Мир-крепость

Не оглядываясь, я пошел к двери.

— Уилл!.. — Лаури догнала меня, повернула лицом к себе. — Не благодари меня, пока не окажешься в безопасности. Будь осторожен и не рискуй! И… и…

Словно желая выразить то, чего не могла описать словами, она взяла мою голову в ладони, поднялась на цыпочки и прижалась губами к моим губам.

Губы у нее были теплые, мягкие и сладкие, но через мгновение их уже не было, не было и ее самой, а я вышел на солнце и спустился по лестнице в черно-белый город.

10

Королевский Город.

Я видел его таким, каким увидел бы его чужак, бродя по улицам, залитым лучами утреннего солнца. Город безжалостно открытый, лишенный цветов, обнаженный в своей угольно-ослепительной белизне и угольно-черных тенях.

Город упадка, насыщенный загнивающим временем.

Я шел через город неторопливо, внимательно поглядывая по сторонам, шел мимо покосившихся каменных зданий, залатанных уже крошащейся штукатуркой, дырявых пластиковых сараев и грязных складов, испачканных сажей и какими-то потеками.

Я разглядывал жителей города: крестьян, возвращающихся с рынка на поля, вольноотпущенников, спешащих по своим делам, квалифицированных рабочих, кичащихся знаками на куртках. А если этот знак был белым, к уважению примешивался еще и страх. Белый знак означал работу с радиоактивными веществами, и вечным спутником этих людей была смерть.

Но все они расступались передо мной. Их глаза как будто говорили со мной, прежде чем они поспешно отводили их в сторону. «Я беден, — говорили они, — я нищ и ничтожен. Ты можешь убить меня, но разве не жаль расходовать дорогое время на такую жалкую жертву? Я ничего не знаю, у меня ничего нет, я ничто». А иногда в них читалось и другое: «Если бы мы были одни, если бы я встретил тебя где-нибудь в темном переулке, раненого или спящего…»

Все умолкали, когда я проходил мимо, все разговоры резко обрывались…

— …лучше всего подчиняться прямо Императору. Тогда у тебя только один хозяин…

— …Барон вызвал мою старшую. Она вернулась вся в слезах, но слезы высыхают быстро, а Барон обещал…

— …урожай плохой, а хозяин требует больше. Есть нечего. Мой второй сын умер сегодня…

— …Сегодня только один погиб от пыли…

— …сегодня вечером дают «Благородного Крестьянина». Моя любимая…

— …нет, не «Дочь Вольноотпущенника»…

Смех тоже умолкал.

Я шел мимо и мимо все новых и новых жизней, драгоценных жизней, каждая — со своими мечтами, но без слов, которые могли бы их выразить, каждая — с борьбой, но без знаний, которые позволили бы ее оценить. Жизни, жизни, миллионы бесплодных жизней. Сложить их, умножить на бесчисленные заселенные планеты, и эта неимоверная тяжесть стащит звезды с их извечных орбит.

Я чувствовал себя больным.

— …моя бедная дочь. Она была моей любимицей, но у нас не было денег, и теперь она делает все, чтобы…

— …мы откладывали на собственный магазин, а потом ввели новый налог…

— …я просил Барона, а потом Императора — нашего благословенного Императора…

— …если бы не его бдительность, нас бы давно уже завоевали, а страну разорили…

— …десять детей, приятель, и все умерли…

Улицы постепенно менялись: здесь театр, там жалкий магазинчик, все меньше крестьян и вольноотпущенников. Группами шатались наемники, но не было видно ни одного Агента. Магазины становились все богаче, театры — вычурнее.

Никогда в жизни я не видел Торговцев, но, увидев, узнал их сразу. У них были ослепительные одежды странного покроя с удивительными сверкающими украшениями. Они разглядывали витрины магазинов или выходили из длинных обтекаемых автомобилей. Какой-то геликоптер сел на низкую крышу магазина, из него вышли несколько мужчин и женщин — явные аристократы. Одежды на них были простые, но красивые. Они немного постояли на крыше, глядя вниз, потом спустились в магазин.

Я остановился перед магазином, пытаясь понять, где нахожусь. Улицу заполняли наемники, шумные, смеющиеся, каждый — с оружием у пояса. Где-то в толпе мелькнул черный мундир, но это мог быть и пилот.

Магазин, возле которого я остановился, специализировался на импортных товарах. На другой стороне улицы была гостиница вроде той, в которой я провел позапрошлую ночь. Утреннее солнце заливало светом роскошный купол королевского дворца вдали. Он царил над городом — символ роскоши над нищим миром.

У меня появилось чувство, будто кто-то за мной следит. Я огляделся, но люди вокруг выглядели достаточно невинно. Люди, поглощенные разговорами, красивые, яркие и беззаботные, проходили мимо. Я с облегчением вздохнул.

Порт находился за дворцом, на самом краю города…

Кто-то кашлянул рядом со мной, и я повернул голову. Низенький мужчина в одежде продавца старался выглядеть еще меньше, чем был на самом деле. В его маленьких беспокойных глазах читался страх.

— Господин… — неуверенно начал он. — Не могли бы вы войти внутрь?

Я покачал головой.

— Вы можете выбрать в нашем магазине все, что вам угодно, — с отчаянием продолжал он. — Это будет большой честью для нас. Только уйдите от витрины. Ваша одежда отпугивает клиентов. Те, что снаружи, боятся войти, а те, что внутри, — выйти…

Я с удивлением смотрел на него — он съеживался прямо на глазах. Потом он юркнул в магазин, а я посмотрел в зеркальную витрину, и взгляд мой наткнулся на чужое лицо. Впервые после монастыря я увидел самого себя.

Волосы, обычно коротко стриженные, теперь покрывали мою голову темной спутанной копной. Лицо с широким лбом и выступающими скулами потемнело от ожога, за исключением странной светлой полосы на уровне глаз. Брови не успели толком отрасти, ресницы опалены, глаза по-прежнему карие, но более темные, и взгляд какой-то чужой, не доверчивый и открытый, а скорее жесткий и беспокойный.

Собственно, беспокоиться не стоило — узнать меня теперь было нелегко.

Мне даже показалось, что изменились черты лица. Это было лицо человека, который многое пережил, но выжил и продолжает выживать. И еще глаза — или, может, виновата была та бледность, что их окружала? — я заметил в них что-то близкое ужасу. Подвижные и полные губы выдавали слабость. Тут я почувствовал, что у меня вспотели ладони, вытер их о брюки, повернулся и пошел в сторону дворца.

Держась в тени деревьев парковой аллеи, я поглядывал на мерцающее великолепие высоких зданий, увенчанных куполами, рассматривал богатых людей в машинах и геликоптерах, уважаемых, беззаботных, свободных, окруженных роскошью. Они прогуливались в садах с фонтанами, высокие, стройные, очаровательные и бесполезные. Они кланялись, лениво переговаривались, смеялись и ничего не делали, чем-то напоминая невероятно красивые камни в плохоньких оправах. Здесь все было плохо. И кто сможет винить людей, не имеющих совсем ничего, если однажды они кинутся на дворец, разрушат его и растопчут так, что не останется камня на камне? Это, кстати, было бы не очень трудно.

И тут я заметил охранников. Они не бросались в глаза, и лишь начав считать, я понял, как их много; Еще я заметил стволы огромных орудий, торчавших кое-где из кустов и бойниц дворца.

Я вздрогнул.

Широкие ступени вели к большому порталу дворца. Сотни ступеней, поблескивающих безупречной белизной в лучах утреннего солнца. Они уводили взгляд все выше и выше, к верховной власти, ко дворцу, к источнику всех благ. По обе стороны высоких дверей круглые черные зрачки смотрели на лестницу, готовые в любой момент залить ее потоками огня.

Глядя на них, я представлял, как иду по лестнице, поднимаюсь до массивной двери…

Я иду уверенным шагом, не отрывая глаз от двери, выпрямившись, подняв голову. За мной следят другие зрачки, человеческие, но такие же смертоносные и опасные. Я не обращаю на них внимания, и охранники направляются ко мне. Они образуют полукруг, оставив мне только один путь — вверх, к дверям. Вокруг тихо, и в этой тишине я поднимаюсь все выше, к удивлению тех, кто идет за мной. Я подхожу к двери, и она открывается предо мной, как гигантская пасть, темная и бездонная.

Тут один из охранников выступает вперед с оружием наготове.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он. — Зачем сюда пришел?

— Кристалл, — говорю я, холодно глядя на него.

В его глазах появляется ужас, он отступает. Я иду дальше, но в дверях кто-то стоит, загораживая проход. Сабатини! Он улыбается и протягивает ко мне руку с открытой ладонью…

Я снова вздрогнул. Может, за мной следят? Поблизости никого не было, но гадкое чувство не проходило. Я пожал плечами — не помогло, холодок между лопатками не проходил. Я осторожно проскользнул между деревьями, огибая дворец, и, лишь отойдя довольно далеко, перестал оглядываться.

Вновь я оказался среди трущоб и никак не мог из них выбраться. Я шел неспешно, задерживался в переулках, приглядываясь к прохожим. Никто не топтался, не останавливался перед витринами или чтобы завязать ботинок. Никто не носил черных одежд.

Потом я задержался перед угрюмым продовольственным магазином и долго разглядывал образы, отражающиеся в оконном стекле. Я смотрел на странный мир, где плоские люди появлялись, передвигались и исчезали, и сам заполнялся плоской действительностью, и в этом плоском мире внезапно раздался визг…

Нет, не в плоском, а в моем. Прежде чем я успел повернуться, что-то ярко вспыхнуло, а мгновением позже меня сильно ударило в спину, и плоский мир рассыпался перед моими глазами. В последний момент я все-таки удержался на ногах, а то бы ввалился в витрину вместе с обломками стекла.

Я резко повернулся. Вдалеке, над крышами домов, в небо поднимались пламя и дым. Вокруг распластанные пешеходы медленно вставали, поднимали головы и таращились на облако, похожее на гриб. Потом все побежали туда. Я тоже побежал, не зная зачем. Мы чувствовали, что это касается нас всех.

Мы так и не добрались до места взрыва. Прежде чем мы туда добежали, с неба упали геликоптеры, а из них высыпали наемники в мундирах и с оружием. Они выстроились поперек улицы, остановив поток людей. Здания за их спинами, те, что еще не развалились, были охвачены пламенем. На теле города возникла огромная дыра, словно вырванная гигантской огненной горстью, протянувшейся с неба.

К треску огня и грохоту рушащихся домов добавились новые звуки: крики боли, мольбы о помощи, детский плач. Через кордон проходили уцелевшие — истекающие кровью, искалеченные, почти теряющие сознание. Некоторые падали на мостовую, других уводили куда-то.

Толпа, беспомощно наблюдавшая за всем этим, с жалостью вздыхала.

Геликоптеры кружили над нами, из мегафонов неслось:

«Не бойтесь, это не нападение, просто взорвалась неисправная ракета. Именем Императора приказываем разойтись! Это всего лишь неисправная ракета. Расходитесь по домам, возвращайтесь к работе. Очистите улицы. Император охраняет вас и приказывает вернуться домой или на работу. Именем Императора, разойдитесь!..»

«Просто… Всего лишь…» Пламя ревело, раненые кричали, дети плакали. Плотная толпа стояла неподвижно. Это была их пьеса, и они должны были сыграть свою роль до конца.

«Сегодня вечером, — подумал я, — в соборах будет много работы».

Я медленно выбрался из толпы, по пути изучая каждого встречного. Я был неосторожен, меня могли схватить. Однако в толпе не было Агентов, а все наемники в оранжево-голубых мундирах стояли по другую сторону. Никто не обращал на меня внимания, и впервые люди не расступались предо мной.

Мне пришлось сделать крюк, чтобы обойти район разрушений. Наконец я выбрался на окраину. Домов становилось все меньше. Справа, далеко на горизонте, я видел массивное черное здание, словно присевшее на окружающие его возделанные поля. Чуть ближе, прямо напротив меня, раскинулся порт с высокими кораблями, смотрящими в небо. Они стояли наготове, как снаряды, ждущие лишь приказа, который пошлет их в голубизну, чтобы они разбили ее, как цветное стекло, и превратили в бесконечную ночь. В них было что-то мужественное, сильное, от чего сердце мое забилось быстрее.

Я быстро шел по гладкой широкой дороге. Ни передо мной, ни позади не было видно никого. Я шел на встречу со звездами.

По обе стороны дороги лежали поля. Одни в черных бороздах, другие бледно-зеленые. Потом я заметил работающих людей. На одном из полей сгорбленный крестьянин, обливаясь потом, налегал на металлический плуг. На следующем крестьянин сам тащил сверкающий пластиковый плуг, за которым шла его жена. Только по обрывкам одежды я догадался, что за плугом идет женщина, так почернело от солнца ее лицо. В более крупном хозяйстве одни мощные машины тащили другие. Люди здесь были лучше одеты и повеселее. Я видел, как они улыбались, а один помахал мне рукой.

Рабство становилось желаннее свободы. Вскоре уже не останется крестьян, возделывающих небольшие поля и собирающих жалкие урожаи, они поменяют свободу на полные желудки. Хозяйства будут увеличиваться, пока вся Бранкузи не станет принадлежать нескольким людям, может, даже одному.

Порт рос передо мной. Низкие здания рядом с устремленными в небо гигантскими кораблями походили на грибы.

Я поднялся на небольшой пригорок и увидел ограждение порта.

Ноги вдруг отказались служить мне, и я присел на обочине. Ограждение тянулось в бесконечность. Это был мощный, высокий металлический забор, а вокруг частой цепью стояли часовые. Мои шансы попасть внутрь были не больше, чем добраться до другого мира без корабля.

Довольно долго я сидел, прикидывая, как проскользнуть на территорию порта. Ближайшее дерево росло от ограждения в нескольких сотнях метров. Когда стемнеет, возможно, будет полегче, но я подозревал, что по ночам включают прожектора и становится светлее, чем днем.

Однако люди как-то попадали на корабли. Они садились на них и летели на другие планеты.

Я встал и пошел по дороге дальше. Оказавшись рядом с будкой охранника, я направился прямо в открытые ворота. Охранник посмотрел на меня, на мою черную одежду и скривился.

— Куда это ты собрался? — спросил он.

Я окинул его ледяным взглядом.

— Если ты так уж хочешь знать, я скажу. Но люди, которые слишком много знают, долго не живут.

Его лицо застыло. Он хотел сказать еще что-то, но так и не посмел, просто кивнул головой в сторону поля.

Я вошел на территорию порта и направился к строениям. Дорожка была неровной, в выбоинах.

У некоторых зданий двери были закрыты — они меня не интересовали. Это были конторы. Некоторые были оранжевые с голубым, другие серебристые с черным. Я обошел их и приблизился к кораблям. Мне вдруг показалось, что они наклоняются ко мне и вот-вот рухнут на меня.

Пройдя мимо них, я направился к складам. Эти были открыты. Мимо меня проезжали грузовики, груженные ящиками, тюками и коробками. Внутри работали люди, они что-то записывали в толстенные книги по мере того, как с машин сгружали товары, укладывали коробки, тюки и ящики, одни открывали, другие упаковывали заново, третьи снова грузили на машины. Я оглянулся — грузовики загружались из трюма одного из кораблей. Товары спускали на тросе из черной дыры, расположенной высоко на корпусе корабля.

Огромная приземистая машина на широких колесах медленно прокатила мимо меня. На ней лежал длинный цилиндрический контейнер, почерневший с одного конца и расширяющийся с утолщением на другом. Машина величественно повернула к зданию за складом.

Я тоже пошел к тому зданию и остановился у широких ворот. Заглянул внутрь. Там работали люди, они делали огромные цилиндры, вроде того, что только что привезли.

Я смотрел на них, прислонившись к стене. Эти машины совершили путешествие к звездам или должны были лететь к ним. Эти самые цилиндры толкали огромные корабли в небо, бросая вызов времени и пространству, с презрительным ревом отталкивая мир, пытающийся их удержать.

Под привезенный цилиндр подвели цепи, заворчали моторы. Цилиндр поднялся на несколько сантиметров, повис на мгновение и мягко опустился на подпорки. Люди окружили его и принялись за работу.

Время шло. Один раз земля задрожала, раздался грохот. Здание затряслось, а я ухватился за стену, чтобы не упасть. Люди в цехе продолжали работать, не обращая на это внимания.

Далеко, на другом конце поля, приземлился корабль, и я стал смотреть на него. Через несколько минут в сверкающем боку открылось черное отверстие, что-то похожее на змею выскользнуло из него, развернулось, свесилось до земли. Маленькие фигурки начали спускаться по раскачивающейся лестнице, яркие, оранжево-голубые человечки.

Собравшись под кораблем, они строем двинулись через поле к одной из контор. Человечки спускались и спускались вниз, строились в колонны и шли через поле.

— Что ты тут высматриваешь? — раздался за спиной хриплый голос.

Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял высокий бородатый мужчина с огромным животом, одетый в грязный, пропотевший комбинезон.

— Тебе что-то нужно? — резко спросил он. — Если да, я тебе помогу. Если нет, то проваливай и не мешай.

Я полез в карман, вынул листок бумаги и подал ему.

Он развернул его, прочел и вернул обратно.

— Старый фокус. Что тебе нужно?

— Джордж, — сказал я. — Мне нужен Джордж Фалеску.

Он прищурился и украдкой посмотрел по сторонам. Потом кивнул и пошел, я — следом за ним. Мужчина остановился в темном углу, подальше от рабочих.

— Его здесь нет, — прошептал он.

— А где он?

— Это тебе лучше знать.

— То есть?

— Твои приятели забрали его сегодня утром. Ты-то знаешь, что это значит.

11

Я смотрел на него с каменным выражением лица, но внутри у меня все дрожало. Я не знал, что это значит. Это могло значить многое, но я ничего не знал наверняка. Точнее, я знал одно: возможность безопасно выбраться с Бранкузи безвозвратно утеряна. Если такая возможность существовала вообще, а в это волей-неволей приходилось верить. Я должен был верить Лаури, она была моей единственной опорой.

— Разумеется, — сказал я. — Ты будешь вознагражден за помощь… в свое время.

Я стрелял наугад, потому что не мог просто кивнуть и уйти. У этого типа и без того были основания для подозрений.

Он хмуро посмотрел на меня.

— Это было бы неплохо.

Я поймал себя на том, что нервно кусаю губы.

— Сабатини был с ними?

— А кто это? — буркнул он.

— Смуглый Агент с большим носом.

Мужчина окинул меня подозрительным взглядом.

— Нет, такого не было.

Я кивнул.

— Видимо, он был занят чем-то другим. — Выходило у меня не очень хорошо, но приходилось продолжать. — У меня есть к тебе еще одно дело. Не пожалеешь, если сможешь это провернуть.

— Сколько?

— Столько, сколько стоит, а стоит это много.

— Никаких обещаний! — мрачно заявил он.

— Наличные.

Он кивнул.

— Что за дело?

— Мне нужно втихую улететь отсюда. Это очень важно. Я должен попасть на корабль.

— На какой корабль?

— На ближайший.

— «Феникс» до Маклеода?

Я кивнул:

— Точно.

Толстяк фыркнул.

— Ты думаешь, я колдун? Только Торговец может провести тебя на корабль, сам ведь знаешь.

— Отлично, — кивнул я снова. — Значит, здесь наш подопечный не выскользнет. — Я посмотрел на него, чуть прищурив глаза. — Кстати, тебе повезло, что ты еще жив.

Он перепугался, а я быстро повернулся и вышел из мастерских, прежде чем он успел о чем-нибудь спросить. Внутри я был пуст более, чем пространство между звездами.

Агенты забрали Фалеску. Что это значит? Они не могли знать, что я попытаюсь с ним связаться, я и сам не знал об этом до сегодняшнего утра. Видимо, он был замешан во что-то не связанное со мной. Я был слишком впечатлителен, а мир крутился вовсе не вокруг меня. Он просто крутился. Люди жили, любили и умирали, не зная даже моего имени, не ведая о том, что у кого-то пропал таинственный камешек. Я не был пупом вселенной, мое существование не имело значения, равно как и моя смерть. Может, обо мне уже забыли.

Меня колотило, словно в ознобе: я знал, что обо мне не забыли. Сабатини не из забывчивых.

Я вернулся к конторам. Два здания были голубые с оранжевыми украшениями — королевские цвета. Туда я не пошел. Следующее было черно-серебряным — цвета пространства и Торговцев. Это они перевозили товары, машины и людей. Их интересовали прибыли, и только, и я не видел причин, почему бы им не взять меня. В поясе у меня лежало пять тысяч хроноров.

Я вошел в контору. Внутри было темно, как в пещере, пахло экзотическими приправами. Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел, что нахожусь в небольшой комнате, скромной, но чистой. Полки, идущие по двум стенам, заполняли образцы товаров, а в другом конце комнаты стоял длинный стол. Там склонился над книгой мужчина средних лет с блестящим, лысым черепом. Подняв голову, он посмотрел на меня.

— Слушаю вас, — произнес он каким-то щебечущим голоском. — Может, вам нужен превосходный аркадийский перец? После падения Аркадии его нелегко достать. Очередная поставка будет только через несколько лет.

Впервые кто-то не изменился в лице при виде моего черного мундира.

— Нет, — ответил я.

— Желаете что-то перевезти? Умеренные тарифы, рейсы во все уголки Галактики. Все населенные планеты…

— Себя, — прервал я его. — Я хочу попасть на «Феникс».

— Ага, — значительно произнес он и принялся листать свою книгу. Найдя то, что искал, он печально посмотрел на меня. — Пассажирский отсек на «Фениксе» очень мал, и все места давным-давно зарезервированы. Может, какой-то другой корабль?

— «Феникс». И сейчас.

Вытянув шею, он разглядывал меня так, словно я был каким-то причудливым насекомым.

— Может, мне и удастся вас втиснуть. «Феникс» летит без второго офицера. Но такие дополнительные места дорого стоят и…

— Это не имеет значения. — Я облегченно вздохнул: его интересовали деньги, это хорошо.

— В таком случае давайте заполним бумаги.

Торговец бодро спрыгнул на пол, и я увидел, что он совсем маленького роста. Видимо, он сидел на высоком стуле, потому что сейчас голова его едва выступала над столом. Подойдя к стене, он открыл ящик и достал пачку бумаг. Забравшись опять на стул, он подвинул мне бумаги и подал ручку.

— Я не умею писать. — Это вырвалось у меня непроизвольно, но, кажется, получилось неплохо.

Он улыбнулся, кивнул головой и взял бумаги.

— Имя и фамилия?

— Джон, — сказал я. — Джон Михаэлис.

Он писал округлыми буквами с завитушками.

— Документы?

Я со значением посмотрел на него.

— Это лишнее.

Он глянул на меня и пожал плечами.

— Пусть так. Куда летите?

— На Маклеод.

— Вы пересядете там на другой корабль?

— Нет.

— По какому делу?

— По личному.

Он снова глянул на меня и продолжал писать. Трудно было читать вверх ногами, но все-таки я сразу отметил, что про «личные дела» там нет ничего. Наконец я сообразил, что это «секретное», и торопливо отвел взгляд.

Чиновник задавал бесконечные вопросы: место рождения, дата рождения, раса, особые приметы, багаж. Подпишу ли я заявление, освобождающее фирму от ответственности в случае несчастного случая?.. Некоторые мои ответы удовлетворяли его, после других он колебался.

— Покровитель? — спросил наконец он.

Так вот что ему нужно! Покровитель… Ничто не приходило мне в голову, а ляпнуть невпопад было так легко.

— Нет, — ответил я, а когда он поднял голову, посмотрел ему прямо в глаза.

Торговец решительным жестом отложил ручку.

— Я отказываю вам в доступе на корабль, — негромко сказал он, и на сей раз в голосе его не было щебечущих ноток.

— Я не принимаю отказ, — ответил я, придав лицу суровое выражение.

— У вас нет выбора. Решение о доступе на корабль принимает фирма.

— Вы поступаете неосмотрительно, — с нажимом произнес я. — От моего прибытия на Маклеод зависит очень многое. Важные особы будут недовольны.

— Согласно инструкции Императора, человек, не имеющий покровителя, не может получить пропуск на корабль.

— Я бы хотел поговорить с вашим начальником.

Он усмехнулся.

— Надо мной здесь никого нет.

Я смотрел на него в упор.

— О некоторых делах знать слишком много не стоит.

— Верно. Но неразумно знать слишком мало о делах собственных.

— И поумнее тебя лишались голов.

Он пожал плечами.

— Если у тебя есть покровитель, назови его. Если нет — до свидания. У меня нет времени.

— Мой покровитель, — процедил я, — сам Император. Он будет недоволен, что об этом узнал кто-то третий.

— Надеюсь, это можно проверить?

— Конечно.

Он соскользнул со стула, засеменил к двери и толкнул ее. Следующая комната была еще темнее.

— Ты смел, — сказал я. — Жаль, что такой смелый человек исчезнет из этого мира.

Усмехнувшись в ответ, он закрыл за собой дверь.

Он понял, что я блефую. Я не был уверен, что и он не делал того же, но в таком случае, его блеф был лучше моего. Я был уверен, что он свяжется с Дворцом. Маленький Торговец выиграл, а я проиграл. Оставалось надеяться, что результаты не окажутся фатальными.

Я быстро вышел наружу и зашагал через поле к кораблям. У меня еще оставался шанс, пусть даже небольшой.

Намалеванные на кораблях знаки были неразборчивы. Свет заходящего солнца, отражавшийся от гладких боков корабля, слепил мне глаза. Только войдя в тень, я смог что-то разглядеть.

Из разгружаемого корабля спустили последнюю коробку. Мужчина на грузовике отцепил трос и махнул рукой кому-то в люке корабля. Извиваясь, словно змея, трос поднялся и исчез.

Я подошел к этому мужчине.

— Где стоит «Феникс»?

Он махнул рукой, зевнул и забрался в кабину грузовика. Машина уехала.

Я посмотрел в ту сторону и метрах в пятистах увидел его. К кораблю шла колонна машин, и я двинулся за ними, голодный, усталый и испуганный. Я давно жил с этим чувством и уже не помнил того времени, когда не боялся.

Подойдя к кораблю, я заметил, что пятно на его носу похоже на солнце или огонь, из которого выглядывает что-то с крыльями. Машины проехали дальше.

Товары отправлялись вверх, исчезая в гигантской разверстой пасти. Один из людей дирижировал погрузкой, покрикивая и время от времени делая отчетливые жесты. Порой, когда все шло нормально, он застывал, сложив руки на груди. Одет он был в черный с серебром мундир, многое переживший на своем веку. Чернота была грязно-серой, серебро — лишь чуть посветлее.

Я подошел к нему.

— Шевелитесь! — крикнул он. — Где эти грузовики?

— Две тысячи хроноров за вход, — тихо сказал я.

Он искоса глянул на меня.

— Иди в контору.

— Тебе. Другим не обязательно знать об этом.

— Чтобы корабль был перегружен? — буркнул он. — Спятил? Эй, ты, сначала машины!

Грузовик съехал в сторону.

— Внеси меня в список экипажа, — сказал я. — Тогда все будет шито-крыто.

— Где твоя карта?

— Какая карта?

— Карта цеха, идиот. Ты не получишь место без карты.

— Даже место ученика?

Он фыркнул.

— Ученики летают в пространство только на шестом году.

— Три тысячи хроноров, — сказал я.

Он посмотрел на меня и прищурился.

— Наличными?

— Да.

Солнце зашло, и в темноте я не видел его лица.

— Договорились.

Я потянулся к поясу.

— Не здесь, идиот. Иди за грузовик, на ту сторону корабля.

Я скользнул за корабль — тень в еще более глубокой тени. Грузовики больше не подъезжали. Три машины еще ждали разгрузки, водители стояли, разговаривая, у последнего. Я протиснулся между двумя машинами и присел у той, которую разгружали. Сердце мое колотилось как безумное. Неужели я все-таки попаду на корабль?

— Том, — услышал я знакомый голос с другой стороны грузовика, — я заменю тебя на минуту. Хочу подъехать на машине и проверить погрузку.

Послышалось шарканье подошв, потом кто-то спрыгнул на землю, а другой человек поднялся наверх. Я встал, ухватился за борт машины, прыгнул и оказался внутри. Водитель стоял наверху, но глядел не на меня, а на черное отверстие люка.

К цепи крепилась платформа с ящиками; Торговец нетерпеливо махнул мне рукой. Оставалось еще место, я заполз туда и почувствовал, как на меня опускают последний ящик. Он здорово прижал меня, и мне никак не удавалось вздохнуть полной грудью. Сквозь щель видно было темнеющее небо. Там, где скрылось солнце, небо еще сохраняло светло-голубой цвет, напомнивший мне разряд фламмера. Платформа вздрогнула — кто-то прыгнул на нее.

— Тащи!

Груз начал подниматься, мир вокруг раскачивался и медленно вращался вокруг своей оси. Я смотрел через щель на поля, окружающие порт. На ограждении зажглись фонари и завертелись вокруг меня, как огненное колесо. Я поднимался все выше, придавленный и одеревеневший.

Наконец платформа остановилась, раскачиваясь, как маятник, потом ее повели в сторону. Постепенно мир исчезал, пока не превратился в темно-голубой круг, окаймленный темнотой. Платформа опустилась на несколько метров, раскачивание прекратилось. Кто-то спрыгнул с груза, зазвенела цепь.

— Этим я займусь сам, — сказал знакомый голос.

Ящик поднялся, и я увидел лицо своего Торговца. Он сделал мне знак, я выполз из щели между ящиками и осторожно опустил ноги на пол. Металл ударился о металл. Торговец присел рядом со мной, цепляя канаты к кольцам в полу.

— Деньги, — прошептал он.

Я расстегнул пояс, отсчитал тридцать монет и высыпал ему в ладонь. Он поднял их к свету, проверяя, какого они достоинства. Все было нормально. Что-то буркнув, Торговец сунул деньги в карман и направился к выходу. Я схватил его за руку.

— Где мое место?

Он кивком указал на штабель ящиков, потом, прежде чем я успел что-либо сказать, вырвал руку и исчез за ближайшей пирамидой груза.

Я посмотрел на место, которое он мне указал. Горы ящиков тянулись без конца, потолок был низким, и груз почти касался его. Я начал осторожно пробираться вперед. Было так тесно, что я едва протискивался между ящиками. Запутавшись в каком-то тросе, я ухватился за ящики, чтобы не упасть.