- Да.
      - Как он объясняет свое участие? Как выглядел?
      - В общем жалко... Это что, уголовно наказуемо?
      - Не знаю.
      Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:
      - Слушаю... Да, Володя... Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж, зайдите... Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть... - Положив трубку, Костюкович сказал сестре: - Ко мне сейчас придет один пловец, Володя Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.
      - Я буду мешать?
      - Ну что ты!..
      Покатило явился минут через пятнадцать.
      - Быстро вы, - сказал Костюкович, открыв дверь.
      - Меня знакомый подвез.
      - Проходите.
      - Вы один дома? - спросил Покатило, когда вошли в комнату.
      - И сестра. Она у себя. Но у меня от нее секретов нет, - ответил Костюкович, гадая, что привело парня.
      - Ну хорошо, - Покатило сел. - Доктор, вы точно знаете, от чего умер Юра Зимин?
      - Я-то знаю. Точно знаю.
      - От чего?
      - У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.
      - Что такое васкулит?
      - Поражение стенок кровеносных сосудов.
      - А отчего оно бывает?
      - Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное, почему это случилось у Зимина?
      - Да.
      - Он принимал анаболические стероиды.
      - Это что, опасно? Они ядовитые?
      - Это очень хорошее лекарство, Володя. Но если его принимать длительно и в неумеренных дозах, стероиды из лечебных препаратов превращаются в убийц, - старался попроще объяснить Костюкович. - Почему тебя это заинтересовало вдруг?
      - Больно они суетились в этой истории.
      - Кто?
      - Гущин, Туровский, Алтунин... У нас кто хорошо плавает? Тот, у кого в кармане аптека.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?
      - Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.
      - С чего вы поняли?
      - Один умный человек объяснил.
      - Спортсмен?
      - Нет, профессор... У Зимина был бурсит.
      - Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.
      - А потому же: у того, кто долго принимает стероиды, травмы очень плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже свищ образовался... Ты тоже сидишь на допинг-препаратах? - Костюкович в упор посмотрел на Покатило.
      - Туровский мне балду гнал, мол, пей, это витамины. Название не говорил. Но я спер одну коробочку, показал знакомому аптекарю, там по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе: "Все, Володя, теперь ты допинговый мастер".
      - Все спортсмены сидят на стероидных допингах?
      - Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем лидеры. Многие олимпийцы, сборники.
      - Значит, Гущин и Туровский...
      - Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих дальних городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому что и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.
      - Смотри, как поставлено! - удивился Костюкович.
      - А вы думали!
      - Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?
      - А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете. Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с собой этот блокнотик.
      - И много они платят продавцам за допинговые анаболики?
      - Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш на престижных соревнованиях - это шмотки фирмовые, видики, музыкальные центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо золотить мохнатые лапы на самом верху.
      - Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?
      - Горит на этом в основном середняк. Наш Туровский такие графики лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист. Во всяком случае у него и Гущина не было ни одного прокола. Тут даже на денек ошибиться нельзя - влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить "химией", но по графику, так, чтобы к началу Европы я уже был "чистый". А в Будапеште соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения на "химии", значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль. Теперь, когда они решили, что на Европу я не тяну, "химию" мне не дают, могу, значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают мои возможности, знают, что в Будапеште я и без "химии" справлюсь. Там сильных соперников не будет. До сборной я ведь был вообще "чистый". Одно из условий, чтоб стать сборником - быть "чистым".
      Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.
      - А что у вас делает Алтунин? - спросил Костюкович.
      - Это - "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он мастер с помощью катетера "выкачивать" мочу спортсмена, а "закачивать" чистую, донорскую. Все - за пять минут в раздевалке, и - пожалуйста, берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.
      - А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!
      - Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все, что везется оттуда - фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А если уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть, могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут со дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки нужны! И берут они "на лапу" густо.
      - Откуда вы подробности эти знаете, Володя? - спросил терпеливо слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец, не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему выговориться.
      - Давно верчусь в этом казане... Насмотрелся, наслушался от олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых... В них только и разговору - про все это да про "химию"... Вот она наша "аптечная" сила, он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие таблетки.
      - Это дал вам Туровский?
      - Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать! Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел он... Это новинка.
      - Я знаю, - сказал Костюкович.
      - Откуда?
      - В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они взяли этот анаболик, Володя?
      - У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью как-то достали... То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока не вернусь из Будапешта.
      - А потом?
      - Потом делайте, что хотите.
      - Они же вас выгонят, Володя.
      - Плевать. Уйду. Я уже решил!
      - Куда? Чем станете заниматься?
      - Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам бабки - возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется. Ну, вот, все, доктор, - он встал. - Заговорил я вас.
      - Ничего, Володя, спасибо...
      После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем крикнул сестре:
      - Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.
      - Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, - отозвалась сестра из другой комнаты...
      На звонок открыл сын Левина Виталик.
      - Отец дома? - спросил Костюкович.
      - Дома. Заходи.
      Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков и стоял пузырек с клеем.
      - Садись, Марк, - поверх очков глянул Левин на Костюковича.
      - Чем это вы заняты? - спросил Костюкович.
      - Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция дурацкая, а внук требует, - он отложил ножницы, снял очки. - Чем кончилась история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?
      - Да. Обошлось, все в порядке.
      - Ну и слава Богу.
      - Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате - поражение стенок кровеносных сосудов, а в итоге - смерть от инсульта, скажите, это подсудное дело?
      - В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень веские доказательства... Что они давали спортсмену, какой допинг?
      - Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных дозах и определенный срок, оговоренный врачами, - Костюкович рассказал все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. - Я хочу обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?
      - Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим неповадно было. Но... Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, Левин поскреб щеку.
      - Почему? Тут все ясно!
      - Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал. Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить. Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.
      - Знаю. Вот это. Узнаете? - Костюкович вынул из кармана зеленый маленький туб.
      - Где ты его взял? - удивился Левин.
      - Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.
      - Ягныш?! - подхватился Левин. - Это ты мне приятную новость принес! Ну-ка посиди, - он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону, завертел диск.
      - Иван? Это я, - сказал Левин. - Чем занят?
      - Пылесосю ковер, - отозвался Михальченко.
      - Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".
      - Чего это вы вдруг решили?
      - А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно, есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты начальника таможни Борового знаешь?
      - Кима Петровича? Конечно, знаю!
      - Позвони ему, может, он еще на работе, а нет - домой. Попроси, чтоб он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.
      - Добро...
      Левин вернулся к Костюковичу.
      - Слышал? - спросил он.
      - Да, но ничего не понял, - ответил Костюкович.
      - Некоторое время назад на таможне была конфискована картонная коробка с упаковками этих анаболиков, - указал он на зеленый туб. Поскольку именно это лекарство не значится в разрешительном перечне и реализации через аптечную сеть не подлежало, но должно было быть актировано, т.е. уничтожено в присутствии представителей объединения "Фармации", налоговых органов и таможни. Но за день или за два, не помню, коробка была похищена с одного из складов "Фармации"... Может, поужинаешь с нами? Выпьем по сто граммов. У меня есть спирт, настоянный на облепихе, еще с прошлого года.
      - С удовольствием.
      - Виталик, - позвал Левин сына. - Скажи маме, пусть поставит картошечку в мундирах, сварит сосиски, ты открой банку сайры и банку баклажан по-армянски. Хлеб в доме есть? Может, Иру позовем? - спросил он у Костюковича. Она давно у нас не была.
      - У нее настроение плохое, не пойдет...
      Минут через двадцать позвонил Михальченко:
      - Ефим Захарович? Борового я поймал еще на работе. Он как раз собирался уходить. Немножко кочевряжился, мол, поздно уже, устал, жрать хочет. Но когда я ему сказал, что дело важное для них, а не для нас, да еще связано с Ягнышем, согласился. В общем коробка с лекарствами была задержана до выяснения у врача команды пловцов Туровского Олега Константиновича.
      - Ясно, - сказал Левин. - Завтра утром я поеду к Боровому с подробностями насчет Ягныша. Пусть добивают его. Он и в этом деле был наводчиком. А шоферюга с "Фармации", который развозил в тот день лекарства с этого склада по аптекам, наверное, за хорошую взятку согласился упереть ящик для господ спортсменов... Теперь все в порядке. Будь здоров, прости, у меня гость...
      - Коробку из-за границы вез Туровский, - сказал Левин Костюковичу. Остальное, надеюсь, ты понял...
      Через полчаса они сели ужинать, все еще обсуждая происшедшее.
      - Бардак, - сказал Костюкович, очищая кожуру от картофелины и дуя на пальцы.
      - Бардак, - согласился Левин. - Причем плохой бардак. Но, к сожалению, это тот случай, когда бандершу не уволишь... Что ж, поехали! он поднес свою рюмку с разбавленным спиртом к рюмке Костюковича, чокнулся, выпил, крякнул. - Хорошо!..