МЕЛАКВИН — ПЕРВИЧНЫЕ ДАННЫЕ, ПЕРЕДАННЫЕ ЗОНДАМИ

Мелаквин (№72061721 по каталогу) Третья планета в системе Уфри; одна луна.

Среднее расстояние от солнца: 1.0 АЕ (астрономическая единица).

Сила тяжести: 1.0 G.

Тепловой индекс: 1.0000 С.

Состав атмосферы: 21% кислорода, 78% азота, 0.9% аргона, 0.03% углекислого газа, другие газы, присутствующие в незначительных количествах: метан, озон, водяные пары.

Продолжительность суток: 24 стандартных часа.

Период обращения вокруг солнца: 365.25 дня.

Угол наклона оси: 23.5°.

Поверхность: 78% воды; четыре материка; множество островов, некоторые по размеру приближаются к материкам; на полюсах полярные шапки.

Жизнь: обильная растительность на 80% суши; в атмосфере большое количество микроорганизмов на основе углерода; присутствие метана в атмосфере не препятствует возникновению большого разнообразия животной жизни на основе углерода; на открытых равнинах замечено передвижение крупных стад животных.

Разумные существа: на ночной стороне нет освещенных огнями городов; в атмосфере отсутствуют промышленные выбросы; нет никаких электромагнитных излучений, за исключением естественных; не зафиксировано наличие доступных обозрению дорог и сооружений, дамб и каналов.

ПЕРВАЯ РЕАКЦИЯ

Краткое изложение переданных зондами первичных данных на главном мониторе сменилось изображением звездного неба.

— Очень похоже на Землю, — заметила Проуп. — Разве… ну, не удивительно?

— Учитывая безбрежность вселенной, вероятность того, что где-то существует двойник Земли, очень высока; следовательно, сам факт существования такой планеты не должен нас поражать, — ответил Ярун. — Однако шанс встретить планету-двойника всего в нескольких парсеках от исходной… вот это действительно невероятно.

— И какой отсюда вывод? — спросил Чи.

Мой напарник пожал плечами:

— Это подозрительно.

— Не хватало только, чтобы материки были в точности так же расположены, как на Земле, — пробормотала я.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

A. Проуп: Может быть, это действительно Старая Земля. Благодаря какому-то неизвестному феномену мы находимся не в той точке пространства, где нам кажется. Или, по крайней мере, то, на что мы смотрим, в другой части пространства.

Ярун: Звезды расположены не так, как в Солнечной системе. И остальные планеты совсем другие.

Я: Кроме того, на Земле множество признаков обитания мыслящих существ. Города, шоссе, все эти свалки ядерных отходов…

Б. Хакви: Может, компьютер барахлит.

Чи (стукнув три раза кулаком по панели): Ничего не изменилось?

B. Проуп: Может быть, это просто иллюзия, созданная неизвестной силой, воздействующей на наше сознание?

Я: И что нам с этим делать?

Чи (закрыв глаза и прижав пальцы к вискам): Не верю. Не верю. Не верю. (Открывает глаза и смотрит на Хакви.) Дерьмо.

ГЛОБУС

— Думаю, у нас уже достаточно сведений, чтобы смоделировать карту дневной стороны. — И Ярун застучал по клавишам.

Перед нами на экране возник глобус: наверху северный полюс, внизу — южный. (По соглашению принято считать, что все планеты вращаются с запада на восток; как только установлено, где восток и запад, север и юг определяются автоматически.)

С левой стороны «глобуса» проступали два материка, один находился в северном полушарии, другой — в южном. Их расположение напоминало Северную и Южную Америку Земли, однако береговые линии выглядели иначе. Я уже и этому была рада.

Залитая дневным светом часть северного континента по форме напоминала похожую на женскую грудь выпуклость, вдающуюся в прозрачно-голубой океан. Искрящаяся голубизна на экране была обманчива — компьютер использовал цвет для обозначения глубины океана, а не спокойствия на его поверхности. На суше различными цветами были представлены все типы местности; получилось «лоскутное одеяло» с желтыми пятнами пустынь, серыми — гор, зелеными — лесов. Каждые несколько секунд тот или иной регион на мгновение охватывало мерцание — когда цвета корректировались в соответствии с уточненными данными. Из-за этого эффекта планета на нашем глобусе всегда выглядела жизнерадостнее, чем в действительности.

Горный хребет заворачивал на север, теряясь во мраке ночной стороны. Севернее гор простиралась заросшая травой равнина, на которой находились три связанных друг с другом озера, из одного вытекла река.

Южный континент имел вогнутую береговую линию, в которую вдавался большой залив чуть южнее центра. Севернее залива рос тропический лес; южнее вдоль океана тянулась полоса холмистой, заросшей лесом местности, переходящей в пустыню. Самая нижняя часть континента изобиловала зазубренными фьордами, зигзагом уходящими к белизне полярных снегов.

— Моделирование континентов западного полушария завершено, — официально заявил Ярун.

В восточном полушарии тоже было два континента. Большая часть северного уходила на ночную сторону. Оставшееся представляло собой яйцеобразный выступ, сужающийся в длинный полуостров, который тянулся почти до южного континента. На полуострове возвышались горы, но старые, и время изрядно искрошило их. Горная гряда тянулась к основной части, сменяясь равнинами на юге и лесом на севере.

Южный континент был расположен западнее северного и лучше освещен. Суша здесь имела форму лежащей на боку буквы Y, с «руками», указывающими на юг, и «хвостом» на запад. Между «руками» находился архипелаг, состоящий из сотен холмистых островов, не больше нескольких квадратных километров каждый. На северо-западной «руке» желтело пятно пустыни, но остальная часть континента представляла собой комбинацию лесов и лугов.

— Ну, что скажете? — спросил Чи.

Я указала на озера северного континента западного полушария.

— Какая вон там погода?

Ярун застучал по клавишам. Над различными регионами суши и моря возник облачный покров, но небо над озерами осталось ясным.

— Температура как в середине осени, — ответил мой напарник. — Всего около десяти градусов по Цельсию, однако солнце взошло лишь час назад. К полудню температура может подняться до двадцати градусов.

— Простенько, но со вкусом, — усмехнулся Чи, и Ярун кивнул.

— Ладно, — решила я. — Посылай туда зонды. Подыщем приличное местечко.

— Зондам держаться в высших слоях атмосферы?

— Нет, пусть летят пониже. Если здесь есть туземцы, нагоним на них страху.

ПОЛЯ И ЛЕСА

Спустя несколько минут на экране появился район озер с наложенной на него сеткой контурных линий. В нескольких местах берега озер имели вид средней высоты обрывов, но большая часть побережья представляла собой песчаную отмель. В глубине суши виднелись округлые холмы с множеством ручьев, болота, небольшие лесные массивы и широкие пространства зеленых лугов.

— Очень мило, — заметила Проуп.

— Это вы так думаете, — отреагировала я.

— Что не так?

— Слишком мало деревьев, — за меня объяснил ей Ярун, изучая картинки, созданные компьютером. — Все эти открытые поля… При такой почве и таком климате можно было ожидать, что леса будут наползать на поля и в конце концов заполонят их. На планете, которая действительно очень похожа на Землю, деревья росли бы везде, кроме… — Он застучал по клавишам и проверил показания приборов. — Ну, компьютер дает семьдесят процентов вероятности, что к югу от восточного озера был лесной пожар, от десяти до тридцати лет тому назад… но захватил лишь несколько десятков гектаров. Недостаточно, чтобы объяснить эту нестыковку. Может, на Мелаквине развился вид особо агрессивной травы, которой не требуется много света? Вот она и губит деревья, лишая пищи их корни…

— Ярун хватается за соломинку, — пояснила я адмиралу. — Суть в том, что местность больше похожа на культивируемую, чем на дикую. Не луга, а очищенные от деревьев поля.

— Есть реальные признаки того, что земля возделывается? — спросил Чи.

— Нет… Но зонды охватывают очень большую область. Они запросто могут пропустить следы возделывания земли на уровне садовых делянок. Или больших полей, остающихся под паром больше пяти — десяти лет.

— Разумные существа! — произнесла Проуп тоном, который должен был звучать драматически. И приняла очередную позу — прикованные к монитору глаза сощурены, голова откинута назад. — По-твоему, это может быть мир разумных существ, когда-то великий, а теперь пришедший в упадок? Однако даже если сейчас планета опустела, что-то должно оставаться. Что-то, что убивало прежде и будет убивать снова…

— Дерьмо, — пробормотал Чи. — Говорил же я Совету, что дешевое чтиво не годится в качестве факультативного курса для будущих космонавтов.

ОЗЕРО

— Давайте получше рассмотрим вот это озеро, — я указала на то, что находилось у нижней границы экрана.

— Почему? — спросил Чи.

— Оно ближе всех к экватору. Зима в районе озер на подходе, и мне не хочется отморозить хвост, когда мы высадимся.

— Разведчик Рамос выросла в очень теплом климате, — объяснил Ярун адмиралу. — Она терпеть не может холода.

Я не попалась на эту удочку. Планета моего напарника больше полугода утопает в снегу, и у его народа развилось нездоровое благоговение перед минусовыми температурами. Они приписывают леденящему холоду всякие благотворные свойства: он развивает выносливость, физическую и духовную силу… Я же могу сказать по этому поводу, что он развивает лишь иррациональное презрение к тем, кому не повезло родиться посреди снега и льда.

— Ярун, посмотри южное озеро, — велела я, — и его южное побережье.

Он застучал по клавишам. Далеко под нами один из четырех зондов стрелой полетел к воде и вошел в нее, потеряв большую часть своей скорости. Всплеск был достаточно велик, чтобы его смогли зарегистрировать три других зонда; на карте возникло красное пятно, помечающее место погружения, и медленно угасло, когда компьютер обработал и зафиксировал данные.

— Вода чистая, — говорил Ярун по мере того, как утонувший зонд начал передавать данные. — Обычные естественные микроэлементы; никаких при знаков промышленных отходов. Количество микроорганизмов минимально.

— Это что-нибудь значит? — спросила Проуп.

— Скорее всего, нет, — ответила я. — На количество микроорганизмов в любой данной местности могут воздействовать самые простые факторы — сильное течение, к примеру, или недавний дождь.

— Тем не менее… в этом есть что-то зловещее, правда?

Я вообще не стала ей отвечать.

ОБРЫВИСТЫЕ БЕРЕГА

— Давай сосредоточимся на вон тех обрывистых берегах, — я указала на южную часть побережья.

— Почему здесь? — спросил Чи, пока Ярун посылал три оставшихся зонда в низкий полет.

Я сама застучала по клавишам, увеличивая масштаб.

— Сверху нам обеспечен хороший обзор. Если придется там задержаться, в нашем распоряжении будет свежая вода, но в краткосрочном плане не придется иметь дело с живностью, которой, конечно, много на побережье.

— А вдруг что-то очень скверное нападет на вас и сбросит с обрыва? — спросила Проуп.

— Если мы увидим что-то по-настоящему скверное, я сама спрыгну с обрыва, — ответила я. — Костюмы защитят нас от удара, а прыжок далеко вниз — прекрасный способ быстро уклониться от борьбы.

Судя по выражению лица Проуп, было ясно, что она думает о людях, предпочитающих спрыгнуть с утеса, а не встретиться лицом к лицу с чем-то очень скверным; и все же язык капитан придержала.

КАРТИНКИ

— Картинки, — сообщил Ярун.

Карта на экране замерцала, сменившись изображением залитого солнцем луга, усыпанного желтыми цветами. С одной стороны уходило в небо лиственное дерево, похожее на клен. В ветвях порхала птица, но слишком быстро, чтобы как следует разглядеть ее; по крайней мере, у нее было два крыла, маленькая голова и черное или темно-коричневое тело. На расстоянии нескольких десятков метров позади дерева начинался обрыв к искрящемуся голубому озеру.

Изображение медленно смещалось в сторону по мере полета зонда. Мы увидели сероватое обнажение горных пород, новые лиственные деревья, кусты. Что-то или кто-то мелькал в этих зарослях, и разум подсказал мне — «кролик»… однако разведчик должен избегать скороспелых суждений. Человеческий мозг по-прежнему безнадежно цепляется за Старую Землю и всегда интерпретирует любой мимолетный образ как земной, независимо от того, насколько чужеродно на самом деле создание.

— Переместись на десять километров к востоку, — попросила я, и Ярун застучал по клавишам.

Проуп усмехнулась:

— По-твоему, этот луг выглядит слишком опасным?

Я сделала жест в сторону экрана:

— Вы не заметили, что в зарослях бегают животные?

— Ты боишься таких маленьких зверей?

— Я отношусь к таким маленьким зверям настороженно, — ответила я, — потому что боюсь того, от кого они, возможно, убегают.

МЫ ДЕЛАЕМ ВЫБОР

Картинка сменилась изображением, поступившим от другого зонда; теперь мы как бы парили над озером и смотрели на обрывистый берег снизу. Склон утеса зарос травой и низкорослым кустарником. Здесь и там виднелись пятна голой песчаной почвы, скорее всего, оставшиеся после весенних ручьев. Эрозия медленно разъедала верхнюю часть утеса; в одном месте край обрушился, и пласт земли утащил за собой большую полосу зарослей.

Зонд летел в сторону суши, медленно поднимаясь, и это дало нам возможность увидеть, что находится наверху: еще один усыпанный цветами луг, с разбросанными на нем камнями, покрытыми лишайником. Совсем недалеко от края утеса параллельно ему тянулось глубокое ущелье — скорее всего, русло ручья, пробившего себе путь к озеру. На склонах ущелья росли деревья, однако на равнине их не было.

— Вот пример того, о чем мы говорили, — сказала я, указывая на экран. — Если деревья растут на склонах ущелья, значит, они должны расти и на полях — им легче укореняться на ровной поверхности, чем на наклонной. Однако впечатление такое, будто равнина расчищена от них.

— И ты снова дрожишь от страха? — спросила Проуп.

— Ничуть, — я сделала все, чтобы сдержаться. — Расчищенная местность хорошо подходит для высадки. Меньше вероятность удариться при падении, и ничто не мешает разглядеть тварей, которые кинутся, чтобы сожрать вас, — я посмотрела на Яруна. — Что скажешь?

Вместо ответа он начал медленно поворачивать картинку на экране на 360 градусов. Луг выглядел очень мирно — никакого движения в мягко покачивающейся под ветром траве.

— Сенсоры улавливают насыщенную животную жизнь, — сообщил мой напарник, — но ничего крупного. В основном, насекомые. Изредка полевые мыши. Точнее говоря, какие-то теплокровные животные размером с полевую мышь.

— Есть какие-нибудь соображения? — спросила я, ни к кому не обращаясь. Проуп выглядела так, словно хотела съязвить, но понимала, что это лишь затянет дело. — Ладно, — сказала я Яруну. — Запускай зонд, который послужит якорем для «сперматозоида». Бессмертие ждет.

ЧАСТЬ V ВЫСАДКА