Герцогиня (№1) - Неукротимая герцогиня

Когда Жанна в окошечко дормеза увидела, как постепенно уменьшаются башни замка, у нее защемило сердце, она затосковала, постылой и враждебной стала казаться далекая дождливая Бретань. Захотелось никуда не ехать, а остаться дома, выйти замуж за этого дурака и сердцееда де Риберака и жить, как все, размеренной, скучной жизнью.

Но только замок исчез за поворотом, сердце тут же забыло прежнюю печаль и устремилось к сияющим вершинам будущего.

В каждой повозке складывалась своя дорожная атмосфера.

В дормезе мессир Марчелло, в продолжение вчерашнего разговора, развлекал общество беседой о магических науках.

– Существует великое множество наук, или, точнее сказать, искусств, позволяющих так или иначе пронзать взором толщу времени! – рассуждал он, подкрепляя свои слова энергичными жестами. – Таковы, к примеру, искусство толкования сновидений; хиромантия – искусство предсказывания характера и судьбы по ладони; физиогномика – искусство делать то же самое по голове и лицу. Помимо этих больших искусств есть множество более мелких: гадание на картах, искание кладов и воды с помощью магического прута, угадывание вора и места, где спрятаны украденные вещи, с помощью бобов… Но королевой этого царства является астрология!

– И все они отдают ересью и очень близко стоят к дьявольским козням! – поджала тонкие губы тетушка Аделаида, разобиженная тем, что в прошлый приезд маг не нашел времени, чтобы в долг составить для нее гороскоп.

– Что вы, госпожа Аделаида! – замахал руками итальянец. – Конечно, нельзя отрицать, что существуют колдовские науки, напрямую связанные с дьяволом и всяческой нечистью, несущие людям зло, – но то черная магия. А все те искусства, которые я назвал, причисляют к белой магии, ведь даже отцы церкви советуются с астрологами, а самые знаменитые толкователи снов – библейские патриархи Иосиф и Даниил!

Библейских патриархов и отцов церкви тетушке Аделаиде крыть было нечем, и она замолкла, недобро поблескивая острыми глазками из своего кресла, как крыса из норки.

– А откуда появилась астрология? – поинтересовалась мадам Изабелла.

– О! Астрология родилась в незапамятные времена. На равнинах Халдеи ее тайнами владели маги-звездочеты, которые потом принесли свои знания в Египет. Из Египта астрология попала в Древний Рим, где завоевала умы и сердца просвященных людей. Тогда это было искусство для немногих избранных, отмеченных печатью Божией, чтобы постигнуть его азы, нужно было отдать много лет усердным занятиям, и только самые высокомудрые мужи достигали заветных высот. Ими-то, в сочувствие и помощь нам, грешным, были составлены звездные таблицы, благодаря которым из этого таинственного источника смогли испить знаний и простые смертные, как ваш покорный слуга!

– А-а!.. Все это ерунда! Россказни для ублажения женщин! – отрезал скептик и прагматик господин д'Онэ. – Господь наделил человека свободной душой, и я чихаю, потому что мне так хочется, а не потому, что этот ваш Козерог пощекотал рогами Деву!

Дамы прыснули от такого приземленного истолкования загадочной науки, а мессир Ламори, нимало не смущаясь, отпарировал:

– Но и отрицать влияния звезд на судьбы людей нельзя. Учеными мужами давно доказано, что важнейшие события, кои случились со дня сотворения мира, произошли благодаря особому положению светил в тот момент. Смешно не верить, что соединение Сатурна и Юпитера в созвездии Тельца, которое происходит раз в девятьсот шестьдесят лет, сопровождается величайшими событиями. Ведь именно в эти года родились Моисей, Александр Македонский и Магомет. А не произойди соединение Марса с Меркурием в созвездии Рыб, не случился бы и Великий потоп!

– Ах, мессир Ламори! – кокетливо заметила баронесса. – Почему же вы, человек, наделенный столь глубокими знаниями и умениями, прозябаете на берегу Атлантики, не ища положения, которое конечно же больше соответствует вашим достоинствам!

Мадам Изабелла нахмурилась: мало того, что эта хитрая бестия Беатриса крутит шашни с ее итальянцем, отрывая его от важных дел, так она его еще и переманить вздумала! «ПРОЗЯБАЕТ»! Надо же ляпнуть такое! Ну змея-а-а!!!

Мессир Марчеляо секунду помолчал, а потом задумчиво сказал:

– Еще в ранней молодости я узнал о поучительнейшей истории моего земляка Чекко из Асколи, и этот рассказ, запав в мою юную душу, уберег меня от многих жизненных невзгод. Если благородное общество позволит, я поведаю эту историю.

– Конечно, конечно! – раздалось со всех сторон.

– Дело было так. Будучи еще совсем молодым человеком, Чекко достиг таких высот знания, что приобрел славу первого астролога своего времени. Но ему было мало… Гордыня овладела его сердцем, и он захотел, чтобы мир признал его не больше и не меньше как величайшим астрологом со времен Птолемея. Знатнейшие мужи удостоили его своим расположением. Он сделался придворным астрологом Карла Калабрийского, сына неаполитанского короля. Но, не ценя великих милостей, которые ему оказывали сильные мира сего, Чекко был надменен, самонадеян и насмешлив до крайности. Конечно же с такими талантами он недолго продержался при дворе. После ухода с должности придворного астролога Чекко перебрался в Болонью, где решил удивить ученый мир, и написал толкования на знаменитую книгу «Сфера» маэстро Сакрабоско. В своих «Толкованиях» он осмелился утверждать, что с помощью чар при нужном сочетании светил можно заставить злых духов совершать чудеса. Сим постулатом очень заинтересовалась святая инквизиция и привлекла автора к суду. Чекко отделался легким испугом: его заставили отречься от всех заблуждений и выдать астрологические книги. Но вместо того чтобы опомниться и жить спокойно, а главное, тихо, он покидает Болонью, перебирается во Флоренцию (которой тогда правил его давний покровитель Карл Калабрийский) и, как ни в чем не бывало, принимается за старое. Когда войска Людовика Баварского вошли в Италию, Чекко предсказал, что Людовик займет Рим и будет там коронован. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что без последствий такое заявление не останется. Флорентийская инквизиция арестовала Чекко, пытала. Его судили и сожгли.

– Коли уж он был таким великим звездочетом, что же он по звездам не узнал свою судьбу? – хмыкнул господи д'Онэ.

– Увы… Незнание собственной судьбы – удел всех астрологов… – вздохнул мессир Марчелло. – И именно поэтому я в большей степени полагаюсь на куаферское ремесло, нежели на астрологию. И предпочитаю украшать прелестные головки наших дам, находясь под щедрым, теплым, заботливым крылом моей благородной патронессы госпожи Изабеллы. И не хочу иной участи!

Встрепенувшаяся графиня победно посмотрела на баронессу и, лучась довольством, предложила устроить прощальный пикник.

Во второй повозке душой компании стала Аньес – непревзойденная рассказчица страшных историй про нечистую силу и прочие чудеса.

При полном внимании затаивших дыхание слушателей Аньес рассказывала:

– Поспорили как-то в одном монастыре два монаха. Вконец разругались и разошлись в разные стороны. Один монах пошел в лес. Идет себе, идет… Вдруг видит странного человека. Борода черная, лицо неприятное, глазами так и зыркает. И платье у него, значит, до полу. Но монах расстроенный был и всего этого не заметил. «Куда идешь?» – спросил он. Человек сказал, что он упал с лошади и теперь, значит, ищет ее. Пошли они дальше вместе. Идут – а на пути река. Монах решил разуться, чтобы перейти реку, но странный человек сказал: «Не надо, я перенесу тебя!» Монах-то был доверчивый и, значит, залез ему на спину. Человек вошел в воду. А чтоб одежду не замочить, полы приподнял… Монах сидит себе на спине у незнакомца и ничего плохого не думает. Посмотрел вниз – а у того человека вместо ног копыта козлиные! Слушатели ахнули.

– Монах, значит, сильно испугался… Схватился за крест и давай читать молитву. Дьявол услышал святые слова и забрыкался, словно необъезженный конь. Скинул монаха в воду и поскакал прочь! А по пути он повалил, громадный дуб, так что все ветки на нем переломались!

Аньес немного перевела дух:

– А однажды один человек пошел по дела в соседнюю деревню. По пути он значит, встретил всадника. «Давай подвезу!» – говорит. Человек с радостью забрался позади всадника на коня. Но только он, значит, ухватился за всадника, тот исчез совсем! А конь заржал, взвился в воздух и полетел как птица! Человек давай кричать от страха не своим голосом, а конь под ним поднялся выше деревьев и сбросил седока на землю! Человек так расшибся, что только проходившие день спустя люди и спасли его: на носилках домой унесли!

В третьей повозке булькало вино в бочках.

В четвертой Жаккетта кормила Абдуллу, пользуясь отсутствием мессира Марчелло.

Медленно крутились большие, в пять ободов окованные колеса, легкий ветерок колыхал парусиновую крышу.

Покончив с едой, Жаккетта вытащила из поясного кошелька тщательно завернутую в кусочек кожи рубиновую шпильку баронессы, которую она перед поездкой заблаговременно изъяла из тайничка.

– Посмотри, Абдулла! Может, этой штуки хватит, чтобы тебя взяли на корабль? – Она передала шпильку нубийцу.

Благодаря парусиновой крыше даже в застенке Абдуллы было достаточно света. Нубиец развернул кожу и долго рассматривал изящную безделушку.

– Пожалуй, хватить… Рубин хороший… Где ты взять? Украсть? Вдруг тебя поймать? – отозвался он.

– Да нет, Абдулла. Это одна дама оставила, которая к мессиру Марчелло таскается. Их у ней целая пригоршня, про эту она и забыла давно.

– У потаскуха не может быть такой дорогой вещь. Она тоже украсть! – убежденно сообщил Абдулла.

– Да нет, ты меня не понял! Она богатая и знатная, просто спит с мессиром! – уточнила Жаккетта.

– Значит, он потаскуха? Шпилька у женщина за любовь берет? – не унимался Абдулла.

– Да нет! – вконец запуталась Жаккетта. – Никто не потаскуха, просто баронесса потеряла эту шпильку в башне, а я нашла, а она думает, что потеряла в пруду. Ты меня совсем уморил! Скажи лучше, как ты в плен попал.

– Я плыть по делу для господин на корабль… Нападать пират. Я сражаться. Он накинуть сеть – я добыча. Продать другой пират. Тот пират привезти в Марсель. В Марсель рыцарь из отсюда узнать: я – нубиец. Купить. Я думать – я будет слуга. Рыцарь посадить я в клетка на убой. Странно. Глупо убивать дорогой раб. Зачем?

– Меч в тебе закалить. Вишь, только нубийцы для этого дела подходят да свиньи! – просветила его Жаккетта. – Слышишь, вроде останавливаемся? Сиди тихо, я побегу, узнаю.

Глава II

На второй день гости оставили караван и разъехались по своим усадьбам.

Мстительная мадам Изабелла, до глубины души оскорбленная попыткой подруги переманить мессира Ламори, твердо решила всеми силами препятствовать их свиданиям, чтобы пресечь повторные попытки увода, поручила мастеру составить для нее гороскоп на ближайшие три месяца с подробными указаниями, какие платья и драгоценности в какой день надевать.

Итальянца это вполне устраивало: помимо значительной материальной выгоды, сопутствующей этому заказу, были и другие причины. Он и сам не хотел всю дорогу бесплодно созерцать прелести дам, не имея возможности поразвлечься, а предпочитал с комфортом ехать в своей половине повозки, попивай винцо и общаясь с Жаккеттой.

Предоставленная самой себе, баронесса скуки ради решила сделать исторический экскурс в недавнее прошлое Франции и опытной рукой сорвать все покровы с грязных делишек королевской семьи.

Теперь из колыхающегося дормеза с утра до вечера раздавался резкий голос госпожи Беатрисы:

– И что самое интересное, они этого даже не скрывают. Вселенская Паутина прилюдно заявлял, что его бабка была первой потаскушкой королевства, и он не знает имени своего деда! Каково?! Хотя это чистая правда! Вы и эту историю не знаете? Нет?! Ну, ничего! Я вам расскажу подлинные события, без тени вымысла.

Когда Карла VI женили на Изабелле Баварской, королевская чета очень недолго жила в относительном согласии, плодя наследников короны. Молодая королева достаточно быстро показала свой нрав и свой характер, так что за ней намертво закрепилось имя Изабо. Прямой намек на то, что только настоящие дамы имеют право носить полное имя, а не какие-то там подстилки, будь они хоть королевской крови. Изабо быстренько закрутила амурные истории со многими людьми своего двора, не обойдя вниманием и младшего брата короля, красавца Луи Орлеанского.

Уж на что Карл был дурак, но и он заметил, какие рога у него наросли! Он приказал сбить с королевской колыбели свой герб и отселился с какой-то служаночкой подальше от гулящей жены. Так что Карл VII родился под черно-белыми ромбами герба баварского дома, королевских лилий там и в помине не было!

Одни говорят, что его отцом был Луи Орлеанский. И это было бы неплохо, все-таки королевская кровь. Но другие (довольно здраво) замечают, что Изабо, наверное, и сама не знала, кто же из любовников отец ее, ребенка. Ведь тогда, в Блуа, в двадцатом году, она открыто признала Карла незаконнорожденным, но отца его так и не назвала. А это, согласитесь, говорит о многом. Ну, если говорить о предполагаемом прадеде нынешнего короля, Луи Орлеанском, то этот вообще отличался темпераментом жеребца и изрядной долей бесстыдства. Это надо же додуматься, отдать своего бастарда на воспитание собственной жене! Ну, вы понимаете, что я говорю о красавчике Дюнуа.

Мадам Изабелла в такт рассказу и колыханиям дормеза кивала головой, охотно слушая разоблачения баронессы и радуясь, что подложила ей хорошую свинью.

Жанна краем уха цепко выхватывала нужные ей факты, пропуская едкие комментарии мадам Беатрисы, и параллельно размышляла, в каком платье совершить первый выход. Во второй повозке неутомимая Аньес продолжала вчерашнюю эпопею:

– Один человек из, Риберака приехал в Бордо к своей родне погостить. И вот как-то ночью сидит он у окна и слышит, что кто-то зовет на помощь. Он, значит, кинулся туда и видит: какого-то юношу волочит страшная, вся косматая образина! Человек схватил юношу и, значит, стал тянуть в свою сторону. А на улице темно, только луна светит, и нет кроме них никого. Образина была жутко сильная и почти затянула их в полуразрушенный дом, темный совсем. Человек перепугался до смерти и давай громко молитвы творить! Косматое чудовище как завоет – и исчезло! А парень, которого он спас, рассказал, что он плохо относился к своим родителям, а сегодня так им нагрубил, что они выгнали его из дому. Только он очутился на улице, как эта тварь накинулась на него и потащила куда-то, наверняка в преисподнюю! А в одной деревне жила девушка.

В третьей повозке булькало вино.

В четвертой мессир Марчелло учил Жаккетту играть в карты и хохотал над ее ошибками. Жаккетта уже проиграла Африку, французскую корону, право на торговлю в городе Марселе, три горшка супа, пять поцелуев и глиняную кружку.

Абдулла в своем узилище меланхолично грыз морковку.

Через несколько дней дорожный быт вошел в колею и стал более менее привычным.

Из дормеза доносилось:

– И именно с того момента обострилась вражда между королевской семьей и орлеанской ветвью Валуа. Законным претендентом на корону должен был стать Карл Орлеанский, сын Луи, а никак не бастард Изабо Баварской! О! Это понимали все заинтересованные стороны. И тут страшную глупость совершила Англия. Англичане решили как можно дольше задерживать на своем сыром острове герцога Орлеанского, чтобы у французов не возникало соблазна объединиться вокруг законного наследника трона.

Карл сидел пленником в Лондоне, писал с горя баллады и серены, а партия дофина не дремала. Заправляла всем его теща, Иоланта Анжуйская, которой мало было своих четырех корон. Она спала и видела свою дочь на французском престоле. Но тут, дорогие мои, дело, как ни странно, осложнил сам дофин. К его чести надо сказать, он страшно терзался тайнами своего происхождения и не чувствовал за собой морального права быть королем, А кто мог разрешить эту дилемму? Только Гюсподь Бог.

И вот, будто по заказу, нарисовалась посланница Божия, некая Дева Жанна. Крестьяночка из забытой Богом деревни. Но облеченная Господом высокой миссией спасти несчастную Францию от англичан и дать ей, Франции, короля в лице дофина. С чем она, Жанна, блистательно справилась, пройдя с Шайкой своих головорезов почти половину страны.

Ну, подумайте сами, мои дорогие… – баронесса на секунду замолкла, выбирая образ поубедительней. – Если, к примеру, вдруг ваша Жаккетта станет ясновидящей, сможет ли она тут же надеть латы и взобраться на боевого коня?! Никогда! Даже если Господь будет вещать ее устами, ни знатной дамой, ни рыцарем женского пола она от этого не сделается! И рядиться, как эта Орлеанская Дева, в капюшоны с золотыми лилиями, доспехи за сто турских ливров и прочие роскошества ей и в голову не придет! Только наивные простаки верят в сказочку про нежданную-негаданную Спасительницу, которую ловко состряпала королевская фамилия.

Орлеанская Дева не кто иная, как родная сестра Карла VII и самая младшая дочь Изабо Баварской и Луи Орлеанского! – Баронесса с торжеством хлопнула веером по ручке кресла.

На этом месте дамы от изумления раскрыли рты.

– Да, да, дорогие мои! Обстановка вокруг их скандальной связи тогда настолько накалилась, что даже эта бесстыжая бестия не рискнула оставить новорожденную во дворце, как предыдущих детей. Объявили, что родился мертвый мальчик. Его назвали не то Филиппом, не то Генрихом и быстренько похоронили. А девочку отдали на воспитание мелким дворянам д'Аркам, которые изо всех сил выслуживались перед двором, надеясь, что королева посодействует возвращению их герба. За что их его лишили, не помню уже. Так вот, спасти младшенькую дочь Изабо удалось, но вот любовника она не уберегла. Говорят, именно после того свидания, когда они отмечали удачное пристройство малютки, Луи, возвращаясь домой, неожиданно напоролся на чей-то загадочный кинжал. Очевидно, это был привет жене от короля!

И вот эта девчонка лет с тринадцати стала слышать разные голоса. Это вообще в Баварской линии не редкость. То один помешанный, то другой. Да и как ни крути, а король-то, брат Луи и супруг Изабо, был дурак!

И когда Изабо отпихнула сыночка от трона, в чьей-то умной голове зародилась гениальная мысль о Деве Спасительнице. Исподволь внушить Жанне ее задачу было, наверное, не так уж трудно. Эти святые и ясновидящие просты, как дети! Тут же прокатилось пророчество, что женщина погубила Францию, а дева ее спасет! Жанна окончательно уверилась в своей святой миссии. А как только она объявила о себе как о Деве, ее с такой скоростью доставили к дофину, что просто диву даешься! И она вела себя с окружением дофина так, будто он один ей ровня, а все остальные чуть ли не сервы.

Во второй повозке Аньес покончила с историями типа «жил один человек…» и переключилась на истории о таинственных сокровищах и загадочных кладах:

– Давным-давно, где-то в горах между Индией и Персией жил великий индийский колдун, вроде нашего итальянца, только куда могущественней. Он наколдовал себе целую кучу золота, алмазов, изумрудов, рубинов, жемчуга и серебра. И спрятал все это в неприступном горном замке. Охранять же сокровища поставил страшных демонов – ну, ихних дьяволов, король той страны захотел завладеть, этими сокровищами и, значит, послал туда войска. Но демоны посбрасывали их в пропасть. Тогда персидский король позвал своих магов-чародеев. Они пытались победить демонов и выгнать их из замка, но ничего у них не вышло. Тогда король позвал хитрых еврейских колдунов. Те, значит, целую неделю читали свои заклятья, но бесы только посмеялись над ними и закидали грязью и… м-м-м… навозом. С горя король вспомнил, что в его стране живут и добрые католики. И попросил тамошнего епископа отогнать демонов. Святой отец согласился и, не взяв никакой помощи, один, значит, пошел в горы. Там, у заколдованного замка, он отслужил мессу, и испуганные демоны с визгом убежали в чистилище. А король завладел замком и всей этой горой сокровищ!

В третьей повозке булькало вино.

В четвертой Жаккетта и мессир Марчелло упоенно целовались, лежа на пушистом ковре, всю дорогу исполнявшем роль постели.

Абдулла, скорчившись червячком, мирно спал, видя во сне своего господина.

Бретань становилась все ближе.

Глава III

Карета баронессы де Шатонуар неспешно катила по улочкам Ренна.

Со дня приезда в Бретань пошли третьи сутки. Дамы направлялись с визитом к могущественной фаворитке Франсуа II – и это благодаря усилиям мадам Беатрисы. Весь вчерашний день она пропадала в городе и в дворцовом замке и вернулась поздно ночью, переполненная боевым духом, впечатлениями и новостями.

Сейчас она возбужденно, насколько это позволяли приличия, рассказывала:

– Ах, милые дамы, за что я так люблю жизнь при дворе – все так и кипит, так и меняется! Пока мы с вами безмятежно нежились под солнцем нашей Гиени, тут та-а-акое произошло! Луи Орлеанский заключил союз с герцогом Бретонским. Теперь у нас коалиция!

Жанну несколько удивили слова «у нас». Создавалось впечатление, что мадам Беатриса была чуть ли не главным участником заговора.

– Принц пытался похитить короля! – продолжала мадам Беатриса. – Вырвать несчастного юношу из цепких лап мадам де Боже и открыть ему глаза на злодейства сестрицы! Но, к сожалению, мерзавка хитра как сто чертей!

Мадам Изабелла испуганно перекрестилась.

– Она вместе с королем покинула Амбуаз и увезла его в Монтаржи: знает, стерва, что оттуда их не выкурить!

Жанна ехидно подумала, что мадам Беатриса, как говорящий дрозд, дословно повторяет разглагольствования какого – нибудь лихого вояки.

– Луи решил приструнить наконец эту заносчивую особу и написал послание парламенту, где изложил все ее грязные делишки. О-ла-ла! Там было все: и то, что эта бестия нарушает решения Генеральных Штатов, одаривает любимчиков пенсиями и транжирит королевскую казну как хочет, а для удовлетворения своих непомерных запросов повышает налоги, заставляя страдать наш бедный народ!

В этом месте в голосе мадам Беатрисы прозвучала искренняя озабоченность страданиями несчастного народа.

– Она даже велела страже в Амбуазе присягнуть ей на верность! Каково? Ей! Будто она уже королева! Я вам прямо скажу, мои дорогие, это тирания! Да, да! Бедный король!.. Но вы же знаете наш трусливый парламент – он и пальцем не пошевелит, чтобы защитить закон, порядок и юного короля! Вся Франция стонет от тирании четы де Боже, а эти люди, ничтожные люди, отписывают принцу: «Постарайтесь, мол, уберечь Французское королевство от раскола и не нарушайте мира в обществе». Это принц, что ли, его нарушает? Если бы эта семейка де Боже не цеплялась так за короля, никаких волнений, раскола и в помине бы не было. Все, чего добивается благородный Луи, – это соблюдение его законных прав, назначения главой Регентского Совета – и тогда во Франции воцарится мир, покой и закон! В общем, мои дорогие, сейчас у нас война с регентшей. Вот-вот подъедет сам Луи, он собирает армию. Говорят, Максимилиан Австрийский тоже будет на нашей стороне. И Англия, возможно, поможет. В покоях герцога ни о чем другом и не говорят: война, война, кругом война! Все настроены очень решительно, у всех куча дел. Мне с громадными трудностями удалось добиться аудиенции у Антуанетты де Меньле!

– Дорогая, но, может, лучше было сначала представиться мадам де Фуа? – робко спросила госпожа Изабелла, растерявшаяся от обилия новостей и почувствовавшая себя не в своей тарелке.

– Ах, Изабелла, не будь настолько наивной! – раздраженно отмахнулась мадам Беатриса. – Ну кто такая Маргарита де Фуа? Всего лишь жена Франсуа II, мать его дочерей, Анны и Изабеллы. Ничтожество.

– А Антуанетта? – спросила Жанна.

– О! Антуанетта – душа и сердце герцога. Ее появление в Бретани, кстати, довольно интересно. Она была фавориткой Карла VII после смерти Агнессы, а когда король скончался, Антуанетта была вынуждена покинуть Францию, чтобы избежать притеснений со стороны нового короля: Вселенская Паутина терпеть не мог любовниц своего отца. Да и они его тоже. Правда, некоторые говорят, что Людовик сам послал красавицу в Ренн в качестве шпионки и поручил ей завоевать сердце герцога. Но, с другой стороны, когда Франсуа сильно нуждался в деньгах, Антуанетта продала свои драгоценности, чтобы помочь ему. Поручения поручениями, но, чтобы добровольно расстаться с собственными украшениями, нужна серьезная причина или серьезное чувство. В общем, если мы хотим видеть Жанну в числе фрейлин наследницы Бретонского герцогства, герцогини Анны, то надо просить госпожу де Меньле. Я с ней, слава Богу, в неплохих отношениях!

Может, баронесса де Шатонуар и была в хороших отношениях с фавориткой герцога Бретонского, но на то, что мадам Антуанеттта как-то об этом не догадывалась, указывал такой красноречивый факт, что дам заставили довольно долго томиться в приемной.

Госпожа де Меньле не спешила увидеть заезжих провинциалок. Скрашивая затянувшееся ожидание, мадам Беатриса, в продолжение своих дорожных рассказов, решила для полноты картины поведать и о гадостях из биографии Луи Орлеанского, главы новоиспеченной коалиции.

Глядя на дверь, ведущую в комнаты госпожи де Меньле, она трагическим шепотом рассказывала:

– Как обычно, официально принц Людовик – сын Карла Орлеанского, нашего венценосного поэта и трубадура. Он продолжатель Орлеанской ветви Валуа и первый среди принцев крови претендент на престол. Но это официально… На самом же деле, когда Карла Орлеанского так ловко обошли с короной Франции, он, естественно, любовью к Карлу VII и Людовику IX не воспылал. Он ведь вернулся из английского плена стариком. Детей у него не было и всем было ясно, что с его кончиной Орлеанская ветвь засохнет. Но самого Карла эта ясность не устраивала. Он хотел отомстить королевской семье любой ценой. И нежданно-негаданно (для общества) взял и женился на молоденькой Марии Клевской. Мужчиной в свои почтенные годы он был никаким, но досадить королю (к тому времени уже Людовику IX) хотелось. И поэтому Карл чуть ли не открыто разрешал своей жене крутить романы с молодыми людьми своей свиты, лишь бы появился наследник! Первый залп оказался неудачным. Мария родила девочку. Но затем некто Рабадаж (то ли камергер, то ли мажордом) помог Карлу Орлеанскому получить долгожданного сына. И на крестинах довольный Карл насмешливо наблюдал, как орущий тезка короля обмочил взбешённого Людовика IX. А после смерти Карла Мария Киевская на весь мир протрубила о своей постыдной связи, выйдя за этого Рабадажа замуж. Вот так, мои дорогие! Бастарды правят королевствами, а дамы безупречных кровей вынуждены томиться в передней у куртизанок и шпионок!

Мадам Изабелла вздохнула, кивком подтверждая эту печальную истину. Жанна же лишь мило улыбнулась, вслушиваясь в приближающиеся шаги за дверью.

И точно, дверь раскрылась. Величественный лакей пригласил дам в будуар.

Мадам Антуанетта встретила гостий любезно, но холодно. За всеми ее приветливыми фразами читалось одно: «Стоило ли переться в такую даль?»

В поведении мадам Беатрисы произошла интересная метаморфоза: не то мыслями она была уже вся в новой коалиции, не то решила все-таки ответить местью на месть, но она полностью выключилась из беседы, бросив приятельниц, одних беспомощно барахтаться в липкой трясине вежливых, но равнодушно-неприязненных фраз.

– Да, дорогая графиня, – говорила мадам Антуанетта, с почти нескрываемой жалостью глядя на нелепый головной убор мадам Изабеллы, именуемый «кораблик». Мадам Изабелла надела его, несмотря на все возражения Жанны, твердо веря, что раз двадцать лет назад это было верхом шика, то и сегодня произведет впечатление.

– Я много раз слышала от Франсуа о вашем покойном супруге. Ах, как нам не хватает сейчас его, неустрашимого бойца и блестящего стратега! Но раз мы в состоянии войны, то герцог резко уменьшил расходы на содержание двора. Что поделать, война стоит дорого! Возможно, через год-другой мы сможем принять вашу очаровательную дочь в свиту Изабеллы, младшей дочери герцога.

Жанна (как и на турнире) безмятежно улыбалась, словно эти разговоры ее не касались, пряча за приветливым выражением лица кипящую ярость: «Надо же, одолжение! Да этой малявке, наверное, и пяти лет нет! Матушка совсем раскисла, придется самой пристраивать себя!»

– Как прошло ваше путешествие? – всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена, поинтересовалась мадам Меньле.

Вообще-то, по правилам учтивой беседы, эту фразу, приличия требовали произносить в начале. Но мадам Антуанетта умышленно перенесла ее на конец, чтобы сначала отказать невесть откуда свалившимся просительницам, а затем уж слушать жалобы на плохую дорогу и долгий путь сюда.

Мадам Изабелла раскрыла было рот, намереваясь описать путешествие в трагических красках и разжалобить сердце надменной фаворитки, но Жанна опередила ее:

– Путешествие было замечательным! – таким ангельским голосочком пролепетала она, что мадам Беатриса от неожиданности чуть не икнула, а мадам Изабелла так и осталась сидеть с открытым ртом. – Кровь крестоносцев, текущая в нас, учит не бояться дальних дорог. Вот только фура с вином нас несколько задержала: колесо отвалилось, пришлось ждать.

Мадам Беатриса и мадам Изабелла недоуменно посмотрели друг на друга: никакое колесо и не думало ломаться.

А Жанна продолжала:

– Конечно, глупо было везти такое количество бочек, но мы, аквитанцы, любим отменные вина. Это наша слабость. – держась полностью в рамках приличий, но достаточно нагло глядя в лицо госпожи де Меньле.

Ноздри мадам Антуанетты чуть дрогнули.

– Да, потомки доблестных освободителей Святой Земли, как и их героические предки, не боятся лишений, – подтвердила она. – Я вспомнила, что одна истерическая девица из свиты госпожи Анны, убоявшись войны, покинула нас. Я думаю, что если юную графиню де Монпеза не испугает бряцанье доспехов и звон оружия, то она может занять ее место!

Винная фура из обоза графинь, всю дорогу ехавшая третьей по счету, стала на несколько бочек легче.

Большой Пьер узнал о коалиции и надвигающейся войне куда раньше баронессы.