Действующие лица

Джон Дж. Кормэк — президент Соединенных Штатов

Майкл Оделл — вице-президент США

Джеймс Дональдсон — государственный секретарь США

Мортон Стеннард — министр обороны

Уильям Уолтере — генеральный прокурор

Юберт Рид — министр финансов

Бред Джонсон — советник по вопросам национальной безопасности

Дональд Эдмондс — директор ФБР

Филип Келли — помощник директора ФБР, уголовно следственный отдел

Кевин Браун — заместитель помощника директора ФБР, тот же отдел

Ли Александер — директор ЦРУ

Девид Вайнтрауб — заместитель директора ЦРУ, оперативный отдел

Куинн — посредник в переговорах

Данкен МакКри — младший агент ЦРУ

Ирвинг Мосс — уволенный агент ЦРУ

Сэм (Саманта) Сомервиль — агент ФБР

Сайрус В. Миллер — нефтяной магнат

Меллвил Скэнлон — крупный судовладелец

Питер Кобб — промышленник в области вооружений

Бен Салкинд — то же самое

Лайонел Мойр — то же самое

Крейтон Бербанк — директор Секретной службы

Роберт Истерхауз — независимый консультант по вопросам Безопасности, специалист по Саудовской Аравии

Эндрю Лэинг — банковский служащий, Инвестиционный банк Саудовской Аравии

Саймон — американский студент колледжа Беллиол, Оксфорд

Патрик Сеймур — юрисконсульт и агент ФБР, американское посольство в Лондоне

Лу Коллинз — офицер связи ЦРУ, Лондон

Маргарет Тэтчер — премьер-министр

Сэр Гарри Марриот — министр внутренних дел

Сэр Питер Имберт — комиссар столичной полиции

Найджел Крэмер — помощник заместителя комиссара, оперативный отдел столичной полиции

Джулиан Хейман — председатель независимой компании по охране людей и собственности

Питер Уильяме — следователь оперативного отдела столичной полиции

Михаил Горбачев — генеральный секретарь ЦК КПСС

Владимир Крючков — генерал, председатель КГБ

Павел Керкорян — майор, резидент КГБ в Белграде

Вадим Кирпиченко — генерал, заместитель начальника Первого управления КГБ

Иван Козлов — маршал СССР

Земсков — генерал-майор, руководитель группы планирования Генерального штаба

Андрей — агент КГБ

Кюйпер — бельгийский бандит

Берти Ван Эйк — директор городского парка, Бельгия

Дитер Лутц — гамбургский журналист

Ганс Мориц — пивовар из Дортмунда

Хорст Леяцлингер — торговец оружием, Ольденбург

Папа де Гроот — провинциальный начальник полиции

Дикстра — старший инспектор полиции, там же

Пролог

Сон возвратился как раз перед началом дождя. Он не слышал его. Во время сна он был полностью в его власти.

Опять перед ним была лесная поляна в Сицилии высоко над Таормина. Он вышел из леса и медленно пошел, как было условлено, к середине поляны. В правой руке был атташе-кейс. На середине поляны он остановился и поставил кейс на землю, отошел назад на шесть шагов и встал на колени.

Это тоже было обусловлено. В кейсе находился миллиард лир.

На переговоры об освобождении ребенка ушло шесть недель, что по сравнению с другими случаями было совсем немного. Иногда переговоры велись месяцами. В течение шести недель он сидел рядом с экспертом из Римского Управления карабинеров, тоже сицилийцем, но на стороне ангелов, и давал советы по тактике переговоров. Все переговоры вел офицер карабинеров. Наконец была достигнута договоренность об освобождении дочери миланского ювелира, похищенной из летней семейной резиденции около пляжа Кефалу. Сумма выкупа составила около миллиона американских долларов, хотя сначала мафия потребовала в пять раз больше.

На другой стороне поляны появился человек. Он был небрит, на лице его была маска, а на плече висела лупара — короткое двуствольное ружье. Он держал за руку десятилетнюю девочку. Она шла босиком, испуганная и бледная, но невредимая, по крайней мере физически. Они шли к нему. Он видел глаза бандита, смотревшие на него через прорези в маске, а затем осматривающие противоположную сторону поляны.

Мафиозо остановился около кейса и ворчливым голосом приказал девочке стоять на месте. Она остановилась. Ее большие темные глаза смотрели на своего спасителя. Уже осталось немного, держись, девочка!

Бандит быстро осмотрел пачки денег в кейсе, пока не убедился, что его не обманули. Высокий человек и девочка посмотрели друг на друга. Он подмигнул ей, и на ее лице промелькнула улыбка. Бандит закрыл кейс и начал пятиться к своей стороне поляны. Он уже достиг деревьев, когда это началось.

Это был не карабинер из Рима, а какой-то местный идиот. Послышались выстрелы, бандит с кейсом споткнулся и упал. Конечно, его друзья скрывались в соснах за его спиной. Они открыли ответный огонь. В одну секунду на поляне засвистели пули. «Ложись!» — закричал он по-итальянски, но она не слышала его и в ужасе попыталась бежать к нему. Он встал с колен и бросился к ней. Между ними было всего около семи метров.

Он почти достиг ее. Он ясно видел ее сквозь свои пальцы, всего несколько дюймов, чтобы схватить ее правой рукой и бросить в высокую траву. Он видел страх в ее больших глазах и мелкие зубы. Она кричала от страха... И вдруг яркое красное пятно расплылось на ее тоненьком ситцевом платьице. Она упала, как будто ее толкнули в спину. Он помнил, как он прикрывал ее своим телом, пока стрельба не прекратилась и мафиози не скрылись в лесу. Он помнил, как он сидел, держа в руках ее маленькое безжизненное тело, плакал и кричал на оправдывавшихся полицейских, которые его не понимали: «Нет! Нет! Боже мой! Хватит!

Глава 1

В том году зима наступила рано. Уже к концу месяца первые вестники ее, родившиеся на холодном ветру, пришедшем из северо-западных степей, мчались по крышам, как бы пробуя оборону Москвы.

Здание советского Генерального штаба находится на улице Фрунзе, в доме номер 19. Это мрачное серое здание тридцатых годов, напротив которого высится его восьмиэтажный, более современный филиал. На верхнем этаже старого здания у окна стоял начальник Генерального штаба, глядя на снежные заряды, и настроение его было под стать мрачной погоде.

Маршалу Ивану Козлову было 67 лет, что на два года старше пенсионного возраста, но в Советском Союзе, как и всюду, те, кто устанавливают правила, не считают нужным следовать им. В начале года, к удивлению всей военной иерархии, он унаследовал этот пост от ветерана маршала Ахромеева. Они отличались друг от друга, как мел от сыра. Ахромеев был небольшого роста, худой как щепка интеллигент, Козлов был седовласый гигант, сын и внук солдата и племянник множества солдат. Будучи третьеразрядным первым заместителем начальника Генштаба, он умудрился обойти двух кандидатов на эту должность, стоявших перед ним, которые тихо ушли в отставку. Все прекрасно знали, почему он попал на вершину военной карьеры. Дело в том, что с 1987 по 1989 год он тихо и умело руководил уходом советских войск из Афганистана. Причем делалось это без скандала, крупных поражений и (что самое главное) без потери национального лица, хотя «волки Аллаха» хватали русских за пятки всю дорогу до перевала Саланг. Эта операция резко подняла его рейтинг в Москве, где на него обратил внимание сам Генеральный секретарь.

Но когда он выполнял свой воинский долг и зарабатывал свой маршальский жезл, он дал себе клятву — никогда больше не руководить отступлением любимой Советской Армии, ибо, несмотря ни на что, Афганистан был поражением. И перспектива нового грядущего поражения была причиной его мрачного настроения, когда он смотрел через окно с двойными стеклами на снежные потоки, проносящиеся перед ним.

А конкретная причина его настроения заключалась в докладе, лежавшем на его столе, который он приказал составить одному из самых блестящих своих протеже — генерал-майору, которого он взял с собой в Генштаб из Кабула. Каминский обладал ученым складом ума, был глубоким мыслителем и вместе с тем гениальным организатором. Поэтому маршал сделал его вторым после себя в сфере снабжения и обеспечения. Как все опытные командиры, Козлов знал лучше других, что победы одерживаются не столько за счет смелости, жертв или даже умных генералов, а благодаря тому, что нужное вооружение и боеприпасы были в нужном месте в нужный момент и в достаточном количестве.

Он до сих пор с горечью вспоминал, что еще восемнадцатилетним солдатом видел, как прекрасно оснащенная германская армия быстро катилась сквозь линии обороны его Отечества, а Красная Армия, обезглавленная сталинскими репрессиями 1938 года и вооруженная устаревшим оружием, пыталась остановить наступление. Его отец по гиб, защищая безнадежную позицию в Смоленске в контратаке с винтовкой против ревущих немецких танков. Он поклялся, что в следующий раз у них должно быть соответствующее вооружение и в достаточном количестве. Большую часть своей военной карьеры он посвятил проведению этой концепции в жизнь, и вот теперь он возглавлял все пять видов вооруженных сил СССР:

Армию, ВМС, ВВС, Стратегические Ракетные Войска и ПВО. И всем им грозило возможное поражение из-за трехсотстраничного доклада на его столе.

Он прочел его дважды — ночью в своей скромной квартире на Кутузовском проспекте и этим утром в кабинете, куда он приехал в 7 утра и выключил телефон. Отвернувшись от окна, он подошел к своему огромному столу, к которому примыкал стол для заседаний, образуя большую букву Т. Он открыл несколько последних страниц доклада и стал перечитывать.

ВЫВОД. Дело не в том, что, как предсказывают, запасы нефти на планете кончатся через 20-30 лет, а в том, что у Советского Союза они наверняка кончатся через семь или восемь лет. Этот вывод основан на таблице резервов, приведенной ранее в данном докладе, в частности в колонке цифр, показывающих соотношение резервов и добычи. Это соотношение вычисляется следующим образом: берется годовая добыча нефти какой-то нефтедобывающей страны, и эта цифра делится на известные запасы нефти этой страны, обычно выраженные в миллиардах баррелей.

Данные на конец 1985 года, к сожалению, западные данные, так как мы до сих пор зависим от западной информации для того, чтобы узнать, что делается у нас в Сибири, несмотря на мои близкие контакты с нефтяной промышленностью, показывают, что в этом году мы добыли 4,4 миллиарда баррелей нефти-сырца, в результате чего у нас остается резервов на 14 лет. Это при условии, что добыча будет вестись на том же уровне. Но это точка зрения оптимистическая, так как добыча нефти, а следовательно, и уменьшение резервов, в силу необходимости увеличились с того периода. На сегодняшний день наших резервов хватит на семь-восемь лет.

Причина увеличения спроса на нефть лежит в двух областях. Первая — это увеличение промышленного производства, в особенности потребительских товаров, чего требует Политбюро в связи с экономическими реформами.

Вторая — это неэкономичная технология нашей промышленности, и не только старых, но и новых отраслей. В целом наша обрабатывающая промышленность не использует энергию эффективно, а применение устаревшего оборудования во многих отраслях усиливает эту тенденцию. Русский автомобиль, например, весит в три раза больше, чем американский, и не по причине нашего сурового климата, как это пытаются объяснить, а потому что наши сталепрокатные станы не могут давать достаточно тонкий стальной лист.

Поэтому для производства автомобиля у нас требуется больше электроэнергии, получаемой за счет нефти, чем на Западе. К тому же наши машины потребляют больше горючего.

АЛЬТЕРНАТИВЫ. Ядерные реакторы вырабатывали И процентов всей электроэнергии страны, и наши плановые органы рассчитывали, что к 2000 году ядерные установки будут давать 20 процентов или более энергии. Так считалось до Чернобыля. К сожалению, 40 процентов электроэнергии, поступающей от ядерных установок, вырабатываются на таких же реакторах как и на Чернобыле. Поэтому большинство их закрыто «для модификации», и весьма маловероятно, что они скоро войдут в строй. Принято также решение прекратить строительство новых реакторов. В результате всего этого выработка электроэнергии на ядерных реакторах не только не удвоилась, но снизилась до 7 процентов и продолжает падать.

У нас самые большие запасы природного газа в мире, но проблема состоит в том, что газовые месторождения находятся в глубине Сибири и недостаточно просто добыть газ из-под земли. Требуется широкая инфраструктура трубопроводов, чтобы доставить сибирский газ в города, на заводы и электростанции.

Следует вспомнить, что в начале семидесятых годов, после арабо-израильской войны, когда цены на нефть колоссально выросли, мы предложили Западной Европе поставлять газ на долгосрочной основе по газопроводу. Это дало бы нам возможность создать нужную нам инфраструктуру с помощью финансов, которые Европа была готова нам предоставить. Но поскольку это не давало Америке никакой прибыли, то она зарубила эту инициативу, пригрозив целым рядом экономических санкций всем, кто стал бы сотрудничать с нами. В настоящее время, в период так называемой оттепели подобная схема была бы политически приемлема, но сейчас цены на нефть на Западе упали и им наш газ не нужен. К тому времени, когда мировые запасы нефти истощатся и цены на нефть на Западе поднимутся до такого уровня, когда им понадобится наш газ, для Советского Союза это будет слишком поздно.

Таким образом ни одна из возможных альтернатив практически нам не подходит. Природный газ и ядерная энергия нам не помогут. Преобладающая часть нашей промышленности и промышленности наших партнеров, зависящих от наших поставок энергоносителей, связаны неразрывно с нефтью.

СОЮЗНИКИ. Небольшое отступление, посвященное нашим союзникам в Центральной Европе, государствам, которые западные пропагандисты называют нашими «сателлитами». Хотя их общая добыча нефти, в основном в Румынии, в районе Плоешти составляет 168 миллионов баррелей в год, это капля в море по сравнению с их потребностями. Остальное топливо идет от нас, и это является одним из факторов, удерживающим их в нашем лагере.

Чтобы снизить их требования к нам в этой области, мы санкционировали несколько бартерных сделок между ними и странами Среднего Востока. Но если им суждено когда-либо стать независимыми от нас в вопросе нефти и зависимыми от Запада, то было бы лишь вопросом времени, и весьма короткого притом, когда Восточная Германия, Польша, Чехословакия, Венгрия и даже Румыния ускользнут в объятия капиталистического лагеря.

Не говоря уже о Кубе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ... Маршал Козлов взглянул на большие часы на стене. Они показывали 11 часов. Церемония в аэропорту должна была во-вот начаться.

Он предпочел не ехать туда. Он не намерен танцевать на задних лапках перед американцами. Он потянулся, встал и снова подошел к окну, держа в руке доклад Каминского. На докладе стоял гриф «Совершенно секретно», и Козлов знал, что ему придется оставить этот гриф. Это был слишком опасный материал, чтобы позволить ему свободно циркулировать по Генштабу.

Если бы в былое время какой-нибудь офицер написал докладную с такой же откровенностью, как Каминский, то ему пришлось бы мерить свое продвижение по службе микронами. Но хотя Иван Козлов был закоренелым традиционалистом почти во всем, он никогда не наказывал людей за откровенность. Пожалуй, это была единственная черта, которую он ценил в Генеральном секретаре, хотя ему не нравились новые идеи последнего — дать крестьянам телевизоры, а домохозяйкам — стиральные машины. Но он признавал, что с Михаилом Горбачевым можно говорить откровенно, не опасаясь получить билет в Якутск в один конец.

Этот доклад вызвал у него шок. Он знал, что дела в экономике не стали лучше с началом перестройки, но будучи солдатом, он провел свою жизнь в рамках военной иерархии, а военные всегда имели преимущество в получении ресурсов, материалов и технологий, что давало им возможность занимать единственную область советской действительности, где можно было осуществлять контроль за качеством продукции. Тот факт, что гражданские фены для сушки волос часто убивали клиенток, а ботинки протекали, его не касался. И вот наступил кризис, избежать которого не удастся даже военным. Он знал, что самое страшное содержится в Заключении. Стоя у окна, он стал читать.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Перед нами стоят четыре перспективы, и все они чрезвычайно мрачные.

1. Мы можем продолжать добычу нефти нынешними темпами, зная наверняка, что это может продолжаться максимум восемь лет, после чего мы придем на мировой нефтяной рынок в качестве покупателей. И мы сделаем это в самое неудачное время, как раз когда мировые цены на нефть начнут неизбежно и неумолимо подниматься до невероятного уровня. Для того чтобы покрыть хотя бы часть наших потребностей в нефти в этих условиях, нам придется истратить все наши валютные запасы, а также золото Сибири и доходы от продажи алмазов.

Облегчить наше положение не смогут и бартерные сделки. Около 55 процентов мировых запасов нефти находятся в пяти странах Среднего Востока, чьи национальные потребности крайне малы по сравнению с их ресурсами, и именно эти страны станут вновь хозяевами положения. К сожалению, кроме оружия и некоторых видов сырья, советские товары не пользуются спросом на Среднем Востоке, так что бартерные сделки для покрытия наших потребностей в нефти состояться не смогут. Нам придется платить твердой валютой, которой у нас нет.

Наконец, зависимость в нефти от любого иностранного источника таит в себе опасность стратегического порядка, особенно если принять во внимание характер и историческое поведение этих Средневосточных стран.

2. Мы могли бы модернизировать наше нефтедобывающее оборудование, повысить эффективность производства и снизить потребление нефтепродуктов. Наше оборудование устарело и сильно изношено, а потенциал наших основных залежей постоянно истощается из-за чрезмерной ежедневной добычи. Нам придется модернизировать все наши нефтяные месторождения, нефтеперерабатывающие предприятия и нефтепроводы, что даст нам возможность растянуть наши запасы еще на одно десятилетие.

Начинать это нужно сейчас, и средства, необходимые для этого, будут астрономически велики.

3. Мы можем сконцентрировать наши усилия на модернизации технологии морской добычи нефти. Наиболее перспективным регионом в этом отношении является Арктика, но проблемы добычи там еще более серьезные, чем в Сибири. Не существует никакой системы нефтепроводов, ведущих от скважин до потребителя, и к тому же разведка месторождений отстает от программы на пять лет. Как и в предыдущем случае, это потребует громадных средств.

4. Мы можем вернуться к использованию природного газа, запасы которого у нас самые большие в мире и практически неисчерпаемы. Но опять-таки нам придется затратить огромные средства на добычу, технологию, подготовку кадров, строительство газопроводов и перевод сотен тысяч предприятий на газ.

Неизбежно возникает вопрос: откуда взять средства для проведения в жизнь альтернатив 2, 3 и 4? При существующей необходимости импортировать зерно, чтобы накормить людей, и указании Политбюро о том, чтобы на оставшиеся средства закупать за рубежом современные технологии, становится очевидным, что средства эти следует искать внутри страны. А учитывая намерение Политбюро проводить модернизацию нашей промышленности, становится ясно, что у него возникнет искушение подумать о бюджетных ассигнованиях на военные расходы.

Честь имею, товарищ Маршал, Генерал-майор П. В. Каминский.

Маршал тихо выругался, закрыл папку и посмотрел вниз на улицу. Порывы снежной бури прекратились, но ветер продолжал дуть с прежней силой. С восьмого этажа он видел маленькие фигурки пешеходов, спешащих по улице Фрунзе, придерживая шапки с опущенными ушами.

Прошло почти сорок пять лет с тех пор, когда он, двадцатидвухлетний лейтенант моторизованной дивизии, штурмом бравшей Берлин под командованием маршала Чуйкова, взобрался на крышу канцелярии Гитлера, чтобы сорвать последний флаг со свастикой, развивавшийся над ней. Его фотография, снятая в этот момент, вошла в несколько учебников истории. С тех пор он шаг за шагом прокладывал себе путь наверх, от звания к званию. Он сражался в Венгрии в 1956 году, на реке Уссури на границе с Китаем, нес гарнизонную службу в Восточной Германии, затем был направлен в распоряжение командования Дальневосточным военным округом, был командующим Южным военным округом в Баку, а оттуда был переведен в Генштаб. Он нес службу честно: переносил морозные ночи в дальних гарнизонах империи, развелся с женой, которая отказалась следовать за ним, и похоронил вторую жену, умершую на Дальнем Востоке. Его дочь вышла замуж за горного инженера, а не за военного, как он надеялся, а его сын отказался следовать по его стопам и предпочел гражданскую карьеру. Все эти сорок пять лет он наблюдал, как Красная Армия крепла и превращалась в то, что он считал самой лучшей военной силой, призванной защищать Родину и сокрушать ее врагов.

Как многие традиционалисты, он был уверен, что в один прекрасный день то оружие, которое трудящиеся создали для него и его солдат, пойдет в ход, и будь он проклят, если какое-либо совпадение обстоятельств или какие-то деятели смогут помешать его любимой Армии, пока он ее возглавляет. Он был полностью предан Партии — он не был бы на этом посту, если бы это было не так, но если люди, возглавляющие ныне Партию, решили, что они могут снять миллиарды рублей с военного бюджета, то, возможно, ему придется пересмотреть вопрос о лояльности по отношению к ним.

Чем дольше он думал о выводах доклада, тем больше убеждался, что, несмотря на весь свой ум, Каминский просмотрел возможность пятой альтернативы. Если бы Советский Союз мог установить политический контроль над готовыми источниками сырой нефти, над какой-нибудь территорией за его пределами... и если бы он мог эксклюзивно импортировать эту нефть по доступным ему ценам, то есть диктовать их,... и сделать это до того, как его собственные источники нефти иссякнут...

Он положил доклад на стол и подошел к карте мира на стене напротив окон. Стрелки часов приближались к полудню, а он все продолжал внимательно изучать ее. И все время его взор останавливался на одном и том же клочке земли. Наконец он вернулся к столу, включил телефон и вызвал своего адъютанта.

— Попросите генерал-майора Земскова зайти ко мне. — Он сел за свой стол, в кресло с высокой спинкой, и с помощью дистанционного управления включил телевизор, стоящий слева от стола. По первому каналу транслировали репортаж из правительственного аэропорта Внуково-2.

Президентский лайнер «ВВС-1» стоял полностью заправленный и готовый к взлету. Это был новый Боинг 747, сменивший в начале года устаревший 707-й, способный без посадки долететь из Москвы в Вашингтон, что 707-му было не под силу. Солдаты 89-го полка военно-воздушных перевозок, обслуживающие президентский отряд на базе ВВС Эндрюс, стояли вокруг самолета и смотрели, чтобы какой-нибудь русский энтузиаст не подобрался к лайнеру слишком близко и не прикрепил что-нибудь к фюзеляжу или не заглянул бы внутрь. Но русские вели себя как настоящие джентльмены во время всего трехдневного визита. Недалеко от самолета была платформа с трибуной для выступлений. На ней стоял Генеральный секретарь ЦК Коммунистической Партии Советского Союза Михаил Сергеевич Горбачев и заканчивал свое длинное выступление. Рядом с ним сидел его гость, Президент Соединенных Штатов Америки Джон Дж. Кормэк. Он был без шляпы, и холодный ветер шевелил его седые волосы. По обеим сторонам трибуны располагались двенадцать членов Политбюро.

Перед платформой был выстроен почетный караул из работников милиции, гражданской милиции МВД и Управления пограничных войск КГБ. Чтобы придать мероприятию вид массовости, около двухсот инженеров, техников и других работников аэропорта образовали толпу на четвертой стороне площадки. Но для выступающего самым важным была целая батарея телевизионных камер, фотографы и журналисты, занимавшие место между двумя почетными караулами, ибо событие это было чрезвычайной важности.

В январе прошлого года Джон Кормэк, неожиданно выигравший выборы, дал понять, что хотел бы встретиться с советским лидером и готов прилететь для этого в Москву. Михаил Горбачев не замедлил согласиться и к своему удовлетворению увидел, что этот высокий, суховатый, но в целом вполне человечный американский ученый оказался лицом, с которым, по выражению миссис Тэтчер, можно иметь дело.

Таким образом, он ввязался в игру, несмотря на протесты своих советников по безопасности и идеологии. Он согласился с личной просьбой Президента обратиться к гражданам Советского Союза по телевидению, без предварительного одобрения текста выступления советскими властями. На самом деле ни одна советская телепрограмма не является «прямой», почти все, что показывается на экране, тщательно редактируется, подготавливается, фильтруется и в конце концов утверждается как разрешенное к употреблению.

Перед тем, как удовлетворить необычную просьбу Кор-мэка, Михаил Горбачев проконсультировался со специалистами Гостелерадио. Они были так же удивлены, как и он, и сказали, что, во-первых, Президента поймет очень небольшое число советских граждан, пока не будет дан перевод (а его можно будет отшлифовать, если американец зайдет слишком далеко), и, во-вторых, можно сделать так, что выступление появится на экранах через несколько секунд после того, как оно прозвучит на самом деле, и если Президент позволит себе слишком много, то могут произойти технические неполадки. Наконец, было оговорено, что если Генеральный секретарь сочтет нужным, чтобы такие неполадки произошли, то ему следует почесать подбородок указательным пальцем, а остальное будет делом техники.

Разумеется, это не относится к трем американским телевизионным группам или Би-Би-Си, но это не имеет значения, так как их материалы никогда не дойдут до советских людей.

Закончив свое длинное выступление выражением доброй воли по отношению к американскому народу и надеждой на прочный мир между США и СССР, Михаил Горбачев повернулся к гостю. Джон Кормэк встал. Горбачев жестом пригласил его к микрофону и сел рядом с центром платформы. Президент подошел к микрофону. В руках у него не было никаких бумажек. Он просто поднял голову, посмот рел прямо в объектив советской телевизионной камеры и начал говорить.

Мужчины, женщины и дети Советского Союза, я обращаюсь к вам».

Маршал Козлов резко наклонился, сидя в кресле, к телевизору и уставился на экран. На платформе Михаил Горбачев удивленно поднял брови.

В кабине за советской телекамерой молодой человек, похожий на выпускника Гарвардского университета, прикрыл микрофон рукой и прошептал что-то ответственному работнику, который отрицательно покачал головой. Дело в том, что Джон Кормэк говорил не на английском, а на хорошем русском языке.

Не зная русского языка, перед поездкой в СССР он выучил это выступление наизусть в своей спальне в Белом доме. Он долго репетировал его с магнитофоном и преподавателем до тех пор, пока не научился произносить его бегло и без акцента, хотя из всей речи (около 500 слов) он не понимал ни единого. Даже для бывшего профессора это было большим достижением.

«Пятьдесят лет назад ваша страна, ваша Родина, подверглась нашествию.

Ваши мужчины сражались и погибали как солдаты или воевали как волки в ваших лесах. Ваши женщины и дети жили в подвалах и голодали. Погибли миллионы людей, и страна ваша была разорена. И хотя моя страна никогда не переживала такой трагедии, даю вам слово, что могу понять, как сильно вы ненавидите войну и опасаетесь ее.

В течение сорока пяти лет мы, русские и американцы, строили стены между нами и убеждали себя в том, что следующим агрессором будет другая сторона. И мы создали горы, горы стали — танков, военных кораблей, самолетов и бомб. И стены лжи выросли еще выше, чтобы оправдать горы стали. Есть люди, которые заявляют, что нам это оружие необходимо, так как когда-нибудь оно понадобится, чтобы мы смогли уничтожить друг друга.

Но я скажу: мы пойдем другим путем!»

Зрители ахнули. Говоря «мы пойдем другим путем», президент Кормэк использовал цитату Ленина, известную каждому школьнику в СССР. На русском языке слово «путь» означает дорогу или тропинку, по которой, естественно, нужно идти. Затем он стал обыгрывать значение слова «путь».

«Я имею в виду путь постепенного разоружения и мира.

У нас всего одна планета, и она прекрасна. Мы можем жить на ней вместе с вами или погибнуть вместе».

Дверь в кабинет маршала тихо открылась, а затем закрылась. Офицер чуть старше пятидесяти лет, еще один протеже маршала, ас в области военного планирования, стоял у двери и молча смотрел на экран в углу.

Американский президент заканчивал свое выступление.

«Путь этот будет трудным. На нем будут ямы и камни. Но в конце пути нас всех ждут мир и безопасность. Потому что если у нас будет достаточно оружия, чтобы защитить себя, но недостаточно, чтобы напасть друг на друга, и если каждая страна будет знать это и иметь возможность удостовериться в этом, то мы оставим нашим детям и внукам мир, который будет действительно свободен от ужасного страха, который мы знали последние пятьдесят лет. Если вы пойдете по этому пути со мной, тогда я от имени народа Америки пройду этот путь вместе с вами. И в этом вопросе, Михаил Сергеевич, я даю вам мою руку».

Президент Кормэк повернулся к Горбачеву и протянул ему правую руку.

Горбачев был сам великий мастер публичных выступлений, и у него не было иного выхода, как встать и протянуть президенту руку. Затем, широко улыбаясь, он обнял его левой рукой.

Русские люди способны к великой паранойе и ксенофобии, но, вместе с тем, и к сильным эмоциям. Первыми нарушили тишину работники аэропорта.