Через несколько минут его слова услышал в магнитофонной записи Найджел Крэмер и кивнул в знак согласия. В двух случаях, в которых он был задействован, у него был такой же самый опыт. В первом случае заложник был возвращен здоровым и невредимым, а во втором его убил злобный психопат.

Эти слова также слышали «живьем» в подвале американского посольства.

— Чушь, — сказал Браун. — Бог мой, ведь он же договорился, он должен к этому моменту заполучить мальчика обратно. А уж тогда я сам займусь этими говнюками.

— Если они скроются, оставь это дело полиции Лондона, — посоветовал Сеймур, — Они их отыщут.

— Да, и британский суд даст им пожизненное заключение в тюрьме с мягким режимом. Вы знаете, что такое «пожизненное заключение» здесь?

Четырнадцать лет с различными льготами! Ерунда это! Вы слышите, мистер?

Никто, абсолютно никто не смеет так поступать с сыном моего президента, надеясь, что это сойдет ему с рук! В один прекрасный день это дело будет передано ФБР, как это нужно было сделать с самого начала. И я сам займусь этим по правилам города Бостона.

В тот вечер Найджел Крэмер сам зашел в квартиру. Никаких новостей у него не было. С четырьмястами человек были проведены беседы, почти пятьсот случаев «встреч» с подозреваемыми были расследованы и еще сто шестьдесят домов и квартир были взяты под негласное наблюдение. Никаких результатов.

Уголовный розыск Бирмингема поднял дела за пятьдесят лет, разыскивая преступников, склонных к насилию, которые могли уехать из города много лет назад. Было обнаружено восемь потенциальных кандидатов, их проверили и все оказались чистыми: кто-то умер, кто-то был в тюрьме, а остальные жили в местах, вполне определенных. Среди банков данных Скотланд Ярда имеется один, малоизвестный широкой публике, банк голосов. При современной технологии человеческий голос может быть разбит на пики и понижения, показывающие, как говорящий вдыхает и выдыхает, использует тон и тембр, формирует слова и произносит их. График речи на осциллографе подобен отпечаткам пальцев, его можно сравнивать и, если в досье есть образец, идентифицировать.

Образцы голосов многих преступников хранятся в этом банке, о чем в большинстве случаев они не подозревают. Это голоса телефонных хулиганов, анонимных информаторов, а также других лиц, арестованных и допрошенных.

Но голоса Зэка там просто не было.

Другие вещественные улики тоже ничего не дали. Стрелянные гильзы, свинцовые пули, отпечатки следов и покрышек машин лежали в полицейских лабораториях и никаких секретов больше не выдавали.

В радиусе пятидесяти миль вокруг Лондона, включая столицу, имеется восемь миллионов единиц жилья, — сказал Крэмер. Плюс к тому же сухие дренажные трубы, склады, склепы, тайники, туннели, катакомбы и заброшенные здания. Однажды мы ловили убийцу и насильника по прозвищу Черная Пантера, который практически жил в заброшенных шахтах под национальным парком и тащил свои жертвы туда. Мы поймали его в конце концов. Я сожалею, мистер Куинн, мы будем продолжать поиски.

На восьмой день напряжение в кенсингтонской квартире дало о себе знать. Оно больше действовало на молодых людей. Куинн, если и чувствовал его, то почти не показывал вида. Он много времени проводил на кровати между телефонными звонками и брифингами, пытаясь понять ход мыслей Зэка и, таким образом, подготовиться к следующему разговору. Когда сделать последний шаг? Как организовать обмен?

МакКри оставался добродушным, но было видно, что он стал уставать. У него развилась почти собачья привязанность к Куинну, он был всегда готов выполнить какое-нибудь поручение, приготовить кофе и сделать свою часть работы по дому.

На девятый день Сэм попросила разрешения пойти по магазинам. С явным нежеланием Кевин Браун позвонил с Гроувенор-сквер и разрешение дал. Она вышла из квартиры первый раз почти за две недели, взяла такси к Найтсбриджу и провела четыре великолепных часа, посещая магазины «Харви энд Николе» и «Харродс». В последнем она купила экстравагантную и красивую сумочку из крокодиловой кожи.

Когда она вернулась, оба мужчины восхитились этой покупкой. Она купила также подарки каждому из них: позолоченную ручку для МакКри и кашмирский свитер для Куинна. Молодой агент ЦРУ был тронут и очень благодарен. Куинн надел свитер и улыбнулся своей редкой, но ослепительной улыбкой. Это был единственный облегчающий душу момент для всех трех за время пребывания в кенсингтонской квартире.

В тот же самый день в Вашингтоне руководство антикризисного комитета мрачно слушало доктора Арми-тэйджа. Со времени похищения сына президент не появлялся на публике, что было с пониманием воспринято сочувствующей общественностью, но его поведение в обычной обстановке вызвало большую озабоченность членов комитета.

— Меня все больше и больше волнует состояние здоровья президента,сказал доктор Армитэйдж вице-президенту, советнику по национальной безопасности, четырем министрам и директорам ФБР и ЦРУ. — В работе правительства всегда были и будут стрессы. Но в данном случае это стресс личный и гораздо более глубокий. Человеческий мозг, не говоря уже о теле, не может выдерживать такой уровень напряжения в течение длительного времени.

— Каково его физическое состояние? — спросил Билл Уолтере, генеральный прокурор.

— Он страшно устал, ему нужно снотворное для сна ночью, если он вообще может спать. Он стареет на глазах.

— А ментальное? — спросил Мортон Стэннард.

— Вы видели сами, как он ведет обычные государственные дела,Армитэйдж напомнил им. Все кивнули. — Скажу прямо, он теряет свою хватку.

Он уже не может так хорошо сконцентрироваться, и память часто изменяет ему.

Стэннард сочувственно кивнул, но глаза его были прикрыты веками.

Будучи на десять лет моложе государственного секретаря Дональдсона или министра финансов Рида, министр обороны был раньше банкиром в Нью-Йорке, работником международного масштаба, большим ценителем вкусной еды, коллекционных вин и произведений французских импрессионистов. За время работы в Мировом банке он приобрел репутацию гибкого и эффективного специалиста по переговорам, которого трудно переспорить. Страны «третьего мира», просившие завышенные кредиты при небольших шансах на выплату долга, убедились в этом, возвращаясь с пустыми руками.

Он оставил свой след в Пентагоне за последние два года, где он выступал как убежденный сторонник эффективности и доказывал, что за каждый доллар налога американский налогоплательщик должен получить на один доллар обороны. Там у него неизбежно появились враги как среди командования, так и среди военного лобби. Но затем пришел Нэнтакетский договор, который изменил некоторые приверженности на другом берегу Потомака. Стэннард присоединился к оборонным подрядчикам и Объединенному комитету начальников штабов, выступающим против колоссальных сокращений военных расходов.

В то время, как Майкл Оделл боролся против этого договора в силу внутреннего убеждения, приоритеты Стэн-нарда касались также вопросов власти, и его оппозиция договору была основана не только на философских постулатах. И тем не менее когда он проиграл на заседании Кабинета, выражение его лица не изменилось, так же как и сейчас, когда он слушал отчет об ухудшении состояния президента Иначе на это реагировал Юберт Рид. «Несчастный отец, Боже мой, несчастный человек!» — бормотал он.

— Дополнительная проблема состоит в том, — заключил психиатр, — что он не выказывает свои эмоции. По крайней мере внешне. А внутри.., конечно, все мы люди и все имеем свои переживания. Все нормальные люди, во всяком случае. Но он замыкает их в себе, он не станет рыдать или кричать. С первой леди другое дело, на ней не лежит бремя должности, и она с большей готовностью принимает лекарства. Но и при этом ее состояние столь же плохое, если не хуже. Ведь это ее единственный сын. А это создает дополнительное давление на президента.

Когда он возвратился в Административное здание, в комнате остались восемь крайне обеспокоенных человек.

Чистое любопытство заставило Энди Лэинга через два дня остаться вечером в своем кабинете в отделении Инвестиционного банка Саудовской Аравии в Джидде и проконсультироваться с компьютером. То, что он увидел, потрясло его.

Афера продолжалась. С тех пор как он поговорил с генеральным менеджером, было произведено еще четыре операции, а ведь тот мог бы остановить это одним телефонным звонком. Фальшивый счет разбух от денег, поступивших из саудовских общественных фондов. Лэинг знал, что казнокрадство — обычная вещь среди чиновников Саудовской Аравии, но в данном случае суммы были столь велики, что их хватило бы на финансирование крупной коммерческой операции или какой-либо иной.

Он с ужасом осознал, что Стив Пайл, которого он уважал, был неизбежно замешан в этом. Это был не первый случай, когда банковский чиновник вступал на такую стезю, но тем не менее это был шок. И подумать только, что он пошел со своим открытием прямо к преступнику! Остаток ночи он провел у себя в квартире, склонившись над своей портативной пишущей машинкой, Волею судьбы вышло так, что его взяли на работу не в Нью-Йорке, а в Лондоне, где он работал в другом американском банке, когда его пригласил «Рокман-Куинз».

Лондон был также базой для европейских и средневосточных операций «Рокман-Куинза», это было крупнейшее отделение банка, не считая нью-йоркского, и в нем находился офис внутренней проверки заморских операций. Лэинг знал свой долг, и именно этому чиновнику он направил свой доклад, приложив четыре распечатки с компьютера в подтверждение своих выводов.

Был бы он чуть-чуть похитрее, он послал бы этот пакет обычной почтой.

Но она шла медленно и была не всегда надежна. Поэтому он бросил пакет в курьерский мешок банка, который обычно идет из Джидды прямо в Лондон. Но это обычно. А после визита Лэинга в Эр-Рияд за неделю до этого, генеральный менеджер распорядился, чтобы все вложения в мешок из Джидды шли через Эр-Рияд. На следующий день Стив Пайл просмотрел исходящую почту, вынул доклад Лэинга, отправил мешок дальше и очень внимательно прочел то, что написал Лэинг. Закончив читать, он снял трубку телефона и набрал местный номер. — Полковник Истерхауз, у нас тут проблема, я думаю, нам надо встретиться.

По обеим сторонам Атлантического океана средства массовой информации сообщили все, что только можно было сообщить о похищении, затем повторили все снова и, тем не менее, продолжали говорить на эту тему.

Эксперты всех мастей — от профессоров психиатрии до медиумов — предлагали свои анализы и советы правительству. Медиумы связывались со своим спиритическим миром и получали всяческие послания, противоречащие друг другу. От частных лиц и богатых фондов поступали предложения уплатить любую сумму выкупа. Телевизионные проповедники доводили себя до исступления, на ступенях церквей и соборов верующие проводили бдения.

Для любителей саморекламы был праздник. Несколько сот человек предложили себя в заложники взамен Саймона Кормэка, зная заранее, что этого никогда не случится. На десятый день после звонка Зэка Куинну в некоторых программах для американского народа появилась новая нота.

Некий евангелист, проповедующий в Техасе и получивший в свой фонд неожиданное пожертвование от некоей нефтяной корпорации, заявил, что его посетило божественное вдохновение в форме видения. Зверство по отношению к Саймону Кормэку, а через него по отношению к его отцу, президенту страны, то есть по отношению к Соединенным Штатам, было совершено коммунистами. В этом не могло быть сомнения. Это послание от Бога через проповедника было подхвачено национальными средствами массовой информации и в течение краткого времени упоминалось в программах. Таким образом, были сделаны первые шаги по плану «Крокетт» и посеяны первые семена.

Без своего сшитого по заказу рабочего костюма, который она не надевала со времени первого вечера в квартире, специальный агент Сэм Сомервиль была поразительно привлекательной женщиной. За время своей карьеры она два раза использовала свою красоту, чтобы помочь закрыть дело. Один раз она неоднократно встречалась с высокопоставленным чиновником из Пентагона. В конце концов она притворилась, что потеряла сознание от выпитого в его квартире. Введенный в заблуждение ее состоянием чиновник провел весьма компрометирующий телефонный разговор, доказавший, что он организовывал оборонные контракты от имени производителей, которым оказывалось предпочтение, и получал вознаграждение за счет полученной прибыли.

В другой раз она приняла приглашение на ужин от одного руководителя мафии, и пока они ехали в его лимузине, спрятала «жучок» в обивку сидения. То, что ФБР услышало с помощью этого прибора, дало возможность предъявить ему обвинение в нарушении нескольких федеральных законов.

Кевин Браун хорошо знал об этом, когда он выбрал ее в качестве агента Бюро, чтобы она всегда следила за посредником, отправленным в Лондон по настоянию Белого дома. Он надеялся, что она произведет на Куинна такое же впечатление, как и на нескольких других мужчин в свое время, и таким образом он расслабится и доверит Сэм Сомервиль все свои мысли и намерения, которые не смогут уловить микрофоны.

Но он никак не рассчитывал, что все будет наоборот. На одиннадцатый вечер в кенсингтонской квартире Сэм и Ку-инн встретились в узком коридоре, ведущем из ванны в гостиную. Коридор был настолько узок, что разойтись в нем было трудно. Повинуясь импульсу, Сэм Сомервиль обняла Куинна за шею и поцеловала. Она всю неделю хотела сделать это. Она не разочаровалась и не была отвергнута, ее несколько удивила страсть ответного поцелуя.

Объятия продолжались несколько минут в то время, как ничего не подозревающий МакКри колдовал над сковородой в кухне за гостиной.

Твердая загорелая рука Куинна гладила ее блестящие светлые волосы. Она почувствовала, как напряжение и усталость покидают ее.

— Сколько еще ждать, Куинн? — прошептала она.

— Не долго, — пробормотал он. — Если все пойдет хорошо, то еще несколько дней, может быть неделя.

Когда они вернулись в гостиную и МакКри пригласил их к столу, он ничего не заметил.

Полковник Истерхауз прошел, хромая, по пушистому ковру кабинета Стива Пайла и уставился в окно. На кофейном столе сзади него лежал доклад Лэинга. Пайл наблюдал за ним с беспокойным выражением лица.

— Я боюсь, что этот молодой человек может нанести огромный вред интересам нашей страны здесь, — сказал мягко Истерхауз. — Конечно, сам того не желая. Я уверен, что он сознательный молодой человек. И тем не менее...

На самом деле он был обеспокоен гораздо больше, чем он выказал. Его план организовать массовое убийство и уничтожить Дом Саудов находился на средней стадии и был весьма чувствителен к помехам.

Имам, шиитский фундаменталист, находился на нелегальном положении в полной безопасности от секретной полиции, так как его досье в центральном компьютере управления полиции было стерто, а с ним были уничтожены и все сведения о его известных контактах, друзьях, сторонниках и возможных местах проживания. Его рьяный сторонник из религиозной полиции «Мутавайн» поддерживал с ним контакт. Вербовка добровольцев среди шиитов продолжалась. Им сообщали только, что их готовят для акции во имя имама и, следовательно, Аллаха, которая принесет им вечную славу.

Строительство новой арены шло по плану. Ее огромные двери, окна, боковые выходы и система вентиляции контролировались центральным компьютером, программа которого была разработана Истерхаузом.

Разрабатывались также планы военных маневров в пустыне с тем, чтобы вывести регулярную армию из столицы в день генеральной репетиции. Он подкупил египетского генерал-майора и двух палестинских специалистов по вооружению с тем, чтобы в нужную ночь они заменили оружие королевской гвардии на неисправное.

Американские автоматы «пикколо» вместе с обоймами и патронами должны были прибыть морем в начале нового года, и уже была достигнута договоренность о том, где их хранить и подготовить перед тем, как раздать шиитам. Как он и обещал Сайрусу Миллеру, американские доллары нужны были только для закупок за рубежом, а внутренние расходы будут покрыты риалами.

Но Стиву Пайлу он рассказал не эту историю. Генеральный менеджер банка слыхал о полковнике и его завидном влиянии на королевскую семью и был польщен, когда два месяца назад Истерхауз пригласил его на обед.

Прекрасно подделанное удостоверение ЦРУ полковника произвело на него большое впечатление. Подумать только, этот человек был не просто независимым работником, а на самом деле работал на свое правительство, и только он — Стив Пайл — знал об этом.

— Ходят слухи о каком-то плане свергнуть королевское семейство,сказал мрачно Истерхауз. — Мы узнали об этом и информировали короля Фахда. Его Величество согласился провести совместную операцию — его силы безопасности и ЦРУ — по разоблачению преступников.

Пайл прекратил есть и раскрыл рот от изумления. Впрочем, это было возможно.

— Как вы знаете, в этой стране деньги могут купить все, включая информацию. Это то, что нам нужно. К сожалению, мы не можем задействовать обычные фонды се кретной полиции для этой цели, так как среди них могут оказаться заговорщики. Вы знаете принца Абдуллу? Пайл кивнул:

— Двоюродный брат короля, министр общественных работ.

— Король назначил его для связи со мной, — сказал полковник. — Принц согласился, чтобы новые средства, которые нужны нам обоим для внедрения в заговор, поступили из его собственного бюджета. Нечего и говорить, в Вашингтоне на самом верхнем уровне крайне заинтересованы в том, чтобы с этим наиболее дружественным нам правительством ничего не случилось.

И таким образом, банк в лице единственного и довольно податливого работника, согласился принять участие в создании фонда. Фактически Истерхауз ввел в компьютер Министерства общественных работ, который он сам устанавливал, четыре новых инструкции.

Первая состояла в том, что каждый раз, когда министерство выписывало чек для покрытия счета какого-нибудь подрядчика, об этом ставился в известность его собственный компьютер. Месячная сумма таких счетов была очень большой. В районе Джидды министерство финансировало строительство дорог, школ, больниц, глубоководных портов, спортивных стадионов, мостов, эстакад, домов и целых жилых районов.

Согласно второй инструкции к каждому расчету следовало добавлять десять процентов, но направлять эти проценты на его личный номерной счет в отделении банка в Джидде. Третья и четвертая инструкции служили для прикрытия. Если министерство когда-либо захочет узнать полную сумму на счете в Инвестиционном банке Саудовской Аравии, то автоматически компьютер банка выдаст эту сумму, прибавив к ней десять процентов. И наконец, если в компьютер поступит прямой запрос, то он заявит, что ничего не знает и сотрет свою память. На данный момент сумма на счету Истерхауза составляла четыре миллиарда риалов.

Лэинг заметил странный факт — каждый раз, когда банк по указанию министерства предоставлял кому-нибудь кредит, сумма, составляющая ровно десять процентов этого кредита, переводилась со счета министерства на номерной счет того же банка.

Обман Истерхауза был лишь одним из вариантов операции с Четвертым Кассовым Аппаратом и мог быть раскрыт только при полной ревизии со стороны министерства, которая должна состояться следующей весной. (Обман основан на байке о том, как владелец бара в Америке, несмотря на то, что в баре было полно посетителей, был уверен, что поступления были на четверть меньше того, что ожидалось получить. Он нанял лучшего частного детектива, который снял комнату над баром, просверлил в полу отверстие и целую неделю лежал на животе и наблюдал. Наконец он доложил: «Очень сожалею, сэр, но ваши работники — честные люди. Каждый доллар и цент, попадающие в ваш бар, идут в один из ваших четырех кассовых аппаратов».

«Что вы имеете в виду — «из четырех? — спросил владелец бара, — у меня всего три аппарата».) — Никто не желает зла этому молодому человеку, — сказал Истерхауз, — но если он будет продолжать действовать в этом направлении и откажется сидеть тихо, то не лучше ли отправить его обратно в Лондон?

— Это не так легко сделать. Вряд ли он безропотно пойдет на это,сказал Пайл.

— Конечно, — согласился Истерхауз, — но он считает, что этот пакет уже в Лондоне, и если его вызывает Лондон, как вы ему это скажете, он поедет как ягненок. Единственное, что вы должны сказать Лондону, что вы просите послать его в другое место. Основания: он не подходит для работы здесь, он груб с местным персоналом и отрицательно влияет на сотрудников.

Доказательство этому у вас в руках. Если он будет настаивать на своих беспочвенных обвинениях в Лондоне, этим он просто докажет вашу правоту.

Пайл был в восторге, этот вариант предусматривал все.

Куинн знал достаточно хорошо, что в его спальне, вероятно, поставлен не один «жучок», а два. Ему понадобился целый час, чтобы обнаружить первый и еще столько же времени, чтобы отыскать второй. В основании большой латунной настольной лампы было просверлено отверстие диаметром один миллиметр. Нужды в таком отверстии никакой не было, так как шнур входил в нее с другой стороны основания. А отверстие находилось в дне.

Куинн несколько минут жевал резинку, одну из нескольких, данных ему вице-президентом Одеялом перед полетом через океан, а затем засунул комочек в это отверстие.

В подвале посольства дежурный специалист по элек тронной разведке послушал несколько минут и подозвал агента ФБР. Вскоре после этого Браун и Коллинз пришли на пункт прослушивания.

— Один из «жучков» в спальне перестал работать, — сообщил инженер.Тот, который в основании настольной лампы. Оказался дефектным.

— Механический дефект? — спросил Коллинз. Несмотря на утверждения изготовителей, у техники была привычка ломаться через регулярные промежутки времени.

— Возможно, — ответил специалист. — Сейчас не узнать. Кажется, что он все же работает, но уровень звука почти на нуле.

— А мог он его обнаружить? — спросил Браун. — Засунул, может, что-нибудь туда? Он ведь хитрый, сукин сын.

— Возможно, — ответил инженер. — Хотите, чтобы мы поехали туда?

— Не стоит, — сказал Коллинз. — Все равно он никогда не разговаривает в своей спальне, просто лежит на диване и думает. В любом случае у нас есть второй «жучок» в штепсельной розетке в стене.

В ту ночь, двенадцатую со времени первого звонка Зэка, Сэм пришла в комнату Куинна на другом конце квартиры, где спал МакКри. Щелкнул замок открывающейся двери.

— Что это было? — спросил один из агентов ФБР, дежуривший ночью вместе с инженером. Тот пожал плечами.

— Это спальня Куинна. Может, дверная защелка, может, окно. Может, он идет в сортир, может, хочет подышать свежим воздухом. Слышите? Нет голосов.

Куинн молча лежал на своей кровати почти в полной темноте. Только свет уличных фонарей Кенсингтона слабо освещал комнату. Куинн лежал неподвижно, голый, если не считать саронга вокруг талии, и смотрел в потолок. Услышав щелкнувший замок, он повернул голову. Сэм стояла в дверях, не произнося ни слова. Она тоже знала о «жучках». Она знала также, что в ее комнате «жучков» не было, но она была рядом с комнатой МакКри.

Куинн спустил ноги на пол, завязал саронг и приложил палец к губам.

Он беззвучно встал с постели, взял свой магнитофон с ночного столика, включил его и поставил его рядом с электрической розеткой в шести футах от изголовья кровати.

Также беззвучно он взял большое кресло, стоявшее в углу, перевернул его и поставил над магнитофоном, прислонив к стене. Там, где ручки кресла не доставали до стены, он запихнул подушки.

Таким образом образовалась пустая коробка, две наружных стороны которой составили пол и стена. Внутри коробки был магнитофон.

— Теперь мы можем говорить, — тихо сказал он.

— Не хочу, — прошептала Сэм и протянула к нему руки.

Куинн обнял ее и отнес на кровать. Она на секунду села и сбросила шелковую ночную рубашку. Куинн опустился рядом с ней. Через десять минут они стали любовниками.

В подвале посольства инженер и два агента ФБР лениво прислушивались к звукам, поступающим из электрической розетки за две мили от них.

— Заснул, — сказал инженер. Все трое слушали ровное ритмичное дыхание крепко спящего человека, записанное на пленку прошлой ночью, когда Куинн оставил включенный магнитофон у себя на подушке. Браун и Сеймур заглянули на пост прослушивания. В эту ночь ничего не ожидалось. Зэк звонил во время часа пик около шести вечера с железнодорожной станции Бедфорд, где обнаружить его было невозможно.

— Не могу понять, — сказал Патрик Сеймур, — как этот человек может спать при таком стрессе. Я две недели спал урывками и не знаю, смогу ли нормально спать снова. У этого человека рояльные струны вместо нервов.

Инженер широко зевнул и кивнул головой. Как правило, его работа для ЦРУ в Британии и Европе не часто требовала бодрствовать по ночам, и, конечно, не с такими напарниками и не каждую ночь.

— Черт возьми, хотел бы я сейчас делать то, что он делает!

Браун, не говоря ни слова, вернулся в кабинет, превращенный в его квартиру. Вот уже почти четырнадцать дней, как он в этом проклятом городе, и он все больше и больше убеждается, что британская полиция ничего не может сделать, а Куинн просто заигрывает с этой тварью, которую нельзя считать частью рода человеческого. Что ж, возможно, Куинн и его британские кореша готовы сидеть на своих задницах, пока ад не замерзнет, но он, Браун, уже потерял терпение. Он решил собрать свою команду утром и попробовать, не даст ли им какую-либо нить добрая старая детективная работа. Ведь бывали случаи, когда мощная полицейская организация не замечала какую-нибудь мелкую деталь.