Глава 39

СТАНОВЛЮСЬ РАЗВЕДЧИКОМ

– Смеющийся Ларри? – выпалил Дэйд. – Но тут не может быть никакого… – Он резко оборвал себя.

– На Трояне не может быть никакого высокотехнологичного оружия? – отозвался Тобит. – Похоже, наши флотские разработчики были не единственными, кому удалось ускользнуть от фасскистерского Роя.

– Не делай поспешных выводов! – бросила Фестина. – Кто здесь главный? – спросила она у Гашван.

– Я, – ответила Гашван.

– Во всем дворце?

Гашван кивнула.

– С тех пор, как улетела королева Умеренность.

– Королеву забрали на «Иву», – вмешался Флебон. – Чтобы помочь вербовщикам на Целестии подчинить…

– Это мы уже поняли. – Фестина кивнула, затем снова повернулась к Гашван. – Этот смех издает машина для убийства – возможно, даже не одна. От ваших арбалетов нет никакого толку, и все ваши войска просто перебьют. Сдавайтесь, пока не началась кровавая бойня.

Гашван погладила Фестину по руке.

– Дорогое мое дитя, я не дура. Я пыталась сдаться, как только Умеренность нас покинула. Черная армия отказалась.

– Они не позволили вам сдаться?

– Они не обращали внимания на мои послания и убивали моих парламентеров. Черная королева не хочет принимать капитуляцию – она хочет захватить дворец силой.

– Кто такая Черная королева? – спросил я, уже зная ответ.

– Твоя сестра, кто же еще? – ответила Гашван. – Она начала войну и уже близка к тому, чтобы ее закончить.

Если бы я только мог в гневе закричать: «Да как вы можете такое говорить!» Но… Сэм всегда была лидером, а не ведомым. И это она ввергла Троян в войну. У нее были все возможности для того, чтобы нагнетать враждебность, используя дипломатические методы, вместо того чтобы снимать напряженность. Следы в Криогенном центре были в точности ее размера. И именно Саманта убила Истину, прежде чем имитировать свою собственную смерть.

Я представил себе, как после начала войны она убила одну за другой пятнадцать королев, войдя к ним в доверие, так же, как она поступила с Истиной. Она могла объявить себя тайным посланником Технократии и пообещать поддержку флота в расследовании обстоятельств гибели королевы – что обеспечивало ей быструю возможность завоевать королевское расположение. А затем она предавала королеву, подставляя ее под удар врага, или сама в подходящий момент перерезала ей горло. На это потребовалось двадцать лет – ну и что? И каждый раз, когда умирала очередная королева, Сэм пыталась подчинить себе королевскую армию, отдавая приказы генералам, которые все еще доверяли ей как ближайшему союзнику покойной королевы.

Теперь же дело близилось к концу – оставалось лишь захватить дворец. И при этом она наверняка убила бы и меня – сестра просто не могла позволить мне остаться в живых, так как само мое существование свидетельствовало против нее.

– Сэм нужен я, – сказал я. – Она боится, что я слишком многое знаю. Если я сдамся, возможно, она больше не станет никого убивать.

– Дорогой мой мальчик, – ответила Гашван, – я тоже слишком много знаю. Намного больше, чем ты. Но если мы оба сдадимся, Саманта может подумать, что мы уже кому-то все рассказали или оставили где-то тайное сообщение. Кроме того, Эдвард, она не может оставить в живых свидетелей того, что ты добровольно сдался. Ты знаешь, что она намерена убить тебя и уничтожить твой труп. Ты ведь это знаешь, правда, дорогой?

– Да.

– И слишком подозрительно будет выглядеть, если она поступит так с добровольно сдавшимся. Твои друзья-люди поднимут шум. С точки зрения Саманты, куда лучше, если мы все случайно погибнем в огне сражения. А затем она прольет слезы по поводу того, как ужасна война, и внесет пожертвование в Мемориальный фонд флота.

Вибриссы Гашван довольно шевельнулись. Ее искренне восхищало, как Сэм удалось разработать столь изящный план, – она испытывала неподдельную материнскую гордость за то, какой умной оказалась ее дочь.

– Мы зря теряем время, – вмешалась Фестина. – Флебон, можешь пробраться на крышу?

Он кивнул.

– Хочешь, чтобы я приглядел за Ларри?

– И за всем прочим, что тебе попадется. Тобит, вы с Дэйдом пойдете с ним. Возьмите тугодум и проверьте, что сейчас делает Черная армия. И попробуйте еще раз включить якорь – может быть, у Проуп проснутся угрызения совести и она вернется за нами.

– У Проуп? – фыркнул Тобит. – Совесть?

– Маловероятно, – согласилась Фестина. – И все же попробуйте. – Она положила руку в перчатке на рукав его скафандра и слегка сжала. – Давай топай, старый пьяница.

– Слушаюсь, ваше превосходительство. – Он шутливо отдал честь и схватил Дэйда за руку. – Пошли, Бенни, исполнять славную традицию разведчиков – подставлять под выстрел собственные задницы.

– Вот что значит расходный материал, – гордо произнес Дэйд.

Филар стукнул его по шлему.

– Будешь говорить после того, как мы сдохнем, придурок.

Тобит, Дэйд и Флебон побежали наверх по находившемуся поблизости пандусу.

– Ладно, – кивнула Фестина, – давайте решать, что делать дальше. Пусть Кайшо… Кайшо? Где ты, черт побери?

Я огляделся – мандазары стояли рядом, но кресла нигде не было видно. Видимо, пока мы отвлеклись, Кайшо тихо выскользнула с освещенного пространства и скрылась в темноте.

– Вот сволочь, – проворчала Фестина. – Я ведь знала, что следовало оставить ее на корабле.

– Возможно, – предположила Советница, – она хочет установить контакт со мхом на полу дворца.

– Она его уже установила, – раздраженно произнесла адмирал. – Скорее всего, еще на «Палисандре» – никто не знает, как далеко простирается ментальная мощь балрога, но здесь столько этого чертова мха, что, вероятно, общими усилиями он вполне способен общаться с тем, кто находится на орбите. Кто знает, может быть, он мог контактировать с Кайшо, когда она находилась на Целестии; некоторые специалисты считают, что балрог – единый коллективный разум, постоянно контактирующий с любой спорой во вселенной. Сила мысли, которая сильнее законов физики. И если это вас не пугает – значит, вы об этом толком не задумывались.

– Но если она уже и так общается с другими балрогами, зачем уходить? – удивилась Советница.

– Потому что мох дал ей задание. Нечто такое, чего он не может сделать сам, пока прикован к стенам дворца. – Она подняла руку и приложила ее к стеклу шлема, словно пытаясь прикрыть глаза. – Ненавижу, когда мною манипулируют, – проворчала она. – Кайшо воспользовалась мной, чтобы оказаться здесь. И тобой тоже, Эдвард.

– Мною манипулировала моя сестра, – буркнул я.

– И твой отец, – чересчур радостно добавила Гашван. – С самого начала.

– Чтобы сделать Эдварда королем? Ай да Советница!

– Именно, – улыбнулась врач. – Какая ты умная девочка.

– Чьим королем? – спросил я.

– Чьим хочешь, – ответила Гашван. – Мандазаров. Или людей. Или и тех и других.

– С помощью феромонов, – пробормотал я. – Потому что я могу…

– Когда твой отец впервые оказался на Трояне, он понял, какие открываются возможности. Королевы могут постоянно вырабатывать мандазарские феромоны; что, если создать существо, которое сможет вырабатывать и человеческие? Секретное оружие, способное склонять людей на твою сторону. Идеального дипломата.

– Выдающегося манипулятора, – пробормотала Фестина. – Старина Александр наверняка сам мечтал стать королем.

– Он не мог, – сказала Гашван. – Его ДНК полностью человеческая, и ее невозможно изменить так, как ему бы хотелось. Ему пришлось удовлетвориться созданием собственных клонов – на девяносто девять процентов копирующих оригинал, но с небольшой долей манда-зарских генов, которые должны были проложить путь для дальнейших изменений…

Фестина кивнула, словно обо всем этом уже знала. Вот почему она спрашивала, не создан ли я искусственно. Она, видимо, догадалась, что мне требовалась измененная ДНК, если мне предстояло стать… гм…

…более чем человеком.

От этой мысли меня пробрала дрожь. Я – идеал супермена в представлении моего отца.

Вот только я оказался дураком. А супермен дураком быть не должен. Почему отцу потребовался именно такой? Гашван уже ответила на этот вопрос – чтобы я не понял, что со мной делают.

– Я был подопытным кроликом, – прошептал я.

– Именно! – Гашван нежно погладила меня по руке. – Когда Невинность начала питаться ядом Истины, то же самое начал делать и ты.

– Благодаря нанитам, – сказала Фестина, – которые твоя сестра получила от фасскистеров. Наниты постепенно вводили Эдварду яд в течение всего года, а Истина даже об этом не знала. Полагаю, у вас была еще одна партия нанитов, которые доставляли яд к вам в лабораторию, а не Эдварду?

– Конечно, – ответила врач. – Нам нужно было проанализировать яд на каждой стадии цикла, чтобы затем воспроизвести его для Саманты. Нам также требовалось испытать различные медицинские технологии, чтобы быть уверенными, что человек останется жив после отравления ядом в течение целого года… и после трансформации. – Она улыбнулась мне. – Если это тебя в чемто утешит – после того что мы узнали, поработав над тобой, проделать то же самое с Самантой было уже намного проще. Твой вклад в науку избавил ее от многих страданий. Сэм трансформировалась в королеву столь же легко, как и настоящий мандазар, благодаря тебе.

Ну что ж, я выполнил свое единственное предназначение. Я был создан в виде практически точной генетической копии моей сестры, так что лучшего подопытного кролика, чем я, просто не могло существовать. Отличный объект для исследований, прежде чем врачи возьмутся за настоящего пациента. Я был расходным материалом, который можно было выкинуть на помойку, выяснив, что и как следует делать, чтобы добиться нужного результата.

Так что правда была такова: я не был суперменом, но супернеандертальцем. Очень близкой к реальному человеку формой, но тупиковой. Подлинным родоначальником стала Саманта Йорк – к тому времени, как началась война, она, видимо, уже подготовила для Гашван секретную медицинскую лабораторию, чтобы та могла подвергнуть Сэм тем же самым процедурам, что и меня. Сестра получила способность подчинять себе других с помощью феромонов, но внешне она оставалась человеком, так что никто ничего не подозревал. Со временем она избавилась от всех соперников, создала собственную Черную армию и завоевала планету.

Что дальше? Лига Наций никогда не позволила бы ей покинуть Троян, в этом можно было не сомневаться; но у нее могли быть дети. Следующее поколение все еще выглядело бы совершенно по-человечески, так что они беспрепятственно могли бы проникнуть на миры Технократии. Сколько после этого им понадобилось бы времени, чтобы пробиться на самый верх? Возможно, несколько десятилетий. У моего отца появилась бы династия, тайно господствующая в человеческом космосе.

Но династия происходила бы от Саманты, не от меня. У меня же никогда не было иного предназначения, кроме как отправиться на свалку.

Забавно… долгое время я считал, что не заслуживаю носить форму разведчика. Но – как ни удивительно – на самом деле я с момента моего зачатия отлично подходил для корпуса разведки. Вряд ли кто-то мог быть в большей степени «обреченным», чем я.

Глава 40

БЕЖИМ НАПЕРЕГОНКИ С БАЛРОГОМ

– Почему вы это сделали? – Фестина сверлила взглядом Гашван. – Почему вы помогали Саманте? Вряд ли стоило ждать от нее благодарности – удивительно, что она не убила вас, как только закончилась ее трансформация.

– Она вполне могла попытаться, – согласилась врач. – Но я сбежала к королеве Умеренности за несколько дней до того, как все должно было закончиться. Процесс завершили мои помощницы. Сомневаюсь, что с тех пор их кто-нибудь видел.

– Тогда почему? – снова спросила Фестина. – Почему вы помогали безжалостной убийце?

– Потому что мне это было интересно, – сказала Гашван словно о чем-то очевидном. – Бросить вызов обществу. К тому же Александр Йорк в свое время оказал мне услугу.

– Какую услугу? – поинтересовался я.

Она показала на свой нос – старый уродливый шрам, шедший вдоль всей морды.

– Я получила от него вот это.

Фестина уставилась на нее.

– Александр Йорк изуродовал вас?

Гашван покачала головой.

– Александр Йорк помог мне, сделав то, чего не сделал бы ни один мандазар. Он нашел хирургов-людей, которые лишили меня чувства обоняния. – Она подняла морщинистую лапку и нежно погладила шрам. – До этого им практически не приходилось иметь дела с мандазарами, но с работой они справились. Это куда сложнее, чем можно подумать, – нужно было не только перерезать обонятельные нервы, но и создать внутри ноздрей достаточное количество рубцовой ткани, чтобы мембраны не воспринимали запаховые молекулы.

– Но зачем?

– Чтобы стать свободной! Свободной от власти королев. Свободной от ужаса, который внушали воины. Свободной от того, чтобы мое настроение могло измениться из-за любого прохожего.

– Так вот почему вы смогли предать Истину, – пробормотал я.

– Почему я была столь ценна для Истины, – поправила Гашван. – Другие врачи говорили королеве то, что она хотела услышать; я же – правду… в основном. То же самое и с Умеренностью – она ценила меня за то, что меня невозможно было склонить на чью-то сторону, как других в ее окружении. Именно благодаря мне Умеренность смогла пережить столько лет войны. Я была умным и беспристрастным советником. А теперь, когда Умеренности нет, главная здесь я, не так ли? На мой мозг не влияют никакие запахи, которые доносит ветер. Я сама стану королевой.

Фестина посмотрела на меня; я поймал ее взгляд, но промолчал. Нравится это кому-то или нет, но общество мандазаров было построено на запахах – с их помощью передавались эмоции, обеспечивалась обратная связь, возможность влиять друг на друга. Люди делают то же самое с помощью интонаций голоса и языка жестов. Отвергнув все это, Гашван стала в своем роде отшельницей, лишившейся того, что связывало ее с окружающим миром. Вот почему она не возражала против того, что делали отец и Сэм, хотя их план неминуемо вел Троян к войне. Для Гашван это было просто интересно – бросить вызов обществу.

Если она и не была сумасшедшей до того, как ей прооперировали нос, то сейчас в этом можно было уже не сомневаться.

– Эй, ребята, – послышался в моем ухе голос Тобита.

– Ты на крыше? – уточнила адмирал.

– Скорее на парапете… хотя мандазарская архитектура не слишком соответствует средневековой европейской школе. Вдоль настоящего парапета должны идти бойницы…

– Заткнись и говори по делу.

– Слушаюсь, ваше адмиральство. – Я услышал, как он улыбнулся. – Враги наслали на нас четырех Ларри – трех за стенами и одного внутри. Пока они не стреляют – просто летают и пугают всех до смерти. Охранники пытаются их обстреливать, но стрелы отскакивают, не причиняя вреда.

– Как насчет Кайшо? Не видел ее?

– Вы потеряли Кайшо?

– Она сама потерялась.

– Вот это уже по-настоящему тревожит. – Филар немного помолчал, затем продолжил: – Мне не очень хорошо видно, но мох впереди, похоже, светится ярче. Хотя, может быть, это мне только кажется.

– Нет, похоже, нас ждут новые неприятности, – вздохнула Фестина. – Что-нибудь еще?

– Черная армия прорвала оборону защитного периметра, а дворцовая охрана отходит к следующему каналу. Похоже на организованное отступление. Полагаю, они снова развернутся в боевые порядки и будут уничтожать некоторое количество чернопогонников у каждого канала, к которому тем удастся подойти. Долго удерживать врага им все равно не удастся, но они дают нам время на то, чтобы осуществить наш блестящий план. У нас ведь есть блестящий план, верно, адмирал?

– Конечно! Я взмахну рукой, прилетят феи и унесут всех врагов прямо на солнце.

– О господи! Так я и думал, что это окажется нечто нереальное.

– Я могу пойти к линии фронта, – предложил я. – Выпустить немного королевского феромона и посмотреть, что будет.

– Будет только то, что тебя пристрелят ребята в противогазах. – Фестина повернулась к Гашван. – Сомневаюсь, что у вас припасена тактическая ракета на черный день.

– Черный день уже наступил и продолжается, – ответила Гашван, и даже ее голос прозвучал подавленно. – Первые недели войны были настоящим кошмаром, Уншуммин уцелел лишь потому, что все королевы хотели, чтобы дворец остался нетронутым… чтобы бомбы не падали на серебряный трон. Остальным городам не настолько повезло. Говорят, старая цитадель Стойкости в Тероле до сих пор светится в темноте. Что касается королевы Доброты в Кошаве…

Но о королеве Доброте мы так и не услышали. Слова Гашван прервал крик Дэйда по радио:

– Адмирал, адмирал! «Хвост» на горизонте!

– Надо же, у Проуп все-таки есть совесть. Ты включил наш якорь?

– Так точно, адмирал, – ответил Дэйд. – Но «хвост» не идет к нам, он просто дрожит на месте – его конец свисает над одним из каналов.

– Перетягивай, Тобит! Ты знаешь, как это делается. – Повернувшись к остальным, Фестина приказала: – На крышу. Бегом!

Гашван открыла рот, собираясь что-то сказать… но мы уже бежали по ведущему наверх пандусу. Оглянувшись, я увидел, что она смотрит на меня с легкой грустью.

Гашван. Моя создательница. Может быть, даже моя мать – если во мне была частица мандазарской ДНК, Гашван должна была где-то ее взять. Но я не замедлил бег, чтобы помахать ей на прощание. Мне она нравилась не больше, чем вся остальная моя семья.

– Перетягивай что? – спросил Зилипулл, пока мы бежали на следующий этаж.

– Если «хвост» не идет к нашему якорю, – ответила Фестина, – это значит, что где-то в городе есть еще один якорь, который тянет его в другую сторону.

– Якорь может быть у Саманты, – предположил я. – Вероятно, у нее есть любое флотское снаряжение.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Фестина. – Она позволила нам высадиться, но не хочет, чтобы мы улетели. И теперь пытается утащить у нас «хвост».

– Так что будем делать? – тяжело дыша, спросила Советница.

– Усилим мощность якоря, подключив его к другим источникам энергии – к тугодуму или батареям скафандра.

– А плохая королева не может усилить мощность и своего якоря?

– Вот этим-то и интересна игра в перетягивание каната. – Адмирал окинула нас взглядом. – А теперь – меньше разговоров и бегом!

Пандус привел нас на главную галерею дворца – большой широкий коридор вдоль всего здания. Во времена Истины в галерее были выставлены экспонаты, демонстрировавшие медицинские достижения Трояна – изображения знаменитых врачей, первые издания книг по медицине и даже (я не шучу) вскрытые экземпляры представителей всех четырех мандазарских каст, включая старую королеву Непосредственность, заключенные в прозрачный пластик.

Теперь же я не видел ничего, кроме ярко-красного сияния в пятидесяти шагах впереди, будто в зеве открытой печи, – балрога, покрывавшего пол, стены и потолок. Толстый, словно ковер, он тянулся на сотни метров, до самого края дворца.

– Вот дерьмо, – прошептала Фестина. – Нам ведь не придется идти через него?

– Нет, – ответил я. – Видишь, вон проход на крышу. Нужная нам дверь находилась в противоположной стене галереи, примерно на полпути между нами и светящимся мхом. Я осторожно двинулся вперед, не отрывая взгляда от каменного пола, чтобы случайно не наступить на оторвавшиеся от основной массы споры. В галерее было неестественно тихо – мох поглощал все звуки, словно плотный бархат. Тишина давила на барабанные перепонки, заглушая звуки шагов. Я вдруг обнаружил, что стараюсь не дышать, но это не спасало от густого запаха тостов с маслом, висевшего в воздухе.

– Тилу, – прошептала Советница, семеня рядом со мной. – Я очень-очень боюсь.

– А кто не боится? – также шепотом ответил я. – Тобит и остальные тоже здесь проходили, и ничего с ними не случилось.