Бог сумерек

— Нет, — Кореньков рассмеялся, — ты на этот счет не бойся. Они охранники, в частной охранной фирме служат.

— Ага… Здоровые ребята. В “Гекате”, что ли?

— Ну конечно.

— Понятно… — Вася глубоко затянулся, мощно выпустил дым ноздрями. — Игорь и… как там другого, Андрей?

— Сергей.

— А, да, Сергей. А кто Сергей, кто Игорь — я как-то не успел…

— Светленький, тот что повыше, — Сергей. А шатен — Игорь.

Вася кивнул. Взгляд его стал сосредоточенным, остановился на углу окна. Он механически покивал еще несколько раз.

— Да ты не бойся, Василий! — постарался сказать Палыч как можно задушевнее. — Я понимаю, конечно, что напрягаю тебя. Но обещаю, что это недолго. Нам действительно несколько дней бы отлежаться! У нас, понимаешь, напряги в этой самой “Гекате”… я там тоже работаю, по сигнализации.

Вася перекатил взгляд на Палыча. Смотрел задумчиво, сигарета дымилась.

— Н-ну, ты сам понимаешь, я тебе доплачу за беспокойство, — добавил Кореньков к сказанному.

— Ладно, чего там, свои люди, сочтемся. Ты ведь мне тоже хорошо помогал, а я этого не забываю. Ты не думай, что если цыган — значит жулик…

— Да я когда так думал?!

— Ладно, ладно! — Вася засмеялся и похлопал дружески Палыча по плечу. — Ладно, — повторил он и кинул окурок в форточку. — Вы сегодня никуда не суйтесь, сидите дома, а завтра утром я приду.

— Угу… Игорю разве что позвонить, до автомата сбегать.

— Игорю?., ага, ну ладно. Только тоже лучше долго не ходить.

— Да нет, какой разговор. — Палыч сладко потянулся напоследок и швырнул окурок следом. — Что-то Рома твой долго летает!

Не успел Палыч так сказать, как внизу хлестанула дверь и быстрые ноги затопотали по лестнице. Вася заглянул меж перилами.

— Да вот он! Ты, Палыч, прям как в воду глядишь… — Тут он чем-то поперхнулся, закашлялся и кашлял долго, надувался, выкатывая круглые темные глаза. Рома же тем временем вбежал к ним с сумкой, полной продуктов.

— Во! — выпалил он, явно гордясь исполненным поручением.

— Молоток! — похвалил Палыч.

— Ну, давайте. — Вася улыбнулся, но как-то кривовато.

Палыч с Ромой стали подниматься, и когда они уже открыли дверь, Вася вдруг что-то быстро проговорил по-цыгански, на что Рома бойко откликнулся целой словесной очередью, потом сказал Палычу: “заходите”, а Васе: “ладно, пока!”

Пройдя в комнату, Кореньков увидел, что Игорь с Сергеем уже расстелили матрасы и сидят на них. Когда Палыч с Ромой вошли, они оба, как по команде, вскинули головы.

— Тут хлеб, колбаса, консервы, сыр немножко, кефир, булка… — затарахтел Рома, живо сунулся в карман, вынул горстку мелочи, — а вот жетоны, четыре штуки. Сейчас раскладушку принесу. Если чаю захотите или чего там… я тут.

Он в самом деле притащил раскладушку и ретировался.

Сергей энергично поскреб ногтями подбородок и засмеялся:

— Однако субординация тут у них.

— Однако предлагаю подзаправиться. — Игорь вскочил со своего лежбища, принялся вытаскивать продукты. Палыч, у которого при виде съестного слюна заполнила весь рот, устремился ему помогать, да и Сергея просить тоже не надо было. На какое-то время все примолкли, только челюстями усердно работали, прямо зубами рвали хлеб и колбасу. Сергей с усилием открутил крышку у банки маринованных помидоров, крышка звучно чмокнула.

— Ум-м, — промычал он, жуя, — класс! Я, похоже, слона могу сожрать вместе с хоботом! У-у, Палыч, отломи еще колбаски… Черт, я когда и ел-то последний раз, не помню.

— Который час, Палыч? — спросил Игорь озабоченно.

— К восьми подходит… А ну-ка, Серега, дай помидорчики попробовать.

Сергей уже надкусил помидор, рассол побежал у него по руке.

— Ничего, — одобрил он, облизывая пальцы. — Мне, конечно, больше домашний засол по душе, но что уж тут… На безрыбье и рак рыба.

Палыч выудил помидор, потряс его над банкой.

— Ага, — сказал он, — а на бесптичье и жопа соловей!

Так, балагуря и смеясь, мужики ужинали, точно сидели у мирного костерка где-нибудь на рыбалке, и никаких тревог и забот над ними будто бы и не висело. Да они ивправду позабыли о своих делах, так проголодались и устали, что этот сухомятный ужин в пустой комнате стал для них чуть ли не райским отдыхом.

Игорь, впрочем, помнил, что ему надо позвонить. Поев, он со вкусом причмокнул и встал, отряхнул руки:

Всеволод Глуховцев, Андрей Самойлов

— Пойду звякну.

— Недолго, — предупредил Палыч. — Светиться на улице нечего, сам знаешь.

— Знаю…

Слышно было, как Рома открывает дверь. Сергей, кряхтя от наслаждения, растянулся на своем матрасе, сковырнул кроссовки.

— Класс!.. Палыч, дай спичку, в зубах поковырять.

Палыч дал Сергею спичку, а сам подошел к окну, открыл одну створку и закурил.

— Комары налетят, — лениво предупредил Сергей.

— Не налетят, — отмахнулся Кореньков. — До вечера далеко еще.

Сергей пожал плечами, закинул руки за голову.

— Долго мы здесь прокантуемся, как думаешь?

— Откуда же я знаю? — Палыч пожал плечами в ответ. — Война план покажет.

— Ну а ты поднапряги свой дар…

— Нет уж, лучше я его приберегу. Для чего-нибудь более важного.

Палыч отшутился, но на душе у него помутнело. Кошки заскребли. Он смотрел на дорогу, на редкие проезжающие машины. В чем тут было дело? Он нахмурился, сосредоточиваясь, пытаясь понять…

Игорь вышел на крыльцо, остановился, с удовольствием ощутив тихое, умиротворенное, вечернее тепло. Подумал о том, что в такой вечер хорошо бы прогуляться не спеша, особенно хорошо это там, у теткиного дома, среди сосен… С иронией усмехнулся: никогда он не испытывал сантиментов к тому, что у большинства людей называется родным домом, относился к нему как к жилплощади. А тут вот…

Он улыбнулся еще раз и зашагал влево. Дошел до угла и увидел, что к торцевой стене дома действительно прикреплены две красные полукабинки телефонов-автоматов. Снял трубку у ближайшего: работает.

Набрал номер Георгия, установил жетон. Сердце тревожно забилось, Игорь и сам не знал отчего. Раздался гудок, и тут же трубку сняли — звучно щелкнуло.

— Алло! — крикнул Игорь. — Жора?!

Но никто не ответил ему, а через пару секунд зазвучал другой гудок, уже измененного тона.

“Определитель!” — догадался Игорь и тут же недоуменно свел брови: когда он звонил утром, никакого определителя не было.

“Ставит он его, что ли, а потом опять снимает?..” — продолжал недоумевать Игорь, а гудки между тем шли и шли, трубку никто не брал.

Странно. Георгий ведь твердо сказал, что будет вечером дома. Хотя, конечно, мало ли какие дела могут быть у журналиста… И все-таки странно.

Игорь пожал плечами и повесил трубку. Вытащил жетон, подбросил его на ладони. Еще раз пожал плечами и побрел обратно.

— Слушайте, — сказал он вернувшись. — Я не дозвонился.

— Ну, потом позвонишь, — беззаботно бросил Сергей, листая замусоленный журнал “Юный техник” — единственное чтиво, которое почему-то оказалось у Ромы.

Игорь присел на свой матрац, поскреб в затылке.

— Да нет, — проговорил он задумчиво. — Не в том дело. Понимаете, мужики, когда утром я ему звонил, то все нормально было… то есть я позвонил, он просто трубку снял, и все. А теперь сработал определитель…

Палыч, сидевший на раскладушке и сосредоточенно обгрызавший спичку, медленно поднял голову.

— Как ты говоришь?.. — переспросил он. Игорь повторил, как все было.

Палыч внимательно выслушал Игоря, постучал спичкой по верхним зубам.

— Нехорошо, — молвил он. — Нехороший признак, — сморщился так, что глаз не стало видно. — Я не могу пока точно сказать, в чем именно тут гвоздь, но нюхом чую…

Он решил не говорить ребятам о своих предчувствиях. До утра, во всяком случае. Пока стоял у окна и курил, он в самом деле попробовал осторожно подойти к той двери своей души, к которой страшился подойти в течение многих лет. Только попробовал — и едва не покрылся холодным потом, ибо явственно увидел, что за эти много лет дверь не пропала никуда, она даже не запылилась, она стояла новенькая и блестящая, и более того, она с готовностью, с какой-то ядовитой, издевательской готовностью приоткрылась, приглашая его, Александра Павловича, в жуткий мрак — и он поспешно отскочил назад, кажется, он даже отшатнулся от окна, побледнел, оглянулся — но Сергей не заметил.

Когда Кореньков чуть поуспокоился, он вдруг обнаружил, что это его душевное потрясение каким-то образом связано с выкриками старой цыганки, Васиной бабки, у него дома. Она… она прокричала нечто о том самом мраке, в который он, Александр, снова заглянул и в испуге отпрянул.

Он точно знал, что это так.

А почему?.. — конечно, объяснить не мог.

— Ладно, что там. — Он вздохнул. — Давайте-ка отдыхать. День был трудный. Мягко говоря.

— Неплохо было бы сполоснуться. — Игорь брезгливо понюхал свою ладонь.

— Уж это точно! — Сергей оживилсй, бросил “Юный техник”. — Надо думать, что с ванной тут все в порядке?

— Иди спроси у Ромы этого. — Игорь глазами указал на дверь.

Сергей, вскочив, убежал к Роме. Как только он заговорил с Васиным племянником — слышно было, — Игорь быстро повернулся к Палычу и вполголоса проговорил:

— Палыч… Что-то случилось? Ты что-то видел?..

— Да нет, с чего ты взял? — Кореньков удивился очень натурально, даже сам от себя такого не ожидал. — Просто устал, все-таки сам видишь, какая каша заварилась, а ведь я не юноша давно уже… Да и думаю как-никак, это верно. Но уже вряд ли придумаю что, уже мозги отказывают, честное слово. Ну к черту! Давай просто отдыхать. Утро вечера мудренее.

Игорь продолжал какое-то время смотреть на Палыча, потом отвел взгляд, пожал плечами и сказал: “Ладно”.

Тут в комнату влетел радостный Серега:

— Все нормально! Душ работает, можно мыться!..

ГЛАВА 9

Утро оказалось мудренее вечера тем, что Палыч проснулся рано, с каким-то сложным чувством: вроде бы ночь он проспал без всяких проблесков и сновидений, и тем не менее что-то тревожило его и тяготило, неизвестная ему работа свершалась этой ночью — там, за той дверью, куда так жутко было заглянуть… Он только вздохнул тяжко, вспомнив это.

Ребята еще дрыхли без задних ног, да и действительно было рано: едва-едва пошел восьмой час. Воробьи за окном чирикали, как сумасшедшие — так здорово, наверное, 'казалось встречать им новый день. Палыч даже как-то позавидовал глупым пичугам: мне бы, дескать, ваши заботы… Мысль эта насмешила его, он улыбнулся, повернулся на раскладушке и разбудил этим Игоря. Тут же зашевелился и Сергей.

— Ну, все разом восстали, — проворчал Палыч, — сон бежит… Ладно, подъем.

Умылись, сели завтракать, обсуждая, как бы решить проблему с бритьем, но разговор сам собой съехал на вчерашнее.

— Что бы это могло значить? — рассуждал вслух Палыч. — Предположим самое простое: он действительно срочно умотал по каким-то своим делам и поставил телефон на определитель. Возможно ли это?

. — Маловероятно, — отозвался Игорь, ковыряя ногтем мизинца в зубах. — Тогда чего же, когда он дома, выключает определитель, что ли?.. Чушь собачья.

— Да, вздор получается, — признал Палыч. — Тогда другие версии?

— Ты же сам вчера говорил — нехорошо это, — вспомнил Сергей, — что ты имел в виду?

Палыч многозначительно прищелкнул языком.

— Я боюсь, что они, — он многозначительно выделил слово “они”, — уже там. Успели.

— И следовательно… — осторожно подхватил Игорь.

— И следовательно, приятель твой попал в изрядный переплет, — закончил Кореньков.

После этой фразы все примолкли. Лица помрачнели.

— А чего проще, — прервал молчание Сергей, — сходить да позвонить.

— В принципе да, — согласился Игорь, — но позже. Сейчас рано слишком.

— Сперва Ваську подождем, — сказал Палыч.

— Подождали Ваську. Тот явился, как и обещал. Для начала он жестоко отругал Рому, который непростительно долго дрых до его прихода (“Выгребу!!!” — примерно так было обещано), и велел тому “рвать” туда, в Васину квартиру, там ему скажут, что делать… Виноватый Рома рванул исправляться сломя голову, а Вася дружественно улыбнулся и прошел к парням в комнату.

И тут совершенно неожиданно Палыча опять шарахнуло. В мозгу зазвенели тревожные колокольчики. “Берегись! Берегись!” — услышал он, почувствовав, как по всему телу пробежал холод.

Но он сумел совладать с собой, и никто ничего не заметил.

Вася весело приветствовал ребят:

— Здорово! Как спалось?

На это ответствовали, что спалось нормально, и подняли вопрос насчет бритья. Вася сказал, что принесет электробритву, потом начал спрашивать о том, удобно ли им здесь, не залетают ли комары, не жарко ли, не шумят ли соседи…

Кореньков слушал все это и понимал, что Вася несет всю эту чепуху потому, что не знает, как подойти к основному: вызвать его, Палыча, и поведать наедине нечто важное. Он усмехнулся про себя и пришел Васе на помощь:

— Слушай, Василий, у меня к тебе дело есть, как к хозяину. Мы выйдем с ним ненадолго, потолкуем, — обратился он к парням, и те согласно закивали головами. — Пойдем, Василий, поговорим.

— Пойдем, — охотно согласился Вася и вышел в прихожую, Палыч за ним. Вася закрыл дверь комнаты, махнул рукой и устремился в кухню. Кухонную дверь он тоже плотно прикрыл.

— Что-то случилось? — без обиняков спросил Палыч, и Вася так же без обиняков ответил:

— Да, случилось. Дела неважные, Палыч.

— Ну это я еще вчера утром заметил… — пошутил было Кореньков, но Вася нетерпеливо перебил его:

— Нет-нет, Палыч, ты еще не все знаешь! Вчера я не хотел тебе говорить…

— О чем твоя бабка голосила? — лукаво прищурился Палыч.

Вася осекся, вылупился на Палыча. Тот снисходительно ухмыльнулся и подмигнул:

— Не боись, не боись… Просто глаза-то у меня пока на месте, да и мозги тоже. Вася понимающе кивнул:

— Ну да, да… — и повторил: — Я вчера не хотел говорить, перед ночью, но… — Тут он сильно потянул себя за ухо, покряхтел и сказал, достав свое “Мальборо”: — Давай-ка закурим.

Закурили. Вася сделал лирическое отступление:

— Сейчас, если правду молвить, наши гадалки — тьфу, говорить нечего. Так, головы морочат. Но старухи наши — те еще умеют, они и ворожить умеют, и гадать, и предсказывать. И бабка моя умеет, по-настоящему, без дураков. И будущее она может видеть!,.

Палыча так и подмывало брякнуть: “Я тоже могу, не хуже твоей бабки!” — но он, конечно, промолчал. А Вася затянулся несколько раз подряд, замысловато пошевелил бровями и сказал:

— Ну так вот. Как она вышла, вас увидала, так и закричала: “Я вижу, вижу, смерть за ними! За плечами у них смерть, за ними гонится!” — за вами, значит. А особенно, — тут Вася понизил голос, пригнулся к Ко-ренькову и зашептал: — особенно, говорит, у этого — и на Сергея вашего показывает. Я, говорит, вижу, она его совсем уже догнала. Уже клубится мрак над ним, зловещий, грозовой!

От этих слов Палыча пробрала дрожь. Он предчувствовал беду, но все же старался гнать от себя подобные мысли, а Василий выложил их запросто, как дважды два.

Бог сумерек

— Вот так. — Вася отодвинулся и заговорил погромче. — Я уж на ночь вам не стал ничего рассказывать, да и думал: может, путает бабка, чего не бывает… А когда вчера вечером от вас вернулся, стал с ней разговаривать. Она так и уперлась: нет, нет, смерть за ними, и хоть ты тресни!.. А потом…

Здесь Вася снова солидно крякнул — видимо, этот прием сопровождал у него всякий поворот темы. То же, о чем он заговорил потом, оказалось для Палыча полной неожиданностью.

Вот что ему открылось.

Более года назад, весной, в цыганских дворах появился человек — неприметный такой, в скромном костюме, при галстуке. Не тратя времени на расспросы и всякие подобные глупости, он направился к самому главному, тому, кого принято называть цыганским бароном. Причем прошел к баронскому жилищу так уверенно, словно всю жизнь ходил туда в гости. Вошел, вежливо поздоровался, протянул визитку — научный сотрудник института психологии, кандидат наук — и предельно корректно изъяснил, что его, как ученого, интересует весь тот мистический ореол, который сложился вокруг цыган вообще. И он, ученый-психолог, хотел бы, если это, конечно, возможно, ознакомиться с арсеналом применяемых средств…

Человека, имеющего жизненный опыт цыганского барона, чем-либо удивить практически невозможно. Не удивила его и такая просьба. Барон дипломатично ответил, что эти слухи во многом преувеличены, что никаких таких особенных тайн вовсе нет… ну и вежливенько-веж-ливенько постарался сплавить любознательного гостя восвояси.

Гость ушел. Барон тут же дал команду разузнать поподробнее, кто он такой. На следующий же день безошибочный цыганский телеграф донес: да, действительно, работает такой в институте психологии. А кроме того, он работает… где бы вы думали?.. В “Гекате”!

Узнав это, барон несколько встревожился. Он и понятия не имел, зачем частному охранно-сыскному агентству цыганские трюки, но, будучи, разумеется, человеком очень неглупым, тут же сообразил, что эти сыщики наверняка хотят использовать технологии ясновидения. Он поразмыслил, потом собрал тех немногих пожилых цыганок, гадалок и ворожей, которым доверял стопроцентно, хотя тайн их искусства он на самом деле не знал, да и не нуждался в том, чтобы знать. Как уж совещались эти гадалки (в том числе и Васина бабка), чего они там ворожили — неизвестно, но известно одно. Колдовской консилиум категорически заявил барону, что никаких дел с “Гекатой” иметь нельзя. Никаких! Ни малейших!

— Стоп! — перебил Василия Кореньков, но тут же себя притормозил. — А впрочем… ты, конечно, этого не знаешь.

— Палыч, — проникновенно сказал Вася, прижимая к груди растопыренную пухлую пятерню, — убей меня, расстреляй меня, если я знаю, как они угадывают!.. Я думаю, что они сами-то не знают! Просто есть тайны, которые передаются из рода в род…

— Из поколения в поколение…

— Ну да, ну да… А как, что — ну ничего не скажу!

Вот и барон ничего не сказал дотошному психологу. Тот появился еще раз — и опять барон культурно и доброжелательно с ним разговаривал, объяснял, что специально встречался со знающими старухами, и те в один голос заявили, что секретов своих раскрывать не желают, но что сам он считает — —все это по большому счету ерунда, так, понты корявые… Барон был сам психолог хоть куда и прекрасно знал, что ложь убедительна тогда, когда она почти правда и отличается от правды лишь на маленькую, незаметную деталь, которая, однако, изменяет все — примерно так же, как отличается пистолет, поставленный на предохранитель, от того, у которого эта штучка перещелкнута на режим “огонь”.

— И больше этот тип у вас не появлялся? — спросил Палыч.

— Больше нет. Но когда ты вчера сказал, что твои ребята из “Гекаты” и что у вас с ней какой-то напряг, я сразу это вспомнил. Ну, я думаю, дела! Опять эта “Геката” здесь у нас всплывает… Да еще бабка пророчит… смерть за плечами… Да-а, дела-делишки хреноватые. А тут еще лучше, утром, самые свежие новости. Вот, только встал и сразу же узнал, по нашему радио, мол, крутилась тут вокруг да около какая-то незнакомая машина. Зеленая “девятка”. А в ней четыре мужика. Ну, молодые парни. И вида такого, конкретного.

— Думаешь, нас ищут? Из “Гекаты”? Вася пожал плечами.

— Да кто знает. Но…

— Но предполагать всегда надо худшее, — закончил за него Кореньков и улыбнулся. — Логично… И кроме того, вполне вероятно. Вчера Игорь ходил звонить… — Палыч рассказал историю с определителем и добавил: — На определителе номер автомата высвечивается. А уж пробить на компьютере, где автомат находится, — дело плевое.

— Ну вот видишь. — Вася оглянулся зачем-то и Палыч понял.

— То есть ты полагаешь, что нам здесь оставаться небезопасно?

— Да, — ответил твердо Василий и тут же заговорил поспешно: — Ты, Палыч, только не думай… Но Палыч замахал руками:

— Нет, нет, что ты!.. Я тебе только спасибо могу сказать. Если бы не ты, я не знаю, что бы мы делали! Так что никаких проблем нет. Сейчас встрепену парней и сваливаем… Да, кстати! А того мужика, психолога, как зовут?

— Не знаю. Верь слову, Палыч, не знаю! Знаю, что визитку он давал, а что там написано — не знаю.

— Угу… Ну а видеть ты его видел?

— Видеть — видел.

— И какой он из себя?

— Ну, такой… Роста небольшого, волосы светлые, на пробор. Лысоватый чуть-чуть, со лба… — Вася немного затруднился, потому что исследователь действительно оказался на редкость неприметной внешности. Палыч попытался выяснить какие-нибудь если не осо-бые, то хотя бы характерные приметы, но таковых Вася вспомнить не мог.

— Ладно, — Кореньков вздохнул, — что поделаешь… Ладно. Пойду объявлю передислокацию.

Вася, очевидно, чувствовал себя неловко перед Па-лычем, поэтому опять начал чего-то объяснять, но Палыч пресек эти излияния, сказав, что все нормально, что он понимает и чтобы Вася не донимал себя никакими моральными угрызениями. Тогда Вася о чем-то крепко призадумался, на его толстой физиономии выразилось боренье мысли, а потом он решительно произнес:

— Ладно! Вы погодите меня минут десять, я сейчас приду.

И слинял из квартиры. Палыч же прошел к ребятам.

— Полундра, — коротко буркнул он им. — Собираем все свое и мотаем отсюда.

— Что-то случилось? — Сергей нахмурился.

— Нет! — ядовито сказал Кореньков. — Просто мне моча в голову ударила.

— Да будет тебе, Палыч! Что это за муха тебя укусила?..

Палыч и сам спохватился, осадил себя.

— Да-да, — заговорил он виновато, — извините, ребята… Новости не очень хорошие. Похоже, что нас здесь уже ищут. Надо сматывать удочки.

Игорь присвистнул.

— Вот как! Весело… Думаешь, через автомат вычислили?

— Очень может быть.

— И куда нам? — спросил Сергей.

Палыч снова хотел было огрызнуться на него за этот глупый вопрос, но вспомнил Васины слова и прикусил язык.

— Посмотрим, — ответил он коротко. — Давайте-ка собираться.

— Да нам ведь собраться… как голому подпоясаться, — пробормотал Игорь.

Собрали действительно лишь остатки жратвы в пакет, остальное все — на себе. На это им понадобилось минуты три, за это время вернулся Вася.

— Все, мы готовы, — доложил ему Кореньков.

— Да, да, — проговорил Вася, пряча глаза, — ладно… Я вот тут вам кое-что принес…

У него и в самом деле в правой руке была грязноватая хозяйственная сумка, которую Палыч только сейчас заметил.

— Что ж?

— Давайте на кухню, — вместо ответа предложил Вася и повернул туда, парни последовали за ним. Там Вася положил сумку на стол, что-то в ней глухо, железно брякнуло.

— Вот, — сказал цыган и вынул из сумки черный пистолет. Следом за ним тут же вынул второй. — Вот, ребята, это вам. Извините, но больше ничем помочь не могу… Пушки новенькие, не паленые, не ворованные. Все чисто, как в аптеке! И еще две запасные обоймы могу… — С этими словами он извлек из сумки обоймы. — Вот… Берите, берите!

Игорь привычно взял один из пистолетов, выщелкнул обойму.

— Полная, полная, — успокаивающе произнес Вася. — И у другого так же.

Палыч с опаской посмотрел на пистолет, лежащий на столе, потом на тот, с которым управлялся Игорь, и перевел взгляд на самого Игоря:

— Что скажешь? Тот пожал плечами:

— Пистолет ТТ, китайского производства. По китайской терминологии “Модель пятьдесят один”.

— Точно, китайский, — обрадованно подтвердил Василий. — Я же говорю — чистые пушки!

— Ясно! — Сергей схватил второй пистолет, обе запасные обоймы. — Ну все тогда, рвем когти. — Он сунул одну обойму Игорю. — Палыч, тебе придется побыть носильщиком. Мешок с барахлом — на тебе.

— Что же делать?! — Кореньков шутовски развел руками. — Шпак есть шпак.

— Пошли, — скомандовал Игорь, и все устремились к выходу. Когда уже ступали на площадку, Вася добавил:

— Я здесь остаюсь. Счастливо вам.

— И вам того же, — бормотнул Палыч за всех.

Они уже бежали вниз. На площадке второго этажа Игорь сказал негромко:

— Я думаю, сейчас обратно в лес, а там притормозим где-нибудь, мозгами пораскинем.

— Угу, — отозвался Палыч. Вышли на крыльцо.

— Куда? — спросил Сергей. — Влево, вправо?

— Да все равно, — отозвался Игорь. — Пойдем налево, я вчера ходил к автоматам — там прямая тропинка в лес.

Палыч пытался прислушаться к себе, но странно — дар предчувствия как будто пропал. Ничего не чувствовал Александр Павлович Кореньков, ни малейшего дуновения оттуда, никакой близости другого мира, ничего, что он ощущал своим проклятием… Радоваться бы да радоваться! Да не радовалось ему. Так много лет хотелось, чтоб этот чертов дар пропал! Вот он и пропал — как назло тогда, когда пропадать не надо бы… Странно, странно! А самое странное — теперь становилось жалко, что он вдруг потерял дар. Уж хрен бы с ним, оставался!

— Вот, — показал Игорь, когда свернули за угол. — Вон тропинка между гаражами, видите?

— Видим, хорошо, — одобрил Палыч. — Прямо…

Он осекся и побледнел.

На обочине дороги, метрах в сорока от них стояла зеленая “девятка”. Стекла ее были тонированными, ничего не видно, и первой мыслью промелькнула у него такая: “Как же эти чертовы цыгане увидали, что внутри четыре мужика?!.” И лишь вторая мысль: “Вернулся!” То есть дар вернулся. Он не мог даже на миг представить, что это просто какая-то случайная машина.

— Они! — крикнул он. — Бежим! Туда!

И рванул через улицу, как лось, сам от-себя не ожидал такой прыти. Секунда — и он был уже у гаражей. Армейская выучка Игоря сказалась мгновенно — он пулей метнулся к гаражам. А вот Сергей замешкался, остолбенело смотря то на приятелей,, то на машину. Растерялся, что ли?..

— Серега! Беги!! — истошно гаркнул Палыч. Дверцы машины — все четыре враз — легко распахнулись в стороны.

Тут Сергей наконец сообразил, что за беда, и кинулся следом, но четверо парней уже выскочили, и у всех в руках были стволы.

Выстрел с глушителем — не громче, чем ладонью хлопнуть о ладонь.

Хлоп! Хлоп! — два раза.

Игорь обернулся на бегу.

— Серега! — крикнул он с отчаянием,. Сергей лежал на дороге. Игорь сразу понял, что он мертв.

— Палыч, наддай! — выкрикнул он.

До леса оставалось метров десять. Игорь выдернул из-за пояса ТТ. Рванул затвор. Щелк-щелк! — дослал патрон.

— Беги, Палыч! — повторил Игорь и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Четверо влетели в проулок все сразу, не таясь: уверенные, наглые — им оставалось расстрелять двух беззащитных человек, легко, как мишени.

“Ну получай, гниды!” — с холодной яростью приговорил их Игорь.

Выстрел! — и первый кувыркнулся в пыльную траву.

Выстрел! — и второго размазало по стенке гаража.

Но реакция у тех была отменная. Двое метнулись в стороны — как не было их в проулке. Игорь в три прыжка догнал Коренькова.

— Вправо! Вдоль гаражей! — А когда они промчались метров двадцать, скомандовал: — Теперь сворачивай! — И они ломанулись сквозь кусты, круша ветки, обрывая листья. Палыч упал, но тут же вскочил и несся сквозь лес не хуже молодого тренированного своего соратника, чья спина мелькала прямо перед ним.

Ему казалось, что они бегут куда глаза глядят, но Игорь все делал четко. Он понимал, конечно, что те ошарашены, никак не ожидали, что их так жестоко отметелят, и что у них с Палычем колоссальное психологическое преимущество и надо его использовать на всю катушку. Профессионально двигаясь в лесу, он исключительно грамотно отсекал возможное преследование, и даже когда стал уверен в том, что догнать их будет невозможно, еще некоторое время продолжал углубляться в лес, лишь малость сбавив темп. И только потом, когда в этом меньшем темпе они одолели около километра, он успокоился.

— Ну… все! Не найдут. Привал!.. Палыч!.. Палыч!.. Па-алыч!..

Но Палыч как рухнул наземь, так ничего и не видел, не слышал, только дышал, хватал ртом огромные куски воздуха и жадно глотал их: все-таки водка, “Прима”, пиво каждый день — не шутка.

Игорь привалился спиной к клену, пистолет положил рядом, стволом в сторону. Закрыл глаза. Он тоже дышал тяжко, его грудь вздымалась, он старался отрегулировать дыхание… Открыл глаза и увидел, что Палыч тоже более или менее оклемался, приподнялся на локтях.

Они посмотрели в глаза друг другу.

— Что… с Серегой?.. — все еще дыша обрывисто, спросил Палыч и тут же закашлялся.

— Готов, — ответил Игорь хрипло и опять смежил веки.

Помолчали. Слышно было лишь их дыхание. Потом Палыч спросил:

— Ты видел?..

— Да. — Игорь не открыл глаза. — Убитых мне видеть доводилось, к несчастью. Сразу видно: покойник лежит, сознание потерял или просто пьяный… Ч-черт! — скрипнул зубами он. Открыл глаза. — Ведь это я сказал, а, Палыч?! На крыльце, помнишь? Серега спросил: куда нам идти, налево, направо?.. А я сказал: налево. Вот и сходили… налево. Повернули бы вправо, и был бы жив…

— А, брось! — Палыч даже рукой махнул, как смог в таком положении. — Налево песнь заводит, направо сказку говорит… все равно ничего не изменилось бы! Между прочим, на крыльце ты сказал не “налево”, а сказал: “все равно”. А Серега, если хочешь знать… Жалко, конечно, парня, но… Знаешь, что мне Васька тогда говорил? Ну вот когда мы с ним на кухне шептались?.. — И Палыч рассказал Игорю все о бабкиных прорицаниях.

Игорь не удивился.

— Судьба, значит? — спросил он спокойно.

— Не знаю. — Палыч покривился. — Насчет судьбы… вопрос такой…

— Слишком философский, — помог ему Игорь.

— Ну да, — согласился Палыч.

Игорь задумчиво покивал. И сказал неохотно:

— Выберемся из этой передряги — схожу в церковь, закажу по Сереге службу. Заупокойную.

Палыч повел бровями и плечами, неопределенно так, как человек широко мыслящий. Вслух же вымолвил такое:

— Выберемся… выберемся ли?..

Игорь шевельнул лопатками, поморщился, встал, стянул с себя ветровку, затем и рубаху. Аккуратно разложилих на кустах подлеска.

— А как твое ясновидение, Палыч? — поинтересовался он. — Выберемся?..

Кореньков серьезно подумал.