Лига людей (№4) - Король в изгнании

– Пригласим их на чай, – сказал Тобит. – Нет, погоди… лучше отобьем им их чертовы яйца. – Он отдал мне тугодум и вытащил станнер. Фестина тоже достала свой. Дэйду не позволили взять с собой оружие – один раз на фасскистерской орбитальной станции он уже решил пострелять, и этого хватило.

Мне же просто не хотелось брать станнер. Впрочем, никто мне его и не предлагал.

Шаги воинов приближались. Фестина подняла руку, показывая три пальца. Она загнула один палец, потом второй, третий… и вместе с Тобитом нырнула в переулок.

Стрелы свистнули почти одновременно со стрекотанием станнера, но воины стреляли чересчур высоко, они оказались не готовы к появлению людей, которые к тому же могли броситься плашмя на землю. Станнеры снова выстрелили в унисон, и этого было достаточно. Я услышал, как ударились о камни арбалеты, а мгновение спустя – два глухих удара падающих тел.

– Все? – возбужденно спросил Дэйд.

– Мы же больше не стреляем, верно? – ответила Фестина.

***

Когда я рассказываю об улицах и переулках, возможно, вы представляете себе какой-нибудь из знакомых вам городов – центр города поздно ночью, когда тротуары пусты и вокруг царит тишина.

Ничего подобного!

Прежде всего в Уншуммине было темно. В городе хватало уличных фонарей, но ни один из них не работал – на планете не было электричества с тех пор, как фасскистеры выпустили на свободу свой Рой, за исключением химических батарей и, возможно, нескольких механических генераторов, защищенных плотными облаками нанитов. Единственный свет виднелся в стороне дворца, где, насколько я понял, солдаты жгли костры; но дворец находился позади посольства, а мы спереди, так что здание перекрывало большую часть света. На небе не было ни одной из троянских лун, так что нам приходилось ограничиваться звездами, а после яркого света на «Палисандре» моим глазам требовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку.

Далее вы наверняка представляете себе обычную улицу, покрытую асфальтом, цементом, гравием или камнем. Отнюдь. Все дороги на Трояне были выложены каменистым веществом под названием «айпу» – нечто вроде коралла, состоявшее из множества крошечных моллюсков, как живых, так и мертвых. Они были биологически сконструированы так, чтобы расти в виде длинных ровных полос, получая большую часть питательных веществ прямо из воздуха. Каждые несколько месяцев по дорогам проезжали распылители с удобрениями и минеральными добавками, а каждый год обочины обрызгивали химическими препаратами, не дававшими «айпу» распространяться за пределы дорог. Это было дешево, просто и изящно – но, возможно, с началом войны «айпу» оказались обречены. Нашлось ли хоть у кого-то время на то, чтобы распылять удобрения, когда все сражались друг с другом или миллионы миль дорог медленно погибали от нехватки витаминов? Впрочем, после двадцати лет, в течение которых погибали разумные существа, сожалеть о дорогах и тротуарах казалось чем-то ужасным. Наверное, для этого действительно нужно было быть полным идиотом.

Так или иначе, есть еще одно, относительно чего вы можете ошибаться, мысленно представляя себе дипломатический квартал: здания. Если вам на ум пришла человеческая архитектура – подумайте еще раз. Да, фасскистерское посольство было построено из кирпича, но особого, хрустального, так же как и хижины-купола на орбитальной станции. Могу сказать, что это не стекло: несмотря на то что передняя стена здания была полностью разрушена, ни один из кирпичей в ней не пострадал. Все они, целые и невредимые, валялись на земле. Грани кирпичей казались ровными и чистыми, несмотря на прошедшие годы, и я не заметил на них ни следа известки. Не спрашивайте меня, каким образом держались стены без какого-либо раствора… но боковые и задняя стены не пострадали, и на них я тоже не видел ни раствора, ни штукатурки. Лишь ряды хрустальных кирпичей, в которых мерцали отражения звезд, благодаря чему я не чувствовал себя полностью слепым.

Впрочем, каким бы тусклым ни было освещение, разведчики могли прекрасно все видеть. В шлемах их скафандров имелись усилители зрения, благодаря которым ночь казалась такой же светлой, как и день. Мне приходилось по пятам следовать за Фестиной, чтобы не наткнуться на стену или не угодить в выбоину, но даже при этом я постоянно терял ее из виду, ориентируясь в основном по звуку ее шагов и запаху ее скафандра – словно истинный мандазар, руководствующийся собственным чутьем.

Между тем мы начали подниматься по наклонному пандусу, видимо находившемуся в середине здания. Большинство нечеловеческих рас, включая мандазаров, не слишком хорошо чувствовали себя на лестницах, и ни одна инопланетная раса не любила чужие лифты – механизмы оказывались слишком тихими или слишком шумными, кабины – слишком большими или слишком маленькими, двигались слишком быстро или слишком медленно, а внутри всегда пахло не тем, чем хотелось бы. Поэтому было принято дипломатичное решение – строить посольства с наклонными пандусами внутри, чтобы не раздражать важных посетителей.

Мы медленно поднимались, поворачивая в противоположную сторону на каждом из четырех этажей. На уровне второго этажа одна сторона лестничной клетки была разрушена, и оттуда открывался вид на улицу – дипломатический квартал во всей его красе. Остальные здания производили впечатление вполне сохранившихся, несмотря на то что выглядели темными и пустыми, – прозрачный стеклянный шар кашлингов, теперь уже не светившийся разноцветными огоньками; посольства дивианских рас, туе-туе – в каменной скале, уломов – в гигантском дереве и в конце квартала – аллея посланников Лиги.

Когда-то по одну сторону аллеи горело пятидесятиметровой высоты пламя, а по другую бушевал еще более высокий смерч; и то и другое было вполне настоящим, но никогда не двигалось с места. Ошеломленные туристы часто спорили, действительно ли посланники жили среди смерчей и пламени, или же это была лишь яркая диковинка, призванная произвести впечатление на более низкоразвитые расы. Никто из нас никогда не узнал правду – но в ту ночь, когда погибла королева Истина, пламя и смерч исчезли бесследно в то же самое мгновение. Это был знак – если в нем кто-то нуждался – того, что высшие эшелоны Лиги покидают Троян. К утру все остальные посольства тоже эвакуировались – никто не хотел оставаться на тонущем корабле.

И теперь мы снова были здесь.

Вероятно, лестничную клетку от крыши когда-то отделяла дверь, но она исчезла в процессе всеобщего разрушения. Тем не менее сама крыша вполне неплохо сохранилась – по крайней мере, ее задняя часть. Мои глаза уже привыкли к темноте, и когда мы подошли к последнему пандусу, я увидел плоскую поверхность, выложенную гладкими хрустальными кирпичами, без промежутков или провалов, тянувшуюся до задней стены здания.

Филар сверился с тугодумом и объявил:

– Опасности нет. Если, конечно, доверять мнению этой глупой машины.

– Никаких следов разведчиков? – спросил Дэйд. Его старший товарищ покрутил какие-то ручки, вглядываясь в экран тугодума.

– Нет… нет, погоди. Там, в тени, – сказал он, показывая на дальний конец крыши. – Похоже на снаряжение разведчика.

Дэйд тотчас же шагнул вперед, но Фестина схватила его за руку.

– Вы с Тобитом останетесь здесь. На случай, если крыша окажется не такой прочной, как мы думаем.

– И на случай ловушки, – пробормотал Филар.

– Откуда там ловушка? – спросил Дэйд.

– Потому что ловушкой может оказаться все, что угодно! – прорычал Тобит. – Мы ни черта не знаем о том, что здесь происходит. Кто-то может поджидать нас здесь, подав ложный сигнал, чтобы затем разорвать в клочья. И не говори, что это не имеет никакого смысла, парень, – даже то, что кажется совершенно бессмысленным, вполне может смешать тебя с дерьмом.

Фестина между тем уже шла по крыше. Поскольку меня никто не остановил, я пробежал несколько шагов и поравнялся с ней. Мы вместе направлялись к задней части крыши, и чем дальше мы шли, тем больше меня беспокоил…

Запах тостов с маслом, чувствовавшийся в воздухе.

От фасскистерского посольства рукой было подать до изгороди из алмазных деревьев, окружавших дворцовую территорию. Оттуда исходило сияние, которое я поначалу принял за свет костров.

Угол обзора оказался достаточным, чтобы разглядеть все «тело» от стеклянных куполов оранжерей, вдоль «туловища», до самой «головы» и вытянутых «клешней».

Мох. Балрог. Каждый квадратный миллиметр здания был покрыт мхом, который ярко светился в темноте, словно весьма довольный собой.

Глава 36

ЛЕЖИМ НА КРЫШЕ

– Вот дерьмо, – прошептала Фестина.

Я молча кивнул. От запаха тостов с маслом мне стало нехорошо.

– Королева, – продолжала адмирал. – Та самая, которая подбросила споры фасскистерам. Видимо, она оставила их и здесь, чтобы дворец стал непригодным для Черной армии.

– Не слишком честно по отношению к ее собственной охране, – сказал я.

При мысли об этом у меня по коже побежали мурашки. Я еще мог представить, что королева подготовила на прощание неприятный подарок для врагов, но только не в том случае, если это вредило и ее собственным подданным. Защита собственных граждан всегда должна быть главной задачей, разве не так? Король, который не ставит безопасность своего народа выше собственной ды мести…

Королева. Я имел в виду – королева, которая не ставит безопасность своего народа выше собственной жажды мести…

Впрочем, не важно.

– Чертова Кайшо, – проворчала себе под нос Фестина. – Она должна была об этом знать.

– Откуда?

– Она делала снимок со спутника. Вся передняя часть дворца должна была светиться, черт побери. Но на той картинке, которую она нам показала, ничего не светилось. Видимо, она специально приказала компьютеру убрать красный цвет. – Адмирал недовольно фыркнула. – А я даже не проверила. Меня интересовало лишь место высадки и точка, откуда пришел сигнал, но на дворец я не обратила никакого внимания. Дура ты, Рамос. Действительно, дура.

– Ты же не знала.

– Я знала достаточно, – огрызнулась она. – Кайшо в очередной раз обвела нас вокруг пальца, а я позволяла ей это делать, надеясь, что когда-нибудь она зайдет чересчур далеко и мы сможем ее законным образом наказать. Но, похоже, с меня хватит. – Адмирал нажала на кнопку на запястье, меняя канал радиопередатчика. – Тобит, Дэйд, – режим полной паранойи.

Голос Дэйда прозвучал прямо мне в ухо, хотя он стоял позади, возле лестничной клетки:

– Я думал, мы уже в режиме полной паранойи. Фестина вздохнула.

– Ну что ты будешь с таким делать?

– Гм, – сказал я, – если хочешь, я могу проследить за…

И тут начали стрелять пушки.

***

Настоящий солдат, вероятно, не назвал бы эти пушки дальнобойными – они стреляли с крыши дворца в сторону мертвой зоны за Водами Процветания. Расстояние составляло всего около километра; с точки зрения артиллериста, это была практически дистанция стрельбы прямой наводкой. Но с того места, где мы стояли, казалось, будто снаряды проносятся мимо нас и улетают вдаль, прежде чем взорваться.

Естественно, стояли мы не слишком долго.

Я бросился ничком на крышу. Фестина упала плашмя, затем снова вскочила на ноги, подняв кулаки, словно повинуясь какому-то рефлексу, заставлявшему вступать в бой, едва коснувшись земли. Секунду спустя она снова бросилась на крышу, ругаясь на непонятном языке. Учитывая, насколько спокойно она ругалась по-английски, сейчас, похоже, она действительно пребывала в бешенстве.

Еще один выстрел. Еще не успело утихнуть эхо, как в моем наушнике раздался голос Дэйда.

– Все в порядке, – возбужденно пробормотал он, – они стреляют над нашими головами. Они бьют по врагу.

– А что будет, – прорычал Филар, – когда враг начнет отстреливаться? Стоит им нацелить пушки на несколько градусов ниже, и мы окажемся на линии огня. Каким образом, по-твоему, было разрушено это здание?

Хорошая мысль. В фасад посольства могли угодить снаряды, предназначенные дворцу, – недолет всего лишь на несколько сотен метров, вот и все. Как давно это было? Когда черные впервые окружили королеву Умеренность? Или раньше, во время какого-то другого сражения, – возможно, когда Умеренность сама захватила дворец у той, кто занимал его до нее.

– Что будем делать? – крикнул Дэйд. – Уходим?

– Нет, – хором ответили Тобит и Фестина.

– Мы здесь для того, чтобы забрать своих товарищей-разведчиков, – добавила адмирал. – И мы останемся, пока действительно не придется уходить.

– Угу, – вставил Тобит. – Другого шанса у нас уже не будет.

Он был прав. Если из дворца стреляли, значит, Черная армия атаковала защитный периметр, переходя в последнее наступление. Как только они увидели наш «хвост», кто-то наверняка подал сигнал к атаке.

Кто-то. Сэм, для которой ожидание закончилось?

Через несколько часов война должна была завершиться – там же, где и началась, внутри королевского дворца. Наверняка будут бои в залах, так же как и в ту ночь, когда погибла Истина, – преданная дворцовая охрана без королевы, пытающаяся лишь дожить до рассвета. Я ощутил чувство вины, поняв, что вскоре мне снова предстоит их покинуть. Мы заберем двоих разведчиков или же решим, что они не появятся, и вернемся на «Палисандр». Так или иначе, я бросал здесь своих воинов, в то время как мне следовало быть с ними, помогать им, стать их командиром…

Стоп, какого черта? Никаким вождем я никогда не был.

Снова выстрелили пушки. Я закрыл уши руками и попытался ни о чем не думать.

***

Фестина поползла на животе назад, к Тобиту и Дэйду. Выглядело это не слишком изящно, особенно в скафандре, но двигалась она удивительно быстро, и стоило отвести от нее взгляд хотя бы на мгновение, как она исчезала. Маскировка действовала превосходно. Я тоже начал было ползти, но остановился. Снаряжение разведчика все еще лежало на крыше позади меня – Фестина даже не успела на него взглянуть. Я развернулся и пополз к нему, сосредоточенно принюхиваясь.

От ранца пахло той же дрянью, что и от скафандров, плюс запах человека-мужчины. И ни следа женского запаха. Возможно, Флебон был здесь час назад, чтобы послать сигнал, но без Олимпии Мелл.

Плохо это или хорошо? Я не знал.

Я снова принюхался, не вполне уверенный в том, что делать дальше. Даже если в ранец была заложена бомба, я не знал, как пахнет взрывчатка. Так или иначе, я ощущал целую смесь ароматов: что-то вроде радиопередатчика, продуктовый набор, якорь…

Мои пальцы дернулись – помимо моей воли. Так… похоже, мною снова овладел дух.

Я смотрел, как мои руки вытягиваются вперед и открывают ранец. Ничего не взорвалось, и то хорошо. Плохо же было то, что моя рука начала шарить среди содержимого рюкзака, а затем вытащила маленькую коробочку якоря.

– Эдвард! – раздался в моем наушнике крик Фе-стины. – Что, черт побери, ты делаешь?

Дух, овладевший мною, ничего не ответил. Он поставил якорь на крышу и щелкнул выключателем.

***

Я даже не заметил, как появился «хвост», – до этого он был где-то у меня за спиной, все еще раскачиваясь над Уншуммином и окрестностями, словно подвешенная на веревочке игрушка. Секунду назад он находился в десятке километров отсюда, в следующее же мгновение устремился к якорю, прильнув к боковой грани ящичка, так что остался свободным лишь край входного отверстия.

В моем ухе громко прозвучал голос Фестины:

– Выключи якорь, Эдвард. Выключи якорь!

Слишком поздно. Отверстие на конце «хвоста» внезапно расширилось, выплюнув целую толпу новоприбывших – Советницу, Зилипулла, Хиба, Ниба и Пиба, которые попадали на твердую крышу из хрустального кирпича. Я чувствовал силу ударов – вероятно, они сотрясали мандазаров до самых костей. Сразу же за ними последовала Кайшо в своем кресле; ее закрутило в воздухе и едва не перевернуло вверх тормашками, пока не включились стабилизаторы и, взвыв двигателями, не выправили положение аппарата.

«Видимо, они ждали, – подумал я. – Они наверняка оставались в транспортном отсеке «Палисандра», готовые к тому моменту, когда включится якорь».

Откуда они знали, что должно произойти? Неужели все это подстроил овладевший мною дух?

Но дух сыграл со мной еще одну шутку. Прежде чем я успел среагировать, моя нога взмыла в воздух и затем резко опустилась на якорь.

Электронная начинка разлетелась во все стороны. Сверкающий «хвост» унесся прочь и скрылся из виду.

***

– Дэйд, быстрее! – закричала Фестина. – Включи другой якорь!

– Что? – удивился Бенджамин. – Зачем?

– Включи этот гребаный якорь! – взревела Фестина. Якорь стоял на крыше возле лестничной клетки.

Дэйд бросился к нему, но, споткнувшись, упал на живот, подпрыгнул и приземлился на расстоянии вытянутой руки от ящичка. Он ударил по выключателю… но ничего не произошло.

Ничего!

Я поднял голову. «Хвоста» нигде не было видно.

– О, черррт! – простонал Тобит и побежал через крышу к Дэйду. Он начал быстро водить по ящичку сканером, видимо пытаясь найти неисправность.

Тем временем Зилипулл пытался выпрямиться во весь рост. Падение на твердую поверхность, видимо, несколько оглушило его и его соплеменников, учитывая, что вес мандазара намного превосходил человеческий.

– Тилу, – выдохнул он, – помочь как?

– Помочь? – спросил я. Овладевший мною дух незаметно исчез. – Помочь как кому?

– Тебе, Тилу. Звал ты по радио на помощь.

– Я не вызывал помощь. У меня даже нет передатчика.

– Но капитан сказала…

– Ах, капитан…

Дальше можно было не слушать. Если Проуп солгала мандазарам о том, что получила от меня призыв о помощи, если она поспешно отправила их и Кайшо в транспортный отсек и дождалась, пока «хвост» снова зацепится за якорь, – значит, она знала, что дух внутри меня включит якорь, а затем разобьет его, чтобы освободить «хвост».

Это означало, что Проуп была заодно с духом. Возможно, ее побудили к этому феромоны – но более вероятно, что дух воспользовался кодами доступа моего отца, чтобы послать соответствующие инструкции от имени Адмиралтейства. Именно это я и сделал, когда обнаружил себя сидящим перед капитанским терминалом: дух приказал Проуп высадить нас здесь и так и оставить.

Но зачем? Я думал, что дух на моей стороне. На Целестии он мне помогал – фактически спас жизнь мне и Фестине. Так почему же сейчас он выступил против нас? Если только его целью не было сохранять нам жизнь, пока мы не окажемся на Трояне…

Я снова посмотрел на ночное небо. Пляшущего искрящегося столба нигде не было видно, словно «Палисандр» смотал его, будто леску, и отправился домой. На противоположной стороне крыши возились с якорем Дэйд и Тобит, но я знал, что он вполне исправен. «Палисандр» просто улетел. Поскольку Кайшо и мандазары остались на Трояне, никто на корабле не поднял бы шума из-за того, что о нас забыли.

С самого начала Проуп было приказано забросить меня в какую-нибудь дыру. Но я никогда не подозревал, что сам ей в этом помогу.

Глава 37

УХОДИМ

С пандуса донеслись быстрые шаги. Фестина перевернулась на спину, держа обеими руками станнер, но тут же опустила его.

Человек! И его кожа, и его форма были черными – он не был замаскирован, как мы, но тем не менее его нелегко было разглядеть. Но даже при этом я сразу понял, что это самый настоящий разведчик. У него отсутствовала нижняя часть лица, на месте подбородка находилась лишь небольшая шишка, не крупнее кадыка. Я был даже отчасти рад, что не слишком хорошо вижу его в темноте.

– Фестина? – спросил незнакомец низким, очень отчетливым голосом. Заметно было, что ему приходится прилагать усилия, чтобы говорить разборчиво. – Я вообще не ожидал, что кто-то явится меня спасать, и уж тем более – моя дорогая адмирал.

– По поводу спасения – не спеши, а то сглазишь, – сказала Фестина. У нее был включен маленький внешний громкоговоритель в скафандре, чтобы ее было слышно без радиоприемника. Я заметил, что она понизила громкость до минимума. – Как дела, Флебон? Где Олимпия?

– Ее больше нет. – Выражение его лица практически не изменилось, но в глазах отразилась боль. – Когда не стало королевы Умеренности, некоторые из ее дворцовой охраны перешли на сторону врага. Они забрали с собой Олимпию в качестве ценного заложника, которого можно было бы предложить Черной королеве в обмен на собственные жизни.

– Черт. – Фестина сжала кулаки. – Есть шанс, что она еще жива?

Флебон покачал головой.

– Два дня спустя… – У него перехватило голос, и он судорожно сглотнул. – Два дня спустя они установили виселицу с ее трупом на передовой. Вот что значит расходный материал…

Он не договорил. Остальные усердно старались смотреть куда угодно, только не на него.

– Так или иначе, – помолчав, продолжил он, пытаясь взять себя в руки, – если это может хоть как-то утешить – изменников тоже повесили. И их тела выглядели куда хуже, чем тело Олимпии.

– Это безумие, – пробормотала Советница. – Нормальная армия не станет убивать перебежчиков, наоборот, станет демонстрировать, что они счастливы, в безопасности и сыты. Таким образом можно убедить сдаться и других.

– Но только не в том случае, если ты не хочешь, чтобы твои враги сдавались, – тихо сказал я. – Что, если тебе нужно, чтобы все оставалось как есть и война не закончилась на три с половиной недели раньше?

О смерти других всегда нелегко думать. Перебежчиков убили, чтобы продолжить войну, задержать ход событий до моего появления. Что касается Олимпии Мелл… это объясняло, каким образом моя сестра узнала, что «Ива» находится в системе Трояна. Олимпия рассказала черным обо всем, что было ей известно – возможно, под пытками, а возможно, просто болтая с Сэм. А затем, когда разговоры закончились, Олимпию убили и выставили на всеобщее обозрение – чтобы гарантировать, что дворцовая охрана останется на своих постах до самого конца.

Кем бы ни была эта Черная королева, она могла добиться легкой победы много недель назад, но ей нужна была бойня. А Сэм – ближайшая советница королевы. И что после этого можно было сказать о моей сестре? Что?

***

– Якорь вполне исправен, – объявил Тобит. – Но «Палисандр» не отвечает на вызовы. Они нас бросили.

Фестина медленно выдохнула.

– Черт бы их всех побрал, – с трудом сдерживаясь, сказала она. – Уже второй раз Проуп засовывает меня в какое-то дерьмо. Что ж, в следующий…

Я так и не услышал, что будет в следующий раз. Ее слова заглушил рев отряда воинов, ворвавшихся на крышу. Похоже, перекрытия в посольстве все же были достаточно прочными, чтобы выдержать вес мандазаров.

***

О людях и прочих существах многое можно сказать по тому, как они реагируют на появление солдат.

Фестина и Тобит врубили на максимум громкость динамиков в скафандрах и заорали на высокопарном ман-дазарском:

– Привет, мы разумные граждане Лиги Наций и просим вас о гостеприимстве, – одновременно с этим вытаскивая станнеры.

Дэйд несколько секунд таращился на солдат, а затем поднял руки, сдаваясь. Советница сделала то же самое, за исключением того, что сложила лапы в жесте, которому я ее научил, и закричала:

– Найзо! Найзо!

Зилипулл шагнул вперед, демонстративно разминая клешни, и начал испускать боевой мускус. Я не мог различить всех запахов, но основной смысл был ясен: «Я не стану нападать, но буду защищаться».

Хиб, Ниб и Пиб отошли к краю крыши и восхищенно перешептывались, глядя на Зилипулла:

– Какой он сильный!

– Какой он статный!

– Справится ли он с ними?

Кайшо ничего не сказала – просто оставалась на месте, и ее ноги светились ярко, словно лазеры.

Что касается меня, то я наблюдал за остальными, готовясь взять инициативу на себя и сосредоточившись на том, чтобы пахнуть по-королевски. Половина солдат была в противогазах, половина без них. Мне еще не вполне удавалось управлять своими феромонами, но я решил, что в худшем случае смогу воздействовать на тех, что без масок, и натравить их на их же товарищей.

Но тут вперед шагнул Флебон, размахивая руками и крича:

– Найри ул Гашван! – «Гашван – мой друг!» Акцент Флебона был ужасен даже для трех коротких слов; у меня возникло впечатление, что он заучил эту фразу наизусть, даже не понимая ее смысла. Тем не менее солдаты слегка расслабились – арбалеты они не опустили, но некоторые убрали пальцы со спусковых крючков.

На какое-то мгновение я подумал о том, чтобы все же подойти к ним и с помощью феромонов переманить часть из них на нашу сторону. Но на тех, кто был в масках, это бы не подействовало и им могло не понравиться, что их товарищей одурманивают химическим оружием. Недовольно ворча себе под нос, я прекратил вырабатывать запах и позволил ему развеяться по ветру.

***

Солдаты вытолкали нас вниз на улицу, не давая никакой возможности поговорить друг с другом. Они постоянно твердили: «Джуш, джуш!», что означает: «Заткнитесь и шагайте».

Флебона, похоже, не слишком беспокоило подобное отношение – видимо, он полагал, что нам ничто не угрожает. Его друг Гашван, вероятно, была весьма влиятельной персоной.

«Кто бы это мог быть?» – размышлял я.

Имя Гашван было женским, но единственной Гашван, кого я когда-либо знал, была врач, которая ухаживала за мной, когда я болел желтухой… вернее, когда меня отравили ядом наниты. Неужели это та самая Гашван, остававшаяся во дворце все двадцать лет? Возможно. Сколько бы королев ни сменилось в Уншуммине за последние два десятилетия, все они могли пользоваться услугами опытного врача. О самой Гашван я почти ничего не знал – она была из тех докторов, кто предпочитает чтение историй болезни личным беседам с пациентами, – но, если она оказалась в свите Истины, то, вероятно, считалась мастером своего дела.

На улице к нам подбежал еще один воин и прошептал что-то капралу во главе нашей группы. Капрал обернулся ко мне, вытянув антенны вверх, словно громоотводы. Похоже, меня узнали. Либо кто-то вспомнил меня по прежним временам, либо они видели мое лицо, когда «Палисандр» передавал мое короткое сообщение. («Просьба не беспокоиться, нейтральная миссия, сохраняйте спокойствие».) Теперь они поняли, что я – маленький безгрешный отец. Я не знал, как к этому отнесутся солдаты, и солдаты, похоже, тоже этого не знали. Наши сопровождающие все как один уставились на меня, услышав новость, но не произнесли ни слова.

Хотя нет. Одно слово они произнесли. «Джуш!» И еще быстрее погнали нас в сторону дворца.

***

Мы быстрым маршем прошли вдоль дипломатического квартала к армейскому КПП в том месте, где раньше находились Ворота инопланетян – большая арка во внешней изгороди дворца, возведенная почти столетие назад и украшенная скульптурными изображениями различных инопланетных рас, сделанными мандазар-скими художниками. Ни одна из рас не была выставлена в выгодном свете – люди, например, были изображены тонкими и хрупкими, без различий между мужчинами и женщинами, с огромными глазами, крошечными ртами и чудовищными копнами волос на головах, – но тем не менее эти фигурки чем-то мне нравились. Именно такими видели нас мандазары много лет назад, когда нас воспринимали скорее как экзотические диковинки, чем как обыденных братьев по разуму. Сэм говорила мне, будто мужчина на воротах сделан по образу и подобию нашего отца, когда он еще был начинающим дипломатом на Трояне. Я не замечал сходства, но моей сестре нравилось считать, будто все на свете имеет к ней хоть какое-то отношение.

Ворот теперь не было – возможно, их снесли те, кто занимал дворец, поскольку большую открытую арку очень тяжело оборонять. На месте ворот находился проход, за которым тянулась дорожка, постоянно извивавшаяся и покрытая странными буграми, вероятно для того, чтобы помешать мандазарским воинам атаковать на полной скорости. Дорожка уходила вверх, поднимаясь до уровня второго этажа; оказавшись внутри стен, приходилось снова спускаться по нескольким неудобным пандусам, полностью открытым для пушечного и арбалетного обстрела со стороны дворца.

Мне стало интересно, как давно были предприняты подобные оборонительные меры. Затрудняя атакующим проникновение во дворец, обороняющиеся тем самым затрудняли и себе возможность вылазок и контратак. Вероятно, те, кто находился во дворце, оставили все надежды на возможность сражения на открытой территории; дворец стал их последним оплотом. Если даже у них и не было шансов остаться в живых, им тем не менее хотелось забрать с собой как можно больше врагов.

Капрал взял у охранника фонарь и повел нас через темную территорию дворца. Когда-то здесь росли стеклянные лилии и небоцветы. Теперь вокруг была лишь голая земля, опутанная мономолекулярной проволокой, настолько острой, что она могла бы рассечь даже панцирь воина. За проволокой тянулись бесконечные траншеи, а за ними – дворец, откуда арбалетчики и артиллеристы готовы были стрелять по любому, подошедшему слишком близко.

Или, возможно, одни арбалетчики – пушки из дворца больше не стреляли. Я сомневался, что Черная армия отказалась от атаки; скорее всего, у них просто закончились снаряды.

Мы вскарабкались по пандусу к задней двери дворца. Поскольку здание имело форму королевы, а вход находился прямо посередине хвостовой секции, Сэм всегда шутила, что эта дверь ведет прямо в королевскую задницу.

Не так уж и смешно, если подумать.

Здесь на камнях не было мха балрога, большая часть стен выглядела обожженной, словно кто-то провел по ним огнеметом. Видимо, дворцовая охрана не знала, что споры разумны – или их это просто не волновало. Запах горелой растительности был настолько силен, что ощущался даже человеческим носом.

Та же вонь заполняла и коридор за дверью. Эту часть здания когда-то украшали изображения пейзажей планеты – большого водопада в Филоне, океанского грота в Пеллихаве, священного алтаря в горах Джоаланг, – но теперь все картины обуглились и пол был покрыт толстыми хлопьями пепла. Балрог, видимо, пытался проползти здесь, подобно плющу, и его остановили.