Сторож кинулся к ней.
      — Ну, мисс Бесси, что случилось?
      Крепко прижавшись к нему, она зарыдала. С трудом выдавливала из себя обрывки слов. Наконец он её понял: мисс Паркер лежит в постели мертвая. Ее задушили.
      В девять часов восемь минут Гэйтски, Слоун, Сэрдж и Лоуэтт предстали перед старшим инспектором. Зазвонил телефон. Бревер схватил трубку.
      — Срочное сообщение! Убийство в «Саванне», на Вестэнд авеню. Живущая на восьмом этаже Эвелин паркер найдена задушенной в своей постели. Отвечайте!
      Старший инспектор повторил весь текст, потом добавил: «Конец».
      Повесил трубку и долго смотрел на детективов.
      В девять пятнадцать машины комиссии по расследованию убийств промчались по Центр Стрит. За два квартала до «Саванны» выключили сирены. Бревер не хотел создавать лишнего ажиотажа. Приказал загнать машины прямо в гараж. Подозвал Лоуэтта.
      — Перекройте все входы и выходы из гаража. Никаких комментариев. Никому не покидать дом. Проверять всех, кто пытается войти внутрь.
      Бесси Адамсон сидела в каморке дежурного. Неподалеку стояли несколько слуг, шепотом что-то обсуждая. Дональд открыл Бреверу дверь и показал на девушку.
      — Надо бы вызвать врача…
      — У нас он с собой, — старший инспектор показал на доктора Кеннеди. Взгляните на нее, но не тяните, дорога каждая минута.
      Потом Бревер отозвал в сторону привратника.
      — Рассказывайте! Но давайте только факты!
      Дональд доказывал так, словно стоял перед сержантом. Даже стойка была та же, что и пятнадцать лет назад, когда он носил форму.
      — Могу повторить только то, что рассказала мне мисс Бесси. Я сам ничего не заметил, заступил на службу только утром.
      — Теперь можете выслушать девушку, — подошел к Бреверу доктор Кеннеди, — шок миновал. Но поаккуратнее!
      Бесси Адамсон рассказала старшему инспектору, как она вошла в квартиру, где все было как обычно, и как пыталась разбудить Эвелин Паркер. На новые вопросы Бревера только повторяла одно и то же. И вдруг испуганно подняла глаза.
      — Выбежав из квартиры, я оставила двери настежь…
      Бревер торопливо скомандовал врачу, Слоуну и Гэйтски:
      — Быстро наверх! Сэрдж — в вестибюль, контролировать всех входящих и выходящих. Когда мы осмотрим место преступления, придут остальные. — Он показал на экспертов и фотографов.
      С доктором Кеннеди и детективами они поднялись на восьмой этаж. Двери черного хода были лишь чуть прикрыты.
      Бревер остался на пороге, осмотрел полы из каменных плит, но никаких следов на матовой поверхности не было видно. Пройдя прихожую, вошел в кухню, снова внимательно изучил плитки на полу и двинулся дальше. Остальные последовали за ним.
      Двери в спальню тоже были открыты, как их оставила служанка. Комната была хорошо освещена через большое сдвоенное окно. У задней стены на помосте красного дерева высотой около полуметра стояла роскошная кровать. Вокруг шкуры белых медведей. Затканный золотом балдахин с темнокрасными занавесями в тон ложу возвышался над ней.
      Бревер старался запомнить каждую мелочь. Задумчиво взглянул на неподвижное тело. Еще несколько часов назад Эвелин Паркер сидела у его письменного стола. Домой в «Саванну» вряд ли она могла вернуться раньше половины четвертого, скорее позднее. В девять её нашли мертвой. Пять часов. Вычесть из этого время, прошедшее с момента смерти, которое доктор Кеннеди может установить достаточно точно. И остается всего два-три часа. Как и в случае убийства Лавинио.
      Отступив в сторону, он уступил место врачу.
      Доктор Кеннеди касался мертвой с максимальной осторожностью, чтобы не изменить положения тела. Наклонившись, положил руку на обнаженное плечо, всунул под мышку термометр, взглянул на часы и подождал. Посмотрев через пару минут на ртутный столбик, он задумался.
      — Учитывая температуру, которая в постели сохраняется лучше, могу сказать почти наверняка, что смерть наступила минимум три, максимум пять часов назад. Остальное — после вскрытия, как обычно. Но, думаю, существенных уточнений не будет.
      — Причина смерти? — спросил Бревер. — Удушение, но… — он умолк.
      — Никаких «но»! — ответил врач. — Ее задушили. Отчетливые следы пальцев. Такие углубления могут быть только результатом насилия, если убийца хочет задушить свою жертву. Иными словами, такие следы оставляет только удушение со смертельным исходом. Все говорит о том, что убийца схватил жертву сзади двумя руками за горло. Но окончательно я смогу утверждать только после вскрытия. Еще одна небольшая деталь, инспектор. Если бы убийца душил женщину в постели, голова бы вдавилась глубоко в подушку. Но этого нет. Голова легко покоится на подушке. Полагаю, в постель она была положена уже мертвой.
      — Спасибо, доктор, вы весьма наблюдательны! — Старший инспектор повернулся к Слоуну. — Пошлите сюда фотографов!
      И началось все то же самое. Фотографии с трех точек. Место действия. Жертва. Отпечатки пальцев убитой. Отпечатки пальцев в спальне. Поскольку существовали основания подозревать, что преступление могло быть совершено в другом помещении, отпечатки пальцев были сняты и во всех остальных комнатах.
      Когда эксперты все закончили и собрались уходить, Бревер их задержал.
      — Полагаю, вам стоит взять с собой вот эти туфли.
      — Вы полагаете? — усомнился один из экспертов. — По нашему опыту судя, туфли ни разу не помогли. Странно, но на них никогда не бывает приличных отпечатков. Еще у мужчин — иногда, но не у женщин. Чаще всего они их снимают, вообще не касаясь рукой, и одевают тоже. Так что на внешней стороне никогда ничего не находим.
      — Все это интересно, — вежливо сказал Бревер, — но в этом конкретном случае прошу вас как следует проверить туфли или взять их с собой. Поскольку, как вы сказали, если следы и есть, то очень слабые, лабораторный анализ я считаю необходимым.
      Эксперты отнюдь не пришли в восторг.
      — Что мы можем найти на обуви убитой? Разве что её собственные отпечатки?..
      — Положим, вы окажетесь правы, — неуступчиво ответил Бревер, — но попробовать надо все. И вообще туфлями в лаборатории нужно заняться как следует. На подошвах, если повезет, можно найти весьма специфические следы, по которым прекрасно можно судить, где напоследок разгуливал их владелец. Однажды в протекторе резиновой подметки мы нашли ворсинку дорогого шелкового ковра — и доказали, что владелец туфель стоял на том самом ковре, на котором нашли убитого. И эта ворсинка решила судьбу убийцы — его осудили на смерть.
      — Как хотите, инспектор, приказываете здесь вы. Я буду только рад, если мы сможем вам помочь. Вы же знаете, наш отдел всегда к вашим услугам. — Из соседней комнаты эксперт принес свой чемоданчик, сложил туфли в пакет и уложил их внутрь.
      Сотрудники лаборатории опять собирали маленьким пылесосом пыль из медвежьих шкур и ковра в спальне, наполняли пластиковые пакетики окурками и пеплом и пепельницы, сняли образцы лака с ногтей убитой, взяли образцы грязи из-под ногтей и все пометили бирками с номерами.
      Носильщики из морга с профессиональной ловкостью доставили тело Эвелин на носилках из спальни в лифт, пронесли через гараж в свою машину и уехали.
      — Около двух часов получите первые заключения, — пообещал врач. Закрыл чемоданчик с инструментами и распрощался.
      Бревер начал обстоятельный обыск всей квартиры.
      Во входных дверях торчал ключ. Замок был только захлопнут, но это ничего не значило. Многие ограничиваются только этим. Замки «Йель» одинаково трудно открыть, заперты они совсем или только захлопнуты, в обоих случаях это требует сложной и длительной возни. С другой стороны, женщина вроде Эвелин Паркер скорее бы запирала как следует двери, а не просто захлопывала бы их. Но это соображение подтвердить было нечем.
      На диванчике в гостиной лежала черная сумочка Эвелин, которую Бревер хорошо помнил. Уже хотев взять её в руки, он вдруг остановился. На лакированной коже был виден отпечаток пальца.
      Подошли Слоун и Гэйтски.
      — Неужели коллеги-эксперты её проглядели? Невероятно! Но отпечаток не обработан. Если он не принадлежит Эвелин, то весьма вероятно, что убита она была здесь. Это было бы довольно логично: приходит домой, входит в гостиную, кладет сумочку на диван — а далее только одно из двух: или убийца вошел вместе с ней, или уже скрывался в квартире, что нетрудно сделать за тяжелыми шторами. Но прежде всего нужно зафиксировать отпечаток на сумочке.
      — Я поищу какую-нибудь коробку, — предложил Гэйтски. — На кухне или в кладовке. — Он вышел.
      — Что будем делать с её побрякушками, — спросил Слоун. — Они не Бог весть что, но все же…
      — Как обычно, — распорядился Бревер, — точный список в двух экземплярах. И все прочие золотые изделия тоже. Для нас важно, что убийца не обратил на них внимания, значит ограблением здесь и не пахнет. Разве что Эвелин где-то прятала большие ценности — камни или деньги наличными, которые убийца нашел… или не нашел. В этом случае он мог оставить всю мелочь, чтобы замаскировать мотив убийства.
      Гэйтски вернулся с коробкой из-под обуви.
      — Великовата, но больше ничего не нашел. — Подняв лакированную сумочку за уголки, он уложил её в коробку отпечатком вверх. — Поеду в лабораторию.
      — И поживее, — распорядился Бревер. — Пусть немедленно выяснят, её ли этот отпечаток. Это можно сделать за пару минут. И если не ее… — он тихонько свистнул, следя за Гэйтски, пока тот не сел в машину.
      Потом повернулся к Слоуну.
      — Поезжайте к Поттеру и О'Брайену. Привезите их сюда. Они, конечно, опять честно наговорят уйму бесполезных слов. Но нам прежде всего надо выяснить, кто ночью приходил и кто уходил-насколько возможно. И не стоит забывать, что убийцы, как правило, не докладывают о себе ни привратнику, ни сторожу.
      — Поттер и О'Брайен контролируют оба выхода, — заметил Слоун.
      — Это да, — согласился Бревер, — но только Поттер действительно бдит. О'Брайен в лучшем случае вспомнит, как кто-то незнакомый шлялся заполночь по гаражу, а кто-то приходил и уходил, тихо, как тень. Но и в этом не будет уверен. Ворота он закрывает только в час, а открывает в шесть. Контроль его ограничен этим временем. Что происходит до того или после, остается неясным. Но все же попробуем.
      Зайдя в спальню, он ещё раз задумчиво взглянул на кровать, прошел коридором и кухней к черному ходу и вызвал лифт.
      — Заканчиваем. Я хочу дождаться заключений из лаборатории, прежде чем взяться за дело. А кроме того, ужасно хочу кофе. Вернусь через двадцать минут.
      Пришел лифт. Бревер со Слоуном спустились в гараж, поговорили немного с Бесси Адамсон и выслушали доклады Лоуэтта и Сэрджа: столько-то жильцов из «Саванны» вышли, столько-то прислуги и поставщиков вошли. Все имена зафиксированы.
      Сэрдж вернулся в вестибюль, Слоун поехал за Поттером и О'Брайеном. Бревер направился на Бродвей. Вошел в то же бистро, где был в ночь убийства Лавинио. После ночных клиентов уже было убрано и готово к утреннему часу пик. Бревер сел к стойке и заказал кофе.
      — Вы опять на работе? — удивленно спросил он бармена, наливавшего ему в чашку ароматную темную жидкость.
      — После ночи я день и ночь свободен, а потом заступаю в день, пояснил тот и добавил: — У нас уже и бензин есть. Вчера получили партию. Он подал флакончик Бреверу.
      — Спасибо, я заправил зажигалку дома, — отказался Бревер.
      Откуда-то раздался женский голос.
      — Мы обычно держим их в запасе, — сзади показалась симпатичная блондинка вряд ли старше двадцать лет, — нельзя же предвидеть, что кто-то придет и купит сразу пять флаконов, все, что было, и к тому же среди ночи.
      Бревер отставил кофе и недоверчиво взглянул на нее.
      — Вы говорите — среди ночи — и пять флаконов сразу?
      — Да, — теперь уже она удивленно уставилась на него. — Это необычно, но не понимаю, почему вы так удивились. Вы не поверите, какие чудаки иногда появляются тут ночью…
      — И этот человек, — настаивал Бревер, забыв про кофе, — покупал бензин в ночь с воскресенья на понедельник?
      — Да, около полуночи… — она протянула руку. — Осторожно, перевернете чашку!
      — Я хотел бы поговорить с вами наедине, — сказал старший инспектор, наклонился вперед и показал ей удостоверение так, чтобы больше никто не заметил.
      — По коридору, — кивнула она, — первая дверь налево.
      Он торопливо расплатился. В кладовой его уже ждали.
      — Как, собственно, выглядел ваш ночной покупатель, мисс…
      — Джейн Эванс. — Она показала ему права. — Это, конечно, не то, что ваше удостоверение, но зато будете знать, что я назвала свое настоящее имя. А что касается того покупателя, он примчался весь в мыле, купил пачку «Филипп Моррис» и бензин. Пять флаконов.
      — Опишите его как можно точнее.
      — Среднего роста. Примерно метр шестьдесят пять. Хотя я вижу всех только над стойкой, но ошибаюсь редко. Темные волосы, зачесанные назад. Карие глаза. Густые брови. Голова продолговатая.
      — А вы наблюдательны! Больше вам ничего не бросилось в глаза? — спросил он просто на всякий случай. Описание точно подходило к Гарвику.
      — Особые приметы? — она задумалась. — Нет… Впрочем — он был в смокинге!
      — Спасибо, — сказал Бревер. — А теперь проводите меня к вашему шефу. Я хочу попросить вас пройти со мной пару кварталов. Это займет всего несколько минут. Полагаю, при встрече вы узнали бы вашего странного клиента?
      — Можете на меня положиться! — без тени сомнения ответила девушка.
      После короткого объяснения с начальством Джейн быстро переоделась и зашагала с Бревером по Вестэнд Авеню. Вошли они через гараж. Лоуэтт показал новый список имен.
      — Все наши знакомые: Гленвуд, Баннистер, Бэлдон. Ну, и поставщики. Этих в расчет не берем, правда?
      — Теперь будьте внимательнее! Джеймс Гарвик с десятого этажа ни при каких обстоятельствах не должен покинуть дом. Если попытается, арестовать! И сразу наручники! Передайте это и Сэрджу. Мы подождем здесь.
      Джейн Эванс огляделась.
      — Я не хочу мешать, но… — она покачала головой и замолчала.
      Лоуэтт торопливо вернулся. У главного входа все было в порядке. Сэрдж проинструктирован. Но важнее всего была новость:
      — Сэрджу звонил Гэйтски, инспектор. Отпечаток пальца на сумочке — не Эвелин Паркер. Судя по всему, это отпечаток пальца мужчины. Они уже ищут его в картотеке.
      В гараж вошла темнокожая женщина средних лет. Лоуэтт её задержал.
      — Куда вы?
      — А вам какое дело?
      — Так надо.
      — Я вас не знаю!
      — Мне представиться?
      — Мне это ни к чему.
      — А вот посмотрим. Взгляните-ка сюда! Вот на это удостоверение и на жетон!
      — Господи боже! А что случилось?
      — Как вас зовут?
      — Эни Хопкинс.
      — Профессия?
      — Прислуга.
      — Работаете в «Саванне»?
      — Да, у мистера Гарвика.
      Бревер подошел поближе.
      — Вы каждый день приходите в это время?
      — Да, и в воскресенье тоже. За двойную плату.
      — Всегда, — он взглянул на часы, — без четверти одиннадцать?
      — Обычно в половине одиннадцатого, но сегодня я опоздала на поезд в Бронксе.
      — Живете в Бронксе?
      — А как бы иначе я могла там опоздать на поезд?
      — Вы что, предпочитаете отвечать на вопросы в комиссии по расследованию убийств?
      Она вытаращилась на Лоуэтта и Бревера.
      — В комиссии по убийствам?
      — Вы же знаете, что воскресной ночью в «Саванне» совершено убийство. И теперь… нет, это может подождать. Вот что мне нужно… — Бревер испытующе взглянул на нее. — У вас есть ключ от служебного лифта и черного хода?
      — Разумеется, — она достала их из сумочки.
      — А когда вы входите в квартиру — Гарвик уже встал? Или ещё спит?
      — Спит, можете быть уверены. Я всегда его бужу, но перед тем должна накрыть стол к завтраку. Когда встанет, вначале идет в душ, но все должно быть уже готово: кофе, рогалики, яйца, масло, ветчина, сок, фрукты…
      — Сейчас вы поднимитесь на десятый этаж вместе с нами, — сказал Бревер. — И приступите к работе, как обычно, — но мистера Гарвика вместо вас разбудим мы. — Он повернулся к Лоуэтту. — Пойдешь с нами. Выходом через гараж наш приятель воспользоваться все равно не сможет, к тому же он, видимо, ещё спит…
      Махнув рукой Джейн и Эни, он двинулся за Лоуэттом. У служебного лифта их догнал привратник и, переводя дух, отвел инспектора в сторону.
      — Только что звонили из управления. Детектив Гейтски спешит сюда, у него очень важные новости!
      — Не могла бы я пока заняться завтраком? — нетерпеливо спросила служанка.
      — Придется немного потерпеть, — сказал Бревер, — но я все беру на себя, если у вашего хозяина будут претензии. Но их не будет.
      Старший инспектор отвел детектива в сторону, понизив голос, рассказал ему историю с бензином для зажигалок и перечислил приметы полуночного покупателя, которые сообщила ему Джейн и которые точь-в-точь соответствовали Гарвику.
      — Если и отпечаток на сумке его, — заметил Лоуэтт, — считайте, оба случая решены.
      В гараж влетел полицейский автомобиль и, взвизгнув тормозами, остановился.
      Гэйтски огляделся и подбежал к Бреверу.
      — Держите, шеф! Мы выяснили, чей это отпечаток! — Он перевел дух.
      — Гарвика, — уверенно заявил Бревер, как будто иного и быть не могло.
      Гэйтски потупился и извлек из кармана листок бумаги.
      — Пата Фаддена!
      Бревер непонимающе уставился на своего сотрудника.
      — Пата Фаддена? А это кто такой? Вы так говорите, словно я должен его знать.
      — Я думал, вы о нем хотя бы случайно слышали, — голос Гэйтски явно обещал какой-то сюрприз. — Пат Фадден — шофер, который сегодня в полчетвертого утра вез Эвелин Паркер из управления на Кристофер Стрит. Пятый год службы, двадцать шесть лет, женат. Я послал за ним двоих.
      Старший инспектор ухватил Гэйтски за плечо.
      — Они что там, сдурели? Тут какая-то ошибка!
      Гэйтски взглянул на Лоуэтта.
      — Ты раньше служил в дактилоскопии. Что ты думаешь насчет такой ошибки?
      — Исключено, — был лаконичный ответ.
      Бревер вытер вспотевший лоб. Тем временем Лоуэтт сказал почти равнодушным голосом:
      — Такое случается. Фадден мог действовать в смятении чувств. Эвелин Паркер была чертовски привлекательно — особенно для мужчины, которому вряд ли когда раньше предоставлялась такая возможность. Тем более, мисс Паркер вернулась в «Саванну» не через вестибюль, значит она могла пройти только через гараж и О'Брайен ей должен был открывать. Вот он нам и скажет, была она одна или с сопровождающим. И как он выглядел, и когда ушел.
      Бревер продолжал размышлять вслух.
      — Отпечаток пальца Фаддена на сумочке ещё не доказывает его вину. — И вдруг он рассмеялся и весь переменился, сразу успокоившись. — Вот как это было! Фадден, разумеется, держал сумку в руке, но не в квартире Эвелин, а в машине. Наверняка подавал её, когда Эвелин выходила. При этом оставил отличный отпечаток на лакированной коже. Убийца никогда бы себе этого не позволил. Случись такое, тут же бы стер!
      Лоуэтт, усомнившись, покачал головой.
      — Это хорошая версия, шеф, но только версия. Вы нас всегда учили, что все решают факты.
      Сторож замахал им из своей дежурки.
      — Телефон!
      Бревер поспешил к аппарату. Через несколько минут, вернувшись к лифту, спокойно взглянул на обоих детективов.
      — Вперед, наверх! — Вначале он впустил в лифт Энн и Джейн, потом обернулся к детективам. — С Патом Фадденом все о'кей. Сегодня ночью он отсутствовал всего двадцать семь минут. По приказу не спеша доехал до Кристофер Стрит. Потом в обычном темпе — назад. Выезд и приезд зарегистрированы. Вот, все так и было, как я предполагал. — Он усмехнулся. — Когда Эвелин вышла из машины, подал ей сумочку. По возвращении Пат Фадден отдал дежурному два доллара и полбутылки импортного виски. — Бревер удовлетворенно улыбнулся, вошел в лифт и Лоуэтт с Гэйтски последовали за ним.
      — Вы говорите — полбутылки? — спросил Гэйтски.
      Бревер вопросительно взглянул на него:
      — А что?
      Гэйтски отер ладонью рот.
      — Да так, шеф. — Помолчал. — «Полупустая! — подумал он. — А ведь в ней было виски еще, по крайней мере, на три четверти, когда я её заворачивал».
      Прежде чем Бревер успел ещё о чем-то спросить, лифт остановился на десятом этаже. Старший инспектор приложил ухо к дверям. Ничего. Кивнул Энн Хопкинс.
      — Открывайте! Потом громко захлопните дверь и как можно тише откройте снова, чтобы мы могли войти. Делайте все, как обычно. На нас вообще не обращайте внимания. Но в спальню пока не ходите.
      Энн так и сделала. Бревер вошел, Лоуэтт за ним. Гэйтски, пропустив вперед Джейн, осторожно закрыл за собой двери.
      Горничная открыла на кухне окно, достала продукты, хлопнула дверцей холодильника, налила воды в кофеварку.
      — Мисс Джейн, — прошептал Бревер, — подождите с детективом Лоуэттом здесь, пока вас не позовут. — Кивнул Энн Хопкинс. — Вы теперь пойдете в спальню, как всегда, словно завтрак уже подан. Но вы только откройте дверь и станьтесь снаружи. Разбудить его предоставьте нам. Как только услышите громкие голоса, включайте свет!
      Они последовали за служанкой по коридору. В гостиной та раздвинула шторы, открыла окна, взглянула на Бревера, который вместе с Гэйтски шел за нею по пятам, подошла к двери в противоположной стене, нажала ручку м распахнула их.
      Инспектор и детектив вошли в спальню. Глазам их предстояло ещё привыкнуть к полутьме.
      Широкая двуспальная французская кровать стояла у противоположной стены. Под желтым шелковым стеганым одеялом тихо и спокойно спал мужчина. Спал как сурок.
      Бревер зашел с одной стороны постели, Гэйтски с другой.
      — Джеймс Гарвик! — Громко произнес Бревер и потряс спящего.
      В тот же миг комната ярко осветилась неоновыми лампами. — Вставайте! Полиция!
      Гарвик вначале со вкусом потянулся. И тут же внезапно проснулся. Сел, вытаращив глаза на Бревера и Гэйтски, и вздрогнул, словно ожидая удара.
      — Что все это значит?
      — Встать! И поживее! Можете не прихорашиваться… — Бревер огляделся и поднял с полу хорошо знакомый ему халат фиолетового бархата. — Этого вам пока хватит. Перед выездом в управление, конечно, придется одеться.
      — По какому праву, — начал было Гарвик.
      Гэйтски шагнул к постели, выпрямившись во весь свой рост.
      — Заткни рот и вставай!
      Гарвик выбрался из-под одеяла. В мятой пижаме, с растрепанными волосами и густой щетиной он выглядел не слишком импозантно.
      Старший инспектор бросил ему халат.
      — А теперь попрошу поживее!
      Гэйтски остался с ним, а Бревер прошел в гостиную, где у окна боязливо жалась Энн Хопкинс.
      — А теперь мы встаем, встаем, — подбадривал Гарвика Гэйтски, — и лицом к свету, мы хотим на тебя немного посмотреть.
      Бревер подошел к служанке.
      — Пожалуйста, скажите девушке, что мы её ждем.
      Джейн Эванс в сопровождении Лоуэтта торопливо вошла в гостиную и огляделась. Детектив остался у двери. Увидев Гарвика, Джейн воскликнула:
      — Вот он! — Решительно шагнув вперед, она вдруг заявила:
      — Ну что, довольны? Из-за того, что вы тогда скупили у нас весь бензин, мы не смогли помочь инспектору, который хотел заправить зажигалку!
      Гарвик отвернулся. Он уже овладел собой.
      — Не понимаю, о чем вы. Я вас не знаю.
      — Что, что? Джейн Эванс покраснела до корней волос и была обижена до смерти. — Вы меня не знаете? Я вас видела как сейчас. Только на вас был смокинг. И белоснежная сорочка с манишкой и с маленьким пятнышком пониже бабочки — что, вспоминаете? И мне пришлось разменять вам двадцатку, потому что у вас не было мелочи!
      Бревер велел Лоуэтту привести служанку. Когда та появилась на пороге, спросил:
      — Куда вы складываете грязное белье?
      — Ну, там, в ванной… Но там пусто… Вчера я все отнесла в…
      — Вы сдаете белье ежедневно?
      — Каждую субботу.
      — Гм… Но ведь вчера был понедельник?
      — Мистер Гарвик велел мне сделать это немедленно.
      — Вы записываете, что отправляете в прачечную?
      — Разумеется! Иначе не вернут и половины.
      — И что стоит во вчерашнем списке?
      — Я и так помню: белая рубашка, комплект нижнего белья, три пары носков, пижама-куртка и брюки, четыре носовых платка.
      — Это больше, чем обычно? Меньше? Столько же?
      Ответ последовал после некоторой заминки.
      — В субботу, разумеется, бывает больше. Гораздо больше.
      — Вам не показалось странным, что мистер Гарвик распорядился отправить белье уже в понедельник?
      Она пожала плечами.
      — Хозяин-барин. Его деньги — его заботы. И белье тоже его.
      — В прачечную вы звоните?
      — Конечно.
      — Могли бы вы позвонить сейчас и попросить прислать белье обратно, не стирая?
      Она покачала головой.
      — Сегодня все уже вернулось. Экспресс-стирка!
      — Спасибо. Подождите пока в кухне. Потом вам придется проехать с нами в управление.
      Энн молча удалилась.
      Вы здорово торопились, отправляя окровавленную рубашку в прачечную! — констатировал Бревер. Голос его звучал устрашающе спокойно. — Бензину не доверяли? Видно, где-то читали, что бензин не выводит кровяные пятна без остатка?
      Гарвик попытался криво усмехнуться.
      — То вы хотите доказать, что я прекрасно осведомлен, как избавиться от кровавых пятен, то при помощи вашей прелестной свидетельницы убеждаете, что я купил пять флаконов бензина для зажигалок, чтобы вычистить рубашку.
      Глаза Бревера превратились в узкие щелки.
      — Откуда вы знаете, что покупатель у Джейн Эванс взял именно пять флаконов?
      Гарвик с ненавистью взглянул на инспектора. Наконец презрительно выдавил:
      — На этом вам меня не поймать! Пять или десять — я сказал что попало, не имея ввиду ничего конкретного.
      — Превосходно, — согласился Бревер. — Нелегко придется вашему защитнику, чтобы отобрать присяжных, способных в это поверить. Но пойдем дальше. Где ваш смокинг? И черная «бабочка»?
      — В чистке. Это запрещено?
      — Ну что вы. — Бревер велел снова позвать служанку.
      — Я вам ещё нужна? — спросила Джейн Эванс. — Мне нужно вернуться в кафе, там вы меня всегда найдете, если понадоблюсь.
      — Можете идти, но скажите вашему шефу, что вам придется поехать с нами в управление, чтобы оформить показания. Дело уже можно направлять прокурору. Мы здесь ещё задержимся ненадолго, поэтому возвращайтесь и подождите в гараже. И никому на слова. — Он проводил её взглядом до двери.
      — Мисс Хопкинс, — Бревер не спускал глаз с Гарвика. — Вы отправили и смокинг?
      — Да.
      — В ту же фирму, что и белье?
      — Костюмы — в особую химчистку, тоже срочную, они же делают и мелкий ремонт.
      — Значит, смокинг тоже вернется из чистки сегодня?
      После долгой заминки Энн выдавила:
      — Нет.
      Гарвик рывком повернулся к служанке. Гэйтски ухватил его за плечо.
      — Нет? — переспросил Бревер. — Как это?
      Энн вначале молчала, потом, повесив голову, созналась:
      — Я вначале к ним в химчистку все звонила и звонила… но было занято. А потом… потом я забыла.
      Гарвик вскочил, но прежде чем он смог добраться до служанки, Гэйтски рванул его назад и швырнул в глубокое кресло как мешок.
      — Сиди тихо, парень! Иначе…
      — Вы пренебрегли своими обязанностями, мисс Хопкинс, — сказал Бревер с деланной важностью, — и полагаю, мистеру Гарвику придется отказаться от ваших услуг… вероятно, навсегда… — Взглянув на Гарвика, продолжил официальным тоном: — Принесите сюда этот смокинг. Детектив Лоуэтт вас проводит, чтобы чего не случилось. В наших лабораториях лучшая в мире химчистка, — неторопливо добавил он, — которая прекрасно вычистит и кровяные пятна — только вначале проверит группу крови.
      Энн Хопкинс удалилась, Лоуэтт за ней. Через несколько минут они вернулись и служанка положила на курительный столик смокинг, брюки и «бабочку».
      Бревер пощупал тонкую шелковую ткань «бабочки».
      — У-у, Сакс, Пятая Авеню. Высшее качество. И совершенно новая. Где та, в которой Гарвик был на дне рождения?
      — Не знаю. Я нашла только эту.
      — Где «бабочка», в которой вы были в воскресенье? — повернулся инспектор к Гарвику.
      — У вас в руках.
      — Вы же знаете, мы можем у Сакса выяснить, когда вы её купили. Она совершенно не мятая, совершенно новая, более того, её явно не завязывали. Ну так где старая?
      — Вы что, никогда не слышали о немнущихся материалах? Я вам их рекомендую.
      Бревер кивком удержал Гэйтски, собиравшегося придать весомость его вопросам.
      — Всему свое время! — И повернулся к Лоуэтту. — Поедете на Пятую Авеню и покажете эту «бабочку». Если они не знают имени покупателя, опишите его и пригласите продавца для опознания в управление. Позаботьтесь, чтобы поскорее доставили Коэна-Каннигса и Макаллистера. Смокинг можете тоже забрать в лабораторию. — Подойдя к столику, он осмотрел смокинг со всех сторон, поднял его, повертел в руках и поднес к свету.
      — Здесь, под воротником, чуть сзади, — он показал Лоуэтту. — По хоже, над тканью кто-то уже поработал. — Он принюхался. — Ничего не различить, тут нужен нюх как у охотничьего пса вдруг замер, как будто что-то унюхал, лицо его стало предельно сосредоточенным. Потом он спросил у Гарвика: Каким вы пользуетесь лосьоном? Каким кремом для волос?
      — «Калифорнийский мак», — ответил тот из кресла, — и фиксатором для волос «Бриллиантин Пинодо». С запахом испанской кожи.
      — Очень интересно! — Бревер подошел поближе и сунул смокинг ему под нос.
      — Это не «Калифорнийский мак» и не испанская кожа. Знаете, чем это пахнет? Здесь, на рукаве?
      — Меня это не интересует!
      — Сиренью!
      — Сиренью? Ну и что? Что дальше?
      — Адонис Лавинио пользовался помадой с запахом сирени.
      — Безвкусно — по крайней мере для мужчины! — ответил Гарвик не сразу, но со спокойным тоном его голоса контрастировало стянутое нервным напряжением лицо.
      — Мы проведем подробный анализ помады Лавинио и следов на вашем смокинге.
      — Мой адвокат вас спросит, производили такую помаду только для Лавинио, или её может купить кто угодно.