11

ПОТЕРИ

Перед выходом Феб не разрешила ему смотреть, как она одевается. И с криком «та-да» она выскочила в костюме в гостиную. На ней были высокие кожаные ботинки с маленькими игрушечными медвежатами. Костюм состоял из цепей, кусков кожи и сшитых вместе плюшевых медвежат. Идею он так и не сумел понять, а она отказалась что-либо объяснять.

– Искусство не требует объяснений, дорогой. Будь хорошим мальчиком и дай свое маленькой девочке чуть-чуть кокаина. – Билл показал свое недовольство. – Мне это нужно, чтобы взбодриться.

Билл прекрасно понимал, что все было гораздо сложней, но сегодня ему не хотелось думать об этом. Ему предстояла настоящая пытка. Он должен будет строго следить за Феб и общаться с ее вечно чем-то недовольной матерью, кроме того, наслаждаться обществом своих коллег и их жен, особенно он не любил Силию Рид. Когда Феб начала цитировать Пруста и Марка Твена, он утащил ее танцевать. Там она натолкнулась на Джона Розена, и они пошли куда-то. Билл понял, что ему предстоит длинная и трудная ночь. Джон принимает так же много кокаина, как и Феб. Билл взглянул на свой столик и вдруг заметил, что все смотрят на Феб, та выкидывала свой очередной номер. Силия что-то шепнула Джулии Ван Гельдер, и они направились в уборную. По дороге Силия сказала Биллу:

– Пусть она ведет себя прилично, или убирайтесь. Ты меня понял? – Она почему-то не дождалась ответа.

Билл подошел к Феб и крепко сжал ее руку.

– Ну, папочка, не сердись! – сказала она детским голосом.

«Как бы вытащить ее отсюда?»

– Почему бы нам не пойти к тебе. Ты могла бы показать свою новую работу, которую давно уже держишь в секрете. – Этого оказалось достаточно. Одной рукой она уцепилась за Билла, другой прихватила бутылку шампанского. Феб была довольна, она давно говорила, что первым, кто увидит ее работу до показа, будет Билл. Когда они подошли к ее двери, она остановилась и сказала:

– Сюрприз. Закрой глаза. – Дверь открылась, и первое, что Билл почувствовал, был ужасный запах. Он стоял, не открывая глаз, и слышал, как Феб открыла шампанское. Билл сделал первый глоток и, открыв глаза, оглядел комнату. Потом поставил бокал на стол. Он пытался понять то, что окружало его. Яркое, необъяснимое. Билл почему-то надеялся, что все это было шуткой. Однако запах был явно реальным. Ему даже стало плохо:

– Билл! – Она не поняла его состояния, потому что набралась спиртного и наркотиков. – Это моя самая удачная работа. – Тошнота усилилась, когда он увидел стеклянные ящики с экскрементами. Похоже, что каждое существо на Земле оставило здесь свой след. Пересиливая себя, он прочел надписи: от Шорти Джексон, Pay Синга Притона, какашки обезьяны, собаки, какой-то шишки из Пентагона и – гвоздь программы – какашки самой Феб. Кучи дерьма, Господи помилуй! Билл облокотился о стену, у него на лбу выступил пот, он закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого, но запах никуда не исчезал. Феб что-то болтала, не понимая, как ему плохо.

– Искусство – это само естество.

Билл окончательно протрезвел и взглянул на вещи серьезно. Феб уже перешла ту самую грань, она не понимает его. Он сам упустил момент. А ведь она так нужна ему. Биллу было нелегко собрать все силы, нежно обнять Феб, посадить в машину и увезти домой. Когда Феб пришла в квартиру, она почувствовала новый прилив энергии, бегала по комнатам, почему-то звала собаку, хотя он знал, что у нее только в детстве была собака. Билл разрешил ей делать все, что она захочет, надеясь, что она устанет и заснет. Сейчас ему была необходима тишина, он должен был подумать. Наконец Феб успокоилась и попросила его почитать, дала книгу с рассказами и легла, свернувшись калачиком, как ребенок. Билл не мог отказать ей, своей маленькой девочке, и начал читать, а она положила ему на плечо голову. Он читал до утра, пока Феб не заснула. Билл сам принял немного кокаина и позвонил доктору Розен домой. Он рассказал о том, что увидел в студии. Лесли, похоже, ничуть не удивилась.

– Билл, Феб выражает свою неуверенность и беспокойство в искусстве. Это прекрасное средство. У нее сейчас очень сложный этап в жизни.

– Господи, Лесли, пойми, – не выдержал Билл. – Она злоупотребляет кокаином, снотворным, водкой, словно ребенок, запертый в кондитерском магазине. Она теряет над собой контроль, убивает себя.

– Это лишь признаки отсутствия душевного равновесия. Есть еще одна важная вещь. – Она замолчала. – Ну, раз ты уже почти ее муж, я думаю, тебе следует знать, с чем пытается бороться Феб. – Лесли старалась подыскать нужные слова. – Когда она была еще ребенком, ее изнасиловал (заметь, в анальное отверстие) ее дед по материнской линии. – Билл присел на стул. Он вспомнил их секс! Чью же роль играл он?

– Что ты! О чем ты говоришь? Неужели этот Малькольм Фипс, стальной магнат, трахал в зад свою маленькую внучку, а в доме в это время было по крайней мере двадцать человек. Это безумие!

– Это правда, Билл. Жаль, что пришлось сказать именно сейчас. Но это правда. И сейчас важно дать ей выразить себя, так, как она этого хочет. Без успокоительного она может сойти с ума. Я знаю, как вчера она вела себя, но это злость, а злость – это признак роста, а не деградации.

– Роста? О чем ты говоришь? Я только что рассказал, из чего она сделала свои работы, к тому же ты видела ее костюм и то, как она вела себя на балу. И ты говоришь, что это признак роста? – Он перевел дыхание. Билла переполняла злость, он уже не мог себя контролировать.

– Ну, скажи, куда этот рост? Что будет потом? Если ты не знаешь, то я скажу: это будет сумасшедшая наркоманка. Я думаю, ты сама уже потеряла рассудок. Пошла ты к черту! – Он бросил трубку. Теперь, оставшись в одиночестве, он не мог справиться с нахлынувшей горечью. Он теряет Феб. Билл не мог вынести этого. Он набрал номер «Скорой». Возможно, этого и не следовало делать, это было предательство, но по-другому поступить он не мог. Билл не во всем был уверен, но две вещи знал наверняка: Феб сходит с ума, но, несмотря на это, он безумно любит ее.

Билл сидел в своем офисе, положив руки на голову, перед ним стоял холодный кофе в пластиковом стакане. Феб уже не было с ним, и вернется она не скоро. Врачи частного госпиталя в Хартфорде сказали ему, что у Феб ярко выраженная шизофрения. И надеяться можно только на стабилизацию. Потом, с помощью лекарств, можно будет вернуть ей то чувство реальности, которого ей так не хватало, но от этого она может стать замкнутой и пассивной. Кроме того, возникли трудности с деньгами. Пожалуй, трудностями их нельзя было назвать. Единственным его доходом, с тех пор как Ван Гельдеры запретили снимать ему деньги со счета Феб, стала зарплата в юридической конторе. Пока ему, конечно, хватит, но придется стать экономней. Он оглядел свой кабинет: уже почти не было заметно того ущерба, который нанесла ему Элиз. Старинную вазу, которую она разбила, уже склеили, хотя всю красоту и ценность она потеряла; он повесил новые клюшки для гольфа, а чучела уток отреставрировал один известный мастер. Билл пережил и то, что Элиз продала его коллекцию за бесценок. Он сумел собрать то, что осталось, и забыть про все. Пожалуй, он смог бы повторить это еще раз. Билл вздрогнул, услышав голос из аппарата связи. Это был его партнер, председатель совета директоров.

– Билл, я попросил бы тебя сейчас же зайти ко мне. Билл попытался стряхнуть с себя грустные мысли, вдохнул немного кокаина. У него всегда было чуть-чуть в кармане для часов, как раз для таких случаев. Затем сполоснул лицо холодной водой, причесался, поправил пиджак и вышел из кабинета. «Что же теперь?» – подумал он. Дон Рид предложил ему сесть.

– Билл, над тобой сгущаются тучи, и это может повлиять на твое участие в деле. – Билл хотел что-то сказать, Дон жестом попросил его помолчать. – Элиз Эллиот, твоя бывшая жена, перестала вести свои дела в нашей фирме. А она была очень важным клиентом для нас. Мы работали не с одним поколением ее семьи. Да и твои новые родственники, Ван Гельдеры, угрожают отказом, и это несмотря на многолетнее сотрудничество. – Дон замолчал. – Потом дядя Элиз, Боб Блужи, тоже после долгих лет совместной работы, ушел от нас. Видишь, ты не только не приносишь новых клиентов, но и непосредственно виновен в потере миллионов, да-да, миллионов долларов. – Билл взмок. – Я буду предельно откровенен, – сказал Дон. – Совет директоров постановил, что ты должен уйти. Мы надеемся, ты, как джентльмен, должен согласиться с нашим решением.

Билл почувствовал, как часто забилось сердце, он вскочил. Его удивление превратилось в ярость.

– Поступлю, как джентльмен, соглашусь с решением этих ублюдков? Где я теперь найду другую работу? Что мне прикажете делать? Просто, как джентльмену, пожать вам руки и сказать «до свидания»? – Он не мог вынести этого. Кто-то должен быть виноват. Его же наказать за это? Он убьет этого жирного ублюдка. Господи, он столько лет выслушивал его глупые шутки.

– Да плевал я на тебя и других джентльменов. Я буду судиться с вами. Вы не можете просто так выкинуть меня из-за семейных неурядиц! – Билл заметил, что Дон Рид вздохнул, слегка побледнев.

– Ребята из Комиссии по контролю за инвестициями крутятся тут, собирают информацию по счетам Неистового Морти. А ты знаешь, какие они, заливаются соловьями, а тебя потом вызывают в суд. Это означает, что наша компания будет втянута в судебные тяжбы. Нам бы этого очень не хотелось. Надеюсь, ты понимаешь, Билл. – Дон Рид облокотился на спинку кресла. – В довершение всего, мы обнаружили твои махинации со счетами клиентов. Ты воровал у компании, и можешь себе представить, как восприняли члены совета эту новость. Ты женат на одной из самых богатых в мире женщин, а воруешь у своих клиентов. Ты абсолютно потерял чувство меры. Я бы на твоем месте и не думал о том, чтобы судиться, тебе просто повезло, что мы не подали на тебя в суд, пока во всяком случае.

– Вы козлы, – прошептал Билл, неуверенно встал и направился к двери, ему безумно хотелось уйти из этой комнаты, из этого здания. Боже, он так устал, он потерял все: Феб, работу, положение в обществе. «Что же делать теперь? Как мне жить без нее?» Он ни к кому не чувствовал такого. Билл осознал, что один не сможет бороться с Ван Гельдерами и Ридами.

Рид подошел к нему:

– Прошу тебя немедленно покинуть офис, два сотрудника службы безопасности проследят за тем, чтобы ты собрал только личные вещи.

Билл хлопнул дверью. Его охватило чувство отчаяния, он ощутил полное одиночество. Почему все это произошло? Он вдруг подумал: «Где я найду другую богатую женщину теперь, когда мне нечего даже предложить ей?»

12

ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ВРАГОМ

В то время, когда Билла Атчинсона выставили из компании, несколько человек собрались перед кабинетом Джила Гриффина.

– Он потерял контроль, – сказал один из пожилых, его голос дрожал.

– Ну и потерял, – как ни в чем не бывало произнес Стюарт Свонн.

– Кстати, то же самое случилось с «Митцуи», – заметил Дуайт. – Мы слишком переживаем, а этот парень не дурак. Он знает, что делает. Сначала он организовал «Митцуи», а сейчас все сходят с ума от его «Майбейби». Я уверен, он знает, что делает.

Дуайт говорил так, как будто это была страшная тайна.

– Но вчера цена упала на 11 пунктов, а утром еще на 5 и составляет лишь 1/4, – забубнил другой.

– Черт возьми, что происходит? Вы хоть понимаете, что семьсот миллионов наших денег завязаны в этом деле? – спросил один из старейших директоров Роберт Джемсон. У него дрожали руки, но с ним это бывало часто, так что было непонятно, волнуется ли он больше обычного.

– Как бы там ни было, где он?

– Похоже, сегодня он запаздывает. У него были отличные выходные, – съехидничал Свонн.

– Раньше он никогда не опаздывал.

– Он просто еще ни разу не был в тюрьме, – вставил Свонн.

Бульварные газеты, сложенные на сиденье его лимузина, пестрели заметками. Джил посмотрел на водителя, потом на свои руки. Некоторое время он не сможет водить. Кто же так подло поступил с ним и с его малышом? Многие люди делали ему зло, но Мэри была самым подлым предателем. Его взгляд упал на заголовок статьи «Избитая жена» в газете «Пост», там были и фотографии: Мэри, убегающая от него по ступенькам, и он, замахнувшийся на нее. В «Дэйли Ньюс» статья называлась «Драка в обществе», фотография, где они были рядом. Но самое страшное, что там была фотография ее свадьбы с этим ублюдком. Как они быстро смогли достать ее? Почему он был так глуп и слеп? Как Мэри могла предать его, и именно так, лживая, подлая тварь. Вдруг отвращение охватило его. Их тела были рядом, его руки на ней, он трахал ее. Джилу стало тошно. Он не жалел о том, что избил ее, ему хотелось просто убить. Эта мысль даже на секунду взбодрила его. Он вспомнил, как ударил ее по лицу. Нет, он нисколько не жалел ее, он жалел лишь о том, что сделал это при всех, став посмешищем. Все его враги не упустили этого случая, куча мерзких физиономий. Теперь они не забудут об этом. Джилу казалось, что его сейчас стошнит. Он почувствовал неприятный вкус во рту и постарался успокоить себя: «Если я буду все время думать об этом, то никогда не приду в себя, а я должен». В конце концов, она обычная баба, ненужная ему. Такая же предательница и врунья, как все они. Его мать, которая клялась ему в любви, спокойно смотрела, как отчим бил его; его первая жена, которая никак не могла выбрать между ним и другими, а теперь эта – самая худшая из всех. Ну, а остальным займутся адвокаты. Хотя и они его подвели – два дня назад, когда полиция схватила его. Ему позволили сделать лишь один звонок. Джил позвонил в «Кромвель Рид», но в два часа ночи он не смог ни до кого дозвониться, даже до Билла. Он провел в этой вонючей клетке пять часов, пока не приехали адвокаты. Этим болванам потребовалось больше часа, чтобы вытащить его. Черт, в прошлом году он заплатил этой фирме шесть миллионов долларов, и что он получил? Нужно поговорить с Доном Ридом.

Мэри была в больнице. Там, на ступеньках, он даже не ударил ее, просто отпустил, и, если бы она не упала, ей было бы хуже. Но полиция, конечно, обвиняет его в покушении на убийство. Эти адвокатишки сказали, что им было не просто вытащить его. Все-таки он уже вылез оттуда, поменял в квартире замки, сменил повязку на руках, продиктовал миссис Роджерс докладную, которая может быть разослана как заявление сотрудниками фирмы. И сейчас, в понедельник утром, несмотря ни на что, Джил готов был ехать в офис и завершить проект «Майбейби», самый большой в его жизни и самый значительный на Уолл-стрит со времен многомиллиардного «Лабиско – Ройнальдс». В таком случае, надо забыть обо всем. Это было тогда, а сейчас – это сейчас. Ему вдруг показалось, что эту фразу он уже где-то слышал.

– Я сделаю это, если вы примете меня в клуб, – настаивал Боб Блужи. Он сидел с Элиз, Брендой и Анни в ресторане «Ройфанд» за столиком у окна. На стенах великолепного зала были нарисованы замки, озера, леса. Здесь завтракали лишь богачи, кофе стоил шестнадцать долларов.

– Ну, не глупи, дядя Боб. Как же ты можешь быть первой женой? – спросила Элиз, стараясь быть разумной. – Ты же не женщина, к тому же ты был четыре раза женат. Да и вообще, это, собственно, не клуб, а состояние души.

– Вот именно, – согласился Боб, – именно это я и имею в виду. Мне нравятся твои мысли, я их разделяю. Мы с Бетти прекрасно провели время с тобой на балу. Мне понравилось помогать тебе. Джил был просто отвратителен. Я ненавижу эти грязные разборки. Мне приятно думать, что я во многом похож на вас.

Анни улыбнулась дяде Бобу.

– Я знаю, что делать. Почему бы не признать тебя почетным членом на место Синтии Гриффин, с правом посещать ежегодные собрания, ну и все другие права. В конце концов, без твоей помощи Синтия не была бы отмщена.

– Ты, как обычно, Анни, опередила меня. Самая добренькая, – пошутила Бренда.

– Я тоже согласна, – Элиз улыбнулась дяде. – И, как президент Клуба первых жен, я приветствую вас. – Она протянула руку.

– А кто был вашим предшественником на посту президента? – поинтересовалась Бренда.

– Ну что, правосудие свершится сегодня? – спросила Анни дядю Боба.

– Девочки, я обещаю вам море крови, – улыбнулся дядя Боб и показал всем тонкую папку.

На дороге была пробка. Джил Гриффин сидел в лимузине и разглядывал биржевые новости. Он смотрел на цифры и не верил своим глазам. Черт возьми, что происходит с «Майбей-би»? Почему курс так сильно упал? Джил ожидал взлета и купил большое количество акций. Он, конечно, не испугался, слишком опытен для этого. Не ясно только, что же происходит на бирже. Вообще-то ему нечего бояться. Компания, судя по всему, очень солидная, и продажа недвижимости вернет деньги. Но у Джила есть свои планы, он-то не прогадает. Джил даже улыбнулся про себя. Разница между ним и другими в том, что он умеет использовать разные недостатки в своих интересах. Именно так поступит и в этот раз. Начнет прямо сейчас. Черт, в машине же нет телефона, он редко ездил в ней, хотя и просил Мэри установить здесь телефон. Ему не хотелось думать о ней. Ничего, уже скоро он будет в офисе. Машина въехала в подземный гараж, водитель поставил ее в лифт. Они проехали пустой блок, где раньше стоял его «ягуар». Джилу очень неприятно было думать о том, что случилось с машиной. Надо будет спросить у миссис Роджерс, когда она будет готова. Итак, пришло время делать определенные шаги. Джил прошел через коридор в лифт, для него теперь самое главное – это работа. И ошибкой было бы думать по-другому. Он всегда знал, что не такой, как все: больше видел, больше делал и всегда руководил. И то, что случилось в эти выходные, еще раз подтвердило – разница есть. Он вышел из лифта и, как всегда, уверенно зашагал в свой офис. Миссис Роджерс суетилась вокруг него, как будто уже что-то прочла; Джил чувствовал это, но у нее хватало такта, чтобы оставить свои мысли при себе. Он попросил ее позвонить по поводу «ягуара», договориться, чтобы в машине установили телефон, а также отменить все встречи, назначенные на утро. Она кивнула, записав все, и остановилась, когда Джил стал проверять цифры. Господи, «Майбейби» продолжал падать! Уже на 15 пунктов. Джил еще раз прокрутил имевшуюся у него информацию: похоже, реальных причин для такого падения не было. Да, ему следует поторопиться, пока все на рынке как следует не переругались. Он сегодня же сделает заявление для прессы. После субботнего вечера он стал притчей во языцех, и в этом его поступке будет много бравады. Джил вошел в кабинет Кингстона.

– Послушай, купи «Майбейби» еще на шесть миллионов долларов, затем еще на четыре. – Джил замолчал. Глаза Кингстона стали большими, он только кивнул.

– Сегодня днем я проведу пресс-конференцию, – сказал Джил миссис Роджерс, – дайте знать Лейдеру. Я, правда, уже сказал ему. Позвоните остальным. – Он стоял у своего кабинета, держа дверь открытой. На крутящемся кресле спиной к Джилу сидела женщина. Он в ярости повернулся к секретарше. Она в испуге широко раскрыла глаза.

– Миссис Парадиз сказала, что вы сами назначили ей встречу вчера вечером и что ваша жена прислала ее.

– Да, миссис Роджерс не виновата. Я сказала ей именно это. Анни спокойно сидела, положив ногу на ногу.

– Мне хотелось бы поговорить. – Она обернулась к миссис Роджерс. – Извините за обман, а теперь вы можете идти. – Она вела себя так, как будто была здесь хозяйкой.

– Я права, мистер Гриффин?

– Конечно, – ответил Джил, захлопнув дверь за миссис Роджерс. Он последний раз видел Анни на балу, она неплохо выглядела. – Ты знаешь, Анни, я сегодня очень занят. Если ты по поводу того инцидента, то ты можешь исключить меня из комитета, в любом случае прими мои извинения.

– Я вообще не по этому поводу. Твои люди всегда помогут тебе вступить в любое другое общество, считая, что у тебя еще есть деньги.

Анни говорила очень мягко, но то, что она говорила, непонятно почему звучало угрожающе. Она ведь была никто, хотя бы потому, что встречалась с этим пуэрториканцем. Непонятно, чего она хочет?

– Чем же я могу помочь?

– Гриффин, я думаю, ты не такой, как женщины, правда? – Джил кивнул. Сейчас у него не было времени на все эти высокие материи. Чего ей надо? Он начал говорить то, что готовился произнести на пресс-конференции.

– Послушай, инцидент, произошедший в субботу, был ужасной ошибкой.

– Это неправда, ты и до этого бил жену, ты и Синтию бил, – Анни говорила спокойно. – Мы знаем это.

– Кто мы? Я все отрицаю.

– Мы – это я и мои друзья, друзья Синтии. Нам не нравится, как ты себя ведешь. – Она посмотрела на часы, встала. Джил обомлел и подумал, что она просто свихнулась. Анни направилась к двери и остановилась. – Мои друзья! – Она распахнула дверь. В нее вошли две женщины и Боб Блужи. Джил вспомнил этих женщин. Одна – бывшая жена Морти Кушмана и Элиз Атчинсон.

– Черт возьми.

– Твой праздник кончился, Джил, – сказала Анни.

– Мы здесь из-за Синтии, – напомнила Элиз.

– И ты очень пожалеешь, – добавила Бренда.

– Что бы вы там о себе ни думали, я требую, чтобы вы покинули мой кабинет! В противном случае я вызову охранника.

– Ой, как я боюсь! – засмеялась Бренда.

– Послушайте меня, вы, идиотки, – зашипел он, – чего бы вы ни хотели, я не позволю, чтобы мной командовали.

– А мы не командуем, – заметил Боб.

– Мы поем, слышал про «Майбейби»? Ты не ослышался. Твоя сделка погибла, – сказала Анни.

У Джила засосало под ложечкой.

– О чем вы говорите? – спросил он низким голосом.

– Сколько тебе там принадлежит, около 28 процентов, может, 30 процентов? Сколько ты заплатил за все? – спросила Анни. – Ну, ты можешь думать, что контролируешь компанию. Но Танаки уже продал верфи «Блужи Индастриз», – она помахала контрактом у него перед носом. – Кстати, цена еще больше упадет, когда все узнают об этом. Танаки понял, что если ты завладеешь компанией, то немедленно продашь верфи и легко получишь оставшуюся часть. Он почувствовал ответственность перед своими служащими, он не позволит уничтожить компанию.

– Я смогу предложить больше. Ваша сделка не состоится, – закричал Джил.

– Нет, состоится, ведь, кроме того, Боб продал Танаки цементный завод в Портлэнде, им как раз нужен был выход на американский рынок. Сделка уже подписана, – сказала Анни, показав контракт.

– Черт возьми, что вы о себе возомнили. Я договорюсь об этой сделке с Танаки!

– Тебе это не удастся. Танаки – человек слова. А потом, после сегодняшнего дня это вряд ли будет иметь значение, если ты вообще будешь работать на Уолл-стрит.

Анни вспомнила, как последний раз была в этом кабинете и как Джил отнесся к ней и к проблемам ее дочери. Теперь она чувствовала, что все, что происходило здесь, было справедливо. Она рассмеялась.

– Господин Джил, кажется, отступает!

Джил побледнел. Ей на минутку стало жаль его. Он был на грани истерики. Но тут Анни вспомнила слова своего отца: «Слабые мстят, сильные вершат правосудие».

– Интересно, как ты себя чувствуешь, потеряв в одно утро семьсот миллионов долларов? Ведь это деньги компании, а не только твои, – спросила его Анни.

– Почему вы делаете это со мной?

– Вспомни Синтию.

У Джила задрожали руки, ему захотелось вскочить и набить им морду. Но они встали и молча вышли из кабинета. Неужели это не сон? Он разорен, потерял все. Его замысел потерпел полный провал. Господи, эти люди разорили его.

Вошла миссис Роджерс.

– Пресс-конференция скоро состоится. Но мистер Лейдер хотел бы сначала поговорить с вами, и другие ваши компаньоны звонили. Они все хотели переговорить с вами немедленно, сейчас они в приемной. Там еще один посетитель, он сказал, что ему тоже необходимо поговорить с вами. Миссис Роджерс замолчала и улыбнулась, Джил почувствовал, что она все знает.

– Что, все с ума посходили? – заорал Джил. – Я не хочу никого видеть!

– Думаю, что вам стоило бы поговорить со мной. – В кабинет вошел Мигель де Лос Сантос. – Нам есть о чем поговорить.

Миссис Роджерс с улыбкой закрыла за собой дверь. Джил замер, как водолаз перед погружением, он вспомнил слова Наполеона, бежавшего из Москвы: «От победы до поражения один шаг».

13

РАЙ ИСЧЕЗ

– Анни, это Аарон. – Она почему-то даже не удивилась, лишь на секунду почувствовала какое-то напряжение. Анни глубоко вздохнула, стараясь не показать минутной слабости.

– Привет.

– Послушай, в субботу, на балу… – Его голос, который она так давно знала, дрожал.

– Да?

– Анни, давай встретимся сегодня. Мне очень нужно с тобой поговорить! – воскликнул он.

– Я не могу, Аарон. У меня очень много дел.

Теперь, когда схватка с Джилом успешно закончилась, ей нужно было завершить кое-какие дела. Она заплатила Джилу за Синтию. И сегодня она собиралась встретиться с двумя агентами по недвижимости по поводу продажи своей квартиры. Но почему все-таки она сказала ему, что занята? Ведь можно было просто сказать «нет» и повесить трубку. Ей совершенно не хотелось слушать его нытье.

– Прошу тебя, Анни. Это очень важно, совсем ненадолго.

Аарон искал Анни в толпе людей, которых в парке в это время было много. После того бала он много думал. Аарон не знал, какие у нее отношения с тем латиноамериканцем, но не винил ее в этом. Теперь он прекрасно понимал свои ошибки. Ему все больше и больше не хватало ее.

Аарон пришел пораньше назначенного времени. Он сказал Лесли, что хочет пройтись, и улизнул из дома. Он подумал: «Теперь я знаю, чего хочу, и, возможно, добьюсь этого». Он заметил в толпе худенькую фигурку Анни.

– Здравствуй, Анни.

– Привет, Аарон.

– Ты прекрасно выглядишь, этот цвет тебе к лицу. Анни рассмеялась.

– На прошлой неделе я прочла где-то, что розовый – враг шика. Но все равно спасибо.

Аарон улыбнулся. Как хорошо снова быть с Анни! Он взял ее под руку, и они вышли из парка. Аарон заметил кафе у зоопарка.

– Хочешь, давай зайдем перекусим здесь?