Немало всяческих хлопот и неприятностей в вопросах личной безопасности доставляло мне злобствующее отребье в моей подвижнической деятельности... Защищаться от их расправ я мог лишь мечом уст своих и не более того, памятуя о том, что провозвестником вечной истины может быть человек по натуре своей господин, а не раб, свободный от страха за свою жизнь и тем более далек от побуждения грубого хотения. Независимый искатель истины должен отдавать себе точный отчет во всех мельчайших деталях исследуемого вопроса и не бояться любой опасности откуда бы она не исходила. Стоящий выше тщеславного удовлетворения от каких бы то ни было достижений, являясь живым олицетворением высокой науки, неизвестной ни врагам, ни любопытствующим, он должен всечасно рисковать собой, терпя всяческие лишения в жизни, жертвуя личным счастьем, чтобы достичь своей высокоодухотворенной цели. Чего только не пришлось испытать мне на этом пути. В каких только перипетиях не участвовать. Да вот было дело уже во самой весне. Сижу я как-то в одной забегаловке, смакую пиво с балычком, подходят ко мне два амбала-волкодава, держа руки в карманах - хмуро мне проворчали, что я "по добру" вышел с ними за угол для собеседования. - По душам надо поговорить с тобой, парень. - Надо так надо, - отозвался я, морща лоб и принимая строгий вид лица, готовя для защиты себя от этих существ психических. - Нам передали, что ты и твои люди на за что ни про что избили одного нашего дружка, - начали качать они мне свои - Разве я похож на уличного хулигана или головореза, господа киллеры? словом "господа" я как бы указывал им на свою соцпринадлежность. - А черт те знает, ты и на рабочего мало похож, а работаешь слесарем. Может и не ты, а твои... - Мои сподвижники тоже не ходят по ночам с кастетами в руках и с финками в карманах, а растолковывают таким как вы долбанам правду о смысле жизни, а те вместо благодарности от чистого сердца пытаются еще и физическую расправу учинить над своими учителями. Кто видел Бога в минуту страданий, тот не злоблив, - с негодованием отчитал я их. - Кто знает Бога, тому не страшен черт... Тот святым духом крещен... - Выходит, нашими руками хотели разобраться с неблагонадежным, - с осознанием своей вины, глядели они на меня. - Ты прости нас, брат, мы же на знали, - и чтоб загладить свою вину, они настойчиво мне повторяли, проси что хошь, все сделаем для претендента вышки - жертве идей... - Идите с миром, я хочу чтоб гневные ваши лица вместо злобы умом налились... - Преклоняемся, но не завидуем висельнику - жертве идей... "Жиган, жиган, жиганок, заработал "вышку"".
      ШАРЛАТАНСКОЕ ЧУДО Мне больно! Это ли есть мир? И эти люди вправду люди? Не к мелким жуликам на пир Попал я - в шарлатанском чуде? Константин Бальмонт
      - Не дергайся, фраер, - приставив пики пригрозила шпана, обступившая меня со всех сторон, когда я выходил из кинотеатра в общем потоке зрителей поздним зимним вечером. - Не враждуйте с магистром, чтоб жизнь ваша на стала тесной, а дела тщетными. Осчастливеть могу несчастных, а счастливых сделать несчастными. - Ты магистр? В натуре?! Топи тоску в море!! - Великий магистр! И по желанию своему приближаю добрых людей к Богу, в злых превращаю в крыс, - надменно и холодно ответил я. - Ты нам тоску не пророчь. - Не суетись зря: чему быть, того не миновать!.. - Совращаешь наших девиц, фраерюга, пока мы в сучане срока тянули, злобно ощерился на меня золотой фиксой зуба вожак шайки. - Никогда никого не совращал и не совращаю, а если кого и соблазню красивой идеей, так того никому ни по какому закону не возбраняется: нет принуждения - нет преступления, вам это не хуже меня известно, - продолжал я интенцировать звуковыми импульсами, издаваемыми голосом, подготовляя из сознание для перехода в высшую фазу внушаемости... - Век мне воли не видать, - по воровски клянясь, виртуозно калупнул он большим пальцем правой руки свою блестящую фиксу во рту. Вульгарно задаваясь своим познанием лагерных жестов и сленга, этот плейбой несчастный, смерд поганый занозисто выпытывал у меня: "что у тебя за идея такая, сноб, скажи-ка нам о ней, может и мы соблазнимся твоим шарлатанским чудом и не станем твое моднячее пальтишко дырявить "пером", - съязвил этот гад под общий хохоток... Что еще можно было ожидать от них: пигмеи, они и есть пигмеи... - Ты прах и не постичь тебе того, что выше праха... Всякую злонравную тварь я вывожу из дикого состояния не ножом, не кистенем, ни винчестером, но словом творческим. Медовые речи из уст моих вынуждают млеть и терять рассудок не только благоверных подружек ваших, но скоро и весь мир будет завлечен той великой идеей и станут люди затаив дыхание с замиранием сердца ловить каждое мое слово. Слушайте, слушайте, очень внимательно слушайте! - дал я им установку сосредоточиться на всех моих командах ровным повелительным голосом. Хорошо зарекомендовавшая ранее себя гипнотическая система с эмпирическим кодом мысли сработала и на этот раз безотказно и мгновенно. - Бросьте ножи, сучары гуммозные, - приказал я им властно и грозно, а для острастки резко призыкнул: - Милиция!! Обезволенных, обезличенных, ослепленных внушаемым страхом будто корова языком слизала всех, словно их и не было тут вовсе. "Руки в ноги и айда кто куда", только топот бегущих на перегонки и был слышен в отдалении... Был ли риск для меня как для мага в той не простой, хотя и заштатной ситуации? Конечно же был и риск не малый... Разве магистр, будь он даже инженером магии, не подвержен как и всякий иной человек инстинктивной нервозности? Дрогни мой голос, утрать динамизм внушаемые мной слова, прояви я свою профессиональную волевую неподготовленность и объект моих трудов враз обратился бы против меня и я мог стать жертвою тех, кого не смог укротить. Покушения на мою жизнь и свободу сопровождали меня во все времена: и по поводу и без всякого повода, словно по заклятым наущениям самой мегеры. Обрушивались они на меня видимо за то, что став господином самого себя и овладев особыми гиперфизическими свойствами разума, я пользовался по своему усмотрению силами дикой природы, чтобы влиять свой идейной волей н а жизнь других людей и на течение событий в стране... Как на боксерском ринге один за одним сыпал на меня градом удары хозяин природы, входя в клинч и нанося их и слева, и справа, и сверху, и снизу: и все норовя угодить то в скулу, то поддых, то низе пояса - в пах, а то и ломиком по г олове, - знай себе, только поспевай уворачиваться... Откомандировали нас с приятелем по разнарядке "сверху" в конце лета с производства, где мы работали слесарями по ремонту вагонов убирать хлеб в один подшефный совхоз на целине - и что же? Не обошлось и здесь без приключений. Приехав в означенный в командировочном удостоверении пункт назначения, мы зашли в контору совхоза и получив там направление на работу, отправились на попутной машине в распоряжение бригадира соответствующей нашей разнарядке полеводческой бригады. Стан этой бригады располагался на крутом берегу степной речушки. Речка на речка, а так себе пересыхающий водоемчик, след большой воды. Чередуясь по всей своей длине то глубоководными ямами, то оголенным илистым дном, она рассекала необъятную степь целины причудливыми своими изгибами, петляя полукольцами. На одном из таких ее зигзагов и находилась та бригада. С десяток передвижных вагончиков, поставленных в ряд, да высившийся рядом действующий мехток и вокруг него по всему периметру полуостровка стояла беспорядочно разбросанная сельхозтехника: зерновые комбайны, трактора, плуги, сеялки и автомашины, вобщем обычная картина совхозной бесхозяйственности составляла и определяла весь ее облик. По приезду туда, нам отвели место в общежитии, накормили бесплатно под черный список и предложили после ужина отдохнуть с дороги, да ознакомиться с новой обстановкой. Время уже было вечернее и рабочие бригады кто как мог проводил свой досуг. Одни смотрели под открытым небом бесплатную демонстрацию фильма, другие кучковались возле палаточного городка студентов... Нас в первую очередь конечно заинтересовала студенческая молодежь. Захотелось узнать откуда они: из какой фирмы, из какого города. - Откуда девчонки? - вместо приветствия обратился мой приятель к тусующимся на "пятачке" студенткам. - А вы сто не знаете? - удивились капризно те. - Мы новенькие здесь, мы пришли чтоб подружиться с вами понемногу, развеял я их подозрительность, включаясь исподволь в беседу. - А вы огневые, видать, ребята! А то здесь такая скукачища кругом, одни мужланы грубые. Понапьются вина и начинают хамить и приставать к нам, хоть не выходи вечером никуда. - Придется их образумить, - бросил я реплику вскольз. - Бригадир тоже их предупреждал, мы ему жаловались, пока начальство здесь - смирные, тише воды ниже травы, а как уедут, так они еще наглее стали хватают как церберы... - Друг мой магистр! Убеждать умеет! Людей и церберов укрощает, не волнуйтесь! - стал успокаивать их мой товарищ... - И вправду, смотрите, все те забулдыги пьяные, что хорохорились только что около нас сразу отвалили восвояси как увидели, что вы подошли к нам, заметила одна из них, указывая на покачивающиеся тени удаляющихся людей. Дружба женщины всегда завоевывается благородными поступками мужчин, а благосклонность ее - поэтичным, красивым и умным словом. Женщины вообще глубоко эмоциональные натуры от рождения, особенно в юном возрасте, открыто появляются их утонченные порывы души... Увлекшись вдохновенной беседой с девчатами о звездах и мирах, я как то и не заметил подкравшегося ко мне сзади вооруженного монтировкой маньяка, который так меня звезданул по черепу, что аж в глазах у меня потемнело... Развернувшись круто к нему, я так смачно врезал того биндюжника кулаком между глаз, что он бедный распластавшись ласточкой в воздухе трупом шмякнулся оземь, потеряв сознание. В неистовой ярости я напустился и на его дружков, соображавших на троих поодаль у комбайна. - Заберите, гады, своего вонючего тракториста машиниста широкого профиля, чтобы он не стал самого узкого профиля... - А за что ты его так пришиб, хозяин, - спросили меня подбежавшие люди. - По голове меня, стерва, железякою сзади хватил. Хорошо, что я среагировал вовремя, уклониться успел по привычке - вскольз срекошетило, держась за голову рукой, негодуя, пояснил я им свои действия. - Вот подлец неугомонный, как напьется бузы, так обязательно что-нибудь и выкинет, а трезвый, что теленок, и цыпленка не обидит, вобщем золотой человек, - приводя беднягу в чувства, разглагольствовали его сотоварищи, собутыльники. После их ухода девчата, обработав мою рану йодом и перевязав голову бинтом, сославшись на поздний час, разошлись на ночлег, и нам ничего не оставалось как последовать их примеру. Едва мы улеглись на своих нарах, как врывается к нам в вагончик дружок маньяка, вооруженный ножом, и с порога остервенело грозит в мой адрес. - Где этот сыпучий потрах, который дружка моего уработал! Я кровь ему пущу, хара кири сейчас сделаю! - Уймись, парень! Спрячь свой ржавый финаг, - стал выпроваживать его мой мюрид, - магистр сейчас не в духе, он махом превратить тебя в барбоса... - Какой там еще супостат-мазурик так злобно по сучьи лается? - спросил я его, поднимаясь с нар. - Да вот тут еще один псих, друган того придурка пришел с тобой рассчитаться, - ответил он. Я слез с нар и пошел навстречу ворвавшейся бестии, напряженно вперив в него свой взгляд. - Назад! Назад! Назад! - стал я отдавать команду безумцу, все ближе и ближе к нему подступая. Когда же расстояние между нами сократилось до полуметра, он нервно дернулся, выронил нож из выставленной вперед онемевшей вдруг руки, боязливо начал пятиться назад. - Пошел! Пошел! Вон в свою конуру, мразь, - стал выдворять я его за дверь, указывая ему место в углу каморки. - Лежать! Лежать! Здесь твое место, шелудивый пес! Безоговорочно приняв на себя внушенную мной роль, подражая всем повадкам собаки, он послушно лег у моих ног, свернувшись калачиком... - "И тявкал, и скулил, и взвывал залихватской тоской остолопа всю ночь пленник, маэстро. До самого рассвета не давал никому спать"... - А что ж ты его, братец, не наштурнул из сеней? - спросил я в ответ на жалобу своего ассистента. - Какой там "турнуть", оскалясь рычит и овчаром кидается на всех, норовя, паскуда, всякого цапнуть, кто к нему приблизится. - Когда же он утихомирился, я крепко спал, общаясь с Богом, и ничего не слушал? - По утрянке, как только заиграло радио, так и слинял наш герой, вытрезвясь за ночь. Нет, ты не прав, приятель, его невменяемость не временна, а повседневная спутница, как у всех людей нечестивых, людей инертных, бесхарактерных, легко поддающихся простому внушению, которыми можно управлять, что электронной побрякушкой, даже командой по радио... Что взять со всех этих животных! Одни из них - те, кто из разгульно-забубенных, тот прожигает свою жизнь в вечном пьянстве и дебоше; другие же, кто более осторожен и скраден - живут тихо, как мыши, со статусом вечного пенсионера. Ведь все безбожники - сплошь смутноголовые лунатики с обрезанным сердцем... - Ну их к черту, маэстро! Стоит ли из-за этих ахламонов так омрачаться, стал успокаивать меня мюрид, стараясь перевести наш разговор на другую тему, хорошо зная какое роковое воздействие оказывает на окружающих мое негодование, - лучше скажи-ка мне, о чем это ты беседуешь с Богом во сне и на каком таком языке: тобой освоено из немало!.. - С Богом не беседуют, мой друг! Перед Богом держат ответ за все свои прегрешения в муках разума и с терзанием в сердце... - Самобичевание, я думаю, тут не к чему, коль бог всемилостив и всепрощающ... - Да, это так, но муки разума и терзания духа - главные компоненты всей составляющей на пути к самосовершенствованию личности. Только для того, чтобы в нашей стране просто выжить - и то человеку необходимо и шахматистом по жизни быть, чтобы уметь наперед просчитать каждый свой шаг в сложной ситуации; и приличным бойцом, чтоб в случае чего, он мог бы увернуться и сдачи дать в ответ. А тому, кто имеет дерзновение зажечь глаголом сердца бездушных людей, кто дерзнул постичь непостижимое, достичь недостижимого, - нужно многое испытать, многое преодолеть, от многого отказаться и многим пренебречь. Надо ощутить себя и ребенком, брошенным под забором, и юношей, заблудившимся в дебрях страстей. и мужем, вступившим в битву с временем, и старцем, отвечающим за судьбу своих близких; надо испытать чувство аскета-отшельника, уединившегося в келье, и преступника, изнывающего в тюрьме, и ученого, зарывающегося в книги, и невежды, бредущего во мраке дня и ночи; надо увидеть себя бедняком в горечи и смиренье, и богачом в вожделении и страхе, поэтом в тумане грез и сиянье радости, - надо изведать критически предельные состояния души и тела человека, терпящего бедствие и находящегося на грани между жизнью и смертью, когда компенсаторные усилия всего существа заставляют метаться угасающее сознание в поисках путей к спасению, задействовав для этой цели экстремальный разум, ранее бездействующий, чтобы в коллизиях духа преисполниться ясности... Но даже и тогда - без божьей помощи - не познать и не достичь всего желанного, - не найти, не создать вакцины от пороков и заблуждений человеческих, - без божьего промысла не склонить к покаянию, не заставить хором заплакать этот шалый взбесившийся сброд, не поставить мир с головы на ноги.
      СЛЕД ВОДЫ Ложный свет увлекает в темень Муза распята на кресте, Я ни с этими ни с теми, Потому что как эти - те! Игорь Северянин
      Поставив крест на все рабочее движение как малоэффективный метод борьбы с режимом коммунистов, я вскоре прервал свою "командировку целинную" и вернулся в город, чтобы продолжить схватку с властью уже на более высоком уровне. Воистину, чтобы узреть божественный свет, нужно пройти через тьму житейских невзгод. Мое хождение в народ было вроде того самого большого следа воды от вешнего половодья, зигзагами удач прорывавшийся по засушливой и безжизненной степи, зачастую пролегавшего подле становищ бездушных временщиков, для которых благодатная влага естественного оазиса никогда не была чудным божественным даром природы, который надо всячески оберегать и всемерно лелеять, а являлась всего лишь неизбывной второстепенной стихией для обслуживания их вялотекущей неупорядоченной жизнедеятельности. Приученные за многие десятилетия с помощью кнута и пряника к беспрекословному повиновению властям, как же могли они, простые рабочие оказать мне достойную помощь в этом великом деле. Многолетние мои наблюдения над всем их образом жизни убеждали меня основательно в том, что ни какой диктатуры пролетариата, ни какой гегемонии рабочего класса никогда и нигде у нас не было и в помине, а были и есть одни лишь досужие домыслы коммунистических пропагандистов-идеологов, утверждающие всюду об его единственно организующей и движущей силе в обществе, ведущей к прогрессу и процветанию страны. Называя своих - истинными хозяевами великой державы, мафиозные трутни партноменклатуры давно прибрали к своим рукам всю власть в стране и все богатства страны - преспокойненько царствуют себе в удовольствие, да царствуют. Тогда как их сограждане, "возлюбленные" или трудящиеся - сплошь голь перекатная перебиваются кое-как с хлеба на воду. За день бедняги так навкалываются, что и помышлять-то о чем-то ином кроме своих бытовых неурядиц им просто некогда. Заводные автоматы, а не люди; живые предметы, а не личности. Сама жизнь подсказывала мне на каждом шагу, что рушить пирамиду антинародной власти надо было начинать не с ее железобетонного фундамента, глубоко упрятанного под землей, а с внутреннего, опорного каркаса. Главной же несущей конструкцией всего монолита государственной иерархии были люди, стоящие по своему статусу над рабочими. Поголовно хоть и партийные, они в большинстве своем вступали в компартию не по идейному своему убеждению, а ради карьеры и улучшения своего материального положения. Их многочисленный корпус имел вполне реальную силу по воздействию на рабочие низы и даже мог в какой-то степени влиять на верха партноменклатуры. Командиры производств, вся техническая интеллигенция, включая сюда и интеллектуальную элиту административно-управленческого аппарата составляли эту значительную, по своему потенциалу, прослойку общества. Более менее окультуренные, люди этого сословия способны были, по сравнению с рабочими, хотя бы к здравому рассуждению, а некоторые из них и подвергнуть уничижительной критике курс "развитого социализма" и многие постулаты идеологических догмат, правда, только у себя на кухне. Вот им то и надо было подать пример саможертвенности и помочь развить в их сердцах мятежный дух, чтобы они могли с поднятой головой защищать свои убеждения и свое человеческое достоинство. Не беда, что я не был вхож в круг этих людей, что у меня не было к тому проходных документов и связей: ни партбилета, ни диплома об окончании ВУЗа, ни "мохнатой лапы" сверху. Зато по всем статьям жизни - я был самодостаточен: и молод, и здоровьем не слаб, и мудр как змей, и обаятелен чертовски! С обновленной верой я чувствовал себя, как голубь в небе с отращенными заново, после дерг, крыльями... Конечно, обладая запредельными своими возможностями, я мог бы и сам достичь поставленной цели не домогаясь расположения тех и других. Участь коммунизма давно была предрешена на небесах: оттого что коммунисты извратили свой путь на земле; оттого что все мысли и помышления сердца их - были зло во всякое время. В мои планы входило как первоочередная задача, немного облегчающая мою апостольскую ношу, вовлечение в моральную ответственность всех граждан страны за содеянное зло, потому что у оскверненных и неверных - все нечисто: осквернено в них и ум, и совесть. И они должны были искупить тяжелейший грех нации своим непосредственным участием с искоренении этого греха, пройдя духовное самоочищение через жестокие испытания. В муках страданий души и тела им надо было вымолить божье прощение за кровожадность свою, растленье и алчность. Удел страстотерпца, добровольно взятого на себя, я нес безропотно, особенно не рекламируя свои возможности мага, а демонстрируя их только в крайних случаях, когда в том была крайняя необходимость. Я был тем, кто умел творить добро и делать зло на уровне сингулярности; я был счастливым обладателем защитной и агрессивной магии, - обладателем тех скрытых знаний из неписаных законов, что действуют повсюду в мире... По прибытию с целины, осознавая необходимость иметь высшее образование для продолжения более успешной борьбы с диктатурой, я сдал экстерном экзамены по полной школьной программе и получив аттестат зрелости с отличием, поступил в технических и гуманитарный ВУЗы одновременно: в первый - по подлиннику; во второй - по дубликату. Самообразование - пошло мне впрок. Один из экзаменаторов не без удовлетворения отметил: - У вас, Терновцев, наверное в голове микрокомпьютер устроен! Отвечаете на вопросы слово в слово, будто с книги считываете. - Да, - ответил я без ложной скромности. - Веды, Библию и Коран я знаю почти что наизусть, уж не говоря о поэзии многих классиков и лермонтовской прозе тоже, она сродни самой высокой поэзии... Студенческая "зачетка" сама по себе мало говорящая о профессиональной подготовке ее обладателя, тем не менее, хоть и с трудом, но мне удалось-таки с ее помощью пробить брешь в номенклатурной стене бюрократической пирамиды и устроиться ревизором облфинотдела. Конечно же не профессионализм был главным критерием отбора на чиновничью должность, а чинопочитание претендента и умение стать своим человеком в той среде с кем должен вместе работать, умение хранить тайну тех, кто будет завязан с ним круговой порукой... В этом мнении я утвердился довольно скоро, как только мне пришлось окунуться с головой в тот "омут" казенщины... В адрес КРУ вскоре поступило анонимное письмо, в котором излагались во всех подробностях факты крупных хищений собственности руководством одного из хозяйств области. Фигурировали в нем обычные жульнические махинации с общественным скотом. Разбазаренное поголовье было списано на стихийное бедствие. Благом для жуликов обернулось наводнение, захватившее тот район. Мне дано было задание выехать на место и произвести там доскональную проверку голословных фактов доноса на документальной основе, то есть я обязан был "отобрать" объяснительные у всех тех должностных лиц, кто упоминался доносчиком по тому делу, и тех, кто был задействован в том хищении по принуждению, выполнял приказ своего начальства и не был заинтересован в его сокрытии или утаении всех деталей по существу вопроса. Сопоставляя объяснения тех и других, с учетными данными бухгалтерских документов, я должен был все это отразить в акте произведенной проверки с соответствующими выводами... По прибытию в хозяйство, я начал расследование "сигнала" с центральной фигуры действия: главного бухгалтера хозяйства. Открываю дверь кабинета - за конторским столом сидит человек почтенного возраста с азиатским обличьем. - Можно к вам в гости, аксакал? - учтиво попросил я разрешение его войти. - Пожалуйста, входите, джигит, если ест к нам дел, - с акцентом в речи, вежливо разрешил он войти. - Ассомалайкум? - по-тюркски поздоровался я с ним и сдержанно добавил. - Я к вам в гости из облфо, оттуда без дела никого не навещают. - Валейкумассолом! Достопоштэний! - выходя из-за своего стола и протягивая мне навстречу руку для рукопожатия, ответствовал он. Я представился, показал ему свое служебное удостоверение и объяснил причину своего приезда в их края. - Аноним? Вай, вай, вай! - в шутку удивился он. - Аноним - сволош! Стукач - обиженный челвек... Псем луди не угождаиш. К шорту ево! - махнул рукой он брезгливо. - Луще скажи: доехал нишево? - В норме, - утвердительно кивнул я. - Игде становился? Гостиниц? - Да. - Наверний голодний как волка? Нишаво, скоро обеды - пойдем нащ дом, кунак будеш: бешпармак кушайм, арака кушайм! Потом дел! Дела - подождейт! шутливо заключил он. - Я сыт. Чай в столовой недавно пил, а водку я не пью, - заколебался я на его приглашение. - Многийя нелизя: мал-мал мжни. Шеловек отличаится от скот, тем ичто мислит, говорийт, пиет вина... Ти азиат! Тюркский языка хорошо знайш молодес, - похвалил он меня. - А традиций наша не знаешэ? - удивленно поглядел он на меня... - Грех не знать! Я в детстве в горном ауле жил... - Корошо! Аксакал не бойс, аксакал - не подведейт! Псе отлишни будийт, джаным, душа мойя! Дале он продолжал вести психологическую обработку уже на своем родном языке: "Ты очень начитанный, всесторонне развитый человек, но молодой и неопытный! Всех хитростей жизни еще не знаешь, а я знаю! - горделиво объявил он. - "Богатый жизненный опыт имею! И войну, и сталинские лагеря прошел и тридцать лет бухгалтером проработал... Мотай себе на ус. Ни в одной, самой умной книге мира нет того, что по секрету тебе открою"... Наступил обед и мы отправились с ним к нему в гости. - У тебя какой оклад, сынок? - Сто рублей. - Маловато... Но ты один - тебе легче, а у меня оклад - девяносто рублей и большая семья. Приходится крутиться, - начал он разговор издалека, когда мы обедали с ним, восседая по-азиатски на расписной кошме за достарханом с доброй закуской и добрым вином. - Как же выкручиваетесь, отец? Это же копейки, что на них можно купить, как прожить на такую мелочь целой семье? - Верно, кунак, подметил. Это десятая часть того, что нужно любой семье для очень скромной жизни. Государство сознательно платить мизерную зарплату своим гражданам, подталкивая их к тому, чтобы они сами себе взяли недостающую долю. Должны же развиваться как-то умственные способности наших людей. Это как бы негласная профилактика от застоя и лености ума в государственном масштабе. Недаром же у нас в стране больше чем в других странах научных открытий. Немало открыто способов у нас и как сделать деньги. И тот, кто не может вырвать свое кровное у государства хапуги, совсем дурак, как твой аноним. Таких не жалко: пускай себе строчат по всем инстанциям, да хрен с редькой жуют, - желчно иронизирую съязвил он. Ты азиат, ты знаешь не понаслышке, что мы гостеприимный народ. Древние традиции эти у нас в крови. А как скажи мне я должен их соблюдать при такой нищенской зарплате. Высокое начальство один за другим к нам частенько наведываются, попробуй их не угостить, не снаряди гостинцев одного дня не будешь работать на должности, несмотря на свой высокий профессионализм. Раз за разом радо барашка для них резать, а к нему коньяк, водку, пиво, боржоми подавай! Где денег взять на все на это? Компенсация этих расходов бюджетом не предусмотрена. Вот и приходится шибко мозгами пораскидывать, чтобы найти лазейку к государственному карману. Конечно, государство от этого не обеднеет. Государство наше богатое, сколько богатства добывается в недрах нашей земли и продается зарубеж - уму непостижимо. И заметь, ни одним рублем государство с простым народом никогда не поделится, а земля-то - народная. Государство первый мошенник и вор... - Потому т и люди у нас все воры, не воруют лишь глупые и ленивые. - Это если по советским законам судить, а если по совести и справедливости, то только государство - подлый обманщик и грабитель. И большого греха в том нет, если каждый свое из казны заберет... - Это будет грабеж? - Не грабеж, а маленькая дележка! - Вы рисковый человек, отец? - Риск благородное дело! - А не боитесь за решетку угодить? - Я свое отбоялся: три года провоевал, два в плену, десять в тюряге. Я свое отбоялся, да я особенно то и не рискую: все хотят хорошо жить... И ревизор, и следователь, и судья, и милиция, и прокурор - все хотят жить хорошо... Мы им всем понемногу помогаем жить хорошо... - А райком и обком как на это смотрят? - И райкому, и обкому исправно возим дань. И скажу тебе по большому секрету - это самая надежная "крыша". Стоит только "первому" поднять телефонную трубку и набрать чей-то номер - такой переполох начинается там, куда он позвонил... Даже у прокурора от такого звонка бывает мандраж в коленках и начинают поджилки трястись от страха. Всякие проверки, всякие ревизии - одна проформа, профанация... Кто, скажи мне, своих кормильцев даст в обиду. Заруби себе на носу, сын мой, "кормушка" великое завоевание Советской Системы!!! Посягающим перекрыть ее, кто бы то ни был, будет немедленно низвергнут в бездну... - Разве жизнь - болото? Почтеннейший! - Попал в воронью стаю - каркай по вороньи! Попал в духан - не веди себя как святой в церкви. Не то станешь всеобщим посмешищем... Даже волк, самый выносливый и самый хитрый зверь среди зверей - и тот, отбившись от стаи обречен на гибель... Современный человек - неисправимый разрушитель, он так и не стал великим творцом земного рая, как замышлял его Аллах... Вошь - паразит тела, человек - паразит на теле земли... - Как же советскому человеку не быть паразитом-разрушителем, если Система вынуждает его воровать и постоянно призывает сокрушать святыни и плевать на совесть... пропагандируя бесстыдство и жестокость... - Конечно, есть еще среди людей идеалисты одиночки, такие как ты, Джабраил, защитники народа, которые пытаются в мечтах своих воздвигнуть плотину на пути золотого потока к Кормушке, не больше, чем запруду из песка. Система их кромсает как капусту... Жемчужину бесценную бывает булыжник разбивает без труда"... - Что же вы посоветуете мне, ака? Какой следует акт проверки состряпать? "Совет один: не должен ты дружить с неграмотным невеждой, не должен дел вершить, что пользы не приносят... Ты должен очень рьяно расчищать потока путь к Кормушке! Чем бойчей шире к ней поток, тем кратче будет и путь твой к карьере, власти, деньгам, - тем скорым станет и расчет с ненавистной тебе кровавой Системой... Два зайца сразу убьешь! - Это же глумление над самой идеей?... Какой-то парадокс... - Вспомни Пушкина: "И гений - парадоксов друг!!!" Даже самое могучее дерево, обезвоженное, обессоченное - уже не дерево, а позорный трухлявый столб!.. Истощится, оскудеет казна и Система - труха!!! - След вешней воды, - вставил я. -Нет, - посуровел он, - Не воды, вода - это жизнь, - святое божье даренье, а комсистемы - подарок дьявола, и след ее - след огнедышащего дракона, след ползучей гадины. И в коммунизм, и из коммунизма дорога черная, проклятая дорога: слезами горя окропленная, невинной кровью обагренная...
      ПОД ЧЕРНОЙ ЗВЕЗДОЮ
      СОДЕРЖАНИЕ
      Апокрифы (книга первая) Контроверза (вместо предисловия) Часть первая Записки сумасшедшего Апокрифы Грезы сердца (цикл лирических зарисовок и состояний философских раздумий и обобщений) Часть вторая Извержение духа Часть третья В мире тайны (сурреалистические рассказы) Господин времени (рассказ первый) Капризы судьбы (рассказ второй) Алхимия мысли (рассказ третий) Послания прорицателя (рассказ четвертый) Узники неизречимого (рассказ пятый) Прощальная вечеря (рассказ шестой)
      ЖИЗНЬ СНОВ (Книга вторая) СОДЕРЖАНИЕ Открывающему книгу Жизнь снов Заколдованная дорога Дружба Кровная месть В стране бесов Страгл фо лайф Смертники Жалоба небу Под черной звездою Камо грядеши Вызов времени В истоках прошлого Бегство с вотчины Крестовый дом Дети войны Казенный дом Змей мятежа Сон во сне Азбука краха Пучки снов Метафизика фактов Дурные сны земли Жертва идеей Шарлатанское чудо След воды