Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том 6.

 
      3 См. также более подробное рассуждение в письме к П. Г. Ганзену от 24 мая 1878 г.: «…одни требуют от искусства исключительно служения только злобам дня, другие вовсе отворачиваются от искусства, называя это „забавою барства”, и стремятся к утилитарным целям и т. д. Есть, конечно, и истинные друзья здравых начал и вкуса и в науке, и в искусстве – но в настоящее время они пока составляют меньшинство. И в понятиях об искусстве, взглядах, вкусе произошло много перемен, вызванных новым временем, так что – не один мой „Обрыв”, но почти все сочинения прежних писателей, не имеющие тенденциозных целей и остающиеся верными художественным идеалам, встречаются холодно, чтоб не сказать больше! ‹…› Если, на нашей памяти и глазах, сошли со сцены и с каждым днем теряют значение в новых людях звезды такой величины, как Пушкин, Гоголь, Лермонтов, которых молодые поколения вовсе не читают, хотя могилы их еще не успели зарасти травой, то чего же можем ожидать мы, их последователи и ученики?».
      Сноски к стр. 126
 
      1 Милюков А. П. «Обломов», роман И. Гончарова // Светоч. 1860. № 1. Отд. III. С. 32. Однако далее критик замечал: «Из этого, конечно, не следует, чтоб автор, создавая свои любимые характеры, рисовал в них собственный портрет: такое предположение было бы так же нелепо, как и то, будто Пушкин выразил самого себя в Онегине или Ленском, а Лермонтов в Печорине» (Там же). Ср. у И. Ф. Анненского: «…в художественный тип входит душа поэта многочисленными своими функциями, – в тип врастают мысли, чувства, желания, стремления, идеалы поэта» («Обломов» в критике. С. 224).
      Сноски к стр. 127
 
      1 См., например, высказывание П. Н. Сакулина в предисловии к публикации писем Гончарова к Е. В. Толстой: «Контакт между двумя психическими процессами (написанием романа и переживанием любовного чувства. – Ред.) был неизбежен, и это дает нам основание протянуть нити от переписки Гончарова к его роману „Обломов”. В этом случае мы идем по пути, на который давно уже вступили исследователи Гончарова (и С. А. Венгеров, и особенно Е. А. Ляцкий) и который санкционируется известным признанием Гончарова в статье „Лучше поздно, чем никогда”…» – и далее следует эта цитата (Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах // Голос минувшего. 1913. № 11. С. 57).
 
      2 См.: наст. изд., т. 1, с. 619-620, 633-634.
 
      3 См.: Гродецкая А. Г. Литературное окружение молодого Гончарова (по материалам архива Пушкинского Дома) // Гончаров. Материалы 1994. С. 63.
      Сноски к стр. 128
 
      1 О масках Гончарова см. также: Гейро Л. С. История создания и публикации романа «Обломов» // ЛП «Обломов». С. 550. Напомним о том, каким увидел писателя Г. Н. Потанин: «В другой раз я видел Гончарова другим человеком, в третий – третьим, уже совсем непохожим на первого и второго, и чем больше в него всматривался, тем больше казался он мне непонятным и неуловимым: он по-петербургски мог в одно и то же время смеяться и плакать, шутить и важно говорить» (цит. по: Гончаров И. А. Очерки; статьи; письма; Воспоминания современников. М., 1986. С. 478). Несмотря на многочисленные неточности и прямо сочиненные эпизоды этих воспоминаний (например, описание радости Н. Н. Трегубова, в действительности умершего в 1848 г., по поводу путешествия крестника на «Палладе»), следует отметить, что Потанин не стремился создать приглаженный образ писателя. Более точно о неровности характера Гончарова, которая заставляла современников относиться к нему, словно к нескольким разным людям, писал А. Н. Пыпин (в 1855 г.), отмечавший «видимую манеру избалованности и самодовольного каприза», которая была свойственна писателю (Пыпин А. Н. Мои заметки. М., 1910. С. 103).
 
      2 ‹Григорьев А. А.› Русская литература в 1849 году // ОЗ. 1850. № 1. Отд. V. С. 15-16.
 
      3 Пятковский А. «Обломов»: Роман И. Гончарова. СПб., 1859 // ЖМНП. 1859. № 8. Отд. VI. С. 97.
      Сноски к стр. 129
 
      1 Дружинин А. В. «Обломов», роман И. А. Гончарова. Два тома. СПб., 1859 // «Обломов» в критике. С. 115.
 
      2 Стоюнин В. Я. «Обломов», роман г. Гончарова // Рус. мир. 1859. № 21. 29 мая. С. 505.
 
      3 Добролюбов Н. А. «Очерки Дона» А. Филонова // Добролюбов Н. А. Собр. соч. М.; Л., 1962. Т. V. С. 474.
 
      4 Григорьев А. А. И. С. Тургенев и его деятельность. (По поводу романа «Дворянское гнездо»): Письма к Г. Г. А. К. Б. // Рус. слово. 1859. № 8. Отд. II. С. 5.
 
      5 К. Б. Кушелев-Безбородко Г. А. О значении романа нравов в наше время: (По поводу нового романа г. Гончарова «Обломов») // Рус. слово. 1859. № 7. Отд. «Критика». С. 5.
      Сноски к стр. 132
 
      1 Сходный мотив находим и в письме к Стасюлевичу от 13 (25) июня 1868 г.
      Сноски к стр. 134
 
      1 Дриль Д. А. Психофизические типы в их соотношении с преступностью и ее разновидностями: (Нервные, истерики, эпилептики и оскуделые разных степеней) // Юридический вестн. 1890. Т. IV. № 2. С. 214, 237. Полемику с этой статьей см.: Обнинский П. Н. Иллюзии позитивизма // Журнал гражданского и уголовного права. 1890. № 4. С. 154-156.
 
      2 У Соловьева, однако, был предшественник: в 1892 г. Ю. Н. Говоруха-Отрок писал, что «для правильного понимания типа Обломова надо исправить Гончарова, надо совершенно устранить в созданном им лице черту физической болезни…» («Обломов» в критике. С. 342). Существует еще одно, несколько более позднее (1904) относительно работы Е. А. Соловьева высказывание на эту тему: обломовские «сны наяву» указывают «не только на праздность, но и на некоторую ненормальность душевной жизни» героя (Овсянико-Куликовский 1989. Т. 2. С. 237).
 
      3 Соловьев Е. А. И. А. Гончаров, его жизнь и литературная деятельность: (Биографический очерк). СПб., 1895. С. 55.
 
      4 Там же. С. 58.
      Сноски к стр. 135
 
      1 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. Пг., 1916. Первыми печатными работами на тему «ненормальности» Гончарова были статьи М. Ф. Суперанского (Суперанский М. Ф. И. А. Гончаров и новые материалы для его биографии // ВЕ. 1908. № 11, 12) и Е. А. Боброва (Бобров Е. А. К характеристике И. А. Гончарова // Рус. филол. вестн. Варшава, 1908. Т. 59. С. 294-295). Результатом дальнейшей работы Суперанского в этом направлении явилась его статья 1913 г. (не опубликованная при жизни ученого) «Болезнь Гончарова», в которой были собраны и систематизированы многочисленные свидетельства современников писателя и наблюдения над текстами его писем (см.: Суперанский М. Ф. Болезнь Гончарова / Предисл. В. А. Недзвецкого; Публ. и коммент. М. И. Трепалиной // ЛН Гончаров. С. 574-634).
 
      2 См.: Пиксанов Н. К. Два века русской литературы: Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. 1-е изд.: М.; Пг., 1923; 2-е изд.; перераб. М., 1924; в пособии как отдельная тема выделена «Психопатологическая экспертизалитера туры».
 
      3 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. С. 20.
      Сноски к стр. 136
 
      1 Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1969. Т. VII. С. 38. И тем не менее в чисто бытовом плане нельзя полностью отрицать отсутствие в Гончарове «обломовских» черт. М. Ф. Суперанским было записано свидетельство симбирских родственников писателя (воспоминание относится к 1862 г., когда Гончаров побывал на родине): «Ходил он действительно очень много; ездить же не любил. Когда последнее было необходимо, то просил дать ему таких кляч, „которые с третьего кнута с ноги на ногу переступят” (‹…› „обломовская” черта самого автора)» (ВЕ. 1908. № 11. С. 23). В другой работе Суперанский, цитируя письмо Гончарова к М. М. Кирмалову от 17 декабря 1849 г., в котором писатель извиняется за то, что не сможет скоро прислать статуэтки петербургских знаменитостей работы Степанова, так как испытывает сложности с упаковкой, замечает: «Хотя Гончаров – далеко не Обломов, но здесь нельзя не видеть чисто обломовской черты – боязни хлопот» (Там же. 1907. № 2. С. 585).
      Сноски к стр. 138
 
      1 Налимов А. Обломов как педагогический тип // Образование. 1901. № 1. С. 31. Примером подобного подхода к личности Гончарова служит пассаж в статье М. А. Протопопова «Гончаров» (1891). Он полагал, что Гончаров был психологом, индивидуалистом по преимуществу, и его объективность была, по его собственному слову, апатией, равнодушием: «Это равнодушие не имело ничего общего ни с отчаянием пессимиста, ни с эпикурейством эгоиста, ни с философией квиетиста, ни с холодным презрением циника, – это была чисто обломовская лень, которой нет ни до чего дела просто потому, что соснуть хочется, еще потому, что, сколько ни волнуйся, ни жизнь, ни люди не изменятся, а от волнений между тем и печень, и желудок могут расстроиться. Раз, единственный только раз, Гончаров, можно сказать, вышел из себя: это было при встрече с Марком Волоховым, на которого наш объективист напал с совершенно несвойственною ему запальчивостью и полемическим увлечением. Что же? Ведь и Обломов ‹…› дал однажды „громкую оплеуху” Тарантьеву, который явился в его глазах тем, чем Марк Волохов был для Гончарова с самого начала: ловким мошенником, настойчивым пройдохой и бесстыдным шантажистом» («Обломов» в критике. С. 190). Однако высказывались и иные взгляды. Так, например, Н. И. Коробка писал: «Хотя у самого Гончарова довольно много обломовских черт, но в основе эти натуры совершенно разные. Гончаров, при всей пассивности, обладал большим запасом воли и выдержкой, которой отличался от современников-дворян. Его пассивность была пассивностью человека себе на уме, эпикурейца, любящего покой и не желающего его нарушить, в значительной мере в силу смутного, но глубоко запавшего в душу сознания, что такое нарушение покоя, при-неподвижности жизни, ни к чему не приведет, кроме смешного положения Дон Кихота. Пассивность Гончарова была пассивностью трезвой натуры, очень одаренной чувством самосохранения и чувствовавшей суть тогдашней русской жизни, ровной, безмятежной, не терпевшей беспокойных людей» (Коробка Н. И. Опыт обзора истории русской литературы для школ и самообразования. СПб., 1907. Ч. 3. С. 187). Не с этим ли выводом полемизировал М. Ф. Суперанский в уже упоминавшейся статье «Болезнь Гончарова»: «Сравнивая Гончарова с Обломовым, обычно приписывают автору одну черту его знаменитого героя – лень. Но ленью он страдал всего менее. Но у него, несомненно, была другая черта Обломова – его безволие, „недостаток характера и силы воли”, слабость воли. Назвать его человеком сильной воли, способным преодолевать встречающиеся на жизненном пути препятствия, нельзя ни в каком случае. Его отличительною чертою была пассивность, подчинение обстоятельствам, направившим как всю жизнь вообще, так и детали» (ЛН Гончаров. С. 613).
      Сноски к стр. 139
 
      1 Словарь литературных типов. СПб., 1914. Т. VII, вып. 9-10: Типы Гончарова. С. 360. Для полноты картины следует учесть мнение И. И. Замотина (см.: Замотин И. И. Типы русской интеллигенции в изображении художественного реализма 40-50-х годов: И. А. Гончаров в 40-50-х годах; его романы «Обыкновенная история» и «Обломов» // Замотин И. И. Сороковые и шестидесятые годы: (Очерки по истории русской литературы XIX столетия). 2-е изд. Пг., 1915. С. 167-186) и В. Е. Евгеньева-Максимова ( Евгеньев-Максимов В. Е. И. А. Гончаров: Жизнь, личность, творчество. М., 1925. С. 74-77).
      Сноски к стр. 140
 
      1 Цейтлин. С. 154. На А. Г. Цейтлина ссылался Н. О. Лосский в своей работе 1957 г. (см.: Лосский Н. О. Характер русского народа / Лосский Н. О. Условия абсолютного добра; Основы этики; Характер русского народа. М., 1991. С. 272, 273). Замечая, что «Гончаров, родившийся не в помещичьей, а в купеческой семье, был частичным Обломовым», и цитируя по Цейтлину отрывки из писем Гончарова, подтверждающие, что автор «Обломова» неоднократно упоминал о свойственной ему лени, Лосский писал: «…Гончаров высоко ценил совершенство формы и языка художественных произведений; в начале своей писательской деятельности он уничтожал многое написанное им, подмечая недостатки своих произведений. Такая кропотливая работа вызывала у него припадки апатии и лени, и надо удивляться силе его воли, благодаря которой он выработал в конце концов превосходный язык и создал классические произведения русской литературы». Сила воли Гончарова для Лосского была чертой, свойственной писателю как русскому человеку: «Сила воли русского народа обнаруживается ‹…› в том, что русский человек, заметив какой-либо свой недостаток и нравственно осудив его, повинуясь чувству долга, преодолевает его и вырабатывает в совершенстве противоположное ему положительное качество». Тем не менее существует работа (написана в 1952 г.), поддерживающая идеи «субъективной школы»: Сергеев-Ценский С. Н. И. А. Гончаров: (К 140-летию со дня рождения) / Сергеев-Ценский С. Н. Трудитесь много и радостно: Избр. публицистика. М., 1975. С. 174-192. Автор полагал, что три романа – это «три ипостаси, три лица самого автора», что необходимо «иметь в виду и помнить всякому вообще читателю, что большие книги, над которыми работают те или иные писатели-художники, не то чтобы обдумываются, а просто живут в мозгу их творцов, живут долго, живут упорно, и никто и ничто не может заставить лиц, действующих в не написанных еще книгах, покинуть их обиталище, пока они не будут воплощены в художественном слове. ‹…› Писатель-художник живет не только настоящим, но и прошлым и будущим, в зависимости от того, что его занимает, какая тема, и развертывается во всю ширину именно в другом, иллюзорном своем бытии, поражая иногда своей нечувствительностью к тому, чем живут около другие. Именно таким было и творчество Гончарова. Прежде всего оно было совершенно субъективным» (Там же. С. 176). Относительно «Обломова» Сергеев-Ценский писал: «Причиной лени и апатии Обломова, героя романа, была его болезнь, очень полно и основательно наблюденная Гончаровым из себя самого, и название этой болезни „абулия”, что значит „безволие”» (Там же. С. 184).
      Сноски к стр. 141
 
      1 См.: Таборисская Е. М. Роман И. А. Гончарова «Обломов»: (Герои, художественное пространство, авторская позиция): Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. филол. наук. Л., 1977. С. 11.
      Сноски к стр. 142
 
      1 Лощиц Ю. М. Слушание земли. М., 1988. С. 214. В биографии Гончарова, изданной Лощицем ранее в серии «Жизнь замечательных людей», этот вывод подан в беллетризованной форме.
 
      2 См.: Ehre M. Oblomov and his Creator: The Life and Art of Ivan Goncharov. Princeton (New Jersey): Princeton University Press, 1973. Эре принадлежит замечание: «…заслуженный член Королевского литературного общества Великобритании признавался, что в течение долгого времени не мог припомнить, Гончаров ли написал „Обломова” или Обломов написал Гончарова» (Ibid. P. VII). Следуя за А. Мазоном, Е. А. Ляцким, М. Ф. Суперанским в описании детства писателя в Симбирске, детских впечатлений, Эре, однако, признавал, что «произведения литературы вырастают из других произведений литературы в той же степени, что из жизни» (Ibid. P. 12). В связи с этим Эре отмечал одни и те же опорные пункты биографий главных героев-протагонистов: «В его романах рассказаны истории трех молодых людей – Александра Адуева, Ильи Обломова и Бориса Райского, пути которых к зрелости обнаруживают удивительное сходство с тем, который проделал сам автор: детство в отдаленной провинции, переезд в столицу, обучение в университете, государственная служба» (Ibid. P. 29). Эре подчеркивал момент разочарованности в жизни, «скуки», ломки романтических иллюзий и воцарения реализма с его ироническим отношением к прежним романтическим ценностям, пережитый каждым из героев «в середине его тридцатых годов» (Ibid.), т. е. в то же время, что и самим Гончаровым. Эта тема разрабатывалась тогда же и в европейской литературе. Эре остановился на следующей точке зрения: «…несмотря на то что несколько кандидатов соперничают в науке о Гончарове в ролях моделей его центральных персонажей, я предпочел пренебречь этими предполагаемыми прототипами, так как затрудняюсь увидеть, что именно выигрывается при сокращении роли творческой фантазии, о которой мы знаем многое в отличие от реального человека, о котором мы не знаем почти ничего» (Ibid. P. 37).
      Сноски к стр. 143
 
      1 Ляцкий Е. А. И. А. Гончаров в его произведениях // ВЕ. 1903. № 4. С. 568.
 
      2 Там же. С. 188.
 
      3 Венгеров С. А. Собр. соч. СПб., 1911. Т. 5. С. 61.
 
      4 Там же. С. 71.
 
      5 Там же. С. 61.
      Сноски к стр. 144
 
      1 Там же. С. 83.
 
      2 Там же. С. 84.
 
      3 См.: Замотин И. И. Сороковые и шестидесятые годы: (Очерки по истории русской литературы XIX столетия). С. 210.
 
      4 Кони А. Ф. Иван Александрович Гончаров: (Речь в публичном заседании Симбирской Ученой Архивной комиссии 6 июня 1912 года) // Столетие со дня рождения И. А. Гончарова. Симбирск, 1912. С. 42.
 
      5 Ehre M. Oblomov and his Creator: The Life and Art of Ivan Goncharov. P. 37.
      Сноски к стр. 145
 
      1 См.: Рассадин А. П. Из рода Обломовых: (Н. М. Языков и И. А. Гончаров) // Гончаров. Материалы 1994. С. 156-159. Эту версию поддерживает Ю. М. Алексеева в статье «Роман И. А. Гончарова „Обломовщина” и Симбирск лета 1849 года. (К вопросу о симбирских реалиях романа «Обломов»)» (см.: И. А. Гончаров: Материалы Международной научной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения И. А. Гончарова. Ульяновск, 2003. С. 349).
 
      2 Рассадин А. П. Из рода Обломовых: (Н. М. Языков и И. А. Гончаров). С. 157.
      Сноски к стр. 146
 
      1 Там же. С. 159.
 
      2 «Мы обнаруживаем его (этот мотив у Языкова. – Ред.) вновь в двух посланиях -„П. В. Киреевскому” (1835 г.) и „Е. А. Баратынскому” (1836 г.), лирический сюжет которых – призыв покинуть шумный и пошлый мир и удалиться, бежать в сельскую тишь и глушь, в благословенный приют вдохновений: „Со мною ждут тебя свобода и покой – / Две добродетели судьбы моей простой…”; „Свобода и покой, хранители поэта, / Дадут твоей душе и бодрость и простор…”» (Фаустов А. А. Об одном лексическом мотиве в поэзии А. С. Пушкина / Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Новосибирск, 1999. Вып. 3: Литературное произведение: Сюжет и мотив: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Т. И. Печерская. С. 80).
 
      3 См. об этом: Гейро Л. С. История создания и публикации романа «Обломов». С. 585-586.
 
      4 О характере Вяземского и его мировоззрении см., например: Кошелев В. А. «Дни минувшие и речи»: (Петр Вяземский. 1792-1878) // Кошелев В. А. Четыре портрета из пушкинской плеяды. Псков, 1996. С. 27-58.
 
      5 См.: Мазон А. Материалы для биографии и характеристики И. А. Гончарова. СПб., 1912. С. 13.
 
      6 Во время учебы будущего писателя в Московском университете в городе славился салон Киндяковых (о вероятности знакомства Гончарова с этим семейством см. ниже, с. 168), и Вяземский бывал в этом салоне. Но был ли Гончаров вхож в великосветское московское общество? Известно лишь, что он посещал дом Сухово-Кобылиных, будучи в университетские годы дружен с А. В. Сухово-Кобылиным, который оставил свидетельства этого в своем дневнике (см.: Волкова Н. Б. «Странная судьба»: (Из дневников А. В. Сухово-Кобылина) // Встречи с прошлым. М., 1978. Вып. 3. С. 23, 24), но это было не светское, а университетское знакомство. Что же касается связей Гончарова с дворянским обществом Симбирска, то здесь важным представляется вывод, сделанный Ю. М. Алексеевой в результате обширной работы по разысканию сведений о предках писателя: «Очевидно, необходимо уточнить социальное положение семьи Гончаровых. Оно менялось на протяжении двух столетий. С середины XVII века Гончаровы были военными служилыми людьми и, как многие из этой категории населения, занимались торговлей, к концу XVII-началу XVIII века они, имея определенные заслуги, будучи на службе в привилегированных частях русской армии, приблизились по своему положению к мелкопоместному дворянству. В 1720-х годах основным занятием Гончаровых на короткое время становится торговля. По непосредственной отцовской линии писателя наблюдается выход Гончаровых на государственную службу, „кормление у дел” ‹…›. Затем, в середине XVIII века, Гончаровы (по линии отца) получают дворянство. В конце XVIII-начале XIX века основным занятием семьи становятся торговля и предпринимательство. С учетом вышесказанного неудивительны высокий авторитет Гончаровых в Симбирске, их дворянское окружение и родственные связи с симбирским дворянством» (Алексеева Ю. М. Из истории родословной И. А. Гончарова // Гончаров. Материалы 1992. С. 147). В частности, о знакомстве (сведения эти восходят, правда, к более позднему времени – началу 1860-х гг.) родственных семейств Гончаровых-Музалевских (имеются в виду сестра писателя Анна Александровна и ее муж) с кругом симбирских дворянских семейств свидетельствует письмо А. Н. Гончарова к М. М. Стасюлевичу от 26 октября – 4 ноября 1891 г., в котором он цитирует насмешливые слова В. М. Кирмалова, относившиеся к лету 1862 г., когда писатель гостил у Музалевских в Симбирске, о том, что если дядюшка, т. е. Гончаров, объестся и где-нибудь печатно наведет критику за это на тетушку, т. е. на Музалевскую, тогда от тетушки «губернаторша отвернется, Бычков не будет принимать, а Языков перестанет приглашать на вечера!» (ИРЛИ, ф. 293, оп. 1, № 453, л. 14 об.).
      Сноски к стр. 147
 
      1 См.: Егорова Н. М. К вопросу об окружении И. А. Гончарова в годы учебы в Московском университете // Гончаров. Материалы 1994. С. 262-269.
      Сноски к стр. 148
 
      1 Там же. С. 266-267.
 
      2 А. Ф. Кони прислал Гончарову студенческий альбом покойного отца. Гончаров ответил письмом от 16 марта 1879 г.: «…возвращаю Вам, дорогой Анатолий Федорович, альбом Вашего покойного отца, моего сверстника и универс‹итетского› товарища. ‹…›. С Федором Алексеевичем я постоянно видался, но реже в университете, куда он нечасто жаловал, а более на стороне, и именно у доброй, симпатичной М. Д. Львовой-Синецкой ‹…›. Там, могу сказать, и мои „младые дни неслись”. Приходили литераторы, читали, говорили – словом, прекрасный центр и жизни, и искусства с умной, талантливой и гостеприимной хозяйкой во главе». Но, кроме приведенного стихотворения, не удается обнаружить в биографии Ф. А. Кони ничего, сближающего его с Обломовым или обломовцем.
      Сноски к стр. 149
 
      1 Берберова Н. Н. Курсив мой. М., 1996. С. 35.
 
      2 Чернышевский Н. Г. Дневник. М., 1932. Ч. 2. 1850-1853 гг. С. 67-70.
      Сноски к стр. 150
 
      1 Соловьев Н. И. Вопрос об искусстве // «Обломов» в критике. С. 169. Краткий очерк способов, которыми наживались «в несколько лет сотни тысяч», сделала Л. С. Гейро (см.: ЛП «Обломов». С. 533-534).
 
      2 «Сам автор вообще настроен весьма пронемецки, насколько можно судить по выдержкам из его статей и писем. Он высоко ценил Германию и немцев, о чем можно судить по тому, что он предпочитал немецкого камердинера, любил Берлин и другие немецкие города (особенно курорты) и могучий Рейн. Гончаров – несомненно один из немногих крупных русских писателей, которые признавали и подтверждали ценность вклада немецких иммигрантов в развитие его родной страны. Его рассуждения оправданны и поддерживают убеждение в том, что он был очень рационален и логичен – подлинный „западник”, свободный от более или менее сильных антиевропейских чувств многих из сторонников славянофильского движения» (Schulz R. K. The Portrayal of the German in Russian Novels: Gon?arov, Turgenev, Dostoevskij, Tolstoj. M?nchen, 1969. С. 53). Г. Димент следующим образом интерпретировала отношения Гончарова (в последние годы жизни) с его слугой-немцем: «Как Штольц, чье имя вначале фактически было Карл в некоторых ранних вариантах рукописи, Карл Трейгут был немцем, и многие славянофилы несомненно считали отношения Гончарова с вдовой Трейгута проявлением не только дурного „социального” вкуса, но и „прискорбных” прогерманских настроений» (Diment G. The Precocious Talent of Ivan Goncharov // Goncharov’s «Oblomov»: A Critical Companion / Ed. by G. Diment. Evanston: Northwestern University Press, 1998. P. 38).
 
      3 Хранятся: РГАЛИ, ф. 488, оп. 1, № 64. Публикатор этих воспоминаний М. Ф. Суперанский, по чьей просьбе они и были написаны, призвал, однако, читателей отнестись к ним критически.
      Сноски к стр. 151
 
      1 См.: Муратов А. Б. И. А. Гончаров в Министерстве финансов // И. А. Гончаров: (Новые материалы о жизни и творчестве писателя). Ульяновск, 1976. С. 38.
 
      2 Алексеева Ю. М. Был ли Андрей Карлом? // Нар. газ. Ульяновск, 1992. № 69 (162). 17 июня. С. 5. Автор статьи ошиблась: 5-й степени ордена Св. Анны не существовало.
      Сноски к стр. 152
 
      1 См. выше, с. 142-143.
 
      2 См. выше, с. 143.
 
      3 Соловьев Е. А. И. А. Гончаров, его жизнь и литературная деятельность: (Биографический очерк). С. 50.
 
      4 Евгеньев-Максимов В. Е. И. А. Гончаров: Жизнь, личность, творчество. С. 148.
 
      5 Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах. С. 61.
 
      6 Криволапов В. Н. Роман И. А. Гончарова «Обломов» в свете «типического опыта» мировой культуры: Дис. на соиск. учен. степени д-ра филол. наук. Курск, 2000. С. 26. Попытку объяснить сложность натуры писателя, в которой, очевидно, уживались и черты Обломова, и черты Штольца, сделал А. А. Фаустов: «Своеобычность, а во многом и драма Гончарова состояла в том, что он нередко позволял „чужому” „идеологически” захватывать себя. В результате – неожиданные „переключения” из „вертикальной” системы ценностей в „горизонтальную”, сомнения в себе как в художнике и потребность в самооправданиях ‹…›. Гончаров пытается обезопасить себя, отвоевав какую-нибудь укрепленную и „мимикрирующую” под „другое” колонию на „чужой” ему территории (этим вызвано отчасти и появление героев типа Штольца)» (Фаустов А. А. Роман И. А. Гончарова «Обломов»: Художественная структура и концепция человека: Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. филол. наук. Тарту, 1990. С. 7-8).
      Сноски к стр. 153
 
      1 Следует отметить интерес читателей, к и в случае с любым ка другим писателем, к теме сердечных увлечений (см.: Пиксанов Н. К. Два века русской литературы: Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. 2-е изд., перераб. С. 213 (тема семинария: «Сердечные увлечения Гончарова и их отражения в творчестве»)).
      Сноски к стр. 154
 
      1 Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки. (1854-1886) / Ред., статья и коммент. И. Н. Розанова. М.; Л., 1934. С. 209-210. В период чтения Гончаровым еще не напечатанного романа в кругу друзей Евг. П. Майкова писала сыну Аполлону 27 октября 1858 г. о том, что Гончаров «…начал читать со второй части, женщины великолепны!», но не о том, что женщины похожи на кого-либо из знакомых (ИРЛИ, № 17374, л. 25).
 
      2 Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки. (1854-1886). С. 210 (запись от 18 мая 1858 г.).
 
      3 См.: Там же. С. 196 (запись от 9 апреля 1858 г.).
 
      4 Там же. С. 279 (запись от 16 декабря 1860 г.).
      Сноски к стр. 155
 
      1 Чемена О. М. Создание двух романов: Гончаров и шестидесятница Е. П. Майкова. М., 1966. С. 49.
 
      2 Там же. С. 49.
 
      3 Первоначально в статье: Чемена О. М. «Обломов» И. А. Гончарова и Екатерина Майкова: (К 100-летию создания романа) // РЛ. 1959. № 3. С. 159-168.
 
      4 Чемена О. М. Создание двух романов: Гончаров и шестидесятница Е. П. Майкова. С. 28.
 
      5 Ср. у Е. А. Штакеншнейдер: «Недавно я слушала Екатерину Павловну Майкову ‹…› как умно, плавно, красиво, прекрасно она говорит, и как спокойно и просто. Т. е. нет, не спокойно, она волнуется, но она волнуется потому, что предмет разговора ее волнует, а не от собственной неуверенности или робости» (запись от 20 марта 1860 г.); «Анна Николаевна (Энгельгардт, «передовая женщина». -Ред.) в споре напоминает Екатерину Павловну Майкову: та же горячность, но, не будучи резкой вообще, Анна Николаевна все же проявляет некоторую резкость и решительность, которой у Майковой нет вовсе. И в этом-то и состоит главная разница между передовой женщиной и непередовой» (запись от 16 декабря 1860 г.) (Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки. (1854-1886). С. 251, 278-279). Эти данные О. М. Чемена не приводит.
      Сноски к стр. 156
 
      1 Чемена О. М. Создание двух романов: Гончаров и шестидесятница Е. П. Майкова. С. 41.
 
      2 О Ек. П. Майковой – прототипе Ольги см. также: Лобкарева А. В. К истории отношений И. А. Гончарова и Е. П. Майковой // И. А. Гончаров: Материалы Международной научной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения И. А. Гончарова. С. 357-360.
      Сноски к стр. 157
 
      1 См.: Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах. С. 45-65. Появление в 1834 г. в печати нового, более полного по сравнению с публикацией в «Русском вестнике» 1901 г. текста дневника Е. А. Штакеншнейдер, где шла речь о Ек. П. Майковой, изменило «обычное представление о прототипе Ольги Ильинской», как писал во вступительной статье к этой публикации И. Н. Розанов (см.: Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки. (1854-1886). С. 26). Это «обычное представление» было печатно утверждено не в примечаниях Иванова-Разумника к изданию «Обломова» (см.: Иванов-Разумник. Примечания // Гончаров И. А. Обломов. Л., 1928. С. 489-490), как заметил И. Н. Розанов, а несколько ранее, сразу вслед за публикацией Сакулина, и отразилось в «Словаре литературных типов» со ссылкой на того же Сакулина (см.: Словарь литературных типов. Т. VII, вып. 9-10: Типы Гончарова. С. 360). Согласно «обычному представлению», прототипом героини «Обломова» была Е. В. Толстая.
 
      2 Сакулин был осторожен в выводах: «Разумеется, на основании одной альбомной записи ‹…› трудно гадать, каковы были в 1843 г. действительные отношения Гончарова к Елизавете Васильевне» (Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах. С. 49). Т. В. и В. И. Мельник более решительны: «Ни один из исследователей не придал записке (записи. – Ред.) большого значения, но совершенно очевидно, что в ней, как в зародыше, уже есть все то, что развернется в сумбурных, нетерпеливых, почти болезненных письмах романиста 1855-1856 гг.» (Мельник Т. В., Мельник В. И. «Такие драмы уносят лучшие наши силы»: (И. А. Гончаров и Е. В. Толстая) // Мусины-Пушкины в истории России. Рыбинск, 1998. С. 243). Исследователей интересовала тема страсти в письмах писателя, вопроса о прототипе Ольги Ильинской они не касались.