Кэмероны (№4) - Мой враг, мой любимый

– Миз Кирнан…

Тайн! У нее отлегло от сердца.

– Ну, как там?

– Вроде бы все кончилось. Кругом тихо. Синебрюхие возвращаются в город, а ребята в сером, похоже, отходят к Чарлстону. Трудно сказать, кто победил – и те и другие ведут себя так, словно выиграли они.

– А к дому никто не подходил? – с беспокойством спросила Кирнан.

– По крайней мере, я никого не видел.

Кирнан облегченно вздохнула и устремилась к дому. На одной из колонн виднелась свежая отметина от пули. Кирнан коснулась ее дрожащими пальцами. Как же близко от Монтемарта развертывалось сражение!

Вдалеке в густой траве она увидела чье-то неподвижное тело. Спустившись с крыльца, Кирнан подбежала к мертвецу.

Янки! Он лежал на животе. А что, если он только ранен? Тогда придется оказывать ему помощь. Едва дыша, она перевернула его на спину. Нет, помощь ему не нужна. Невидящий взгляд устремился в небеса.

Эти глаза… Глаза совсем молодого человека. Когда-то нежно-голубые, они теперь подернулись пеленой. И лицо юное. Он еще даже не брился. А какой красивый! Наверное, не одна девушка сохла по нему, младшие сестры уж наверняка обожали.

– Боже мой! – выдохнула Кирнан и почувствовала, как сзади к ней подошел Тайн. Девушка сглотнула подступивший к горлу комок. Нечего плакать над телом убитого янки!

Неужели она стала причиной его смерти? Да нет, конфедераты знали о мельнице и о погрузке зерна еще до того, как она сообщила об этом Каслмену. Южане и янки теперь умирают повсюду – ведь это война, черт ее побери! И она не в силах противостоять.

Даже Джесс не смог бы помешать этому.

Джесс… А вдруг и он лежит на чьем-нибудь газоне так же, как этот юный патриот? Правда, Камерон врач, но он никогда не избегал сражений. Вот решил ведь участвовать в боевых операциях на Западе, когда вполне мог отсидеться в палатке полевого госпиталя.

– Надо вернуть… вернуть его тело, – с трудом выдохнула Кирнан.

На сей раз перед ними не дезертир, а храбрый солдат, павший на поле боя.

– Только вначале посмотрим, нет ли у него в карманах табаку, – деловито предложил Тайн, присел на корточки и принялся обшаривать залитую кровью одежду мертвеца. Найдя трубку и горсть табаку, он протянул их Кирнан. – Совсем еще мальчик. Слишком мал, чтобы курить. Его мать наверняка бы этого не одобрила.

Хозяйка машинально кивнула.

– Я подгоню повозку, – бросил Тайн.

Она снова кивнула. И просидела рядом с янки до тех пор, пока молодой негр не пригнал запряженного в повозку мула по кличке Альберт. Легко подняв мертвеца на руки, Тайн погрузил его на повозку. Кирнан поднялась с земли и в последний раз взглянула на этого юного солдата, почти мальчика.

Взяв шерстяное одеяло, она осторожно накрыла им мертвеца.

Слуга молча наблюдал за ней, а потом решил-таки высказаться:

– Он ведь враг, миз Кирнан.

Она удивленно взглянула на него: именно янки хотели дать неграм свободу!

– Мой враг, а не твой, Тайн.

Он пожал плечами и поправил одеяло.

– Вот что я вам скажу, миз Кирнан. Я слышал, что этот Эйб[2] Линкольн чертовски хороший парень. Высокий, тощий и страшный, как смертный грех, но с золотым сердцем. Говорят, он хочет не только освободить рабов, но и свезти их всех на какой-то остров, создать что-то вроде республики чернокожих. А ведь я уже сердцем прикипел к Виргинии! Кое-кто там, на Севере, против того, чтобы нас, чернокожих, избивали здесь, на Юге, и это, конечно, здорово. Но некоторые янки считают, что, дотронувшись до негра, они замарают себе руки. Думают, что кожа у нас черная потому, что грязная. А я вам так скажу, миз Кирнан, – мне просто повезло, что я родился рабом! Я прожил всю жизнь среди белых, которые не считали зазорным поздороваться со мной за руку и не боялись, что от этого их собственная рука станет черной. Так что я с вами, миз Кирнан, что бы ни случилось!

– Спасибо тебе, Тайн, – благодарно отозвалась она.

Он расплылся в улыбке и справедливости ради добавил:

– Правда, мне никогда не приходилось собирать хлопок, миз Кирнан. Может быть, будь я негром с плантации, думал бы совсем по-другому.

Кирнан понимающе кивнула. И уже собралась было забраться в повозку, но Тайн остановил ее:

– Вам нет нужды ехать со мной, миз Кирнан. Я все сделаю сам.

– Но не можешь же ты путешествовать один! Ведь…

– Не тревожьтесь, миз Кирнан! – обнажив в улыбке белоснежные зубы, заверил ее парень. – Вот если бы я вез тело конфедерата, тогда другое дело. А так – что подозрительного? Негр решил доставить мертвеца его однополчанам в знак признательности за то, что янки делают для чернокожих. Вы же сами только что сказали, что они хотят нас освободить, разве не так?

Хозяйка невольно улыбнулась. Тайн легко запрыгнул на повозку и взял в руки хлыст.

– Постой! – окликнула она.

– Что такое, миз Кирнан?

– Будь осторожен!

– Обещаю, мэм.

Он взмахнул хлыстом, и повозка тронулась в путь.

Она немного посидела на крыльце, подставив лицо прохладному осеннему ветру и удивляясь собственному спокойствию. Наверное, она становится мудрее. Конечно, она вряд ли когда-нибудь привыкнет к боли, которая охватывает ее каждый раз при виде мертвого тела, но жить, оказывается, можно и с ней. Кругом война. Несколько часов назад снаряды рвались совсем рядом, а она как-то пережила…

Последнее сражение показало, что ни та, ни другая сторона не в состоянии удержать Харперс-Ферри. К тому же высоты, окружавшие город, мешали свободе маневра.

Кирнан вздрогнула, представив себе, как выглядит сейчас Харперс-Ферри, этот город призраков. Поскольку он остается важным железнодорожным узлом, и синие, и серые обречены возвращаться туда снова и снова.

Она вздохнула. Ну что ж, значит, придется пережить и это. И снова удивилась своему спокойствию.

Кирнан не испугалась и поздно ночью, когда Тайн, вернувшись, сообщил ей, что вокруг все еще шныряют янки и несколько мирных граждан арестованы за то, что якобы укрывали конфедератов.

Ну, она-то никого не укрывает.

Всю ночь Кирнан мучили кошмары – ей представлялись мертвецы. Янки, которых застрелили на ее лужайке Ангус Гири и Т. Дж. Каслмен, проплывали в ее сознании словно призраки. В довершение всего ее неотступно преследовали голубые глаза мальчика, убитого во время перестрелки.

Во сне девушка опять переворачивала его на спину и вдруг, отшатнувшись, истошно закричала.

Боже, это не юноша-янки, а Джесс!

Она в ужасе проснулась. Ведь Джесса давно нет в ее жизни, напомнила она себе.

Наконец сон сморил Кирнан, на сей раз девушка спала без всяких сновидений. Проснулась она довольно поздно, днем отправилась на прогулку, а когда вернулась, занялась хозяйственными делами – помогала Джеремии, Дэвиду и Тайну чистить лошадей и мулов и вместе с ними прикидывала, каких животных надо перековать. Вокруг еще оставались янки, но где именно и сколько, девушка не знала.

И все же она оставалась спокойной. Принимая во внимание существующие обстоятельства, все не так уж плохо устроилось.

Но именно в этот осенний вечер, обманчиво красивый и теплый, в ее жизнь вторглась синяя лавина солдат.

А с ними Джесс Камерон.

Тот, кто в синем.

Интерлюдия

ДЖЕСС

17 октября 1861 года

Вашингтон, округ Колумбия

– Джесс, могу я с тобой поговорить?

Сидевший за столом вашингтонского госпиталя Камерон поднял глаза. Перед ним вырос Аллан Куин, капитан четырнадцатого виргинского кавалерийского полка союзной армии. Джесс, пытаясь вспомнить, кто из подчиненных Аллана в данный момент лечится в госпитале, мысленно пролистал список раненых. Всех этих людей он хорошо знал – с большинством, правда, познакомился, только вступив в кавалерию и участвуя в боевых операциях на Западе.

Тогда с ним были и Дэниел, и Джеб Стюарт, и многие другие…

Камерон с облегчением вздохнул. Только двое из роты Куина сейчас лежали в его госпитале, и дела обоих явно шли на поправку. Одному, правда, пришлось ампутировать руку. Жаль. Джесс считал, что обошлось бы без ампутации, если бы пациент попал к нему раньше. Впрочем, доблестный кавалерист уже выздоравливал и радовался тому, что потерял руку, а не ногу. Без руки он сможет, как и раньше, ездить верхом, а вот без ноги не больно-то поскачешь.

У другого было ранение в голову, но, к счастью, рана оказалась неглубокой и чистой. Пуля срезала волосы и кожу на голове, лишь чудом не задев кости черепа и мозг. И этот солдат тоже быстро выздоравливал.

И все же не так быстро, как если бы медицинская помощь была оказана вовремя.

Джесс ненавидел Вашингтон. Лучше бы госпиталь находился ближе к месту сражения! Прежде чем раненых доставляли к нему, им уже оказывали какую-то помощь прямо на месте, которая зачастую не только не улучшала положение, а, наоборот, ухудшала его. Мнение Камерона по поводу лечения раненых радикально отличалось от общепринятого. Впрочем, были у него и единомышленники: так, врач, с которым он работал на Западе, с успехом доказал, что использование одних и тех же тампонов для разных пациентов увеличивает опасность инфекции. Большинство докторов только скептически морщились, однако Джесс всегда очень скрупулезно обрабатывал раны. Стерильные бинты и тампоны порой сохраняли раненому жизнь, так же как и добрая порция спирта помогала в тех случаях, когда остальные средства оказывались бессильны.

И вдруг Джесс каким-то шестым чувством понял, что Куин пришел к нему не за тем, чтобы справиться о раненых. Странно! Они давно знали друг друга.

– Джесс… – снова нерешительно повторил Аллан.

– В чем дело? – взвился вдруг Камерон. – Что-нибудь с моим братом?

Капитан пожал плечами.

– Нет, речь вовсе не о Дэниеле. Просто дела, похоже, складываются неважно.

Камерон резко вскочил с места, взволнованно сжав в руке скальпель.

– Ну так скажи наконец, что за дела и почему они, по-твоему, неважно складываются!

– Повсюду вспыхивают волнения.

– Аллан, ради всего святого, не тяни!

– Вчера произошло сражение неподалеку от Харперс-Ферри, на Боливарских высотах.

Джесс еще крепче сжал скальпель. Кирнан! Это совсем рядом с ее домом. Камерона прошиб холодный пот.

– Кто-нибудь из гражданских пострадал? – хрипло спросил он.

– Нет. Она… то есть миссис Миллер жива и невредима.

Джесс бессильно уронил голову на руки, чувствуя неземное облегчение. Итак, с ней все в порядке.

Кирнан… Черт бы ее побрал!

Но ведь он изо всех сил старался не думать о ней. Между ними все кончено, пусть даже и не началось как следует.

Она сказала, что ненавидит его, и теперь он злейший ее враг. И вышла замуж за Энтони, которого уже нет в живых.

Кирнан жила в Монтемарте. Джесс знал об этом, поскольку Криста по-прежнему писала ему регулярно. Оставаясь такой же стойкой конфедераткой, сестра тем не менее не переставала любить брата. В ее письмах не было упреков, она не пыталась урезонивать или поучать его, просто сообщала о том, что происходит в их округе. Именно Криста сообщила Джессу, что Кирнан переселилась в Монтемарт, чтобы заботиться о своих малолетних девере и золовке.

Он собирался написать Кирнан и объяснить, что она предприняла крайне неразумный шаг, но, поразмыслив, пришел к выводу, что вряд ли она его послушает. Вероятно, даже не распечатает письмо, увидев его почерк.

Лучше бы она осталась дома! Харперс-Ферри неизбежно окажется в самой гуще событий, а значит, неизбежно пострадают и ближайшие окрестности.

Да они уже втянуты! Сердце Джесса болезненно сжалось.

Его приятель Куин находился в том же положении. Как и Джесс, он был виргинцем – обстоятельство, которое в данной ситуации создавало известную неловкость. Правда, не одни виргинцы сражались по обе стороны баррикад. Куин вращался в той же социальной среде, что и Джесс, и знал, как дорога ему Кирнан Маккей. «Черт побери, – усмехаясь, подумал Джесс, – вероятно, половина Виргинии слышала о моей нелепой дуэли с Энтони Миллером».

Он искоса взглянул на приятеля.

– Что ты хочешь этим сказать, Куин? – строго спросил он. – Сражение-то ведь уже кончилось. Кирнан Миллер жива и невредима, никто из гражданских не пострадал. Так в чем же дело?

– Ты когда-нибудь встречался с капитаном Хью Норрисом?

Джесс нахмурился. Да, однажды он с ним столкнулся. В Манассасе. Норрис был родом из Мэриленда и готов был нещадно истреблять всех предателей, то есть выходцев из своего родного штата, которые воевали на стороне конфедератов.

– Было дело, – отозвался Джесс.

– Брата Норриса убили при Бул-Ран. Он уверен, что виной тому Миллеры.

Камерон изумился:

– Миллеры виноваты в манассасском сражении?!

«Наверное, Эндрю и Энтони было бы лестно узнать, что именно они сыграли такую выдающуюся роль в этой грандиозной битве», – горько усмехнувшись, подумал Джесс.

– Да нет, – отмахнулся Аллан. – Просто Норрис считает, что его брата убили из оружия, сделанного на их заводе. Он сражался на левом фланге, а войска южан, которые противостояли там нашим, в большинстве своем были выходцами из западных графств Виргинии.

– Вообще-то, если постараться, можно обвинить кого и в чем угодно, – задумчиво протянул Джесс.

Беспокойство охватило его с новой силой. Значит, этот безумец Норрис движется к Монтемарту! На поезде туда не больше часа езды – но беда в том, что поезда-то не ходят! А верхом добраться не так-то быстро…

– Я слышал от ребят, что у Норриса там целая рота, – вторгся в размышления Камерона голос Куина, – и он получил добро на то, чтобы сжечь имение Миллеров. Конечно, между тобой и Энтони в прошлом были какие-то трения… но ведь когда-то вы были добрыми друзьями и соседями! Короче говоря, мужчин Миллеров нет в живых, в поместье остались только вдова и детишки. Неужели Бог допустит, чтобы пострадали ни в чем не повинные люди? Не по душе мне это, так и знай! К сожалению, сам я не в состоянии помешать Норрису – мне приказано охранять столицу. А вот ты, Джесс, человек свободный, да и генерал Банкс тебя ценит. Почему бы тебе не попытаться спасти Монтемарт?

Во рту у Джесса вмиг пересохло. До конца войны будет сожжена не одна тысяча домов и поместий, с горечью подумал он. Противники уже почувствовали вкус крови и теперь полны решимости уничтожать все, что попадается на пути, лишь бы не досталось врагу.

И все же Куин прав. Нет никакого смысла жечь дом, где живут вдова и маленькие дети. Даже если эта вдова владеет оружейным заводом Миллеров.

Ему-то ясно, но вот удастся ли убедить в этом того же генерала Банкса?

– Спасибо, что предупредил, Аллан, – коротко бросил Джесс и, схватив фуражку, заторопился к дверям.

Непосредственным начальником Камерона был полковник Себринг, по мнению Джесса, человек весьма разумный. Капитан как фурия ворвался в его кабинет.

– Сэр, мне крайне необходимо разбить госпиталь неподалеку от места сражения. Немедленно!

Себринг удивленно поднял голову и нахмурился:

– Немедленно?

– Да, сэр. Прошу вашего разрешения отбыть через час. Мы с вами уже говорили об этом…

– Я, кажется, догадываюсь, – задумчиво протянул полковник. – Вы, должно быть, слышали об инциденте у Боливарских высот. Но это была всего лишь незначительная стычка, Джесс, ничего больше. Вы один из лучших наших врачей и блестяще работаете в боевых условиях, в самых жутких местах…

– Именно поэтому я не имею права отсиживаться в Вашингтоне, сэр!

Себринг наклонился и вдруг заговорщически подмигнул Джессу:

– А не связана ли эта спешка, сынок, с имением Миллеров – как его… Монтемартом?

Тут уж изумился сам Камерон. Да, с этим Себрингом надо держать ухо востро! Конечно, и сами Миллеры, и их имение хорошо известны по всей округе, но Джесс и предположить не мог, что Себринг осведомлен о его отношениях с этим семейством.

– Там сейчас капитан Норрис. Он собирается сжечь Монтемарт. На мой взгляд, это совершенно бессмысленно – оружейные заводы расположены внизу, в долине, довольно далеко от поместья. Да и с политической точки зрения шаг неверный. Часть графств западной Виргинии не в восторге от того, что штат вошел в Конфедерацию. На будущей неделе там предполагается провести референдум, и события могут повернуться так, что эти графства отделятся, образуют свой собственный штат и вернутся в Союз. А если мы начнем жечь их дома направо и налево, неизвестно, чем все обернется.

Полковник, не спуская глаз с Джесса, задумчиво покручивал свои белоснежные усы.

– Ты нужен мне здесь, Джесс, хотя, наверное, с моей стороны это чистейший эгоизм. Ведь в госпитале масса гражданских докторов…

– Не забывайте, полковник, – еле сдерживаясь, заметил Камерон, – что я – кавалерийский офицер и мой долг…

– Ну-ну-ну, сынок, потише.

– Не могу, сэр. Норрис уже подходит к Харперс-Ферри. Я должен ему помешать.

Себринг усмехнулся:

– Да, с пути тебя не собьешь.

Помолчав, он достал ручку и быстро начертал приказ.

– Я дам тебе самых испытанных бойцов. Но помни! – Он наставительно поднял палец. – В нужный момент вы выйдете из игры. Понял?

– Да, сэр, я понял.

Камерон взял приказ и направился было к двери, но Себринг его остановил:

– Напоследок я вот что скажу тебе, Джесс: не стоит смешивать личную жизнь и военную карьеру.

Капитан на секунду задумался, а потом решительно произнес:

– Если бы я это смешивал, сэр, я сражался бы на другой стороне.

Полковник вздохнул.

– Сочувствую тебе, сынок. – Себринг вновь предостерегающе поднял палец. – Капитан! И присмотрись повнимательнее к этой девушке. Кое-кто полагает, что она слишком пристально наблюдает за нашими, а потом сообщает все, что узнала.

– Что? – изумленно выдохнул Джесс.

– Да, Камерон, не спускай с нее глаз. Пока нам не приходилось стрелять в женщин, но кто знает, какие сюрпризы преподнесет война…

Джесс кивнул и торопливо вышел из кабинета.

«Интересно, – подумал он, – почему Себринг так хорошо осведомлен о событиях в Харперс-Ферри?»

Кирнан вполне способна шпионить за северянами – это на нее похоже. Но, похоже, и северяне шпионят за ней.

Черт побери, ну почему она не осталась дома, в прибрежной Виргинии?

Впрочем, вряд ли какой-нибудь район Виргинии можно теперь считать совершенно безопасным – ведь как ни крути, а этот штат граничит со столицей.

Джесс места себе не находил от беспокойства. Скорее бы попасть в Монтемарт!

Хотя бы ради Энтони – слишком уж много зла причинил он этому молодому человеку.

Обладал его женой.

Так, может быть, теперь ему удастся спасти его дом по крайней мере!

А тут еще Кирнан, эта самонадеянная дурочка! Неизвестно, как в дальнейшем поведут себя янки в отношении женщин. Пока Джесс знал только то, что одну светскую даму из Вашингтона, красавицу вдову Роуз Гринхау, заключили в тюрьму. Ее подозревали в том, что она, используя свое обаяние и связи, добывала ценные сведения для генерала Борегара – сведения, немало повлиявшие на исход сражения при Бул-Ран.

Поговаривали, что Роуз Гринхау предстанет перед судом по обвинению в измене, а наказанием за измену могла быть только смертная казнь.

– Черт бы ее побрал! – в сердцах воскликнул Камерон.

Он чуть ли не бегом ворвался к себе в кабинет, торопливо отдал подчиненным распоряжения относительно раненых и уже через несколько минут покинул госпиталь.

Вскочив на Пегаса, он как сумасшедший понесся на станцию и, лишь сев в поезд и откинувшись на сиденье, облегченно вздохнул.

Итак, скоро он увидит Кирнан. При этой мысли сердце Джесса жутко забилось, а по всему телу разлился бешеный огонь. Как давно они не встречались! Между ними теперь пропасть. Она поклялась, что больше никогда не позволит ему к ней прикоснуться, потому что теперь он самый злейший ее враг.

Единственное, что он может для нее сделать, это спасти ее дом.

Камерон заскрежетал зубами. А что, если он опоздает? К тому времени как он достигнет Монтемарта, дом вполне может превратиться в кучку пепла. А Кирнан отправится в долину Шенандоа, и значит, он ее не увидит. Она может поехать в Ричмонд, а может вернуться домой, впрочем, не исключено, что она останется в Монтемарте.

Неужели она шпионка?

«Если даже так, голубушка, – подумал Джесс, – я сделаю все, чтобы помешать этому. Помешать ради твоего же блага…»

В данный момент Юг не нуждается в Кирнан. Он и так прекрасно справляется.

Во время манассасского сражения северяне убедились в том, что сам Камерон знал уже давно: покорить южан не так-то просто.

Знойными летними днями, когда Джесс сутками не отходил от раненых, перед его мысленным взором постоянно вставало это сражение. По его мнению, на свете нет ничего страшнее войны. Мужчины, еще несколько часов назад здоровые, веселые, полные жизни, теперь корчились от боли, истекая кровью и проклиная все на свете… Искалеченные, обожженные, лежащие вповалку посреди этого кромешного кроваво-грязного ада…

Нет, ничто на свете не сравнится с войной!

Манассас явился подлинным испытанием для обеих сторон. До сих пор и северяне, и южане лишь претворяли в жизнь то, чему их учили теоретически: когда наступать, когда отходить, когда обходить врага с флангов и как его окружить, как одержать победу над противником, если он численно тебя превосходит. И, наконец, как победить.

Обычный рядовой, конечно, не обязан знать всего этого. Ему следовало лишь подчиняться приказам командиров и храбро маршировать вперед, прямо под сокрушительный огонь противника. А преодолев первый шквал огня, этот самый солдат должен был хладнокровно воткнуть штык в глотку врага, чтобы тот умер, а он, рядовой, остался жив.

Военная наука считалась уделом генералов и полковников. Юг вообще славился блестящими стратегами. Во-первых, полковник Ли, теперь уже генерал. Недавно, как слышал Джесс, его назначили командующим всеми вооруженными силами Западной Виргинии. Потом Стюарт, его однокашник по Уэст-Пойнту и старый друг. Теперь он тоже генерал – генерал Джеб. Джексон, блестящий джентльмен, питомец Виргинского военного института, который после манассасского сражения снискал себе прозвище Джексон Каменная Стена. Да, Югу есть кем гордиться.

Манассас стал испытанием для обеих сторон, и испытание это все продолжалось. Война только началась, и люди постигали ее зловещую науку на собственной шкуре. В августе к юго-западу от Спрингфилда, штат Миссури, среди невысоких холмов состоялась битва, вошедшая в историю как битва при Уилсонс-Крик. Конфедераты вновь одержали здесь блестящую победу. Командир северян был убит, а его войско поспешно отступило. И почти весь штат перешел в руки конфедератов.

По всей Виргинии то здесь, то там вспыхивали перестрелки. Южане еще не решались вторгаться на Север, но уже окружили Вашингтон плотным кольцом. Столкновения северян и южан произошли, в числе прочих мест, в Биг-Бетеле, у Пигготс-Милл, при Уэйн-Корт-Хаусе. В результате боевых действий в госпитали поступали все новые и новые раненые.

Пока южане явно одерживали верх. И, судя по всему, прекрасно обходились без Кирнан.

Сойдя в Мэриленде с поезда, Джесс снова оседлал Пегаса и направился к генералу Банксу, которому и вручил приказ полковника Себринга.

Вначале Банкс никак не мог понять, о чем Камерон толкует. Он недовольно хмурился и еле-еле вспомнил, что и в самом деле разрешил своему капитану сжечь Монтемарт.

– Миллеры – твердолобые конфедераты, капитан Камерон. Я по мере сил стараюсь не причинять беспокойства гражданскому населению, однако Миллеры – исключение.

– Но мужчины этого семейства погибли, сэр. Я имею в виду – взрослые мужчины. Сейчас в Монтемарте проживает только вдова с маленькими детьми – девочкой и мальчиком. В доме можно было бы развернуть великолепный госпиталь. Черт возьми, сэр, да я спас бы там сотни ваших солдат!

Банкс, изумленный его тоном, молча уставился на Камерона, и у того мелькнула мысль, что за такое поведение можно и под трибунал угодить. Однако в следующее же мгновение генерал улыбнулся:

– Ну что ж, капитан, попытайтесь меня убедить.

Джесс начал с того же, о чем говорил Себрингу, мол, западные графства Виргинии вполне могут вернуться в лоно Союза, а значит, чем мягче мы будем обращаться с жителями, даже с такими «твердолобыми конфедератами», как Миллеры, тем больше шансов, что исход голосования на следующей неделе окажется в нашу пользу. Банкс по-прежнему улыбался. Выслушав Камерона, он кивнул и взялся за перо.

– Ваша взяла, капитан. Можете распоряжаться Монтемартом по своему усмотрению. – И вдруг он снова нахмурился: – Только не спускайте глаз с…

– Знаю, сэр. Я не должен спускать глаз с миссис Миллер. Меня уже предупредили об этом.

«И я слишком хорошо ее знаю, – мысленно добавил он. – Слишком хорошо…»

Банкс выделил Джессу в помощь двух ординарцев и небольшой отряд охраны. Но пока приданные ему люди собирались, Джесс, сгорая от нетерпения, устремился вперед. Соединившись со своим отрядом неподалеку от Харперс-Ферри, он узнал, что Норрис и его люди уже находятся на пути в Монтемарт.

И началась бешеная скачка. Невзирая на препятствия, Джесс отчаянно гнал Пегаса вперед. Только бы успеть, только бы перехватить Норриса!

Пока паленым не пахло, что само по себе было хорошим знаком.

А вот, наконец, и Монтемарт. Перед домом Джесс увидел кольцо солдат в синем. Над ними возвышался Норрис и что есть мочи отдавал приказы.

Бросились в глаза зажженные факелы. Солдаты держали их наготове, явно сгорая от нетерпения пустить в ход.

А там, на крыльце, – Кирнан.

Она застыла прямая как струна, преисполненная королевского величия, воплощая собой всю красоту, грацию и обаяние мира – ее мира, их мира, мира, который был хорошо знаком им обоим. Заходящее солнце играло в завитках ее волос, и они словно бы светились огнем – более глубоким и живым, чем реальный, который в настоящий момент угрожал самому ее существованию.

Выглядела она роскошно. Казалось, хозяйка только что покинула гостиную, где давала званый обед. Белое кружево покрывало серебристо-синий чехол ее платья, широкая юбка которого пышными складками ниспадала до земли, а корсаж туго охватывал грудь, выставляя напоказ изящную линию плеч и шеи. Глаза Кирнан горели, как изумруды. Всем своим видом она выказывала презрение и непокорность. И пока она молча стояла на крыльце, мужчины с горящими факелами подходили все ближе и ближе.

– Стойте! – закричал Джесс и, пригнувшись к шее Пегаса, ринулся к дому. – Остановитесь, Норрис!

Теперь и капитан его заметил. Повернув коня, он двинулся навстречу, пытаясь остановить незваного гостя, но было уже поздно – Джесс подъехал к крыльцу.

– Какого черта вы тут делаете? – вне себя от гнева вскричал Норрис. – У меня есть разрешение…

– С этого момента оно утратило силу. Прочтите! – И Камерон протянул ему приказ Банкса.

– Госпиталь… – разочарованно протянул Норрис.

– Теперь здесь распоряжаюсь я, понятно? – строго произнес Джесс.

– Ах ты, ублюдок! – прошипел капитан. – Ну, погоди, Камерон, я с тобой еще рассчитаюсь…

Джесс выразительно выгнул брови. Пегас нетерпеливо загарцевал.

– Рассчитаешься за что, Норрис? За то, что я хочу устроить здесь госпиталь? Да ты в своем уме, приятель?

Норрис подъехал поближе.

– Сейчас я тебе объясню! Этот дом я сожгу. И ее тоже. Их всех нужно сжечь и развеять пепел по ветру!

– Но ведь тут дети…

– Они вырастут и тоже станут проклятыми конфедератами! И начнут убивать нас в сражениях…

– Эндрю Миллер мертв, Норрис. И Энтони Миллер тоже. По-моему, этого достаточно.

– Берегись, Камерон, вот тебе мой совет! – скрипя зубами, прошипел Норрис.

– Именно так я и предпочитаю себя вести с ублюдками вроде тебя, – хладнокровно парировал Джесс и, обернувшись к солдатам, властно приказал: – Погасите факелы!

Затем снова взглянул в лицо противнику:

– А тебе тоже неплохо бы поберечься, Норрис. Не смотри, что сейчас я выступаю в роли врача – я уже достаточно давно служу в кавалерии и не уступлю тебе в храбрости.

– Ты мне угрожаешь?

– Просто даю дружеский совет – берегись.

– Прихвостень конфедератов! А может быть, ты вообще конфедерат, а, Камерон?

– Уйди с дороги, – гаркнул Джесс, – иначе я могу забыть, что мы с тобой союзники!

Он объехал Норриса и остановился у самого крыльца.

Кирнан все еще стояла там, величественная, как королева в изгнании, не забывшая о своем былом величии.

– Здравствуй, Кирнан, – произнес он негромко.

Она окинула его холодным презрительным взглядом. Перед ним стояла отнюдь не та, которую он знал когда-то, не та, которую любил.

Перед ним стоял противник, чужой и холодный, как морозная зима.

Она никак не отреагировала на его приветствие. Джесс стиснул зубы, чувствуя, как его раздирает от ярости. Ему хотелось бросить ей в лицо что-нибудь злое, хлесткое, хорошенько встряхнуть, чтобы холодное презрение в ее взгляде сменилось любой другой эмоцией.

– Миссис Миллер, с этой минуты я реквизирую ваш дом. В нем разместится мой штаб, а если понадобится, то и госпиталь. Будьте любезны уведомить об этом ваших домочадцев.

Не сводя с него уничтожающего взгляда, она нехотя проговорила:

– Капитан Норрис собирался сжечь дом, капитан Камерон. Боюсь, вам придется поискать другое место для вашего штаба.

Чаша его терпения переполнилась. Теперь ему хотелось не просто встряхнуть ее, а всыпать как следует, как непослушному ребенку. Он, бросив все, мчался к ней сломя голову, чтобы успеть вовремя, чтобы спасти ее дом, а она как ни в чем не бывало заявляет, что предпочла бы, чтобы дом сожгли, лишь бы его не видеть.