Стеклянный ветер (№3) - Сорванная карусель

Не договорив, Лом забылся крепким сном и впервые за пять дней беспробудно проспал аж до полудня.

На следующий день, как ни старался, он так и не смог вспомнить в какой момент вчера вечером его сморил сон.

Благодаря попутному ветру корабль Дууфа достиг побережья Большой Земли в небывало короткий срок — всего лишь за одиннадцать дней

Зловещее серое марево над Солёным люди на корабле увидели гораздо раньше, чем на горизонте показался сам город. Точно такое же одиннадцать дней назад они наблюдали над столицей острова Розы и хорошо знали причину его появления — это был скопившийся над городом дым от многочисленных пожаров. Нехорошие предчувствия подтвердились, когда улицы Солёного рассмотрели в подзорную трубу — на них царила такая же разруха и запустение, как и на улицах Красного.

Особо сильное впечатление разгромленные улицы Солёного произвели на Браша. Бывший горожанин Красного за время плавания полностью исцелился от своего безумия, и наблюдавший его Горчица в последние дни предоставил своему подопечному полную свободу перемещения по кораблю. Эта-та свобода его едва не погубила. Когда вперёдсмотрящий объявил о появлении земли, поддавщись общему ликованию, Браш выбежал из своей крошечной каюты на палубу. Ещё через какое-то время там в толпе зуланов его заметил Студент. Теперь, когда Браш снова стал нормальным человеком, рыцарь испытывал перед ним вину за покалеченное во время жестокого допроса ухо. И хотя сам пленник уже неоднократно уверял, что допроса своего совершенно не помнит и ни капли зла за крохотный шрам на правом ухе (искусник Горчица смог приладить отсечённый кончик на место) на него не держит — славный мечник для себя твёрдо решил, что как только представится случай, он обязательно реабилитируется перед Брашем, оказанием ему какой-нибудь полезной услуги. И вот как раз такой случай — робкого пленника плечистые зуланы оттеснили от борта и не дают ему смотреть на приближающийся город. Студент помог Брашу пробиться к самому краю и даже снабдил его подзорной трубой, недавно выигранной в кости у одного из матросов. Увидев в трубу до боли знакомые картинки разрухи, пленник вдруг взвыл, как смертельно раненый зверь, и попытался выброситься за борт. Но рыцарь с зуланами вовремя его перехватили, повалили на палубу, отобрали трубу и связали. Как только мелькнувшая перед глазами картинка уличных разрушений пропала, пленник перестал вырываться и покорился своим спасителям. После этого происшествия Горчица снова был вынужден на некоторое время посадить Браша под замок.

Почти трёхнедельное океанское приключение под надёжной защитой клана Серого Пера подходило к концу. К огромному облегчению горстки храбрецов после короткого совещания с Ремнём и Дууфом Балт объявил о своём намерении проводить их до самой белой деревни. А для охраны гарала с корабля на берег Солёного переправится, разумеется, и вся сотня его верных зуланов, во главе со своим удалым командиром — ютангом Ремнём. С такой силищей за спиной не было нужды дожидаться темноты.

— Господа, а как же ваша Норка Паука? — обратился к Балту и Ремню, оказавшийся с ними в одной шлюпке, Лилипут, после того, как высадивший десант корабль начал готовиться к развороту. — Вы что передумали туда возвращаться?

Кроме Балта, Ремня, Лилипута и Вэт в шлюпке находилось ещё двадцать четыре зулана, все они сидели на вёслах. Остальные друзья Лилипута и воины клана Серого Пера разместились ещё на трёх шлюпках и плыли с ними бок обок.

— С чего ты взял? — усмехнулся Балт.

— Мы решили сперва вас до места проводить, и уже со спокойной душой потом возвращаться на Норку, — обстоятельно объяснил Ремень.

— На чём, интересно, вы собираетесь возвращаться? Корабль-то ваш вон уплывает!

— Не бери в голову, дружище, это не твоя забота, — отмахнулся от рыцаря Балт.

— Дууф завтра на закате за нами сюда вернётся, — снова пояснил Ремень. — Вэт говорила, что деревня ваша находится совсем рядом с городом, и к завтрашнему вечеру мы легко успеем обернуться.

— Рядом — это если в коляске. А пешком нам часов восемь, а то и все десять, плюхать до туда придётся, — вставила до сих пор молчавшая Вэт.

— Ничего, успеем, у нас всё рассчитано, — заверил ютанг.

— А с лодками что делать станете? — снова спросил Лилипут.

— Лил, ты прям хуже Стьюда, ей-богу, — поморщился Балт. — Пробьем днище и затопим у самого берега на мелководье. Не с собой же их тащить! А завтра вернёмся — починим.

— А не боитесь, что местные их утащат?

— Ты помнишь Браш какой был, когда вы его на корабль притащили?

— Такое не забывается.

— Ну вот и не задавай дурацких вопросов, — прерывая диалог, Балт решительно отвернулся и уставился на приближающийся берег.

— Лил, ну чего ты в самом деле пристал, — обратился к рыцарю Ремень. — У нас всё продумано, и любые случайности учтены. Если лодки пропадут, Дууф подведёт корабль к самому причалу, ну а мы позаботимся, чтобы этих тварей, — он ткнул пальцем в направлении столпившихся на берегу оборванцев, — завтра в полдень в порту не было.

— Балт, извини меня за назойливость, просто крики этих уродов на берегу просто сводят меня с ума, а разговор с вами немного отвлекает, — покаялся Лилипут. — Уж поскорей бы что ли доплыли.

— Что, в бой рвёшься, вояка? — улыбнулся гарал и похлопал рыцаря по плечу. — Только-только Горчица с твоей руки деревяшку снял, и ты уже готов снова подкинуть ему работёнки. Знакомое чувство, мы с Ремнём тебя прекрасно понимаем. Ладно, парень, крепись, уже совсем немного осталось.

— Балт, напрасно ты его обнадёживаешь, — возразил га-ралу ютанг. — На этот раз, Лил, тебе вряд ли доведётся поработать мечом.

Между тем зуланы слаженно налегали на вёсла и берег быстро приближался. Когда до него осталось примерно сто метров — крики столпившихся на берегу оборванцев превратились в единый оглушительный вой. Ещё несколько взмахов вёсел — и в приближающиеся шлюпки с берега полетели первые камни. Разумеется, ни один из них пока что не достигал цели, самые дальние снаряды бестолково уходили под воду в сорока метрах. В ответ Ремень поднял руку и зычно крикнул:

— Стрелки, товьсь!

На каждой из четырёх шлюпок половина гребцов-зуланов быстро подняла свои вёсла в лодку и вооружилась припрятанными под скамейками арбалетами.

Скорость шлюпок стразу же заметно снизилась, но до берега уже было рукой подать, так что оставшимся на вёслах зуланам мучиться осталось совсем не долго.

Когда расстояние между шлюпками и берегом сократилось до опасных пятидесяти метров, Ремень резко опустил руку и скомандовал:

— Стрелы пустить!

Все арбалетчики одновременно разрядили свои механические луки — в воздух взвились четыре стайки смертоносных болтов и через мгновенье обрушились на беснующуюся толпу.

Воинственный вой тут же сменился испуганным визгом. Убитые и раненые оборванцы десятками стали падать на руки своих товарищей. А между тем, понукаемые ютангом зуланы за три взмаха вёсел по новой перезарядили свои арбалеты и выпустили в попятившуюся толпу ещё партию болтов. После второго залпа уцелевшие «защитники» порта бросились врассыпную.

А примерно через минуту носы четырёх шлюпок практически одновременно врезались в прибрежный песок. Выскочившие из них первыми зуланы добили расползающихся раненых. Когда потом подсчитали убитых, оказалось, в этой «пограничной» стычке погибло сорок восемь негостеприимных хозяев, а серди подопечных Ремня, благодаря чёткости и слаженности их действий, обошлось без потерь.

Как и обещал Ремень, Лилипуту и его друзьям на этот раз не довелось даже обнажить своего оружия.

Весть о чудовищной бойне, устроенной чужаками в порту, молнией облетела Солёный, и во время движения по разгромленным улицам «гости» неоднократно чувствовали на себе ненавистные взгляды затаившихся в окружающих руинах «хозяев», но, несмотря на дневное время, ни одна банда так и не осмелилась атаковать их опасный отряд. Топот сотни пар крепких, добротных сапог и бряцанье оружия заставляли, задолго до появления на очередной улице зуланов, убираться с нее даже грозных троллей.

Примерно через час отряд добрался до распахнутых настежь городских ворот и, к облегчению запуганных горожан, в полном составе покинул Солёный.

Как и предсказывала Вэт, пешком добираться до деревни пришлось удручающе долго, и испытание это, особливо после длительного пребывания на корабле, где не больно-то разгуляешься, оказалось весьма тяжким.

После выхода их города друзья и воины Балта первые два часа двигались небольшой плотной колонной по пять человек в ряд. Но по мере накопления усталости, колонна начала потихоньку растягиваться, сперва ряды разбивались на тройки и двойки, а через какое-то время и они развались на отдельно бредущих одиночек. На пятом часу похода некогда стройная колонна превратилась в беспорядочную толпу. А под конец почти девятичасового перехода отряд вытянулся в длиннющую цепочку устало бредущих людей.

Добраться на место до наступления темноты не удалось, и последние километры пути люди проделали, освещая себе дорогу многочисленными факелами.

Растянувшаяся на сто метров огненная змея медленно вползла на единственную деревенскую улицу и, не замедляя движения, поплыла мимо мрачных громадин особняков, похожих друг на дружку как близнецы-братья. Со стороны движение этого огненного монстра выглядело жутковато, но в давным-давно заброшенной белой деревне его некому было пугаться.

В самом центре деревни огненная змея вдруг вильнула в сторону и начала описывать круг вокруг зловещего вида чёрного пустыря. Когда круг замкнулся, движение огненного монстра прекратилось.

Не было нужды что-либо говорить, всем и так всё было ясно без слов. Их последняя надежда в буквальном смысле слова сгорела, и, судя по давно остывшим углям, случилось это давно. В гробовом молчании люди окружили пепелище.

Но накопившаяся за день усталость вскоре дала о себе знать. Ни слова друг другу не говоря, люди небольшими группами стали выходить из круга и разбредаться по деревне в поисках ночлега. К счастью, хоть с этим проблем не возникло, вокруг было более чем предостаточно пустующих домов.

Особняк напротив пепелища Ремень запретил занимать своим зуланам, туда он проводил гарала и восьмерых друзей, там же поселился и сам. Этот выбор ютанга стал понятен после того, как воины клана Серого Пера расселились в соседних особняках и выставили у дверей своих домов часовых, тем самым превратив резиденцию гарала в самое безопасное место в деревне.

При свете факелов наскоро осмотрев несколько комнат, Лилипут с Вэт остановили свой выбор на небольшой, но уютной спаленке, на втором этаже. Из мебели здесь была лишь огромная кровать, занимающая добрую половину пространства, — после узкой корабельной койки, которую Вэт приходилось делить с Лилипутом три последние недели, она показалась двум влюблённым просто царским ложем, несмотря даже на покрывающий её толстый слой пыли.

Когда, пожелав друзьям «спокойной ночи», Лилипут с Вэт наконец остались наедине, они были на седьмом небе от счастья, предвкушая незабываемую ночь. Увы, но на этот раз их грандиозным планам не суждено было сбыться.

Пока Лилипут осторожно снимал с кровати, сворачивая в трубочку как ковёр, запылённое покрывало (под плотную ткань пыль, к счастью, не просочилась), Вэт быстренько разделась и первой забралась под одеяло. Когда же через нескольких секунд, Лилипут, в свою очередь избавившись от одежды, прилег рядом и попытался её поцеловать, выяснилось, что утомившаяся за день девушка уже спит.

— Вот те на, — разочарованно пробормотал себе под нос рыцарь. — Ведь только что щебетала: «Ой какая шикарная кроватка! Быстрее иди ко мне, любимый!» Любимый пришёл, а она уже дрыхнет без задних ног. Ладно, спи, так уж и быть, не буду тебя будить. — Он нежно поцеловал девушку в губы. В ответ Вэт улыбнулась во сне. — Ну ты, соня, не смей надо мной смеяться, — беззлобно возмутился рыцарь. — Завтра утром я заставлю тебя сполна расплатиться за это вероломство. Так и знай.

Потом Лилипут долго ворочался с боку на бок на своей половине кровати, изо всех сил пытаясь заснуть, но вместо сна ему в голову лезла лишь какая-то несуразная чушь. Он закрывал глаза и мысленно считал до ста — тоже не помогало. Да тут ещё Вэт, как будто специально назло ему, все время норовила перевернуться с бока на спину и взбодрить соседа своим хоть и не громким, но всё равно неприятным, храпом. Чтобы не слышать этот раздражающий звук, Лилипуту приходилось каждые две-три минуты трясти её за плечо, тихонько свистеть на ухо и шёпотом уговаривать снова повернуться на бочок.

Поняв, что заснуть в подобных условиях у него ближайшие пару часов всё равно не получится, молодой человек решительно встал, оделся и, оставив Вэт наслаждаться путешествием в царство Морфея в гордом одиночестве, покинул спальню.

После тёмной комнаты Лилипуту понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету (коридор освещался воткнутыми в стену факелами). Как только глаза рыцаря освоились, он побрёл дальше.

Поначалу Лилипут намеревался выйти на улицу и хорошенько проветриться после пыльной спальни. Но, проходя мимо комнаты Гимнаста, он неожиданно изменил своё первоначальное решение, ему вдруг нестерпимо захотелось провести следующие пару часов в обществе своих закадычных друзей и, как в старые добрые времена, с кружкой крепкого зелья в руке поболтать с ними о превратностях судьбы-злодейки.

Поддавшись порыву, Лилипут осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату друга. Первое, что бросилось ему в глаза — огромная масляная лампа, стоящая в самом центре заваленного разной снедью стола, от её яркого света здесь было гораздо светлее, чем в коридоре. Вокруг стола сидели и о чём-то мирно беседовали трое его друзей: Гимнаст, Студент и Лом.

— Ха! Ну, что я говорил! — радостно завопил Студент, заметив подглядывающего в щелку Лилипута. — Эй, ты чего там в коридоре топчешься, заходи, не стесняйся.

— А я и не стесняюсь, — пробормотал слегка ошарашенный таким напором Лилипут. Он вошёл и закрыл за собой дверь.

— Ну вот, теперь в дверях встал. Тоже мне, явление Христа народу. Проходи, бери свободный стул, присаживайся. Сегодня у нас, похоже, намечается вечер старой гвардии, — выпалив всё это на одном дыхании, непоседа Студент утратил интерес к вновь прибывшему и, повернувшись к Гимнасту, торжественно объявил: — Лорд, с тебя пять колец!

— И поделом тебе, балда, — неожиданно поддержал славного мечника маг, — нашел с кем спорить!

— А то заладил: хорошенькая Вэт — такой лакомый кусочек! — подхватил Студент. — Как бы не так! Разве наш друг Лилипут променяет её жалкое общество на наши замечательные посиделки?

— Но-но, полегче на поворотах, — одёрнул наглеца Лилипут, усаживаясь на свободный стул, — ты ври-ври, да не завирайся.

— Да брось, я же в шутку, — отмахнулся Студент. — На самом деле ты просто зашёл к другу в гости.

— Так же, как и ты.

— Забавно да? — улыбнулся Студент.

— О чём это ты? — насторожился Лилипут.

— Да он сам не знает чего несёт, а ты и уши развесил, — опережая ответ славного мечника, вмешался Гимнаст. — На вот лучше поешь, выпей, а то этот говорун сейчас тебя до смерти заболтает. — Лорд поставил перед опоздавшим чистую кружку, и наполнил её вином.

Лилипут по очереди чокнулся с каждым за столом и одним большим глотком отпил сразу половину.

— По какому поводу гуляем? — спросил он, заедая вино сыром.

— А безо всякого повода, просто собрались все вместе и всё, — пояснил Гимнаст. — Студент принёс вино, Лом — сыр и мясо, а у меня было немного хлеба и фруктов. Выложили всё на стол. Теперь сидим, выпиваем, разговариваем.

— Вот так вот просто вдруг взяли и собрались без предварительного сговора? — недоверчиво уточнил Лилипут.

— Ну вот с тобой, к примеру, кто-нибудь договаривался? — вопросом на вопрос ответил Лом.

— Нет, но просто… Ну… Вы не поверите, но секунду назад мне…

— Да знаем, — отмахнулся Студент, — Тебе вдруг захотелось увидеть нас троих, посидеть с нами, выпить, как в старые добрые… И, поддавшись этому искушению, ты заглянул в комнату Гимнаста.

— Всё так и было. Но как ты догадался?

— Очень просто, примерно полчаса назад я сам пережил нечто подобное. Такой же приступ ностальгии привёл сюда Лома, он появился в комнате Гимнаста практически одновременно со мной. И лорд признался, что перед нашим появлением тоже как раз о нас думал. Когда всё это открылось, я предположил, что и ты вскоре должен будешь появиться в этой комнате. Гимнаст поставил под сомнение мою уверенность и мы поспорили. И вот, спустя всего несколько минут после того, как Лом «разбил» спор, ты перешагнул порог этой комнаты. В итоге, милорд проспорил мне пять золотых колец, но до сих пор, свинья такая, не соизволил раскошелиться!

— Ну и здоров ты языком чесать, — усмехнулся Гимнаст. — Никто не спорит, ты выиграл, а я проиграл, но зачем же обзываться, неужели я тебе не отдам.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, а лучше денежки гони.

— Вот ведь пристал как банный лист! Да подавись ты своим выигрышем! — Лорд высыпал из кошеля на ладонь горсть золота и отсчитал Студенту пять колец.

— То-то же, — победно ухмыльнулся славный мечник, пряча золото во внутренний карман плаща, и тут же продолжил, обращаясь уже ко всем, сидящим за столом: — Итак, господа, мы вновь вчетвером. И пока нам никто не мешает, давайте-ка в нашем узком кругу обсудим дела наши скорбные и прикинем, как бы половчее выбраться из сложившейся задницы.

Первым на предложение Студента откликнулся Лилипут:

— Лично я понятия не имею, что нам теперь делать, — объявил он. — И меня ужасно достала вся эта суета, беготня, догонялки-убегалки. Честное слово, будь моя воля, послал бы я этого Наза куда подальше — и гори всё синим пламенем!

— Что?! Ты хочешь поднять руки и сдаться?! — возмутился Студент. — Ты рыцарь с чудесным божественным мечом — быть может последняя надежда этого мира, хочешь предать дело своих друзей и переметнуться в стан врага?! Я правильно тебя понял?

— Не передёргивай, я лишь сказал, что устал гоняться за Назом, что хочу тишины и покоя — это вполне нормальные желания.

— Только не для нас, — возразил Лом. — Студент прав, судьба этого мира в немалой степени зависит от наших с вами решений и поступков. Лилипут, ты не можешь просто так взять и выйти из игры. Твой уход из отряда ослабит нас и, соответственно, усилит нашего противника.

— Ну вот, ещё один, — поморщился Лилипут. — Так меня пропесочили, будто мой уход из отряда уже дело решённое. Парни, да мало ли чего я хочу! Радужные мечты — это одно, а суровая действительность — это совершенно другое. Разумеется, я вас не брошу и, что бы ни случилось, пойду с вами до конца.

— Так-то лучше, — подытожил сразу же повеселевший Студент. — А то ишь чего выдумал — гори, мол, всё синим пламенем.

— А по мне так пусть горит, — вступил в разговор Гимнаст.

— Ещё один! — всплеснул руками Студент.

— Нет, ты погоди, не перебивай, дай договорить до конца… Положа руку на сердце, все эти приключения мне тоже вот уже где, — Гимнаст картинно провел большим пальцем правой руки поперек горла. — Хочу домой, в наш родной мир, по благам, знаете ли, цивилизации соскучился. Вообразите, не далее, как вчера, я полдня мучился припоминая, что же это за зверь такой — «телевизор». А когда все-таки вспомнил, чуть было на луну с тоски не завыл. Нет, я всё, конечно, понимаю. Если мы сейчас сбежим, в душе у каждого останется неприятный осадок, что мы так и не довели до конца возложенную на нас миссию. Но, что ж поделаешь, нам не повезло — придётся с этим смириться. В том, что этот мир трещит по швам, нашей вины нет. Более того, мы, не щадя живота своего, до сегодняшнего дня самоотверженно боролись за его спасение. Но сегодня мы обнаружили, что наша последняя надежда, увы, давно уже сгорела…

— Слушай, ты, умник, кончай бузить! — решительно перебил лорда Студент. — Мы не меньше твоего жаждем поскорее вырваться из этого болота, но для этого, насколько я понимаю, необходимо завалить Наза — мы же, как тебе прекрасно известно, понятия не имеем, где его искать. Так что, уж будь так добр, заткнись пожалуйста. Ей-богу, и без тебя тошно!

Но Гимнаст и не подумал успокаиваться, как только славный мечник замолчал, он продолжил:

— В том-то и весь фокус, что для возвращения домой нам вовсе не нужно никого валить. Помните, с чего всё началось? Почему мы покинули остров Розы и отправились в погоню за Назом? Ведь убивать Наза в нашу задачу не входило, и мы не подряжались спасать этот мир… Парни, у меня для вас новость: мы благополучно разгадали все загадки, мало-мальски связанные с нашим появлением в параллельном мире. Нас больше здесь совершено ничегошеньки не удерживает — так почему же мы до сих пор не вернулись обратно в свой мир? Лом, это к тебе вопрос. Заклинание у тебя, сам говорил, уже давным-давно готово — чего же ты медлишь? От нашего пребывания здесь уже, ровным счетом, ничего не зависит! Давай-ка, дружище, перемещай нас обратно. Сюда же пускай возвращаются загулявшие двойники и купаются в этом дерьме, хоть до посинения.

— Ха! Лом, а ведь слова лорда не лишены здравого смысла, — оживился Студент. — Молодец, Гимнаст! Эй, Высший, чего же ты, скотина, нам тут голову морочишь?! А ну давай быстренько вытаскивай нас из этой параллельной задницы в дорогую моему сердцу реальность! Не томи, я кажется тоже начинаю припоминать, что же это такое «телевизор»!

— Эй, парни, попридержите коней! — вмешался Лилипут. Он был откровенно обескуражен столь бурным и, главное, совершенно неожиданным развитием событий. — К чему такая спешка? А как же наши друзья? Ведь надо же попрощаться! Да и потом, я, например, не готов вот так сразу взять и переместиться!

— Да не переживай ты так, тоже мне трагедия, — Студент откровенно злорадствовал и совершенно этого не стеснялся. — Ведь мы же не исчезнем бесследно. Наше место здесь займут наши двойники, как две капли воды, похожие на нас. Так что твоя Вэт, уверяю, даже не заметит подмены.

— Ах ты гад! Ну, гад!.. Да я ж тебя за такие слова!..

— Не горячись Лилипут, — заступился за Студента Гимнаст. — Ведь мы же всего лишь гости в этом мире, и с самого первого дня нашего появления здесь ты прекрасно знал, что рано или поздно придётся вернуться. Быть может это не так уж и плохо, что тебе придется расстаться с девушкой именно сейчас, когда вы испытываете по отношению друг к другу самые нежные чувства. Мы с Ольгой тоже поначалу дня не могли прожить друг без друга, но ты прекрасно помнишь, чем все кончилось: семейные сцены, скандалы… — и вот, через пять лет семейной жизни, я не могу без содрогания вспоминать светлый образ женушки и до потери пульса счастлив, что удалось-таки сбежать от нее. Мой тебе добрый совет: Лилипут, не сходи с ума по пустякам, что не делается, все к лучшему!

— Ну а насчёт «попрощаться» я тебе так скажу, — подхватил Студент. — Да погоди ты ругаться, сейчас без дураков, как другу. Если мы останемся здесь ещё на день, из-за ожидания скорой разлуки твои чувства к Вэт обострятся, и расставание окажется в сто крат болезненнее, чем сейчас.

— Все высказались?.. Ну слава богу. Тогда может быть позволите и мне словцо вставить? — Лом заговорил очень тихо, почти шепотом, но поскольку от решения его магического высочества зависело столь многое в определении их дальнейшей судьбы, то остальные трое мигом притихли и обратились вслух. — К сожалению, друзья мои, сейчас я бессилен сделать то, о чем вы меня просите… Да, Гимнаст абсолютно прав, я знаю заклинание позволяющее возвратить нас домой, но… Мы, то есть я, Кремп и Корсар, хотели как можно дольше сохранить этот секрет в тайне, не без основания опасаясь, что оглашение его заметно понизит боевой дух нашей команды. Но поскольку вы сейчас приперли меня к стенке, я вынужден вам открыться. Я, как и остальные наши друзья-маги, лишился чародейских способностей — случилось это примерно три недели назад. Вероятно, это как-то связано с разрушением Пещер Теней и Магических замков Ордена, а впрочем, какая разница. Я больше не могу творить заклинания — ни простые, ни сложные. И хотя мне известно нужное заклинание, увы, я ничем не могу нам помочь.

После сенсационного признания Лома даже у Лилипута, вовсе не горящего желанием как можно быстрее покинуть этот мир, на душе стало чертовски паршиво. Одно дело наслаждаться прелестями полной приключений жизни в каком-то сказочном мирке, осознавая, что рядом с тобой всегда есть «ключ» в лице друга-волшебника, который обязательно рано или поздно откроет тебе «дверцу» ведущую в пусть скучный, но родной, реальный мир — и совсем другое дело, когда «ключ» вдруг, ни с того ни с сего, ломается. Тогда окружающая сказка в мгновение ока превращается в ненавистную ловушку. Яркие краски вокруг блекнут, притупляются запахи — жалкое существование, на этом свете ещё какое-то время продолжается, но веселая, беззаботная песня замирает до лучших времен.

Дальнейшая их беседа как-то не заладилась и в конечном итоге свелась к тривиальным объявлениям тостов. Друзья молча опустошали свои кружки, подливали ещё вина, чокались и снова выпивали. Крепкое, выдержанное вино в этот вечер не приносило ожидаемого облегчения и казалось безобидным виноградным соком. Двухлитровые кувшины пустели с фантастической скоростью, но никто из сидящих до столом до последнего момента не чувствовал себя хоть чуточку опьяневшим.

Кончилась пьянка довольно банально. В гробовом молчании друзья по очереди уронили головы прямо на столешницу и забылись спасительным сном.

Глава 5

Она оказалась в небольшом гроте с высоченным потолком. Это было на редкость неуютное местечко. Всюду, куда не кинь взор, её окружал унылый грязно-серый камень, излучающий неприятное глазу фосфорическое свечение. Это зеленовато-жёлтое мерцание, исходящее от стен, пола и потолка грота, было здесь единственным источником освещения и заполняло окружающее пространство зловещим полумраком.

Примерно в десяти шагах от Вэт в самом центре грота возвышался огромный трон, искусно вырезанный из точно такого же, как и всё вокруг, грязно-серого светящегося камня. Сидящий на нём правитель был закутан в непроницаемый черный плащ — неудивительно, что поначалу девушка приняла его за своего давнего таинственного благодетеля, восемь лет назад подарившего ей «стальную змейку». Впрочем, её заблуждения на этот счёт бесследно развеялись, как только она услышала его совершенно незнакомый голос.

— Итак, роковой час пробил, и ты откликнулась на мой зов! — торжественно объявил сидящий на троне незнакомец.

— Кто ты такой? И что тебе от меня надо? — крикнула в ответ девушка.

— Не нужно меня бояться, я не причиню тебе вреда.

— Поживём — увидим.

— Подойди ближе, и ты убедишься, что я тебе не враг.

— Ничего, мне и отсюда всё хорошо видно. Если ты друг, почему скрываешь своё лицо под опущенным капюшоном.

— Ах да конечно, — незнакомец скинул с головы капюшон. — Извини, мне редко доводится беседовать с людьми, я забыл как важно для вас видеть глаза собеседника.

Но от этой его уступки толку оказалось немного. В исходящем от спинки трона зеленоватом свечении открытое лицо незнакомца преобразилось в эюутковатую маску смерти. И, увидев это безобразие, Вэт невольно попятилась, а поскольку грот был небольшой, очень быстро уперлось спиной в стену.

Заметив её реакцию, незнакомец поспешил успокоить:

— Здешний свет искажает цвета и контуры, выдавая желаемое за действительное, — сказал он. — Подойди ближе и ты убедишься, что я вовсе не так ужасен, каким тебе кажусь.

— Да кто же ты, тролль тебя раздери, такой?! — теряя терпение, закричала Вэт.

— С такого расстояния мне трудно будет тебе объяснить, — спокойно ответил незнакомец. — Если хочешь получить ответ на свой вопрос, тебе придётся перебороть свой страх и приблизиться к моему трону.

Девушке ничего не оставалось, как подчиниться. Вэт беспрепятственно дошла до того места, откуда начала пятиться, но когда до трона снова осталось десять шагов, она словно упёрлась в какую-то невидимую стену.

— Я не могу пройти дальше! У меня не получается! — в отчаянье выкрикнула она.

— Не сдавайся, ты же избранница судьбы, — ободрил её сидящий на троне.

Правая нога Вэт наконец продавила невидимую преграду и, словно погрузившись в какое-то вязкое вещество, с трудом протиснулась на треть шага вперёд. Дальше нога снова упёрлась во что-то очень твёрдое, и девушка вынуждена была остановиться, чтобы накопить сил для нового рывка.

Но когда через несколько секунд Вэт попыталась продолжить движение, у неё ничего не вышло. Невидимая масса за короткий перерыв затвердела, и. теперь бедная девушка не могла двинуть ногой не только вперёд, но и назад. Перед её глазами возник очень красноречивый образ бьющейся в смоле мухи.

— Эй, что происходит! — запаниковала девушка. — Я завязла в чем-то липком и теперь не могу двинуться ни вперёд, ни назад!

Но в этот раз сидящий на троне проигнорировал её призыв о помощи. С его внешним обликом произошли странные перемены. Чёрный плащ вдруг оказался сильно заляпанным грязью балахоном (очень похожим на те, что Лом с Корсаром носили в Пещерах Теней), возможно этот тоже когда-то был белым, но за толстым слоем грязи и пыли теперь совершенно невозможно было определить его изначальный цвет. И ещё вся его фигура вдруг сделалась какой-то полупрозрачной.

— Сволочь! Гад! Предатель! Заманил-таки меня в ловушку! Ведь чувствовала же, что добром это не кончится! Вот ведь дура-а-а!!! — Вэт что было сил дёрнула ногой и взвыла от ужасной боли.

В исступлении она сорвала с пояса стальную змейку и что было сил стеганула невидимую ловушку.

Цепочка на диво легко пробила незримую стену и, оставляя за собой прямо в воздухе косой чёрный рубец, стремительно понеслась вниз. Достигнув пола, стальная змейка описала изящную восьмёрку вокруг скованной ноги, после чего девушка с изумлением обнаружила, что снова может свободно ей двигать.