Тайны Русского каганата

IX в. Возможно, этот протограф – «Книга путей и стран» – принадлежит перу Муслима ибн-Абу, написавшего трактат в 846 г. Фрагменты его несохранившегося сочинения, содержавшего первые обширные сведения о Восточной и Юго-Восточной Европе, предположительно были включены в труд Ибн Хордадбеха. В сочинении Ибн Хордадбеха упоминается народ русов, причем как «вид» славян. Это требует обязательного рассмотрения, так как это единственный арабо-персидский источник, отождествляющий славян и русов.

Сам Ибн Хордадбех состоял при дворе халифа; некоторое время заведовал государственной почтой в провинции аль-Джибал (Северо-Западный Иран) и имел доступ к правительственному и частным архивам. Первоначальный текст сочинения Ибн Хордадбеха не сохранился. Большинство востоковедов сходятся на мысли, что существовало две редакции «Книги путей и стран»: первая относится к периоду ок. 232—846 гг. и вторая – не ранее 272—885 гг. Предполагается, что дошедший до нас текст «Книги путей и стран», известный по трем рукописям, – не более чем «сухой справочник, сжатый до предела». Сведения о русах, содержащиеся в этом труде, представляют огромный интерес для исследователя. До сих пор они не получили обстоятельного однозначного комментария. Вот что сообщает этот автор:

«Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных (окраин страны) славян к Румийскому морю (Черному морю. – Е.Г.). Владетель (сахиб) ар-Рума взимает с них десятину. Если они отправляются по…[32] – реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель (сахиб) также взимает с них десятину. Затем они отправляются по морю Джурджан (Каспийскому. – Е.Г.) и высаживаются на любом берегу. Окружность этого моря 500 фарсахов (в фарсахе 6 км. – Е.Г.). Иногда они везут свои товары от Джурджана до Багдада на верблюдах. Переводчиками для них являются славянские слуги-евнухи. Они утверждают, что христиане, и платят джизью (налог с «народов Писания» – христиан и иудеев, который был в несколько раз меньше, чем подать с язычников и зороастрийцев. – Е.Г.)»[33].

Бронзовый светильник IX-X вв. восточной работы

Итак, купцы по пути в Багдад из страны славян попадают в Черное море. Здесь они платят пошлину за проезд главе какой-то римской провинции («сахиб» в арабском языке значит «последователь», «управитель», а не собственник, царь). Очевидно, это глава византийского Крыма. Далее они плывут по «реке славян» и попадают в хазарский город Хамлидж, хорошо известный по другим источникам и располагавшийся, вероятно, в низовьях Волги, и далее держат путь по Каспийскому морю на южное побережье, в город Гурган. Если взглянуть на карту, будет ясно, что попасть из Черного моря в Каспийское удобнее всего, поднявшись по Дону до того места, где ныне Цимлянское водохранилище, и далее вниз по Волге.

Данный фрагмент не связан ни с предыдущим, ни с последующим текстом, и потому однозначно производит впечатление позднейшей вставки: перед ним и после говорится о маршрутах еврейских купцов в страны ислама и Китай. Однако даже если это вставка, она должна датироваться IX в., так как варианты этого отрывка о славянских (без употребления этнонима русы) купцах встречаются в сочинении географа Ибн аль-Факиха аль-Хамадани, создавшего свой труд около 903 г. Откуда приходят эти славянские купцы, не ясно ни из одного, ни из другого отрывка. По крайней мере, не из Среднего Поднепровья, откуда до Волги легче было добраться по левым притокам Днепра, Северскому Донцу и Дону. Южные славяне вели торговые дела через Византию. Скорее всего, это были жители побережий Днестра и Южного Буга. Что касается этнонима «ар – рус», то скорее всего это глосса, то есть комментарий позднейшего переписчика. Ведь аль-Факих не упоминает русских купцов, хотя и пользовался трудом Ибн Хордадбеха. А один из переписчиков, знакомый уже с Киевской, славянской Русью, сделал такой комментарий.

Ко второй половине IX в. относят исследователи деятельность первого представителя географической школы, знавшей о государстве русов, глава которых назывался хаканом, – аль-Джайхани. Именно в трудах этого географа, сохранившихся в выписках (о самом аль-Джайхани не известно почти ничего), впервые упоминается равное Хазарии по значению государство русов.

Наиболее полно и архаично, по мнению востоковедов, цикл известий о Русском каганате представлен в сочинении Ибн Русте (конец IX – начало Х в.) «Дорогие ценности», созданном в жанре энциклопедии в 903—913 гг. В сохранившемся 7-м томе этого труда имеется раздел о Восточной Европе и живущих там народов (с юго-востока на северо-запад) – аланах, государстве Сарир, хазарах, буртасах, мадьярах, булгарах, русах, славянах. Именно Ибн Русте впервые (из сохранившихся источников) приводит и бесценные по своему значению сведения об обряде погребения русов. С небольшими изменениями эту информацию повторяют другие представители школы Джайхани – аль-Бакри, аль-Марвази, аль-Ауфи, Гардизи. Т. М. Калинина считает протографом цикла об острове русов «Анонимную записку» (не позднее 70-х гг. IX в.) о Восточной Европе, которую цитируют многие географы этого направления[34]. В источниках этой серии содержится важнейшая для локализации Русского каганата информация о социальном устройстве племенных союзов, о характере взаимоотношений русов и славян, о специфических чертах их экономики и быта, религиозных культов, а также географическом положении государства русов.

Основные данные такого рода содержатся в так называемых «Книгах путей и стран», первоначально – своеобразных дорожниках, составлявшихся для купцов и администраторов халифата. Этот жанр восточной литературы получил у специалистов название «описательной географии».

Дорожники, предназначенные для практического применения, редко содержали описания Мирового океана и пределов ойкумены, в них отсутствовало деление территории на «климаты». Они состояли из описания народов, живших вблизи популярных торговых магистралей. Ориентирами служили стороны света, расстояние же указывалось в «днях пути». Очевидно, что информация «дорожников» в большей степени отражает реальную этнокультурную карту определенного времени, чем научные представления средневековых последователей Птолемея.

Но при этом и описательный жанр сохранял такую особенность восточной географии, как консервативность. Изменение исторических реалий приводило не к замене устаревших данных, а лишь к наслоению на них новых (так, кстати, поступали и древнерусские летописцы). Дело в том, что средневековые ученые были убеждены в ограниченности человеческого знания. Поэтому автор видел своей задачей собрать как можно больше сведений по какой-либо проблеме, а суждение об их подлинности уже считалось прерогативой Всевышнего. Такова основная черта любого средневекового труда. Но в этом как раз есть большой плюс для исследователя: иногда в поздних сочинениях можно обнаружить нетронутые отрывки несохранившихся произведений с уникальными данными. Только как определить время написания этих утраченных произведений.

Аль-Йакуби. «Китабаль-булдан» («Книга стран»)

Примерная датировка различных фрагментов, в том числе и известий о русах арабских и персидских авторов возможна, только исходя из сопоставления текста с этнокультурной археологической картой, а также данными других письменных памятников. Однако немало ценных сведений можно почерпнуть и собственно из арабо-персидских географических сочинений, особенно в реальной, «дорожной» их части, предварительно уяснив систему взаимных координат народов Европы в представлении восточных средневековых ученых.

Излюбленная локализация норманистами русов – север Восточной Европы, а то и Прибалтика. Аргументируется это так. Ибн Русте и другие географы школы Джайхани упоминают о лесистом, болотистом «острове русов» и о торговле пушниной. Остров может быть на море. Главный торговый путь, связывавший страны халифата с Восточной Европой, – Волго-Балтийский. На западе этой магистрали, у Балтийского моря, найдено много арабских монет. Значит, «об областях, лежащих или прилегающих к этому пути, лучше всего знали через купцов арабские авторы». Все это, по мнению А. П. Новосельцева, заставляет «искать страну русов где-то на севере Восточной Европы»[35]. Страна эта «находится» сама собой – подразумеваются приильменские земли, подчиненные, согласно Повести временных лет, варягам. Так ли верны приведенные аргументы, и могли ли быть русы восточных источников варягами?

Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо понять, какими путями приходили в халифат известия о соседних и отдаленных народах и государствах.

Арабы познакомились с землями Европы в VII в. во время военных походов на владения Ирана и Византии в Сирии, Ираке, Армении, Грузии и других странах. Арабский халифат в течение века после своего образования занял огромные тер – ритории от Африки до Азии, принадлежавшие ранее Византии и Сасанидскому Ирану, пределы его при династии Омейядов вышли к Гибралтару и Атлантике, власть халифов распространилась до Средней Азии и Закавказья включительно. Следующее столетие прошло в подавлении непрекращающихся восстаний покоренных народов, что закономерно привело к падению Омейядов в 750 г. (после неудачных войн на Кавказе с аланами и хазарами) и смене династии. При первых Аббасидах границы халифата более или менее сформировались и началась относительно мирная жизнь.

По территориям, занимаемым халифатом, издревле проходили важнейшие торговые пути; в первую очередь под контроль арабов попала значительная часть Шелкового пути до Закавказья. Этим определялось быстрое развитие в халифате торговли (сначала транзитной) и ремесел. Арабским купцам была необходима конкретная информация о странах и племенах, ставших их основными торговыми партнерами.

Кроме того, арабские племена постепенно воспринимали достижения высокой культуры и науки завоеванных народов, прежде всего Сасанидского Ирана. Эти два обстоятельства и определили пути развития арабской астрономии, истории и географии. Этим же и объясняется тот факт, что знания арабских географов о народах и территориях Евразии были очень неравномерны: этносы и земли, не включенные в торговлю с халифатом и находившиеся в отдалении от главных магистралей, были знакомы ученым лишь по древним, прежде всего античным сочинениям. Этот вывод распространяется на все традиции ранней географической литературы халифата, включая и развивавшиеся в регионе Магриба (Средиземноморье, научный центр – Кордова в арабской Испании).

Представление о Европе как о географическом объекте сохранилось в целом ряде арабо-персидских трудов. Прежде все – го это «отец» восточной географии Мухаммад ибн Муса аль-Хоризми (Хорезми) (первая треть IX в.), «Книга картины земли» которого содержала взаимные координаты для описания морей Земли. Но труд аль-Хорезми являлся лишь небольшой переработкой «Географии» Клавдия Птолемея II в. н. э. На основе работы аль-Хварезми (то есть фактически дополненного Птолемея) выстраивали систему своих описаний пределов мира все географы IX – XIV вв. В нашем исследовании есть смысл остановиться лишь на системе представлений о Европе географов, упоминающих этноним «рус». Это Ибн Русте и школа Джайхани, аль-Масуди, представители школы Балхи, анонимный автор «Худуд аль-алам» и аль-Идриси.

История научного изучения трудов восточных ученых насчитывает уже два столетия, начиная с Х. Д. Френа (1782—1851), опубликовавшего в 1822—1823 гг. комментированную подборку арабских авторов о хазарах, и труд о путешествии Ибн Фадлана на Волгу. Однако долгое время русская арабистика развивалась только в двух направлениях: либо это было монографическое изучение сведений о Восточной Европе у того или иного мусульманского «писателя», либо составление сводов данных о Руси и Восточной Европе из ряда мусульманских источников. Исследование же сведений средневековых ученых халифата о Европе в общей системе их географических представлений в задачи источниковедов не входило. Исключением можно назвать лишь добротные комментарии к «Дорогим ценностям» Ибн Русте Д. А. Хвольсона[36], в которых он, не в пример предшественникам, учитывал взаимное расположение народов и государств Европы, а не исходил из априорного норманизма. Но Хвольсон ограничился только сочинением Ибн Русте и не попытался выявить общие географические принципы, характерные для арабского Средневековья. Потому его сочинение полно заключений о невозможности локализации этнонимов, а также самых невероятных отождествлений.

Основные торговые пути арабских купцов

То же характерно и для появившихся более чем полвека спустя обширных комментариев В. Ф. Минорского ко вновь открытому сочинению «Худуд аль-алам»[37]. Но само комментированное полное издание неизвестного ранее географического сочинения было событием, подтолкнувшим востоковедов и исследователей Древней Руси к изучению данной проблемы, без которого локализация славян и русов остается на уровне размытых гипотез.

Первую попытку предпринял именно не источниковед, а археолог, крупнейший специалист по истории славян и Руси Б. А. Рыбаков. В работе о достаточно позднем и сложном по составу источнике – карте аль-Идриси автор верно отмечает, что к восточным географическим сочинениям обращались ранее «за решением отдельных частных вопросов, не изучая источник в целом»[38]. Эта статья была первым исследованием, где анализировались все восточноевропейские материалы «Нузхат аль-муштак». Новизна работы Рыбакова состояла и в привлечении при локализации данных Идриси археологических материалов и исторической логики, чего так недостает большинству наших исследователей. В результате исследование Рыбакова оказало столь большое влияние на историографию, что почти все ученые-невостоковеды используют материалы Идриси в его интерпретации.

Позже Б. А. Рыбаков по тому же принципу детально исследовал сочинение конца Х в. «Худуд аль-алам», в котором описаны взаимные координаты всех народов Восточной Европы, в том числе славян и русов. Итог этого опыта оказался неутешительным для апологетов норманизма и северо-западной локализации племени русов: переложение информации на современную карту объективно показывало расположение русов в Юго-Восточной Европе[39].

Однако, если результаты изучения Рыбаковым карты Идриси еще принимались некоторыми востоковедами – ведь речь шла о XII в. – то есть о Киевской Руси, а не о происхождении племени русов, то разбор «Пределов мира» вызвал резко критические отклики, которые, правда, не в силах были опровергнуть выводы Рыбакова. При этом оппоненты историка выдвинули «неопровержимый» с точки зрения востоковедов agrumentum ad hominem: нельзя пользоваться источником, не прочитав его в оригинале[40]. Хотя очевидно об – ратное: если исследователь не понимает эпохи, следует неверной методологии, рассматривает источник сам по себе, а не в контексте событий его времени, то даже знание сотни языков не поможет ему приблизиться к истине.

Да и появившиеся в последние годы востоковедческие работы по данной проблеме вызывают скорее недоумение: построенные на сведениях источника частные заключения противоречат общим выводам, особенно в вопросе локализации руси, исходящим от априорного норманизма.

Начинать рассмотрение европейских пространств в арабо-персидской литературе следует с северо – запада, излюбленного места поселения русов у востоковедов.

Дающие наиболее подробные сведения о русах, восходящие к IX – X вв., школы Джайхани и Балхи в отношении Северной Европы воспроизводят данные античной географии, пользуясь несохранившимся единым источником. Впервые такое описание встречается в «Книге сабиевых таблиц» аль-Бат-тани (852—929):

«Что же касается Океана Западного… то от него известна только сторона запада и севера от крайних пределов Абиссинии до Британии. Это море, по которому не ходят корабли (выделено мною. – Е.Г.). Шесть островов, которые находятся в нем… называются Острова Счастливых. Другой остров напротив Андалусии называется Гадира у залива[41]. Этот залив выходит из него… и в клинивается в море Рума (Средиземное. – Е.Г.). На не месть также на севере острова Британия, их двенадцать. Затем это море удаляется от обитаемой земли, и ни кто не знает, какое оно и что на нем есть»[42].

Кроме того, на крайнем западе восточные географы располагают амазонок и остров Туле. Вот как, так же взяв за основу труд Птолемея, говорит о северо-западе Ибн Хордадбех:

«Что касается моря, которое позади славян (имеются в виду западные славяне. – Е.Г.), а на нем город Туле, то не приближается (к нему) и не выходит из него никто. Это море, в котором Острова Счастливых. Не плавают по нему, и не выходит из него никто. Это тоже Западное море»[43].

Эта информация в целом без изменений повторяется в «Дорогих ценностях» Ибн Русте, трудах представителей «классической школы» Х в. (аль-Истахри, Ибн Хаукаль) и даже у «арабского Геродота» Х в. аль-Масуди, который великолепно знал Центральную Европу и неплохо был осведомлен о Западной, объехав все страны халифата от Испании до Индии и Китая.

Приведенные отрывки ясно свидетельствуют о том, что арабы IX – X вв. (даже бывавшие в Испании-Андалусии) не знали о торговом пути из Балтийского моря в Северное и по крайней мере о западной части самого Балтийского моря и Волго-Балтийского пути. Сведения о Северном море носят легендарный характер или повторяют данные Птолемея.

Оригинальные данные школы Балхи выглядят еще легенд ар н ее:

«Константинопольский пролив (Черное и Азовское море, см. ниже. – Е.Г.) впадает в моря Рума из моря Окружающего… от самого севера на конец земли, который не посещают из-за холода, и уходит он в бедную из бедных землю Йаджуджи Маджудж»[44].

Ибн Хаукаль в 970-е гг. вставил рассказ о Гоге и Магоге в главу о тюрках, где утверждал, что эти люди живут «в стороне севера» на высоких темных горах, куда купцы из Хорезма совершают восхождение в течение 17 дней.

Это принципиально новая информация восходит к данным «Рисале» (Записки) Ибн Фадлана, мусульманского миссионера, побывавшего в Волжской Булгарии в 921—922 гг. по просьбе правителя булгар, надеявшегося на помощь халифа в борьбе с Хазарией и обещавшего за это принять ислам. Ибн Фадлан в своих этнографических наблюдениях упоминал гигантских людей из северного племени Гог и Магог, отделенного неким морем от земель Вису[45]. «Племя Гог и Магог» – несомненно, комментарий самого Ибн Фадлана к легенде, услышанной в Булгарии. Этим замечанием миссионер в первые связал воедино виденную им самим восточную и незнакомую западную части Волго-Балтийского пути. Но эта связь очень долго оставалась мифологичной и непонятой в арабском мире. Интересно, что народы северо-запада Восточной Европы – вису, йура, «береговые люди» – упоминаются лишь у Ибн Фадлана и широко использовавшей его труд школы Балхи (с 930-х гг.). Вису и йура – это финно-угорские племена. Большинство ученых сейчас считает, что вису – это известная по русским летописям весь, йуру – возможно меря. Люди-гиганты Гог и Магог (здесь это уже не два мифических существа, а народы) отделены от вису неким морем.

Сейчас в востоковедении не оспаривается, что все сведения об этих этносах восходят лишь к Ибн Фадлану[46]. Признано также, что Ибн Фадлан был основным информатором аль-Балхи о Восточной Европе, ибо географическая и этническая номенклатура данного региона, а также этнические сюжеты у них полностью совпадают[47].

О западном конце Волжской магистрали – Балтийском море – в арабо-персидской географии стало известно лишь в XI в. Первым о нем упоминает среднеазиатский энциклопедист аль-Бируни (973—1048). Описывая Окружающее море, Бируни говорит, что на севере, близ земли славян, от него отходит залив, называемый по имени одного из проживающих там народов морем Варанк[48]. Из этого известия очевидно, что информация Бируни была получена не по Волго-Балтийскому пути, так как Балтийское море называется заливом Окружающего (а не проливом, ведущим в него).

Конкретной информацией, полученной именно по Волго-Балтийскому пути, пользовался в XII в. аль-Идриси, очень подробно описавший Восточную Прибалтику[49]. Аль-Идриси знал множество стран и народов, расположенных по его берегам: и Польшу, и Финляндию, и Швецию, и Восточную Прибалтику. Но его сведения остались уникальными в арабо-персидской географии, потому что он не привел названия Балтийского моря (трудом Бируни аль-Идриси не пользовался). Даже хорошо знавший сочинение Идриси Абу-ль-Фида (XIII в.) в своем описании Балтики опирается лишь на Бируни:

«Рассказ о море Варанк. Я (нигде) не нахожу упоминания об этом море, кроме как в сочинениях Абу Райхана аль-Бируни и в книге ан-Насира, и я придерживаюсь мнения, высказанного Бируни. Он говорит, что море Варанк отделяется от Окружающего моря на севере и простирается в южном направлении; его длина и ширина значительные. Варанк – это народ, (живущий) на его берегу»[50].

Из этого следует, что источником Идриси в данных известиях были не восточные путешественники.

Таким образом, все эти факты свидетельствуют о том, что в основном сведения о северо-западе Европы добывались географами из античных сочинений, а немногие оригинальные известия приходили из региона Магриба. Арабские путешественники и купцы IX-XIII вв. не поднимались по Волго-Балтийскому пути далее Волжской Булгарии (причем это единичный случай) и крайне скудно (фактически никак) представляли себе обитателей севера Восточно-Европейской равнины и Балтийского побережья.

Из этого ясно следует, что русы, описанные географами IX – X вв., никак не могли быть варягами или жить на Балтийском море и на северо-западе Восточной Европы. Ведь их обычаи описаны весьма и весьма подробно, а в это время арабские ученые Балтийского побережья не знали.

Очевидно, что Балтика и земли ильменских славян и кривичей из сферы поиска территории русов должны быть исключены. Другой интересующий нас ориентир в арабо-персидской географии, весьма легко поддающийся идентификации, – моря юга Восточной Европы – Черное и Азовское. Ведь именно там появились русы-росы в конце VIII – начале IX в., доставив немало проблем византийским колониям и «заставив» греческих святых спасать Сурож и Амастриду от варварского нашествия. Из первой главы очевидно, что Русь Причерноморская была такой же реальностью раннего Средневековья, как Крымская Готия или, к примеру, хазарские владения в Северном Причерноморье. Могут ли восточные географы ощутимо помочь в выяснении этнической природы черноморских русов, и может ли иметь отношение к этим русам Русский каганат?

Черное море (бахр Нитас – искаженная форма греч. «понтос») традиционно считалось «заливом», отходящим от восточной части Средиземного моря. Географы наиболее ранней школы Джайхани имели весьма слабое представление о Черном море, зная лишь наиболее восточную его часть. Показательны данные Ибн Русте: в разделе о мадьярах (то есть протовенграх) он рассказывает о прилегающем к их территории Румском море, в которое впадают две реки, одна из которых больше Джейгуна (Амударьи. – Е.Г.)[51]. В остальном ученые этой школы пересказывали сведения, известные еще Птолемею и заимствованные у Баттани: там упоминается река Танаис (так назывался Дон в античных источниках).

Представители классической школы Балхи вовсе не знали о существовании Черного и Азовского морей; вместо них фигурировал упоминавшийся ранее Константинопольский пролив, идущий прямо от Константинополя на север до «конца земли». Вот как представлял этот пролив один из выдающих ученых этой школы аль-Истахри:

«Константинопольский пролив впадает в море Рума из моря Окружающего… от самого севера на конце земли, который не посещают из-за холода, и уходит он в бедную из бедных землю Йаджуджи Маджудж»[52].

Первым из арабских географов, показавшим подробное знание берегов Черного моря, был аль-Масуди, основным источником для которого были не книжные традиции, а современные сведения, собранные им в беседах с торговцами и путешественниками. При описании в законченной им перед смертью «Книге предубеждений и пересмотра» (956 г.) также известного ему моря Майутис или Хазарского Масуди рассказывает о городах Крыма и Приазовья, а также племенах, населяющих Северное и Западное Причерноморье. Хазарским Масуди называет Азовское море, так как северо-восточный Крым и Керченский пролив были в то время под контролем хазар. Бахр Нитас аль-Масуди называл Русским. Из рек, впадающих в Понт, Масуди известны Дон (Танаис) и Дунай (NB: О Днепре Масуди не упоминает!). Интересно, что в более раннем труде «Промывальни золота и рудники самоцветов» (ок. 947/948 гг.) энциклопедист полемизирует с автором IX в. аль-Йакуби, называвшим Понт морем хазар, подчеркивая, что в его время морем хазар называется Каспий, а Понт – это море русов.

Очевидно, что Масуди безуспешно пытался соединить современные сведения и традиционные представления, чем и объясняются некоторые несоответствия. Море Майутис он называет началом Константинопольского пролива. Так же добросовестно он попытался скомпеллировать книжные и современные сведения о народах Европы.

Наиболее точные, не имеющие аналогов данные о берегах Черного моря приводит уже в середине XII в. Идриси. Здесь нужно сказать несколько слов об этом ученом, ибо еще не раз мы будем обращаться к его сочинениям по самым разным вопросам, связанным с проблемой русов. Главный труд этого сицилийского географа XII в. – «Развлечение истомленного в странствии по областям» («Нузхат аль-муштак фи-хтирак аль-афк», 1154 г.) и карта, к нему прилагающаяся. На этом источнике следует остановиться подробнее, ибо он представляет собой «сплав» известий как литературного, книжного происхождения, так и собранных самим автором, представителем совершенно иной географической школы – на западе халифата (Магриб).

Кроме этого, аль-Идриси приписывают еще одно географическое сочинение, составленное для сына Рожера Вильгельма I под названием «Сад приязни и развлечение души». Этот труд известен как «Малый Идриси» и практически не исследован, так как его текст даже не опубликован.

Главное же произведение аль-Идриси представляет собой географическое и этнополитическое описание «обитаемой Земли», причем ее граница в северном полушарии, по мнению аль-Идриси, проходит по 64° северной широты. Вся обитаемая территория делится на 7 равных климатов, каждый из которых, в свою очередь, механически разбит на 6 равных же частей.

Среди источников Идриси – и рассказы современных ему купцов и путешественников, и собственные впечатления, и работы арабо-персидских и европейских предшественников (Птолемей, Орозий, Ибн Хордадбех, аль-Джайхани, аль-Басри, аль-Масуди, Ибн Хаукаль и др.). Карта составлена по принципу труда Птолемея, причем при ее создании Идриси пользовался несколько иными источниками, чем при написании текста. Автор тщательно отбирал и систематизировал материал. Об этом свидетельствует хотя бы то, что у Ибн Хордадбеха Идриси заимствовал сведения о Византии, у Ибн Хаукаля – информацию о Северной Африкее, Иране, Кавказе, Поволжье и Каспийском море, у Масуди – о Восточной Европе и Черном море и т. д., то есть самые достоверные сведения, которые могли быть в их трудах. При составлении карты, кроме труда Птолемея, были использованы данные Хваризми, а также неизвестные пока источники.

Аль-Идриси. Круглая карта мира. 1154г. Каир

Сведения книжных источников, достоверные для IX – X вв., переплелись в сочинении Идриси с рассказами современников. Особенно это ярко видно при изучении описания Руси. Там аль-Идриси привел данные всех известных ему традиций, повествующих о русах и славянах, в том числе и о Руссии-тюрк, под которой есть основания понимать Русский каганат (об этом ниже). Ведь, по признанию Идриси, Русь и особенно ее северные земли не были ему хорошо известны[53]. Работы Идриси занимают крайне важное место при локализации различных видов русов.

По форме эта информация представляет собой морскую лоцию (византийскую или итальянскую, но, судя по лингвистическим особенностям, не арабскую) с пространными характеристиками портовых городов. Причем Идриси использовал данные уже XII в., то есть не относящиеся к интересующему нас периоду. Эта информация была включена аль-Идриси в предисловие к его труду. В 6-й же секции VI климата, где географ пользовался в основном арабо-персидскими источниками (трудами аль-Масуди, Ибн Хаукаля), в качестве реки, впадающей в бахр ан-Нитас, называется некий Сакир – «рукав Атиля», идентичный Танаису античной и ранневизантийской географии.

Таким образом, можно сделать вывод, что Черное и Азовское моря в IX – XI вв. также не входили в сферу основных торговых интересов Арабского халифата, чем и объясняются весьма скудные и размытые сведения о Северном Причерноморье в большинстве сочинений того периода. Наиболее ясное представление географы имели о северо-восточной части этого региона. Из рек большинству авторов был известен лишь птолемеевский Танаис, возможно – Кубань (если «две реки» у Ибн Русте – это низовья Дона и Кубань), у аль-Масуди добавляется Дунай. Важно, что Днепр появляется в арабо-персидских источниках (в форме Данабрис) только у Идриси в XII в., то есть арабам X – XI вв. не был известен даже появившийся в конце IX в. Днепровско-Черноморский путь (из варяг в греки), соответственно, и народы, обитающие на нем.