Братья Баркли - К дальним берегам

— О, женщин у него было предостаточно, от разных портовых шлюх вроде Кэсси Морган до красивых дам. Но он никогда никого и в грош не ставил. Возился с ними до тех пор, пока не разбивал их сердца. А когда они начинали играть по-серьезному или, упаси Бог, предъявляли ему какие-нибудь претензии, он моментально их бросал. — Миссис Тукер понизила голос: — Я бы заложила свою последнюю картофелину, что он никогда не женится… только не теперь, вот что я скажу.

— А почему вы так считаете? — настаивала Элизабет. — Почему он презирает женщин?

— А, это долгая история, мисс. — Фермерша печально покачала головой. — И не очень-то счастливая. Все началось с его матери. Лаура — так ее звали. Лаура Бурк. Дьявольская красавица эта девчонка, с черными волосами и черными глазами. Ведьма, прекрасная ведьма, вот какой была Лаура Бурк.

— А какое отношение это имеет к Алексу?

— Самое прямое, моя девочка. Ты понимаешь, его мамаша была столь же слаба, как и прекрасна, и это истинная правда. Она совершенно не могла сидеть на месте. Джон, отец Алекса, просто души в ней не чаял, молился на нее, приносил ей все, что только можно себе вообразить, и даже больше. Но для нее все казалось мало. — Миссис Тукер снова понизила голос. — И она стала заводить любовников. Очень много любовников. Любой мужчина с хорошенькой рожицей и непринужденными манерами находил дорожку в постель Лауры Бурк. И однажды летом ее застали — и открыл все Алекс.

Элизабет судорожно вздохнула.

— Да, мисс. Я хорошо помню эту историю. Все произошло, когда Алекс был совсем ребенком, едва старше, чем теперь Генри. Он-то все и открыл. И сразу за ним пришел его отец.

Наступило молчание.

— И что же случилось? — с ужасом спросила Элизабет.

— Насколько я слышала, произошла сцена. Лаура взбрыкнула, упаковала свои вещи и убежала из дома с этим парнем, кажется, он был доктор или что-то вроде этого. Джон остался один, и ему пришлось поднимать Алекса и Дженни, которая была тогда совсем крошкой. — Миссис Тукер вздохнула. — Он никогда не мог этого забыть. Боже мой, до чего же он любил эту женщину. Вся эта история совершенно разбила ему сердце — небеса свидетели, впоследствии он уже никогда не был таким, как прежде. Ну а Алекс? Он, разумеется, тоже этого не забыл.

— И он никогда больше не видел свою мать?

— Никогда. Ходили слухи лет пять тому назад, что ее убили где-то в Нью-Йорке в какой-то драке. И это все. Она никогда не писала, никогда не приезжала навестить своих детей. Думаю, это сразило Алекса больше всего, потому что Дженни тогда была еще совсем крошкой и не помнит, что же произошло. Но Алекс вырос, полный недоверия и ненависти к женщинам, а такие чувства очень сильны. — Она с сожалением покачала головой. — В те времена вся эта история вызвала настоящий скандал, но теперь, наверное, большинство порядком обо всем подзабыли. Но даже если и не забыли, все равно не думаю, что они увидят какую-нибудь связь между тем эпизодом и тем, как Алекс обращается с женщинами. Правда, я всегда думала, что все дело в той черноволосой ведьме, и никто не убедит меня, что это не так.

Элизабет посмотрела на свои руки. Возможно, мать Бена была права. В Алексе Бурке глубоко укоренились ненависть к женщинам, недоверие, зародившееся очень давно, еще в детстве. Однажды испытав такой тяжелый удар судьбы, маленький мальчик, и в этом нет ничего удивительного, превратился в мужчину. Теперь он ненавидит женщин, использует их только для удовлетворения своей похоти, воздвигает всяческие барьеры между собой и ими, ограждая себя тем самым от подобных ударов в будущем.

Она вздохнула.

— Понятно. Спасибо, что вы мне все это рассказали.

Абигайль Тукер похлопала ее по руке.

— Ну не принимайте уж все это так близко к сердцу, мисс. С этим молодцом еще не все потеряно. Я бы никогда не подумала о чем-либо подобном раньше, но когда услышала, что он провез вас через весь океан…

— Это было сделано назло, миссис Тукер.

— Может быть. А может быть, и нет. Я что-то не припоминаю, чтобы Алекс до этого так странно себя вел. Просто сошел с ума. И похоже, из-за тебя.

Но Элизабет покачала головой.

— Прошу вас. Я бы предпочла больше об этом не говорить.

— Как хочешь, детка. — Миссис Тукер тяжело поднялась со своего места, ссыпала очищенный, нарезанный ломтиками картофель в подол своего передника и понесла к очагу, где на огне висел булькающий котел с водой. — Все же я очень рада, что ты нашла время к нам заглянуть. Было очень интересно на тебя посмотреть, после всего того, что мы наслушались от Генри и Бена.

— Мне кажется, вы замечательно добры, миссис Тукер, потому что не каждый человек возьмет в свою семью мальчика, как вы взяли Генри. В основном люди не столь великодушны.

— Все это чепуха, детка. Просто я слишком привыкла иметь вокруг себя целый выводок детишек. А после того как мои старшие девочки вышли замуж и теперь у них самих есть маленькие детки, старый дом как будто опустел, в нем больше не звенят веселые молодые голоса. — Она засмеялась, потом добавила уже серьезно: — Я бы не хотела, чтобы ты думала, будто это какая-то благотворительность — взять Генри сюда. Нет, Александр Бурк полностью взял на себя заботу о нем. Вы знаете, он ведь платит за его еду, одежду и все прочее. Говорит, что хочет, чтобы Генри пошел в школу и получил хорошее образование.

— Да, я уже слышала от многих, что он хороший, великодушный человек, — сказала Элизабет почти изумленно, вспоминая о том, что говорил о нем однажды Адам Уоррен.

— Да, он именно таков — нет никого лучше, — твердо ответила фермерша. — Ну а теперь, мисс, не согласились бы вы остаться с нами поужинать? Наверняка Бен был бы счастлив вас увидеть, а у меня на ужин тушеное мясо, свежий хлеб и пудинг. Мы с большим удовольствием разделим с вами нашу трапезу.

— Спасибо, но я должна ехать. Меня ждет Дженни. — Элизабет поднялась и направилась за своим плащом.

— Ну что ж, очень жаль это слышать. Я уверена, что Бен тоже очень расстроится. Хотя, по правде сказать, он будет сегодня дома очень поздно. — Она улыбнулась дружелюбно и откровенно. — Ах, этот милый глупый ребенок! Что вы думаете он собирается сделать со своими деньгами? Ему втемяшилось в башку купить мне необыкновенный вышитый чепчик! Он просто слышать ничего не хочет, когда я возражаю! Представляете, повез меня в город третьего дня, чтобы я выбрала себе ленты и эсе прочее у одной портнихи, а сегодня заедет к ней, к этой мисс Уайби, чтобы его получить. Вы когда-нибудь слышали о таком добром заботливом ребенке?

Элизабет спрятала улыбку и, пожелав на прощание матери Бена всего наилучшего, удалилась. Ей показалось забавным, что эта проницательная солидная женщина, которая как будто знает обо всем на свете и по любому вопросу имеет собственное мнение, даже не догадывается о том, что происходит у нее под самым носом. Для Элизабет было совершенно очевидно, что Бен Тукер использовал чепчик в качестве предлога для посещения магазина мисс Уайби, без всякого сомнения — чтобы увидеть Кэрри Петерсон. Тем лучше для Бена, думала она с удовольствием. Он наверняка влюблен в эту девушку. Ну и хорошо, а миссис Тукер очень скоро обо всем узнает и сама.

. Перед тем как уехать, Элизабет заглянула в сарай, чтобы попрощаться с Генри, а затем отправилась домой. На улице похолодало, снова начал идти сильный снег, но она почти не замечала холода, настолько была погружена в собственные мысли.

Откровения миссис Тукер, касающиеся Алекса, заставили Элизабет проникнуться к нему симпатией, но одновременно усилили ее сомнения относительно выполнения плана, который она задумала. Зародить ревность в сердце человека, который не доверяет женщинам, казалось ей теперь настоящим сумасшествием, а роль неотразимой роковой женщины могла только напомнить ему — слишком болезненно и гибельно — о матери, которая покинула его. И вот снова, уже в который раз, Элизабет сомневалась и не знала, какой путь избрать.

Солнце казалось размягченным масляным шаром, скатывающимся все ниже и ниже по наклонной плоскости горизонта, когда Элизабет выехала на вымощенную булыжником улицу, где находился дом Бурков. Она повела лошадь к конюшне, но вдруг у самого дома заметила нечто, заставившее ее остановиться и присмотреться. Позади дома, возле кухонной двери, стояла на привязи очень странная чужая лошадь. Голова ее была опущена, из ноздрей вырывались белые струйки горячего дыхания, копыта нетерпеливо перебирали по снегу. Тело покрылось потом.

Интересно, кто мог оставить свое уставшее, продрогшее животное на улице, да еще в такой день, как сегодня, вместо того чтобы отвести под навес, находившийся совсем рядом? Ответ был совершенно очевиден. Это должен был быть человек, который очень спешит, который не собирается оставаться здесь надолго. Но почему вдруг такой человек оставил животное позади дома? Наверное, потому, что хотел спрятать лошадь от лишних взглядов.

Она спросила об этом старого Уолтера, когда передавала в его руки свою кобылу, но он только пожал поникшими от старости плечами и пробормотал нечто неопределенное. Его взгляд, однако, говорил о том, что верить ему нельзя.

Размышляя над этой тайной, Элизабет приблизилась к дому, прошла мимо незнакомой лошади и проскользнула в кухонную дверь. Там она помахала рукой Мэри, которая с удивлением воззрилась на нее, отвлекшись на минуту от кипевшего на огне супа. Элизабет продолжала задумчиво идти в глубь дома. Когда она таким образом почти приблизилась к центральной гостиной, из ее двери внезапно выскочил страшно спешащий человек. Он со всего размаху налетел на нее с такой силой, что Элизабет отлетела к противоположной стене. Не менее испуганный, чем она сама, незнакомец бросил ей на ходу сквозь зубы извинения и поспешил дальше, одной рукой придерживая свою треугольную шляпу, а другой нащупывая для верности стену. Он быстро прошел по коридору, но ковер на полу как всегда скрадывал шаги.

— Какого черта?.. — начала Элизабет негодующим голосом.

— Кто там? — прогремел в ответ голос Джоффри Гренгера из гостиной.

— Это я, — ответила она раздраженно, вступая в дверной проем. — И я бы очень хотела узнать, что здесь происходит…

Элизабет резко себя оборвала, глядя вовсе не на Гренгера, который стоял в эту минуту перед ней, а на Алекса, прятавшего какие-то бумаги в сейф, расположенный над каминной решеткой. Живописная картина, обычно висевшая на этом месте, теперь была сдвинута в сторону, за ней виднелась маленькая потаенная ниша. С потемневшим взглядом и искаженными чертами лица Алекс быстро положил бумаги внутрь, закрыл дверку сейфа с громким щелчком и повесил картину на прежнее место.

— Что ты здесь делаешь? — злобно спросил он Элизабет.

— Я поднималась по лестнице, когда какой-то бестолковый идиот натолкнулся на меня в темноте, — ответила она. — Что здесь происходит? И кому принадлежит спрятанная позади дома лошадь?

Бурк и Гренгер обменялись взглядами. Первым нашелся Гренгер, который произнес тихим голосом:

— Я думаю, что нам будет лучше ей все рассказать. Раз она здесь живет, то рано или поздно все равно докопается до истины. Поэтому если мы ей расскажем, то сможем заблаговременно избежать многих опасных вопросов.

Бурк перевел взгляд на Элизабет, его серые глаза были ясными и холодными.

— Очень хорошо. Войди и закрой за собой дверь.

Она повиновалась, все еще недоумевая, что же здесь происходит. Создавалось впечатление, что тайна — постоянная спутница Александра Бурка.

— Может быть, вам лучше сесть, мисс Трент? — вежливо предложил ей Гренгер.

— Спасибо, я предпочитаю постоять.

Наступило молчание.

— Может быть, хоть один из вас все же расскажет мне, что все это значит? Или мне лучше спросить Адама и Дженни?

— Довольно! — хрипло выдавил из себя Алекс. — Кажется, у меня нет другого выхода, кроме как сказать ей обо всем — ну или хотя бы какую-то часть правды. Так что стой спокойно и слушай!

— Я слушаю.

Гренгер подошел к ней и мягко коснулся ее руки.

— Видите ли, мисс Трент, человек, которого вы сейчас видели, был курьером. Шпионом, другими словами. Он принес нам некую информацию, некоторые бумаги, и, в свою очередь, мы передали ему также кое-какие сведения.

— Шпион! — прошептала она. — Вы хотите сказать, что он работает против Британии?

— Ну разумеется, дурочка, — ответил Алекс, и его губы насмешливо скривились. — Этот дом в течение долгого времени использовался как перевалочный пункт для таких курьеров, где они могли оставлять информацию или получать ее. Мы даже прятали одно время несколько находившихся в розыске человек, когда это было необходимо. — Его взгляд, казалось, просто впивался в нее. — Адам и Дженни все знают, разумеется, слуги тоже в курсе. И для тебя было бы трудновато здесь жить и не уловить ни малейшего намека на то, что здесь происходит, именно поэтому я решил тебе все рассказать. — Он сделал паузу, а потом выражение его лица стало жестче. — Думаю, на тебя можно положиться, Лиззи.

Это имя резануло ее слух, но она сдержалась и только подняла подбородок.

— На тебя можно положиться, не так ли?

Но она все еще ничего не отвечала. Во внезапном порыве Алекс схватил ее руками за горло, его сильные пальцы зажали ее в железное кольцо.

— Отвечай! — приказал он ледяным голосом.

Элизабет скорее почувствовала, чем увидела, как Джоффри Гренгер бросился к Алексу, но сама она дрожала от гнева. Ее фиолетовые глаза зажглись голубым огнем.

— Отпусти меня, ты, гад, — прошептала она.

Давление его пальцев усилилось. Она почувствовала, что задыхается, и волна боли прошла по ее телу.

Элизабет слышала, как Гренгер сказал:

— Ну же, Алекс, в самом деле. — Но его потрясенный голос, казалось, звучал очень далеко.

— Можно тебе доверять? — Голос Алекса как будто молотком отдавался в ее ушах между отдельными волнами боли.

— Да, — с трудом выдохнула она из себя одно-единственное слово.

— Хорошо.

Он освободил ее так же внезапно, как и схватил, но она бы упала, если бы в следующую секунду ее не подхватили. Алекс крепко держал Элизабет, внимательно всматриваясь в бледное, с закрытыми глазами лицо.

— Вот что случится с тобой, если ты меня предашь, — сказал он отчужденно. — А теперь, я думаю, будет лучше, если ты отправишься к себе наверх и немного успокоишься. Надеюсь, что никаких синяков не останется.

Элизабет стряхнула с себя его руки и потрогала горло. Потом медленно подняла взгляд, в котором было выражение бешенства, соединенного с чем-то другим — со страданием, не имеющим ничего общего с физической болью. Потом она повернулась и медленно вышла из комнаты. Алекс посмотрел на Гренгера и опустил глаза. Затем взглянул на свои руки и мысленно послал себе проклятия.

Глава 21

Последующие недели Филадельфия была просто обуреваема разными новостями и слухами. Генерал Арнольд и мисс Шипен все еще доминировали в разговорах разных любителей посплетничать. Их роман разгорался сильнее и сильнее, неподвластный общественному мнению, которое громогласно не одобряло его. Генерал Арнольд сделал многое для того, чтобы филадельфийцы и особенно Совет Филадельфии возненавидели его. Ходили слухи, что он злоупотреблял отпускаемыми на армию средствами, использовал пенсильванскую милицию в личных интересах и тому подобное. Многих коробил тот высокомерный и дерзкий тон, который напустил на себя герой сражения при Саратоге. Этот выскочка наводнил свой дом разными управляющими, грумами, лакеями, кучерами и множеством других слуг. Не говоря уже о прелестном экипаже, красиво выступающих лошадях и огромном новом особняке. Герой, казалось, решил доказать всем и каждому, что принадлежит к высшим слоям общества. Его отношения с Пегги Шипен вызывали еще большее недовольство Совета. Стало широко известно, что эта женщина была первой леди города во время британской оккупации. Злые языки утверждали, что у нее были ярко выраженные роялистские симпатии и, кроме того, множество друзей среди британских офицеров. Несмотря ни на что, Арнольд был ею совершенно пленен, открыто выражал свое восхищение, тем самым бросая вызов общественному мнению.

К концу декабря появились новые причины для беспокойства, ибо поползли слухи, что генерал Вашингтон собирается посетить город, чтобы обсудить военную кампанию будущего года. И он действительно приехал, вел долгие и секретные переговоры с лидерами Филадельфии. А когда в конце концов уехал, для того чтобы присоединиться к армии в Нью-Джерси, то оставил целый букет сплетен, в которых его чаще всего хвалили, предсказывая будущие победы.

Наступил январь, и вместе с ним появились совершенно другие новости, беспокойные и тревожные. Где-то в лесах напали на курьера, следующего из Нью-Джерси. Секретные документы, которые он вез, были похищены, а сам он убит. В последующие недели новости такого порядка стали появляться все чаще и чаще. Важные документы исчезали и разворовывались, британцы самым мистическим образом всегда были информированы о готовящихся наступлениях континентальных войск. Нервозность охватила верхи филадельфийского общества, так как всем стало ясно, что идет утечка информации. Даже в тавернах люди шептались, с опаской покачивая головами.

Тревожные и мрачные мысли, однако, развеялись с наступлением весны. Абсолютно все, начиная от кузнецов и служанок и кончая главой Совета Филадельфии, говорили только об одной вещи — и исключительно о ней: о предстоящем бале, который должен был состояться пятнадцатого марта.

Дом Бурков не был исключением. Дженни и Элизабет говорили мало, полностью занятые приготовлениями. Закупались ленты и чулки, вышитые туфли и прочее, а Элизабет заказала мисс Уайби новое платье. Даже Адам, отдавая дань текущему моменту, купил себе серебряные пряжки на башмаки. И только Алекс Бурк был занят исключительно бизнесом и оставался совершенно равнодушен ко всем приготовлениям, к портняжному великолепию и обновкам. Но Дженни по секрету сообщила Элизабет:

— Не беспокойся, Алекс всегда выглядит на балах сногсшибательно. Вот увидишь, никто не сможет с ним даже сравниться.

За несколько недель до бала Элизабет узнала, что сложные малиновые кружева на новом платье будет плести Кэрри Петерсон, потому что только она могла выполнить столь кропотливую работу. Элизабет с удовольствием использовала это обстоятельство, чтобы приготовить Кэрри сюрприз — подарила ей свое серебряное газовое бальное платье. Вначале Кэрри попыталась отказаться. Но Элизабет, не без основания подозревавшая, что девушка не слишком богата, настояла. Счастливая, вся в слезах, Кэрри искренне поблагодарила молодую леди. Было решено, что девушка наденет платье на бал. Элизабет была очень довольна, совершенно уверенная, что Кэрри оно подойдет. Она будет в нем очаровательна, особенно понравится девушка Бену Тукеру.

За день до праздника Элизабет отправилась в город в сопровождении грума, чтобы забрать свое платье от мисс Уайби. Сказав, что вернется очень быстро, она вошла в маленький магазинчик портнихи.

Мисс Уайби, укладывавшая на прилавке батистовое платье, повернулась в ее сторону, и на тонких губах появилась лучезарная улыбка.

— О мисс Трент! Добрый день! Боже мой, вы выглядите просто восхитительно. — Она вышла из-за прилавка, повела Элизабет к обтянутой желтой дамасской парчой софе и предложила сесть. — Надеюсь, миссис Уоррен вполне здорова, а также милая маленькая Сара. До чего хорошенький ребенок! Ах Боже мой, мисс Трент, как вам нравится эта погода? Вы когда-нибудь видели столь мягкую зиму? Представьте, с января стоит теплая погода, и миссис Гэтс говорит, что наверняка будет очень ранняя весна. А уж она-то никогда не ошибается, потому что ее муж фермер, представьте себе… Ах да, конечно, вы ведь здесь, чтобы получить ваше бальное платье. Очаровательная вещь, просто очаровательная. Вы знаете, у вас просто отменный вкус, мисс Трент…

— Спасибо, — перебила ее Элизабет спокойным голосом, пытаясь не выказывать нетерпения по поводу ее болтовни. — А как мое платье?

— Разумеется, оно готово. Хотя Кэрри закончила воланы только сегодня утром, не более чем два часа тому назад! Ах, она так медлительна! Но надо сказать, это тончайшая работа, должна признать. А чтобы пришить воланы — тут надо было проявить чудеса хитроумия. Очень трудная работа, но все сделано по высшему классу, и этого никто не может отрицать!

В этот момент снова открылась дверь магазинчика и вошла полная, хорошо одетая женщина, с которой Элизабет была немного знакома. Они обменялись поклонами, а мисс Уайби вскочила, горя желанием приветствовать новую гостью.

— Ах, миссис Холкомб, как я рада вас видеть! — Ее птичьи глазки смущенно метались от одной посетительницы к другой. Мисс Уайби оказалась в очевидном затруднении. — Ах, дорогая, я как раз собиралась принести мисс Трент ее туалет.

— Прошу вас, не стоит беспокоиться, мисс Уайби, — с улыбкой сказала Элизабет, поднимаясь со своего места. — Я прекрасно могу принести его сама. Мне как раз хотелось перекинуться несколькими словами с Кэрри.

— Очень хорошо! Кэрри будет просто счастлива вам помочь. Ну, миссис Холкомб, в таком случае чем я могу быть вам полезной сегодня?

Элизабет проскользнула через узкий дверной проем вовнутрь магазинчика и оказалась в маленькой комнатке, заваленной тканями и платьями, сшитыми по всевозможной моде, разных расцветок, рисунков и моделей. Везде были разбросаны куклы, одетые в маленькие платья-образцы. Посередине комнаты стоял длинный рабочий стол со скамейками, в дальнем конце стола сидела Кэрри Петерсон. Голова ее лежала на столе, каштановые волосы спутанной массой упали на руки. Когда Элизабет вошла, девушка с испугом подняла голову, глаза ее были влажными и красными. Слезы все еще текли по бледным щекам.

— Кэрри, что это значит? — в тревоге поспешила к ней Элизабет.

— Прошу прощения, мисс Трент, — ответила она, несколько нетвердо поднимаясь на ноги. — Вы ведь не расскажете мисс Уайби, не правда ли?

Элизабет бросила взгляд на лежащее на столе чье-то недошитое платье, а затем повернулась к девушке.

— Не будь дурочкой! У меня нет никакого желания доставлять неприятности, но я могла бы тебе помочь. Может быть, все-таки расскажешь, что произошло?

Кэрри отрицательно покачала головой и начала раскладывать коричневую муслиновую ткань на столе. Элизабет колебалась, не зная, что делать. Она надеялась помочь девушке и опасалась показаться навязчивой. Было очевидно, что Кэрри не желает разговаривать о своих несчастьях — или, может быть, не хотела перекладывать груз на плечи другого? Повинуясь импульсу, Элизабет спросила:

— Это, наверное, Бен Тукер?

— Что? — Кэрри бросила быстрый взгляд на Элизабет. — Откуда вы знаете?

— Просто догадка. Но что же такого мог сделать Бен, что ты так плачешь?

— Это не Бен, — прошептала девушка. — По крайней мере это не его вина.

Элизабет усадила ее рядом с собой и дала ей свой носовой платок.

— Почему ты мне не хочешь рассказать, Кэрри? Может быть, я бы смогла помочь.

— Никто не сможет помочь. — Кэрри снова начала вытирать глаза, потому что из них полились слезы. — Бен потерял работу. Мистер Бурк прогнал его с верфи.

— Что? — Элизабет не поверила своим ушам.

— Это правда. И частично по моей вине. — Она с несчастным видом повернулась к Элизабет. — Мы… Бен и я, встретились сегодня рано утром и решили погулять перед работой. Мы стараемся проводить вместе как можно больше времени, — робко объяснила она.

— Понимаю.

— Ну и вот, сегодня утром мы совершенно потеряли представление о времени. Видите ли, Бен попросил меня стать его женой.

— Кэрри! Как прекрасно! Это должен быть счастливейший день в твоей жизни!

— Да, он именно так и начался, но потом… потом оказалось, что мы опаздываем на работу… Я бежала всю дорогу! Но вот Бен… — она безнадежно оборвала на полуслове.

Элизабет удивленно смотрела на нее.

— Ты хочешь сказать, что Александр Бурк выгнал его за то, что он на несколько минут опоздал сегодня утром?

— Это правда, мисс Трент. Такое уже случалось один или два раза. Хозяин обычно не обращал на это внимания. Но тут, однако, мистер Бурк рассердился на Бена. Верфь с трудом справляется с потоком правительственных заказов на корабли, и мистер Бурк считает, что сегодня его люди должны работать особенно усердно. — Она вздохнула и снова вытерла глаза носовым платком. — Во всяком случае, он уволил Бена сегодня утром, причем сделал это публично! Бен просто в бешенстве! Он поклялся, что не вернется на верфь, даже если Александр Бурк будет умолять его на коленях! Теперь, — Кэрри снова глубоко вздохнула, — мы должны отложить нашу свадьбу. Бен сказал, что будет искать другую работу, но сейчас это не так просто. — У нее из глаз снова полились слезы, и она закрыла лицо руками. — Мисс Трент! Я не знаю, что нам теперь делать!

Элизабет погладила ее по плечу. По мере того как Кэрри рассказывала, Элизабет приходила в себя. И теперь она произнесла:

— Кэрри, я хочу, чтобы ты успокоилась. Все устроится.

Девушка, посмотрела на нее недоверчиво.

— Обещаю тебе это. Все устроится в скором времени, — повторила она твердо. — А теперь вытри слезы и дай, пожалуйста, мое платье. У меня сегодня еще множество важных дел.

Она покинула магазин, уверив Кэрри, что все будет хорошо, но знала, что та ей не поверила. На улице Элизабет сбросила маску сострадания и позволила бушующему в ней гневу выйти наружу. Она села в экипаж, не сказав груму ни слова, и просидела так в полном молчании всю дорогу домой. Когда приехала, было обеденное время, поэтому точно знала, где найти Алекса: он всегда проводил час перед обедом в своей библиотеке, просматривая документы.

Элизабет резко постучала в дверь, не дожидаясь ответа, открыла ее и вошла.

— В чем дело? — Алекс сидел за низким ореховым письменным столом, черные волосы всклокочены и спадали на лицо. Он выглядел усталым, под глазами виднелись круги, а рот был искривлен в нетерпеливой гримасе.

— В чем дело? — повторил Алекс, глядя на нее.

Элизабет захлопнула за собой дверь и приблизилась к столу. Руками она уперлась в бока, так что вид у нее был весьма вызывающий.

— Ты выглядишь усталым. У тебя был, наверное, трудный день? — спросила Элизабет спокойным голосом.

— Именно так и было. Сейчас на верфи много работы, но чрезмерно мало времени и рабочих рук, — ответил он устало.

— Понятно. Именно поэтому ты увольняешь одного из своих лучших работников. — В этот раз она уже не скрывала ядовитую интонацию в голосе.

Наступило молчание, во время которого они смотрели друг на друга, и глаза Алекса постепенно угрожающе сужались.

— Вот в чем дело! — прорычал он. — Значит, ты пришла за него просить, не правда ли? Я должен был догадаться. Так что, Бен Тукер один из твоих любовников, Лиззи? Ты всегда была увлечена им, разве не так?

— Все правильно, проклятый дурак! Увлечена им! И ничего больше! — Она тяжело дышала, несмотря на свою решимость сохранять спокойствие. — Надо полагать, дружба является чем-то таким, чего ты не способен понять, но это теперь уже не важно. Я хочу знать, почему ты увольняешь одного из своих наиболее проверенных людей, когда ты только что сказал мне о нехватке людей и времени.

— Он сегодня утром опоздал. И не в первый раз. Для этого нет Никакого оправдания.

— Сегодня у него состоялась помолвка!

— Что?! — Ему в лицо бросилась кровь, он в бешенстве вскочил на ноги. — Помолвка? С тобой?!

Элизабет расхохоталась:

— Ты когда-нибудь слушаешь, что я тебе говорю? Бен — мой друг, и это все, что есть между нами. Он сделал предложение Кэрри Петерсон как раз сегодня утром.

— Петерсон? Дочке Джона Петерсона?

— Да. Я сегодня разговаривала с ней, и можешь быть доволен — ты сделал ее несчастной в день, который должен был стать одним из счастливейших в ее жизни. И Бена тоже.

Алекс стремительно сел в кресло. Пальцы запустил в копну своих черных волос.

— Черт возьми!

— Правильно. — Элизабет села в кресло с изогнутой спинкой, стоящее напротив стола, и принялась изучать его лицо.

— В самом деле, почему ты выгнал его за такую пустяковую провинность? Наверняка такое с ним случалось редко.

Он вздохнул.

— Очень редко. Все было так, словно… Ну, хорошо, я сегодня раздражен — у нас произошли неприятности, совершенно выбившие меня из колеи. Через несколько дней я должен уехать.

— Уехать? — Это слово вырвалось у нее гораздо более пронзительно, чем она сама этого желала. — Куда?

— Нужно выйти в каперский поход на «Шершне» вокруг восточного побережья. Мне дан особый приказ. Симс и некоторые из прежней команды со мной, но придется взять и новых. Мы отправляемся на следующий день после бала, будем отсутствовать месяц или два. Складывается впечатление, что континентальному флоту требуется некоторая диверсионная деятельность.

— Это звучит устрашающе.

Он пожал плечами, и на его губах заиграло подобие улыбки.

— Ты хочешь сказать, что будешь скучать обо мне, Лиззи?

Элизабет посмотрела на него.

— А как ты думаешь?

Снова наступило молчание, во время которого он старался прочесть выражение ее глаз. Наконец оставил свои попытки и произнес с горькой усмешкой:

— Думаю, будет лучше, если я решу проблему с Беном до отплытия.

— Как ты собираешься это сделать? Если верить Кэрри, сегодня утром он был просто в бешенстве и поклялся, что не вернется на службу к тебе, даже если ты будешь умолять его на коленях.

Алекс засмеялся.

— Неужели?! Держу пари, что смогу переубедить его. У меня не было ни малейшего представления о том, что мальчик хочет жениться. Наверное, здесь поможет повышение жалованья.

— Александр Бурк! — неожиданно для самой себя провозгласила Элизабет обвинительным тоном. — Признавайся: ты сожалеешь о том, что выгнал его со службы! Признаешься?

В серых глазах появились смешливые искорки.

— Ты права, Лиззи. Я бы никогда не сделал столь отвратительную вещь, если бы не думал только о предстоящем походе. — Тут его тон изменился: — Никто не может сказать, чем он закончится.

У Элизабет возникло подозрение, что Алекс говорит о чем-то, не имеющем отношения к верфи. Его пытливые глаза всматривались в ее лицо, как будто искали там что-то. Внезапно она встала и поспешила к двери, боясь себя выдать.