СЕРОЕ УТРО

За всю ночь я поспала часа три-четыре. Ничего не произошло. Никто не пришел… ни Джелка, ни поисковый отряд. Это обеспокоило меня. Уллис не может не знать, что меня нет. Даже если Джелка вырубил лифт, там столько всех этих специалистов в области чего угодно, кроме зоологии, что к этому времени они наверняка уже сумели бы восстановить его. Где же они?

Наступил робкий серый рассвет. За ночь наползли облака, затянув даже самые высокие горные вершины. До конца дня непременно будет дождь… если не снег. Я подбросила еще дров в огонь и теснее прижалась к Веслу в поисках утешения — и для себя, и для нее. Для нас обеих.

На моих часах было 10.05, когда я впервые услышала далекий вой. Я подтащила поближе несколько камней… но звук исходил не со стороны лифта. Откуда-то снаружи. Может, открылся люк на крыше? Может, «кит» уже взлетает? Интересно, как Джелка сумел уговорить остальных улететь, даже не предприняв попытки найти меня? Ничего в голову не приходило.

Вслушавшись, я поняла, что звук раздается не со стороны гор, а с неба.

— Боже, неужели и без того мало неприятностей? — простонала я.

Может, передвинуть Весло в безопасное укрытие? Нет, я и так уже таскала ее достаточно много, точно забыв о ее внутренних повреждениях. Кроме того, если со мной что-нибудь случится, хотелось, чтобы поисковики сразу же нашли ее.

Лучше пусть как можно дольше пробудет в покое.

На скалу передо мной опустился стеклянный «орел». Под брюхом у него чернели ракеты.

Верх кабины откинулся, оттуда выбрался человек.

— Увидел твой костер! — закричал он.

— С днем рождения, Филар, — ответила я.

ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ

Теперь он не был облачен в защитный костюм, то есть на нем оказалось лишь нижнее белье, и волосатое туловище было выставлено напоказ. Вряд ли нашлась бы женщина, которой понравилось бы это зрелище. От всей его форменной одежды остался лишь шлем, который он придерживал нормальной рукой. С шеи на веревке, вцепившись в нее пальцами, свисал протез. Странно, но искусственная кожа протеза была существенно темнее остального, довольно бледного тела Тобита. Интересно, хирурги не удосужились подогнать цвет протеза под естественный цвет кожи Тобита или лее годы пьянства настолько выщелочили ее цвет?

— Жалкий трюк, Рамос, — недовольно проворчал он. — Сбежать от меня таким образом.

С видом оскорбленного достоинства он вставил протез в выемку, сделанную флотскими хирургами внутри его плеча, и несколькими сильными ударами вогнал искусственную руку на место.

— Ты заставила меня почувствовать себя брошенным, — он, проверяя, согнул и разогнул пальцы протеза. — Ты что-то имеешь против одноруких?

Я облегченно вздохнула. Он был всего лишь раздражен, но не зол. При всех своих недостатках Филар Тобит оставался истинным разведчиком — не то что Джелка, слишком остро реагирующий на любую мелочь, которую он воспринимал как проявление неуважения.

— Ты был занят со своими друзьями, — по возможности беспечно ответила я. — Это невежливо — прерывать вечеринку. — Я глянула в сторону «орла». — Ты привез кого-нибудь из них с собой?

— Там есть место только для одного морлока, а мне не хотелось, чтобы пополз слух, будто у меня есть любимчики. — Он махнул искусственной рукой, которая, по-видимому, теперь функционировала вполне нормально. — Сказать по правде, все они такие горькие пьяницы, что у меня и не было никаких любимчиков. За исключением, конечно, тебя, Рамос, — он послал мне воздушный поцелуй. — Превосходно выглядишь.

— Если кое-кто и дальше будет распространяться на эту тему, я сдеру с него шкуру.

— Только смотри, не обдери от злости свою щеку. — Он сделал жест в сторону Весла. — Что с твоей подругой?

— Джелка стрелял в нее, — ответила я. Тобит вскинул брови. — Это долгая история, и у меня нет времени рассказывать ее. Твои ракеты работают?

— Да. Но не благодаря тебе. — Он бросил на меня настороженный взгляд. — Ты хочешь взорвать Джелку?

— Нет, пока только дверь.

РАДИУС ВЗРЫВА

Ни Тобит, ни я и предположить не могли, какие повреждения способна причинить ракета. Мы даже не знали, какого рода взрывчатое вещество она содержит. Химическое? Ядерное? Расщепляющий материал по принципу «материя — антиматерия»?

— Филар, монтируя оружие на самолете, ты не поинтересовался, каков радиус его действия? В смысле, как далеко нужно держаться от цели? На расстоянии сотни метров или сотни километров?

Тобит нахмурился:

— Вообще-то я не собирался использовать ракеты, Рамос. Они здесь просто для придания завершенности.

— Завершенности, — повторила я.

— На них приятно смотреть; кроме того, меня раздражает безупречный вид этих птиц — надо же было чем-то его разбавить? Едва додумавшись до того, как командовать ИИ, я велел ему реактивировать и установить на место ракеты.

— Выходит, ты вооружил самолет, руководствуясь соображениями его внешнего вида?

— Кончай ехидничать, Рамос. Ведь это не я, а ты хочешь взорвать гору.

Это было нелегко, но мы затолкали Весло в «орла», посадив ее мне на колени, словно груду белья. На земле ее оставлять было нельзя, ведь мы по-прежнему находились в неведении относительно радиуса взрыва. Если вдруг начинка ракеты ядерная или того хуже, Весло должна находиться в нескольких километрах от места взрыва, а на такое расстояние нам ее не унести. Проще взять ее с собой и просто приказать самолету удалиться на безопасное расстояние.

Прежде чем забраться в самолет, Тобит наскреб горстку глинистой земли и с ее помощью изобразил большое коричневое X на скальном отложении, прикрывающем вход. Метку будет нетрудно разглядеть с расстояния, по крайней мере, пять километров. Как попасть в метку — это другой вопрос; мы понятия не имели о системе наведения этих ракет. В стеклянном «орле» тоже отсутствовал пульт управления, и все, что оставалось, это приказать: «Стреляй вон туда», а уж корабль, надо полагать, сам прицелится.

Я с Веслом взгромоздилась на правое сиденье и пристегнулась — насколько это было возможно. Тобит уселся рядом с нами и напялил на голову шлем.

— Зачем ты его носишь? — спросила я.

— Чтобы не ослепнуть на солнце, — ответил он.

Этого я не понимала. Щиток шлема был прозрачен — свидетельство того, что затянутое тучами небо над головой никакой опасности для глаз не представляет. При увеличении яркости щиток автоматически темнеет.

— Сегодня солнца не видно, — сказала я.

— А вдруг в облаках появится разрыв? Или, — добавил он себе под нос, — ядерный взрыв случится.

— А-а. Ну, я лучше просто закрою глаза.

— Нет, — он решительно взмахнул рукой. — Просто держись позади своей подруги. Она впитывает радиацию лучше, чем сорокаметровый слой свинца. — И, не дав мне ответить, он приказал самолету: — Вверх.

ВЫСТРЕЛ

«Орел» плавно поднимался вертикально вверх.

— Не упускай из вида вон тот знак X, — продолжал Тобит, обращаясь к самолету. — Это наша цель. Отлети на безопасное расстояние и стреляй.

Самолет искусно накренился и круто ушел вверх по прямой. Ускорение не очень сильно сжало меня между спинкой кресла и Веслом. На небольшом расстоянии от облачного покрова «орел» выровнялся и полетел на этой высоте.

— Ты еще видишь метку? — спросил Тобит.

Я обернулась. Вход был уже далеко позади. В сумеречном свете я видела скалистую площадку, где мы с Джелкой сражались, но само X разглядеть не удавалось.

— Наверно, у самолета «зрение» лучше нашего, — предположила я. — Телескопический прицел или что-нибудь в этом роде.

— Ну, да… — пробормотал Тобит. — Ты ведь даже веришь, что адмиралы нам друзья.

Я открыла рот, чтобы возразить… но как раз в этом момент «орел» накренился и перевернулся вверх «животом». Мы повисли в ремнях безопасности вниз головой. Потом самолет резко пошел вверх; по окончании этого маневра мы снова перевернулись, но теперь нос воздушного судна указывал точно на цель.

— Круто, — с дрожью в голосе произнес Тобит. — Сейчас, по-видимому, все и произойдет…

Самолет содрогнулся, выпуская ракету. Я думала, что он тут же на большой скорости помчится прочь. Но нет — «орел» завис на одном месте. Ракета с грохотом преодолела звуковой барьер; за ней тянулся дымок, указывающий прямо на цель. Спустя мгновение мы уже видели только дым, не саму ракету…

— Закрой глаза! — закричал Тобит.

Я тут же зажмурилась и постаралась укрыться позади Весла — если, конечно, она и в самом деле могла меня защитить.

Однако вспышка была такой ослепительной, что я почувствовала ее даже сквозь закрытые веки.

В ГОРОД

Открыв глаза, я увидела дымящуюся дыру в горе. Не воронку, а именно дыру, сквозь которую виднелись стеклянные здания города. Круглая дыра имела в диаметре сотню метров и аккуратный, прочный на вид край. Я надеялась, что живая природа пострадала минимально; эта проблема всегда меня беспокоила.

— «Орел», — заговорил Тобит, — видишь вон ту изящную дыру? Лети прямо в нее и приземляйся.

Я удивленно посмотрела на него.

— Ты хочешь, чтобы самолет влетел в город?

— А что? Дыра достаточно большая. И я сильно подозреваю, что лифт теперь не работает.

Лифт и в самом деле словно корова языком слизнула, и там, где он был, клубилось облако дыма. На протяжении ближайших недель автоматизированной ремонтной системе придете» немало потрудиться.

— Ладно, — вздохнула я. — В дыру так в дыру. А потом лети к центру города. Ищи «кита».

— Кого?

— На нем ты полетишь домой, — ответила я и по возможности коротко объяснила Тобиту, что произошло.

ЕЩЕ НЕ УМЕРЛА

Проскользнув в дыру, мы полетели между небоскребами и опустились на центральной площади, неподалеку от «кита». Шум наших двигателей должен был привлечь внимание разведчиков, однако лишь небольшая группа отошла от «кита», чтобы встретить нас.

Среди них оказалась и Уллис. Пару секунд она пристально смотрела на меня, а потом устало улыбнулась:

— Я никогда не верила, что ты мертва.

— Кто сказал, что я мертва? Джелка?

Уллис кивнула.

— Ламинир сошел с ума. С помощью громкоговорителя объявил на весь город, что ты ни с того, ни с сего напала на него, и он был вынужден тебя убить. — Она вперила в меня изучающий взгляд. — С какой целью он сказал неправду?

— Чтобы помешать тебе выслать поисковый отряд, — ответила я. — Мне известно кое-что такое, что он хочет сохранить в секрете.

— Я повсюду искала тебя, — сказала Уллис, — но не смогла выйти наружу — Джелка заблокировал лифт.

— Не беспокойся, — заявил Тобит. — Лифт больше не заблокирован. — И пробормотал себе под нос: — Трудно заблокировать то, от чего осталась одна окалина…

— Где сейчас Джелка? — спросила я.

— Никто не знает, — ответила Уллис. — И я еще не сообщила тебе самое худшее. Он запустил процедуру обратного отсчета. Не пройдет и часа, как «кит» взлетит.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Я удивленно воззрилась на нее:

— Корабль улетает?

— Программа взлета активирована сегодня ночью, — ответила Уллис. — С тех пор мы все носимся как сумасшедшие.

— Но ведь наверняка кто-то может остановить программу.

— Видимо, Джелка уже давно планировал сделать это и тайком внедрил активирующие устройства почти во все системы корабля. Чтобы отсоединить их, ничего не нарушив, понадобится больше времени, чем есть в нашем распоряжении; если одни системы освободятся, а другие нет, это может привести к аварии. Можно, конечно, просто выдрать всю проводку, но ремонт потом займет столько времени… — Уллис пожала плечами. — Кроме того, половина разведчиков не хотят прерывать обратный отсчет. Говорят, что готовы лететь; радуются, что, благодаря Джелке, с отсрочками покончено.

— Значит, вы собираетесь улететь, не беспокоясь о том, что затеял Джелка?

— Некоторые ждали этого дня тридцать лет, Фестина. Это их единственный шанс вернуться домой. Кроме того, — Уллис опустила взгляд, — лично я еще раньше решила добровольно остаться. Чтобы найти тебя и разобраться с Джелкой. — Она набрала в грудь воздуха. — В конце концов, он мой напарник.

— Был твой напарник, — сказала я. — И останусь здесь я. Мне нельзя покидать планету, Уллис. Слишком долго и сложно объяснять, но, поверь, мне нельзя лететь. Я позабочусь обо всем.

— Тебе может понадобиться помощь…

— Нет, — перебила я Уллис. — Не понадобится. И разве у тебя нет дел на корабле?

Она замигала.

— Некоторые программы связи еще не отлажены до конца… — Судя по голосу, ее терзало чувство вины.

— Вот и займись ими, — я положила руку ей на плечо. — А я останусь, потому что другого выхода у меня нет.

— Я отвечаю за Джелку, он на моей совести…

— Теперь на моей. А у тебя есть обязанности на корабле. Уходи. Пожалуйста.

Она снова замигала, поцеловала меня и медленно пошла прочь в сопровождении остальных разведчиков.

СНАЧАЛА САМОЕ ВАЖНОЕ

— Это выглядело чертовски сентиментально, — громко объявил Тобит.

— А ты все еще здесь, Филар?

— Составляю тебе компанию, Рамос. Ты все сама да сама; это, надо полагать, нелегко.

— Уходи вместе с остальными, — сказала я. — На этом корабле и для тебя хватит места… займи хотя бы каюту, которую я оборудовала для себя. Или каюту Джелки… она ему не понадобится.

— Сначала самое важное, — ответил он. — Они не сейчас взлетают, и от меня там никакого толку не будет. С другой стороны, я в состоянии помочь тебе отнести эту маленькую леди к ее предкам. Ты ведь это собиралась сделать, верно?

Я похлопала его по волосатому плечу:

— Спасибо, Филар. Ты остаешься верен корпусу.

Он рыгнул — нарочно, без сомнения.

— Проклятый филантроп… это я о себе.

В ближайшем доме мы нашли что-то вроде носилок и потащили Весло по центральному проспекту. В этом городе, конечно, было множество башен, где предки могли дать отдых усталым мозгам; однако я хотела отнести Весло в башню с генератором поля «сперматозоида». Скорее всего, Джелка отсиживается там, в ожидании, пока «кит» взлетит. А потом…

Кто знает, активирует он генератор сразу после того, как разведчики покинут планету, или смонтировал на нем схему задержки, чтобы осталось время где-то укрыться? Может, все это было актом самоубийства? Ведь если он включит генератор немедленно, то умрет — либо его выбросит в космос, либо погубит торнадо, который возникнет, как только воздух начнет извергаться в пустоту. Однако не исключено, что Джелка отнюдь не собирается умирать после того, как «отомстит»; как бы то ни было, чем скорее он намерен осуществить свой план, тем меньше у меня времени, чтобы остановить его. Он знает, что я жива, и, наверно, догадывается, что мне удалось обойти неработающий лифт; взрыв ракеты, открывший нам с Тобитом путь внутрь, выглядел достаточно впечатляюще.

С другой стороны, стены этой башни непрозрачны, а взрыв, при всей его разрушительной силе, наделал не так уж много шума…

Может быть, Джелка не знает, что я здесь. Может быть. Однако я не могу рисковать. Нужно исходить из того, что он может активировать генератор сразу после того, как корабль вырвется из подземной пещеры. Значит, в моем распоряжении меньше часа.

БЛЕСТЯЩАЯ ТКАНЬ

Я велела Тобиту не входить в башню, подождать с Веслом снаружи.

— Ловушек-сюрпризов опасаешься? — спросил он меня.

— Да.

Я вошла внутрь, но никаких взрывов не последовало. В то же время костюма для защиты от излучения на месте не оказалось. Значит, Джелка надел его и теперь дожидается на верхнем этаже, когда можно будет начинать светопреставление.

— Все чисто, — сказала я Тобиту по возращении. — Давай занесем Весло внутрь, и ты со всех ног помчишься к кораблю.

— А ты что будешь делать?

— Джелка на верхнем этаже. Хочу нанести ему визит.

— В такой-то одежде? — фыркнул Филар. — Знаешь, какое мощное излучение вырабатывают эти проклятые башни? Одно дело — вбежать туда на секунду и тут же выскочить обратно… в этом случае доза невелика. Но если ты собираешься там слоняться, подниматься на лифте и разбираться с этим засранцем… у тебя в теле, Рамос, не останется ни одной целой кровяной клетки. Черт, к тому времени, когда ты доберешься до Джелки, ты и на ногах-то не будешь держаться.

— Подожди здесь, — сказала я и побежала в комнату, где жил Джелка. И вскоре выскочила оттуда, сжимая охапку блестящих рубашек и штанов. — Защищает от радиации, — я бросила часть принесенной одежды Тобиту. — Одевайся.

Рубашка, штаны, носки и перчатки. Неплохо бы еще шлем на голову, но ничего такого не обнаружилось. В качестве заменителя я начала обматывать серебристой рубашкой голову, однако Тобит отнял ее у меня и протянул мне свой шлем.

— С днем рождения.

— Это уже второй твой подарок мне.

— Я считаю, не сомневайся, — кивнул он. — Ты обязана мне по гроб жизни, Рамос. — Мой бывший наставник неумело обмотал тканью лицо и заныл: — Я ничего не вижу! — И заковылял туда, где лежала Весло.

Ну и вид у него был в этой серебристой одежде! А надев шлем, я почувствовала такой сильный запах спиртного и блевотины, что меня саму чуть не вывернуло наизнанку… Тем не менее я сказала:

— Филар, ты настоящий джентльмен и разведчик.

— Не вздумай и со мной сентиментальничать, Рамос. Пошли.

ПРЕПЯТСТВИЯ

Мы положили Весло в центре первой комнаты — там, где было больше всего света. Едва начав впитывать радиацию, ее тело расслабилось… как будто ей сразу стало легче. Тем не менее в сознание она не пришла, и при каждом вздохе в легких по-прежнему раздавались хрипы. Я бережно уложила ее с раскинутыми в стороны руками — словно цветок, открывшийся навстречу солнцу. Топор я положила рядом — в древних захоронениях оружие всегда под рукой у воина.

— Черт возьми, это же не похороны! — заворчал Тобит. — Кончай тратить время впустую.

— Хочешь поскорее вернуться на корабль? Можешь идти.

— Хочу убедиться, что ты в состоянии сделать, что задумала, — ответил он. — На случай, если это не приходило тебе в голову: добраться до верха может оказаться совсем непросто.

— Что ты имеешь в виду?

— Пошли к лифту.

Филар зашагал к центру здания, я не отставала. Добравшись до лифта, он нажал кнопку вызова. Ничего не произошло.

— Этот ублюдок уже доказал, что ему раз плюнуть вывести из строя лифт, — заметил Тобит. — Здесь он, по-видимому, заблокировал кабину в верхней точке.

— Может, тут есть лестница.

— Скат, — ответил Тобит. — В городе морлоков во всех башнях есть спиралевидные скаты. Здания-то обслуживают роботы, и, значит, для них должен существовать способ добраться наверх, если лифт выйдет из строя. — Обмотанная тканью голова завертелась во все стороны; представляю, как ему приходилось напрягать зрение. — Вон та дверь, — указал он. — Скат должен быть там. Все эти здания построены по одному принципу.

Я подошла к двери. Щеколду сдвинуть не составляло труда, но дверь не открылась.

— Заклинена? — спросил Тобит.

Я отступила и с размаху ударила ногой в дверь, достаточно сильно. От удара металлическая дверь загудела, но не шелохнулась.

— Этот сукин сын все предусмотрел, — пробормотал Тобит. — Знаешь? Он меня достал.

МУЗА ОГНЯ

Полминуты мы с Тобитом бились о твердую, неподатливую дверь в тщетной попытке открыть ее; мы отбили себе плечи, оставив на металлической поверхности лишь несколько вмятин. Пришлось отступиться.

— Может, имеет смысл попытаться проникнуть в лифт, — сказала я.

— И что тогда? Поднимешься на высоту восьмидесяти этажей, цепляясь руками за кабели?

— Возможно.

Под серебристой тканью разглядеть выражение лица Тобита не представлялось возможным, но от него так и веяло скепсисом.

— Ладно, — кивнула я. — Может, попробуем расколотить дверь топором Весла?

— Только вывихнешь запястья, — ответил Тобит. — К тому же есть способ полегче. Давай сначала его испробуем.

Он вошел в соседнюю комнату, остановился прямо в гуще неподвижных предков и откашлялся. А потом его горло извергло целую мешанину звуков — одни звучали как фальцет, другие как бас; одни были текучие, будто слюна, другие хриплые, словно от удушья. Тон был энергичный, но без ноток принуждения — командный, уверенный. Когда Тобит закончил, во всех углах помещения послышался шелест. Закрытые глаза замигали. Пальцы начали сгибаться и разгибаться.

— Ты говоришь на их языке? — в изумлении прошептала я.

— На протяжении восьми лет я был для морлоков всем, Рамос. Думаешь, я не справлюсь с этими стекляшками у меня под ногами?

Он повернулся к предкам и заговорил снова, очень отчетливо, широко раскинув руки.

В одном углу поднялась стеклянная рука, а за ней стеклянная голова, удивленно мигая глазами. Кто-то вздохнул. Кто-то глубоко задышал.

— Мне казалось, у них мозги превратились в кашу, — прошептала я.

— Им просто скучно. Можно привлечь их внимание, только если сказать что-нибудь такое, чего они никогда не слышали.

— И что же ты им сказал?

— То, что запомнил из «Генриха V». Какой-то засранец адмирал ввел для инструкторов в Академии курс Шекспира. Ну, я и сказал этим стекляшкам: «Снова в бой» и прочий вздор в том же духе. Соберитесь с силами, заставьте кровь быстрее бежать по жилам, сломайте дверь. Черт меня побери, если я знаю, как перевести «День святого Криспиана» [7].

Предки наверняка мало что понимали из его речей — вряд ли Тобит сумел пронять их стихами Шекспира… да еще с ходу переводя их по памяти. Сильнее всего тут сработал эффект новизны: впервые человек в серебристой одежде разглагольствовал перед ними, призывая напасть на Францию. Думаю, именно это заставило их подняться.

Руки сжались в кулаки. Спины горделиво распрямились. Тобит сделал жест в сторону запертой двери.

Спустя несколько мгновений дверь уже не представляла собой препятствие.

МОЙ ПОДАРОК

— Дальше я сама справлюсь! — закричала я, обращаясь к Тобиту.

В ушах все еще стоял звон, с которым стеклянные плечи — мощные, как у носорогов! — бились в металлическую дверь.

— Уверена? — спросил он.

— Возвращайся на корабль, а то опоздаешь.

— А если тебе понадобится помощь?

— Не упрямься, Филар. Я дарю тебе билет домой… этой мой подарок ко дню рождения.

— Гляньте-ка! Она уже воображает, будто научилась манипулировать людьми. — Он отдал мне салют… точнее, это была пародия на салют. — Побереги себя, Рамос. Сделай что-нибудь неразумное, прежде чем Джелка сделает это с тобой.

Он повернулся и заковылял прочь. Мгновенье я смотрела ему вслед, а потом отсалютовала в ответ. Назовем это еще одним подарком ко дню рождения.

В ЛЕСТНИЧНОМ КОЛОДЦЕ

Передо мной был спиральный скат, или уклон, высотой в восемьдесят этажей. Как бы ни поджимало время, идею бежать по нему следовало отмести сразу; я просто пошла вперед, спрашивая себя, надолго ли меня хватит даже при такой медленной ходьбе. Высоко наверху слышалось звяканье стекла по стеклу. Речь Тобита так раззадорила предков, что они не ограничились разрушением двери, а ринулись вперед, что-то завывая; наверно, клялись, что прольют французскую кровь или как там они поняли, что им предстоит сделать. Я даже не пыталась держаться вровень с ними. Они не только были несравненно быстрее и сильнее, чем я со своей бренной плотью; им не надо было беспокоиться о том, чтобы беречь силы. В лестничный колодец изливалось то же самое излучение, что и в основные помещения башни. Пока предки бежали по уклону, подпитка энергией продолжалась.

Была и еще одна причина, по которой я не пыталась догнать предков: мне требовалось время, чтобы решить, как одолеть Джелку. Сначала вырвать у него «станнер» — это очевидно. У меня было перед ним одно серьезное преимущество: сквозь щиток шлема Тобита я все видела ясно. Джелка же в своем костюме будет наполовину слеп. Если дело дойдет до схватки на кулаках, я определенно окажусь в выигрыше.

Если, конечно, он не выстрелит в меня прежде. Один акустический удар, и я проваляюсь без сознания шесть часов… или до тех пор, пока Джелка не прикончит меня.

Как избежать этого? Если я смогу пробраться наверх украдкой и напасть на него прежде, чем он меня заметит, то дело будет сделано; но если он увидит меня раньше…

— Идиотка! — вслух обругала я себя. — Почему ты не взяла свой «станнер»?

И все же мысль использовать оружие — как это запросто делал Джелка — вызывала у меня отвращение. Я понимала, что это чистой воды глупость, — учитывая, что стоит на кону, мне следовало мечтать о том, чтобы безжалостно выстрелить Джелке в спину, если представится такая возможность. Но ведь неслучайно до этого момента мысль о собственном «станнере» даже не всплывала в моем сознании — как будто действовал некий подсознательный запрет. А теперь уже поздно было бежать за ним…

Что еще можно использовать как оружие? Я мысленно порылась в своих свисающих с пояса сумках, в данный момент скрытых под защитными штанами и рубашкой. Что у меня там? Все, что требуется для взятия образцов почвы, маленькая дисковая камера, «аптечка» первой помощи…

…в которой есть скальпель.

Там, в глубине лестничного колодца, я прислонилась к стене и рассмеялась. Не в силах остановиться, я засунула руку под серебристую рубашку, нашарила сумку с «аптечкой» и вытащила скальпель.

Скальпель.

— Это будет честно, — сказала я, обращаясь к стенам.

Хотя и сама до конца не понимала, что имею в виду. Чтобы придать скальпелю вес, я привязала к рукоятке несколько трубок, предназначенных для образцов минералов. Они были не шире моего пальца, но внутри выложены свинцом — на случай, если образец окажется радиоактивен. Когда я закончила, получился хорошо сбалансированный, тяжелый нож, пригодный и для нанесения удара, и для броска. Меня так и подмывало вскинуть его и сказать:

— Ярун, этим я обязана тебе.

Но ничего такого я не сделала. Рано или поздно мы перерастаем тягу к драматическим жестам.

НА ВЕРХУ УКЛОНА

Примерно на полпути наверх я прошла мимо первого стеклянного тела: предок без внешних признаков повреждения. На следующем этаже их было уже два. Я остановилась и быстро осмотрела их. Они пробормотали что-то и повернулись ко мне спинами.

— Устали подниматься? — спросила я. — Я тоже.