Глава 4. Ночь в городе

«Великая харчевня» обслуживала исключительных клиентов. Ее посещали только те путешественники и жители Приморья, которые могли заплатить высокую цену за еду, выпивку и постой. Джиджи, которому однажды довелось спать после обильного возлияния в гостинице, хорошо отзывался о комнате для гостей, но поскольку он был местным жителем, то был лучше знаком со здешней едой и выпивкой.

Впрочем обеденный зал тоже выглядел довольно занимательно. Пол был устлан коврами, стены украшены изысканными гобеленами, а с потолка свисали хрустальные канделябры. Комната была сухой и теплой, в ней стояли столы, покрытые красивыми скатертями. Стулья были самыми удобными в Кормире.

Джиджи начал посещать гостиницу шесть лет назад, но после того как не был в ней почти год, подумал, что комната кажется ему незнакомой, также как и его собственный дом.

Он решил, что это из-за того, что. ожидал увидеть гостиницу почти пустой, но его друзья были здесь, и их компания тоже показалась незнакомой.

Они очень радушно приветствовали его, но им не хватило терпения дослушать его рассказ. Увидев желтый камень, друзья предположили, что это кварц, и они пытались подшучивать над его сапогами. Кроме того, Джиджи не понимал и половины того, о чем они упоминали в своих разговорах и шутках. Поэтому он принял предложение сыграть в Империю, хотя и не был большим любителем этой игры. По крайней мере, ему она была знакома.

Джиджи много выпил и начал проигрывать, что также было знакомо. Ченси Ллут парой костей уничтожил все войска Шейвера Кормарила. В ответ Шей-вер пожертвовал всех своих вождей, чтобы защитить спрятанную карту.

— Знак Танцующего Пламени — наемный убийца — объявил Джиджи, когда Шейвер показал Ченси карту. Джиджи усмехнулся. Шейвер всегда вредничал, когда проигрывал.

Нахмурившись, Ченси сунул одного из своих рыцарей в отбой. Шейвер сдал ему свои неиспользованные карты и приказал слуге принести еще выпивки.

Шейвер вытянул жреца из неиспользованных карт Ченси и заменил убитого рыцаря.

— Сколько ты хочешь карт, Джиджи? — спросил Лэмбси.

Лэмбси Дэйн, как обычно, спасовал раньше других, не желая рисковать большой суммой. Отец Лэмбси, один из самых богатых фермеров в Приморье, установил сумму, которую сын может проиграть, и тот никогда не превышал этот рубеж.

Глядя на канделябр, висящий над столом, Джиджи пытался оценить свои шансы.

Его стихия — земля, а в колоде осталось не так много каменных карт. Старших карт было маловато, и Джиджи не мог сыграть их без младших карт каменной масти, которые должны были защитить старшие. Каждая неиспользованная карта удваивала цену новой, но он не мог сбросить те, которые у него были — слишком много было карт у Ченси, которые тот мог использовать против него.

— Первая карта будет стоить тебе шестьдесят четыре, а если ты не сыграешь ее, то вторая сто двадцать восемь, — сказал Лэмбси.

— Спасибо Лэмбси, я умею умножать на два, — с резким смешком ответил Джиджи. Хотя после выпитого бренди с математикой у него стало плоховато.

Он отсчитал шестьдесят. четыре желтые палочки. Лэмбси сдал ему шута — почти бесполезная карта, но подходит для игры. Джиджи перевернул ее и поставил в свою армию.

— У тебя есть колдунья, бард и шут, — сказал ему Ченси. — Ты собираешься руководить своими войсками или развлекать их.

Не обращая внимания на насмешки Ченси, Джиджи заплатил еще шестьдесят четыре и попросил у Лэмбси еще карту.

Лэмбси сдал ему четверку ветров, непригодную, но которую можно было сбросить. Но если Джиджи сбросит карту, то не сможет купить еще. Он сунул ее в неиспользованные.

— Еще одну, — сказал Джиджи, отсчитывая еще сто двадцать восемь.

Лэмбси сдал ему третью карту.

Джиджи вытянул жреца из неиспользованных карт и сыграл его с новой.

— Луна! — воскликнул Шейвер. — Тебе повезло.

— Дуракам везет, — сказал Лэмбси.

— Прилив кончился, войска воды отступают, — сказал Джиджи. Вода была стихией Ченси.

Явно раздосадованный, Ченси собрал свои младшие карты и сунул их в неиспользованные.

— Я думаю, мои вожди вызывают твоих на единоборство, — сказал Джиджи. — Моя колдунья против твоего жреца и бродяга против воина.

— Тогда не останется никого, чтобы командовать твоими войсками, — возразил Ченси.

— Шут может командовать, пока играет луна, — ответил Джиджи.

— Это правильно, — согласился Лэмбси. Поставленный перед возможностью проиграть еще больше, Ченси спросил:

— Какие условия сдачи ты предлагаешь?

— Половину твоего долга, — великодушно ответил Джиджи.

— Принято. Ченси отдал рыцаря и жреца Джиджи.

— Земля выиграла, — заявил Шейвер. — Он легко отделался, Джиджи.

— Уже поздно, — сказал Джиджи. — Мне нужно идти.

— Так рано?

Джиджи кивнул и попросил у слуги счет. Его друзья сосчитали свои долги.

Лэмбси заплатил шесть кусков серебра, Шейвер и Ченси написали расписки. Хотя Шейвер вряд ли мог отдать свой долг. Отец Шейвера, глава еще одной титулованной фамилии в Приморье уверял, что Кормарилы не имеют проблем с выполнением своих обещаний. Но Шейверу приходилось одалживать у Ченси. Отец Ченси, так же как и отец Лэмбси, был очень богатым фермером и преуспевающим торговцем. Он давал Ченси достаточно денег, но у того карточных долгов было больше, чем деревьев в Кормире.

Боттлз, хозяин таверны, подошел к столу и положил счет. Посетители никогда не оспаривали сумму, проставленную в счете. Могучее телосложение бывшего солдата обескураживало робких, а его резкие манеры ясно показывали даже самым высокомерным посетителям, что нет человека, способного его испугать.

Джиджи взглянул на счет и потянулся за своим кошельком. Затем он начал отчаянно хлопать себя по карманам. В это время Боттлз унес стаканы.

Ченси хлопнул его по спине и спросил:

— Что-то случилось, Джиджи?

Джиджи повернулся к своим приятелям.

— Кажется, я потерял свой кошелек.

— О, дорогой. Нам надо позвать шерифа, — невозмутимо заявил Шейвер. — Боттлз не принимает расписок. Только наличные.

Джиджи с трудом сглотнул. Когда Боттлз женился на вдове предыдущего хозяина, гостиница была вся в долгах. Под управлением Боттлза дело начало процветать, но не потому, что тот оставил прежних работников, а потому, что был тверд и несговорчив — иными словами — никаких кредитов. Его политика стала широко известна в Приморье. Хорошо были известны и два молодца, которые помогали хозяину разбираться с должниками.

Джиджи снова проверил карманы и для верности даже сапоги. Он вытащил желтый кристалл, блестевший в свете канделябров. Ему очень не хотелось отдавать камень, но еще больше ему не хотелось опозориться в глазах друзей. Ведь он обещал заплатить за всех этим вечером. Джиджи положил кристалл на стол.

— Может быть, ты возьмешь это, Боттлз? Я не оценивал его, но уверен что он дорого стоит. Я выкуплю его завтра.

— Нет, Боттлз, — закричал Лэмбси, — возьми его сапоги. Это самые удобные сапоги в Королевствах.

Джиджи покраснел «Почему мои сапоги никому не нравятся?» — подумал он.

— У меня уже есть пара таких громыхал, — ответил Боттлз.

Шейвер, Лэмбси и Ченси расхохотались. Боттлз с презрением посмотрел на троих джентльменов. Он толкнул кристалл обратно.

— Возьмите ваш камень обратно, милорд. У вас здесь есть кредит.

— Ого! — воскликнул Шейвер. — Ты изменяешь традициям?

— А у меня здесь нет кредита? — возмутился Ченси.

— Нет, — ответил Боттлз.

Джиджиони благодарно улыбнулся.

— Огромное спасибо, Боттлз. Я пришлю сюда Томаса завтра рано утром.

— Уверен, что вы это сделаете, — сказал Боттлз, отходя от стола.

— Рано утром — для Джиджи это в районе полудня, — пошутил Шейвер.

— Чтобы ты знал, — ответил Джиджи, слишком пьяный для того чтобы понимать, что говорит. Я встану завтра до зари и буду лазить в фамильном склепе.

— Для чего это? — спросил Ченси.

— Кто-то украл шпору, и этот кто-то заперт там, — объяснил Драконошпор заговорщицким шепотом. Или нет, — прибавил он, вспомнив последние слова дяди Дрона.

— Нет, действительно? — выдохнул Шейвер. Лэмбси и Ченси с ужасом смотрели на Джиджи.

— Но считается, что шпора обеспечивает процветание вашей семьи, — сказал Ченси.

— Нет, — поправил Шейвер, — продолжение семьи. Правильно, Джиджи?

— Это только суеверие. Слушайте, мы должны сохранить это между нами четырьмя! — сказал Джиджи, вспомнив предупреждение тети Доры. — Лучше об этом не распространяться.

— Конечно, — ответил Шейвер. Лэмбси и Ченси кивнули в знак согласия.

Посмотрев на лица своих друзей, Джиджи понял, что не уверен в этом. Он вспомнил поговорку дяди Дрона: «Ничего так не просится наружу, как тайна, и ничто не распространяется так быстро».

Джиджи не хотелось бы видеть тетю Дору завтрашним утром, если она получит письмо с соболезнованиями от леди Дины Кормарил, матери Шейвера.

«По крайней мере, в это время я буду в катакомбах, — подумал Джиджи. — Может быть, тетя Дора успокоится раньше, чем я вернусь оттуда. Нет, — понял он, — она будет злиться весь день, и к вечеру будет просто шипеть от злости».

Чувствуя себя приговоренным к повешенью, Джиджи оставил своих приятелей и пошатываясь пошел по улице. Он направился на запад, в сторону озера Драконоводье.

— Свежий морской ветер будет как раз подходящим, — громко объявил он, хотя не было никого, кто мог его услышать, а Драконоводье было пресноводным озером, а вовсе не морем.

На свежем воздухе Джиджи немного успокоился, а потом понял, что ему вообще-то нечего бояться. «Если тетя Дора узнает, что я проболтался о пропаже, — подумал он, — я могу снова уехать. Хотя, может быть, я найду шпору, она простит меня, и я смогу остаться».

Сильный порыв ветра дернул его плащ. Джиджи вздрогнул и внезапно ощутил, что сильно устал. «Что я здесь шляюсь на холоде? Мне пора бы уже спать дома в теплой постели».

Он пошел побыстрее, но прежде чем успел свернуть на дорогу, ведущую к его дому, Джиджи вспомнил о том, что предстоит ему утром. Желание спать исчезло, и он умерил свои шаги.

Где-то недалеко Джиджи услышал игру на гитаре и звуки тантана. Он повернулся и увидел открытую дверь «Пяти Рыб», около которой было множество народу.

— Садкар, — прошептал Джиджи, вспомнив предложение лорда зайти в «Пять Рыб».

Таверна была известна своим элем и являлась местом встреч искателей приключений, приезжавших в Приморье. Друзья Джиджи предпочитали «Великую харчевню», поэтому Драконошпор, чувствовавший себя не очень удобно среди незнакомых людей, бывал в «Рыбах» редко. Она сегодня тоже наполнена чужими людьми, но Садкара, хотя его нельзя назвать близким другом, нельзя считать чужаком, если он знает о Коуле то, что дядя Дрон никогда не рассказывал.

Желая узнать побольше о своем отце, Джиджи направился в таверну. Он вошел внутрь вслед за путешественниками и стал проталкиваться в зал.

Комната была наполнена людьми. Пять музыкантов в углу играли рил, несколько человек танцевало на деревянном полу. Тени танцоров качались по стенам, когда кто-нибудь задевал масляную лампу, свисавшую с потолка. Столы и стулья в «Рыбах», сделанные из соображений, главным образом прочности, а не красоты, были отполированы многими поколениями сальных рук и локтей. Лем, содержатель таверны, забивал в бочку с элем кран, нанося удары в такт музыке.

Увидев Джиджи, он подмигнул ему.

Джиджи поискал глазами Садкара. Выходящие и входящие толкали его. Наконец он увидел лорда в углу напротив музыкантов. Он сидел с несколькими городскими стражниками и с путешественниками, с которыми Джиджи не был знаком. Садкар приветствовал одного из путешественников — торговца шерстью, который только что пришел. Мужчины обменялись сердечными рукопожатиями. Садкар пригласил торговца за стол и приказал принести еще выпивки.

Вдруг Джиджи заволновался. Садкар приглашал его, но лорд был занят. Будучи неуверен в том, что Садкар так же тепло встретит и его, Джиджи повернулся и вышел.

Оказавшись снова на улице, Джиджи бесцельно побрел в сторону базара, глубоко засунув руки в карманы и задрав голову. Около базара стояла статуя Азуна III, деда правящего короля. Каменный монарх сидел на гранитном жеребце, топчущем вырезанных из камня бандитов. Джиджи привалился к бандиту и громко вздохнул.

— Это не тот прием, которого я ожидал, — объяснил он каменному разбойнику.

Сырой и холодный ветер подул с озера. Джиджи снова вздохнул и проследил за тем, как пар от его дыхания медленно полетел на восток, к его дому.

— Я чувствую себя дома, как в могиле, — сказал он бандиту. Мне придется провести завтрашний день в фамильном склепе. Шейвер говорил, что я пропустил лучшую регату за последние десять лет. Его яхта «Танцовщица» пришла второй.

Ченси сказал, что его сестра Минда не дождалась меня. Она вышла за Дэрола Гармона из Арабеля. Между нами ничего серьезного не было, но мне казалось, что мы понимали друг друга. Хотя год — слишком долгий срок для девушки.

Джиджи посмотрел на лицо разбойника.

— Думаю, что и у тебя есть проблемы.

Каменный человек не ответил, и Джиджи продолжал:

— Все смеются над моими сапогами, и никто не хочет послушать рассказ о моих путешествиях. Я понимаю, там нет множества принцев, эльфов или волшебников, но я встречался с огромным драконом, злой колдуньей и прекрасной, но сумасшедшей наемницей. Хотя один человек заинтересовался. Гейлин, жена Фреффи. Красивая женщина. Оливия Раскеттл, известная певица, сочинила песню в честь их свадьбы. Как там?

Джиджи запел песню:

— Любовь — она волнует кровь… Сильнее смерти лишь любовь.

— Джиджиони!

Джиджи от резкого окрика свалился со статуи. Самтаван Садкар улыбнулся, когда увидел молодого дворянина, лежащего под копытами каменного жеребца монарха, как будто его тоже топтали вместе с бандитами.

— Это не самая подходящая компания, парень, — сказал Садкар, протягивая руку и помогая Джиджи подняться. Драконошпор представил силу этой руки, убивавшей великанов.

— Что вы здесь делаете? — спросил Джиджи.

Садкар засмеялся.

— Ищу тебя. Лем сказал, что ты приходил, но ушел. Не нашел меня в толпе?

Джиджи кивнул. Ему не хотелось объяснять причину своего ухода.

— Я вышел, чтобы вернуть тебя, хоть ты и очень занят помощью дедушке Азуна. Я слышал, что это занятие уже привычно для тебя.

— Что? — спросил Джиджи, подумав о том, что Садкар имеет в виду случаи, когда Джиджи напивался и падал около монументов.

— Помощь королевской семье. Кто-то говорил мне вечером, что ты не просто был за границей, а ездил по поручению Его Величества.

— О, — ответил Джиджи. — Но это была только работа посланника.

Садкар улыбнулся его скромности.

— Ты расскажешь нам об этом в таверне. Если, конечно, ты не слишком устал и не охрип еще.

Джиджи улыбнулся. Хоть кто-то хочет его послушать.

— С удовольствием.

Мужчины направились к «Пяти Рыбам», но Джиджи замедлил шаг.

— Забыл сказать, но я потерял свой кошелек. Садкар посмотрел на молодого дворянина.

— Ты тоже? Похоже кто-то завелся в городе. Надо будет сказать об этом Кульспиру. Не волнуйся. Сегодня вечером ты мой гость. Пошли поднимем кружку в честь твоего отца.

Прийти в «Рыбы» с Садкаром — это совсем другое, нежели прийти одному.

Садкар знает всех, и все, казалось, знают и любят его. Все расступались перед ним. У него был лучший стол в таверне. Он посадил Джиджи по правую руку и представил его как сына Коула Драконошпора. Многие торговцы и их телохранители закивали головами. Джиджи заметил, как молодой путешественник что-то прошептал старому, а когда ветеран ответил ему, парень дружески улыбнулся Драконошпору.

Когда хозяин поставил кружки перед Джиджи и Садкаром, лорд спросил:

— Лем, госпожа Раскеттл пришла?

— Нет еще, — ответил Лем. — Странно. Обычно по ней можно проверять часы.

— А женщина с ней, Джейд Мор?

— Раскеттл всю неделю расспрашивала, не видел ли ее кто.

Садкар нахмурился.

— Джейд уехала из города?

Лем неуверенно качнул головой.

— Ее вещи в комнате. Там хорошая одежда и много денег. Я все оставил до ее возвращения.

— Должно быть, бизнес идет хорошо.

— Да, — с улыбкой кивнул Лем.

Когда хозяин отошел, Садкар провозгласил тост:

— За Коула Драконошпора, славного путешественника!

Джиджи выпил за отца. Но его мысли были уже о другом.

— Эта госпожа Раскеттл, — спросил он, — это не певица Оливия Раскеттл?

— Да. Она зимовала здесь. Ты знаешь ее? — спросил Садкар.

— Она пела на свадьбе Фреффи, то есть лорда Фреффорда и Гейлин. Кстати, это из-за нее меня король и отправил с поручением.

— Да? — заинтересовался Садкар.

— У нее была телохранительница, Элия. Красивая, но совершенно сумасшедшая.

Я имею в виду Элию.

— Да, Раскеттл говорила нам о ней. Подожди! — сказал Садкар, его глаза весело засверкали. — А не ты ли тот дворянин, на которого Элия напала, когда тот изображал Азуна?

Ажиджи кивнул.

— Мой грех, — согласился он, почувствовав облегчение от того, что Садкар не оскорбился из-за того, что Джиджи пародировал Его Величество.

— Кстати, — продолжил Джиджи, когда я возвращался со свадьбы домой, меня подстерегла дракониха, которая сожрала мою лошадь — огромное древнее красное чудовище — дракониха, конечно, а не моя лошадь. Лошадь была хорошая. Эта дракониха послала меня к Его Величеству сообщить, что она покинет страну, если ей сообщат, где находится Элия.

Садкар нахмурился. Ему не очень нравилась мысль о договорах с драконами..

— Что же ответил Его Величество?

— Его Величество не хотел иметь дела с драконихой, но Вандж сказал ему, что Элия может быть наемным убийцей, и убедил его договориться с драконихой.

— Похоже на Вангердагаста, — пробормотал Садкар.

— Да, — согласился Джиджи, прихлебывая эль. Молодой Драконошпор не любил придворного волшебника, старого друга тети Доры. Когда Джиджи разговаривал с ним, то чувствовал легкий страх перед его волшебной силой и понимал, что маг всегда уверен в своей правоте.

— Итак, — вздохнул Садкар, — старый волшебник обеспечил безопасность короля, и мы должны быть ему благодарны за это. За здоровье Его Величества, — прибавил он, поднимая кружку.

— Да здравствует король, — поддержал Джиджи.

— Итак, почему ты отправился в Вестгейт? — спросил Садкар.

— Ну, Ванги не знал точно, где Элия. Это нельзя было узнать с помощью волшебства. Предполагали, что она приехала оттуда. Его Величество послал меня в Вестгейт, чтобы узнать, что тамошние правители знают о ней, и ждать ее появления там. Она появилась. Я видел ее около города. Я попытался найти ее снова или узнать что-либо о ней, но безуспешно. Я перезимовал там и отправился домой, как только море стало безопасно для мореплавания.

— По словам Раскеттл, Элия сейчас в Тенистом Доле, — сказал Садкар.

— Действительно? Может быть, мне следует отправить Его Величеству об этом письмо? — сказал Джиджи.

— Позволь мне сделать это. Раскеттл говорит, что Элия служит Эльминстеру.

Ванджи следует об этом помнить, если он захочет доставить девушке неприятности.

Джиджи усмехнулся. Он представил, что будет если маг, настолько могущественный, как Эльминстер, поспорит с Вангердагастом.

— Кстати, как тебе Вестгейт? Я вижу, ты купил себе пару сапог. Это, наверное, самые удобные сапоги в мире?

— У меня есть еще кое-что, — сказал Джиджи, вытащив из сапога желтый кристалл.

Садкар внимательно посмотрел на камень.

— Парень, где ты нашел это? — спросил он.

— Увидел его лежащим в грязи около Вестгейта.

— Нашел его? — Садкар замолчал. Он казался удивленным. Парень, это путеводный камень. Я знаю, потому что Эльминстер давал мне его однажды.

— Что такое путеводный камень?

— Магический кристалл. Он помогает заблудившимся найти дорогу.

— Но я не заблудился.

Садкар как-то странно посмотрел на молодого дворянина.

— Подожди. Ты еще узнаешь. Не упусти его.

— О, нет. Он мне нравится. Этот камень заставляет меня, может, конечно, это глупо…

— Он наполняет тебя счастьем, — сказал Садкар.

— Да. Откуда вы…. а да, он ведь был у вас, — Джиджи сунул кристалл обратно в сапог.

— Расскажи о Вестгейте. Я слышал, что там произошло что-то необычное.

— Мертвый дракон упал на город. Через день случилось страшное землетрясение. Была битва сверхъестественных сил. Там участвовали какая-то колдунья и ее союзники. Женщина по имени Кассана, последователи Моандера и Огненные Клинки исчезли после этого.

— Огненные Клинки. Это хорошая новость. Я помню, когда Его Величество разогнал эту шайку. С тех пор они постоянно угрожают ему. Чтоб они пропали, — провозгласил он и выпил еще эля.

Джиджи поступил также. Тепло от выпитого дополнялось теплым чувством от присутствия Садкара.

Джиджи и Садкар выпивали и разговаривали о Вестгейте, пока к ним не подошел и не кашлянул Лем. Джиджи посмотрел по сторонам и понял, что остальные столы уже пусты, а слуги убирают стулья и скамьи.

Два дворянина были последними посетителями в таверне, и Лем ждал только Садкара. Лорд оставил несколько золотых на столе, встал и вышел. Джиджи последовал за ним.

Большинство уличных фонарей погасло из-за того, что в них кончилось масло или от того, что ветер погасил их, но луна светила достаточно ярко.

Они остановились перед статуей «Триумф Азуна».

— Послушайте, — сказал Джиджи, — Я болтал так долго, что у вас не было случая рассказать мне о моем отце.

Садкар улыбнулся — Это часть моего хитрого плана. Теперь тебе придется прийти ко мне еще раз, — сказал он.

— Это мне нравится, — согласился Джиджи.

— Мы поищем твой кошелек. Тебе следовало бы завести заколдованный. Такой, чтобы поднимал шум, если кто-нибудь дотронется до него.

— Он был заколдован. Но дело в том, что если я его где-нибудь забывал, а слуги брали его, то он поднимал ужасный шум. Дядя Дрон сделал так, чтобы заклинание действовало только, когда кто-нибудь кроме меня откроет его.

— И что должно случиться?

— Я помню, дядя Дрон сказал, что это сделает вора дураком или что-то вроде этого.

— Ну, я велю своим людям присматривать за всякими дураками.

Джиджи расхохотался.

— Не хотел бы я быть арестованным за кражу своего собственного кошелька.

Садкар неодобрительно нахмурился и ткнул пальцем в Джиджи.

— Не надо так о себе думать, парень. Его Величество не доверил бы тебе такое поручение, если бы ты был недостоин. В самом деле, ты и твои двоюродные братья выросли, и Азуну скоро понадобятся ваши услуги, как в свое время услуги твоего отца и его братьев. Когда ты выяснишь это недоразумение со шпорой, пора тебе будет начать служить королю, что является обязанностью дворянина.

— Мне? — выдохнул Джиджи.

— Тебе, — ответил Садкар, усмехнувшись его реакции.

Джиджи думал, что его отправили в Вестгейт только потому, что он мог опознать Элию. Он никогда не предполагал, что король поручит ему другие задания.

Очевидно, что даже если Джиджи найдет шпору, это не гарантирует, что его жизнь снова станет такой же, какой была до прошлой весны.