

— Ну и?..

— Вообще-то они просили об этом особо не распространяться, но раз уж у нас тобой зашёл разговор…

— Не томи.

— В общем, чары им тоже больше неподвластны.

— Не может быть!

— А думаешь почему ни один из них с вами в город не поплыл?

— Во дела!

— Только смотри, не очень-то об этом трепись.

— Можешь не беспокоиться — буду нем, как рыба.

— Так, ну всё вроде бы готово, — объявил Горчица, затягивая узел на повязке. — Постарайся рукой особо не махать. До вечера можешь быть свободен.

— А что вечером?

— Проходи и получишь ещё одну ложечку целительного снадобья.

Последним в каюту знахаря вошёл Коготь. Над его ранами Горчица корпел дольше всего — примерно с четверть часа. Неглубокие царапины на бедре и груди он обработал быстро, а вот с рассечением кисти пришлось повозиться. Перво-наперво знахарь снял перекрывающий кровоток ремень и срезал закостеневшую от засохшей крови тряпку, фиксирующую руку и меч. Оказалась, что скрытая под повязкой кисть безобразно распухла, посинела и напрочь утратила чувствительность. Горчица уложил её в таз с тёплой водой, добавил несколько пучков целебных трав и стал массировать окоченевшие пальцы Когтя. Рана в воде открылась, и вода из прозрачной очень быстро превратилась в бардовую. Через пару минут непрерывного массажа знахарь почувствовал, что пальцы зулана стали откликаться на его действия, тогда он вынул кисть из таза, насухо её вытер и стал замазывать кровоточащий разрез целебной мазью. От нестерпимой боли зулан потерял сознание, к счастью, он в этот момент сидел на стуле, а его покалеченная рука неподвижно лежала на столе, так что болезненного падения на пол удалось избежать. Горчица не стал тут же приводить бедолагу в чувство, а сперва спокойно залепил рану, остановив кровотечение, потом подобрал дощечку по руке и намертво зафиксировал на ней раздробленную кисть. И лишь после того, как безобразная рана была укрыта плотной повязкой, он растормошил Когтя, заставил его проглотить ложечку белёсого снадобья из кувшинчика и, наказав снова прийти вечером, выпроводил из своей каюты.

Поначалу у Балта никак не получалось разговорить пленника, на все его вопросы сумасшедший отвечал хищным оскалом и низким утробным рычанием. Точно так же он реагировал и на редкие реплики товарищей гарала. Создавалось впечатление, что после шишиных тумаков бедолагу покинули остатки разума, и он перестал понимать человеческую речь. На очевидную невменяемость пленника указывало и его поведение — после того как зуланы по приказу гарала освободили его от пут и привели в чувство, вместо того, чтобы сесть на предложенный Балтом стул, он рухнул на колени и проворно заполз под стол. Пришлось зуланам его по новой отлавливать и вытаскивать обратно, при этом безоружный безумец отбивался от них как дикий зверь — когтями и зубами. После того как его наконец изловили и вытянули на свет, опасаясь повторения дикой выходки, его больше ни на мгновенье не отпускали. Бедолагу силой усадили на стул и крепко-накрепко привязали к спинке и ножкам, так что он снова не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Всё что ему теперь оставалось — исподлобья коситься на своих мучителей ненавидящим взглядом.

Когда к собравшемуся к кают-компании обществу присоединился Студент, Балт уже подумывал прервать бестолковый допрос. Но, с появлением рыцаря, казалось бы совершенно безнадёжное дело неожиданно сдвинулось с мёртвой точки.

— Ну, как успехи? Много он вам уже напел? — поинтересовался славный мечник, усаживаясь на свободный стул справа от пленника.

Опережая ответ Балта, привязанный к стулу безумец голос злобным рычанием отреагировал на новый.

Реакция рыцаря была молниеносной: он выхватил меч, чиркнул им у виска пленника и тут же убрал его обратно в ножны. Всё случилось настолько быстро, что никто из сидящих за столом людей даже ахнуть не успел. А через секунду тишину разорвал дикий вопль пленника, в одно мгновенье лишившегося доброй трети правого уха.

— Заткнись, тварь, или я тебе сейчас и второе подрежу, — прикрикнул на несчастного Студент. И, к изумлению присутствующих, сумасшедший тут же замолчал. Безумие в его глазах сменилось паническим страхом.

— Так-то лучше, будешь хорошим мальчиком — никто тебя не тронет, — кивнул Студент и покровительственно похлопал бедолагу по залитой кровью щеке. Вытирая испачканную ладонь о грязную рубаху пленника, он добавил: — И заруби себе на носу, дядя, каждый раз когда ты будешь рычать, я буду отрубать тебе какую-нибудь часть тела. Ты всё понял? Я не слышу ответа? — рука рыцаря снова потянулась к рукояти меча. Под его безжалостным взглядом пленник весь сжался и испуганно заскулил.

— Стьюд, да ты с ума сошёл! — закричал Балт, бросаясь между рыцарем и его беззащитной жертвой. — Какая муха тебя укусила? Он же сумасшедший. Ничего не понимает и не говорит.

— Это у вас он ничего не понимает, а у меня всё поймёт и живо заговорит, — заверил Студент. — У меня с этим гадом разговор короткий будет, как вы цацкаться с ним я не стану. Отойди Балт, не мешай.

— Стьюд, прекрати, мы же цивилизованные люди, — поддержал гарала Корсар.

— Похоже охватившее горожан безумие заразно, — зашептал на ухо Гимнасту перепуганный капитан. — Думаю стоит позвать зуланов, чтобы они разоружили господина рыцаря, пока он не зарубил несчастного.

— Не нужно никого звать, — так же едва слышно зашептал в ответ лорд, — Стьюд такой же безумец, как мы с вами. Я знаю этого парня не один год — это его обычная манера допроса. Клянусь вам, вся его агрессия — блеф. На самом деле жизнь пленника вне опасности.

— Ничего себе вне опасности, да вы только посмотрите… — не договорив фразы, Дууф вскочил со своего стула и закричал в полный голос: — Эй, ты чего себе позволяешь!

— Стьюд, брось свои грязные штучки! — поддержал его Кремп.

Столь бурная реакция капитана и мага была вызвана очередной вопиющей выходкой Студента. Отчаявшись уговорить гарала по-хорошему отойти от пленника, рыцарь силой отпихнул Балта в сторону и приставил свой карающий меч к горлу перепуганной жертвы.

— Хватит дурковать, скотина! — рявкнул он на несчастного, перекрывая возмущённые крики Дууфа и Кремпа (остальные участники допроса потрясенно молчали). — Говори, как тебя зовут, или пожалеешь, что на свет родился! — Не отводя глаз со своей жертвы, он тут же обратился к переполошившимся товарищам: — Если кто попытается мне помешать, клянусь, перережу ему горло. — И снова пленнику: — Ну же, красавчик, я жду.

— Бы-бы-быыыррр… — явно силясь что-то из себя выдавить, зарычал несчастный.

— Так, значит не хочешь по-хорошему, снова рычишь,а ведь я тебя предупреждал, — покачал головой Студент и, чуть приподняв клинок, пощекотал им левое ухо пленника.

От прикосновения холодного метала к уху несчастный так яростно забился в своих путах, что едва не рухнул вместе со стулом на пол.

— Ладно, даю тебе вторую попытку, — смилостивился мучитель, опуская меч к шее. — Но очень не советую и дальше испытывать моё терпение — оно у меня на пределе… Так как твоё имя?

— Брааа-брааа-брааа… — зачастил пленник.

— Это уже гораздо лучше, — ободрил Студент, — продолжай.

Тут дверь резко распахнулась и в каюту вошёл исцелённый знахарем Шиша.

Очередная волна ужаса, вызванная появлением второго мучителя, тяжеленный кулак которого сегодня уже трижды за ночь отправлял его в глубокий нокаут, окончательно вывела бедолагу из ступора и он в исступлении заорал:

— БРАШ!!! МЕНЯ ЗОВУТ БРАШ!!!

Ошарашенный криком допрашиваемого Шиша растерянно замер на месте.

— Молодчина, дядя, — похвалил пленника Студент, отводя от его шеи меч, но пока что не убирая обратно в ножны. — Ну и что вы на это скажите? — Добившийся своего рыцарь обвёл присутствующих в каюте людей победным взглядом. Заметив Шишу, он радостно ему улыбнулся и спросил: — Ты как, в порядке?

— Да, всё отлично, — кивнул трактирщик.

— Так чего же тогда на пороге топчешься, как бедный родственник. Проходи, садись, — Студент указал другу мечом на свободные стулья.

— А у вас тут, я гляжу, весело, — подытожил увиденное Шиша, занимая место за столом.

— Да уж, мы точно не скучаем, — откликнулся на его реплику сидящий рядом Корсар.

— Чего удалось узнать?

— Эй, тихо там, — прикрикнул на мага с трактирщиком Балт. И, повернувшись к рыцарю, попросил: — Продолжай.

Студент кивнул и снова сосредоточил своё внимание на пленнике.

— Итак, ты назвал нам своё имя, и мы теперь знаем, что тебя зовут Браш, — напомнил он. Пленник поспешно кивнул, и рыцарь продолжил: — Если ты и дальше будешь так же толково отвечать на мои вопросы, получишь вкусный завтрак и мягкую кровать. Ну а если снова заартачишься, уж не обессудь… — Для убедительности, он рубанул мечом воздух в считанных миллиметрах от носа пленника.

Бедолага отшатнулся и завопил пронзительно писклявым голосом:

— Я всё-всё скажу! Только не убивайте! Пожалуйста, пощадите! Я всё-всё, как на духу!..

— А ну-ка цыц, — прикрикнул на него довольный Студент, — их раскудахтался, то слова из него не вытянешь, а то трещит не остановишь. Значит так, сейчас я тебе буду задавать вопросы, и ты будешь мне на них подробно отвечать. И чтобы больше без причитаний — не то рассержусь. Браш, тебе всё понятно?

— Да, — поспешно отрапортовал прирученный пленник.

— Отлично. Тогда приступим. Вот мой первый вопрос…

После примерно полуторачасового допроса со слов пленённого каннибала, кстати, в недалеком прошлом самого что ни на есть миролюбивого пекаря, удалось выстроить примерно такую картину произошедшего.

Волнения и беспорядки, приведшие легендарную столицу острова магов в столь жалкое состояние, происходят в городе уже много дней подряд (точное количество дней Браш, как не старался, увы, вспомнить не смог). Началось всё с того, что однажды ночью над городом прогремел оглушительный раскат грома, а утром оказалось, что Магического замка, красы и славы столицы острова Розы, больше НЕТ! Центральная площадь города была завалена обломками гранитной скалы, которые горожане, в надежде удержать удачу и спокойствие хотя бы у своих родных очагов, стали быстро растаскивать по домам (вот откуда в трактире Шиши появились гранитные плиты). Из-за этих обломков в городе и возникли первые беспорядки. Львиная доля обломков скалы осела в подвалах окружающих площадь домов, так же основательно запаслись гранитными плитами и жители ближайших к площади улиц, а живущая на окраинах беднота, как обычно, осталась ни с чем. К полудню на Центральной площади не осталось ни одного гранитного камешка, зато на ней собралась многотысячная толпа не успевших к разбору горожан (Браш тоже был в этой толпе).

Горожане игнорировали призывы оцепивших площадь стражников расходиться по домам и требовали выдать им часть разворованных обломков. До поры, до времени стражникам удавалось сдерживать толпу обещаниями, что скоро в Красный прибудут маги из двух ближних Магических замков, которых якобы уже известили о случившемся в столице несчастье, — им-то обломки скалы и будут возвращены. Но время шло, а магов всё не было. С каждым новым часом ожидания в толпе крепла уверенность, что стражники что-то им недоговаривают. А под вечер, как гром средь ясного неба, грянула ужасная весть, что и соседние Магические замки предыдущей ночью постигла точно такая же печальная участь как и замок Красного, — оба они без следа исчезли после оглушительного ночного раската, а от их гранитных скал остались лишь груды обломков.

Гнев толпы вырвался на свободу. Неожиданно легко смяв цепь стражников (неуязвимые доспехи которых почему-то оказались хрупкими, как стекло) бывшие обитатели трущоб в одночасье сделались хозяевами города. Разбившись на пять частей, толпа заполнила примыкающие к площади улицы и стала громить дома проживающих там богачей.

С наступлением ночи беспорядки в центре городе прекратились, и погромщики, нагруженные тюками с награбленным барахлом и отобранными гранитными плитами, наконец стали расходиться по домам.

За ночь вести об избиении стражников на Центральной площади и о последующих грабежах близлежащих домов, облетели город. Обитатели трущоб, предыдущим вечером не участвовавшие в погромах, ужасно завидовали своим в одночасье разбогатевшим соседям. И следующим утром волна насилия захлестнула весь город целиком. Грабежи, поджоги и убийства происходили повсеместно, буквально на каждой улице Красного.

Уцелевшие после побоища на Центральной площади стражники оказались не в силах навести порядок, и Красный город погрузился в пучину хаоса и анархии. Сильные убивали слабых, бедные богатых, молодые старых. Законы нормального, цивилизованного общества в одночасье превратились в пустой звук.

На третий день беспорядков деньги, золото и драгоценности утратили былую ценность. Одичавшие горожане были озабочены лишь одним — где бы раздобыть себе и своей семье пропитание? Городские склады продовольствия были начисто разграблены ещё утром второго дня. А после разграбления и затопления не успевших отойти от причалов купеческих кораблей (портовый погром случился так же на рассвете второго дня), город лишился ежедневного подвоза продовольствия с Большой Земли. Большие купеческие корабли с зерном теперь, не заходя в порт Красного, разворачивались и плыли обратно на материк.

Также, после известия об исчезновении двух соседствующих с Красным Магических замков, в город перестали приходить обозы с рыбой, мясом и иным провиантом из близлежащих родовых деревень.

Те горожане, в домах у которых имелись более-менее приличные запасы продовольствия, предпочли запереться в четырех стенах, превратив свои дома в крепости. В одиночку одолеть подобные твердыни их менее запасливым соседям было не по зубам, и они, подобно хищникам в голодное время, стали сбиваться в стаи, чтобы сообща решать проблему пропитания. Подобных стай, из людей и гномов, очень скоро на улицах разоренного Красного города возникло бесчисленное множество. Но, после череды кровопролитных стычек за сферы влияния, уцелели лишь самые сильные и многочисленные. От бесчисленной череды убийств члены этих выживших стай превратились в безумцев, совершенно равнодушных к боли, как своей, так и чужой.

Между тем отыскивать остатки продовольствия в городе с каждым днем становилось всё труднее и труднее. Браш не смог вспомнить на какой по счёту день его стая перешла на поедание себе подобных. Случилось это вскоре после того, как город облетела очередная удручающая новость, что и четыре дальних Магических замка Ордена Алой Розы сгинули без следа.

Процесс превращения в каннибалов для совершенно одичавших горожан произошел совершенно естественно. Ведь для бездушных хищников, которыми стали все выжившие, пожирать себе подобных в голодное время — это норма.

После того, как по приказу Балта зуланы увели пленника в специально приготовленные для него «роскошные апартаменты» с решеткой на окне и дверью с надежным замком, в кают-компании воцарилась напряженная тишина.

Снова, как на собрании девятидневной давности, за длинным столом сидели одиннадцать человек. Пока Студент допрашивал Браша, к уже присутствующим в каюте людям присоединись сперва Ремень и чуть позже Лилипут с Вэт. Затянувшееся молчание первым нарушил гарал.

— Итак, мы выяснили, что все семь Магических замков Ордена Алой Розы бесследно сгинули, — объявил он.

— И случилось это много дней назад, — добавил Студент.

— Похоже на то, что Магические замки исчезли одновременно с разрушением Пещер Теней, — предположил Корсар.

— Да какая разница, когда они исчезли, — покачал головой Лом. — Главное, что теперь их нет. А с их исчезновением, рухнули и наши надежды перехватить Наза у источника чистой магической энергии.

— Лом, прекрати нагонять тоску, — одернул друга Студент. — Пока мы живы — ещё ничего не потеряно. Этот мир катится в тартарары, и на нас возложена огромная ответственность. Нюни распускать некогда. Прошу высказывать лишь конкретные деловые предложения.

— Браво, Стьюд! Отлично сказано, дружище! — поддержал рыцаря Шиша.

Но больше никто в каюте восторга трактирщика не разделил.

— Стьюд, ты всё-таки неисправимый оптимист, — возразил славному мечнику Лом. — Очнись, приятель, о какой ещё ответственности ты говоришь. Не стоит лелеять себя глупой надеждой, что ещё ничего не потеряно. Всё кончено, мы проиграли. Да, у нас есть подсказка, что Наз появится у источника чистой энергии Творца, но Пещеры Теней уничтожены землетрясением, а Магические замки, на которые мы все так рассчитывали, бесследно исчезли с острова Розы, и их гранитные скалы разрушились. Лично я других источников магической энергии в этом мире не знаю.

Лом тяжко вздохнул и замолчал.

А после короткой паузы к приунывшим товарищам обратился гарал, голос его при этом прямо-таки кипел от возмущения:

— Если бы подобное я услышал из других уст, я быть может и промолчал бы, но, коль скоро, сам Высший маг призывает опустить руки и отказаться от дальнейшей борьбы — прошу прощения, но в такой ситуации я не имею права молчать!.. Господа, да что с вами?! Корсар, Лил, Гимнс, что же вы молчите? Вспомните первую строку божественного послания, она гласит: «Не отчаивайтесь!» Друзья мои, нельзя безвольно покоряться судьбе! Ни в коем случае нельзя! Наверняка, я, по крайней мере, глубоко в этом убежден, существуют в нашем мире источники чистой магической энергии и кроме Магических замков. Господа маги, где ваша хваленая логика? Ведь, насколько я понял из ваших рассказов, в Пещерах Теней землетрясение началось как раз в тот момент, когда Лому удалось расшифровать и заучить наизусть послание Бога Лунного Камня. Мы также выяснили, что Магические замки с острова Розы исчезли примерно в одно время с обвалом Пещер Теней. Выходит, либо зашифрованное послание — это шутка, либо мы учли далеко не все возможные варианты. Я придерживаюсь последнего «либо». А посему, господа маги, уж будьте так любезны, напрягите свою память и постарайтесь вспомнить, где ещё в нашем мире могут находиться источники магической энергии?

— Увы, — развёл руками Лом, — может есть и другие, но нам известны лишь Пещеры Теней и Магические…

— Ну конечно! — перебивая Высшего, вдруг воскликнул Кремп и от души приложил себя пятернёй по лысой макушке. — Как же я, дуралей старый, сразу-то не вспомнил! Ведь всё так просто!

— Ежик, с тобой все в порядке? — озвучил общее недоумение Студент. — Насчет того, что ты дуралей, сам понимаешь, в этом я целиком и полностью с тобой согласен. Но до сего момента это была наша с тобой маленькая тайна. Объясни, пожалуйста, с чего это, вдруг, тебе пришло в голову вытаскивать её на всеобщее обозрение?

Но Кремп был настолько взволнован своим открытием, что, вопреки традиции, на сей раз никак не отреагировал на насмешку рыцаря.

— Вы совершенно правы, Балт, существует ещё один источник чистой магической энергии! — ошарашил он новостью. — и что удивительно, ведь все мы, разве что за исключением Балта, Ремня и Дууфа, побывали там! Просто затмение какое-то нашло! Как это никто из нас до сих пор ничего не вспомнил?!

— Кремп, не томи! — практически в один голос выкрикнули Студент с Гимнастом.

— Люм, помните то место, где вы сражались с Назом? — продолжил маг. — Да, да, просторный белый зал. Не знаю как у вас, но у меня, когда я там находился, мурашки по спине бегали от ощущения таившейся в стенах зала магической мощи!

— И ты кажется знаешь туда дорогу? — Корсар заговорщицки подмигнул раскрасневшемуся от осознания собственной значимости Кремпу.

— Ну разумеется! Правда я был там всего раз, и мы добирались не из города. Но даже если я не смогу, Вэт-то уж наверняка знает дорогу от Соленого к той заброшенной белой деревушке.

Девушка кивнула.

— Ха! Клянусь богом, вот это мне уже по душе! — воскликнул Дууф. — Насколько я понимаю, теперь держим курс на Соленый?

— Правильно понимаешь, — Студент покровительственно похлопал капитана по плечу. — Помяни моё слово, дружище, мы ещё преподадим хороший урок этому выскочке Назу! И помни — время не ждет, дорога каждая минута! Так что немедленно разворачивай корабль, расправляй паруса и полный вперёд!

— Ишь на чужом корабле как раскомандовался, — пожурил рыцаря Балт.

— Так ведь не корысти ради, а токмо для пользы дела, — важно объяснил Студент и, заговорщицки подмигнув гара-лу, добавил: — Ведь ты же, всё одно, то же самое приказал бы.

— Вот ведь наглец, — рассмеялся Балт, — люблю таких. — И, обратившись к капитану, приказал: — Дууф, разворачивай корабль. Курс на Солёный.

Глава 4

Почти на всём протяжении плавания погода им благоприятствовала. Паруса чуть не лопались от мощного попутного ветра. Складывалось впечатление, что стихии с ними заодно.

За полторы недели плавания ветер лишь дважды менял направление. Тогда приходилось сворачивать паруса и усаживать за весла зуланов. К счастью, оба раза перемена ветра длилась недолго (первый раз два, второй — два с половиной часа), как только гребцы начинали утомляться, ветер менял направления и снова становился союзником корабля.

По мере приближения к Солёному, Лом всё острее начинал чувствовать свою ущербность. По тысяче раз на дню он задавал себе один и тот же вопрос: «Каким образом их маленький отряд сможет остановить Наза, если все три мага этого отряда давно уже не способны творить даже самые простейшие чары?» — и, увы, не находил на него ответа. А ведь на него, Высшего мага Ордена Алой Розы, друзья возлагают особые надежды. Каково же будет их разочарование, когда выяснится, что Лом теперь не в состоянии выпустить во врага даже самую простенькую магическую стрелу.

От нервного перенапряжения у Люма снова разыгралась бессонница. Теперь, будучи лишенным своей магической силы, он не мог воспользоваться усыпляющим заклинанием — приходилось бодрствовать ночи напролет, а по утрам страдать от сильной головной боли. В теле его появилась давно забытая мучительная усталость. Из Высшего мага он превратился даже не в человека, а в какую-то несуразную его пародию, эдакого равнодушного, смертельно уставшего зомби.

По ночам мучимый бессонницей Лом часто выходил из душной каюты на пустынную палубу, подышать свежим воздухом. В последнее время ночные прогулки по залитой лунным светом палубе стали для него нормой. Свежий океанский воздух нагонял не мага сонливость, и, вернувшись в каюту, ему иногда удавалось на минуту-другую забыться крепким здоровым сном — конечно пара минут сна не бог весть какой отдых, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба.

На пятую ночь плавания с Ломом случилось одно любопытное происшествие: во время одной из «снотворных» прогулок при очередной яркой вспышке молнии Лому показалось, что в бурлящей пене клокочущего океана он видит одиноко барахтающуюся белую лодочку с двумя пассажирами на борту. Молния осветила океан лишь на мгновенье, а белая лодка находилась примерно в двухстах метрах от корабля, и всё же Лому хватило времени, чтобы разглядеть, что один из её пассажиров маленький мальчик, а второй — взрослый мужчина (его фигура показалась Лому очень хорошо знакомой).

Мужчина в лодке тоже вроде бы заметил проплывающий рядом корабль и повёл себя при этом очень странно, вместо того, чтобы закричать, замахать руками или каким-то иным способом постараться привлечь к себе внимание, он вдруг весь съёжился и прикрыл лицо рукавом плаща. Дальше яркая вспышка света погасла, и всё вокруг вновь погрузилось во тьму.

Во вновь навалившейся темноте маг, затаив дыхание, стал прислушивался — не донесётся ли запоздалый крик о помощи.

А через полминуты напрасных ожиданий он уже не был стопроцентно уверен, что среди бурлящих волн только что видел именно белую лодочку с двумя пассажирами. Принимая во внимание его теперешнее состояние — бедняга уже пятые сутки страдал от бессонницы — примерещиться ему могло что угодно. Возможно за лодку с людьми он принял пенный гребень какой-то волны.

Ещё одним веским доводом в пользу того, что увиденная им только что лодочка была лишь следствием разыгравшегося воображения, стало её поразительное сходство с лодками, вызываемыми магией теней, — но ни один из двух её пассажиров не был закутан в характерный для тени белый балахон.

Разрешить зародившиеся сомнения можно было лишь дождавшись следующей молнии.

К счастью, ждать её пришлось недолго. Примерно через полторы минуты бескрайняя водная гладь осветилась очередной ослепительно-яркой вспышкой.

Никакой белой лодочки среди волн на сей раз магу разглядеть не удалось. Конечно за полторы минуты, прошедшие после предыдущей вспышки, корабль должен был отдалиться от лодочки (если предположить, что она была на самом деле) ещё на несколько сотен метров. Но молния осветила пространство вокруг корабля на многие километры, и если сама иодка за прошедшие полторы минуты оставалась на месте (зона была слишком мала, чтобы быстро плыть в такой шторм), то Лом наверняка бы её увидел.

Внезапному исчезновению лодки могло быть лишь два логических объяснения. Первое, что она таки была, но за полторы минуты между вспышками перевернулась на очередной волне и затонула. Второе, что никакой лодки с двумя пассажирами, попросту, никогда и не было, а измученному бессонницей магу во время предыдущей вспышки она лишь померещилась.

Второе Лому показалось наиболее убедительным, и он постарался поскорее забыть это досадное недоразумение. Друзьям о приключившейся с ним этой ночью оказии он решил ничего не рассказывать.

Ещё примерно с минуту побродив в темноте по палубе, Лом наконец почувствовал долгожданную сонливость и, закончив прогулку, вернулся обратно в душную каюту.

Раздеваясь, он вдруг вспомнил, на кого походил старший из пассажиров лодочки — на Высшего мага Наза; и отнёсся к этому очередному своему открытию совершенно спокойно.

— Надо же, и как я мог за какую-то секунду столько всего навоображать, — зевая, пробормотал себе под нос Лом и, залезая в кровать, ещё тише добавил: — А ребёнок тогда, надо полагать, похищенный им сын Лепесток. — Продолжая едва слышно шептать, он закрыл глаза и опустил голову на подушку. — Если это и вправду был Наз, он мог наложить на свою лодку отводящее взгляды заклинание, поэтому я её во второй раз и не увидел. Тогда нужно немедля разворачивать корабль и…