Танки оживали вновь

      Весь день 17 сентября я использовал для того, чтобы уточнить состояние техники подходивших к Тарту частей.
      С одним из первых я встретился с подполковником Юхновым, заместителем командира 1-й танковой бригады по техчасти. Он доложил мне, что из 80 танков в колоннах только 50: 20 выгружаются и 10 застряли в пути либо отстали из-за неисправности. Из ремонтных средств у него пока ничего не было. Автотранспорт, направленный по другому маршруту, задержался у Теплого озера и ожидает переправы. Горючее в танках на исходе. Личный состав устал. В общем картина была неутешительной.
      Не лучше обстояло дело и в других частях. И те средства, которые мне обещал направить генерал Шестаков, были, как говорят, капля в море. В самом деле, что значили одна 23-я ремонтная база, способная в сутки выполнить 8-10 ремонтов, и 50 тонн горючего, то есть одна заправка танкового полка! По моим подсчетам, требовалось как минимум 7-8 таких ремонтных баз и не менее 300 тонн горючего... Как хочешь, так и выкручивайся.
      В первую очередь я занялся проблемой горючего. Было решено перераспределить горючее, чтобы дозаправить каждый танк до 3/4 емкостей баков, то есть примерно на сутки боя. Весь автотранспорт, прибывший в район Тарту, разгрузить, свести в колонну, направить ее за горючим в Гдов с таким расчетом, чтобы к утру она вернулась.
      К утру 18 сентября эту сложную задачу в основном удалось решить. Во всяком случае, из частей донесли, что распоряжение по дозаправке танков выполнено.
      Другая проблема - восстановление танков. На дорогах их осталось до ста штук. Это целая танковая бригада.
      В группе таких ремонтных и эвакуационных средств не было. Из-за отсутствия связи нельзя было повлиять как-то на работу технического состава частей. Поэтому, приехав в штаб группы, я снова связался с генералом Шестаковым, доложил ему о трудностях, просил помочь. Он ответил, что надо принять все меры к восстановлению техники средствами частей, так как ремонтные базы фронта находятся еще где-то за Гдовом и Псковом.
      Согласовав решение с генералом Хасиным, я выехал с офицерами штаба в танковые части первого эшелона, и на местах с помощью экипажей "ставили на ход" танки.
      Войска 2-й ударной армии к исходу 18 сентября прорвали оборону противника на 30-километровом участке от озера Чудское до Кярина и, углубившись в его оборону на разных направлениях от 5 до 18 км, вышли на рубеж Варанья, Коса, Вазу, южный берег реки Аммэ.
      Отсюда должна была вводиться в прорыв танковая группа. Однако приказа не поступало. Вспомнил о занятиях, проведенных генералом Барановым. И зачем, мне казалось, он сосредоточивал наше внимание на этих рубежах, если группа задерживается, стоит на месте? А 19 сентября нам сообщили, что командующий фронтом уточнил свое решение о составе и рубеже ввода ПТГ. Теперь в нее входили две (220-я и 30-я) танковые бригады, 27-й гвардейский и 226-й танковые полки, 351-й самоход-но-артиллерийский полк и другие части усиления с задачей сосредоточиться в районе Кукулина в готовности к началу боевых действий 21 сентября. Но случилось так, что группа и на этом, новом рубеже не была введена в прорыв.
      Когда группа основными силами подошла к городу Тапа, обстановка говорила сама за себя - пора входить в прорыв. Командиры танковых соединений и частей доложили о прохождении нового и последнего рубежа регулирования. Штаб группы находился в крайнем напряжении, ожидая поступления команды. Все переживали, понимая, что это первый случай, когда вводится в прорыв такая мощная группировка танков на Ленинградском фронте. Правда, в поведении командования фронта улавливалась нерешительность. Не ясно было, где лучше всего войти в прорыв: из района Тапа или еще выждать, приблизиться к Реквере, а затем стремительно ворваться в Таллин. Дело в том, что противник, по существу, начал уже отход и, очевидно, на его плечах можно было достигнуть поставленной цели. Здесь, конечно, был определенный риск - запасов горючего и боеприпасов хватало лишь на одно крупное сражение. В случае если противник свяжет группу какими-то своими резервами и боевые действия придется вести несколько суток, то наступление может сорваться и гитлеровцы сумеют эвакуировать свои войска через Таллин.
      В штабе группы мы прикидываем и так и эдак, а разрешения на ввод группы все не поступало. Это уже казалось странным и непонятным. Тогда мы не знали, что в это время в штабе фронта созрело уже новое решение. Силы подвижной танковой группы разделялись по армиям (2-я и 8-я). Первая подвижная танковая группа - для обеспечения действий 108-го корпуса 2-й ударной армии - в составе 1-й танковой бригады, 221-го отдельного танкового полка (командир подполковник В. Н. Ломов) и 397-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка (командир подполковник А. М. Медведев). Возглавил группу командир 1-й отдельной танковой бригады полковник В. Л. Проценко. Вторая - для обеспечения развития наступления 30-го гвардейского корпуса - в составе 152-й танковой бригады, 26-го отдельного гвардейского танкового полка (командир подполковник С. Н. Саенко) и 1294-го самоходно-артиллерийского полка (командир подполковник М. М. Карташев). Возглавил группу командир 152-й танковой бригады полковник А. Н. Ковалевский.
      Более поздний анализ обстановки показал, что новое решение было не самым целесообразным. Лучше было все же использовать подвижную группу, хотя и прибывшую с опозданием, для действий в западном направлении с задачей быстрейшего овладения узлами дорог Вильянди, Пярну, Лихула и Хайсану, чтобы не дать возможности врагу уйти к Риге и на острова.
      По новому решению ПТГ фронта пришлось перестраиваться на ходу. Было, конечно, обидно, что столько вложили труда в создание фронтовой группы, а теперь надо было ее делить на две части.
      С получением новой задачи общее руководство подвижной танковой группы фронта все же не распалось, ее штаб остался как передовой командный пункт для оказания помощи командующему БТ и MB фронта в управлении и обеспечении теперь уже двух подвижных танковых групп.
      В ночь на 21 сентября подвижная танковая группа под командованием полковника А. Н. Ковалевского была оперативно подчинена 8-й армии. До этого, 20 сентября, в 8-й армии были созданы свои две подвижные танковые группы: первая в составе 82-го танкового и 1222-го самоходно-артиллерийского полков и вторая - из 27-го отдельного танкового и 1811-го самоходно-артиллерийского полков. Обе группы получили задачу - к исходу 20 сентября овладеть городом Раквере и наступать на Таллин.
      Наступление танковых групп в течение 20 и 21 сентября проходило успешно. Однако в частях все меньше и меньше оставалось танков. Преодолевая болотистую местность и не имея достаточно инженерно-саперных частей, много танков застревало в пути, другие задерживались и не могли одновременно принимать участие в боевых действиях. Боевые потери тоже были значительными.
      Хотя противник еще 14 сентября перебросил свою танковую группу "Штрахвиц", чтобы задержать продвижение 3-го Прибалтийского фронта, все же в полосе наступления 2-й ударной и 8-й армий Ленинградского фронта у противника находилось большое количество танков и главное - артиллерии свыше 1800 стволов. И в ходе наступления нашим танкистам приходилось вести ожесточенные бои.
      Мне довелось быть в полку, которым командовал полковник С. Д. Чесноков. Это было под Таллином 20 сентября. В полку осталось всего лишь 10 танков. Конечно, и танкисты нанесли противнику громадный урон. Они уничтожили 16 вражеских танков и 17 орудий, более 20 противотанковых пушек, до 35 пулеметных точек, десятки машин, истребили сотни вражеских солдат и офицеров, освободили от оккупантов более 70 населенных пунктов.
      Не меньшие потери понес противник и от других наших танковых частей. Но на дорогах вместе с разбитыми танками, артиллерией и другой техникой противника стояли и ждали оперативной помощи и паши поврежденные танки.
      В моем распоряжении были две ремонтные группы (по 5 человек в каждой) и группа из шести механиков-водителей для доставки танков в части. К сожалению, уже на следующий день от второй группы никого не осталось. Механики-водители не возвращались назад, а уходили в бой. Поэтому пришлось изменить порядок: после того как восстанавливались 5-10 танков, сообщали об этом в штаб бронетанковых войск, а оттуда незамедлительно присылали экипажи из пополнения, которые и забирали танки.
      Через сутки положение танковых частей оказалось критическим из-за недостатка горючего и снарядов. То, что выделил фронт, было израсходовано при выдвижении к Тапа и в течение первого дня боевых действий.
      Положение все ухудшалось. Уже нечем было эвакуировать тапки, некому их ремонтировать. Горючего и боеприпасов в бригадном и даже в полковом транспорте почти не было.
      Генерал Хасин приказал разъехаться по частям и на месте за счет перераспределения запасов или изъятия их из поврежденных машин обеспечить танки всем необходимым. Надо сказать, что и в штабе офицеров оставалось все меньше и меньше. Только за последние двое суток штаб потерял трех человек. Ведь наши офицеры ездили без охраны на мотоцикле или машине. Как правило, противник за штабистами охотится, устраивает засады, чтобы захватить в плен. Выделять же охрану для офицеров штаба не было возможности. Поэтому офицерам, особенно технической и других служб обеспечения, приходилось думать о самообороне.
      В этот раз я направился на мотоцикле в 397-й самоходно-артиллерийский полк. Дважды за городом Тапа был обстрелян, но успел проскочить опасное место. В районе станции Лиле, недалеко от разрушенной дороги, нашел полк. В колонне насчитывалось 22 новенькие СУ-152. Полк был знаком еще по переправе через реку Луга у Кингисеппа, когда он своим ходом совершил марш из Красного Села. Помню, во время переправы самоходная установка СУ-152 No 11 сошла с понтона и затонула недалеко от берега. В ней находился только механик-водитель старший лейтенант Ф. П. Коноваленко. Выбравшись на берег, он рассказал, что, когда через открытый люк командира хлынула вода, выйти ему не удалось. Потоки воды сбивали с ног вот когда вода заполнила боевое отделение, он легко это сделал.
      Я вспомнил аналогичный случай, который произошел со мной в 1943 году, и подумал, что если экипаж оказывается в подобной обстановке, то самое важное это соблюдать спокойствие и знать, в какой момент можно покинуть танк, находящийся под водой.
      В полку многие самоходные установки застряли на дороге. Командир полка подполковник А. М. Медведев сокрушался по поводу того, что случилось. Позорно, как об этом он сам сказал, засадить полк в трясину, когда впереди танкисты Ковалевского несли потери. Хотя и не вина Медведева, что так получилось. На то были объективные причины. Полковник Ковалевский ночью прорывался по дороге. Она оказалась заминированной. Потеряв несколько танков, он сошел с дороги и двинулся по целине. Танки Т-34 прошли хорошо, и полковник Ковалевский успешно выполнил поставленную задачу. Но командование знало, что ему надо помочь, и направило вслед полк подполковника Медведева. Оставив на дороге две подорвавшиеся на минах СУ-152, командир полка тоже пошел по целине. Однако СУ-152 тяжелее Т-34 в полтора раза. На полпути самоходки начали застревать. А тут еще пришлось отражать нападение фашистского подразделения. Словом, полк стал. Пришлось потерять более пяти часов, чтобы вытащить боевые машины, и, конечно, горючего было израсходовано сверх всякой нормы.
      Когда все мы вернулись в штаб и доложили генералу Хасину обстановку, он принял решение весь технический состав и ремонтные средства распределить на новые группы с задачей в первую очередь вернуть в строй танки, имеющие небольшие повреждения.
      Обо всем донесли и в штаб фронта. Но как они ни старались побыстрее обеспечить нас, запасы и ремонтные средства пришли лишь к утру следующего дня. Видимо, было бы правильнее фронту взять на себя обеспечение ввода в прорыв танковых групп, а не распылять их силы и средства.
      Конечно, эта оплошность могла привести к тяжелым последствиям, если бы не общий успех, наметившийся на направлениях действий танковых групп. Положение еще более улучшилось, когда начал действовать сформированный командиром Эстонского корпуса генералом Л. А. Пэр ном в районе Пудивера подвижной отряд в составе стрелкового полка, танкового и танко-самоходного полков. Этот отряд, совершив за одну ночь стокилометровый марш, сбил сильный заслон противника и вместе с танкистами подвижной, группы полковника А. Н. Ковалевского устремился на Таллин.
      Для освобождения Таллина командование 8-й армии все танковые части объединило в одну подвижную группу. В нее кроме бригады полковника А. Н. Ковалевского вошли 27-й тяжелый танковый полк майора М. С. Черных, 82-й танковый полк полковника Ф. Г. Грицева, 1222-й майора И. Б. Слуцкого и 1811-й подполковника А. А. Кузина, самоходно-артиллерийские полки и стрелковые подразделения 117-го корпуса и средства усиления. Наступление развивалось стремительно. Танкисты к утру 22 сентября подошли к Таллину.
      Первой в город ворвалась 2-я рота 27-го тяжелого танкового полка во главе со старшим лейтенантом Я. М. Лобовым. За мужество и храбрость ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
      В 14 часов 22 сентября 1944 года Таллин был полностью очищен от войск противника.
      Танкисты повернули на запад и юго-запад, действуя вместе с войсками 2-й ударной армии.
      23 сентября были освобождены Пярну, Халисте и Вильянди. Войска 2-й ударной армии, наступая вдоль Рижского залива, к 16 часам 26 сентября достигли Стайцеля, Мазсалаце и соединились с частями 3-го Прибалтийского фронта. И вместе пошли дальше, громя врага и освобождая ленинградскую и прибалтийскую землю от фашистских оккупантов. Рука об руку танкисты-ленинградцы и танкисты, прибывшие с других фронтов, дрались вместе, как родные братья.
      Мне помнится день, когда под Таллином на уточнении задачи встретились командир танкового полка полковник С. Д. Чесноков с Большой земли и командиры танковых бригад полковники А. Н. Ковалевский, В. Л. Проценко, А. Н. Пашков и другие командиры, которые воевали на Ленинградском фронте. Полковник Чесноков в шутку сказал: "Примите в ленинградцы". В этой фразе содержался глубокий смысл. И полковник Чесноков, и многие другие солдаты и офицеры, прибывшие на Ленинградский фронт, считали для себя честью влиться в героическую, мужественную и стойкую семью фронтовиков-ленинградцев.
      2 октября 1944 года во фронтовой газете был опубликован приказ командующего войсками Ленинградского фронта Маршала Советского Союза Л. А. Говорова: "Победоносный путь 2-й ударной армии на Ленинградском фронте отмечен блестящими успехами, а боевые Знамена ее частей овеяны вечной славой. Ленинград и Советская Эстония всегда будут свято хранить в своей памяти боевые заслуги доблестной 2-й ударной армии и ее героических воинов - верных сынов Отечества".
      Конечно, мы, танкисты, тоже были причастны к этой победе.
      Еще продолжались бои по освобождению Моонзундского архипелага. Вместе с войсками в этой операции успешно действовали подвижные танковые группы полков-пиков А. Н. Ковалевского и В. Л. Проценко.
      Это были уже заключительные удары войск и танкистов Ленинградского фронта, навсегда освободившие колыбель революции от угрозы фашистского порабощения.