Подойдя к своей двери, Ориэлла замешкалась: эти комнаты долгое время были ей домом, и она не хотела видеть их разоренными. Они несли в себе память о Форрале, Анваре, о милом Финбарре — архивариусе Академии и единственном товарище Ориэллы среди чародеев. Ей казалось, что пустота этих комнат в определенном смысле зачеркнет ее прежнюю жизнь.

«Это просто смешно! — твердо сказала себе Ориэлла. — В конце концов вещи — не главное, и ничто — ничто! — не сможет вычеркнуть из моей памяти тех, кого я любила». И все же сердце ее сжалось, когда она вошла в пустые гулкие комнаты. Что стало с зеленым, как мох, ковром, с веселыми шторами, с уютной кроватью под тяжелым пологом, который по ночам укрывал их с Форралом? Где теперь яркие платья, которые он уговорил ее купить во время их бесконечных прогулок по Нексису? Где уникальные книги и рукописи, где гитара Анвара, которую он купила ему в подарок на праздник Солнцеворота? Чувство невыносимого одиночества захлестнуло ее с такой силой, что подогнулись колени. Форрал мертв — а кто сейчас с Анваром? Где он? Ориэлла вздрогнула и покинула свои бывшие покои. Голубой шарик парил над головой волшебницы, освещая ей путь.

Все выше и выше поднималась она по винтовой лестнице. Осталось осмотреть только одни апартаменты, и, подходя к ним, Ориэлла невольно замедлила шаг. Если она не сразу решила переступить порог собственной спальни, то каково ей было войти в покои Миафана? Память о том, как она вбежала сюда и увидела Форрала, терзаемого Призраками Смерти, была еще свежа; воспоминания об этом были подобны самим Нихилим: такие же отвратительные и ужасные. Страх сковал Ориэллу, когда она коснулась затейливой дверной ручки, и ей потребовалось все ее мужество, чтобы открыть эту дверь. И все же в глубине души она почему-то была уверена, что должна это сделать. Ориэлла сосредоточилась, проверяя, нет ли здесь магической ловушки или заклятия, но ничего такого она не почувствовала. Впрочем, это только усилило ее подозрения. Жив Миафан или мертв — он никогда бы не оставил свои апартаменты без надежной защиты. А если он все-таки сделал это, то явно неспроста.

Ориэлла осторожно вынула из-за пояса витой Жезл Земли, толкнула дверь и сразу же отскочила: в комнатах было темно и пахло тленом. От этого запаха ее чуть не стошнило.

Поскользнувшись на верхней ступеньке, Ориэлла едва не упала, но успела в последний момент ухватиться за перила.

— Семь кровавых демонов! — Пытаясь удержаться на ногах, она потеряла контроль над волшебным огнем, и шарик потух. Оказавшись в кромешной тьме, Ориэлла прислушалась. Кроме ее невольного вскрика, ничто не нарушало тишину, но в мозгу у нее возникло знакомое ощущение, беззвучный гул, отражение темной магической силы. В ответ на него в руке Ориэллы задрожал, озарившись изумрудным огнем, Жезл Земли. Сердце волшебницы учащенно забилось. Меч! Пламенеющий Меч где-то рядом! Она торопливо создала новый огненный шарик, переложила посох в левую руку и, обнажив свой клинок, вошла в комнату. А войдя, остолбенела от ужаса.

В магическом свете была отчетливо видна каждая деталь страшной картины. Остатки ковра, стены и даже потолок были заляпаны кровью, а перед камином лежал обезглавленный труп, пришпиленный к полу Пламенеющим Мечом. Меч ослепительно сиял по всей длине лезвия, а на рукоять его была насажена голова Анвара, с искаженным предсмертной мукой лицом.

Крик горя вырвался из души Ориэллы, хотя ни один звук не слетел с ее уст. Она не могла на это смотреть, но отвести взгляд тоже была не в состоянии. Сердце ее замерло, дрогнуло и бешено заколотилось, когда мертвые глаза медленно раскрылись, роняя кровавые слезы, и уставились прямо на нее. Ее пальцы, сжимающие посох, побелели от напряжения, когда серые губы трупа открылись и он заговорил — но не знакомым голосом Анвара, а фальшивым и вкрадчивым голосом Элизеф.

Ты должна быть благодарна мне, Ориэлла, — я оказываю тебе честь. Я совершила жертвоприношение, которого у тебя недостало духа совершить самой. Вот твой Пламенеюший Меч, он ждет, связанный с тобой кровью того, кого ты любила. Протяни руку — и победа будет за тобой, весь мир склонится к твоим ногам. Давай же, возьми его — и тогда тебе, может быть, хватит сил справиться с теми, кто меня охраняет!

За трупом Анвара, за пределами границы света, распространяемого волшебным огнем, возникло какое-то движение. Изо рта трупа, из мертвых застывших глаз заструился зеленый дым, превращаясь в тысячи жутких тварей, кружащих и сменяющих друг друга в вихре ледяного зла. Элизеф вызвала Нихилим. Призраки Смерти вернулись за Ориэллой, чтобы забрать ее жизнь так же, как некогда они забрали жизнь у Форрала…

Раздался чей-то душераздирающий вопль. Через мгновение Ориэлла поняла, что это кричит она сама. Оцепенение спало с нее; она выскочила из комнаты и сломя голову бросилась вниз по лестнице, а вслед ей летел серебристый смех Элизеф, и Призраки Смерти гнались за ней по пятам.

Рыдая и задыхаясь, Ориэлла выбежала во двор и завертелась на месте, услышав новый голос, который окликнул ее по имени.

— Ориэлла? Ориэлла! — Слабый призрачный зов доносился слева, из библиотеки — ну разумеется, ведь это же Финбарр звал ее. Финбарр, который однажды уже спас ей жизнь. Ориэлла не раздумывая побежала на зов, через главную арку, через пустую гулкую библиотеку, сквозь железную дверь в конце коридора, ведущую в архив. Туннели встревоженно гудели от эха ее шагов, а она все ускоряла и ускоряла бег, подгоняемая голосом Финбарра впереди и сонмищем Призраков Смерти за спиной.

— Ориэлла… — Теперь голос доносился из темного коридора — волшебница и не подозревала, что он здесь есть. Этот узкий лаз ей не очень понравился, но времени на размышление не было: Призраки настигали. Пропустив огненный шарик вперед, она бросилась в темноту — и попала прямиком в объятия Миафана.

— Я знал, что рано или поздно ты вернешься ко мне! — В глазах Верховного Мага сияло торжество. Разум Ориэллы пытался взбунтоваться, но тело ее бессильно повисло в руках Миафана; волшебница была буквально заворожена холодным сиянием, льющимся из его глаз. Он вынул из слабеющих пальцев Ориэллы Жезл Земли, и Ориэлла, собрав последние силы, умудрилась плюнуть ему в физиономию. Это было все, что она могла сделать. Верховный Маг улыбнулся холодной, жестокой улыбкой и медленно развернул волшебницу лицом к туннелю, где в ожидании застыли Призраки Смерти.

— У тебя есть выбор, моя милая, — проговорил Миафан. — Отдай мне свое тело, свою волю и силу — или я отдам тебя Нихилим. Выбирай, Ориэлла. Выбирай скорее!

— Никогда! Я никогда не покорюсь тебе!

И вдруг между волшебницей и призраками оказалась Шиа.

— Ориэлла! Ориэлла! Проснись! Это тебе снится! Проснись!

Одновременно с этим кто-то отвесил Ориэлле увесистую затрещину. Она пыталась защищаться, но крепкие руки обхватили ее, лишив возможности двигаться. Ориэлла зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела Мару, которая уже заносила руку для очередной оплеухи. Рядом с ней опустился на колени Д'Арван, а чуть поодаль маячили силуэты двух лошадей; в утреннем тумане, стелющемся среди тенистых деревьев, они казались размытыми. Судя по теплому ветерку и пряному запаху зелени, Ориэлла чудесным образом перенеслась в лето.

— Проклятие, где я? — пробурчала волшебница.

— Не волнуйся, — успокоила ее Мара. — Ты в безопасности. — Она помогла волшебнице сесть. — Ну и кошмары у тебя! Надо же так орать!

— Кошмары? — повторила Ориэлла. — Я не помню…

— Зато я помню! — сказал кто-то большой и черный, вылезая из-за кустов.

— Шиа! — воскликнула Ориэлла.

Вслед за Шиа появилась другая пантера, чуть больше, с более массивными когтями и шкурой, на которой играли золотистые крапинки. Ориэлла обрадовалась тому, что Хану благополучно проскочил сквозь дыру во времени, но сейчас ее внимание было в основном сосредоточено на старой подруге.

— Я пришла тебя разбудить, — мурлыкая, сказала Шиа. Ее беззвучная речь странным эхом звучала в голове Ориэллы. — Пока ты спала, я решила взглянуть, что тебе снится, — и надо сказать, ощущение было не из приятных. — Она потерлась головой о щеку волшебницы, и Ориэлла, встав на колени, обняла пантеру. — Не бойся, подружка, это был только сон. Мы отыщем Анвара.

— Анвар… — Ориэлла вдруг вспомнила, что ей снилось, и вздрогнула всем телом. Никогда, никогда отныне ей не забыть этого ужасного зрелища: Анвар, пронзенный Пламенеющим Мечом.

Мара положила руку на плечо Ориэлле:

— Все в порядке, все хорошо. Это был всего лишь сон, и он уже позади. — Она поглядела на Д'Арвана:

— Принес бы ты ей воды, что ли. — Когда Д'Арван скрылся за деревьями, она снова повернулась к волшебнице:

— Я уже знаю, что тебе снилось. Это было настолько ужасно, что Д'Арван уловил твои мысли и передал мне. — Мара нахмурилась. — Наверное, мы должны были разбудить тебя сразу, но мне показалось, что в такой ситуации этот сон может иметь какое-то значение. Д'Арван, правда, возражал; он говорил, что это реакция на твою внутреннюю борьбу с Мечом. А потом мы, честно говоря, тоже заснули как убитые. Устали зверски… А пантеры осматривали окрестности, пока мы тут прохлаждались.

Но Ориэлла ее уже почти не слушала. Кошмар забывался, зато воспоминания о том, что произошло в Долине, ожили с новой силой. Ориэллу затопил мучительный стыд, когда она вспомнила о том, как не смогла завладеть Мечом и какие катастрофические последствия это вызвало. Двух лошадей, которые тихо паслись под деревьями, она помнила людьми: это был Шианнат, Хозяин Табунов, и Чайм, ксандимский Эфировидец. Фаэри лишили их человеческого облика — и это произошло по ее вине.

И это было еще не все. Ориэлла вспомнила, как Элизеф увлекла за собой раненого Анвара, как она пыталась догнать их в бесконечной серой пустоте, но не смогла. Вспомнила свои отчаянные усилия пробиться в реальный мир. И вспомнила, с болью в душе, что из-за нее в руках Элизеф сейчас находятся два Талисмана: Чаша Жизни и всемогущий Пламенеющий Меч. Ахнув, Ориэлла принялась торопливо рыться в сухих листьях, на которых лежала, и нашла сначала Жезл Земли, а потом и Арфу Ветров, которая при прикосновении издала несколько тоскливых жалобных нот, словно оплакивая своего хозяина.

В этот момент вернулся Д'Арван и, сев рядом, протянул Ориэлле фунтик из березовой коры, наполненный прозрачной водой.

— На, выпей, и тебе станет лучше, — сказал он. — Тебе сейчас не помешало бы что-нибудь покрепче, но покрепче у нас, к сожалению, ничего нет.

— Знакомые слова, — пробормотала Ориэлла. — Я вижу, ты кое-что перенял у Форрала… — Она осеклась, вспомнив, что Мара сказала о…

— Мара? — Волшебница стиснула самодельную чашку с такой силой, что кора хрустнула, и вода вылилась. — Ты говорила — «в такой ситуации». В какой именно?

Мара вздохнула:

— Мы в лесу к югу от Нексиса.

Ориэлла выронила скомканную чашку.

— Как выглядит город? — тихо спросила она. Мара закусила губу. Ей явно не хотелось отвечать, и за нее это сделал Д'Арван:

— Нексис изменился, Ориэлла. И слишком сильно, чтобы это могло произойти за год. Волшебница сдвинула брови.

— Вот как… Значит, мы путешествовали… И видимо, не только в пространстве, но и во времени.

Д'Арван кивнул.

— В это трудно поверить, но другого объяснения произошедшим переменам не существует.

У Ориэллы перехватило дыхание.

— Я хочу взглянуть своими глазами!, — объявила она.

— Ну-ну, волшебница, полюбуйся на свой город. Убедись, что в твое отсутствие фаэри не сидели сложа руки. — Улыбнувшись, Хеллорин отошел от магического окна. Лицо его оставалось бесстрастным, как подобает Повелителю, но в душе бушевало волнение. О как давно он ждал этого дня! Он знал, что его сын вернется, — и вот Д'Арван вернулся, да еще и привел с собой двух пропавших лошадей.

Мысленный приказ Хеллорина достиг самых отдаленных уголков нового города фаэри. На сей раз не нужно дожидаться восхода луны: охота начнется немедленно! Нельзя терять ни минуты, чтобы добыча не ускользнула опять.

Пантеры, маги и Мара пробирались по лесу, стараясь не производить лишнего шума. Ориэлла ежилась, когда утренняя роса с листьев попадала ей за шиворот. Она чувствовала себя потерянной и разбитой, делать ничего не хотелось. Перемена времени и пространства произошла слишком быстро. Волшебнице казалось, что битва в Долине закончилась час назад; ее волосы еще пахли дымом пожарища, и на одежде были свежи пятна крови Сигнуса. Наконец они остановились. Ориэлла подняла голову — и сердце у нее упало. Она смотрела на Нексис — и не узнавала его.

Под, скальным выступом, на котором она стояла, лес внезапно обрывался, и начиналась пустошь, заваленная валунами и корягами. Река, запруженная оползнем, разлилась, превратив равнину в длинное узкое озеро, и с исчезновением этой главной торговой артерии город начал угасать. Северный берег стал выше, и вода плескалась в безнадежной дали от причала. Миафановы стены, о которых Занна прожужжала Ориэлле все уши, растрескались, а местами и просто обрушились. Правда, Академия, насколько можно было судить с такого расстояния, не пострадала — только купол храма Погоды опрокинулся и стал похож на обломок скорлупы разбитого яйца. Может быть, сон действительно имел какое-то значение, и Анвар сейчас где-то там? Впрочем, Ориэлла отбросила эту мысль; она причиняла слишком много душевной боли.

Усилием воли оторвав взгляд от Академии, она повнимательнее пригляделась к тому, что осталось от Нексиса. Северная часть была разрушена практически полностью. Крыша Пассажа провалилась внутрь, и стали видны коридоры и залы, словно на макете. Плац перед зданием гарнизона рассекла широкая трещина, и у Ориэллы мелькнула мысль, что если край рухнет, то он обрушится прямо на нижний город.

Глядя на эту картину, Ориэлла удрученно качала головой. Что, во имя всех богов, здесь произошло? Если землетрясение, то почему? Раньше их тут никогда не бывало. Неужели Элизеф, на радостях, что владеет двумя Талисманами, решила одолеть Миафана, и эти разрушения — последствия грандиозной битвы между двумя чародеями?! Но, если бы Верховный Маг погиб, она бы это почувствовала. Где же он сейчас в таком случае? Ориэлла вновь вспомнила свой сон и непроизвольно вздрогнула.

— Как ты думаешь, сколько лет мы отсутствовали? — тихо спросила Мара.

Ориэлла пожала плечами:

— Кто знает? Эти разрушения могли произойти и за десятилетия, и за один день.

— А я так не думаю, — вмешался Д'Арван. — Взгляни на холмы. По их виду они образовались не меньше нескольких лет назад.

— Похоже, ты прав. — Ориэлла вновь окинула взглядом разлившуюся реку и пожалела о том, что нельзя поговорить с Чаймом и прокатиться с ним на крыльях ветра поближе к городу, чтобы осмотреть все получше.

— Конечно, прав, — твердо сказал Д'Арван. — Твоя мать была хорошим учителем. У Мары был озадаченный вид.

— Но если ты не ошибся, любимый — а я не говорю, что ты ошибся, — тогда, ради всего святого, ответь мне, почему горожане ничего не восстановили? Разрушения велики, не спорю, но, чтобы, допустим, разобрать запруду и вернуть реку в прежнее русло, потребовалось бы от силы несколько месяцев. — Она нахмурилась. — Сам собой напрашивается вопрос…

— Кто сейчас там у власти, — закончила за нее Ориэлла. — Кому выгодно, чтобы город оставался в таком состоянии? Ясно одно: ни Паррик, ни Ваннор этого бы не допустили. Но если Нексисом правят не наши друзья…

— Следует предположить, что это делают наши враги, — угрюмо договорила Мара.

Вернувшись к лошадям, они обнаружили, что Шиа с Хану уже успели поохотиться и отложили людям двух жирных кроликов. Маги и Мара решили сначала отдохнуть и подкрепиться, а потом уже отправляться в Нексис. Они надеялись отыскать в Академии какое-нибудь указание на то, что здесь случилось, а также на нынешнее местопребывание Элизеф или Миафана. Ориэлла сгорала от нетерпения, но согласилась, что неразумно отправляться навстречу опасностям голодной и уставшей. Д'Арван и Мара занялись приготовлением кроликов, а Ориэлла незаметно скользнула в чащу. Она хотела остаться наедине с собой и еще раз все хорошенько обдумать.

Когда запах подгоревшего мяса стал уже нестерпимым, Мара неохотно высвободилась из объятий Д'Арвана и, недовольно ворча, передвинула кроликов подальше от огня — Осторожно, — с улыбкой заметил Д'Арван. — Если мы загубим завтрак, Ориэлла нам спасибо не скажет. Мара поправила одежду и улыбнулась в ответ:

— Я думаю, в данном случае она нас простит, хотя это и не повод морить ее голодом.

Мара пыталась говорить твердо, но это ей плохо удавалось. Она понимала, что Ориэлла удалилась, чтобы дать им с Д'Арваном побыть вдвоем, но если, пока они обнимались, жаркое уже начало пригорать, то пора бы ей и вернуться. «Нам-то хорошо, — подумала Мара. — А Ориэлла уже второй раз теряет любимого. Мы должны сделать все, чтобы помочь ей найти Анвара». Нахмурившись, она повернулась к Д'Арвану:

— По-моему, кто-то из нас должен сходить за Ориэллой. Нечего ей бродить по лесу в одиночестве.

— Не волнуйся, за ней уже пошла Шиа. Мара изумленно приподняла бровь, а потом печально покачала головой:

— Никак не привыкну. Не столько даже к самим пантерам, сколько к тому, что вы с Ориэллой можете с ними разговаривать.

Д'Арван усмехнулся:

— А они, между прочим, считают себя самыми обычными людьми. Шиа такой же друг Ориэллы, как мы с тобой. И даже, возможно, ближе.

Мара сморщила нос.

— Наверное, мне просто завидно, что я их не понимаю.

— Мне тоже жаль, что ты их не понимаешь, — улыбнулся Д'Арван. — Я думаю, вы бы с Шиа сошлись. У вас много общего, и если рассудить, то это не более странно, чем то, что вон те лошади совсем недавно были людьми.

Мара выпучила глаза:

— Только не говори, что ты и с ними способен беседовать!

Д'Арван помрачнел.

— К сожалению, нет. Даже Ориэлла не может уловить их человеческую сущность. Пока мой отец не согласится вновь превратить их в людей, Шианнат и Чайм для нас все равно что умерли.

Мара вздохнула.

— Ты зол на своего отца за это? — осторожно спросила она.

— Еще как! — Д'Арван стукнул кулаком по земле. — Как у него хватило совести так поступить? Я любил его, несмотря на одиночество и опасности, которым он подверг нас с тобой, но когда он предал ксандимцев, я почувствовал, будто он и меня тоже предал.

— Все легенды говорят о коварстве фаэри, — заметила Мара.

Д'Арван стиснул зубы.

— Выходит, и я, чтобы соответствовать им, должен поступать так же, как Хеллорин? Ну уж нет! Я клянусь тебе, Мара, что рано или поздно заставлю отца вернуть ксандимцам человеческий облик.

Мара улыбнулась, хотя на мгновение ей отчего-то стало страшно.

— Я верю тебе, — тихо сказала она. — И советую сказать об этом и Ориэлле". Ей станет легче, если она узнает, что не только она хочет спасти ксандимцев. — Глаза ее заблестели. — Ну так что? Ты займешься кроликами или сходишь за Ориэллой?

— Ну-у… — пожал плечами Д'Арван. — Вообще-то мы, волшебники, не сильны в готовке. Если хочешь, чтобы у нас все же был завтрак, я лучше схожу за Ориэллой.

Ориэлла брела по пронизанному солнечными лучами лесу, и на сердце у нее стоял холод. Вопросы теснились у нее в голове, но ни на один не находилось ответа. Сколько прошло времени? Месяцы? Годы? Века? Где теперь Язур и Паррик, Ваннор и Занна? Неужели все, кто был ей дорог, давно умерли и превратились в прах? А Вульф? Она оставила его на попечение контрабандистам, но мало ли что могло произойти с Ночными Пиратами за это время. Неужели она потеряла и сына? Надо было забрать его на юг, дождаться, пока он вырастет, а уж потом отправляться искать Меч! А теперь она осталась совсем одна…

Неожиданно рядом возникла Шиа и потерлась головой о колени волшебницы.

— Ты не одна. С тобой я и Хану, и Д'Арван, и девушка-воин, и Чайм, и Шианнат… — Она осеклась на полуслове, но было поздно.

— Шианнат и Чайм теперь просто бессловесная скотина! — горько возразила волшебница. — И все из-за моей глупости!

— Твоя глупость в том, что ты распускаешь нюни! — ощерилась Шиа, и глаза ее засерелись. — Что с того, что обстоятельства сложились не слишком удачно? Разве раньше это тебя останавливало? Но сейчас не время каяться и рвать на себе волосы. Неужели ксандимцы поступили бы так на твоем месте? А Анвар?

Ориэлла вскинула голову:

— Как ты смеешь говорить такое? Я думала, мы друзья…

— Я-то тебе друг, — отвечала пантера, — а вот ты предпочитаешь страдать, вместо того чтобы подумать о товарищах. Надо разобраться в том, что случилось, и составить план действий, а не тратить время на бесполезные переживания. И знаешь, — добавила она "тихо, — я ведь понимаю, что на самом деле тебя мучает. Это ведь Анвар, верно?

Ориэлла опустилась на колени и, обхватив руками шею огромной кошки, зарылась лицом в мягкую черную шерсть.

— Больше всего меня беспокоит Вульф, но не только он, ты права. Конечно, Анвар. Я тоскую по нему — и ужасно за него боюсь. Если Элизеф с ним что-нибудь сделает…

— У нее ничего не выйдет, — внезапно произнес кто-то третий. Это Д'Арван незаметно подкрался и прислушивался к разговору. Ориэлла посмотрела на него с возмущением.

— Вы что, сговорились ходить за мной по лесу? — обиженно спросила она.

Д'Арван покраснел, но не отвел взгляда.

— Мара подумала, что тебе одиноко, — спокойно сказал он. — И судя по тому, что я услышал — извините, конечно, — она права. — Юный маг сочувственно улыбнулся и протянул Ориэлле руку. — Помнишь, как я пришел к тебе, когда все хотели выжить меня из Академии? Ты спасла меня от Элизеф и Деворшана — и теперь я хочу вернуть долг. Элизеф не из тех, кто упускает удобный случай. Она не убьет Анвара — зато, я думаю, попытается сделать его своей пешкой или, если не выйдет, приманкой.

Ориэлла сжала кулаки.

— В таком случае придется ее разочаровать, — проговорила она. — Д'Арван, ты совершенно прав! Как только стемнеет, проникнем в Академию и выясним…

Внезапно тишину леса разорвал вой сотен труб. Ориэлла услышала, как в ужасе заржали Чайм и Шианнат.

На поляну пала тень: по небу, рассекая копытами воздух, мчались скакуны фаэри.

На мгновение Ориэлле показалось, что она перенеслась в прошлое и заново переживает битву в Долине. Только на этот раз все было гораздо страшнее. Не успела она выхватить меч и вытащить из-за пояса Жезл, как двое фаэри бросились на Д'Арвана, подхватили его и взмыли с ним в небеса. Волшебница стремглав бросилась туда, где осталась Мара и лошади, — но где ей было тягаться с быстроногими скакунами фаэри. Еще издали она увидела Мару, которая с проклятиями пыталась вы рваться из рук воина, уносящего ее в небо на своем коне. Чайм и Шианнат уже были оседланы и опутаны сверкающей сбруей, а на спинах у них горделиво покачивались воины Хеллорина.

Когда пыль улеглась и ветер стих, Ориэлла осталась одна на опустевшей поляне. Она стояла, грозя кулаком бессловесному небу. Потом силы оставили ее, и она упала на землю, закрыв лицо руками. Шиа, обменявшись с Хану встревоженным взглядом, пыталась прочесть ее мысли, но не почувствовала ничего, кроме мертвой пустоты.

Наконец Ориэлла подняла глаза, горящие, как раскаленный металл, и процедила сквозь зубы:

— Им меня не сломить! Пусть они отняли у меня все, что я любила, все равно им меня не сломить. — Она обняла Шиа. — Мы разыщем своих друзей, клянусь! Мы разыщем их, даже если это будет стоить мне жизни!

— У тебя остались мы с Хану, — сказала ей Шиа, — и всякий, кто попытается нас разлучить, скоро поймет, что совершает роковую ошибку! Но что делать дальше? Куда мы направимся?

— Гнаться за фаэри бессмысленно, и, честно говоря, я даже не знаю, с чего начать, — вздохнула Ориэлла. — Как говорил Форрал, решать проблемы следует постепенно. Прежде всего надо поесть и до темноты отдохнуть. Потом отправимся в Академию. Возможно, там мы найдем ответ на некоторые вопросы.

— Вздремни, если хочешь, — предложила Шиа. — А мы с Хану тебя покараулим.

— Мне сейчас кажется, — уныло ответила Ориэлла, — что больше я никогда не смогу заснуть.