Глава 34

Джилли только что сделали полный массаж, и теперь она лежала, закутанная в пятисотдолларовую простыню из чистого хлопка с эмблемой «Утопии» в уголке. Врач-косметолог накладывала ей на лицо маску из авокадо. Язык ее при этом молол не переставая, и Джилли все больше раздражалась. Глупая баба сыпала комплиментами, до небес восхваляя роскошную фигуру и безупречный цвет лица пациентки. Разумеется, ей и в голову не приходило, что Джилли ненавидит комплименты от женщин. Мужчины — другое дело, но какая разница, что о ней думает эта курица?

Джилли была уже на грани того, чтобы приказать ей заткнуться, когда послышалось благословенное:

— Вот и все! Полежите четверть часа, а потом я смою маску.

Дверь едва слышно закрылась. Джилли наконец была одна.

Первым делом она откинула простыню, и ток прохладного воздуха овеял обнаженное тело. Приятно было расслабиться, впервые с тех пор, как выяснилось, что проклятая Кэрри, а с ней и толстуха Коллинз все еще коптят небо. Хорошо хоть, Монка не было в бунгало во время новостей и не пришлось сохранять хорошую мину при плохой игре. Джилли еще не приходилось бесноваться при нем от ярости, и она понятия не имела, как он это воспримет. Его отчуждение было совсем ни к чему, по крайней мере пока он был полезен. В свете последних новостей впереди было невпроворот работы, и очень важно было, чтобы Монк и дальше оставался послушной собачонкой.

В молодости Джилли совершенно не умела управлять своим темпераментом. С годами она научилась подавлять ужасные вспышки, но чем дольше подавляла, тем страшнее был взрыв, и если бы в тот момент в бунгало вошла, скажем, горничная, Джилли бы ее с наслаждением изувечила.

Надо сказать, до сих пор ей не приходилось нападать на человека. Зачем, если для этого есть мужчины? Для чего еще они на этом свете, если не для грязной работы? Тем не менее она часто задумывалась над тем, каково это — убить, в особенности голыми руками. Вероятно, упоительно, а если этот человек досадил тебе, то еще и справедливо. Очень может быть, что она не права, годами отказывая себе в подобном удовольствии.

Тогда, перед телевизором, Джилли впервые пришло в голову, что Монк был прав, а она ошибалась. Он хотел убить каждую жертву отдельно, а смерть представить как несчастный случай. В конце концов он поддался на ее уговоры — и вот результат. Но разве это не был великолепный, до мелочей продуманный план? Почему же он не сработал?

То есть как это почему? Да из-за Кэрри! Это она во всем виновата. Эгоистичная стерва сестрица, как всегда, вставила ей палки в колеса.

Джилли бросилась на постель и забарабанила кулаками по подушкам, но сразу прекратила, стоило диктору объявить, что сейчас будут демонстрироваться кадры с места, где обнаружены уцелевшие женщины. Подскочив, словно гальванизированная, она так и впилась взглядом в экран. Сначала камера была наведена на носилки с судьей Коллинз, но толстуха ничуть не занимала Джилли со всеми своими званиями и известностью. Она напряженно ждала, не сознавая, что хнычет от нетерпения. Наконец на экране появилась Кэрри. Ее тоже несли на носилках, и это слегка улучшило настроение — увы, лишь до тех пор, пока камера не отодвинулась, показав суетящихся над ней мужчин. То, что это врачи, не имело значения. Ни один мужчина в мире не смел суетиться над Кэрри, ни один! Это зрелище взбесило Джилли больше, чем самый тот факт, что ненавистная сестрица жива.

Лицо Кэрри приблизилось, заняло весь экран. Неужели эта стерва улыбается? Это оказалось последней каплей. Настольная лампа полетела в стену и с грохотом разбилась. Джилли снова рухнула в подушки, выкрикивая грязные ругательства.

Кэрри испортила момент наивысшего торжества!

Только через час Джилли удалось взять себя в руки. Она позвонила в главный корпус и потребовала массажистку для полного массажа. Это помогло. Теперь по крайней мере голова снова работала и можно было обдумать дальнейшие действия. Новый план будет прост, проще некуда, решила Джилли.

Почему, ну почему в ту ночь она не поддалась порыву и не искромсала Кэрри ножницами? Потому что это не принесло бы столько удовлетворения, как сознание того, что Кэрри изводится ожиданием, что мгновения кажутся ей часами и призрак неотвратимой смерти парит над головой. За все содеянное ей и этого было мало. Но чем все кончилось? Над Кэрри суетятся мужчины, прикасаются к ней, всячески ее обихаживают. Такую уродину! Неужели им не противно?!

Джилли почувствовала, что снова теряет спокойствие, да и маска на лице начинала зудеть. Телефон зазвонил как раз когда вошла врач-косметолог.

— Уходите! — грубо приказала Джилли. — Я сама смою эту гадость. Да прикройте как следует дверь!

Протягивая руку за телефоном, она сшибла стопку полотенец на пол.

— Джилли?

— Монк!

— Я подумал, самое время тебе услышать и хорошие новости. Мне удалось выяснить, где сейчас Кэрри и судья.

— Правда? — сразу оживилась Джилли. — Где же, дорогой? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Скажи, ведь я была права, и они сейчас на пути в Шелдон-Бич? Там их продержат до суда?

— Нет, не там. Твоя сестра во Флориду не полетит, потому что не будет выступать в суде.

— Струсила? То-то! — засмеялась она.

— Еще бы ей не струсить!

Джилли все смеялась, не заботясь о том, что подсохшая маска на лице трескается и опадает.

— Хочешь слышать подробности?

— Конечно, какой вопрос!

Она внимательно выслушала рассказ, потом заверила Монка, что все будет хорошо, потому что у нее есть новый, еще лучший план.

— Не беспокойся, он будет прост, как все гениальное. — Она сменила тон на воркующий, которым пользовалась только с мужчинами: — Я скучаю, дорогой…

— Хочешь увидеться?

— Еще бы!

— Господи, как я тебя люблю!

— Я тебя тоже.

Закончив разговор, Джилли бросила простыню на пол и отправилась принять душ. Затем, свежая и сияющая, вызвала в бунгало горничную, чтобы привела все в порядок. Расходы, разумеется, пошли на номер кредитной карты.

Когда два часа спустя Монк переступил порог бунгало, его встретил безупречный порядок и Джилли, во всем ее блеске. На сей раз она выбрала босоножки, состоявшие почти из одних подошв на высоченном каблуке, и черное шифоновое платье. Никакого белья на ней было, и она постаралась встать так, чтобы свет лампы пронизывал тонкий материал насквозь.

Как ни был Монк утомлен с дороги, это зрелище придало ему новых сил, а мысль о том, что все это ради него, согрела душу. Джилли шла на все, чтобы его порадовать, причем каждый раз безошибочно угадывала, что больше придется ему по вкусу. Спальня ожидала их: на столике, придавая романтический штрих, горели свечи, а платье… платье было точной копией красного, которое Монк обожал и которое однажды, в приступе вожделения, разорвал пополам. Шагая к Джилли, он напомнил себе, что надо быть осторожнее с ее умопомрачительными предпостельными нарядами, а она поджидала его, трогая верхнюю губу кончиком языка — еще одна его любимая привычка.

Близость, как всегда, была неистовой и животной. Монку не раз приходило в голову, что вот так спариваются самец и течная самка. Какая там осторожность! Обрывки шифона усеяли пол возле кровати. Когда страсть была наконец удовлетворена, Монк был обессилен.

— Давай выждем пару дней, — начал он, устало прикрывая глаза.

— Непременно! — горячо поддержала Джилли. — Ты должен отдохнуть, набраться сил. Они от нас никуда не денутся. Наоборот, подумают, что мы сложили оружие. И вот когда они решат, что бояться больше нечего, ты нанесешь удар. Согласен? Тебе не составит труда их выследить и прикончить.

— На подготовку понадобится недели две.

— Скажи, тебе хорошо?

— Лучше и быть не может!

— А мне все еще самую малость нехорошо от сознания, что Кэрри жива. Чем больше времени пройдет, тем несчастнее я буду, милый. Неделю еще выдержу, но потом… не обессудь. Представляешь, когда эти мужики несли ее, она улыбалась! Это меня так расстроило…

— Понимаю.

— И потом она рассказала обо мне полиции! Теперь им известно, что я жива, и вся полиция Штатов будет за мной гоняться. Ах, милый, ты был прав от начала до конца… — покаянно прошептала Джилли. — Я не должна была настаивать на письмах и уж тем более — на встрече с Кэрри той ночью. Но Боже мой, откуда мне было знать, что все так обернется! Ей полагалось разлететься на тысячу кусков во время взрыва…

— Не плачь, милая! — Монк заключил ее в сочувственные объятия. — Только не плачь, мы все исправим.

— Конечно, исправим. — Она жалобно шмыгнула носом. — Должны. Просто обязаны! Когда Кэрри наконец умрет, жизнь моя (а значит, и твоя) станет раем на земле. Она, и только она — причина всех моих несчастий. Поклянись спровадить ее на тот свет как можно скорее!

— Клянусь! — торжественно заверил Монк. — Ради тебя я спровадил бы на тот свет полмира.

Скользя опытными руками по телу своего любовника, Джилли лукаво улыбнулась ему в шею.

— А потом отправимся в Шелдон-Бич.

Монк сознавал, что вечно грызущая его потребность радовать Джилли может однажды толкнуть на чересчур поспешный, неверный шаг, но знал и то, что не может иначе. Она так мило, так наивно верила в его всемогущество! Она то и дело повторяла, что он умнее и хитрее, чем думает, что нельзя себя недооценивать, низводя до банального киллера, в то время как он — киллер уникальный, выдающийся. Киллер, которому по плечу все, абсолютно все.

Эта подспудная работа не могла не принести плоды, и как раз теперь это случилось. Монк вдруг понял, что так оно и есть. В одно мгновение будущее было решено.

Он будет там, где нужно и когда нужно, независимо от того, сколько кругом будет фэбээровцев. Он будет там и сделает свое дело, даже если для этого придется стать невидимкой.

Глава 35

Чтобы добраться до Флориды, понадобилось три дня. Можно было уложиться и в два, но время терпело, поэтому, чтобы не светиться на оживленных шоссе, они выбирали больше второстепенные дороги.

Ночлег, таким образом, происходил в мотелях захолустных городишек — мотелях без затей, снабженных лишь самым необходимым. В первый раз мест хватало, поэтому каждый получил по отдельной кабинке. Эвери не предложила Джону Полу разделить с ней номер, и он не спросил почему, а между тем она отчаянно пыталась возвести между ними стену отчуждения в надежде, что это сделает расставание менее болезненным. Стена, однако, не желала расти. Наоборот, к Джону Полу тянуло чем дальше, тем сильнее. Никто еще не нашел средства победить любовь, вот и Эвери это не удавалось. В первую ночь она так и не сомкнула глаз, без конца ворочалась с боку на бок и утром поднялась угрюмая, как ворон на погосте. Впрочем, Джон Пол был не лучше — прямо-таки рассерженный носорог. Слава Богу, на другую ночь он, не спрашивая, как она на это смотрит, снял два номера. Ной при этом, тактично отвернувшись, говорил по телефону.

Когда они оказались наедине, Эвери высказалась в том смысле, что она не против немного сэкономить, но о сексе и речи нет — они просто лягут каждый в свою постель и уснут. Джон Пол выслушал ее молча, не перебивая, потом с усмешкой сбросил одежду и пошел в душ.

— Очень благопристойное мнение, но, увы, никого оно не интересует, — сказал он на ходу.

Кондиционер заело, и он, деловито урча, гнал в комнату ледяной воздух, так что под утро Эвери волей-неволей пришлось перебраться в постель Джона Пола. Согревшись, она ощутила желание, и так уж вышло, что вскоре они занялись любовью.

Все было даже лучше, чем в прошлый раз, потому что теперь каждый знал, что другой предпочитает и на что реагирует. Стены в мотеле были только что не из папиросной бумаги, а между тем рядом спал Ной Клейборн. Эвери честно пыталась вести себя тихо, но когда первая сладкая волна накрыла ее, пришлось впиться зубами в плечо Джона Пола, чтобы не закричать во весь голос.

Это было так чудесно, что, проснувшись в шесть утра и увидев, как любила говаривать Марго, что «партнер в боевой готовности», Эвери снова поддалась искушению.

После этого Джон Пол снова впал в дремоту, а она отправилась в душ и там внимательно оглядела себя в зеркале, прикидывая, насколько очевидна их ночная активность. Щеки горели, натертые о щетину, губы сильно припухли.

— Привет, сексуальная маньячка! — сказала Эвери отражению.

Поскольку винить было некого, кроме себя самой, она поклялась впредь избегать всякого интимного контакта с Джоном Полом, а для гарантии даже не думать о нем, и занялась утренним туалетом.

Предмет ее раздумий был в это утро в отличном расположении духа — настолько, чтобы быть вежливым даже с Ноем. Ну, не то чтобы вежливым, но по крайней мере не грубым. Эвери уже смирилась с их постоянными пикировками, поняв, что это не конфликт, а обычная мужская склонность к соперничеству. Это их забавляло, только и всего.

После остановки на обед она перебралась на заднее сиденье и надвинула бейсболку на глаза, намереваясь вздремнуть. Мужчины понизили голоса, чтобы не мешать ей, и пустились в обсуждение ситуации.

Ной знал все детали, поскольку перед выездом ознакомился с досье Эвери. Знал он и о Джилли, поэтому довольно долго они с Джоном Полом рассуждали о том, на чем строятся ее отношения с Монком, кто в этой паре ведущий, а кто ведомый, и тому подобное. Разумеется, зашел разговор и о Скаррете. Ной предположил, что именно ему пришло в голову устроить взрыв. Джон Пол возразил, что в контракте не оговаривается, как именно киллер сделает свою работу, и что тот оставляет методы на свое усмотрение.

Слово за слово, и наконец разговор повернул в иное русло.

— Слушай, а тебе не слишком достанется за то, что помогаешь нам? — спросил Джон Пол. — С работы не вышибут? Эвери ведь сейчас все равно что в розыске.

— Непосредственно на ФБР я не работаю, так какое мне дело до их проблем? Я вроде как внештатный сотрудник.

— Что за чушь! С каких это пор? Думаешь, нашивки даются так, для украшения?

— Лично мне они обеспечивают лучшее место на стоянке.

— И только?

— Ты что это, заскучал по настоящему делу?

— Вот еще!

— Живешь по-прежнему на пустоши?

— Я живу в Боуэне.

— Нет, на пустоши.

— Ну хорошо, хорошо!

— Думаешь, ей там понравится?

— Кому?

Джон Пол прикинулся непонимающим просто по привычке, а не потому, что думал одурачить Ноя.

— Кому? Да той, с кем делишь постель, на кого то и дело косишься, даже когда ведешь машину. Ну, что я говорил! Вот и сейчас глянул в зеркальце! И так каждые десять секунд. Я всегда говорил, что по большей части на дорогах бьются влюбленные ослы. Смотри вперед, Рейнар, если не хочешь отправить нас всех на небеса.

Джон Пол насупился. Ему совершенно не улыбалось обсуждать свое отношение к Эвери. Он сделал попытку сменить тему:

— Сколько еще до городка, где будем сегодня ночевать? Ты смотрел в карту, ты должен помнить. Как бишь его название? Уолден-Пойнт?

— По-моему, мне тоже пора остепениться, — продолжал Ной, словно не слыша. — В море уже не повернуться от крупной рыбы.

— Так где он, этот твой Уолден-Пойнт? Сколько от него до Шелдон-Бич? Миль тридцать?

— Твой пример на меня повлиял весьма благотворно. Если даже человек вроде тебя может найти себе подругу жизни…

Видя, что Ной не даст сбить себя с выбранного курса, Джон Пол отказался от попыток.

— Что значит «человек вроде меня»? Что ты можешь знать обо мне, Клейборн!

— Абсолютно все, Рейнар.

— Откуда? Ах, ну конечно! Из моего пресловутого досье, куда суют нос все, кому не лень. Что, секретность совсем отменили?

— Как для кого.

Ной не совал носа в досье Джона Пола по той простой причине, что не имел к нему доступа. Зато он много беседовал о бывшем коллеге с другом, который по занятному совпадению приходился тому зятем, но раз уж вопрос о досье так задевал Джона Пола, был прямой смысл оставить его в этом неприятном заблуждении. Ной называл это «дразнить медведя».

— Так что скажешь? Понравятся ей задворки Боуэна?

Разговор, таким образом, прошел полный круг и вернулся к тому, с чего начался. Джон Пол крепче стиснул руль, борясь с досадой.

— Надо бы заправиться.

— Эй, приятель, у тебя на лбу надулась жила! Захотелось дать собеседнику тычка, да такого, чтобы приложился головой об окошко.

— А ты не суй нос в чужой вопрос!

— Не буду. Ответь только, вы уже объяснились?

Вот этого Джон Пол не стал бы обсуждать и под страхом смерти.

— Отстань!

— Строили планы на будущее?

— Прикуси язык! — Он адресовал Ною свирепый взгляд и снова уставился перед собой. — Поговорим о другом.

— О чем, например?

— О чем угодно, только не об Эвери!

Высказав это, Джон Пол тотчас раскаялся, но было поздно.

— А собственно почему? — невинно осведомился Ной. — Это что же, запретная тема? Я только хотел узнать…

— Не вздумай повторять свои идиотские вопросы!

— Но ты хотя бы согласен, что Эвери красива?

Джон Пол прикинул, как бы половчее открыть дверцу и вытолкнуть Ноя. Может, хороший удар об асфальт за — ставит его наконец заткнуться.

— И весьма сексуальна… — мечтательно продолжал тот.

— Красива и сексуальна, да! Теперь ты оставишь ее в покое и скажешь наконец, далеко ли до этого чертова городишки?!

— Не помню.

Ной повозился на сиденье, устраиваясь, откинул голову и закрыл глаза, изображая дремоту.

— Ну так загляни в эту чертову карту!

— Ладно.

Вместо этого он крепко уснул, так что остаток пути до Уол — ден-Пойнта прошел в благословенной тишине.

В шесть вечера машина уже катилась по улицам городка, такого же компактного, уютного и сонного, как и Эмерсон, как все провинциальные населенные пункты, и расположенного всего в двадцати двух милях от Шелдон-Бич.

Эвери как-то была здесь, еще ребенком, но помнила только сам факт, а не впечатления, если таковые вообще имели место, — городок выглядел неухоженным, словно его населяли одни старики. Никто не подстригал сухие листья обрамлявших главную улицу пальм, трава газонов высохла без полива, дома облупились и пропылились насквозь. Только один квартал бурлил жизнью — судя по современному дизайну строений, он вырос не так уж давно. Зелень здесь была сочной, трава — изумрудной, а клумбы пестрели цветами. Хотелось верить, что это окажет благотворное влияние на весь Уолден-Пойнт.

Ной решительно отверг один за другим три очаровательных пансиона типа «ночлег и завтрак» на самом побережье, но потребовал затормозить у мотеля, откуда моря даже не было видно. В первый момент Эвери подумала, что он шутит: мотель «Фламинго старого Милта» был свежевыкрашен в розовый цвет с полным пренебрежением к темно-красной черепичной кровле, которую это совершенно убило. В каждом оконном проеме красовалось бездарное изображение фламинго, совершенно дикой расцветки. Всего мотель насчитывал двенадцать номеров и был выстроен в форме подковы, с унылой стоянкой, полной пыльного гравия. В смысле эстетики лучшего выбора нельзя было и придумать — возможно, потому на стоянке и было пусто. Эвери пришло в голову, что старый Милт, кто бы он ни был, не вынес надругательства и сбежал, бросив свой птичник на произвол судьбы.

— Ты уверен, что у них открыто? — спросил Джон Пол.

— Вполне. Кто-то следил из окна, когда мы подъезжали. Ну что? Ведь правда, это отличное место, если надо быстро смыться? Машину припаркуем за всей этой подковой, чтобы с улицы не было видно. Что скажешь?

Так как ее никто не спрашивал, Эвери оставила свое мнение при себе, хотя не глядя променяла бы чудовищный мотель на любой из пансионов — чистеньких, со сплошной открытой верандой и палисадником, полным розовых кустов. Неужели у Ноя такой вкус? Она была совершенно уверена, что и Джон Пол не в восторге и разразится протестами.

— Хороший выбор, — сказал он, перечеркнув все ее надежды. — Чем-то похоже на папашин бар… ну да, там тоже есть фламинго, только на крыше, в виде флюгера.

— Фламинго? — усомнился Ной. — А я думал, это пеликан. Короче, решено! Иду снимать номера.

— Может, вернемся к берегу? — робко вмешалась Эвери. — Мне там понравился один пансион. Чистый, уютный, и я заметила знак «Есть свободные комнаты».

— А что тебе не нравится здесь? — удивился Джон Пол. Не будь с ними Ной, она не колеблясь ответила бы: «Да все!» — но не хотелось привередничать перед малознакомым человеком.

— Да нет, ничего.

Тон у нее при этом был до того подавленный, что Джон Пол улыбнулся.

— Конечно, никакого сравнения с домиком шефа Тайлера!

Ной уже направлялся к двери с табличкой «Контора», когда телефон его зазвонил. Поскольку все они вышли размять ноги, Джон Пол принял миссию приятеля на себя, но Эвери осталась возле машины. Заметив это, Ной понизил голос и отошел в сторонку. Не было никаких сомнений, что он желает оставить сказанное в тайне. Выражение его лица не понравилось Эвери — что-то было не так. Она приготовилась к плохим новостям.

Разговор занял много времени. Джон Пол уже вернулся с ключами (двумя), а Ной все говорил и говорил.

— В чем дело? — спросил Джон Пол Эвери. — Пока не знаю, но что-то точно не так.

Наконец Ной сунул телефон в карман и вернулся к машине. Смотрел он только на Эвери.

— В чем дело? — повторил Джон Пол резче.

— Миссис Сальветти и судья Коллинз не пострадали.

— То есть?

— Кто-то оставил в приемной больницы сверток с тем, чтобы его отнесли в терапию.

— О черт! — Остальное нетрудно было предположить, но Джон Пол все же уточнил: — И сверток этот взорвался?

— Взрывом уничтожена большая часть крыла.

— Это, конечно, был Монк! — сказала Эвери. — Но как ему удалось пробраться через заслоны?

— Похоже, это был простой посыльный. Ему предложили отнести сверток в терапию самому, и тот взорвался прямо у него в руках.

— Жертвы есть?

— Не считая посыльного, двое мертвых и один тяжело раненный, некто Горман. Говорят, этот выкарабкается.

— Как могло до этого дойти! — возмутился Джон Пол.

— А что тут удивительного? Ты же знаешь Монка. Наверняка какое-то время болтался вокруг больницы, составлял картину и ждал подходящего момента. Кое-чего ты не знаешь. Понятное дело, что так скоро после операции судью Коллинз не могли перевозить в безопасное место, но ребята придумали такой отвлекающий маневр: увезли пару женщин под видом тех двоих. К сожалению, Монка нелегко одурачить. Уж не знаю, каким образом, но он понял, что это только для отвода глаз и что его мишени все еще в больнице.

Наконец все отправились по комнатам. Джон Пол снял номера в одном из концов подковы. Эвери несколько смутила смежная дверь, зато очень порадовала чистота. Номер, по всей видимости, был супружеский, с двуспальной кроватью под цветастым покрывалом с оборками, с двумя креслами у окна, выходившего во внутренний двор-стоянку. На столике между ними стояла лампа в старинном стиле, а вот шкафа, увы, не было вовсе, только два стояка полок и прут между ними, на котором болталось несколько пустых плечиков. Тем не менее это было лучше, чем она ожидала.

— Как же вышло, что Кэрри и судья не пострадали? — спросила она, когда Ной вошел к ним, обревизировав свою комнату. — Ведь они были где-то там! Может, вы чего-то недоговариваете?

— Вышло так, что миссис Сальветти в это время была у судьи Коллинз. Той понадобилось в туалет, им не хотелось прерывать разговор, и, вместо того чтобы вызвать сиделку, она сама отвезла ее туда в кресле-каталке. Во время взрыва их накрыло упавшей стеной.

Эвери сухо глотнула, чтобы подавить тошноту. Новый звонок по мобильному заставил Ноя уйти к себе. Эвери тотчас подошла к Джону Полу, обвила его руками и положила голову ему на грудь. Ее трясло.

— Этот кошмар долго не продлится, — сказал он, не зная, как еще можно утешить в такой ситуации. — Как ты?

— Здесь душно.

— Хочешь на воздух?

— Хорошо бы.

— А куда?

— Не знаю. Туда, где можно подумать… лучше всего…

— На веранду с качелями?

— Угу.

— И чтобы пахло сиренью?

— Угу.

— И чтобы где-то рядом журчала вода?

— Угу.

Джон Пол коснулся ее лба поцелуем.

— Милая, я не могу сотворить для тебя сирень и качели, но воду обеспечу. Целый океан воды.

Двадцать минут спустя Эвери шла с ним рядом по песчаному берегу, рука в руке. Они были босиком, а Ной сидел в отдалении на травянистом пригорке, словно почетный страж их обуви.

Постепенно небо затянули тучи, солнечный свет померк. Вода мирно поплескивала в отлогий берег, почти совсем пустынный, так что стесняться было некого, и Эвери уселась на сухой песок в позу лотоса. Джон Пол не сказал ни слова, просто отошел и подсел к Ною.

— Чем, черт возьми, она там занимается? — полюбопытствовал тот.

— Размышляет.

— Понятно.

Когда день склонился к закату, Джон Пол подошел узнать, как дела у Эвери. Она так и оставалась в той же позе, с закрытыми глазами. Он присел рядом и ждал, зная, что она почувствует его присутствие.

Прошла минута. Веки Эвери медленно поднялись. По одной щеке скользнула слезинка.

— Мне нужно позвонить, Джон Пол.

Глава 36

Монк приготовился нанести удар.

Мотель был так себе, по виду — клоповник. Знак «Мест нет» не горел, но на двери того, что называлось конторой, висел листок со словами: «Закрыто по техническим причинам».

Монк знал, что те, кого он ищет, отсиживаются в этом несуразном мотеле. Он успел осмотреться и знал ближайшие окрестности как свои пять пальцев. Машин было три: одна Рейнара, в двух других наверняка приехали болваны, присланные охранять Эвери. Он проехался с Джилли туда-сюда, чтобы она знала, где все произойдет. При виде окна, откуда сквозь щель между занавесками пробивался свет настольной лампы, она пришла в возбуждение.

— Эвери здесь! — повторяла она шепотом, снова и снова. — Она здесь и уже никуда отсюда не денется!

Монк припарковался на общественной стоянке дальше по улице, между церковью наподобие старинной испанской, с простой высокой колокольней, и кинотеатром. Он поставил машину так, чтобы видно было мотель. Джилли сразу схватилась за бинокль. Монк предоставил ей любоваться местом предстоящего действия, а сам открыл пакет охлажденного чаю.