Тот, кто пользовался вселенной

— Меня устроит слово «амбиция». Но давай прекратим этот бессмысленный и бесполезный разговор на тему навязчивой идеи. — Он поразмышлял с минуту, а затем спросил с любопытством. — А ты, Бестрайт? В твоей спокойной, упорной натуре есть ли место хоть для капли амбиции, а в твоем внешне подобострастном мозгу — для самолюбия?

— Да, сэр. Я мечтаю дожить до того дня, когда узнаю о том, что такое ваша одержи… амбиция.

— Но это не похоже на цель всей жизни, Бестрайт!

— Это скромная амбиция, которой я обладаю как личность, не так ли, сэр?

Лу-Маклин поразмышлял немного, затем пожал плечами. Он повернулся к пульту управления, вновь нажал на клавиши. Маленькая часть чрезвычайно запутанного рисунка на экране была теперь увеличена и занимала весь экран.

— Вот с чего я хочу начать. На Реставоне есть приспособления которые производят большое количество бессмысленных и к тому же пользующихся дурной репутацией программ для оптического прослеживания жилых помещений. Они так же выгодны, как и безнадежны.

— Несколько фирм пытались завладеть компаниями, о которых идет речь. Я сделаю им предложение, и они примут его. — Он ухмыльнулся. — Разница между нашими предложениями и предыдущими — это то, что по мнению директоров компаний, если за столом переговоров с ними будет сидеть не обыкновенный человек, а межпланетный герой, то это послужит им рекламой и добавит их продукции веса на рынке. Они намереваются использовать меня только в интересах общественных отношений, а капиталом, который мы вложим, они хотят манипулировать, как посчитают нужным. Когда придет время, я изменю это.

— Я думаю, вы действительно это сделаете, сэр, — сказал Бестрайт.

— А тем временем… — он указал на экран, — я хочу, чтобы ты отправился в Реставон и купил некоторые вспомогательные источники для меня.

Бестрайт вытащил маленькую коробочку из своего кармана. Он открыл ее, приведя ее тем самым в рабочее положение, и начал делать записи.

— Ты можешь начать с четырех маленьких фирм на Реставоне и Теллемарке, — ровным голосом наставлял его Лу-Маклин. — Далее идут эти подающие надежды молодые актеры, чьи контракты я хотел бы приобрести. На Терра — певица Кэарин Эль-Хи. На том же Реставоне — комедийный актер Мак Обренеки. На Илде…

Производящий завод на Реставоне имел очень сложную структуру. А иначе и быть не могло. Никакой бизнес не мог бы выжить в этом мире, полном конкуренции, кроме самого лучшего бизнеса, и студии Кью-и-ди были построены с использованием самого лучшего оборудования. В их создании участвовали люди самой высокой квалификации и с богатым воображением.

На сценах Кью-и-ди рождались сотни и тысячи развлекательных программ, предназначенных затем для передачи во все восемьдесят три мира: драмы, трагедии, классика, приключенческие рассказы, научная фантастика, мистерии и комедии, короче, все разнообразие вымышленных развлечений, которые человечество сумело изобрести на протяжении долгих лет своего развития с целью отвлечь себя от превратностей реальной жизни.

Студии Кью-и-ди располагались в четырехъярусном промышленном комплексе, который, в свою очередь, размещался на окраине Найнариз, большого города, расположенного на берегу Реставон Илигейк Си. Прибыль была пропорциональна размерам самого завода, но какова она точно, не знал почти никто. Даже рабочие, работавшие на заводе, могли только догадываться о его основном промышленном активе.

Лу-Маклин представлял себе Кью-и-ди вполне подходящей индустриальной базой, которую он пытался заполучить в течение некоторого времени. Это приобретение значительно утвердило его положение в мире легальной коммерции и позволило ему пролагать дороги в другие области.

Администратор, сопровождающий нового владельца, пока тот осматривал комплекс, был очень важен с виду и, что удивительно, очень потел. На вид ему было около пятидесяти лет. Пот катился с него градом из-за недостатка регулярных физических упражнений и из-за одежды, которая на нем была: теплый плед и белый костюм, очень узко скроенный для его широкой полной фигуры. Но работникам компании было не до личных удобств, раз дело шло об индустрии развлечений, о поточном производстве иллюзий.

У Лу-Маклина сложилось не самое лучшее мнение об административном персонале, с которым ему представился случай пообщаться. Но это само по себе не очень его волновало. До тех пор, пока его служащие делали свою работу и выдавали продукцию, он мог сквозь пальцы смотреть на их недостатки. Администратор Кэанз мало чем отличался от остальных.

— Вон в той стороне, — говорил администратор своим маслянистым голосом, — наши приспособления для смешивания. Мы можем смешать, к примеру, фон или специальные эффекты, или особые звуки, или ароматы, или музыку, да так быстро, что вы не успеете даже потушить себе овощей на обед.

Лу-Маклин кивнул, не очень вникая в суть того, что говорил ему администратор. Он что-то шептал на ухо высокому пожилому человеку, который следовал за ним как тень. Кэанзу не нравился этот старик по имени Бестрайт, как не нравился и новый босс, но он тем не менее все время сохранял на лице располагающую улыбку и от этого даже иногда казалось, что она замерзла у него на губах. Смена владельца произошла неожиданно. Сейчас у администратора было только одно желание. Все, чего он хотел, это удовлетворить любопытство новою владельца и убрать его ко всем чертям подальше от Найнариз. И чем быстрее это произойдет, тем будет лучше. Ему было отвратительно играть роль услужливого, виляющего хвостом подчиненного, да еще в присутствии целого штата своих сотрудников. Но он должен был играть эту роль. Она соответствовала его положению и служебным обязанностям, и он должен был доиграть ее до конца, каких бы усилий ему это ни стоило. Лу-Маклин настаивал на том, чтобы во время путешествия по комплексу его обязательно сопровождал гид.

— По этому коридору, — отрывистым голосом продолжал администратор Кэанз, — располагаются декорации для наших знаменитых, известных всему миру комедий, имеющих и сейчас большой успех среди зрителей, включая и «Семью Матермона», которую ставят на сцене вот уже несколько лет. Но я более чем уверен, вам знакомо название этой постановки. Ее смотрели и знают практически все.

Лу-Маклин отрицательно покачал головой.

— Извините. Не могу сказать, что мне она знакома. Я вообще очень мало смотрю телевизор и не интересуюсь комедией.

«Могу этому поверить», — мысленно произнес Кэанз. Приспособление, похожее на машину, на котором они ехали, повернуло налево, повинуясь команде администратора, нажавшего на рычаги.

— Вот еще некоторые из наших серий, — проговорил он. — Сейчас как раз записывают на пленку одну из них. Они предназначены только для демонстрации на Реставоне. Но несмотря на это, размер планетарного рынка позволяет нам надеяться, что в будущем это довольно жизнеспособное предприятие. Кроме того, мы производим съемки наших сериалов не только здесь, в этом комплексе, но и в других мирах, где довольно большое количество резиденций имеют связи с нашими студиями.

Казалось, в упрямых глазах нового владельца промелькнула искорка интереса. Он уставился вниз через прозрачную стену на красивое зрелище, разворачивающееся перед ним.

Это была историческая пьеса, включавшая войны поселений, которые опустошили страну и разорили Ганубрия IV где-то двести лет тому назад, еще до того, как ОТМ установили контроль над всеми человеческими мирами. Участники битвы сражались оружием старого образца, в основном метательным.

На сцене происходила шумная схватка, заполнившая все пространство павильона, где велись съемки. Туда-сюда то и дело бегали технические работники, регулирующие освещение и дождевые облака. После того, как несколько орудий произвели залп, некоторые воины упали на землю, истекая кровью.

— Раненые выглядят очень правдоподобно, — прокомментировал Лу-Маклин.

— Да, очень натурально, — сказал Кэанз, удивленный наивностью замечания нового владельца. — Мы и сами гордимся реализмом выпускаемой нами продукции. У нас есть две категории наблюдателей. Одни смотрят съемки и присылают сценарии или добавления к ним с домашних станций. Что касается тех, кто стреляет и сражается, то за ними следят другие, специальные наблюдатели, которых мы нанимаем. Эта мера предосторожности не позволяет всем этим битвам и схваткам выходить за рамки игры на съемочной площадке. Хороших актеров, которые или совсем отчаялись, или достаточно безрассудны, чтобы согласиться принимать участие в наших программах, в наши дни найдешь не много.

Тут на лице Лу-Маклина появилось нечто большее, чем просто интерес. А когда он повернулся лицом к Кэанзу, то стало ясно, что равнодушное, даже угрюмое выражение, которое не покидало его лица все утро, исчезло. Теперь на нем появилось выражение страстной, почти маниакальной, леденящей ярости. Испугавшись, работник сделал шаг назад, споткнувшись от неожиданности. Даже Бестрайт устремил на своего босса вопросительный взгляд, не понимая, что могло вызвать в нем такую реакция.

— Скажи им, чтобы они остановились, пусть немедленно прекратят все это, — натянуто сказал Лу-Маклин. — Сию же минуту.

— Но… я не могу этого сделать, — пробормотал смутившийся Кэанз, пытаясь вернуть уверенность в себе. Его глаза бегали туда-сюда, глядя то на убийственное выражение лица нового владельца, то на происходившую внизу сцену — Действие в самом разгаре и я…

— Сию минуту! — Повторил Лу-Маклин еще более холодным тоном, хотя, казалось, что более холодным он быть уже не может. Он повернулся и начал смотреть сквозь смотровое стекло, стуча по нему костяшками побелевших пальцев.

Бестрайт продолжал беспокойно смотреть на своего босса.

«Он просто с ума сошел, аж весь затрясся», — думал он с удивлением. За все годы их совместной работы, за все то время, что он был его ассистентом, Бестрайт ни разу не видел Лу-Маклина в таком состоянии.

Кэанз начал понемногу приходить в себя, осознав, что бормочет что-то по внутренней телефонной связи.

— Прекратить стрельбу! — его громкий голос отразился от стен задымленной комнаты, находившейся внизу. — Это говорит администратор Кэанз, прекратите стрельбу и ждите дальнейших распоряжений!

Далеко внизу женщина, стоявшая на бутафорской скале, обернулась, приложила руки рупором к губам и закричала тем, кто стоял за стеклянной стеной:

— Что, черт побери происходит, Кэанз? Кто дал тебе полномочия вмешиваться в ход событий? Мне нет дела до того, что ты являешься главным администратором. У тебя нет прав на остановку действий!

Голос Лу-Маклина слегка задрожал, когда он, посмотрев вниз на женщину, сказал:

— Увольте ее!

— Но это Виена Пиорски, — запротестовал Кэанз, который так и не мог понять, что же привело нового владельца в такую ярость. — Она один из опытнейших и талантливейших режиссеров. Если я уволю ее, то «Ультиматик» или «Интертрекс», да и любая другая конкурирующая с нами компания не заставят себя ждать и сразу же наймут ее и…

— Она уволена, — огрызнулся Лу-Маклин, бросая на него свирепый взгляд, — и ты присоединишься к ней, если не будешь в точности исполнять то, что я тебе скажу.

— Да, да, сэр, — изумленно произнес Кэанз.

— С меня достаточно, — пробормотал Лу-Маклин, не обращаясь ни к кому определенно. — Пошли, Бестрайт. Я хочу проинспектировать возможности дупликации. Я много об этом слышал, — и он важно пошел вниз по коридору, отказавшись воспользоваться эскалатором. Бестрайт сделал успокаивающий жест в сторону администратора и посмотрел на него взглядом, в котором сквозило предупреждение. А затем он поспешил вслед за своим боссом.

— Что-нибудь не так, сэр? — спросил он Лу-Маклина после того, как они завернули за дальний угол. — Неужели вас расстроило кровопролитие? Нет. Этого не может быть.

— Это не убийство, — Лу-Маклин начал успокаиваться, приходя в себя. Теперь он уже выглядел так, будто был вновь готов смести все, стоявшее у него на пути. Его пальцы уже не были лихорадочно сжаты, лицо постепенно приобретало нормальный цвет. — Просто я не хочу, чтобы такой вид деятельности процветал под моим покровительством.

— Извините, сэр, но я вас не совсем понимаю, — сказал Бестрайт Лу-Маклину.

— Кучка самодовольных горожан сидит себе в своих домах и принимает решения о жизни и смерти наших представлений. Им все равно, что будет. Это ведь никак не повлияет на их собственную судьбу. Нет, я не буду делать деньги на такого рода продукции.

— Сэр, но все они являются свободными агентами, с которыми подписаны контракты. Они понимают всю опасность, присущую продукции подобного рода, так же как и значительную награду, причитающуюся им за эту работу. Никто не заставлял их подписывать контракт на просмотр таких серий.

— У меня этого не будет! — повторил Лу-Маклин настойчиво. — Либо они сами все делают на этом игрушечном поле битвы, либо пусть сами актеры и писатели занимаются обсуждением того, кто стреляет, а кто нет. И третий здесь не нужен! — он бросил взгляд на Бестрайта. — Смерть человека принадлежит ему, даже если жизнь не принадлежала, — и он ускорил шаг, оставив старого Бестрайта смотреть ему вслед молча, открыв рот, и недоумевать, о чем это его босс только что говорил.

7

— Поднимите это, — сказал мужчина.

Коренастый уродливый мальчик ковырялся с ложкой над чашкой с едой. Взгляды других ребят были направлены на него. Среди них глаза почти самого старшего в этом приюте для сирот. Помощник подождал, глядя вниз на двенадцатилетнем мальчика, а затем взял в руки палку.

— Я же сказал тебе, чтобы ты поднял это, — рука с палкой поднялась.

Мальчик по имени Киис медленно встал на колени. Старший мальчик, который поставил ему подножку и заставил уронить чашку, сел на свое место, злорадно скаля зубы. Его радости не было предела. Киис отвернулся от своего мучителя и посмотрел на разлитое тушеное мясо, которое образовало абстрактный рисунок на гладком полированном полу. Такие вещи случались и раньше, то есть это был не первый случай, а лишь одно из тех происшествий, которые делали его жизнь похожей на ад, после того как его мать отказалась от него несколько лет назад.

Тут что-то внутри у него лопнуло.

Он поднял чашку, как и было приказано, и швырнул ее прямо в лицо помощнику. От неожиданности и удивления мужчина вскрикнул, когда остатки горячей жижи и тяжелая чашка достигли его головы.

Киис поднял палку и дернул контрольную петлю до защелки. Пластиковая защелка затрещала. Затем Киис ткнул прозрачной палкой в горло помощнику.

Мужчина вскрикнул, споткнулся, неловко шагнул назад и растянулся на полу. В это время другие мальчики закричали от ужаса. Они не ожидали такого поворота событий. Они начали уговаривать Кииса не продолжать драку, а опустошить их тарелки, вылив их на голову несчастного помощника, на них самих, на стены, на пол.

Тут снова послышался стон помощника. На этот раз он получил удар в ухо. От боли он стиснул зубы и схватился за голову. Удовлетворенный Киис повернулся и посмотрел на происходивший вокруг него кавардак.

Старший мальчик, который поставил ему подножку, резко повернулся. Лицо его было очень бледным. Затем он бросился наутек, но тут же был настигнут летящим в него стулом и упал на пол, который был уже весь вымазан тем, что осталось от ужина.

Киис подбежал к нему и начал наносить удары палкой. Удары попадали в грудь, в спину, в пах, по ногам и голове… Киис зловеще кричал, в то время как остальная компания вопила от восторга. Палка громко трещала. Далеко на лестнице послышались шаги бегущих взрослых.

Старший мальчик попытался откатился по полу, но Киис подбежал к нему и стал уже не тыкать, а со всей силы бить его палкой. Он проделывал все это молча и с серьезным выражением лица. Нос старшего мальчика был сломан, и оттуда хлестала кровь. Затем хрустнула, сломавшись, скула. После этого вылетели несколько зубов. Кровь покрыла лицо мальчика, и он перестал визжать. Изумление его улетучилось, и сами крики скоро затихли. И теперь единственным звуком, который был слышен в комнате, стал звук работающей вовсю палки, крушащей и ломающей кости. И вдруг мальчик, лежавший на полу, перестал двигаться. Но Киис не останавливался и продолжал колотить его палкой, будто тот был из числа злобных и отвратительных воспитателей.

Другие мальчики нерешительно сделали шаг назад от их страшного в своей необузданной ярости товарища. Они пристально смотрели на него с разинутыми в детском испуге ртами как на человека, который преступил дозволенную черту.

Звуки шагов приближающихся взрослых становились все громче и громче.

В другом конце комнаты начал приходить в себя ошеломленный помощник. Он был крепким мужчиной и терять контроль над собой он больше был не намерен.

С большим интересом мускулистый мальчик по имени Киис, встав во весь рост рядом, осмотрел лежащую перед ним кровавую массу. Затем он оглянулся и посмотрел назад в ту сторону, где лежал и стонал помощник, затем на своих товарищей. Во взгляде его была ненависть, которая накапливалась в нем на протяжении всех лет его жизни в приюте.

Никто больше никогда не будет унижать его. Ему теперь больше не будут ставить подножки, его больше не будут бить. Теперь уже некому будет отпускать в его адрес язвительные насмешки по поводу его лица и фигуры. Ничего этого больше не будет! Как и не будет больше побоев от вездесущей палки помощника, которые унижали его достоинство. Больше никогда. Никогда, никогда, никогда!

Он побежал вперед и вскочил на спинку стула, который затрещал под его тяжестью. Затем он подтянулся и взобрался на подоконник. Два удара палкой — и стекло вылетело. Еще два удара — и куски стекла со звоном посыпались в комнату. Пара осколков порезали лицо мальчика, но он не обратил на это никакого внимания.

— Что… эй… вот он! — закричал только что вбежавший другой помощник. За ним в комнату ворвались еще несколько человек. И сразу же, как только они вошли, то с ужасом увидели хаос, царивший в комнате, где обедали приютские ребята. Затем они уставились на окно.

Киис повернулся и швырнул в них палку. Это дало ему необходимые две или три секунды. Затем он выпрыгнул в окно, оставляя за собой обломки произведенных разрушений, как и тогда, в его раннем детстве.

Это был единственный момент в его жизни, когда он совершенно потерял контроль над собой.

Теперь его волосы были уже седыми, но память о тех страданиях, унижениях, об острой палке помощника была все еще свежа. Бедный Кэанз так никогда и не понял, что же послужило причиной неистовства Лу-Маклина в тот день на Кью-и-ди. Не понял этого и Бестрайт.

Лу-Маклин пока не проявлял интереса к какому-либо из восьмидесяти трех миров ОТМ.

Решения, которые он принимал как глава Кью-и-ди, были вызваны нововведениями в развлекательных программах, которые то и дело сотрясали индустрию, занимавшуюся их выпуском. Деньги, которые он получал, находили хорошее применение, помогая расширению других областей коммерции.

Мало что из этого было известно наблюдателям: так тщательно скрывались желания Лу-Маклина и детали операций его финансовой империи; так разбросаны были его многочисленные интересы. Только сам Лу-Маклин и три его главных ассистента знали, как были связаны все сорок четыре его компании, как они зависели друг от друга. Даже операторы, занимавшиеся финансовыми делами на компьютерах, которые держали в руках экономику каждого мира в ОТМ, лишь догадывались, что из сотни крупнейших компаний та, что числится под номером «тридцать три», в действительности была первой по значимости.

Когда компания вошла в десятку сильнейших, она поставила цель покорить конкурентов, компании поменьше, которые время от времени объединялись, чтобы вместе попытаться ослабить Лу-Маклина, или хотя бы повлиять на него. Многие из этих огромных объединений разваливались под тяжестью своего собственного веса, потому что было достаточно трудно заниматься разнообразными видами бизнеса.

Ни у кого, кроме Лу-Маклина, не было таких способностей и возможностей для обмана людей и извращения фактов. Никто не обладал и такими, как у него, гениальными организаторскими способностями, и даже в компьютерной магии ему не было равных. Информация соединяла вместе все его секретные интересы, а ее носитель был в состоянии обеспечить такую умственную деятельность, которую не в состоянии обеспечить никакие компьютеры.

В гигантах индустрии и в правительстве был только один человек, который изучил операции Лу-Маклина, бывшие под подозрением. Это был Советник Момлент, но теперь Советник Момлент находился в отставке. Он и до сих пор превосходил Лу-Маклина в опыте, но и только. В опыте, только в опыте, и больше ни в чем.

Момлент никому ничего не сказал о своих подозрениях. Он хранил молчание и наблюдал, улыбаясь. Он был уже далеко не молодым человеком. Его возраст приближался к ста годам, но он был по-прежнему полон сил и энергии, полон жизни. Хотя он и держался в стороне, но его все еще занимали прежние интересы, что объяснялось больше любопытством, чем желанием действовать активно.

Советник, точнее говоря, уже ушедший на пенсию Советник Момлент многое повидал на своем веку. И, конечно, за это время он успел приобрести большой жизненный опыт. От многого он устал, а ко многим вещам был равнодушен еще в молодости. Его мало что волновало. Из всех многочисленных новых видов развлечений, которые производило для населения предприятие Лу-Маклина, ничто не доставляло ему такого удовольствия, как нечестные махинации самого Лу-Маклина.

От солидной базы в шоу-бизнесе и транспортировок, коммуникаций и легкой промышленности, руки Лу-Маклина протянулись к таким отраслям, как производство пищевых продуктов, кораблестроение, образование и даже декоративное садоводство. На его заводах производилось оборудование, необходимое для обеспечения его великих компьютерных сетей, производились принадлежности и различные приборы, с помощью которых освещались города двух миров, города, жители которых помогали в свое время строить конструкторские корпуса Лу-Маклина. В его школах обучались операторы и программисты.

Все заводы, фирмы, школы, конечно, были отделены друг от друга. Все они в той или иной степени обладали самостоятельностью. Перед работниками каждого из предприятий ставилась только одна задача — высокое качество выпускаемой продукции. Ничего другого им знать не полагалось.

Лу-Маклин был не единственным в индустрии, кто практиковал такую систему организации бизнеса с целью избежать нападок конкурентов. Он был самым искусным и хитрым в изобретении необычных методов работы, хотя со временем некоторые из его отраслей стали такими сильными, что на них приходилось тратить много нервов и обращать самое пристальное внимание. При этом не всегда применялись законные методы. К каким только уверткам не прибегал Лу-Маклин, чтобы завладеть тем, что было в его интересах… Иногда он пользовался услугами других заведений, обладающих плохой репутацией. При этом Лу-Маклин не считался с моральным кодексом. Ему даже не было необходимости оказывать на них какое-либо давление, ибо общества с различными моральными нормами позволяли безнаказанно проделывать такие операции. Для него это были просто виды сервиса, снабжением которых он занимался. Только спрос и предложение были его совестью и судьей.

По его представлениям, каждый мыслящий индивидуум имеет право выбирать свой собственный путь в ад. И у него не было намерений стоять у кого-либо из них на пути. Фактически, не считая выдаваемых довольно редко кредитов, он никогда не занимался тем, чтобы помогать кому-либо из них на этом выбранном ими же самими пути, независимо от того, была эта дорожка спасительной или пагубной. Большинство граждан вошли в жизнь, имея при себе гораздо больше преимуществ, чем он. Поэтому он не считал нужным давать советы, что им следует делать, а что нет. Нет, нет, от Кииса ван Лу-Маклина вы этого не дождетесь. Нет, никогда. Только не от Лу-Маклина.

Его предприятия пользовались свободой, и это шло им на пользу. Они сами принимали решения, как им поступать в том или ином случае. Он не создавал искусственного дефицита в чем-либо, чтобы обеспечить работой различные отделения своей индустрии, он просто удовлетворял спрос так же, как и в те времена, когда он выпускал соленые орешки, заказываемые из шести миров Орисцианов, или гигантские грузовые корабли, которые были необходимы для перевозки объемных товаров таких гигантов, как «Три кольца».

Для него не было разницы, производили его заводы орехи или грузовые корабли. Для него все это было товаром. Секспродукция или сталь, хлеб или строительный материал… Потребность во всех товарах широкого потребления удовлетворялась им с одинаковым хладнокровием.

Время от времени отдельные индивидуумы внутри организации Лу-Маклина выступали против его нерасположенности к четкому разделению легального и нелегального, нравственного и безнравственного. Но очень скоро эти люди тихо и мирно оказывались пониженными в должности, как они это неожиданно для себя обнаруживали. Их переводили на какие-нибудь второстепенные посты. В любом случае они оказывались там, где их никто не замечал, а там они могли высказываться, сколько влезет. У Лу-Маклина не было ни времени, ни кабинета для таких людей. Он держал свой персонал под надзором так же осторожно и пристально, как он делал это, работая со своими компьютерными сетями.

По правде говоря, он не видел никакой разницы между теми и этими. Все они, и люди, составляющие персонал на его заводах, и машины были лишь частью его производства. Различие заключалось только в том, что если люди не сходились с ним характерами, он их просто увольнял.

Не все решения, которые принимал Лу-Маклин, были правильными, не каждое приобретение начинало приносить выгоду. Были крушения, случались и задержки. Иногда он шел против советов своих подчиненных, а они оказывались правы.

В этих случаях такие работники, наделенные даром предвидения, всегда получали повышения. Лу-Маклин ничто не вознаграждал так щедро, как правильные решения, и ничто не наказывал так сурово, как промахи. Само собой разумеется, что ему не нравилось, когда выяснялось, что он был не прав, а кто-то другой — прав. Нет, конечно, нет. Кому же такое понравится, но и эгоистом он никогда не был. Оказался правым — хорошо, значит, думал в нужном направлении. И такому человеку всегда надо было отдать должное, независимо от того, кто при этом ошибался.

Он не стремился к показухе, к демонстрации своих достижений. Он никогда не проявлял радости при осознании своего богатства и силы.

На самом деле, он лично не был так богат, как мог бы быть. Среди персонала, работающего на его заводах, было очень много высококвалифицированных работников, которые имели гораздо большее, чем у самого Лу-Маклина, состояние, которого они добились благодаря своим усилиям. И многие из них имели оклад, во много раз превышающий доход Лу-Маклина.

Богатство как таковое не привлекало Лу-Маклина. Огромные суммы, которые он получал от производства, снова возвращались в производство. Или же заработанные им деньги шли на те или иные развлекательные программы. Иногда эти вложения не приносили дохода, тогда деньги практически не возвращались. Но, несмотря на то, что чистых доходов не было, этих денег было более чем достаточно для увеличения капиталов предприятий и развития производства.

Лу-Маклин очень редко уделял внимание тому, что касалось его самого. Он целиком отдавался бизнесу, осуществлению раскола, который он задумал много лет тому назад. Хотя иногда находилось нечто такое, что возбуждало его интерес. Но, в любом случае, такое случалось довольно редко.

После того дня он долго не встречался с Бестрайтом. Оба были слишком заняты, чтобы поддерживать между собой личный контакт. По большей части они общались при помощи машин, той сложной электронной коммуникационной системы, которую разработал Лу-Маклин, чтобы иметь возможность вести частные разговоры с людьми, общение с которыми было для него наиболее важным.

Приехав, Бестрайт был сильно удивлен, когда увидел, как мало изменился офис на Ивенвейте. Когда-то очень впечатляющий, теперь он казался пустым и заброшенным. Его собственный офис на Реставоне был куда более внушительных размеров, а оборудование куда более современным и солидным. Увидев два этих офиса и сравнив их, посторонний наблюдатель имел полное основание заключить, что это Бестрайт является хозяином, а Лу-Маклин — наемным работником.

— Что случилось? — спросил Лу-Маклин своего ассистента.

— Я занимался бизнесом в Некролиоусе, что находится на южном континенте… — начал Бестрайт.

— Я знаю.

— …и я думаю, что нам следует поговорить об этом с глазу на глаз, — и Бестрайт положил на стол перед Лу-Маклином лист, отпечатанный на принтере. — Это телекс, получен недавно из бюро по операциям на Терре, точнее говоря, из секции социальных переписей, занимающейся также социальными статусами, — и Бестрайт повернул лист бумаги. — Посмотрите вот здесь, в шестнадцатой колонке под увеличителем.

Лу-Маклин засунул лист в увеличитель. Каждая точка на листе содержала тысячи буковок, а на листе таких точек были тысячи и тысячи.

— Посмотрите вот здесь, под буквой "Л", — настойчиво советовал ему Бестрайт.

Там, под этой буквой, было его, Лу-Маклина имя в окружении легальных, находящихся на высоте восьмого класса.

— Вы поднялись выше черты, отделяющей верхнюю десятку, сэр. Примите мои поздравления в связи с вашими достижениями.

Лу-Маклин вынул лист и отдал от обратно Бестрайту. Затем он вновь сосредоточил все свое внимание на компьютерном дисплее. Там была выведена информация, изучением которой он занимался, когда вошел Бестрайт.

— Это ничего не значит для меня.

— Ничего, сэр? Вы уверены? — Бестрайт провел с Лу-Маклином достаточно много времени и хорошо знал его, можно сказать, слишком хорошо знал, чтобы настаивать. Хотя, как он знал, это, скорее всего, вряд ли произвело бы на босса какое-бы то ни было впечатление. Тем не менее это не помешало ему попытаться.

— Я сомневаюсь, есть ли другой такой гражданин в ОТМ, который поднялся бы из нелегального статуса в восьмой класс легального за такой короткий срок. Ведь вам потребовалось на все это лишь двадцать лет, сэр.

— Двадцать лет, — Лу-Маклин оторвал свой взгляд от компьютерного экрана и посмотрел в сторону. — Неужели прошло уже двадцать лет?