Братья Бьюкенены (№3) - Опасные забавы

— Вот так это и делается — слежка, — заметил он.

— Потрясающе!

Хотя Монк давно уже не находил этот этап потрясающим, волнение Джилли было слишком заразительным.

— Развлекаешься вовсю? — спросил он с усмешкой.

— О да! Это даже лучше, чем я себе представляла. В тысячу раз лучше!

Какая-то машина повернула на стоянку. Джилли пришлось опустить бинокль.

— Нас тут не застукают?

— Никогда! За мной ты как за каменной стеной.

Они обменялись нежной улыбкой. Владелец машины включил сигнализацию и ушел, и Джилли снова прильнула к биноклю. Она пыталась взглядом проникнуть за шторы, гадала, что там может происходить.

Еще машина, и еще. В церкви как раз шла служба, в кинотеатре в этот день фильмы демонстрировались со скидкой. Стоянка быстро заполнялась.

В какой-то момент Джилли предложила бинокль и Монку, но он отказался. В этом не было нужды — он уже потратил на слежку целые сутки. Правда, раньше он бы этим не удовлетворился, но теперь счел такой срок вполне достаточным. На то, чтобы изучать привычки жертвы, ее обычные маршруты и точки появления, не было времени. С каждым днем нетерпение Джилли все возрастало. Словно капризный ребенок, она хотела получить обещанное лакомство как можно скорее.

— Сколько там полицейских?

— Не полицейских, а фэбээровцев, — поправил Монк. — Четверо.

— И ты их всех прикончишь?

— Конечно.

«Таких и прикончить не грех, — подумал он. — Марионетки».

Другое дело Рейнар. Прошлой ночью Монк видел, как тот выскользнул из мотеля и поехал куда-то на своей машине. Поймать его на мушку было бы проще простого, но из опасения, что женщин снова куда-то перевезут, Монк счел за лучшее ничего не предпринимать. Выждать — стоило того. Потом все случится так быстро и аккуратно, что никто даже не поймет, что именно случилось.

Примерно через полчаса Рейнар вернулся с четырьмя коробками пиццы и пластиковой канистрой, полной скорее всего разливного пива. Однако они там не скучают! А Рейнар, выходит, далеко не так ловок и осторожен, как он полагал.

Впервые за долгое время Монк ощутил к давнему недругу презрение. А еще бывший морской пехотинец! Надо же, как быстро человек теряет форму в разлуке с любимым делом. Даже не подозревает, что за ним следят. Самодовольный индюк! Не стоил он чувства общности. А может, он никогда и не был профессионалом? Не был равным.

Жаль, думал Монк. Очень и очень жаль. Ведь хочется верить, что на свете есть люди той же породы, что и ты. Выходит, нет. Он уникален, в точности как говорит Джилли.

— Хорошо бы это сделать сегодня… — мечтательно заметила та.

— Не спеши.

— Не терпится же!

— До завтра как-нибудь дотерпишь.

— Еще целый день! Знал бы ты, как тяжело ждать!

— Знаю.

— Интересно, Кэрри уже ощутила себя в безопасности? Только подумай, как им тесно там, взаперти! Целыми днями сидеть в каком-то клоповнике, да еще с этой толстухой. У них, наверное, уже ум за разум заходит.

— Вот потому и не стоит торопиться. С пива фэбээровцы скоро потеряют всякую бдительность. Все равно что впадут в летаргию.

— Час за часом проводить в четырех стенах, в духоте… — Джилли содрогнулась. — Им ведь не разрешается выходить?

— Думаю, нет. По крайней мере я не видел, чтобы кто-то, кроме Рейнара, высунул оттуда нос.

— Это даже хорошо, что Кэрри с толстухой выжили после обоих взрывов. Меня ведь там не было. А теперь я рядом и могу наблюдать.

— После второго взрыва Кэрри потребовала, чтобы ее отправили во Флориду.

— Захотелось умереть вместе с племянницей, — хмыкнула Джилли.

— Она понятия не имеет, что смерть поджидает ее и здесь, — возразил Монк. — Думает, что благополучно доберется до зала суда и даст эти свои показания.

Джилли снова взялась за бинокль и некоторое время рассматривала мотель.

— Бог троицу любит… — прошептала она.

Монк подавил зевок. Он был на пределе, но всеми силами старался это скрыть. Нужно было поддерживать имидж супермена, чтобы не разочаровать Джилли.

Но на душе у него время от времени поскребывали кошки. На этот раз он рисковал больше, чем когда бы то ни было, больше, чем мог себе позволить. Однако иначе нельзя, если он хочет, чтобы Джилли и впредь смотрела на него снизу вверх.

Вера близких заставляет человека поверить в себя. Стоило сомнениям всплыть, как Монк их безжалостно подавлял. К тому же контракты были оплачены, он обязан был их выполнить. Ему доверяли. Он много работал, чтобы создать себе имя. Стоит споткнуться один раз — и репутация погибла, а с ней и надежды на будущее.

Внезапно в сознании молнией мелькнула мысль: да и черт с ней, с репутацией! У него достаточно денег, чтобы создать Джилли роскошную жизнь, к которой ее так тянет. Его ничто не держит на этой работе. Выполнит оплаченные контракты и ляжет на дно.

— Дорогая, — начал он осторожно, — ты ведь знаешь, что у меня невпроворот денег.

— Знаю, дорогой, — ответила Джилли, сразу сообразив, к чему он клонит. — Я вот что думаю…

— Что?

— Когда разберемся с этим делом, поедем в Мексику и там поженимся. В конце концов, Дейл ведь никуда не денется. Суд вряд ли закончится раньше чем через месяц. Как тебе моя идея?

Джилли предложила это не наудачу — она отлично знала, как горячо Монк жаждет их брака. Вся его усталость вмиг испарилась, он счастливо улыбнулся.

— Идея — лучше некуда! — воскликнул он и, хотя немного стыдился этого мальчишеского нетерпения, добавил: — Я присмотрел одно чудесное местечко. Тебе понравится.

— С милым рай и в шалаше… — проворковала Джилли. Рука ее прошлась по его бедру, скользнула в пах. Монк забыл обо всем. Однако на этот раз она поостереглась доводить его до экстаза — место было слишком людное.

— Раз уж тебе так по душе моя идея, — сказала она лукаво, — отчего бы не покончить со всем сегодня?

Монк не сразу пришел в себя, когда Джилли отняла руку, и ему потребовалось время, чтобы понять, о чем речь.

— Завтра, — сказал он хрипло, прокашлялся и продолжал: — При свете дня никто не ждет смерти. К тому же не все еще проработано, надо организовать пару важных мелочей. Разве ты не хочешь, чтобы все было на высоте?

— Конечно, хочу. Но все-таки почему не ночью?

— В прошлом моим стилем было убивать по ночам, когда легче ускользнуть. Фэбээровцы и теперь этого ждут.

— Думаешь, они изучали твой стиль?

— Так положено.

— Что ж, будь по-твоему, — вздохнула Джилли. — До завтра я, пожалуй, дотерплю. Но помни, ты обещал, что я при этом буду. Тебе ведь не придет в голову передумать?

— Нет, как можно! Ты будешь наблюдать оттуда, где безопасно, но откуда все отлично видно. И еще у меня есть для тебя сюрприз. Совсем не обязательно ждать до завтра, чтобы сказать, в чем он заключается.

— Сюрприз? — Джилли сразу оживилась.

— Знаю, ты была очень разочарована тем, что своими глазами не видела взрыва в Колорадо. Я решил дать тебе возможность нажать на кнопку.

— Правда?! Как ты меня балуешь, милый!

— Ты того стоишь.

— Ты неподражаем!

— Скоро все будут так думать.

Глава 37

Монк отвез Джилли в скромную гостиницу на другом конце Уолден-Пойнт, а сам вернулся в квартал частных домиков. Там он оставил машину на другой платной стоянке, натянул спортивный костюм и, как обычный спортсмен-любитель, милю бежал трусцой до своего тайного места.

Украдкой оглядевшись, он проскользнул туда, где еще предстояло закончить работу над взрывным устройством. Это заняло больше времени, чем он предполагал, — отчасти из-за усталости, отчасти из-за желания на этот раз устроить все по высшему классу, без малейшей задоринки.

Только в три часа утра Монк наконец решил, что все в полном порядке. Он пробрался в номер, где Джилли давно уже спала безмятежным сном человека со спокойной совестью, тихонько устроился рядом с ней в постели и какое-то время пожирал ее глазами. Боже, как он любил эту женщину! В его глазах Джилли была венцом творения, совершенным существом. Самый тот факт, что они встретились, он расценивал как признание своих заслуг в глазах высших сил. Насмотревшись вволю, он нежно привлек ее к себе и уснул счастливый в облаке аромата ее духов.

Погружаясь в сны о медовом месяце, Монк по-детски верил в то, что сказка может сбыться и что древнее присловье «Они жили долго и счастливо до самой смерти» будет применимо к его судьбе.

На другое утро Джилли оделась с особым тщанием — в конце концов, она отправлялась почти в церковь. Для такого случая отлично годилось белое: юбка, блузка и босоножки на среднем каблуке. Вместо сложной укладки она лишь слегка накрутила волосы и заколола их над ушами. Монк тем временем укладывал вещи в багажник.

— Не забудь кассету, милый!

— Как я могу забыть! — театрально вознегодовал он, хотя на деле совершенно упустил это из виду.

Хорошо, что Джилли напомнила, — потеряйся кассета, это бы ее страшно огорчило. Она была так помешана на том, что называла «своим архивом», что повсюду таскала его за собой. Монк относился к этому снисходительно, как и к другим маленьким странностям Джилли. Ведь что такое подлинная близость? Это когда находишь милым то, что во всех остальных людях только раздражает.

Итак, Монк вынул кассету из видеоплейера, сунул к себе в кейс, а кейс положил на кровать рядом с плетеной сумочкой Джилли. Та все никак не могла оторваться от зеркала, пробуя разную помаду. Хотя алый цвет придавал белизне наряда двусмысленность, она все же выбрала этот, и Монк улыбнулся, зная, что это ради него. Последним штрихом стала соломенная шляпка с белой ленточкой.

Закончив прихорашиваться, Джилли поискала кассету, нашла и переложила к себе в сумочку. Затем она вышла на середину комнаты, покрутилась перед Монком и спросила, надув алые губки:

— Ну что? Ведь правда, в таком виде только в церковь? Монк подумал: «Скорее наоборот, только не в церковь!» — но вслух одобрил созданный образ. Важнее всего было то, что Джилли хороша в любом наряде. Так он ей и сказал. Она потупилась, подошла к нему и нежно, как подобает любящей жене, поправила узел галстука.

— Как тебе идет костюм, милый! Носи их почаще.

— Скоро так и будет.

Они вышли из дома как молодожены — держась за руки. Монк был вне себя от радостного возбуждения.

Эти милые маленькие детали сводили его с ума, заставляли с еще большим пылом жаждать супружества. Рука об руку, надо же! Это ли не знак полного доверия? А что за взгляд! Полон желания и восхищения. Поистине он счастливейший мужчина в мире!

— Я припарковал еще одну машину неподалеку от церкви, дальше по улице. Это так, простая предосторожность. Ключ за козырьком.

— Она нам не понадобится, но все равно ты гений. Предусмотрел все до последней мелочи.

Поскольку и Монк думал примерно так, он кивнул. Единственное, что омрачало настроение, что таилось где-то в уголке сознания, — это мысль о том, что взрывное устройство стоит проверять не один раз, а по крайней мере три. На три раза, увы, не было времени.

За время пути ветер заметно усилился. Поворачивая на нужном углу, Монк невольно бросил взгляд на башенку кинотеатра. Припарковался он в конце первого ряда машин, чтобы Джилли было хорошо видно. К тому же это давало возможность в случае непредвиденной ситуации покинуть стоянку, просто перевалив через бордюр.

— Готова? — спросил он, выключая мотор.

— Ты еще спрашиваешь!

— Пульт в бардачке.

— Какой хорошенький! — заметила Джилли, достав пульт. — Точно таким же открывают гаражи.

— Сделан на основе такого.

— Ну, и когда же можно будет нажать кнопку?

— Я подумал, как раз когда зазвонят в колокол. Так будет шикарнее, ты не находишь?

Джилли повернулась ко входу в церковь. Люди всех полов и возрастов вливались внутрь через распахнутые двери — служба должна была вот-вот начаться. «Дурачки, — подумала Джилли. — Если бы остались снаружи, увидели бы куда более эффектное шоу».

— Сколько времени, милый?

— Еще пять минут.

— Давай не будем ждать! Давай устроим все прямо сейчас!

— Сейчас так сейчас. — Монк протянул ей бинокль. Поднимая его к глазам, Джилли непроизвольно облизнула яркие губы. Настройка немного сбилась. Она добавила резкости и с нетерпением уставилась на знакомое окно.

— Сейчас все мои мечты сбудутся…

Она нажала на кнопку. Ничего не произошло. Она нажала еще и еще раз, но мотель не спешил взлетать на воздух.

— Проклятие! — прошипел Монк, внимательно за ней наблюдавший. — Думаю, это ветер — ослабил или сорвал какой-нибудь проводок. Да оставь ты кнопку в покое, Джилли! Придется посмотреть, в чем дело. Оставайся в машине, ладно? — Он мягко отобрал пульт. — Вот что, если я не вернусь или еще что-то пойдет не так…

—Ты слишком много беспокоишься! Главное, иди и исправь проводку! — перебила Джилли резче, чем собиралась. — Ох, милый, прости! Я не хотела. Ничего страшного не случится, если они умрут на десять минут позже.

— Я только хотел напомнить, как поступить, если что-то пойдет не так.

— Я все прекрасно помню, милый. Войду в церковь, выйду через боковую дверь, сяду в другую машину…

— И перегонишь ее на улицу, которую я показывал. Только не светись перед мотелем, поезжай другим путем.

— Без тебя не поеду!

Как трогательно, подумал Монк, сжимая Джилли руку. Он и в самом деле был тронут такой нерушимой верностью. Пульт он оставил под сиденьем, расстегнул пиджак и, на всякий случай держа руку поближе к кобуре, неторопливо прошествовал в церковь.

Колокол зазвонил, как раз когда Монк ступил внутрь. Выждав с полминуты, он вышел через боковую дверь и шел вперед и вперед, три квартала, пока не удостоверился, что никто не идет по пятам. Тогда он вернулся к кинотеатру.

Дверь черного хода оказалась запертой изнутри на щеколду, но Монк ничего другого и не ждал. Он ловко поднял щеколду кредитной картой, вошел и опустил снова.

В сумеречном коридоре он постоял, прислушиваясь. Лестница в башенку была чуть поодаль, за темным в это время дня и пустым аквариумом закусочной. Вокруг царила тишина — он был один во всем здании. Можно было действовать.

Монк прошел к двери и с удовлетворением убедился, что она заперта, в точности как он ее и оставил. Отперев, он заглянул снизу вверх в колодец лестницы. По третьей ступеньке, как и положено, проходил коричневый проводок. По всему было видно, что никто к нему не прикасался. Да и как это могло прийти кому-то в голову? Монк со всей осторожностью переступил проводок, потом пятую — скрипучую — ступеньку, по привычке соблюдая осторожность вопреки тому, что кинотеатр открывайся для утреннего просмотра только через два часа.

На самом верху была расставлена ловушка — проводок на уровне лодыжки, много тоньше нити для зубов и потому неприметный для взгляда. Монк с бесконечными предосторожностями обезвредил его, чтобы самому ненароком не разлететься на куски. При этом ему пришло в голову, что, будь это среда, в кинотеатре меняли бы афишу — между прочим, через башенку, служившую как раз для этой цели. То-то удивился бы кто-то в свой последний момент! Зато и улик бы никаких не осталось. Что бы там ни говорила Джилли, а осторожность не помешает.

Для начала Монк приоткрыл дверь на волосок и заглянул в щелку. Винтовка с оптическим прицелом была на своем месте, то есть у колонны, что поддерживала крышу. Взгляд скользнул дальше. Как он и предполагал, один из проводков взрывного устройства ослаб и хотя не отвалился совсем, контакт был нарушен. Чтобы исправить дело, требовалась пара секунд.

Уже без опаски Монк распахнул дверь, прошел к колонне и опустился на одно колено перед своим устройством.

— Не спеши, а то бабахнет, — послышалось слева.

Монк окаменел на месте, слишком ошеломленный, чтобы что-то предпринять. «Невозможно, — повторял он мысленно, — никак невозможно. Ведь все осталось как прежде!»

— Похоже, его разбил паралич, — донеслось справа.

Монк наконец вышел из ступора и схватился за винтовку. Никто не пытался помешать ему, поэтому он выстрелил по очереди в обе стороны, откуда шли голоса. Вернее, попытался выстрелить. Кто бы ни были незваные гости, они не забыли разрядить винтовку.

Из темного угла справа вышел Ной Клейборн. При виде его Монк отпрянул влево с придушенным возгласом «Ты!».

За спиной послышался шорох. Круто повернувшись, он увидел Джона Пола Рейнара.

— Как… как вы догадались?.. — едва выговорил Монк, дрожа от бессильной ярости.

— Это было нетрудно, — заметил Ной, целясь ему в лоб. — Мы же не в пример умнее тебя.

Он только и ждал, что Монк на него набросится, чтобы провертеть в нем дырку. Джон Пол это понял.

— Чего ждешь? Вали его на пол, надевай наручники и зачитывай права.

— Зачитаю, зачитаю… но сначала отправлю на тот свет.

— Не пойдет.

— Скотина ты все-таки! — в сердцах высказался Ной, но оружие убрал.

Он уже тянулся с наручниками к рукам Монка, когда внизу кто-то закричал. Монк воспользовался секундной растерянностью Ноя, чтобы как следует пнуть его. Тот качнулся назад, ненамеренно прикрыв его и лишив Джона Пола возможности выстрелить. Впрочем, это не слишком помогло: пока Монк рвал из кобуры пистолет, Джон Пол всем весом навалился ему на ногу и пригвоздил к полу. На лестнице уже слышался топот.

— Убирайся! — крикнул Джон Пол Ною. — Ты только путаешься под ногами! Дай мне его пристрелить.

— Нет, это ты дай мне пристрелить его! — огрызнулся Ной. Он нанес Монку такой удар в лицо, что хлынула кровь, счастливо ухмыльнулся и ударил снова, в то же место, чтобы было побольнее.

Заботливо прикрытая Монком дверь распахнулась на всю ширь и так ударилась о колонну, что башенка заходила ходуном. Первый из бегущих пересек порог прыжком, к сожалению, растолкав при этом Джона Пола и Ноя. Монк ухватился за свой шанс и рыбкой нырнул в оконный проем. Жестяной козырек крыши был довольно отлогий, поэтому он без труда приземлился на четвереньки и по-обезьяньи побежал в сторону. У края он повернулся и зашарил рукой по боку, нащупывая уже расстегнутую кобуру. Джон Пол и Ной соскочили на козырек, увидели вскинутый пистолет и выстрелили одновременно. Обе пули попали в цель. Монк, мертвый, свесился через край, как оригинальное украшение крыши.

— Вы имеете право хранить молчание… — начал Ной.

— …навеки, — закончил Джон Пол.

— Эй, вы двое! — крикнул агент из оконного проема башенки. — Объект пришел в движение!

Ной снял с пояса уоки-токи и повторил по нему эту информацию. Джон Пол при этом напряженно прислушивался.

— Кто это был? Эвери? Мне показалось, это ее голос.

— Это ты, Эвери, радость моя? — сладким голосом осведомился Ной и улыбнулся, довольный, когда лицо Джона Пола потемнело в точности так, как он и рассчитывал.

Если бы взгляды убивали, лежать бы ему рядом с Монком. Джон Пол выхватил уоки-токи.

— Что, черт возьми, ты творишь, Эвери?! Тебе же сказано…

— С тобой все в порядке?

— И со мной, и с этим негодяем Ноем. Где тебя носит?

— Да так, везде понемножку. Пока!

— Вот дьявол! Слушай, приятель, она в одной из машин!

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовал Ной. — Понял это из «везде понемножку»?

— Агент Келли! — вместо ответа пролаял Джон Пол по уоки-токи.

— Келли слушает.

— Где мисс Делейни? Водной из машин, ведь так? — Выслушав ответ, он поморщился: — Я знал, что этим кончится. А ведь обещала оставаться на месте.

— «Везде понемножку», — подмигнул Ной. — Не забывай, что эта особа весьма своенравная. — Он приблизился к краю козырька и опасливо глянул вниз. — Высоко! А в башенку без приставной лестницы не залезть. Как же мы будем спускаться?

Вместо ответа Джон Пол спрыгнул в кучу сухих веток, оставшуюся после обрезки кустарника. Ной с ворчанием последовал его примеру. Подошел агент — начальство требовало отчета.

— Клейборн! Надеюсь, Монк арестован?

— Нет, сэр, — ответил вместо него Джон Пол.

— Как так? Где же он?

— Пошел в кино, — буркнул Джон Пол.

Глава 38

Джилли, вне себя от нетерпения, ждала Монка в машине. Время тянулось с ужасающей медлительностью. Где, черт возьми, его носит? В десятый раз она подняла бинокль на башенку. Ничего не видно! Уж не нарочно ли он ее раздражает? Знает ведь, как она ненавидит ожидание!

— Сколько тебе нужно времени на ремонт, олух ты этакий? — процедила она сквозь зубы.

Внезапно, как чертик из табакерки, Монк выскочил из оконного проема башенки. Джилли едва удержалась от крика, уверенная, что он свернет себе шею, но он приземлился на четыре точки. Зрелище само по себе было нелепое, да он еще и побежал таким манером по козырьку — ни дать ни взять макака! Ну вот, сейчас его по инерции занесет через край!

Однако Монк выправился, и Джилли вздохнула с облегчением. Долго оно не продлилось — из башенки соскочили двое преследователей.

— Пристрели их, чего ждешь! Пристрели, пока не поздно! Выстрелы заставили Джилли вздрогнуть. Она следила за тем, как Монк валится через край, с чем-то вроде отстраненного любопытства. Он падал без всякой грации, мешком, и потом повис, обливаясь кровью. Подумать только, умер кверху задницей! Джилли скорчила гримасу отвращения.

Но как он посмел? Как посмел обмануть ее ожидания? Зачем было ублажать его, если он в конечном счете ни на что не годен?

Со слезами досады Джилли схватила пульт. Как, опять ничего?! Проклятый Монк не исправил поломку. А ведь знал, как это важно! Гнусный, отвратительный, никчемный тип! Он все испортил! Хуже — он усугубил ее несчастья!

— Чтоб тебе сгореть в аду!

Вспомнив, что ключи остались в замке зажигания, Джилли повыше задрала юбку и полезла с заднего сиденья на водительское. Взять другую машину, как же! Тащиться через целый квартал, когда транспорт под рукой. «Если ты, мать твою, такой осторожный, так чего же ты, мать твою, такой мертвый?!»

Вокруг царила суматоха, и никто не обратил внимания на выезжающую со стоянки машину. Джилли вырулила на улицу и набрала скорость, но так, чтобы не превышать лимит. Она не помешана на осторожности, как некоторые, но соображения у нее хватает!

Пока машина катилась по улицам города, Джилли скрежетала зубами, изнемогая от желания дать выход гневу. На скоростном шоссе она первым делом вдавила педаль до упора, так что машина скачком рванулась вперед. Мысли ее неслись в столь же лихорадочном темпе.

Свет не сошелся клином на Монке. Мужчин полно, и чуть не каждый из них готов на все, лишь бы ее заполучить.

Но киллеров с нее довольно. Это означало бы новую отсрочку, мышиную возню с подготовкой и тому подобной бессмыслицей. Подготовка! Много она дала Монку, подготовка? Где он теперь со всеми своими предосторожностями? Мотается с крыши, как тряпичная кукла. Надо ввести вдело того, кто не станет тянуть резину, как Монк.

— Жалкий ублюдок! — прошипела Джилли, снова распаляясь. — Дурак набитый!

Седан, в котором находилась Эвери, держался на почтительном расстоянии, не упуская машину Джилли из виду и не приближаясь настолько, чтобы привлечь внимание. Вел его Келли, еще два агента находились на заднем» сиденье. Эвери изо всех сил старалась не выдавать беспокойства, но это плохо получалось.

Когда со стороны кинотеатра донеслись выстрелы, сердце у нее ухнуло в пятки, а дыхание занялось. Она так и не сумела перевести его, пока не услышала голос Джона Пола. От безмерного облегчения Эвери бросило в жар, она слегка приободрилась, только чтобы забеспокоиться по другому поводу.

— Как по-вашему, она нас еще не заметила?

— Наверняка нет, — ответил Келли, не сводя взгляда с дороги.

Машина Джилли была так далеко, что ее едва можно было различить среди других. По мнению Эвери, это было чересчур.

— Интересно, на какой скорости она идет?

— Восемьдесят миль.

— А вдруг ее остановит дорожный патруль?

— Не остановит.

— Откуда вы знаете?

— Да уж знаю.

Эвери поискала новый повод к беспокойству и, конечно, нашла.

— Если машины заслонят ее от нас, можем потерять! Нельзя ли подобраться ближе?

— Нельзя, Делейни!

Эвери приказала себе оставить Келли в покое и дать ему возможность спокойно заниматься своим делом. Он и без нее прекрасно знал тонкости преследования. Но как он может оставаться спокойным?! Вот бы ей так! Полчаса ледяного спокойствия — а потом можно позволить себе нервный срыв, так, на месяц-другой.

Спокойствие, спокойствие.

Джилли чуть не пролетела мимо поворота к гостинице и повернула на него с визгом тормозов. На подъездной дороге ей пришлось сильно сбросить скорость, но тут Келли, в свою очередь, повернул со скоростного шоссе, и Эвери потеряла Джилли из виду. Пока она крутила головой, их машина остановилась у ресторана, который делил с гостиницей автостоянку.

— Машина преследуемой стоит у входа, — сообщил Келли кому-то по уоки-токи.

Эвери оглядела гостиницу. За окнами фасада виднелись только коридоры с дверями, то есть окна номеров выходили на другую сторону. Затем она перевела взгляд на машину Джилли.

— Чем она занимается?

— Причесывается, — ответил Келли.

Эвери прищурилась, стараясь получше разглядеть женщину, что без малейшего на то права называла себя ее матерью. С чего ей вздумалось прихорашиваться?

— Она что же, обновляет косметику?

— Похоже на то.

Келли выключил мотор и с демонстративным видом опустил окошко.

— Вот что, Делейни! Если вы сделаете хоть шаг из этой машины, я собственноручно…

— Я не сдвинусь с места, — перебила Эвери, не сводя взгляда с Джилли.

Удовлетворенная своей внешностью, та снова попрятала все в сумочку и взялась за ручку дверцы.

— Пора! — сказал Келли.

Джилли буквально взлетела на свой этаж и по коридору пробежала бегом. Эвери ждала, что она достанет ключ, но вместо этого она расстегнула верхнюю пуговку блузки, умелым движением выставила на обозрение побольше груди, разгладила на бедрах юбку и постучала в дверь.

Сердце у Эвери екнуло. Из-за двери, должно быть, спросили, кто это, потому что губы ее шевельнулись, отвечая.

Дверь отворилась. В проеме стоял Тони Сальветти.

Глава 39

Пересмотр дела Скаррета не затянулся вопреки ожиданиям некоторых заинтересованных лиц. Прокурором был назначен человек не только деловой и компетентный, но и красноречивый, и ему не составило труда убедить новый состав присяжных, что обвиняемый проник в дом Лолы Делейни с намерением похитить внучку последней и это в конечном счете повлекло за собой ее безвременную кончину.

Скаррет выкручивался как мог, но все-таки был приперт к стенке, сорвался и показал свое истинное лицо. К концу перекрестного допроса он бился в руках стражи, выкрикивал грязные ругательства и обвинял прокурора в намеренной подтасовке фактов.

По его словам, он и не думал прикрываться малолеткой — когда старуха схватилась за оружие, девчонка валялась на полу, и он от страха, что ее могут подстрелить, начал поднимать ее. На вопрос, почему она валялась, он ответил, что пришлось ее «шлепнуть разок», чтоб не артачилась. Когда же ему было указано на то, что, помимо ранений, Эвери была исполосована ремнем чуть не до полусмерти, он заговорил о том, что ребенок должен чтить родную мать и повиноваться ей беспрекословно. Сказано: мать зовет — надо брать ноги в руки и бежать бегом.

Присяжным были предоставлены фотографии Эвери на момент приема в больницу — вернее, фотографии ее почти бездыханного тела. И часу не прошло, как вердикт был вынесен. Он оказался единодушным, и Скаррета отправили обратно в колонию.

Джон Пол, провожавший Эвери в Шелдон-Бич, оставался с ней все время суда. Кэрри привезли накануне дня дачи показаний, и Джон Пол, отлично знавший, через что ей пришлось пройти, ожидал увидеть сломленную женщину. Однако тетка Эвери была из тех, кто гнется, но не ломается. Измена мужа, которая, по идее, должна была стать последней каплей, настроила ее скорее воинственно.

Узнав, что Джон Пол намерен жениться на Эвери, Кэрри устроила ему головомойку совершенно в ее стиле: высказалась в том смысле, что ее племянница и без того натерпелась в жизни и заслуживает лучшей участи, чем браке плотником. Она лично присмотрит ей человека с положением и деньгами.

«М-да», — думал Джон Пол, выслушивая все это. — «Крепкий она орешек, Кэрри Делейни. Если что не по ней, настоящий крокодил!»

Он чем дальше, тем больше проникался к ней теплом.

Глава 40

— Мистер Картер ожидает вас.

— Спасибо.

Эвери приосанилась, расправила плечи и пошла к двери кабинета. Ей даже удалось улыбнуться секретарше.

— Хочешь, я пойду с тобой? — крикнул вслед Джон Пол.

— Лучше подожди здесь.

— Ладно.

Эвери переступила порог и окунулась в холод морозильной камеры. На этот раз она хорошо подготовилась — надела жакет потеплее.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, Делейни. Можете сесть.

Она уселась на стул, в который однажды чуть не вмерзла, и попыталась расслабиться. Картер не выглядел сияющим, и она напомнила себе, что это не его стиль — раздавать улыбки. Правда, на сей раз улыбка пришлась бы кстати. По крайней мере можно было бы сказать, как он настроен.

— Сэр, — начала она осторожно, — поскольку мне все равно грозит увольнение, нельзя ли самой написать заявление об уходе?

— Почему? — мрачно поинтересовался Картер.

— Чтобы мой послужной список не был безвозвратно испорчен.

— Нет, я спрашиваю, почему вам грозит увольнение?

— За нарушение субординации.

Руки вдруг задрожали. Пришлось сцепить их покрепче. Хотелось думать, что это озноб, но виновато было, конечно же, нервное напряжение. Картер мог кого хочешь вывести из равновесия одним только мрачным взглядом.

— Я знаю, что не проявила должной сообразительности, но поверьте, сэр, трудно соображать, когда раз за разом валишься в ледяные горные реки и уворачиваешься от пуль!