Облегчает ли такая кооперация воспроизведение? Хотя он говорил об Эже

«он» — это было всего лишь удобным языковым приемом, чтобы не описывать его. В своем поведении Эже определенно не проявлял никакой половой принадлежности. А как обстоит дело с проводами и блесками?

— А что вы делаете, если кто-то умирает?

— Ты имеешь в виду если кто-то из членов Ассоциативы теряет умственные способности? Когда это происходит, то родственнику предписывается произвести другого, такого же вида, — после этих слов Эже повел Эвана довольно далеко в обход, чтобы продемонстрировать ему стену в процессе выращивания своей копии. Действительно, крохотный гексагон вылезал из бока своего взрослого родителя. Процесс этот больше напоминал ему почкование, чем любой другой способ воспроизводства, какой он только мог себе вообразить.

— Как же мне описывать тебя другим? — спросил Эже, когда они снова вышли на прежнюю дорогу. — Ты — носитель множественных функций. Эта концепция покажется многим слишком сложной для понимания. Стена и копатель не способны сопереживать.

Эван подумал и, в конце концов произнес:

— Полагаю, что по своей функции я ближе всего подхожу к твоей. Так что назови меня разведчиком, — Эже был в восторге. — Это не очень надуманно, — продолжал Эван, — у себя дома я принадлежу к организации, подобной Ассоциативе, и моей работой является ездить туда-сюда и делать для нее полезные новые открытия.

Они приближались к дальней стороне центрального бугра. Он мог разглядеть темное отверстие в голой скале.

— А, собственно, куда мы направляемся?

— Тебя надо изучить. Я тебя нашел и привез сюда, но я не подготовлен, чтобы делать какие бы то ни было предположения на твой счет или решать, как поступить.

— И что же будет дальше? — Эван внезапно почувствовал настороженность. — Вы собираетесь изучать меня? Кто будет изучать? — в голове у него промелькнули картины основательной и не слишком деликатной вивисекции. Он немногое мог сделать, чтобы помешать Ассоциативе предпринять такое действия. Во всяком случае, не теперь. Он не мог перелезть стеклянистый барьер, замыкающий собой сообщество, и сомнительно было, что стены расступятся, чтобы его пропустить.

— Кто будет изучать? Конечно, библиотеки.

— А-а, — он несколько расслабился. Если бы Эже упомянул врачей или воинов, предчувствия Эвана стали бы совсем грустными, но само название существа «библиотека» звучало безобидно и успокаивающе.

— Сюда, — Эже повел его к неглубокой пещере, скорее просто нависающему камню, там было полно света, благодаря усилиям нескольких дюжин блесков. Говорун терпеливо стоял рядом.

Отверстие было расположено на высоте, едва достаточной чтобы Эван мог, ссутулясь, туда войти. Пол был размечен чистым белым песком. Блески немедленно перестроились, чтобы свет направить на него.

В центре этого водопада света сидели на корточках три фигуры. Шесть ног выглядели слишком тонкими и слабыми, чтобы поддерживать их округлые бугристые тела. Восемнадцать глаз разного размера уставились на него.

Спереди каждой головы вздымалось несколько рогообразных органов, которые загибались и ложились концами на двухметровые тела. Эван задумался об их назначении. Явно не признак пола, и так так, казалось маловероятным, что библиотекам придется себя защищать, то, по-видимому, это не было их оружием. Может быть, это было чем-то вроде накопительных органов? Надо будет ему спросить об этом Эже.

Он сел и стал ждать. Один из этого трио жевал что-то, похожее на медную стружку. Он был связан с двумя другими усиками подобными паре тех, которые болтались из левого уха Эвана. Для частных разговоров, объяснил

Эже.

Может быть, от него ждали первого шага? От Эже не было никакого намека. Поэтому Эван слегка наклонился вперед и протянул к ним раскрытую ладонь в общем, как он надеялся, для всего живого мирном жесте.

— Привет, — он хорошо понимал, что это слово ничего не скажет находящемуся перед ним трио, но он предлагал дружбу и приветствовал их единственным способом, какой знал. Ближайшая библиотека отшатнулась от протянутой руки, а третий в ряду издал какой-то шумный звук.

— Вторая библиотека говорит, что ты не должен делать никаких необъявленных заранее движений, — торопливо сообщил ему Эже. — Ничего не делай, пока не будет решено, что с тобой делать.

— Хорошо, — Эван убрал руку назад. Только после этого он обратил внимание на то, что снаружи пещеры материализовался строй воинов, которые уселись перед ней, как черные бомбы. Он не сомневался, что если библиотеки укажут им, они в одну минуту разрежут его на куски.

Судя по всему Эже почувствовал его нервозность.

— Не беспокойся. Я знаю, что ты не опасен и желаешь нам только хорошего.

— Да, но не ты отдаешь здесь приказы.

— Надо ли напоминать тебе, что здесь никто приказов не отдает? Помни, что любое решение должно быть принято по общему согласию.

— Даже те, которые надо принимать срочно?

— Это очень просто, когда все связаны друг с другом через говорунов.

— Но ведь никто не обращает внимания на то, что здесь происходит, — протестующе проговорил Эван, кивая назад, туда, где копатели, сборщики и остальные занимались своими повседневными делами.

— Напротив. Все знают об этой встрече. Им сообщили об этом говоруны в своих объявлениях. Для нас возможно слушать, решать и работать в одно и то же время.

— Понимаю, — пробормотал Эван, все еще чувствуя себя неуютно. Какой уж тут уют, когда снаружи пещеры стоят наготове эти воины со своими вращающимися пилами вместо челюстей.

Когда он занял первоначальную позицию, первая библиотека издал еще несколько писков. «Было бы легче, если бы у них были нормальные глаза», — подумал Эван. Глаза называют зеркалом души, но он ничего не мог увидеть за этими ярко-зелеными и синими многочисленными линзами. Они не больше раскрывали, что за ними, чем объектив фотоаппарата.

— Они меня боятся, правда? Разве ты не сказал им, что у них нет причины бояться меня?

— Я именно это как раз и объясняю им, и еще, как мы встретились в лесу и что между нами произошло. Они не боятся тебя, Эван. Они просто осторожны. Это свойственно библиотекам.

— Эти чувства у нас взаимны! — Еще писки и жужжание. Затем пришла очередь Эже говорить нерешительно.

— Не то, чтобы они мне не верили. Они приняли тот факт, что ты разумен, несмотря на то, что состоишь целиком из органики, но они не могут считать тебя равным интеллектуально, базируясь только на моих словах.

— И что мы теперь будем делать?

— Они хотят пообщаться непосредственно с тобой.

— Постой, минуточку, — он дернулся назад и сильно ударился головой о низкий твердый потолок. Постучав по левой стороне черепа, он заметил: -

Здесь не так уж много места, чтобы еще включаться.

— Это не так уж сложно. Там достаточно места для усика говоруна. А когда ты будешь присоединен к говоруну, с тобой сможет общаться вся

Ассоциатива.

Эван поглядел на высокое существо со спиралевидным туловищем, смявшее снаружи. Один невероятно тонкий усик уже тянулся по песку к нему.

— Я уже проинструктировал его, как лучше произвести соединение, сказал

Эже, пытаясь успокоить друга.

— Что ж… если ты уверен, что проблем не будет…

— Это самый лучший способ.

— Тогда ладно, — и все-таки Эван старался не смотреть на усик, когда тот зазмеился по его груди.

Он был гораздо длиннее, чем у Эже, но тоньше. Эван почувствовал, как усик вошел в его ухо. Больно не было.

Пока не произошло включение.

Его руки невольно схватились за голову. Череп превратился в амфитеатр.

Он был актером перед орущей многосотенной аудиторией, и все требовали, чтобы он им ответил и немедленно. Яростное кипение мыслей грозило захлестнуть его.

Он завопил им в ответ.

— Это не соединение! Все говорят сразу… Пожалуйста… это слишком… Я не могу!..

Какой-то новый голос, более мощный, чем голос Эже, перекрыл шум толпы.

— Это не всеобщее совещание.

Раздался единый большой вздох согласия, и голоса исчезли. Эван заморгал, и облегченно чихнул.

Тот же голос зазвучал снова:

— Так лучше?

Эван посмотрел вниз. Мысли шли от веретенообразной библиотеки посередине. Это было мощное мысленное воздействие, полное уверенности в себе, ясно показывающее недюжинные умственные способности того, кто его осуществлял. Он осознал, что такое библиотека: не многоротое кристаллическое чуждое существо, а старый мудрец. Но он не был этим напуган. Эван Орджелл был слишком высокого мнения о себе, чтобы пугаться чего бы то ни было.

Одна тонкая нога указала на Эже.

— Этот разведчик объяснил, как вы встретились. Он рассказал, что ты не из нашей Вселенной.

— Не из вашего мира, — поправил Эван, после чего пустился в краткий экскурс по основам астрономии. Библиотеки внимательно слушали. Они мало знали о галактике за пределами Призмы, так как должны были впадать в спячку сразу после наступления ночи. Трудно изучать звезды, если видишь их только час или два после заката солнца. Эван уже понял, почему Эже так боялся ночи. Во весь ночной период, он и ему подобные были совершенно беспомощны.

Когда он закончил, три библиотеки, посовещавшись, пришли к согласию.

— Мы приветствуем тебя в нашем обществе, — сообщила ему вторая библиотека. В это же время воины, окружавшие место встречи, начали расходиться, возвращаясь на свои посты. Никто не проявил никакого желания задержаться. Эван подумал, что, может быть, у них резкая неприязнь к чуждому мягкому существу, вдруг появившемуся среди них.

— У нас очень мало контактов с органиками, — сказала третья библиотека. — Нам трудно представить себе разум в таком хилом теле. Не могу себе представить, как ты сумел выжить, пока наш разведчик не помог тебе.

Эван попытался объяснить понятие «Искусственно сделанный костюм». Но и с мудрыми библиотеками он не продвинулся дальше, чем с Эже…

— Этот маяк, о котором ты говорил ранее, — проговорила третья библиотека, — ты считаешь, что он указывает на присутствие еще одного тебе подобного?

— Или ее тела. Я надеюсь, что она как-то выжила в катастрофе, разрушившей нашу исследовательскую стан… нашу ассоциативу, и всех ее членов. Может быть, у вас есть какая-нибудь идея, как это могло случиться?

— Этот мир — место опасное, — торжественно объявила первая библиотека. — В нем могут выжить только члены самых бдительных и проворных

Ассоциатив. Ваши воины, наверное, плохо выполняли свои обязанности.

— У нас нет специальных воинов. По крайней мере, на этой станции не было. Все жившие там были подготовлены к выполнению более, чем одной функции.

Можно было почти видеть, как библиотеки горестно покачали головами, переваривая эту удивительную информацию.

— Множественные функции! Как неэффективно! Сама идея предполагает возможность самонаведенных параноидальных осложнений.

— Многие могло разрушить вашу Ассоциативу, — мягко сказала первая библиотека, единственная из трех, которая проявила больше сочувствия, чем критики. — Ты говоришь, что эта опасность теперь ушла?

— Ну, я этим не интересовался. Я решил, что то, что разрушило станцию, передвинулось куда-то до моего прихода.

— Возможно, это знает твой сородич.

— Если она еще жива. Она могла убежать в лес, чтобы избежать опасности, а может быть, она там работала, когда что-то нанесло удар по станции.

— Ты говоришь «если», — сказала вторая библиотека. — Как же она может сигнализировать, если она мертва?

— Мы не то, чтобы сами сигнализируем. У нас в руки вживлены искусственно сделанные маяки. Они действуют независимо от того, жив или нет их владелец. Они активируются только в случае крайней необходимости и помогают находить друг друга. Видите? — он вытянул руку и показал им светящуюся ровным слабым светом занозу у себя на запястье.

— Знаю. Я что-то улавливаю, — объявила третья библиотека. — Такая низкая частота!

— Почти неслышная, — согласилась вторая, — я ее едва слышу.

— Наши говоруны более универсальны, — заметила первая.

— Так и говорил мне Эже. Я надеялся, что вы сможете указать мне местонахождение маяка. Это сбережет мне много драгоценного времени. И еще, если бы вы позволили Эже пойти со мной, мне бы очень пригодилась его помощь.

Снова библиотеки засовещались. По своей отдельной связи, своими двойными усиками. Наконец, первая библиотека ответила через говоруна.

— Мы постараемся помочь тебе, мягкое существо Эван.

— Я очень ценю это. Может быть, я смогу что-нибудь сделать для вас в ответ, когда меня подберут с помощью вашего народа. У нас есть много приборов, которые…

— Нас не интересуют приборы, — объявила третья библиотека. — Мы — библиотеки. Нас интересуют знания. То, что вы называете астрономией… Мы хотели бы узнать об этом больше. О таких органических формах, как ты; мы бы хотели узнать, как вы действуете. У вас много удивительных новых понятий. Нам хотелось бы познакомиться со всеми. Такие знания стоит накопить для дальнейшего изучения, ими стоит поделиться с другими

Ассоциативами.

— Буду счастлив. Но сначала, если вы не возражаете, мне необходимо что-нибудь поесть.

Трапеза не замедлила расспросов бесконечно любознательных библиотек.

Между глотками Эвану пришлось подробно объяснить процесс, благодаря которому его тело превращало твердое органическое вещество в химическую энергию. Предмет этот стал источником бесконечного завороженного внимания библиотек, и он не мог прожевать ни куска, чтобы его не прерывали залпом новых вопросов.

К вечеру все утряслось. Не только говоруны Ассоциативы взялись за триангуляцию положения маяка Офемерт, но и Эже разрешили его сопровождать до конца путешествия. Еще Ассоциатива решила послать с ними дополнительное число своих членов, чтобы обеспечить успех их поиска. Эван даже не ожидал такого бурного отклика на свои просьбы. Он отправился спать в более оптимистичном настроении, чем за все время момента оставления МВМ.

Всего один случайно найденный друг привел его к сообществу союзников.

Их усилия сберегут ему многие дни бесполезного хождения туда-сюда по опасной поверхности Призмы. Если окажется, как он опасался, что Офемерт погибла, то он, наверное, сможет убедить своих вновь обретенных друзей проводить его до самой станции.

Он свернулся калачиком во временном убежище, которое ему подготовила пара копателей. Эже лег рядом, предварительно отсоединившись, чтобы Эван мог ворочаться и переворачиваться во сне. Полдюжины блесков собрались снаружи, чтобы обеспечить возможность последним лучам солнца попасть в эту выемку. Провод подошел к Эвану и дал ему, как следует, напиться воды, полностью очищенной от минеральных примесей, а затем заторопился принять остаток от ленивого сборщика.

Эван собирался проспать всю долгую ночь, но у Призмы были в Запасе другие Планы…

Звуки были хриплыми, резкими, совершенно не похожими ни на что, ранее слышанное им. Они разбудили его мгновенно. Сначала он ощутил полную растерянность, какую всегда испытываешь, просыпаясь в незнакомом месте, но затем узнал гладкий изгиб камня над головой и арку из цепочки спящих блесков.

Свет всех трех лун планеты освещал неподвижное тело Эже. Его свернутые коммуникационные усики мягко поблескивали в лунном Свете.

Снова повторился этот звук. Эван не был удивлен. В отличие от Эже и его друзей, в отличие от блеска и танцующих драгоценностей, на Призме были существа, которые могли ночью двигаться в лесах: органосиликаты, гибридные существа с силикатными оболочкой и некоторыми другими органами, но с органическими, протеиновыми внутренностями.

Он уже встречал таких. Маленьких он ел.

Шум продолжался. Эван выполз из ямки и выпрямился. Ничто не двигалось внутри стен Ассоциативы. Все ее члены закрылись на ночь и терпеливо ожидали солнца, чтобы снова зарядить их фотоэнергетические сердца.

Эван вышел на лунный свет. Ему не понадобилось много времени, чтобы обнаружить источник шума.

Несколько кусков стен лежали разбросанными по земле, панцири их были расколоты и внутренняя жидкость разлилась по леску. Одна из них еще слабо шевелилась, а короткие ручки и ножки вертелись, как бы в поисках привычного соединения с товарищами, тратя оставшиеся жизненные силы на бесплодные инстинктивные движения.

Барьер был проломлен, стены разодраны, и какие-то создания маршировали через отверстие внутрь. Каждый из них был ростом по пояс

Эвану, но гораздо массивнее его. Они медленно двигались на четырех коротких толстых щупальцах, кончики которых загибались назад. Четыре более тонких, хотя тоже достаточно мощных и коротких, щупальца атакующие держали перед собой наготове. Пара глаз, очень больших, чтобы обеспечить ночное зрение, смотрела на мир. Это были нормальные глаза, до ужаса обыкновенные, не стеклянистые линзы, как у Эже и его сородичей.

Они были целиком органическими, за исключением блестящих защитных панцирей.

Существ этих было больше дюжины, и первые уже начали собирать тела мертвых стен, складывая их в корзины. Следующая полудюжина направилась прямо к центру Ассоциативы, где собрание цилиндрических стен создало хранилище редких земель и минеральных солей, жизненно важных для здоровья и роста силикатов. Органосиликатам также требовались регулярные дозы таких веществ для обеспечения хорошего состояния и роста их силикатных оболочек.

Намерения захватчиков были очевидны. Они собирались воспользоваться преимуществом, которое давала им их способность передвигаться ночью, чтобы заняться грабежом и убийствами.

Они, казалось, не торопились, хотя возможно и не могли выбирать свою скорость. Толстые сильные загнутые назад щупальца, на которых они передвигались, не были приспособлены для быстрых движений.

Эван чуть не споткнулся об умирающую стену. Видя, что она была практически целой, он потратил некоторое время на то, чтобы оттащить ее с дороги захватчиков. Стараться поставить ее на место было бесполезно. У нее не было энергии сцепиться снова с другими стенами.

На пути нападающих оказался воин Ассоциативы. Один из них дотянулся до воина и презрительно оттолкнул с дороги. Неподвижный воин, такой впечатляющей и неуязвимый днем, просто свалился набок. Нападавший на него начал оттягивать ему ноги, двумя щупальцами придерживая туловище, а двумя другими откручивая и дергая, пока не вырвал весь сустав целиком. Каждый такой сустав тоже бросался захватчиками в корзинку. Из суставов текла маслянистая внутренняя жидкость.

Весь этот разбой проходил тихо без малейшего сопротивления. Тем временем Эван отчаянно пытался найти хоть какое-то оружие. Он пробежал мимо неподвижных блесков и безмолвных врачей, недоумевая, сознают ли они, что на них напали. Еще он размышлял о том, насколько часты эти ночные нападения?

Почти в центре Ассоциативы стоял силикатный пень каскалариана. Его срубили кинжалами, чтобы уничтожить нежеланную тень. Теперь этот пень торчал одиноко, весь в отщепах и зазубринах. Эван схватил этот метровый обломок кварцеподобного материала с острыми зубчатыми краями и обеими руками поднял его. Он был плотным и тяжелым.

Первые захватчики уже почти подобрались к хранилищу. На их пути стояли лишь трое неподвижных воинов. Первый нападающий отшвырнул двоих в сторону.

Падая на землю, один из воинов разбил себе глазную линзу.

Эван издал вопль и закрутил над головой своей кварцевой палицей, широкой дугой опуская ее в центр силикатного щита прикрывавшего голову, целясь в лицо за ним. Странно было видеть, как поддается плоть этого мира, видеть поток настоящей крови.

Взмахнув щупальцами, захватчик упал на бок, хватаясь за разбитое лицо. Его спутники переключили внимание на это неожиданное вмешательство, двигались они так медленно, что Эван смог легко уклониться от их щупальцев. Он атаковал двоих сразу, беспорядочно, но энергично, колотя их по конечностям и корпусу.

Перед лицом такой яростной защиты захватчики отступили, издавая какие-то звуки, похожие на сильный кашель, звуки, производимые голосовыми связками и мясистым горлом, а не особыми неорганическими клетками. На помощь к ним заспешил остаток отряда нападающих, с корзинками лишь наполовину загруженными частями тел членов Ассоциативы.

Но они были ужасно неповоротливыми. Даже когда они почти совсем его окружили, ему было достаточно перепрыгнуть через ближайшего, чтобы избежать поимки. Прыгучесть также не относилась к их талантам. Если подумать, то Эже был единственным из своих сородичей, который проявил, хоть какие-то способности к прыжкам. Все прочие обитатели Призмы (и силикаты, и органосиликаты) были приземленными в буквальном смысле этого слова.

Когда они развернулись вслед за ним, он быстро опять оказался у них за спиной, энергично размахивая дубинкой и нанося сокрушительные удары.

Силикатным доспехам она особого вреда не причиняла, но конечности и черепа были защищены далеко не так хорошо, как их коренастые туловища. Всегда, когда удары попадали в мягкие части тела, раздавался раздраженный кашель.

Столкнувшись с безжалостным напором этого демона-чужака, так внезапно возникшего среди них, захватчики оставили свою попытку овладеть хранилищем. Унося с собой добычу, которую успели награбить, они начали медленное отступление. Эван неотступно преследовал их, подгоняя к пролому.

Он получил огромное удовлетворение, убив двоих грабителей: одному он вышиб глаз первым ударом, а другому размозжил в кашу щупальца, остальные спасались изо всех сил и даже развили большую скорость.

Наконец, последний из них исчез в проломе. Эван остановился и, тяжело дыша, стал оглядывать окружающий лес. В правой руке он держал дубинку. В этот момент он не очень-то походил на высшее достижение высокоразвитой цивилизации. Правда, ему было на это наплевать. У него не было никаких сомнений, что он должен попытаться помочь Ассоциативе. И не только из-за того, что Эже, библиотеки и другие ее члены согласились ему помогать. Одно дело был честный бой, и не ему было судить наследственные свары чужаков, но нападать и расчленять противника, когда он скован спячкой и совершенно беспомощен… Это было совсем другое. Возможно Эван был более сходен с захватчиками, чем Эже и его сородичами, но у него даже вопроса не возникло, кто из них больше стоит его дружбы. Выйдя из своей родной системы на галактический простор, человечество быстро разобралось, что цивилизация и цивилизованное поведение не зависит от формы существа и его состава.

Легкость, с которой грабители смогли осуществить свое нападение, поразила его. Если бы он не вмешался, если бы его здесь не было, они несомненно, не торопясь, опустошили бы хранилище и вдобавок сильно уменьшили бы население Ассоциативы. Должен был найтись способ, чтобы Эже и его сородичи смогли организовать защиту от подобных ночных нападений. Но какой?

Несмотря на усталость он в эту ночь больше не уснул.