Глава 20

Джордж вошел в спальню ребят, где Роза собирала их вещи для поездки на ранчо Кинга.

– Что ты сделала с письмом полковника?

Этот вопрос удивил Розу: ей казалось, что с общего молчаливого согласия они забыли о его существовании.

– Я его убрала. Оно всех раздражало!

Она заметила, что Джордж взволнован, перестала складывать брюки Монти и прижала их к груди.

– Почему это письмо тебя так расстраивает? Твой отец был жесток с тобой, Джордж, но неужели ты не можешь гордиться тем, что он сделал? Ведь он умер как герой, а это чего-то стоит!

– Это ничего не меняет. – Джордж избегал смотреть ей в глаза, как всегда, когда заходил разговор о его отце.

– Почему? Мне не нравилось, когда мой отец решил воевать против Конфедерации, но я все равно им горжусь!

– Ты совсем ничего не знаешь о моем отце.

Роза вновь принялась складывать брюки.

– Тогда, может быть, пришло время рассказать?..

Джордж, подняв глаза, встретился с ней взглядом.

– Нет.

Роза сложила брюки и положила их в общую стопку.

– Твой отец стоит между нами с того самого момента, как мы встретились, ты не сможешь справиться с этим сам! И ты не должен прятать это в себе, не то в конце концов это погубит тебя!

Джордж не ответил, продолжая смотреть на нее. Роза откинула назад прядь волос, падающую ей на лицо.

– Это погубит наш брак.

– Но я этого не допущу.

– Но ты ничего не сделаешь! Это беспокоит тебя больше, чем Джеффа его рука! Ты не замечаешь этого потому, что никогда ни на кого не кричишь, не впадаешь из-за этого в депрессию и не уходишь из дома на целые дни!

– Разговоры ничего не изменят!

Она взяла клетчатую рубашку и принялась складывать ее.

– Ты не узнаешь пока не попытаешься! Я люблю тебя, Джордж. И хочу чувствовать, что ты меня любишь тоже. Но я не вижу этого, когда ты закрываешься от меня! Ты не допускаешь меня к своей боли, а я невыносимо страдаю, когда сижу здесь одна и ничем не могу помочь тебе, в то время как ты умираешь: каждый день умирают клеточки твоей души!

– Ты тогда станешь тоже его ненавидеть!

Он поднял штору, которую оставил лежать на полу Зак. Роза услышала в его голосе отзвуки боли: ей было ненавистно все, что могло причинить ему боль. Но она не станет больше откладывать этот разговор! Она должна разобраться с призраком его отца, иначе он будет являться Джорджу до конца его жизни!

– Твой отец уже не может сделать тебе больно, он это делает только через тебя! – Она поставила еще одну корзину с одеждой на кровать и начала ее разбирать. – Ты сам расскажешь мне или придется спрашивать у кого-нибудь из братьев?

Джордж сел на свою старую кровать. Пальцами он крутил колесико шпоры.

– Ты не поймешь ничего, пока не узнаешь, что я боготворил отца. Он был красивым, высоким, атлетического сложения мужчиной, к тому же умным, обаятельным, пользующимся бешеным успехом и богатым. Ни у кого не было такого отца, как у меня! И я гордился тем, что был его сыном. Черт побери, я любил его!

Джордж отшвырнул шпору, встал и подошел к окну. Он стоял спиной, но Роза видела, как сокращаются мышцы его шеи, когда он пытается сдержаться. Ей хотелось подойти, обнять его, но она знала, что он должен справиться с этим сам.

– Знаешь, что в этом письме больше всего причинило мне боль? Полковник писал об отце, что он был как отец для своих подчиненных, что ничего, что их касалось, не ускользало от его внимания. – Джордж повернулся и глянул на Розу. – Было такое время, когда я отдал бы все, что имел, всего лишь за пять минут его внимания!

Он все еще смотрел на нее, но Роза понимала, что он сейчас в прошлом. Она не раз видела его таким, говоря с ним о его отце. Продолжая складывать одежду, она слушала.

– Было время, когда он всюду брал меня с собой. Он научил меня ездить верхом и охотиться, и бил меня ремнем по спине, если я что-то делал не так, но я работал до изнеможения, чтобы угодить ему! Но однажды все это закончилось, и я перестал для него существовать: я его в чем-то подвел…

Розу трясло от мысли, что кто-то может избивать собственного сына за неудачный выстрел или же отвернуться от ребенка, который его обожает! Если бы могла, она воскресила бы отца Джорджа только лишь для того, чтобы сказать, как сильно она его презирает! Она закончила складывать вещи Монти и подошла к кровати Тайлера.

– Когда он не был занят соблазнением чужих жен, он проматывал свое состояние в карты, пил или устраивал драки. Дошло до того, что люди стали отворачиваться, встречая его!

Джордж замолчал, и на этот раз пауза была такой долгой, что за это время Роза закончила перебирать вещи Тайлера и подошла к кровати Хена. Она не нарушала тишины, видя, что Джордж так глубоко погрузился в свои воспоминания, что едва ли замечает ее присутствие.

– Том Бланд, один из кузенов отца, был нашим соседом, и его дом стоял рядом с нашим. Том был лучшим другом моего отца еще с тех пор, когда они были мальчишками. У него не было семьи, и скоро он стал нам чем-то вроде опекуна, словно нас усыновил. Когда отца не было дома или он был в очередном запое, Том помогал матери. Он взял нас под свое крыло: давал нам советы, вывозил в свет, брал с собой на охоту, высылал Мэдисону деньги на обучение. Можно сказать, что он был нам отцом больше, чем родной. Если у нас что-то и получилось, то только благодаря ему!

К удивлению Розы, Джордж подошел к своему бюро и, достав оттуда фотографию в массивной позолоченной рамке, протянул ее Розе. Это был дагерротип мужчины с самой обыкновенной внешностью: у него были борода, усы, и еще Роза увидела необычайно добрые глаза. Она удивилась, что у Джорджа есть фотография Тома Бланда: у него не было даже портретов ни отца, ни матери!

– Отец вбил себя в голову, что мама и Том его обманывают. Не сумев вызвать Тома на дуэль, он соблазнил его сестру. Том всегда был верным другом отца, но этого выдержать он не мог. Он сказал отцу, чтобы тот никогда не появлялся в его доме, иначе Том высечет его. Тогда отец ударил его и вызвал на дуэль. Все пытались их остановить, но через тридцать минут Том был убит прямо там, на газоне перед своим домом, на глазах его сестры и матери!

Роза отдала фотографию Джорджу. Он взглянул на нее, и горечь исказила его черты.

– Теперь ты поняла, почему мы ненавидим его!

Роза кивнула: сейчас она поняла все ужасное наследство памяти о человеке, которого Джордж должен называть отцом. Охваченная ужасом, она не знала, что сказать. Она всем сердцем любила Джорджа. Близнецам было легче: они ненавидели своего отца, не чувствуя вины, а Джордж, который его любил, нес ответственность в своей душе за ту перемену, которая произошла с отцом. Конечно, он не был в этом виноват, но как ей убедить его?

Сейчас ей стало понятнее, почему он не хочет иметь детей. Но она не знала, чего он боится больше: того, что станет сам похожим на своего отца, или что кровь его вольется в их сыновей и дочерей? Это было ужасным проклятьем, особенно для такого человека, как Джордж, очень серьезно относящегося к ответственности и больше всего на свете ценящего семью! Роза хотела положить конец его страданиям, но не была уверена в достаточном своем влиянии на него. Чтобы освободиться от своих мучений, Джордж должен открыто взглянуть на то, чего боится!

– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – начала Роза, – но я думаю, что ты должен поехать на тот парад, в Остин.

– Нет!

Она не была готова к резкости этого ответа после его спокойного рассказа об отце.

– Не из-за отца, – поспешила добавить Роза, – а ради себя. Если ты не сделаешь этого, то чувство вины тебя будет преследовать до конца жизни!

Джордж еще раз взглянул на фотографию.

– Ты ошибаешься. Но я никогда не прощу себе, если поеду туда!

– Ты должен это сделать ради его внуков, – сказала Роза, не обратив внимания на то, что Джордж перебил ее. – Они смогут гордиться тем, что твой отец был героем. Ты дашь им то, чего сам был лишен!

Джордж, казалось, был снова на грани взрыва, но сдержал свой гнев.

– Тогда пусть едут их отцы!

Розу не интересовали его братья и их дети: только Джордж. Она поставила еще одну корзину на кровать Хена и принялась ее разбирать. Можно было оставаться молчаливой, сосредоточившись на складывании изношенной потрепанной одежды, которую она так тщательно выстирала, но она пообещала себе позаботиться о Джордже, совсем не думая, что это легко.

– Совсем недавно ты говорил братьям, что не собираешься отказываться от обязанностей главы семьи. Так сейчас мы говорим об одной из них: ты можешь сердиться на меня за мои слова, но всем вам придется наконец решить, кем был ваш отец! Вы должны в этом разобраться. Избегая этого, вы наказываете не его, а самих себя. И как глава семьи ты должен показать им, что пора отодвинуть ненависть на задний план. Этот парад – только часть этого!

– Я не могу.

Роза не могла остановиться: она должна дойти до самого главного, до сути проблемы – неверие Джорджа в себя, недовольство собой!

– Тебе пора прекратить обвинять себя за то, что произошло! Ты не должен бояться, что станешь таким же, как он: дети редко повторяют своих родителей!

– Неужели ты живешь в нашей семье, – взмахом руки он очертил всю комнату, – и не видишь отметины, оставленные отцом на каждом из нас?! Ведь это можно понять, пробыв в нашей семье лишь один день, – Джордж дал волю своему гневу. – Хен убивает людей без малейших угрызений совести, Монти изводит всех, кого только может, получая от этого удовольствие, Тайлеру наплевать на всех нас, а Джефф поглощен только собой! Насколько я могу судить, Зак готов продать душу, лишь бы оказаться в споре на стороне того, кто одержит верх! Меня бросает в холодный пот при мысли, что я могу стать отцом таких детей!

Неожиданно он снял рубашку.

– Видишь это?

Рубцы. Более дюжины бледных шрамов на спине.

– Это сделал отец во время одной из своих пьяных выходок. Как ты думаешь, я смог бы жить, если бы сделал это со своим сыном?

Роза подумала, что жестокость этого человека была вне пределов понимания. Джордж был прав: она сможет ненавидеть его отца. Каким надо быть человеком, чтобы бить такого сына, как Джордж?! Она могла представить, что чувствовал он, вырастая и зная, что в его жилах течет кровь такого чудовища!

– Никто не говорит, что у тебя не может быть таких же черт характера, что и у твоего отца. Но вопрос в том, позволишь ли ты им себя погубить или придашь им другое направление!

– Трудно всегда контролировать то, что делает с тобой жизнь! Роза это знала: легко ей быть логичной, взвешивать все аргументы «За» и «Против», приводить разумные доводы, а Джорджу приходилось жить наедине с воспоминаниями – страстью, злобой, порочностью – и это все до сих пор стояло у него перед глазами! И этому невозможно было найти разумное объяснение! – Джордж, в Техасе нет никого, кто больше тебя был бы готов взять на себя ответственность! Как ты думаешь, что ты делаешь, пытаясь научить своих братьев уживаться вместе, когда ты стараешься улучшить породу своего скота, перегнать его на продажу или отправить своих ребят в Корпус Кристи? Это у тебя получается так естественно, что ты даже не понимаешь этого!

– Я никогда не любил принимать решения за всех!

– Нет, тебе нравится делать это! – возразила ему Роза со снисходительной улыбкой. – Как ты думаешь, почему тебе так нужна армия и ты любишь гоняться за бандитами Кортины? Тебе может не нравиться ответственность, но ты никогда не будешь счастлив, выполняя поручения других! И никогда не будешь доволен вдали от собственной семьи.

Было непохоже, что Роза его убедила.

– Полученное тобой в наследство от своего отца можно использовать для нормальной жизни. Посмотри, что успел сделать ты со своими братьями с тех пор, как вернулся домой! Хен не будет колебаться ни минуты, чтобы пожертвовать своей жизнью, защищая любого из нас. И Монти, хотя и раздражает иногда, но он самый упорный и трудолюбивый работник на ранчо! Тайлер безропотно трудится, не жалуясь ни на что, хотя терпеть не может все, что касается ранчо! Джефф отчаянно тебе предан. А Зак обманет даже бога, если это поможет провести лишнюю минуту с тобой!

Джордж выглядел уже не таким угрюмым, как прежде. Она не знала, слушает ли он ее или его голова полна менее унылых мыслей, пока она не закончит… Взяв три свои корзины, она сказала.

– Пойдем со мной на кухню, мне надо начинать готовить ужин!

Ритуалы их каждодневного быта не нарушались никогда, независимо от того, какой кризис переживали они в данный момент. Самый настоящий кризис – это если ужин в семь часов не стоит на столе!

– Если бы ты только позволил себе взглянуть на это, то увидел бы еще больше! – сказала Роза, снимая с полки большое блюдо. – Ты так боишься провала, что не хочешь даже попробовать, не хочешь поверить. Почему?

– Потому что я подвел своего отца!

– Нет, это не правда. Просто что-то сломалось у него внутри. Подай мне картошку!

– Если бы я только был в этом уверен…

Он слушал ее. Как бы она хотела заставить его поверить!

Она сняла с полки кастрюлю и налила туда воды.

– Есть ли что-нибудь такое, что мог бы сделать Зак, чтобы это заставило тебя отвернуться от него?

– Конечно, нет, – ответил Джордж из кладовки. – Он плут и не знаю, известна ли ему разница между тем, что плохо и тем, что он хочет сделать! Я не уверен, волнует ли вообще его то, что такая разница существует, – но в нем очень много хорошего!

– Ты слышал, что ты только что сказал? – спросила его Роза, когда Джордж появился с корзиной картошки в руках. – Если Зак не может уничтожить твоей любви к нему, тогда и ты не мог разрушить любви твоего отца!

– Ты действительно веришь в это?

– А ты не можешь поверить? – спросила она, забирая у него картошку.

– Не знаю.

– Ты истолковываешь все, что делаешь, в самом плохом свете! Позволь же мне говорить то, что я вижу, позволь мне быть твоими глазами и твоей совестью! – она опустила большую картофелину в кастрюлю с водой и начала ее чистить.

– Я не могу этого сделать, – сказал Джордж. – Моя мама так любила отца, что не видела его пороков, и я никогда не буду уверен, что ты не будешь такой же! Мне надо знать, что мне не будет стыдно на себя смотреть, что я могу гордиться тем, что делаю! Мне необходимо твое одобрение, но и свое тоже.

Роза перестала работать. Нож все еще был в картофелине, в воде плавала кожура.

– Хорошо, смотри на себя сколько хочешь, но ты должен видеть не только воображаемые тобой привидения!

– Когда ты захочешь, ты можешь быть свирепым маленьким тигром, – сказал Джордж, и улыбка наконец осветила его торжественное лицо.

Роза срезала кожуру и принялась за новую.

– Речь идет о моем счастье, так же как и о твоем. Я не хочу отдавать его мертвецу!

Джордж улыбнулся еще шире. Подойдя к ней сзади, он обнял ее за талию.

– Ты была бы хорошей матерью: твои сыновья стали бы гордиться тобой, хотели бы они этого или нет!

– А ты мог бы стать таким же хорошим отцом, – Роза на минуту забыла о картошке. – Им бы нравилось быть твоими детьми!

– Я обдумаю все, что ты мне сказала, кроме последнего, – проговорил Джордж, целуя ее в голову. – Я очень рад, что на тебе женился! Как бы мне хотелось, чтобы у нашей мамы была хоть часть твоей силы, это было бы лучше для всех нас. Она подвела всех, даже отца. – Он повернул Розу лицом к себе. Они не замечали ни картошку, ни нож. – И я тебя люблю за это, у тебя ведь силы хватит на нас обоих: ты не позволишь мне сдаться, и будешь бороться за то, что считаешь верным! Никогда не надо меняться, я на тебя полагаюсь.

– Не буду, если пообещаешь хоть немного верить в себя!

Он поцеловал ее в губы.

– Обещаю, что попробую. А теперь мне надо посмотреть, как там ребята, чтобы убедиться, что они не поубивали друг друга!

Розе было бы по душе более ощутимое доказательство его любви, но ее невероятно успокаивало то, что она все же добилась некоторых результатов! Она поймала картофелину и вновь принялась ее чистить.

– Не забудь развести под баком огонь, прежде чем уйдешь! Я приготовлю индейку для Монти. Приятно, что мне не придется ее готовить, по крайней мере, месяца два! Уверена, что индейки оценят эту паузу!

Розе казалось, что она только что положила голову на подушку, а уже пора вставать! Братья хотели уехать до рассвета. Готовить им напросился Тайлер. Роза не понимала, почему они позволили ему, ведь всех так раздражала его стряпня! Но Тайлер, похоже, чувствовал себя прирожденным поваром и абсолютно не воспринимал прямо противоположное мнение других.

Роза собрала им продуктов на три дня.

День проходил спокойно. Джордж и Солти строили сарай для быка. Наверное, они закончили бы работу в два раза быстрее, если бы Зак не путался у них под ногами, но малыша невозможно было удержать дома, с Розой, настолько он был уверен, что просто необходим брату.

Она сидела в тени дуба около колодца и пила чай из хурмы. Она наблюдала, как Зак старается помочь Джорджу, тем самым только замедляя темп его работы. Но Джордж ни разу не вспылил, он отвечал Заку на все вопросы, и тот чувствовал себя равным партнером взрослых в их общем деле.

Вдруг Розе представилось, что Джордж отвечает и учит не Зака, а своего сына, их сына, и ее глаза наполнились слезами. Она должна его убедить в том, что нужно иметь детей! И не только потому, что мысль о бездетности огорчала ее.

Но и из-за Джорджа.

В его жизни останется невосполнимая пустота, если у него не будет детей. Он еще сам не знает об этом, но разве не живет он в доме с братьями, которые ведут себя как дети? Через десять или пятнадцать лет они все уйдут, и тогда он поймет, чего ему не хватает!

Джордж целый вечер плясал от восторга. Да, Джордж никогда не пляшет от восторга. И никогда не будет: он слишком приземлен для этого, но было очевидно, что он чем-то возбужден. Это было видно по его глазам. И, если у нее и были какие-то сомнения, то они рассеялись, когда он разрешил Заку спать вместе с Солти.

– Я не хочу, чтобы Солти расслабился и ночью к нему кто-нибудь подкрался, – объяснил он Розе. – Когда с ним будет Зак, ему спать вообще не придется!

Когда все ушли, и собаки тоже, Солти стал спать на улице, чтобы в случае неожиданного нападения успеть всех предупредить. Джордж с Розой пришли в спальню и стали готовиться ко сну. Джордж не делал попыток заняться с ней любовью, но его возбуждение нарастало, и Роза боялась, как бы он не слег с жаром. Оставалось несколько дней до начала безопасного периода, когда они смогут заниматься любовью. Каждую ночь Роза мечтала об объятиях Джорджа.

Она одела одну из ночных рубашек, купленных в Остине, ту, отделанную желтой лентой, и села, расчесывая волосы. Она расчесывала их до тех пор, пока они не заблестели, переливаясь всеми оттенками от рубинового до черного цвета. При тусклом свете ее кудри казались особенно темными и густыми. Она была рада этому, она хотела, чтобы он увидел ее такой красивой.