Изабо поставила рядом с его локтем чашку чая и примостилась сбоку у стола.

— Фельд, ты не знаешь, есть здесь где-нибудь поблизости соленые озера или пруды, или какие-нибудь месторождения каменной соли?

— В горячих источниках в долине драконов вода соленая, — ответил колдун, заложив пальцем страницы книги, чтобы не забыть, где читал. — Я видел поблизости в скалах вкрапления соли и не раз собирал ее, чтобы использовать в разных обрядах или добавлять в кашу. Без соли у каши совсем не тот вкус, верно?

Изабо извиняющимся тоном согласилась, поскольку не солила никакую еду ни своей солью, ни солью Фельда с тех самых пор, как бежала из Лукерсирея. Она берегла ее для Бронвин.

— Значит, только в долине драконов? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Иногда в вулканических областях вроде этой можно найти залежи хлорида натрия, но это бывает нечасто. Я уверен, что где-нибудь в горах должна быть каменная соль, но я никогда ее не видел. Я неприхотлив и редко хочу соли.

Изабо вздохнула. Похоже, единственное, что ей оставалось, это бросить вызов драконам. Она знала, что ее сестра восемь лет служила этим огромным волшебным существам и часто летала на спине самого младшего дракона. Многие годы назад ее отец спас жизнь маленькому дракону и завоевал их дружбу. Но если драконы принимали ее отца и сестру, это не значило, что примут и ее. От одной мысли о том, чтобы столкнуться с ними лицом к лицу, Изабо стало дурно.

Она взглянула на малышку, которая внимательно смотрела на нее странно сияющими в свете камина бледными глазами. Лицо Бронвин озарила широкая улыбка. Изабо пронзила мучительная нежность, и она поняла, что должна отправиться в долину драконов. Ей оставалось лишь надеяться, что прием будет не слишком враждебным.

— Дорогу солдатам Ри! — возвестил зычный голос. — Дорогу!

Лиланте раздвинула занавеси и выглянула из окошка. По обеим сторонам экипажа ехали, выпрямив спины, двенадцать всадников, одетые во все серое, с палашами за спиной. Впереди со знаменем Ри в руках ехал Ниалл Медведь, чей синий плед и куртка свидетельствовали о том, что это один их Телохранителей Лахлана Крылатого. Его огромный жеребец гарцевал, точно наслаждаясь необычайно теплым вечером, а пораженные ребятишки смотрели на него во все глаза.

Впереди в лощине притулилось селение Гиллибрайд — небольшой процветающий городок, расположенный неподалеку от границы Эслинна. Дорога петляла по широкой равнине, а по обеим ее сторонам тянулись золотые ячменные поля. У реки лениво вращалось колесо ветряной мельницы, а на западе виднелись голубые воды озера Гиллислен, омывающие подножие горы Тамблдоун-Бен. Скалистые основания крутых холмов, поднимавшихся на севере, густо поросли лесом. Вид зеленеющих деревьев вызвал у Лиланте смешанные чувства. С одной стороны, ей очень хотелось снова оказаться под покровом леса, мирно пуская корни в почву и без боязни разыскивая своих сородичей. Но с другой стороны, ее терзали сожаление и горечь поражения, ибо Лиланте отчаянно хотела быть принятой в человеческое общество. Она надеялась, что победа Шабаша Ведьм сделает это возможным, но, похоже, люди Эйлианана пока еще не были готовы снова открыть сердца волшебным существам.

Клюрикон высунул мохнатую мордочку из другого окошка, наслаждаясь вечерним ветерком. Она оттащила его со словами:

— Лучше спрячься, Бран, не нужно, чтобы нас кто-нибудь видел.

Его ушки тревожно повернулись, и он спросил:

— Почему они ненавидят нас, Лиланте? Ведь мы же не испытываем к ним ненависти.

— Иногда я ее испытываю, — отозвалась она с горечью.

Повозка с грохотом въехала на главную площадь Гиллибрайда. Спрятав свои покрытые листочками волосы под плотным капюшоном, Лиланте с тоской смотрела на лотки, пестревшие овощами и банками с джемом и повидлом. Гиллибрайд находился достаточно высоко в горах, чтобы нападение Ярких Солдат не затронуло его, поэтому рыночная площадь являла собой вполне мирное зрелище. Женщины в грубых пледах и деревянных башмаках стояли на улицах, болтая в теплых сумерках, а их босоногие ребятишки сидели на корточках на булыжной мостовой, играя в кости. У побеленного здания постоялого двора стояла телега, нагруженная бочонками, а возница с трубкой в углу рта, наклонившись, о чем-то толковал с хозяином. Высоко над городом маячила бесплодная вершина Тамблдоун-Бена, озаренная золотистым вечерним светом.

Кавалькада остановилась перед постоялым двором, на вывеске которого красовались пышные ячменные снопы. Конюхи подбежали распрячь лошадей и предложить всадникам выпить, и те блаженно спешились, потягиваясь и пересмеиваясь.

Ниалл Медведь постучался в дверь.

— Пожалуй, мы остановимся здесь, девушка, — сказал он своим добрым хриплым голосом. — Солнце уже садится, а нам нужно зачитать воззвание Ри и повидаться с городским советом. Кроме того, постоялый двор «Ячменный Сноп» славится своим виски, а у моих ребят от дорожной пыли пересохло в горле.

— А тебе не кажется, что здесь слишком много народу? А вдруг они решат закидать нас камнями, как в Гленморвене?

— Ну, теперь мы в горах, а горцы всегда теплее относились к волшебным существам, чем эти тупые блессемцы, — успокоил он ее. — Кроме того, жители Гиллибрайда всегда были верны Мак-Кьюиннам и не станут поднимать бунт из-за древяницы и маленького клюрикона. Да когда я был здесь в последний раз, на этом постоялом дворе клюрикон показывал фокусы за деньги, а время от времени ему перепадал и стаканчик виски.

— И сколько лет назад это было, Ниалл? — устало спросила Лиланте. — Бьюсь об заклад, что сейчас здесь нет клюрикона.

— Может, ты и права, но сейчас у нас новые порядки, и они об этом узнают. Поэтому не беспокойся, мы защитим тебя, девушка. — Ниалл ласково улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами. Это был высокий крепко сбитый мужчина с буйной гривой темно-каштановых волос и такой же бородой, в которых уже начала пробиваться седина, и с такими широкими плечами, что, казалось, его синяя куртка вот-вот треснет по швам. Однако, в отличие от большинства мужчин его сложения, он двигался очень легко, с грацией эльфийской кошки.

Лиланте улыбнулась и поблагодарила его. Поплотнее закутавшись в свой новый зеленый плащ, она подождала, пока он откроет дверцу экипажа, помогая ей выйти. Бран выскочил следом, тоже натянув на голову капюшон, прикрывавший его мохнатые ушки. Солдаты образовали вокруг них плотный барьер и провели их в здание постоялого двора, и все же ноги у древяницы подкашивались.

Хозяин постоялого двора радушно вышел навстречу, ничем не выказав любопытства при виде двух закутанных фигур, стоящих в кругу одетых в серое солдат. Он тепло приветствовал их, потом велел своей дочери отвести гостей в комнаты и принести им теплую воду и полотенца. Комната Лиланте оказалась маленькой, но безукоризненно чистой, с видом на городскую площадь. Она сидела у окна, глядя на то, как сгущаются сумерки и сторож с колотушкой начинает обходить город, зажигая фонари. Ей было неспокойно. Хотя вся эта сцена так и дышала сельским покоем, Лиланте чувствовала глубоко скрытые ужас и боль. Улыбающиеся женщины, восторженно вопящие ребятишки, играющие у пруда — все скрывали какое-то сильное чувство, которое улавливало острое восприятие древяницы.

Она выглянула из окна, осматривая площадь и мысленно прощупывая ее. При виде толпы ребятишек, тыкающих палками в клетку, висящую на ветке ивы, все ее тело напряглось. Клетка бешено раскачивалась, а внутри нее сжалась в комочек насмерть перепуганная маленькая нисса, пытаясь защититься от острых палок.

Лиланте вскочила и так быстро, как только могла, поковыляла к двери, кипя такой яростью, что даже забыла прихватить с собой свой новый плащ.

Ниалл услышал ее тяжелые шаги и выглянул из двери. Увидев, что она побежала по лестнице, он позвал ее, но Лиланте не ответила, опираясь на перила и спускаясь настолько быстро, насколько ей позволяла ее изувеченная нога.

Ниалл позвал своих людей и поспешно побежал за ней, схватив свой огромный обоюдоострый меч. Услышав шум, маленький клюрикон выскочил из своей комнаты и помчался вслед за всеми, возбужденно размахивая хвостом.

В группе было одиннадцать детей от четырех до тринадцати лет. Босоногие и дочерна загорелые, они были упитанными и здоровыми и вооружены палками и прутьями. Услышав возмущенный крик ковыляющей через площадь Лиланте, они обернулись и уставились на нее, подняв свои палки. На этот раз она без колебаний направилась прямо к ним.

— Вы соображаете, что творите? — набросилась она на них. — За что вы так мучаете бедную маленькую ниссу? Она ведь ничего плохого вам не сделала. Только взгляните на нее! Жестоко держать ее в такой маленькой клетке, тыкать в нее палками и обзывать.

Клетка была настолько крошечной, что прутья со всех сторон сжимали малышку, не давая ей двинуться больше чем на несколько дюймов. Она была едва ли больше ладони Лиланте, а ее треугольное личико покрывали синяки и порезы. Один яркий глаз затравленно смотрел через спутанные космы грязных волос, а другой заплыл и склеился, покрытый липкой зеленоватой кровью. Ее радужные крылья смялись о прутья клетки, а переливчатый газ одного из них был разорван и висел клочьями. Услышав слова Лиланте, нисса взвизгнула и отчаянно бросилась на стенку клетки.

Самая старшая из ребятишек, плотная веснушчатая девочка, громко засмеялась.

— Глядите, древяница! Только посмотрите на ее волосы, все в листьях, ни дать ни взять ива! Где отцовский топор? Здесь дров на всю зиму хватит!

Эта шутка была знакома Лиланте, но на этот раз она почему-то не оказала на нее обычного действия, от которого зеленая кровь древяницы застывала от ужаса. Она выпрямилась в полный рост.

— Такая маленькая и уже такая подлая! — сказала она. — Верно, я древяница, но это не значит, что я чем-то хуже тебя. Придержи язык, девочка, а то когда-нибудь пойдешь в лес и обнаружишь, что деревья, у которых ты будешь искать тени, не друзья тебе. Ты увидишь, как они двигаются вокруг тебя, и услышишь их ужасную песню и тогда пожалеешь, что не уважала тех, кто не принадлежит к твоему роду. Ведь жители леса были здесь задолго до того, как вы, люди, пришли на наши берега со своими топорами и кострами, и будут здесь еще долго после того, как ваши кости станут пищей для наших корней.

Над людной площадью повисло молчание, и все глаза были устремлены на Лиланте. Дети казались перепуганными, а один или два всхлипывали, выпустив из рук забытые палки.

Древяница вызывающе откинула за плечи гриву зеленых волос и, беспрепятственно миновав примолкших ребятишек, распахнула дверцу плетеной клетки. Нисса метнулась в ее ладонь и задрожала там. Ее сломанное крыло безжизненно висело. Лиланте нежно прижала малышку к себе.

— Только взгляните на эту бедную крошку! — воскликнула она. — Посмотрите, что вы с ней сделали! Она должна летать по лесу со своими сородичами, собирая цветочный нектар и дразня белок.

— Она просто нахалка, которая таскает зерно из мешков и хлеб у нас из рук, — закричала одна из женщин.

— Я знаю, что ниссы иногда ведут себя дерзко, — ответила Лиланте, — но разве хорошо держать ее в клетке и позволять детям тыкать в нее палками? Эта страна когда-то была лесом, изобиловавшим орехами и семенами, которыми питаются ниссы. Теперь здесь одни лишь поля, а для тех, кто жил здесь первым, не осталось лесов. Она умерла бы с голоду, если бы не ела ваше зерно и хлеб! Так-то вы благодарите тех, кто позволил вам забрать их землю и поверил вам, когда вы обещали им свою дружбу? Думаете, кто-нибудь из нас, волшебных существ, позволил бы вам жить, если бы мы знали, что вы сделаете с нами и с тем, что когда-то принадлежало нам? Когда-то нас было много, а вас всего ничего, и вы умирали с голоду. Мы посчитали, что плодов земли хватит на всех, и пригласили вас взять все, что вам нужно. За это вы вырубили наши дома и изнасиловали нашу землю своими плугами и топорами, заразили нас своими болезнями и привезли сюда этих жадных крыс, которые отбирают у жителей леса то, что по праву принадлежит им! Но даже этого вам было мало; вы стали убивать нас ради забавы и развлекались, глядя, как мы горим в ваших кострах. И вы еще удивляетесь, за что мы ненавидим вас!

Лиланте замолчала, тяжело дыша, ее щеки горели. Ниалл Медведь и его люди стояли позади нее, положив руки на мечи, но никто из собравшихся на площади не полез в драку. Они молчали, пристыженно опустив глаза. Несколько человек возмутились, но все слышали, как городской глашатай зачитывал новые указы Ри, и знали, какое наказание ждет тех, кто не подчинится им. Лиланте огляделась вокруг. Гнев уже начал покидать ее, и она почувствовала, что вот-вот расплачется. Не видя на лицах окружавшей ее толпы ничего кроме неприятия, она развернулась и торопливо зашагала обратно в гостиницу, бережно держа маленькую ниссу в ладонях. Малышка просунула между пальцев Лиланте крошечную головку и высоким пронзительным голосом дразнила горожан.

У Лиланте не было целительского таланта Изабо, но она как умела перевязала разорванное крыло и дала малышке воды и хлеба. Щеки древяницы были мокры от слез — она оплакивала ту боль, которую пришлось пережить ниссе, и свою собственную печаль и одиночество. Она знала, что малышка никогда больше не сможет летать, и ласково укачивала ее, охваченная жалостью.

Но ниссу переполняло торжество, и она болтала не умолкая на своем пронзительном языке.

Мы будем жалить этих теплокровных гигантов, будем писать в их воду и бросать в их еду отравленные ягоды, мы загоним их, рыдающих и умоляющих, в море!

— Нет, — устало сказала Лиланте. — Нельзя так делать. Люди должны остаться здесь. Они живут здесь уже тысячу лет и пустили свои корни в эту землю так же глубоко, как твой или мой народ. Да и не все из них злы и невежественны. У меня есть друзья среди людей.

Нисса неодобрительно взвизгнула.

Лиланте сказала:

— Лучше научить их любить и уважать нас, чем позволить им заразить нас своими дурными обычаями. Древяники — миролюбивые существа. Все, что нам нужно, это бродить по стране, пробовать землю и праздновать смену времен года.

Нисса кровожадно ухмыльнулась, продемонстрировав острые как иглы клыки, так что Лиланте против воли не удержалась от улыбки.

— Надеюсь, ты сможешь простить этих глупышей, они ведь действительно не понимали, что делают. Может быть, теперь они немного задумаются и в следующий раз не будут так жестоки.

Нисса улеглась на столе, вылизав крошечные ручки длинным раздвоенным язычком и дочиста вытерев лицо. Потом издала высокую насмешливую трель.

— Такова моя задача, — мягко объяснила Лиланте. — Я выполняю поручение Шабаша Ведьм, чтобы помочь людям и волшебным существам прийти к миру и согласию. Я отправилась на поиски Летнего Дерева в надежде, что смогу привлечь обитателей леса на нашу сторону и убедить их, что Шабаш хочет им только добра.

Нисса вздернула головку и окинула Лиланте любопытным взглядом. Ее глаз горел, точно зеленое пламя. Лиланте отщипнула ей от своего куска еще немного крошек, и малышка схватила одну, целиком запихнув ее в рот. Я знаю, где цветет Летнее Дерево. Сок его цветков исцелит мое крыло, и я снова смогу летать.

— Ты отведешь меня к нему? — воскликнула Лиланте, и ее веснушчатое лицо озарилось надеждой.

Со сломанным крылом я не могу летать. Так что я провожу тебя туда, если ты меня понесешь. Но нам нужно спешить, ибо Летнее Дерево цветет всего один раз, когда Селестины воспевают возрождение солнца. Лишь раз в году зацветает Летнее Дерево, а потом его цветки сморщиваются на ветке, и мне придется ждать до следующего года.

Лиланте кивнула.

— Отлично, мы выезжаем завтра же. Не бойся, теперь, когда ты будешь показывать дорогу, мы найдем Летнее Дерево. Возможно, это займет много времен, но в конце концов мы обязательно найдем его.