У «Саванны», роскошного жилого дома в верхней части Вестенд Авеню напротив Централ Парк, было всего шестнадцать этажей и столько же квартирантов. Немало строительных фирм уже делали хозяину заманчивые предложения на месте этого пережитка двадцатых годов соорудить современный небоскреб этажей так за сорок. Но владельца дома Дональда Маккинли эти проекты совершенно не интересовали. Жил он в Техасе, добывал нефть и считался одним из богатейших людей в Соединенных Штатах. На вопрос о размерах своего состояния отвечал:
      — Пока человек может пересчитать свои деньги, он не богат.
      О квартирантах «Саванны» он имел так же мало представления, как и о жильцах тридцати девяти других его домов в Нью-Йорке и множестве других в Чикаго, Лос-Анжелесе, Детройте и Бостоне. Этой частью состояния Маккинли заправляла самостоятельная фирма.
      Учитывая, что нефтяной король принципиально не читал газет, разве что пробегал глазами тщательно отобранные вырезки, которые ему заботливо готовили сорок сотрудников прессбюро, сообщения о происшествии в «Саванне» он не заметил бы ещё и потому, что это имя ничего ему не говорило. Если человек мог пересчитать свои дома и запомнить их названия, значит их было у него ещё немного.
      Первые выпуски нью-йоркских газет от 11 апреля поместили о событиях в «Саванне» только краткие заметки. Информация поступила в редакции в самое неудобное время, перед самым подписанием страницы с последними новостями, когда ответственные редакторы безжалостно резали все вновь поступившие и никуда не влезавшие сообщения.
      Кроме того, в центре внимания первых утренних выпусков всегда были спортивные новости. Нечего удивляться, что всего несколько строк поведали читателям, что на одиннадцатом этаже «Саванны» был найден убитый и что полиция, или, точнее говоря, комиссия по расследованию убийств, уже начала расследование.
      Вот что произошло:
      Джеймс У. П. Бэлдон, президент «Беллами виски Инко», шотландец, старый холостяк и постоянный посетитель своего клуба, вернулся домой в два часа пополуночи после банкета, организованного в честь клубного чемпиона по гольфу. Ночной портье «Саванны» помог джентльмену, походка которого была не совсем уверенной, войти в лифт, нажал кнопку одиннадцатого этажа и опять удобно устроился за своей стойкой. Через несколько минут замигала красная лампочка сигнала тревоги. Дюк Поттер, невзирая на свои двести фунтов, в несколько прыжков пересек полутемный холл. Лифт как раз возвращался вниз. Джеймс У. П. Бэлдон попытался раздвинуть створки автоматических дверей ещё до того, как кабина остановилась. Протиснулся наружу. Его жесткая серая шляпа не слишком современного фасона «дерби» сбилась на затылок.
      — Нечто подобное возможно только в этой проклятой стране! — раздраженно шипел он. После сорокалетнего пребывания в Штатах он продолжал считать Шотландию единственной страной запятнанной морали, в худшем случае за исключением части Соединенного Королевства, поскольку после утраты Индии его воззрения на Англию изменились.
      — Мистер Бэлдон, — изо всех силах пытался успокоить Дюк Поттер пожилого джентльмена, мобилизовав все свое знание английского, которым ни в алабамской школе, ни в Гарлеме похвалиться не мог, — вы, наверное, забыли ключ… как на прошлой неделе… но…
      Жилец замахал руками перед его лицом.
      — Там! Не из-за ключа я не могу войти в квартиру, а из-за того типа на полу! Он лежит прямо под дверью!
      — Какой-то человек? — недоверчиво переспросил Поттер. — Вы его знаете? Он пьян? Что он говорит?
      — Ничего он мне не ответил, даже не шелохнулся. Поскольку у меня нет ключа от черного входа, я не мог им воспользоваться. Мне неприятно перешагивать через кого-то, чтобы попасть к себе домой. Вы должны подняться и убрать его с дороги. — Он шагнул назад в кабину лифта. — Где ещё на свете могут быть такие сюрпризы? Мои покойные родители восемьдесят лет прожили в Эдинбурге и я не слышал, чтобы кто-то посторонний валялся у них под дверью!
      На одиннадцатом этаже Бэлдон кивнул негру, чтобы тот шел вперед. Поттер неохотно повиновался. Огляделся вокруг.
      Поперек бордовой дорожки на полу коридора лежал мужчина, ногами к дверям, плечами привалившись к стене. На нем был серый реглан, из-под которого виднелись темные брюки и ноги в желтых полуботинках. Из бокового кармана плаща торчала довольно мятая газета. Низко надвинутая на лоб шляпа скрывала лицо.
      Поттер негромко сказал:
      — Эй, мистер, вставайте!
      Поскольку лежащее тело не шевелилось, повторил погромче. Наконец наклонился к мужчине, схватил его за левое плечо и перевернул на спину. На лицо упал свет от потолочного плафона. Это было лицо молодого человека. Ему могло быть лет двадцать пять. Глаза удивленно глядели в пустоту.
      Поттер коротко и хрипло вскрикнул, указывая на его грудь.
      Казалось, что под маленькой бабочкой, бывшей у мужчины на шее, висел багровый галстук. Багровый, узкий и блестящий. Кончался он темным пятном на жилете.
      — Убит! Застрелили! — выкрикнул Поттер. — Мистер Бэлдон, останьтесь здесь, а я вызову полицию!
      — Вы с ума сошли! — запротестовал шотландец. — Я вам не сторож, тем более при трупе. Позвоните в полицию, это правильно, хотя у меня о полиции свое мнение. Но я пойду с вами.
      — Полиция будет очень недовольна, мистер Бэлдон! — уговаривал Поттер. — Я же знаю, что ничего трогать нельзя. Кто знает, вдруг кто-то придет, возможно, убийца…
      — И потому я должен остаться здесь? — Бэлдон ухватил негра за лацканы ливреи. — Нет! Я объяснюсь с полицией! Вы останетесь здесь! Это ваша обязанность. — Он шагнул в лифт и нажал кнопку.
      На табличке рядом с телефоном все нужные номера были перечислены. Набрав СП-73-100, он начал было рассказывать, что случилось, но его переключили и пришлось начинать сначала. Теперь он попал по адресу.
      Управление нью-йоркской полиции, комиссия по расследованию убийств, 240, Центр Стрит.
      — Ни к чему не прикасайтесь! Не меняйте положение тела! Будем у вас через десять минут. Позаботьтесь открыть входные двери.
      Бэлдон решил подождать в холле. Медленно расхаживая взад-вперед, покуривал свою излюбленную «Генри клей медиум» и постепенно восстановил душевное равновесие. Преступление вообще и убийство в частности давно уже не были сенсацией. Человек читал о них как и все другие материалы — об аферах, о футбольных матчах, о безрезультатной суете сенатской комиссии по борьбе с организованной преступностью, о визитах глав зарубежных государств и местных кинозвезд.
      Вой полицейских сирен проник сквозь толстое стекло огромных окон, оправленных в бронзу и роскошный лепной декор. Бэлдон машинально стряхнул серебристо-серый пепел с сигары, потом солидно и неторопливо подошел к дверям и открыл.
      Снаружи стояли три машины с работавшими моторами. Из них торопливо вылезали полицейские в штатском и в форме.
      Четверо мужчин почти одновременно переступили порог.
      — Мистер Бэлдон? — раздался четкий, пронзительный и холодный голос.
      — Совершенно верно, это я, — ответил шотландец, — наверху я оставил привратника, с тем мертвым джентльменом, чтоб ничего не тронули, — подумал, будет лучше, если я вам открою и сразу провожу вас наверх.
      — Благодарю! Я старший инспектор Бревер из комиссии по расследованию убийств, это полицейский врач доктор Кеннеди. Детектив Гэйтски, детектив Лоуэтт. Остальные из криминалистической лаборатории, отделения идентификации и морга, с 29-й улицы. — Оглянулся, словно пересчитывая свои силы, собравшиеся в холле. — О происшедшем знает кто-нибудь ещё кроме вас и привратника? Имею в виду — кто-нибудь пришел домой с того момента, как нашли мертвеца, или вышел отсюда?
      — Это исключено! Я оставался в холле и не спускал глаз с лифта.
      — Вы говорите — исключено? Прошу вас, будьте осторожны в своих заключениях и выводах, — поправил его старший инспектор. — Пока вы оставались с привратником на одиннадцатом этаже, кто угодно мог воспользоваться лестницей и прийти или уйти из любой квартиры с первого по десятый этаж как минимум.
      — Но, — несколько обиженно попытался заметить старик, — ведь совершенно очевидно…
      — В случае убийства ничего не видно, мистер Бэлдон! — констатировал Бревер. — Даже то, на что нам милостиво укажет преступник. К сожалению, убийцы не слишком обременяют себя, чтобы нам что-то объяснить. Поэтому придется сделать это самим, или хотя бы попытаться. Для этого необходима максимальная точность. Я указал на некорректность вашего утверждения только для того, чтобы на мои дальнейшие вопросы вы отвечали обдуманнее. Не обижайтесь на меня.
      Кивнув своей свите, он последовал за Бэлдоном, молча зашагавшим к лифту.
      — Кто поедет наверх с вами? — спросил детектив Гэйтски.
      — Доктор Кеннеди, вы и Лоуэтт. И хотя Бэлдон с привратником почти наверняка стерли все отпечатки пальцев, постарайтесь не уничтожить их сами! — распорядился Бревер. — Какие-то следы все-таки там остались, несмотря на их возню. Когда осмотрим место преступления, Лоуэтт вернется за остальными. Потом, закрыть все входы и выходы. Все их блокировать. Полностью! Никому не покидать здание, и внутрь никого не пускать без проверки!
      — А что со мной? — испуганно и обиженно спросил Бэлдон.
      — Подождите, пожалуйста, здесь внизу с моими ребятами — для вас это может быть интересно. — Заметив сигару в руке старика, пошутил: — При курении такой прекрасной марки время бежит невероятно быстро.
      Старший инспектор с доктором Кеннеди, Гэйтски и Лоуэттом поднялся на одиннадцатый этаж. Осторожно ступили в коридор, хотя на ковровой дорожке на первый взгляд не было заметно никаких следов. Оба детектива остались у лифта, и только Бревер и доктор Кеннеди на цыпочках приблизились к неподвижной фигуре. Полицейский врач осмотрел лежащего, сохраняя при этом его положение.
      — Несомненно мертв! — Расстегнув жилет и рубашку, осмотрел рану. Выстрел был не в упор. Самоубийство исключено.
      Засунув мертвецу за пазуху термометр, прижал его и, следя за стрелкой наручных часов, определил температуру.
      — Еще тридцать и три. А сейчас два часа шестнадцать минут. Сделав пометку в маленькой записной книжке, добавил, поясняя: — Тело начинает остывать в момент смерти. Кровообращение, переносящее тепло, останавливается. Но температура ни в коем случае не падает одинаково. В доме тело сохраняет тепло намного дольше, чем на улице. Но и здесь по степени охлаждения приблизительно установить время смерти затруднительно. По моему мнению, скорее всего это произошло минимум час назад, максимум три часа. Этот человек скорее всего скончался где-то между одиннадцатью и часом ночи. Возможно, содержимое желудка даст нам дополнительную информацию. По степени химических реакций можно установить полезные вещи.
      Бревер, на память знавший подобные лекции доктора Кеннеди, только вздохнул.
      — Готово? Слава богу! Вы меня всегда достаете своими рассуждениями. При том все ваши тайны мне все равно не понять. Почему нельзя определить точнее? Разброс три часа — слишком много, особенно если речь идет об алиби.
      — Очень сожалею, — невозмутимо отразил атаку доктор Кеннеди, — но как раз это можно установить только приблизительно. На остывание влияет не только температура среды. Важную роль играет возраст. И ещё — худой человек теряет тепло гораздо быстрее, чем толстый, у которого жир сохраняет тепло надолго. Существуют таблички с примерными показателями для всех факторов, но их достоверность спорна. Надеюсь, вы удовлетворены? Когда извлеку пулю, отправлю её в баллистическую лабораторию. Я закончил. Тело попрошу поскорее отправить на вскрытие.
      Он торопливо попрощался.
      Бревер подозвал привратника.
      — У вас внизу выстрела слышно не было?
      — Нет, мистер старший инспектор, — уверял Поттер, — иначе тут же пошел бы взглянуть, в чем дело.
      Бревер задумался. Оставалось неясным, где было совершено убийство. Вероятно, на одном из верхних этажей, откуда убийца отнес тело вниз и положил его под дверь Бэлдона. Если эта версия верна, то в вестибюле выстрел и не мог быть слышен.
      Привратник потихоньку забился в угол.
      Старший инспектор долго осматривался, обводя взглядом всю картину, чтобы запомнит каждую деталь. Гэйтски о Лоуэтт переглянулись. Они своего шефа знали. Всегда говорил, насколько важна атмосфера места происшествия, так сказать его дух. Многие обстоятельства, всплывающие гораздо позднее, могут получить неоценимое объяснение при ясном воспоминании о месте преступления. В первую минуту можно упустить какуюто мелочь, сочтя её несущественной. Но вместе с подробностями, обнаруженными позднее, она могла стать решающей.
      Негр с противоречивыми чувствами следил за действиями трех детективов. Его личное отношение к полиции базировалось в основном на неприятных воспоминаниях. За ним ничего не было, но ещё мальчишкой ему случалось получить взбучку от «топтунов», как именовали патрульных полицейских. И позднее случалось ему испытывать на своей шкуре исключительные физические кондиции нью-йоркских полицейских. И теперь испытывающие взгляды обеспокоили Поттера и заставили его занять оборону. Всплыл глубоко укоренившийся комплекс вины.
      — Я ни о чем не знаю, клянусь Пресвятой Девой Марией! Мистер Бэлдон пришел за мной…
      — Успокойтесь! — бросил инспектор холодно, но не враждебно. Знал, что показания перепуганных свидетелей теряют всякую цену.
      — Позднее, разумеется, вас придется допросить, но против вас мы ничего не имеем, так что перестаньте паниковать. Я хочу только знать, с того момента, как вы с Бэлдоном нашли труп, не отлучались ли вы отсюда.
      — Ни на шаг, — уверял привратник с заметным облегчением. — Мистер Бэлдон спустился лифтом вниз, чтобы сообщить в полицию.
      — Для нас важно только то, что вы все время были здесь, — терпеливо объяснял Бревер. — Ведь вы могли пройти по лестнице вверх или вниз. И тогда не можете утверждать, что никто не появлялся на месте преступления.
      — Я вообще не решался шагу ступить — сознался Поттер, — убийца мог быть где-то поблизости — собственно я хотел идти звонить, но мистеру Бэлдону это тоже пришло в голову, ну и как жилец… — Негр беспомощно пожал плечами. — Но здесь никто не появлялся. Никто ни по лестнице не спускался, ни лифтом не поднимался.
      Бревер кивнул.
      — Ладно, все ясно. Кстати, у вас есть резервный ключ от квартиры мистера Бэлдона?
      — Нет, — покачал головой негр, — резервные ключи у управляющего домом в сейфе. Там он всегда под рукой — ну если пожар, скажем. Но ключ мистера Бэлдона у него. В свою квартиру он не вошел, поскольку не хотел перешагнуть человека, лежавшего на полу. Когда поднялся наверх, вначале подумал, что это какой-то пьяница. Не удивительно, что это пришло ему в голову, — Поттер попытался улыбнуться, — между нами говоря, мистер старший инспектор, старик сам не против пропустить стаканчик.
      — Оставайтесь пока там, — велел ему Бревер. — Один из наших людей займет внизу ваше место, пока вы не вернетесь. — Он кивнул Гэйтски. Приведите сюда людей из отделения идентификации. Позаботьтесь, чтобы кто-нибудь заменил привратника. Если домой вернется кто-нибудь из жильцов, он не должен узнать об убийстве. Намекните о неудачном взломе или чем-то подобном — но имена записывать! И из дому — никого не выпускать!
      Детектив вызвал лифт.
      Появились трое в штатском, с большим чемоданом и двумя саквояжами. Старший инспектор отдал несколько кратких приказов и они взялись за работу.
      На пол положили метровую линейку с крупными делениями, другую прислонили к стене. Теперь на фотографии можно будет определить размеры и расстояние. Потом сфотографировали место преступления и труп, все с трех точек на одном уровне и потом сверху, для чего штатив фотоаппарата выдвигался до потолка. Эта техника съемки позволяла очень точно зафиксировать положение тела в верных пропорциях.
      Поттер из своего угла с восторженным удивлением следил за всеми их действиями. Один из сотрудников чертил на миллиметровке план места преступления, отмечая положение тела, лестницу, лифт, дверь в квартиру.
      Специальным приспособлением сняли отпечатки пальцев убитого на гибкую пленку, которая точно повторяла форму пальцев и позволяла зафиксировать папиллярные линии без искажения.
      Бревер показал на лифт.
      — Займитесь отпечатками пальцев в кабине. Я на это не слишком рассчитываю, но никогда не известно… Возможно, найдете там отпечатки пальцев убитого.
      Через несколько минут все было сделано.
      — Готово? — спросил Бревер. — Отлично! Постарайтесь, чтобы результаты были готовы к моему возвращению. Теперь пришлите сюда коллег из лаборатории. — Он взглянул на Гэйтски. — Узнайте, что внизу нового. И возьмите с собой Лоуэтта.
      Детектив скоро вернулся со специалистами. Пока они распаковывали свои инструменты, Гэйтски докладывал комиссару:
      — И вправду приличный дом! Пока не появилось ни живой души, ни у главного входа, ни у черного, ни у гаража.
      Люди из лаборатории тем временем подняли ковер. Видны были только несколько небольших пятен — кровь, натекшая из раны. Тягучую жидкость собрали в стеклянные трубочки, которые пометили и запечатали. Маленьким пылесосом, работавшим на батареях, извлекли пыль из ковра вокруг тела. Открыли пылесос, извлекли пластиковые мешочки, наполненные пылью, на бирках пометили, откуда они взяты, и продолжили. Теперь пылесос скользил по одежде и волосам убитого. Снова извлекли мешочки, заложили новые и тем же способом вычистили весь ковер и пол вокруг него. Специальной тупой лопаточкой извлекли грязь из под ногтей с каждой руки отдельно — в пронумерованные пластиковые коробочки. В металлическую банку собрали грязь с ботинок убитого. Дверная ручка была покрыта мелким литым узором, так что от снятия отпечатков пришлось отказаться. Порошок распылили на поверхности двери, под ним проявилось несколько отпечатков, которые сняли на прозрачную липкую ленту. На ней же обозначили их местонахождение.
      — Готово, — доложил старший из сотрудников. — Найдено ли орудие преступления? — спросил он Бревера.
      Старший инспектор покачал головой.
      — Оружия ни следа. Такого удовольствия убийца нам не доставил. Но, прежде чем уйдете, исследуйте, пожалуйста кабину лифта — и как можно тщательнее! Я считаю, убийство произошло не здесь. А если убитого сразу же после выстрела перенесли сюда, должны остаться следы крови. Если их нет, значит кровотечение началось только здесь, когда его положили на ковер, раной вниз.
      Эксперты забрались в лифт и продолжали работу.
      Когда и здесь все следы были зафиксированы, Бревер распорядился прислать наверх людей из морга.
      Эксперты из лаборатории ушли.
      Носильщики из морга с привычной ловкостью, выработанной многолетней практикой, вытащили из лифта носилки. Уверенными быстрыми движениями закрепили на них мертвого, прикрыли его белым покрывалом и чуть ли не вертикально внесли в лифт.
      Бревер придержал дверь.
      — Попросите мистера Бэлдона подняться наверх! — Он повернулся к Гэйтски. — Проводите нашего покойного друга, — он указал на прикрытую фигуру, — в последний путь и составьте в морге подробный перечень всех его вещей.
      Президент фирмы «Беллами» вышел из лифта в настроении, которое даже не знаток человеческих душ определил бы как не слишком дружелюбное. Начал он с изложения своего мнения о полиции вообще и о нью-йоркской в частности. Потом с любопытством взглянул на ковер, словно был удивлен, что незнакомого ночного гостя там уже не было, обошел темное пятно и осторожно открыл дверь своей квартиры.
      Бревер не отозвался на приглашение старика войти первым и подтолкнул через порог Бэлдона, следом за ним привратника.

      При входе в квартиру Бэлдона в холле за декоративной решеткой вспыхнули неоновые лампы. С потолка просторного помещения мягко лился непрямой, отраженный свет.
      Президент фирмы распахнул массивные двустворчатые двери. За ними была чрезмерно большая гостиная с излишне массивными креслами и диванами, несколькими столами и ренессансным буфетом. На стенах висели висели картины, ценность которых инстинктивно мог почувствовать и профан.
      Поттер почтительно остался стоять у двери. Бэлдон предложил Бреверу кресло, обтянутое бархатом.
      — Прошу, садитесь. В баре возле торшера найдете что-нибудь выпить. Достаточно нажать кнопку со львом. Воспользуйтесь и мне тоже налейте стаканчик. Виски без всего. — Он сел в кресло напротив инспектора.
      Бревер нажал бронзовую кнопку. Бар, выложенный красным деревом, открылся, дохнув холодным воздухом. На трех полочках стояли бутылки. На двух — стаканы и бокалы разнообразной величины, от крохотных коньячных рюмочек и бокалов до высоких хрустальных фужеров.
      — Позвольте? — Поттер нерешительно переступил с ноги на ногу. — Два года я был официантом в «Норфолке»… — Не дожидаясь ответа, занялся напитками.
      — Благодарю, — кивнул Бревер, — но теперь подождите снаружи. И если я говорю «подождите», то именно это и имею в виду.
      Негр поклонился и вышел.
      — Почти три часа утра! — простонал Бэлдон. Придвинул Бреверу шкатулку с сигаретами и сигарами. — Хотел бы я знать, чем вы тут занимались, пока я ждал внизу с вашими уважаемыми — скажем так — сотрудниками. Между нами говоря — труп есть труп — я бы с таким делом справился гораздо быстрее!
      Старший инспектор выдохнул облако голубого дыма.
      — Но чего бы вы этим добились, вот вопрос! Да, вы бы все сделали в два счета, ну и что? И по гроб жизни не нашли бы убийцу.
      Говорил он это, тем не менее, дружелюбно. Ему было ясно, что от человека вроде Бэлдона можно что-то узнать только по — дружески, но не официально. Нюх подсказывал инспектору, что президент компании вне подозрений. Но долголетний профессиональный опыт предостерегал его от необоснованных выводов. Однажды он уже был уверен в невиновности милого старого джентльмена с добрыми глазами, который в один прекрасный день кончил на электрическом стуле.
      Но какой мог быть у Бэлдона мотив? А без мотива нет преступления разве что у душевнобольных. А таким Бэлдон явно не был.
      Бревер размышлял. Возможен ли сговор между Бэлдоном и Поттером? Они могли взаимно подтвердить алиби, но только после двух часов, хотя убийство, видимо, произошло значительно раньше.
      — Вы ещё не ответили на мой вопрос, — напомнил ему шотландец. — С чем вы столько возитесь, когда найдете тело убитого? Найдете ли вы убийцу? Ведь если он не допустит грубых ошибок, вам остается положиться на волю случая. В нашем случае нет никаких свидетелей…
      — С чего вы это взяли? — удивился Бревер. — У нас есть множество немых свидетелей — и они надежнее, чем свидетели, выступающие в суде! Однажды мы для опыта инсценировали ограбление банка и все это продемонстрировали пятидесяти свидетелям. Ровно через час после ограбления их показания запротоколировали. Подчеркну еще, что все они были готовы подтвердить свои показания под присягой. И выяснилось, что видели они двух, трех и даже четырех грабителей. В действительности их было трое. Описали их как мужчин среднего, высокого и очень высокого роста, как худых, мускулистых и толстых. Были они в серых, синих, темно-синих, бурых, бежевых и песочно-желтых куртках. Волосы были светлые, темные, рыжие и каштановые. На самом деле «преступниками» были трое мужчин одного роста. Все трое среднего телосложения, на всех троих были серые плащи разных оттенков, волосы у них были темные. Только семь свидетелей дало верное описание примет!
      — Это просто невероятно! — воскликнул Бэлдон. — Со мной ничего подобного произойти бы не могло!
      — Значит у вас необычайно высокая наблюдательность и хорошая память. Бревер опорожнил свой бокал. Он умышленно уводил разговор от темы, чтобы позднее как бы ненароком вернуться к убийству.
      — Сколько бы лет дали вы моему коллеге Гэйтски? Вы могли как следует рассмотреть его в холле, когда мы приехали.
      — Это такой высокий, худой?
      Бревер усмехнулся.
      Бэлдон выпил свой бокал, попытался выиграть время и попросил, чтобы Бревер налил ему снова.
      — Сорок! И могу ошибиться максимум на пару лет!
      Старший инспектор следил за струйкой дыма от своей сигареты.
      — Гэйтски ровно тридцать лет. Но, может быть, вам лучше запомнился цвет его глаз?
      — Карие! — триумфально выкрикнул шотландец.
      — Голубые! — уточнил Бревер. — Но вы наверняка помните цвет легкого шерстяного плаща доктора Кеннеди?
      — Серый, — неуверенно слетело с губ Бэлдона.
      — Не было у него никакого серого шерстяного плаща, только синий нейлоновый дождевик. — Инспектор откашлялся. — Как бы теперь выглядели ваши свидетельские показания перед скамьей присяжных?
      — Ну ладно, человек может ошибаться, не надо преувеличивать. Ничего подобного раньше со мной не случалось! — Проворчал Бэлдон. — А эти ваши «немые свидетели»? Вам ещё нужно добиться, чтобы присяжные их услышали! — и старик добродушно захохотал.
      — По грязи из под ногтей можно судить о профессии, по грязи на подошвах — куда ходил убитый. Микроскопические следы тюленьего жира на одежде убитого привели нас однажды на палубу судна, где он был убит. В одном очень тщательно вычищенном автомобиле в щели между сиденьями мы нашли волос — точнее говоря, часть волоса. Наша лаборатория установила, что волос крашеный, и что он не выпал, а был вырван. Весьма сложным способом установили средство, которым был окрашен волос. В результате хозяин машины был осужден за убийство человека, которому принадлежал волос. И преступник сознался!
      Бревер вежливо поклонился.
      — Время уходит! Могу ли я попросить вас сказать, Где вы провели сегодняшний вечер — скажем с десяти и до времени вашего возвращения?
      Бэлдон ошеломленно взглянул на старшего инспектора и вдруг рассмеялся хриплым, но беззаботным смехом.
      — Понимаю… Вы хотели застать меня врасплох? Ну, это напрасная трата сил. Тридцать членов моего клуба подтвердят вам, что я с восьми часов вечера и до половины второго вместе с ними чествовал нашего чемпиона по гольфу, — он хлопнул себя по колену — и не рассчитывайте, что хоть один из них даст вам неверное описание моей особы! Отправляйтесь в клуб «Беркли», с моей визиткой вас пустят. — Он достал из кармана бумажник.
      — Меня обычно пускают внутрь без рекомендаций, — сказал Бревер, но примирительно добавил: — Плохо я отблагодарил вас за превосходный коньяк. Но такова уж моя профессия — а убийства не бейсбольный матч… Поэтому ещё несколько самых неотложных вопросов, потому что уже поздно и я лишаю вас сна. Вы живете здесь достаточно долго… достаточно, чтобы составить свое мнение…
      — Шестнадцать лет, инспектор! — ответил шотландец. — Я уже видел, как въезжают сюда новые жильцы и как выезжают тоже, некоторые в свой последний путь.
      — Когда вы сегодня ночью вернулись домой и встретили внизу Поттера, вы ничего странного не заметили? Не был ли Поттер не таким, как обычно? Расстроенным, или…
      Бэлдон решительно покачал головой.
      — Это лучший привратник из всех, которые были в «Саванне», а их было немало, они приходили и уходили, некоторых выгоняли… Но Поттер — это исключение. Работящий, скромный, сдержанный. Раз в неделю помогает моей экономке и горничной, когда они делают, как говорится, большую уборку.
      — А теперь, мистер Бэлдон, представьте мысленно всех жильцов дома и скажите мне, могли ли вы ожидать от кого-нибудь из них, что он убьет человека и положит у вас под дверью, чтобы сбить с толку полицию.
      Бэлдон аккуратно раскурил новую сигарету.
      — Не могу и не хочу никого подозревать, инспектор! К тому же я никого близко не знаю. Миссис Шеннон, которая тоже живет здесь уже десять лет, единственное знакомство, которое я поддерживаю. Сейчас она путешествует. Еще один старый жилец, Дональд Лирбоди, въехал только четыре года назад. Он хозяин компании таксомоторов, естественно я имею в виду большой бизнес с несколькими сотнями машин в Нью-Йорке и других городах. Считаю его порядочным гражданином. Живет здесь с женой, двумя дочерями и сыном-инженером. Подо мной живет Джеймс Гарвик, — думаю, он вчера отмечал день рождения, заранее просил извинить его, если будет немного шумно. Гарвик — строительный подрядчик. Насколько могу судить, состоятельный человек. Холостой, веселый, жизнелюбивый. Но не хочу утомлять вас перечнем всех жильцов.
      — Вы меня нисколько не утомляете, ответил старший инспектор, но мне было бы достаточно получить от вас ответ на свой совершенно конкретный вопрос. Можно полагать почти наверняка, что человека, которого вы нашли, положил вам под дверь кто-то из жильцов. Кто, по-вашему, на это способен? Можете говорить в открытую — все останется между нами. Информацией этой никто не воспользуется. Слово даю!
      Бэлдон встал.
      — Вам не кажется, инспектор, что человек моих лет должен быть уже в постели? Три часа…
      Бревер тоже поднялся.
      — Значит, не хотите! И притом я уверен, что-то пришло вам в голову. Вы не считаете способным на это всех жильцов, имеете в виду только одного.
      Старик неторопливо направился к дверям.
      — Действительно, преступник был всего один. Но если вы внимательно посмотрите на всех жильцов, выбор будет несложен. Если я смогу вам быть чем-то полезен… — Сделав вежливый жест рукой, он проводил гостя в прихожую, где Поттер, вздрогнув, прогнал дремоту.
      Старший инспектор с привратником вернулись в вестибюль. Оба полицейских в форме доложили, что ничего не произошло. Один из них выходил проверять посты у служебного входа и въезда в гараж. Вернувшись, доложил, что ночной сторож в гараже может сделать важное заявление, но хочет говорить с Бревером лично. Бревер с Поттером зашли в привратницкую.
      — В котором часу вы заступаете на службу?
      — На этой неделе — в девять вечера. И до семи утра. То есть десять часов, — пояснил Поттер.
      — Десять часов! — ужаснулся Бревер. — А что говорят профсоюзы? При сорокачасовой рабочей неделе?
      — Так сорок часов и получается, — ответил привратник. — Я работаю только четыре дня в неделю. Оставшиеся три дня подрабатываю другим — чаще всего у кого-нибудь из жильцов.
      — Кто пришел и кто вышел из дому вчера вечером, начиная с девяти часов, когда вы заступили на службу?
      Привратник задумался, и надолго.
      — Мистер Беландро с четырнадцатого этажа пришел с двумя знакомыми в половине десятого.