Настоящие мастера этих знаний достигали настолько полного единства со всем, обступавшим их миром, что становились абсолютно неуязвимыми для всех своих врагов и даже удавалось избегать многих опасных болезней, уж не говоря о чудодейственном врачевании, потому что мри брал их под свою защиту. "Никакие горы добра не отменят, не искупят и не оправдают самого малого зла," - гласит одна из главных заповедей древних. И в ней - мудрость... Аргументом веры для наших предков были не демагогические словесные хитросплетения о великих свершениях из уст своих верховных, как у нас, наших всегда недобрых, всегда бездарных сегодняшних и вчерашних генеральных, - а образцом для подражания и возвеличивания были только прирожденные способности каждого члена общества. Их предводителем и кумиром всегда был неистовый художник, аналитик-мудрец, идеолог-святой, ученый-пророк. В этой системе ориентации, благодаря исключительным способностям жрецов и вождей, позволяло им хорошо закрепляться на земле, хоть и были они слишком слабы перед огромным потоком демонических сил. Что сталось бы с нами тогда, проповедуй они, как мы сегодня пропагандируем повсеместно, порнографию, насилие, зло? Зная по нашему собственному опыту, к сожалению, можно быть уверенным в том, что художник стал бы холодным, омерзительным монументалистом, нагнетателем страха в незатворенные души людей; святой - грязным бесстыжим циником, оскорбляющим радость самой жизни; мудрец - слабоумцем, достойным, как малое дитя, жалости и презрения. А пророк. лишившийся умственного зрения, - беспомощным слепцом, без жгучего слова божьего он обратился бы в глухую немоту, в слепого поводыря слепых...
      ВЕЧНАЯ ТАЙНА
      Ищите бога, и тогда будете жить. Пророк Амос
      Не надо пускаться в словесную эквилибристику, не надо вскрывать все глубинные пласты художественных произведений, чтобы определить их эстетическую суть, а нужно лишь бегло взглянуть поверх этого слоя ирреальностей и присмотреться к нему поближе, чтобы уяснить себе получше, что же такое скрывается за самими понятием художественность? Какими она измеряется критериями? Где начинается подлинное искусство, и как отличить художественное от ремесленной поделки? На эти волнующие многих вопросы в конкретной оценке можно сказать, наверное, лишь одно: вне красоты нет искусства, и феномен красоты содержит некую тайну вечного, которая постигается внутренней интуицией, эстетическим вкусом каждого, в зависимости от его уровня культуры и врожденных способностей, когда изображаемый предмет художественности, выполненный посредством кисти, пера и всякого иного инструмента, полностью удовлетворяет катарсис переживания у зрителей или слушателей, сходные по чувствам и мысли с тем, как они были задуманы автором и воплощены им в том или ином произведении искусства. Истинное искусство дает воплощение нашим снам и мечтаниям, преображает окружающую нас повседневность, делая ее то ослепительной и фантастической, то мрачной и грубо зримой со всей своей жестокой неумолимостью. Если в первом случае она наполняет нас восхищением и радостью жизни, то в другом заставляет и страдать, и плакать, и думать о вечном. По мне, так только то вполне художественно, то "отверзли вещие десницы" автора, что выстрадано им, прошло через его сердце идеализированным сгустком обожествленной квинтэссенции, которая способна согревать и жечь сердца людей... Эстетический запах красоты доступен и присущ лишь тем литературным произведениям, которые пронизаны роскошными мыслями, пропитаны сложными чувствами и выражены красочно, пестро пьянящими, душистыми словами, разноцветье полевое украшает не только альпийские нагорные долины, но и облагораживает зачахший от хлама наземный пустырь...
      ЗИМНЕЕ...
      Снежная равнина, белая луна, Саваном покрыта наша сторона, И березы в белом плачут по лесам. Кто почил здесь? Умер? Уж не я ли Сам? С.Есенин
      В средней полосе России зима вторгается, часто не спросясь, внезапно, располагаясь основательно, прочно, надолго. Если вчера еще моросил тихий дождь по золотистым вершинам деревьев и всюду по-северному упрямо еще зеленели в пойме луга, то уже сегодня, в самое раннее утро, все как-то странно изогнулось, испуганно забилось в смятении и замерло от холода под тяжестью нахохлившегося снега, который за одну лишь беспутную ночь всюду наделал уйму переполоха; и даже трудно бывает иногда сразу узнать все то, что было еще вчера таким до боли родным и близким, таким, до самых слез одухотворенным благоговейным... Скучившиеся повсюду березки, разноряженные в богатые зимние уборы с затейливыми узорами, будто стайка девиц, сговариваются между собой о чем-то таинственном и сокровенном и своей форсистой походкой и статью крутых бедер, выделявшихся из-под новейшей модной одежды, рождали в сердце красивую сказку о заснеженном царстве далеких миров. Заиндевелая белизна, умиротворенная глубокой тишиной и ядреным морозцем, пощипывала, знобила, слепила. Занозой покалывая в стылой груди, крепкая свежесть воздуха першила в горле, перехватывая дух. Снег под ногами хрустел скрипучим баском, и липкие его снежинки не таяли, не осыпались, а точно удерживались сильным магнитом, как удерживает нас под собой земля... Меланхолическая грусть навевалась необозримым белым саваном пышных и торжественных снегов, своей однотонностью, своей безликостью: в безжизненном мире - безжизненные мысли... Тяжелые мысли приходят на ум, наверное, тогда, когда плотский дух бесстрастен, угнетен безвозвратным промахом прошлого, а тоска переходит яростно в наступление... Трезво, безжалостно звучит тогда приговор, но не суда людей, предвзятого, несправедливого, а собственной совести, холодной, бесчувственной, но чистой, как первый снег...
      ВЕСЕННЕЕ
      Какой-то тайной жаждою Мечта распалена И над душою каждого Проносится весна. Аф.Фет
      Утомительно долгим кажется истощенному взору всякая смена времени года, особенно те, вечные истязающие ожидания пришествия нового, что приносит с собою весна. Когда половодье разлитого ею всюду чувства насыщается почти осязаемым светом тепла, способного магически все исцелять и оживлять, вдыхая во все уставшее что-то свое: новое, радостное, счастливое. Когда легкое ее дуновение, оживляя все прошлое в нашем нафантазированном сознании, доносит обонянию знакомый аромат чьего-то сдавленного и робкого дыхания, сладостно напоминает трепетную ласку чьего-то шаловливого, непослушного локона у самых наших губ, глаз и шеи. Когда одинокие разрозненные звуки звонкой капели, сливаясь в многоголосые хоры, создают произвольные, божественно обжигающие душу мелодии, взывающие все к платонической любви. Когда одухотворяясь, смягчается израненная грубой жестокостью черная повседневность, и во всей природе, просыпаясь, наряжается жизнь. Когда на полях, озерах, реках, в лесах, оврагах, глубоких пещерах, на пиках горных вершин, в недрах земли и на море все, пробуждаясь, вздымается, набухает, прорастает; все пенится, гудит, шумит, ухает; все визжит, мычит, воет; все ревет, свистит и плачет. Когда песнь о тайне любви в страстном порыве испытывают и звери, и птицы, и жучки, и паучки, и легкокрылые бабочки. Когда все это красочное многоцветье жизнерадостного действа благословенно направляется и осветляется воссиянием всех высших Начал...
      ЛЕТНЕЕ Легенда о цветке
      Кто-то теплым тихим светом Напоил мои глаза. С.Есенин
      Всем на свете: рождением своим, всею жизнью своей мы обязаны вечному светочу жизни лотос-цветку. Жизненным соком, жизненной силой одаряет мать-природа. Жизненным светом, радостью света нас озаряет Родина-мать. Бывает, что в жизни однажды ты выиграл схватку в неравной смертельной борьбе, без единого шанса, и тебе повезло. "Я вышел! Я выжил!" - ликует в порыве сознания и хочешь от счастья объять необъятный в созвездиях мир: радует солнце, радует месяц, радуют звезды на небе; синь - цветком окропился зачахший пустырь... И шлешь благодарность ты щедрому солнцу, низкий поклон посылаешь ты месяцу, звездам далеким и чтишь благодарно "звезды земли"... Но если один ты, но если вдали и забыт ты, душе безотрадно все это и лишь сердцу больней... Боль сердца, боль души не затравить вином, не заглушить земными благами. Ни власть, ни богатство, ни сладость утех не в силах унять твою ностальгию. Горькой скорбью гложет душу она по отечеству: сладостно грезятся в снах на безродной чужбине то завьюженные, то цветущие дали отчизны... У каждого племени, у каждого народа, великого или малочисленного, с незапамятных времен существуют свои, особенные символы - объединения, олицетворяющие каждую нацию и концентрирующие вокруг себя всю физическую, всю духовную силу этого народа, его богатство и мощь. Притягивая к себе ростками хрупкого тотема, они сближают и роднят людей между собой, сближают и роднят человека с миром природы со всем тем, перед чем мы преклоняется, чем гордимся, что воспеваем мы. Это - солнце, это месяц, это - звезды, это - горы, это - степи, это - море, реки - это, звери - это, птицы - это, и леса, и поля, и луга, и, конечно же, цветы: инфантильные розы, галантные тюльпаны, тугогрудые лилии, девственные гвоздики, умиленные незабудки, тоскующие васильки, недотроги колокольчики... недаром на Руси изначально все люди были языческой веры - веры многобожия. Насколько ревностно и фанатично они поклонялись солнцу, богу Яриле, настолько же ими почитались и другие символы-олицетворения, наделенные глубоким иносказательным смыслом. Птицы воспринимались ими как вольница, колос ржи - плодородием, лес - богатством края, а цветок колокольчика был для русичей талисманом чудодейным, где незримо витает таинственный дух "изумрудной каплей росы". Много разных дорог я прошел по земле. Был на западе, севере, юге, востоке. Жил в горах и в тайге, и раздольной степи. В диких ущельях и на склонах предгорий видел тюльпаны - желтые, красные; чудные маки, дивные розы. Видел в степях разноцветья пожары. Видел лесного я ландыша жемчуг... Сплошь они радуют краской, чаруют, но нет в них того, залихватского, бойкого неистового русского, что влечет, что зовет, чем манят нас к себе зазывные бубенцы колокольчика... Будь ты отвержен, отторжен согражданами, будь обречен и терзаем сомнениями, пусть с неотвратной судьбой обручен ты, - тех чувств не усыпит, не сдержит холодный рассудок... И сердце защемит, и голос сорвется, на глаза навернется слеза, если нечаянно увидишь тот цветик волшебный, если к нему прикоснется рука. Все тяжкие думы, все тяжкие беды, как тучи рассеет их луч чудотворный. Исчезнут заботы, исчезнут тревоги, сердце забудет обман, неудачи и станет, как в детстве, беспечно-легко на душе. Взору предстанут бескрайние дали: марева синь. Голубая страна, колокольные перезвоны... Рыскали скифы в том крае привольном в поисках тщетных чудо-цветка. Опустошительным смерчем был набег печенегов. Грозной лавиной стекались татаро-монгольские орды. И швед, и француз, и воинственный немец в марше походом искали удачу. Наглой дерзости той не вытерпел колокольчик - цветок, чародейный цветок. В ярь разгневанный чужеземцами, волшебством своим в бронзу-золото воплотился он, в звонкий колокол обратился он да могуче запел, заревел, загудел, задрожал, призывая Русь на священный бой, поднимая Русь на смертельный бой... Собиралась Русь. Поднималась Русь. Был священный бой... Был смертельный бой... Ворог битым был, мрак рассеялся. С обожженной земли - буйство поросли: произрастают сады, расцветают цветы. И по нынешний день на Святой Руси изваяния те позолотою отливаются, их могучий трезвон разливается... Дзинь! Бум! Бом! Дзинь! Бум! Бом! Раздается в эфире мелодичный и стройный напев колоколов. Для живых тот божественный звук - песнь песней, это песня зари! Всем усопшим, погибшим в память о них, во славу их - это реквием вечности. Это вечности гимн!!!
      ОСЕННЕЕ
      Книга жизни моей перелистана Жаль! От весны, от веселья осталась Печаль, Юность - птица: не помню, когда Прилетела и когда унеслась, Легкокрылая, в даль. Омар Хайям
      Осень - время тайной грусти и печали. В эту пору во всей природе ощущается какая-то безропотная, немая тоска о недавнем прошлом, но безвозвратно утерянном, ушедшем. На всем лежит печать глубокого уныния и разлуки. Наверное, это оттого, что с желтизной и багрянцем осени в прах уходит и трава, и цветы; что, прощаясь с ветвями родными, облетает, кружится кровавой позолотой опавшая листва: что поля оголились и леса обветшали, где деревья, как нищие дети, стоят, прозябая, на ветру под дождем в ожидании подаяния; что в отстоянном прозрачном воздухе с запахом прели и гари будто замерли вечно и звуки, и жизнь; что с насиженных мест поднялись, заунывно прощаясь, улетают на юг в заморские странствия наши ангелы-птицы... В этот период года в сердце каждого их нас вкрадывается щемящая боль предназначенного расставания, которая напоминает нам о том, что вот еще одна часть нашей жизни, "как меж пальцев песок, незаметно прошла". А наши грустные мысли, что при этом попутно рождаются, самовластно возвращают нас в далекую юность, в те дни, когда жизнь казалась нам бесконечной, неистребимой и неугасаемой, где мы так глупо всему доверялись, что для многих приволье обернулось неволею; где не допили мы грезы шампанского, "где не допели своих лучших песен под аккомпанемент гитарной струны" и не долюбили своих юных недотрог-невест... Всякий раз к концу года, с наступлением первых заморозков, когда тоненький ледок, хрупкий и девственный, только что начинает затягивать на проселочных дорогах прозрачно отстоянные дождевые лужицы с позолоченным венцом из листьев опавших, мы, зачастую сами того не замечая, начинаем беспричинно испытывать в себе угнетающую хандру духа и плоти. Может, это происходит с нами потому, что богатый и роскошный наряд из парчи осеннего пейзажа, как скорбный призрак холодного увядания, вечно бередит нашу память напоминанием о стремительно надвигающемся страшном конце, так бездумно и понапрасну растраченной жизни. Так не в этом ли и есть таинство осени, что, как сильная доза яда, действует в эту пору на нас и в тоскливом рыдании заставляет учащенно забиться беспричинно наши сердца?..
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      ИЗВЕРЖЕНИЕ ДУХА (Сборник обличений и хулы)
      Наконец, мы сердцем страстным, Видя зло, вознегодуем, Ибо дружим мы с прекрасным, А с уродливым враждуем! И.В.Гете
      В этом сборнике нет ничего вымышленного или же чего-то предвзятого. Правда, горькая правда жизни отражена в каждой его строчке, в каждом написанном слове. Всю свою скопившуюся боль от всего лично мной виденного и пережитого я хочу выплеснуть, как факт обвинения, в зенки всем тем холуям диктаторского молоха, кто на протяжении многих десятилетий, кто на протяжении многих десятилетий насильственно отлучал наш народ от общечеловеческой богодуховности и ради озорства и богатой поживы крушил церковные храмы, высочайшие памятники архитектуры, некогда любовно созданные руками наших предков - великими русскими мастерами, глубоко веривших, что их самоотверженный труд будет достойно оценен потомками и станет вечно служить неугасаемым символов одухотворенности, добра и красоты во благо людей всего мира; кто десятилетиями, бессовестно муссируя, заколачивал, вбивал в каждого из нас свои застывшие, закостенелые догмы давно окаменевших идолов, насаждая всюду свой враждебный людям допотопный образ жизни, кто делал это вовсе не из идейных своих заблуждений, а из-за врожденной своей жадности к власти и ее привилегиям. Тем, кто по злому и корыстному умыслу, в угоду своим хозяевам травил наши поля, луга, леса, реки, озера, моря и понаделал сотни озоновых дыр на небе, которые не менее губительны для человека, чем, скажем, отравленные продукты, что мы потребляем; зараженный воздух, которым мы дышим; всем тем, кто мысленно, нравственно, технически, технологически нацелен, сориентирован на генетическое уничтожение всего святого, что есть на этой планете... Наивно было б полагать, что коммунистическая верхушка управленцев в нашем государстве, провозгласившая курс на "перестройку", станет на самом деле по собственному желанию менять и свою звериную сущность. Это очередная авантюристическая компания нужна была классу правящих не больше. как обходной маневр, чтобы избежать назревавшего социального взрыва внутри страны все возрастающим недовольством вконец обнищавших масс трудового народа. Осознание простым народом пусть еще смутными, но неискоренимыми догадками лживости, лицемерия, продажности всей партократии грозило крахом железной диктатуре, а значит , и собственному их благополучию. Социалистическое общество по сути своей глубоко враждебно рабочему человеку. Здесь индивид задавлен не только типом собственности, отчуждающим рабочих от средств производства, ему противостоит и сама ее структура, которая во все большей степени враждебна каждой личности, ибо воплощает в себе деструктивную функцию этого общества, его антигуманистическое содержание. В современном социалистическом обществе люди чувствуют себя бесправными и бессильными. Они теряют веру в то, что сами смогут воздействовать на свою жизнь и на общественное устройство страны, в котором они живут. Где эта хваленая социальная справедливость, которой не устают похваляться забрехавшиеся коммунисты? Уже не в земельном ли налоге, взимаемом в несчастных старушек по рублю за каждую стоку дворового участка земли, вырывая чуть ли не из глотки последнюю копейку, прибереженную на черный день. Тогда как те же колхозы и совхозы по тем же законам всего лишь по рублю за гектар, да и то формально, фактически же и того-то никогда не платят: быть может оттого, что эти, так сказать, общественные образования узаконенные бесплатные "кормушки" для всех госчиновников: от писаря - до министра... Где эта их "экономная экономика", о которой они всем уши прожужжали? Уж не той ли черной дырой в экономике страны похваляются они, что представляет собой ВПК, продукция которго реализуется по символическим ценам и за мифическую оплату всем самым реакционным, антинародным режимам Азии, Африки, Америки, поддерживающим коммуно-фашистскую идеологию. Уж не той ли черной дырой в экономике страны гордятся они, что представляет собой АПК при колхозно-совхозном устройстве. Другая треть госбюджета и тут ежегодно расходуется на поддержание заведомо убыточных, недееспособных монопольно-государственных сельскохозяйственных производств, а отдачи от них никакой - все как в прорву. Более половины потребляемых у нас сельхозпродуктов приходится закупать за рубежом, в тех странах, где искони существует частная собственность на землю и действует ипотечная система банков, дающая под залог земли денежные кредиты с щадящим низким процентом банковских ставок, что благоприятно сказывается на всем годовом цикле сельскохозяйственных работ по выращиванию стабильно-высоких урожаев сельхозкультур. Высокие доходы позволяют земледельцам тех стран платить в казну и высокие налоги, тем самым обогащая не только себя, но и расширяя и развивая производственную и социальную инфраструктуру, обеспечивающих благодатную среду для нормальной жизнедеятельности всего общества... Земля ухоженная, обихаживаемая заботливой рукой любящего хозяина, уподоблена дородной женщине: и верная подруга, и многодетная мать, и надежная кормилица... Земля бесхозная - не может быть таковой. Она уподобляется чахлой бродяжке-проститутке не способной родить добротный плод для семени... Человек без земли - несчастный человек, совсем не человек, а раб советской сатанинской Системы, которого запрягли, захомутали в стальную упряжку... Без вольной воли, без земельного надела, без веры в Бога - человек ничто: навозный жук, наземный червь, тля прожорливая, микроб заразный... Потеряв волю вольную и веру в Бога, растеряв любовь к земле, утратив чувство принадлежности к конкретной нации, каждый член этого общества ощущает себя ужасно одиноким и беспомощным, вечно блуждающим перекати-полем. Без глубоких духовных корней, без надежной опоры государства он всегда зависит от чиновников, всегда подвластен любому диктату, как от государственных органов, так и мафиозных групп, потому что у него нет никаких возможностей себя от них защитить... Да и сама коммунистическая идеология утратила свою исторически объяснимую силу. В ней нет окрыляющих духовных истин, человечески значимых максим. Она вся пропитана духом откровенного манипуляторства, демагогии, бесчеловечности. Эта идеология раздирается и внутренними противоречиями, вызванными общей растерянностью, крушением традиционных отработанных ходов мысли, постоянно выявляемых несоответствием их с реальной практической жизнью. Рабочему человеку становится безразлично, чей он раб: раб ли КПСС или какой другой эксплуататорской мафии. Само рабство стало его угнетать не только физически, но и духовно. И он начал думать, а зачем ему нужны рабские цепи и кандалы, которыми он скован сегодня со всех сторон? Он начал думать, почему так упорно и настойчиво пропагандируются государством великие завоевания социализма, утверждая, что это величайшее благо, то единственное спасение для человечества, от которого всем простым людям очень часто по-волчьи выть хочется. Так вот, оказывается, для того, чтобы не дать людям самим дальше обо всем додуматься, самим дойти в своих рассуждениях, для чего же им нужна коммунистическая кабала, и был проделан с нашей легковерной публикой этот гипнотический фокус-покус под броским и многообещающим названием "перестройка". Какая там к черту уступка демократии - "разрешенная гласность", что это за подарок народу - "разрешенный" плюрализм мнений, в сравнении с той настоящей свободой, которую его величество народ, будь он едино сплочен и дружен, мог бы в мгновение ока вернуть себе единым лишь движением своего могучего мускула, если б он наконец понял, что над ним просто-напросто издеваются коммунистические факиры-истязатели, ввергнув его в беспросветное вековое рабство еще семьдесят с лишним лет тому назад. Если б люди знали о том, что именно тогда были отобраны у них и земля, и вера, и Бог и что растоптаны были их светлые идеалы; что веру им заменили неверием, что Бога им заменили вождем-антихристом, что душу их смиренно-христианскую пламенным мотором себе приспособили... Если б люди знали о том, что вместо иконы Христа-спасителя им портрет дьявола подсунули, что агентам КГБ в рясу священников облачилися, что вместо молебна всевышнему ввели "пахоту", так называемую трудовую повинность, обязывающую всех от зари до зари на благо красного призрака задарма "горбомелить"... Если б только знали люди, что тех, кто не пожелал поклоняться идолам красных чертей, кто отказывался на них за худую баланду "мантулить", ожидал или "расстрел по темницам", или же в лучшем случае пожизненная каторга ГУЛАГа, то они не стали бы долго ждать себе милости от застрельщиков социалистического выбора, а начали бы сразу же уже свою и не перестройку сверху, а переделку снизу. И не подмазывания фасада у казенного бастиона Рабства, но принялись бы энергично за его снос и полную замену этого прогнившего государственного здания, спроектированного и исполненного по лагерно-казарменной модели, вполне согласующуюся морально с коммунистической идеологией. А заодно тряхнули бы и тех, совсекретных, рассекретных мерзавцев, кому вольготно и весело жилось все это время на горе и бедах народов многострадальной России...
      ВСПОЛОХИ ПРОТЕСТА (Экспромт)
      Жизнь мгновенная, ветром гонима прошла. Мимо, мимо, как облако дыма прошло. Пусть я горя хлебнул, не хлебнув наслажденья, Жалко жизни, которая мимо прошла. Омар Хайям
      Тайно казниться душой - не меньшая боль, чем боль физическая от зияющих ран. Физическая боль кратковременная, а та, что в сердце - вечно кровит и вечно ноет. Не лечит ее ни бальзам, ни вино - исцеляет из веревки на шее петля да вонзенный в сердце нож. Что удерживает нас от рокового шага к бездне? В детстве цепко правит нами инстинкт самосохранения, заложенный в нас от природы, в юности, не менее когтисто, идол любви; в зрелом возрасте - идол долга, а в старости накопленный скопидомством багаж мудрости. Не будь этих тормозящих устройств в нашей психике, разве можно было б удержать людей от всеобщего бунта? Зачем и для чего рождается человек на свет божий? Только ли за тем, чтобы испить в своей жизни горькую чашу работа - раба и воспроизвести потомство взамен себя, как запасную часть: деталь, винтик для безостановочной работы всепожирающего технократического конвейера? Разве не благосветно было изначальное предначертание божественного замысла? Не опустись человек в своем грехопадении так низко в глазах Творца и Создателя, то кто знает, как бы тогда развивалась и текла жизнь на земле и в самих нас. В истории человечества есть немало примеров, когда отдельным людям удавалось "нечаянно" вырваться из плена мнимых ценностей и иллюзорных связей с отчужденным миром молвы и двусмысленности - и прозреть, и увидеть ту, изначально реальную действительность, что скрыта от нас, предугадать, предвосхитить некоторые истины, опережая их рассудочное постижение. Божественное величие представало им внезапно: в эстетической вспышке, в потрясении, в мире высокого, ориентируя их совершенно на другие ценности и иной общественный социум, где складывались бы пастральные, не прагматические отношения между людьми, где порывы духа не сковывались бы корыстными интересами людей, той греховностью, той ущербностью отношений, что насаждается ныне всюду военно-диктаторскими политическими системами. Какая сила удерживает нас, что мешает нам ниспровергнуть эту уродливую махину казарменной муштры? Что мешает нам добиться того, чтобы жить счастливо, по-человечески: вольно и радостно, без зависти и зла, пользуясь всеми щедротами своей земли и плодами своего труда? Неужто виной тому наша рабская психология, которая принуждает нас трусливо ждать и бесконечно верить в то, что иезуиты от плутократии вот-вот скоро исправятся и станут по мановению чьей-то волшебной палочки милосердными, начнут изрекать глубокомысленные речи, совершать благовидные дела и благочестивые поступки...
      ПИСЬМО БРАТУ
      В горьких невзгодах прошедшего дня Было порой невмочь. Только одна и утешит меня Ночь, черная ночь! Н.Рубцов
      Здравствуй, брат! Получил твое письмо, да все некогда было ответить. Знаешь, не по причине лени, а в сутолоке нашей бешеной жизни некогда черкнуть и пару слов. Ты пишешь, что мне надо приехать к тебе, чтобы получить за проданный дом деньги. Нет, брат, теперь у меня отпала охота и ездить, и летать, как бывало прежде. В последние годы я стал более раздражительным и неуравновешенным. Болезнь души, прогрессировавшая во мне с детства, переросла в безысходную ненависть к себе и ко всем людям. К себе за то, что сразу не распознал искусный камуфляж советской политической системы, не восстал против режима негодяев, а был обманутым молчаливым наблюдателем того, как в моей стране кучка авантюристов и прихлебателей во главе с деспотом-диктатором изгалялись и глумились над великим народом и его землей. К другим же за то, что они породили эту систему людоедов и трусливо угодничают перед ними, а подличают они из опасения, как бы чего не вышло. Презираю их за фанатизм, дикость и безумство, который превратил этих людей в работающее быдло. Я никогда не понимал их античеловеческих идеалов, не принимаю из жестокой грубой тупости. Это все удручающе действует на меня и приводит к мысли покинуть навсегда Россию и перебраться куда-нибудь в Каналу или в Австралию, где еще есть свободное цивилизованное общество людей, как говорил великий свободолюбец Лермонтов: "Родина - там, где любят нас, где верят нам". Родина не должна быть тюрьмой. Тюрьма не может быть родиной для человека, если даже он там родился... Тюрьма есть тюрьма, а родина - мать! Родная: и пожурит, и пожалеет! Вот и я хочу узнать, что есть такое свободная воля на самом деле, не говоря уже о моих детях, которым я, как отец, породивший их на свет божий для полноценной жизни, должен представить эту возможность испить свой кубок многогранного счастья, где каждый из них мог бы независимо ни от кого и ни от чего, мыслить и свободно говорить правду в глаза, не опасаясь, что за эту вольность его, как у нас, не упекут, нацепив ярлык уголовника, в тюрьму или же чего еще похлеще, за инакомыслие не упрячут где-нибудь в дурдом. Ты думаешь, что я сгущаю краски, навряд ли, сам лично слышал из уст депутата Верховного Совета, далеко не демократичного во взглядах, подтверждавшего этот факт. По крайней мере, я не хочу, чтобы мои сыновья влачили такое же жалкое существование, как мы в детстве и юности, да и сейчас не знаю, как тебе, а мне не слаще в сегодняшней жизни. Хотя сегодня в стране и проходит незначительная либерализация общества и только; делается это с одной целью - подурачить народ, но в нужное время так натянут удила, что народ снова по-волчьи завоет, как от прежних седоков. Я хочу, чтобы моя судьба зависела не от облагодетельствования московского дяди, а от меня самого, от каждого из нас, чтоб каждый был равен перед законом, независим от занимаемого им положения в обществе или государстве, а не так, как было и есть у нас: прав тот, у кого больше прав. А так будет до тех пор, пока существует запрет политической деятельности. Создание других не коммунистических партий со своей социальной программой - это могло бы благодатно воздействовать на развитие всего советского общества, так как только тогда никто не смог бы нарушить Конституцию страны ради личной выгоды, только тогда страна смогла бы избавиться от гегемонии и культа отдельных личностей. А покуда, несмотря на расслабление, все идет по-старому, если не хуже. У нас здесь, в центре России, власти лютовали безбожно, и только с этого года не стали хватать всех без разбора для выяснения личности, а то было просто жуть: как чуть что - штраф, каталажка, дознание, кто ты откуда родом. Унизительная эта процедура для порядочного человека; оскорбляли не извиняясь, видимо, чувствовали, сволочи, что скоро уйдет их время. Я в этом не сомневаюсь и скажу тебе больше: людей им не удержать в немом повиновении, как это было прежде. Джин свободного духа народа вырвался из бутылки и грозит революцией и уже по-настоящему народной. Но все это, к сожалению, пока в будущем. Есть у меня к тебе одна просьба, правда, на твое усмотрение: пусть кто-нибудь из вас возьмет отпуск без содержания, если можно, конечно, и привезет ко мне мать. Больно мне за ее беспризорность, несмотря на то, что у нее трудный и неуживчивый характер. Кстати, скоро исполняется тысячелетие крещения Руси, и здесь, во Владимире и Суздале, намечается большое празднество Великого крестного хода. Как хорошо было бы, если бы мать там за себя и за всех нас, грешных атеистов, помолилась. Твой брат
      ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ Зачем стучать себя в грудь кулаками и кричать во всеуслышание, что Вы коммунистка, тогда, как страна, которой правят вот уже семьдесят с лишним лет те же коммунисты, находится только по их вине в глубоком провале во всем, что ни возьми: будь то экономика, политика, культура, наука, образование, соцобеспечение, права человека и т.