Грозные границы - Реквием по завоевателю

      — Да.
      Макрофт смерил его последним взглядом, исполненным враждебности. Затем коротко кивнул и бросил:
      — Главное, чтобы вы это понимали и помнили, дивизионный командир.

***

      Гретта сняла небольшую комнату в армейских бараках, которая специально предназначалась для личного состава, останавливающегося здесь транзитом. В комнате была спальная платформа, туалет, душ, компьютер связи и небольшой рабочий стол. Несмотря на всю свою взбудораженность после визита к Макрофту, Синка сморил глубокий сон как раз в самой середине его рассказа о крутом повороте судьбы.
      Гретта во сне пошевелилась и задела Синка. Он тут же вскочил, ожидая, что придется или отстреливаться, или продолжать наступление. И только осознав, что он находится в полной безопасности, Синк глубоко вздохнул и вновь откинулся на подушку.
      — Не понимаю, — потягиваясь, проговорила Гретта. — Все произошло так быстро… Невероятно…
      Синклер несколько раз моргнул и протер глаза. Синеватое свечение, проникавшее через окно в комнату, указывало на то, что на дворе стоит ночь. Он взглянул на часы и зевнул.
      — Да, для меня все произошло неожиданно, — проговорил он задумчиво. — На самом деле я оказался в воронке политического водоворота не случайно. Была какая-то причина, известная, впрочем, только императору. Но, черт возьми, что они затеяли? Зачем? Ведь сейчас не самое спокойное время на Тарге для столь резких политических маневров.
      Ее легкие пальцы скользнули по его руке, покрытой шрамами. В глазах девушки была задумчивость и участие.
      — И что ты теперь собираешься делать?
      — Любить тебя… И стараться изо всех сил.
      — У нас еще есть полтора часа, — проговорила она заговорщическим тоном, склоняясь над ним и целуя его в плечо. — Мы оба были такими усталыми, что рухнули спать и даже не взглянули друг на друга. Но теперь-то, я думаю, мы можем с тобой проверить, какова любовь на чистой спальной платформе, а?
      Он кивнул и обнял ее. Их губы слились в крепком поцелуе…
      Потом, когда они, истощенные любовью, лежали на спинах и смотрели в потолок, каждый думал о своем. Синклер медленно водил пальцем руки по изгибу левой груди Гретты и снова и снова возвращался мыслями к своему странному и головокружительному назначению. Еще какие-то три месяца назад он был робким рядовым, впервые понюхавшим порох. А сегодня, — совершенно внезапно, — император произвел его в командиры Первого Тарганского! Теперь над ним было только два человека: Тибальт и министр обороны. А что ему делать с Макрофтом, который может существенно помочь ему, а может и шею свернуть, в зависимости от того, как повернутся события.
      — Мне нужно выиграть войну, когда одной ногой я стою на тающем льду, а другой — в открытом космосе. Черт возьми, во всем этом, по-моему, очень мало смысла.
      С этими словами он ударил по спальной платформе кулаком.
      Гретта крепче прижалась к нему.
      — Я сомневаюсь, что в пределах империи найдется еще хоть один человек, которому было бы под силу справиться с этой дилеммой так блестяще, как справишься ты.
      Синклер слабо улыбнулся в знак благодарности за слова одобрения, а сам попытался вспомнить из истории подобные случаи. Он медленно перебирал в памяти тех мужчин и женщин, которые попадали в столь же затруднительные положения. Какова была их судьба? Многие оказались обыкновенными жертвенными овцами. Выжить удалось немногим.
      Выживет ли он?
      Постепенно в его сознании начал формироваться план.

***

      Его Святейшество Сасса Второй, Божественный Свет, был не в духе. В плохом настроении был адмирал Джакре. Это не предвещало для Майлса Рома ничего хорошего.
      Покои Его Святейшества были не менее чем в сто шагов длиной, с высокими потолками, которые переливались медовыми оттенками Сассанского солнца — результат эффективного действия волокнистой оптической системы, которая отражала свет наподобие радуги. Покрытые жемчужной крошкой стены слабо мерцали, а лепнина из чистого золота, выполненная искусными мастерами, горела, словно огонь. Пол покрывал толстый незианский ковер с пурпурными волнами-разводами.
      — Командир даже не пожелал увидеться с тобой? — спросил Его Святейшество. Любой другой на его месте изумленно приподнял бы брови. Но у Его Святейшества не было бровей.
      И вообще, если честно, Сасса Второй выглядел жалко. Это была гора мяса, в которой жир выступал на первый план, а мышцы, если и были, никак себя не проявляли. Сасса не знал, что такое пешая ходьба. Он передвигался только на антигравах. Во-первых, его сердце, привыкшее к постоянному покою, не выдержало бы напряжения самостоятельного передвижения. Во-вторых, силы в его ногах хватало только на то, чтобы перековылять из одного антиграва в другой, когда это было крайне необходимо. Или в ванную и обратно.
      — Божественный, у меня нет никакого разумного объяснения. Подождите… Кажется, я вижу объяснение в ваших глазах! Речь идет не только обо мне, не так ли? Стаффа не пожелал увидеться с Или Такка?
      Сасса склонил набок свою безволосую голову, что должно было, видимо, означать подтверждение догадки Майлса. Его бледный череп в причудливых бликах отражал сияние потолков. Бесцветные глаза, почти полностью заплывшие жиром, равнодушно взирали на Майлса, как будто это был обыкновенный бифштекс и Сасса размышлял: съесть его или выбросить? Затем он сцепил свои толстые руки в замок. При этом по всей комнате забегали зайчики, отраженные многочисленными перстнями на жирных пальцах.
      — А тебе не приходило в голову, что тебя обвели вокруг пальца? Что реакция Или могла быть обманом, попыткой ввести в заблуждение?
      Майлс облизал пересохшие губы и покачал головой. Яростный взгляд Или все еще продолжал обжигать его при воспоминании о нем…
      — Нет, Божественный. Клянусь, здесь что-то не так. Назовите это.., предчувствием. Я могу с уверенностью сказать вам, что Или Такка взбесилась. Схитрить тут невозможно. Это была настоящая ярость, настоящий испепеляющий гнев. Скайла Лайма встревожилась и напряглась. С чего ей так волноваться, если нужно было просто сообщить нам о том, что Компаньоны расторгли договор? Не с чего, по нашему мнению.
      — Даже если Скайле на спину прыгнет целая свора адских псов, она и то не будет встревожена, — вмешался в разговор адмирал Джакре, стоявший в сторонке. — Божественный! Разведка доносит, что произошло нечто после того, как Стаффа поговорил с Претором. Когда он убивал микленского лидера, его поведение казалось каким-то странным… Он снес ему голову, но при этом так разволновался… Словом, такие эмоции раньше были не свойственны Командующему. Меня также беспокоит размер того вознаграждения, которое он заплатил.
      — Уж не вам жаловаться! Клянусь Божественным, он заплатил выкуп за планету, — проговорил Майлс, нервно дернув руками.
      — Именно, — рассудительно согласился Джакре. — Принимая во внимание его сокрушительный успех, стоит ли вообще давить на Стаффу ради такого тривиального дела, как убийство претора? Нет, это словно… Словно самонаказание.
      Его Святейшество Сасса Второй раздраженно проворчал:
      — Вам очень весело, адмирал. Мне нет. Компаньоны начали действовать еще до того, как мы подготовились. Их операции принизили роль наших элитных штурмовых подразделений в микленской кампании. Когда мы наконец-то прибыли на место, там уже все было кончено.
      Джакре бросил на Майлса беспокойный взгляд.
      — Однако, — продолжал Сасса, — я готов забыть оскорбление раз и навсегда. Великодушие — одна из характеристик Божественности. Тем временем, Майлс, я прошу тебя скоординировать усилия наших разведслужб. Мы знаем, что в настоящее время в Риги какие-то свои проблемы с Таргой. Мятеж усиливается там, словно божественный ветер. Следи за событиями. И выясни, почему Стаффа отверг договор!

***

      Оказалось, что отыскать пилота ЛС ничего не стоило.
      Скайла прибыла на орбиту Этарии. При помощи фальшивых бумаг ей удалось пристроить свой корабль в зоне парковки и перебраться на челноке на основную станцию. Как и всякий уважающий себя космический порт, порт Этарии был полон слухов. Потолкавшись среди людей, Скайла вскоре имела на руках всю необходимую информацию для того, чтобы отыскать злополучного пилота ЛС.
      Она наткнулась на него в одном из переполненных и шумных баров в стороне от главных корабельных доков.
      — Не знаю, — сказал пилот Скайле и развел руками. Затем он склонился над своим полуопустошенным стаканом и покачал головой. — Я помню, что вошел в док Итреаты. Потом… Потом я вошел в док на Этарии! У меня был график, который накрылся… И теперь я получил временную доставку в связи с началом расследования, которое проводится императорским транспортным управлением. Моя лицензия аннулирована до тех пор, пока они не прибудут сюда и не отвезут меня домой, где продолжится выяснение всех обстоятельств.
      Его речь была невнятна из-за того небольшого количества митола, которое Скайла успела подсыпать в его стакан «для красноречия».
      — Все это звучит очень необычно.
      — Да, — кивнул головой пилот и вновь обратил на нее смутный взгляд. Течение его мыслей резко переменилось, когда он пригляделся к ней повнимательнее. — Слушай, что ты сегодня делаешь вечерком, а? Я могу угостить тебя хорошим ужином. А хочешь… Тут устраивают веселые шоу. Позднее мы могли бы… Тут у меня есть одно…
      Она изо всех сил попыталась изобразить на своем лице выражение самого искреннего сожаления.
      — Меня ждет здесь муж. Он работает тут, хочет заключить торговый договор. Предложил встретиться, раз уж я прилетела. Я, правда, не могу остаться.
      Пилот ЛС обреченно кивнул.
      — Ну вот, я так и знал. Даже с девчонками мне сегодня не везет…
      Скайла с улыбкой поднялась. Она хлопнула его ободряюще по плечу и вышла из шумного бара, планируя больше нигде не задерживаться, и направиться к месту стоянки пассажирских челноков.
      Стаффа был большим умницей.
      Скайла долго толкалась в шумной толпе, терпеливо ожидая своей очереди. Ее красивое белое платье сверкало на свету, подчеркивая ее белокурые волосы и лазурные глаза.
      Не без труда она отыскала свободное местечко, села, пристегнулась и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла, пытаясь сосредоточиться на рассказе пилота. Компаньоны обладали всеми возможными дорожными документами с риганской печатью, так что Стаффа, имея их на руках, мог отправиться куда угодно. Он мог даже купить себе пропуск в другой мир, не ступая ногой на Этарию… Впрочем, она не могла позволить себе вот просто улететь, не проверив, на планете он или нет. А вдруг?
      Загорелись лампы, и через секунду челнок отошел от причала.
      Несмотря на всю свою ловкость, Стаффа кар Терма не мог не оставить после себя следов. У нее займет максимум два дня выяснение вопроса, появлялся ли он на Этарии или нет. В случае неудачи она сразу возьмет курс на Таргу — конечный пункт.
      Скайла не могла сдержать улыбки, вспомнив о нем. Перед ее взором достаточно ясно проявилась его крепкая нижний челюсть и умные серые глаза… Такого человека запомнишь хотя бы по его осанке: агрессивной, величественной и командной.
      В то же время она отдавала себе отчет в том, что Стаффа принадлежит к той категории людей, которые привыкли оглядываться на дорогу, которую прошли, чтобы выяснить, не двигается ли кто-нибудь в их кильватере? Если она будет слишком навязчиво расспрашивать, ему это тотчас станет известно. Но он — и это было хуже всего — не станет интересоваться личностью своего преследователя, а просто исчезнет. Испарится.
      «Он большой ловкач. Но и я должна действовать хитро».
      Ей пришло в голову, что ее запомнят по роскошному белому платью, которое в любом месте будет бросаться в глаза. Еще бы! Ведь чтобы сшить такое, этарианке придется работать в течение трех лет.
      Наконец, челнок приземлился в главном космопорте. Люди стали потихоньку пробираться к выходу. Она заперлась в туалете.
      Убедившись, что здесь ее никто не потревожит, Скайла расстегнула дорожную сумку. Она сняла с себя сверкающее газовое платье и посмотрела в зеркало на боевой скафандр. С гримасой отвращения она стянула его и упаковала в особый пакет. Затем она порылась среди вещей и выбрала стандартное коричневое платье, материал которого издали смахивал на буйволиную кожу. Под него она навесила тяжелую портупею с оружием. Пояс пришлось завязать сразу под грудью, чтобы доспехи не выпирали. Портупея холодила кожу. Распустив косу, Скайла подвязала волосы шарфиком, который обычно используется от москитов.
      Типичная риганская туристка! Застегнув сумку, она вышла из туалета и присоединилась к уже реденькой цепочке пассажиров, покидающих челнок.
      Едва оказавшись на городских улицах, Скайла сразу же заскочила в первый попавшийся магазин и купила там себе самое затрапезное платье из всех, что могла найти. Когда она вышла снова на улицу, никто не узнал бы Скайлу Лайма, заместителя Командующего Компаньонов.
      Портупея была довольно тяжелой и доставляла неприятности. Но Скайла, естественно, не подавала вида. Наоборот, она чувствовала себя раскрепощенной, обменивалась вульгарными жестами и словечками с уличными торговками, отшивала назойливых сводников и продавцов наркотиков… Ее душа пела, настроение было прекрасное.
      «Так мало изменений за последние тридцать пять лет!»
      Скайла чувствовала себя здесь как дома. Ей ничто не стоило подладиться под ритм шумных улиц, потому что она ощущала его сердцем. Под ногами кипела пыль, но она знала, что это не просто пыль — это земля. И не просто земля… Отсюда выходят корни человечества. Улица не изменилась. Ее окружала настоящая человеческая реальность. Она знала, что ничего не может быть реальнее этих шумных продавцов штучного товара, дерущихся разносчиков, кочанов капусты, выставленных на всеобщее обозрение, одежды, специй…
      — Как дела, крошка? — услышала она за спиной голос.
      Скайла обернулась и увидела, что к ней подстроился высокий и крепкий мужчина с густыми черными усами.
      — Давно тебя ублажали в последний раз? Твое нежное тело, как я погляжу, соскучилось по порции здорового удовольствия.
      Он весело улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Усы его забавно топорщились.
      — Чего? — развязным тоном переспросила она. — Ты всерьез думаешь, что я подпущу твой паршивый петушок ближе чем на метр к моей нежной киске? Возвращайся лучше туда, откуда сбежал. Врачи заждались!
      Она проговорила все это и сама удивилась тому, как легко вспомнила старый добрый фамильярный стиль уличных разговоров.
      Он довольно хохотнул.
      — Если ты передумаешь, малышка, меня легко будет отыскать. Спроси Никлоса — любая собака прогавкает.
      — Посмотрим, хватит ли у меня места для твоей фамилии в конце моего списка, — с улыбкой отозвалась Скайла. — Только, насколько мне помнится, он такой длинный, что ты раньше состаришься. Скажи-ка мне лучше одну вещь. Где осядет денди Наб, если захочет уйти на дно временно, а?
      — Скажу за поцелуй.
      — Черт с тобой, мальчик.
      — Квартал Храма, — ответил он и склонился, чтобы принять заработанный приз.
      Она коротко чмокнула его в губы, сразу же уловив запах чеснока и мяты. Повернувшись, чтобы идти дальше, Скайла прибавила:
      — Не пропадай. Никлос. Если у меня провернется одно дельце, я, возможно, захочу тебя отблагодарить.
      — Ловлю на слове, красавица! — крикнул он на прощание и исчез в дверях ближайшего бара.
      «Улица осталась такой же, — подумала она. — И мужчины остались такими же. Ну, теперь-то я найду дорогу к Стаффе.»

***

      На Каспу опустились вечерние сумерки, а вместе с ними и влажный туман, который накрыл дома, окружил дымкой уличные фонари. Он был очень плотным и окутал спящий город влажной ватной пеленой, осев в низких местах лужами и наполнив промозглостью темные переулки.
      В старой части города вода ручейками сбегала с мокрых крыш, с шумом неслась вниз по водосточным трубам и выплескивалась на мостовую, собираясь в многочисленные маленькие лужи между булыжниками. Эти старые кирпичные дома пережили и войну, и время. Между ними, изгибаясь вправо и влево, вверх и вниз, тянулись мощеные узкие улочки и переулки.
      В городе воцарилась тишина.
      Вдруг в одном особенно темном переулке хлопнула дверь и послышался дробный стук быстрых шагов.
      Через несколько секунд дверь хлопнула вторично и ночной воздух всколыхнулся от крепкого ругательства.
      — Арта! — позвал зычный, густой мужской голос. Затем по мостовой узкого переулка застучали более тяжелые шаги.
      В туманной влажной дымке скользнула юркая тень.
      Арта Фера показалась в переулке и перебежала на противоположную сторону улицы. Вот она метнулась в одном направлении, затем в другом. Наконец, забежала за мусорный контейнер и, притаившись там, слилась с темнотой ночи.
      Из узкого переулка выбежал Бутла Рэт. Он мотнул головой сначала направо, потом налево, пытаясь уловить во тьме малейшее движение.
      — Арта? Вернись! — крикнул он в обступавшую его ночь. — Нам надо поговорить. Я должен объяснить…
      Еще раз выругавшись, он плюнул себе под ноги, рубанул рукой воздух… Затем вдруг вроде что-то привлекло его внимание, потому что он резко повернул голову направо и потом бросился в ту сторону бегом.
      Когда вдали затих топот его шагов, Арта Фера, пошатываясь, поднялась на ноги и пошла в противоположном направлении. Она повторяла дрожащим голосом: Не могу… Любить.., не могу… Господи, что со мной? Не могу любить… Бутла, я.., не могу…
      Она исчезла во влажной туманной пелене, и только, еще некоторое время из темноты доносился звук сдавленных рыданий.

Глава 13

      Рядовой Кайрос дрожал всем телом в холодной каспанской ночи. Но дрожь объяснялась вовсе не холодом, как не объяснялась им и нетвердость в ногах. Он шел, слегка пошатываясь, во влажной мгле и не видел, что находится от него в пяти метрах впереди. Темные улочки старой Каспы, которые, конечно, являлись поистине достопримечательностями города, в ночное время нервировали Кайроса. Капрал Ксикс мог дать ему пинка или зловеще подмигнуть, но Кайрос все-таки боялся капрала неизмеримо меньше, чем каспанских ночных улиц. Они таили в себе какую-то опасность…
      Каспа, крупнейший город из всех, которые до сих пор приходилось видеть Кайросу Эпосу, гипнотизировал и парализовывал его страхом и зловещими предчувствиями. Рядовой не знал порой, куда деваться от мрачного великолепия. Звуки, которые свойственны были этому городу, и места, которыми он славился, насторожили солдата в тот самый момент, когда сюда высадился Второй дивизион, в котором он служил, впрочем, он не мог скрыть и своего восторга. И вообще, вербовка, которая так вначале страшила его, обернулась целым морем новых впечатлений и восторгов, которых он не испытывал бы и за всю жизнь у себя дома.
      Его товарищи по оружию звали его не иначе как болваном. И он не мог им ничего возразить. Но не соглашался в душе со своим прозвищем. В самом деле, что с того, что он не умел читать? Многие солдаты были неграмотны. Что с того, что он не видел в своей жизни до сих пор ничего, кроме болот Рипарии?
      Вот капрала Ксикса не интересовали такие пробелы в личности рядового. Он взял его под свое крыло и показал ему способы взаимодействия двух, казалось бы, несовместимых миров: военного и гражданского.
      Когда в дом пришла повестка о вербовке, отец побледнел, как сама смерть. У него вообще было мужественное лицо, но в ту минуту оно исказилось и стало жалким. Он сел прямо на стол, не подозревая, что именно его поведение напугало Кайроса до полусмерти. Гораздо больше, чем сама повестка. Чего папа испугался? Он испугался при одном виде повестки, которая означала начало службы его сына Кайроса в риганской армии?
      — Служи хорошо, сын. Не теряй достоинства и поступай всегда по божеским заповедям, слышишь?
      Умоляющий голос отца до сих пор стоял в ушах Кайроса и.., смущал его до глубины души.
      Папа, конечно, не одобрил бы того, чем сейчас занимается он для своего капрала Ксикса.
      Поступать всегда по божеским заповедям! Легко сказать! Да как сделать? Только за десять последних дней работы на капрала Кайрос заработал столько, сколько отец никогда не получал и за год непрерывной охоты на пушных зверьков в родных болотах! Скоро он пошлет маме и папе достаточно денег, чтобы им хватило на новый дом.
      Почему он должен стыдиться своей работы? Ведь капрал всегда говорил ему, что это тоже своего рода охота.
      Сомнение легким перышком коснулось сознания Кайроса, пощекотав его совесть. Папа был бы в ужасе. Но, черт возьми, за эту работу хорошо платили!
      За его спиной, в темноте, вода стекала по темным кирпичам стен и шумно стекалась в лужицы. Кайрос вздрогнул. Господи, ну почему капрал выбрал именно этот зловещий район города? Всем известно, что риганских солдат до сих пор убивают по ночам в городских предместьях, если они гуляют в одиночку.
      Кайрос прислонился к грубой влажной кирпичной стене крайнего в переулке дома и осторожно выглянул на затененную улицу. Нет, пусто. Сегодня, пожалуй, не самая удачная ночь. Дай бог поймать двух-трех до утра.
      Улица была длинная и вдали терялась во тьме. На него взирали черные глазницы разбитых окон. Лишь некоторые из них закрывались ставнями. Кайросу чудилось, что из темноты за ним кто-то присматривает, следит за каждым его шагом, готовясь к смертельному прыжку. Кирпичная улица была освещена только открытым небом. Тут и там в черных лужах появлялись гуляющие блики небесных светил. Над закрытыми дверьми висели скрипучие вывески. Один только вид черных, покачивающихся теней угнетал. Интересно, каким городом была Каспа до войны? Теперь это было зловещее, сине-черное, мокрое царство Мрачных тайн и скорби.
      Внезапно ему показалось, что он увидел вдали человека. Да, несомненно. По самой середине пустынной улицы медленно продвигался силуэт. На фоне неба он выделялся довольно четко. В его походке была какая-то фатальная обреченность, погруженность в свои нелегкие думы. Кайрос облизал пересохшие губы. По покачиванию бедер и узким плечам он догадался о том, что это женщина. У него уже был наметан глаз на ночных прохожих, поэтому он решил про себя, что она стройная и молодая. И хорошенькая, наверное! У него появлялся хороший шанс порадовать Ксикса.
      На секунду его обуяли сомнения. Он спросил себя: почему она вышла на улицу одна так поздно? Странно и подозрительно…
      Короткий предупредительный сигнал Бледного, посланный со стороны перевернутого ящика, вывел его из состояния задумчивости. Он вспомнил о работе.
      Порой девушка спотыкалась о неровные булыжники мостовой, хотя ее взгляд и был обращен себе под ноги. Видимо, она смотрела вниз, но ничего не видела. Совершая неслышный и быстрый маневр вокруг нее, Кайрос увидел, как перед девушкой из темноты выросли крепкие фигуры Бледного и Шила.
      Ее реакция изумила Кайроса. Вместо того чтобы с криком повернуть в обратную сторону и броситься к нему в западню, она тут же отошла на шаг и приняла боевую стойку. Повинуясь инстинкту, Кайрос сам бросился к ней сзади и ткнул в спину парализующим стержнем. Она дернулась и упала прямо ему на руки.
      — Хорошо сработано! — похвалил его Шил. — Ксикс оценит, если ему сказать. — Он быстро пробежал своими руками по обмякшему телу пойманной. — Черт возьми, баба! — Обыск превратился в обыкновенное тисканье. — Молодая и… — в его голосе появилась слащавость, — миленькая!
      Бледный, не теряя времени, связал ее тонкими специальными волокнами по рукам и ногам. Шил ловко заткнул ей рот кляпом. Затем они подхватили женщину и бегом понесли прочь по затянутой влажной мглой улице.
      Через несколько кварталов действие парализующего вещества закончилось и пленница начала ожесточенно вырываться и пытаться выплюнуть кляп изо рта. Кайрос посмотрел на пленницу, прежде чем уколоть ее парализатором еще раз.
      — Ты не потеряла сознания и можешь слышать меня, — прошептал он ей на ухо. — Я не трону тебя больше, если ты перестанешь дергаться.
      Дергаться она перестала.
      В самом центре торгового квартала они подбежали к невысокому дому и спустились по лестнице в подвал. Бледный постучал в дверь. Она отворилась, и солдаты внесли пленницу в плохо освещенную комнату. Здесь пахло пылью и табаком, которым увлекался капрал Ксикс. Свет лампы отбрасывал причудливые тени на мрачные кирпичные стены. Под потолком были деревянные переборки, которые соединялись между собой густыми сетями паутины. Она зловеще белела на свету и кое-где свисала вниз клочьями. Пол скрипел под ногами.
      За столом сидел капрал Ксикс и один солдат. Перед ними стояла откупоренная бутылка. Видимо, они играли тут в азартные игры, пока шла охота. Они одновременно подняли глаза на вошедших.
      — Хорошая охота сегодня! — весело подмигнув играющим, провозгласил Шил.
      — Посмотрим, что нам попалось в сети. — Его голос дрожал в предвкушении радостного удивления.
      Они швырнули связанную женщину на проржавевшую койку. Кайрос почувствовал, как у него стремительно учащается сердцебиение. Позволит ли ему Ксикс на этот раз быть первым? Ведь это благодаря ему, собственно, ее и поймали.
      Кайрос опустил глаза на пленницу и встретился с взглядом янтарных неподвижных глаз. Таких красивых, потрясающих глаз ему еще никогда не приходилось видеть! Она безуспешно пыталась принять сидячее положение. На ее лице было написано выражение предельного ужаса. Но Кайрос уже привык к этому. Это был неприятный элемент его работы, не больше.
      — О! О! — заорал Бледный с дрожью в голосе. — Капрал! Сегодня нам досталась красивая рыбка!
      Кайрос увидел, что женщина пыталась сглотнуть. «А она немногим старше меня…» Из-под капюшона вырывались золотисто-каштановые чудесные волосы и свободно спадали на плечи, играя бликами на свету.
      Ксикс, который на этот раз был в полной капральской форме, поднялся из-за стола и подошел к койке.
      — Черт возьми, хорошая работа, ребята! У меня ее на рынке оторвут с руками и ногами! Клянусь, она потянет не меньше чем на пятьсот! — Капрал нагнулся, поднял ее голову за подбородок и заглянул в лицо. Глаза его широко раскрылись. — Да что там пятьсот! Шестьсот!
      Глядя на нее, Кайрос чувствовал, что сильно возбуждается.
      — Никогда не видел такой красотки! — продолжал капрал.
      А у Кайроса сердце колотилось как бешеное.
      Остальные только согласно кивали. Глаза их блестели от похоти. Кайрос искоса глянул на своих помощников и увидел, как их рожи расплылись в довольных улыбках. Она это тоже не могла не заметить. Руки и плечи ее задрожали. Страх застыл во взгляде.
      — Кто первый? — поинтересовался у собравшихся Бледный. — Поймал ее, к примеру, я. Так что было бы только справедливо, если бы мне…
      Кайроса передернуло от их притязаний.
      — Я… — начал он.
      Капрал отмахнулся от них и усмехнулся.
      — Соблюдайте, ребята, субординацию. Это в армии пригодится. Кроме того, кто в этом деле босс? Правильно! — С этими словами он ободряюще хлопнул Бледного по плечу. — Позже, приятель. Звание есть звание, так ведь?
      Кайросу, чтобы скрыть свой протест, пришлось сделать вид, что у него развязался шнурок на башмаке и его нужно затянуть.
      Тем временем капрал неторопливо стягивал с себя свою форму.
      «Черт его возьми, этого Ксикса! Гад!»
      Она приглушенно — из-за кляпа — закричала, когда капрал склонился над ней и стал сдирать с нее платье, обнажая восхитительное тело. Остальные прижимали ее спиной к койке и привязывали. Ксикс раздел ее. В комнате слышались то ее приглушенные крики, то шумное дыхание полупьяного капрала, то звук разрываемой материи.
      — А она крепенькая девочка, — заметил Шил, восстанавливая дыхание после возни с непокорной пленницей. Ее привязывали за руки и за ноги к койке. С изголовья действовал Шил, в ногах — Кайрос, все еще дувшийся на своего босса.
      — Черт возьми, ребята, как бы не прогадать! — прошептал потрясенный капрал, упершись взглядом в ее обнаженное тело. — Мне уже кажется, что она стоит не меньше восьмисот, если в кредитках…
      Кайрос облизал пересохшие губы и молчаливо согласился. Его томящийся взгляд ласкал полные груди женщины, затем стал опускаться все ниже и ниже, по гладкому животу, к темно-каштановой поросли лобковых волос. О, боже, перед ним было тело богини, царицы небес!
      Женщина округлившимися от ужаса глазами наблюдала за Ксиксом. Изо рта ее, заткнутого кляпом, доносились какие-то глухие, нечленораздельные звуки. Она едва не потеряла сознание, когда увидела, как капрал стянул с себя нижнее белье и обнажил налившийся кровью пенис.
      Тряпка подрагивала во рту пленницы. Глухие крики превратились в ужасающий приглушенный вой, когда капрал навис над ней. Ее сильное тело рвалось на койке из стороны в сторону, лишь бы не попасть под тело капрала. Но это было в ее положении невозможно.
      В глазах ее была паника.
      Кайрос был зачарован выражением предельного ужаса на ее искаженном лице… Весь мир как бы перестал для него существовать. Он даже не слышал шумных вздохов Ксикса.
      — Охо, да мы, похоже, девочки! — кричал тот натужно. — Ребята, знаменательный момент, рву целку!
      Кайрос не всегда понимал значения тех слов, которые употреблял капрал. Сейчас он вообще ничего не понял. Заметил только, как изменилось выражение янтарных глаз, когда Ксикс заурчал в удовлетворении, рванувшись резко вперед. Ее белое, прекрасное тело дергалось вместе с толчками тела капрала. Очевидно, это он придал ее телу движение. Ксикс долго дергался, стонал и вертел головой. Наконец, успокоился и обмяк.
      Почему она вела себя теперь совсем по-другому? В ней определенно что-то изменилось! Куда подевался смертельный ужас, который был написан у нее на лице еще минуту назад? Вместо него в ее глазах сверкнул какой-то опасный, подозрительный блеск. Лицо потемнело, его выражение стало жестким… Словом, создавалось впечатление, будто с хриплыми криками испытывающего дикий оргазм капрала под ним родилось совершенно новое существо.