Теперь они участились. Не успевала она отдохнуть от одного приступа, как тут же накатывался другой.

Она судорожно вцепилась в руку Джесса и вдруг поняла, что характер болей изменился. Теперь ей хотелось что-то из себя вытолкнуть.

– Джесс, он уже близко!

– Подожди, дай я посмотрю. Если ты станешь тужиться слишком рано, то повредишь и себе, и ребенку.

Она в изнеможении откинулась на подушку, чувствуя, как краска заливает ее щеки. Господи, за что такие страдания! Ужасная картина – она с огромным животом, вся красная и потная… А Джесс рядом!

А теперь еще хочет осмотреть ее… Кирнан судорожно свела колени.

– Я ведь твой муж, – осторожно напомнил он.

– Мне больно! – с упреком заметила она.

– Еще бы! Ты же рожаешь.

– Джесс, я не хочу, чтобы ты смотрел на меня…

– Не забывай, что я врач, Кирнан.

– Сам-то ты не рожал, как же тебе меня понять?

– Кирнан, не упрямься. Дай я осмотрю тебя, – настойчиво повторил он.

Из горла у нее вырвался стон, ей казалось, еще минута – и она разрыдается. Но Джесс уже взял ее за руку и принялся баюкать, как ребенка.

– Кирнан, я люблю тебя. Конечно, мне не понять, как ты сейчас себя чувствуешь, но я не раз принимал роды и знаю, что тебе больно. Я сам нервничаю, поверь мне! Ведь я впервые помогаю появиться на свет собственному ребенку… Нашему ребенку, Кирнан! Драгоценная новая жизнь, нечто чудесное рождается благодаря нашей любви, несмотря на все ужасы войны. Новая жизнь, воплощенная в нашем ребенке, гораздо важнее, чем то, что нас с тобой разделяет. Доверься мне, Кирнан. Я люблю тебя, люблю всем сердцем. И сделаю все, что в моих силах!

Слезы по-прежнему туманили взор Кирнан, но в объятиях Джесса ей стало легче. Он мягко опустил ее на подушку. Она больше не противилась. И вдруг услышала, как он шаловливо прошептал ей на ухо:

– А твое лоно мне хорошо знакомо. Не забывай, что я не раз бывал там.

– Джесс! – с упреком воскликнула она.

Он рассмеялся. Кирнан вдруг воспряла духом, но боль тоже возобновилась. Она едва не закричала, впрочем, Джесс опередил ее, в восторге воскликнув:

– Показалась головка! Правда, чуть-чуть… Уже видно, какая она черная – как вороново крыло! Все идет отлично, Кирнан! Теперь тужься, и как можно сильнее!

Криста встала у нее за спиной и обняла за плечи, а Джейни готовилась принять ребенка. Кирнан тужилась и тужилась, а все трое – Криста, Джейни и Джесс – подбадривали ее. Истомленная, она вновь откинулась на подушку. Казалось, сил уже не осталось.

«Господи, когда это кончится?» – подумала она с тоской.

И тут раздался новый возглас Джесса:

– Кирнан, головка уже вышла! Наш ребенок почти родился. Еще чуть-чуть… Потужься сильнее!

Кирнан сделала последнее неистовое усилие и почувствовала резкое облегчение – ребенок появился на свет. Измученная, обрадованная, она попыталась отдышаться. И вдруг поняла, что не слышит детского крика. Ей стало страшно.

– Джесс… – Глаза ее расширились от ужаса, она не договорила.

Как раз в этот момент раздался долгожданный плач новорожденного, и Джесс, сияя, поднял его над головой. Темноволосый малыш беспорядочно двигал ручками и ножками. И вдруг плач сменился криком – видимо, чадо решило возвестить о своем приходе.

– Ах! – выдохнула Кирнан, не помня себя от счастья.

– Мальчик, – торжественно объявил Джесс. – Миссис Камерон, вы подарили мне сына, за что я вам очень благодарен.

Ловко перерезав пуповину, Джесс подошел к кровати и склонился над Кирнан. Нежно коснулся ее рта губами и вручил орущий сверток счастливой мамаше. Вглядываясь в маленькое красноватое личико, она почувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется от любви, глубокой и сильной, подобной которой она доселе не испытывала.

– У нас сын! – прошептала женщина.

Джейни хотела забрать мальчика, но Кирнан решительно запротестовала.

– Но ведь его надо выкупать, миз Кирнан, – попыталась урезонить ее негритянка.

– Да и тебя подлатать не помешает, – объявил Джесс. – Ты немного порвалась, надо наложить швы.

– Но я себя прекрасно чувствую!

Вместо ответа Камерон рассмеялся и приступил к своим врачебным обязанностям, а Криста тем временем разговаривала с ней. Кирнан почти не почувствовала боли, пока Джесс вынимал послед и накладывал швы. Наконец роженицу умыли и переодели. Все вокруг так суетились, что она очень удивилась, когда Джесс вдруг скомандовал:

– А теперь тебе надо поспать.

– Но я ничуть не устала! А впрочем, если ты так считаешь… Ну, скажи, Джесс, разве наш сын – не чудо?

Он поцеловал ее в щеку.

– Настоящее чудо!

– Покажи мне его еще раз, а то не усну.

Однако усталость все же сморила ее. Не договорив, она опустилась на подушку и умолкла. Джесс не преминул отпустить по этому поводу язвительное замечание:

– Первый раз вижу, дорогая, что ты со мной не споришь!

Кирнан улыбнулась, закрыла глаза и в ту же минуту уснула.

Ей казалось, она забылась лишь на несколько минут, однако уже спустился вечер. Джейни внесла неистово кричащего ребенка.

– Голодный, бедненький, – ласково заворковала негритянка, протягивая Кирнан орущий сверток.

Та поспешно откинула рубашку и инстинктивно приложила ребенка к груди. Малыш коснулся соска, и женщина невольно вскрикнула от неожиданного и сладостного чувства, переполнявшего все ее существо.

«Надо же, я вышла замуж за своего злейшего врага и родила ему ребенка!» – удивилась она.

И вдруг поняла, что давно не испытывала ощущения такого безмятежного покоя. Ребенок наелся и задремал. Джейни осторожно забрала его, и Кирнан снова погрузилась в целительный сон. Проснулась она утром, когда яркий солнечный свет заливал комнату, а птицы за окном неумолчно галдели.

Оглядевшись, Кирнан увидела Патрисию. Девочка сидела в кресле у кровати и держала на руках ребенка.

– Ах, Кирнан, какой он милый!

– Правда? А я думала, только мне так кажется…

– Да что ты! Он просто чудо! – заверила ее Патрисия.

Улыбнувшись, мать развернула пеленки, с любовью глядя на крошку.

– Такой малыш, а уже есть ручки и ножки, и все пальчики, как у взрослого, – удивленно продолжала Патрисия. – Правда, он немного маловат, но это потому, что родился слишком рано. А вообще Джесс говорит, что он развивается нормально, – с важным видом добавила она, явно повторяя чужие слова.

«Вот и хорошо», – с улыбкой подумала Кирнан и в который уже раз умилилась. Сын таращился на нее своими ярко-синими глазенками. Щечки-то какие круглые и румяные, а волосы, как у папы, – иссиня-черные.

– Настоящий Камерон! Не спутаешь, – заключила молодая мамаша и виновато посмотрела на Патрисию.

– Да, очень похож на Джесса, – кивнула та, с неподдельной нежностью глядя на кроху.

Тот вдруг сморщился и недовольно вскрикнул.

– И разговаривает совсем как он, правда? – рассмеялась Кирнан.

– Кто это тут неуважительно отзывается о моем брате? – внезапно раздалось с порога.

Кирнан обернулась и увидела в дверях Дэниела. Он все еще был бледен, но выглядел явно лучше. Кирнан обрадовано вскрикнула и мгновенно соскочила с постели. Но что с ней? Она покачнулась и едва удержалась на ногах. Теперь Дэниел не преминул упрекнуть ее за легкомыслие:

– Тебе еще нельзя вставать, Кирнан!

– Да и тебе тоже, Дэниел! – отозвалась она.

Оба рассмеялись. Кирнан порывисто обняла молодого человека, а он нежно поцеловал ее в лоб.

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно поинтересовалась женщина.

– Гораздо лучше, – заверил ее Камерон-младший. – Я просто хотел сообщить, что в восторге от своего племянника.

– Он и в самом деле чудный парень, – кивнула мамаша. – Правда, наполовину янки, но я его все равно люблю.

– Правильно, – кивнул Дэниел. – И пусть даже отец его янки, он все равно хороший.

– Я люблю его, – отозвалась Кирнан.

Камерон-младший улыбнулся:

– Вот и отлично! А теперь ложись-ка в постель, да и мне надо отдохнуть.

Кирнан послушно отправилась в постель. В комнату вошла Джейни, принесла завтрак. Затем Джон Маккей потискал внука, а потом Джейкоб, придирчиво оглядев малыша, изрек, что крошка выглядит вполне прилично.

Словом, в это утро молодую мамочку навестили все, кроме Джесса.

– Где он? – спросила Кирнан у Кристы.

– Чем-то занят в кабинете, причем уже давно. Подозреваю, что он там уснул. Пойду проверю.

– Не надо, – остановила Кирнан подругу детства, – я сама схожу.

– Ну что ты! – запротестовала та. – Джесс рассердится, если увидит, что ты встала.

– Но я хорошо себя чувствую! Дэниелу-то он разрешил встать, почему же мне нельзя? Не беспокойся, я сейчас же вернусь.

Причесавшись и надев свежий халатик, миссис Камерон взглянула в зеркало и тут же прыснула, заметив изумленный взгляд Кристы.

Выйдя из спальни, она очутилась в картинной галерее. С улыбкой смотрела Кирнан на гордые лица мужчин и прекрасных женщин – представителей и представительниц славного рода Камеронов.

– Как хорошо, что я дома! – прошептала она радостно.

Миновав гостиную, Кирнан отворила дверь кабинета и заглянула внутрь. Джесс действительно был там.

Голова его покоилась на спинке старинного дедовского кресла, в расстегнутом вороте белой рубашки виднелась загорелая шея. Видимо, вечером, приняв ванну, новоиспеченный папаша переоделся – теперь на нем была цивильная одежда.

Он безмятежно спал.

Кирнан в задумчивости закусила губу. Может быть, ей не стоит его тревожить? Ведь ему скоро возвращаться, пусть хоть немного отдохнет. Наверное, вчера он допоздна работал, разбираясь с семейными делами. Но он вот-вот уедет!

Значит, пока он здесь, она побудет рядом.

Кирнан тихонько проскользнула в кабинет и закрыла за собой дверь. И в ту же секунду Джесс открыл глаза.

– Ты как здесь оказалась? – нахмурился он.

Не ответив, она подошла к столу и внезапно смутилась.

Столько всего произошло между ними за эти годы!

А теперь вот еще и малыш…

– Просто захотела повидать тебя, – едва ли не виновато произнесла она.

Джесс решительно встал и, обойдя вокруг стола, порывисто обнял жену, подхватил ее на руки и опустился в кресло.

– Еще раз спасибо тебе за сына, – произнес он.

– Ах, Джесс, а я-то и не подумала тебя поблагодарить! – испуганно отозвалась она.

– Не стоит. Я делал это с удовольствием, – рассмеялся довольный папаша.

– Ну, Джесс! – только и вымолвила, зардевшись, супруга. Запустив руку под воротник его рубашки, Кирнан игриво провела рукой по курчавым волосам на груди и прошептала: – Как славно все сложилось! Дэниел, наконец, дома и выглядит, по-моему, неплохо. Наверняка скоро совсем поправится.

«На этот раз», – мысленно добавила она. Ведь война еще не окончена.

А Джессу, как и Дэниелу, тоже предстояло вернуться туда. И все же Кирнан попыталась отбросить мрачные мысли.

– И папа поправился. Ну, разве не чудесно? – торопливо продолжила она. – А у нас с тобой родился сын… Такой хорошенький, верно? Хорошо, что мальчик. Девочки, конечно, тоже милые создания, взять вот хотя бы Патрисию. А ты кого хотел больше, мальчика или девочку?

– Девочка – это прекрасно! – с жаром заверил ее Джесс. – Но, по правде говоря, сейчас я рад, что родился мальчик. – Он откинул непослушную прядь волос со лба любимой. – Ведь война еще не кончилась. Я сражаюсь на стороне северян, Дэниел – на стороне южан. У меня теперь есть сын, и думаю, мой отец был бы доволен, доживи он до этого дня. Потому что…

Он внезапно умолк.

– Потому что теперь род Камеронов не прервется, даже если вы с Дэниелом погибнете? – дрожащим голосом закончила Кирнан.

Джесс прижал ее к себе.

– Я люблю тебя, Кирнан, люблю тебя уже много лет. Я всю ночь сидел здесь и думал… Мне всегда казалось, что надо сражаться за то, что дорого, но теперь стало ясно, что я слишком люблю тебя, Кирнан. Поэтому я подаю в отставку. Поскольку к южанам я все равно не примкну, мы можем уехать из Виргинии, скажем, на Запад или в Европу, если хочешь. Или…

Она закрыла ему рот рукой. Слезы медленно катились у нее по щекам.

– Неужели это правда, Джесс? Ради меня?

Он, как всегда, лукаво усмехнулся:

– Да. Ради тебя я отдам жизнь, сердце, душу – словом, все-все.

– О, Джесс! – воскликнула она, не веря своим ушам.

– А сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня, Кирнан? Ведь в душе я янки – тот, кто в синем.

– Я люблю тебя, Джесс, люблю всем сердцем! Когда-то – меня беспокоило, что я так страстно, так отчаянно люблю янки. А потом успокоилась, услышав мудрые слова о том, что люблю не янки, а человека. Так оно и есть, Джесс! Я люблю тебя, и мне не важен цвет твоего мундира – ведь не от мундира зависит суть человека…

Джесс закрыл ей рот поцелуем. Долгим, горячим поцелуем, исполненным нежности и страсти.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Кирнан с улыбкой взглянула на мужа.

– А знаешь, я не хочу ехать ни на Запад, ни в Европу… – загадочно начала она.

Он нахмурился, не зная, куда она клонит. В его кобальтово-синих глазах сейчас сквозило недоумение.

– Ты ведь врач, Джесс, причем очень хороший. Да что там, самый лучший врач на свете! Ты возвращаешь людей к жизни. И наверняка потом в глубине души корил бы себя за то, что отказался от своего призвания.

– Но, Кирнан…

– Нет, я не изменила своих убеждений, не так-то это просто. Но война будет продолжаться до полной победы одной из сторон. Значит, тебе лучше вернуться туда, куда влечет тебя долг. Если ты будешь служить в Вашингтоне, я приеду к тебе. А шпионить больше никогда не буду – правда, обещаю!

Он улыбнулся и вновь прильнул к ее губам поцелуем. И целовал так нежно и глубоко, так сладко и так долго, что когда оторвался, у Кирнан закружилась голова.

Сияющие синие глаза Джесса пронизали ее насквозь, он с улыбкой проговорил:

– Итак, сепаратный мир заключен, миссис Камерон. А теперь почему бы нам не взглянуть на юного мастера Джона Дэниела Камерона?

– Джон Дэниел Камерон? – переспросила Кирнан.

– Да. Тебе нравится это имя?

Она порывисто прильнула к нему.

– Я его просто обожаю! – И, лукаво улыбнувшись, добавила: – Как и его отца!

Джесс с восторгом подхватил ее на руки, вышел из кабинета и поднялся по лестнице. Под внимательными взглядами Камеронов прошлого они торжественно проследовали в спальню, чтобы полюбоваться на Камерона будущего.

И пусть пушки еще не смолкли – Джесс и Кирнан обрели наконец мир.

Примечания